Текст книги "Паруса для Марии (СИ)"

Автор книги: Jk Светлая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава 1.4 Краткая форма имени

В голове раздражающе, почти мучительно пульсировало: «Зачем я все это делаю? Зачем. Зачем. Зачем».

Но она продолжала стоять у зеркала в своей каюте, нанося последние штрихи. Волосы уложила простым узлом на затылке – эта прическа делала ее лицо утонченным, открывая синие глаза с поволокой. Фройляйн Зутер всегда говорила, что так она похожа на мать. Светлое платье. Туфли в тон. Взгляд на часы. Пора. Но, Господи, зачем?

Они не виделись с Михаилом несколько дней. С той самой странной встречи возле библиотеки, когда она чуть не сообщила ему, что влюбилась. Это все из-за прошедшего вечера в «Каперне» – так она твердила себе позднее. Но были пирожные в ее комнате. Шоколадные эклеры, которые она обожала. И была записка. Которую госпожа д'Эстен спрятала под подушку.

Весь день 20 июня она провела в кинотеатре – обнаружила там зал для показа ретроспектив. День Одри Хепберн. И Мари не собиралась никуда идти, пока не досмотрит последний фильм – в 22:00! А потом в каюту и спать.

«– У вас часто бывает такое ощущение, будто крысы на душе скребут?

– Вы хотели сказать, кошки?

– Да нет. «Кошки» – это когда ты потолстела на пять килограммов, или за окном идет проливной дождь. А крысы – это гораздо хуже.»

Мари посмотрела на часы. 18:30. Резко встала и, не досмотрев «Завтрак…», отправилась к себе. Потому что у нее оставалось совсем немного времени, а столько всего нужно успеть!

И вот она, стуча каблуками, шла по палубе. К уже знакомой кофейне. И не представляла, что будет дальше. Просто потому, что когда речь заходила о Михаиле Зимине, ей отказывал здравый смысл.

Старпом пил кофе, внимательно следя сквозь большие окна за редкими людьми на палубе, надеясь разглядеть среди них ее, идущую к нему. Он сделал все, чтобы оказаться абсолютно свободным в этот вечер. Отключил телефон. И в полвосьмого был уже в «Каперне».

Он не знал, придет ли Мария, но очень надеялся, что придет. В одном Михаил был уверен – она не сошла с лайнера в Амстердаме. Об этом он специально узнал у администраторов. И теперь, сидя в кофейне, где и сегодня, к счастью, никого не было, он ждал единственную девушку, которая была ему нужна.

Увидев Машу в простом светлом платье, с простой прической, входящую в дверь кафе, он с восхищением оглядел ее и поднялся навстречу.

– Я очень рад, что ты пришла, – Зимин взял ее за руку, провел к столику и помог сесть. Не отпуская ее руку, сел рядом. – Ты сегодня особенно красива.

Слегка сжал ее пальцы и внимательно посмотрел ей в лицо.

Мари взволнованно опустила глаза, а потом снова обратила взгляд к Михаилу. И осторожно вытащила свои пальцы из его ладони. Чувствуя при этом, как отчаянно бьется сердце. Резко стало холодно. Поежилась. Это все нервы. Последние дни она просто сходила с ума. Начиная с побега от алтаря и заканчивая приходом сегодня в «Каперну».

– Господин Зимин, – медленно проговорила она, надеясь, что ее голос звучит спокойно, – я согласилась прийти только затем, чтобы объясниться с вами… Дело в том, что все мое поведение – с нашей первой встречи – выходило за рамки допустимого, что мне решительно не свойственно. И я… я отдаю себе отчет в том, что у вас могло сложиться обо мне превратное мнение. Я… я… я бы не хотела, чтобы это было так.

В конце фразы голос прозвучал ужасно глухо. Но ничего. Он взрослый мужчина. Слишком взрослый. Он должен ее понять. Наверное. И вместе с тем Мари отчаянно хотела, чтобы он не понял. Или понял все по-своему. Лишь бы ее рука вернулась в его руку.

Зимин же с интересом выслушал ее колючую, строгую, взрослую речь. И коротко рассмеялся.

– Ужасно интересно. Все эти дни я тоже хотел с тобой объясниться. Видишь ли, должен тебе сказать, я крайне рад, что ты оказалась на нашем лайнере, и мы с тобой встретились. Сегодняшний вечер я объявляю нашим первым свиданием, – он приблизил свое лицо почти вплотную к ее, так что смог разглядеть бескрайнюю синеву ее глаз. – А сейчас быстро отвечай, будешь кофе с тортом или уходим гулять по лайнеру? – заговорщицки проговорил он.

– И ты… вы… – Мари несколько раз глупо моргнула и вдруг рассмеялась. Его лицо было так близко, что она не могла сохранять прежнее «прилежное» выражение. Все мысли упорхнули куда-то далеко. И теперь она вздохнула почти с облегчением – он не воспринял всерьез всю ее глупую тираду. – Нет… кофе с тортом… это скучно. Идем лучше гулять. Честно говоря, я лайнер почти не успела посмотреть. Ты давно плаваешь на этой махине?

Зимин встал, снова взял ее за руку, словно она и не отнимала ее, и вывел на палубу. И они не торопясь пошли в сторону носовой части лайнера.

– На этой махине, – он весело хмыкнул, – я впервые. У меня есть своя собственная, где я сам себе царь и бог в маленькой Вселенной. Только моя «Клелия» теперь на ремонте застряла. На берегу я сидеть не привык. Вот и согласился на этот рейс. Кстати, все лайнеры нашей компании носят женские имена. У нас и «Мария» есть.

Мари опустила глаза. Но тут же вновь подняла их, чтобы взглянуть на него.

– Мне бы хотелось увидеть… «Клелию». И вас… тебя – капитаном.

Шум моря, раздававшийся будто бы отовсюду, кружил голову, и Мария никак не могла понять, почему рядом с Михаилом она теряла чувство реальности.

– Я убежала с собственной свадьбы… Мне нужно было надеть это чертово платье со шлейфом, чтобы понять, что я совершаю самую большую ошибку в своей жизни. И знаешь что? Кажется, я была права. Мне хватило недели, чтобы в этом убедиться.

Если бы она не убежала со своей свадьбы, он бы никогда не встретил ее. Одна лишь мысль о возможности подобного покоробила Зимина.

– Ты совсем не жалеешь, что сейчас здесь, а не где-нибудь в романтическом путешествии с мужем, – спросил он глухо. – Маш, ты уверена в этом?

Михаил привел Марию на небольшую палубу, на которой никогда не бывало пассажиров. Никто из них не мог понять, как на нее попасть. Он остановился у ограждения. Здесь было тихо, сюда не доносилось никаких посторонних звуков цивилизации. Только слабый плеск волн и громкий стук его собственного сердца.

Зимин повернулся к девушке:

– Замерзла?

Мари сжала пальцами бортик и посмотрела на Михаила.

– Свадебное путешествие должно было быть не где-нибудь, а на этом лайнере. Ужасно, да? Я бы, наверное, даже не познакомилась с тобой. Нет, я не жалею. И да, я замерзла. Немного.

Михаил снял пиджак и, подойдя к ней ближе сзади, набросил его ей на плечи. Проведя ладонями по ткани, под которой он чувствовал напряженные руки Марии, сплел свои пальцы с ее и двойным кольцом крепко обнял хрупкое тело. Пытаясь унять свое прерывистое дыхание, Зимин прижался горячими губами к тонкой коже на шее девушки и глубоко вдохнул ее запах. Заставив себя оторваться от нее, он прижался щекой к ее волосам и негромко сказал хриплым голосом:

– Ты большая умница, что сбежала со свадьбы. Надеюсь только, что это не войдет у тебя в привычку, – он усмехнулся.

– Подобные привычки аморальны, – проговорила Мария, сходя с ума от ощущения его прикосновений, от запаха парфюма, исходившего от его пиджака. От его теплых рук, обнимавших ее сейчас. Что-то глубоко внутри нее трепетало в ожидании большего.

Слишком быстро. Слишком внезапно. И совершенно правильно. Так, как должно быть.

И вдруг она увидела краем глаз поднимающиеся в небо огоньки – откуда-то с нижних палуб. Глубоко вздохнула. И подумала о том, что нужно загадать желание, пусть это и не звезды.

Потом обернула к нему лицо и поняла, что они близко. Так близко… что их губы вот-вот соприкоснутся. Она совсем не знала его. И она знала его лучше кого бы то ни было на земле. Кажется, ей была знакома каждая морщинка у его глаз – это от того, что он много смеется. Каждая интонация его голоса – если он обращался к ней. Каждый его жест – как сейчас, когда он так легко набросил на ее плечи пиджак. И Мари, сама того не ожидая, потянулась к его губам, привстав на носочки.

Зимин притянул ее к себе и сделал то, о чем мечтал с первой их встречи – нежно и неторопливо коснулся поцелуем ее губ. Поцелуй становился все настойчивее, и он обнимал ее все сильнее. Наконец, крепко прижав к себе, он приподнял ее над палубой.

Отстранился, заглянул ей в глаза, сказал на полувздохе:

– Ты – самое лучшее, что есть в моей жизни. Когда закончится этот рейс, я женюсь на тебе.

И снова вернулся к ее губам.

– У твоего имени есть краткая форма? – задыхаясь, спросила Мари, когда им не хватило дыхания, и они на мгновение отстранились друг от друга – и ее губы уже тосковали по его.

– Вариантов много, самое популярное, пожалуй, Миша, – Зимин снова легонько коснулся ее губ и поставил Машу на «землю», – как ты смотришь на то, чтобы все-таки чего-нибудь поесть, а?

Он весело подмигнул ей.

Ми-ша. Ма-ша. Мари улыбнулась. Потерлась кончиком носа о его щеку. По правде сказать, она действительно страшно проголодалась.

– Ты, кажется, что-то говорил про кофе с тортом? – Мари чуть отстранилась и очень важно сказала: – Кстати, спасибо за эклеры. Но, кажется, сейчас я предпочту что-то посерьезнее. Ми-ша.

***

– Что это значит? – Ральф удивленно посмотрел на Дональда.

– Это значит, что DartGlobal получили кредит в Bayerische Hypo. И если они сумеют им правильно распорядиться, то компания останется на плаву.

– Какого дьявола? – процедил сквозь зубы Ральф. – Они были обречены.

– Фредерик Дарт – это имя, которое что-нибудь да значит, и мы оба это понимаем, Ральф. А в Financial Times Deutschland по твоему же настоянию реального положения вещей не опубликовали.

– Да как они могли это опубликовать, когда мы готовились к слиянию! Вот же сукин сын! – Ральф чувствовал, как к горлу подступает смех. – Как он это делает? Ладно. Хорошо. Допустим. Что Мария?

– Все то же. Не покидает лайнер. В кино ходила.

– На что?

– Ретроспектива какая-то…

Глава 1.5 И это тоже навечно

Зимин сидел над очередным журналом, заполняя очередные графы. Обычно он относился к этой стороне своей работы спокойно, но сегодня все безликие слова и унылые цифры навевали откровенную скуку. Несмотря на недавно окончившуюся вахту, он совершенно не чувствовал усталости. Спать не хотелось. Хотелось… увидеть Машу. А еще лучше сойти на берег. Вместе. Дувр – симпатичный городок, есть, где погулять. Только бы она не уехала на экскурсию.

«Сейчас поскорее допишу эту бюрократию…»

Додумать мысль он не успел. Дверь отворилась, и на пороге возникла Мария. Михаил расплылся в довольной улыбке.

– Привет! А я к тебе собирался, как только закончу, – поднялся она навстречу девушке, – у тебя какие планы на сегодня?

Она вошла в рубку и осмотрелась.

– И ты всем этим управляешь? – кажется, она совершенно искренно восхитилась. А потом тряхнула головой и подошла поближе. Мари все еще немного его стеснялась. Впрочем, почему «все еще»? Они и знакомы-то чуть больше недели. И за это время успели решить пожениться. Почему-то она тогда поверила его словам на палубе. Не сказать, что отнеслась серьезно. Но все-таки совершенно точно знала – после рейса у них все-все будет.

– Собственно, у меня есть небольшое дело в порту, а потом… – обошла вокруг стола и замерла с мыслью о том, что вот сейчас бы сесть к нему на колени, – а потом мне бы хотелось… наше второе свидание…

Когда Зимин решил для себя, что после рейса женится на ней, все встало на свои места. Это решение определило простоту их дальнейших отношений, словно между ними все давно и окончательно решено.

Он притянул ее к себе и легонько поцеловал в щеку.

– Мне нравится твое желание, – он усмехнулся. – Вот только еще кое-что заполню, это не займет много времени. И я весь твой.

Михаил усадил Мари на стул рядом с собой, минут за десять дописал все бумаги. Мог и быстрее, но присутствие девушки определенно отвлекало его. Вызвал третьего помощника на мостик и глянул на Машу.

– Идем!

На берегу госпожа д'Эстен обнаружила, что после недельного затворничества на судне ее изрядно качает. Земля определенно уходила из-под ног, и от этого ей сделалось так весело, как никогда в жизни. Или, может быть, это оттого, что ее ладонь так уютно устроилась в его?

Почтовая служба располагалась прямо возле здания порта.

– Она уже должна была прибыть! – объявила Мари, улыбаясь, и потащила Михаила за собой. А когда получила заветную посылку, ее пальцы немедленно расправились с пакетом, в который посылка была запакована. Это были «Алые паруса» в немецком переводе. Мари весело подмигнула Михаилу и сказала:

– Я все-таки ее нашла, представляешь?

Свиданий, которые начинались бы на почте, у него еще не было.

– Мне казалось, что сейчас уже никто не читает бумажных книг. Значит, «Алые паруса»? – он улыбнулся, любуясь счастливым Машиным лицом. – Ну что, Ассоль, что дальше делать будем? Замок смотреть или к морю? Ты бывала раньше в Дувре? Здесь очень красивые скалы. И здесь…

Зазвонил телефон, Зимин поморщился и неохотно полез в карман за трубкой.

Мари смотрела на то, как он возится, и улыбалась. Разве объяснишь… разве можно объяснить, что книги – именно бумажные книги – составляют весомую часть ее жизни. В библиотеке особняка во Франции у матери была огромная фамильная коллекция из нескольких тысяч экземпляров. И в семье было принято пополнять эту коллекцию. Почему-то Мари думала о том, что эта книга в коллекцию не пойдет. Ее она оставит у себя.

– Кто звонил? – спросила Мари, когда Миша закончил разговор, из которого она не поняла ни слова.

– Бестолочи! – буркнул Михаил по-русски. Отключить телефон никак нельзя, остается надеяться, что звонить будут редко. Лучше, чтобы это был единственный звонок, пока он в городе. Зимин убрал трубку и снова взял Машу за руку, переплетя ее пальцы со своими. – Старший механик звонил, у него всегда появляются ко мне вопросы, когда я занят. А я очень занят, – весело сказал он. – Так, я понял. Выбор оказался трудным. Тогда сначала пойдем на берег. Посмотрим, вдруг на горизонте появятся алые паруса. Нам туда, – он подмигнул Марии и уверенно повел ее к пляжу.

В одном из маленьких кафе Зимин купил овсяных лепешек и чай со сливками, и они расположились на ступеньках, ведущих с набережной на пляж. Отдыхающих почти не было, в небе, смеясь, кружили чайки.

Михаил смотрел на Марию, на ее безмятежное лицо, и ему казалось, что она появилась из какой-то сказки. Она напоминала ему эльфа. Рядом с ней его охватывало мальчишеское, давно забытое чувство безграничной свободы.

– А я вчера поняла, что никакие алые паруса мне не нужны – я свои нашла, – с улыбкой проговорила Мари, – и капитан у меня есть свой, самый настоящий.

– Раз паруса тебе не нужны, интересно, что тебе нужно. Расскажи мне о себе.

Зимин допил чай, лег вдоль ступеньки и положил голову Маше на колени. Она перебирала пальцами его волосы и чуть улыбалась – одними уголками губ. Как это, оказывается, чудесно – вот так просто сидеть и смотреть на море, слушая его голос. Будто бы не было ничего в ее прошлой жизни. И один только этот час стоит всей будущей.

– А что рассказывать? – спросила она тихонько. – Папа немец, мама француженка. Жила всю жизнь на две страны. Училась, там, где родители велели… Потом папе пришла в голову гениальная идея выдать меня замуж за своего партнера. Согласилась. И удрала. Потому что я сама никогда не знала, что мне нужно. А теперь, кажется, знаю.

– Только кажется? – он притянул ее к себе и заглянул в ее синие, как небо, глаза.

– Мне свойственно сомневаться, и тебе придется привыкнуть к этой черте. Только сейчас я не сомневаюсь совсем. Настолько не сомневаюсь, что даже страшно.

Воображение расшалилось не на шутку. Ее глаза, ее туго заплетенная коса, спустившаяся с плеча, ее губы. Михаил коротко поцеловал Мари и поднялся. Протянул руку девушке.

– Не бойся. Все будет хорошо. Я тебе обещаю. А сейчас пойдем в замок. Посмотришь, что такое «страшно». Там до сих пор призраки живут. И не только в подземных тоннелях.

Зимин отстранился, и она словно бы потеряла нечто очень важное. Легко вздохнула и, оперевшись на его руку, поднялась.

– Замок так замок. Как видишь, я могу быть еще и покладистой.

Дорогой они говорили о чем-то очень значимом и одновременно несущественном. Кажется, такие разговоры забываются сразу по завершении. Потому что важнее таких разговоров – интонации голоса, выражения лиц, блеск глаз. И еще ощущение того, как соприкасаются ладони, какое тепло исходит от кожи. И каждый жест неповторимо врезается в память сильнее любых слов.

Едва впереди показалась возвышенность, которую венчал замок, Мари тихонько охнула и проговорила:

– Знаешь, а я верю, что там действительно живут призраки!

– Еще как живут!

Дорога к замку была недолгой. Почти сразу же отстав от экскурсии, Зимин увел Мари в сторону. Они только вдвоем бродили по дворцу, башням, попали на маяк, смотрели какие-то интерактивные представления и даже умудрились напугать парочку призраков в очередном подземном ходу.

Потом поднялись на одну из смотровых площадок, с которой открывался потрясающий вид на порт, город, скалы, море. Порт и город казались почти игрушечными, но море и скалы представали во всем своем величии вечности.

Михаил резко обнял девушку и крепко поцеловал в губы, чувствуя их соленый морской привкус. И это тоже было навечно.

Отпустил ее на мгновение и прошептал, касаясь губами ее кожи:

– Откуда ты только взялась, Машка моя?

И снова прильнул к ее губам поцелуем.

– Из Гамбурга, – задыхаясь, шепнула Мари, когда он чуть отстранился. – Всю жизнь там прожила и не знала, что есть ты. Я тебя люблю, Миша.

Ее последние слова ошеломили его. И внезапно он понял, что сам не только не признался ей в своих чувствах, но и не спросил, а хочет ли она за него замуж. Он все решил сам и за нее. Странным образом в голову закралось сомнение. Все ее поступки могли быть от разочарования, которое она испытала, от отчаяния, которое могло толкнуть ее в случайные объятия.

«Ты идиот, Зимин!» – подумал Михаил, отбрасывая глупую мысль.

– Машааа… – протянул Михаил, словно пробуя ее имя на вкус, так же как только что снова и снова пробовал ее губы. – Смелая моя. Я…

В кармане снова зазвонил телефон. Зимин чертыхнулся, выслушал и взглянул на Мари.

– Надо возвращаться.

Мари кивнула.

Обратная дорога заняла отчаянно мало времени, а ей хотелось продлить каждое мгновение возле него. И почему-то казалось, что чем скорее Михаил уйдет, тем быстрее оборвется какая-то важная ниточка между ними. Тряхнула головой, отгоняя грустные мысли – это только потому, что скоро он отправится на капитанский мостик, а ей придется ждать. Быть женой моряка – значит, ждать. И почему-то эта мысль не пугала ее. Ради таких дней ждать стоило.

– Ты будешь вечером занят? – спросила она, стоя на пороге своей каюты, куда он ее проводил. – Может быть, сходим в «Каперну», если найдешь минутку? Я собираюсь там ужинать. На нашем месте.

– Я очень постараюсь прийти к тебе, – Михаил поцеловал Машу на прощанье. Оставить ее стоило ему немалых усилий.

Он шел на мостик и улыбался. В рубке его поджидал Долгов.

– Что у нас плохого?

– То есть вариантов, что что-то хорошее мы уже даже не рассматриваем? – мрачно спросил кэп, глядя в окно. – Ок. А-тлична живем, Зимин. Где вас всех носит вообще? Кому ни звоню, все на берегу, черт подери!

Долгов перевел мрачный взгляд на старпома.

– Звонили из Гамбурга. У господина Дарта, любезного генерального директора и держателя основного пакета акций нашей судоходной компании, пропала дочка. Сбежала со свадьбы. Мария д'Эстен. 19 лет. Должна была плыть с супругом здесь в каюте для молодоженов, но администрация уверяет, что этот номер пустует. А в порту Гамбурга видели, как она садилась на судно. Что, вообще, происходит, можешь ты мне объяснить? Могла она где-то сойти так, чтобы об этом не знали?

Зимин попытался осознать полученную информацию. Дочь владельца, 19 лет.

– Как ты сказал, зовут дочь хозяина? – он все еще надеялся, что ему послышалось.

Долгов посмотрел на ошарашенного Зимина и ответил медленнее:

– Ма-рия д`Эс-тен. Да. У нее фамилия не папкина. Я не имею ни малейшего понятия о ее родословной, да мне это и не интересно. Нам нужно выяснить ее местоположение. Еще одна головная боль, б***ь!

– Твою ж мать, – Зимин стукнул кулаком по столу и вскочил. Достал телефон, почти сделал вызов, но передумал и спрятал трубку обратно в карман. – Можешь передать господину Дарту, что его дочь в полном порядке. Она на лайнере. Все потом, Долгов, – бросил он и спешно вышел за дверь.

«Ну и какого черта все это означает?» – рассерженно думал Михаил, направляясь в свою каюту.