Текст книги "Паруса для Марии (СИ)"

Автор книги: Jk Светлая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Эпилог первый

Июль 2015 года

Гамбург

– Как она? – Ральф стряхнул пепел в пепельницу и посмотрел куда-то мимо Дональда.

– Через два дня выходит замуж, – усмехнулся Дональд, бросив на стол зажигалку и затягиваясь сигаретой.

– Стало быть, все?

– Согласись, это, во всяком случае, закономерно.

В ресторане негромко играла музыка, а в полумраке казалось, что все прочие люди за столиками не существуют – просто тени. Ральф опрокинул рюмку коньяка и устало посмотрел на часы. Впрочем, он никуда не торопился, откровенно собираясь напиться.

– Значит, зря… – проговорил он.

– Конечно, зря, – отозвался Дональд, – все, что мы с тобой затеяли пять лет назад – зря. И, благодаря тебе, все эти пять лет я чувствовал себя настоящим ублюдком. Ты лучше скажи, какого хрена БалтТраст у нее увел.

– Ублюдок так ублюдок. Мы с тобой вместе в этом увязли. И БалтТраст – потому что ублюдок. И все остальное – потому что ублюдок. Умный ублюдок.

– Супер. Типа отмазался?

– А, думаешь, нет? Никто. Никогда. Ничего. Не докажет.

– Ок, – процедил сквозь зубы Дональд. – После того, что ты сделал с «Клелией», ты понимаешь, что тебе светит.

– Откуда знаешь? – бровь дернулась.

– Полагаешь, так трудно догадаться? Все один к одному. Вывод из состава акционеров Зиммера вместе с его долей. Падение цен на акции. Проблемы с кредиторами. Пожар на «Клелии». Покупка БалтТраста. Ты считаешь меня полным идиотом? Мы вместе сколько лет проработали, я знаю твои методы.

– Знаешь – молодец, – кивнул Ригер и опустошил следующую рюмку. – Пуаро гребанный.

– Ответь мне на один вопрос – зачем все это было?

– Потому что я ее любил. Иногда и ублюдки влюбляются. А она не видела ничего, кроме своей компании. Что теперь? Побежишь ей рассказывать?

– Так ведь и она – не дура.

– Правильно, – кривая усмешка исказила его черты. – Она не дура. Она сука.

Сказал и через мгновение получил резкий удар прямо по лицу и разбитый нос.

– Я ведь просил следить за словами, проговорил Зимин.

Он сидел за соседним столиком, спиной к Ральфу. От Дональда узнал о предстоящей встрече и настоял на том, чтобы присутствовать в ресторане. Начало разговора почти не слышал. Но чем больше Ральф накачивался коньяком, тем громче говорил. Теперь даже прислушиваться было не нужно. Нужно было лишь сдерживать себя, чтобы не вмешаться в разговор. Но слова Какеготам? сказанные о Марии, стали последней каплей.

– В яблочко, герр Зимин, – заржал Дональд, глядя, как Ральф выбирается из-под стола.

Однако выражение окровавленного лица Ригера не обещало ничего хорошего.

– Какого дьявола? – прорычал он, взял со стола салфетку и прижал к носу, из которого на белоснежный воротник капала кровь. – Давно с охраной не общался? Могу устроить. И заодно с полицией!

– В таком случае, – с улыбкой ответил Дональд, – у него уже есть адвокат.

– Ну, раз у меня уже есть адвокат… – Зимин с чувством удовлетворения нанес Ральфу еще один удар в челюсть.

– Arsch, – выдохнул Ригер, второй раз очутившись на полу.

Михаил присел за стол рядом с Дональдом, налил себе коньяка, выпил и стал смотреть, как немец медленно поднимается с пола.

Наконец, тот встал, придвинул стул от соседнего столика и сел. Плеснул коньяку и себе. Влил в горло и спросил:

– Зачем пришел?

– Именно за этим, набить тебе морду. И этого еще мало за все, что ты сделал Марии. Но, думаю, о дальнейшем позаботиться Дональд.

– Дональд позаботится, – подтвердил с улыбкой адвокат и взял со стола зажигалку. – Обожаю гаджеты. Будет что послушать на ночь.

– Джеймс Бонд хренов, – процедил сквозь зубы Ральф.

– Значит, решено, – Зимин поднялся, обменялся с Дональдом рукопожатием и повернулся к выходу.

– Давно хотел тебя спросить, – крикнул ему в спину Ральф, – пять лет назад – ты был у этой суки первым? Или и тебе не повезло?

Зимин медленно развернулся, прищурившись, посмотрел на Ригера и нанес ему третий удар. Посмотрел на кулак, все-таки костяшки ссадил. Надо будет придумать, что сказать Маше. О том, что здесь произошло, ей знать не стоит.

Кивнул Дональду и пошел прочь из ресторана.

– Это сильно, Ригер, – проговорил Дональд, глядя, как старый друг в очередной раз пытается подняться, – правда, сильно.

Подошел, протянул руку, чтобы помочь тому встать. А едва Ральф оказался на ногах, Дональд со всего размаху всадил ему последний удар. И, бросив на столик несколько банкнот, направился к выходу. Чуть задержался возле охранников, подмигнул и добавил:

– За экшн не благодарите. Спасибо, что дали порезвиться.

Эпилог второй

Сентябрь 2015 года

Гамбург и Средиземноморье

Пирог сгорел. Видимо, в знак протеста. Запах распространился по всему дому. Фройляйн Зутер вошла в кабинет и развела руками:

– Шарлотка отменяется!

– В который раз, – пробубнила Мари под нос, набирая Мишин номер.

– Так что насчет овсянки? – осведомилась фройляйн, стаскивая передник.

– Нет, спасибо, – отмахнулась Мари, вслушиваясь в гудки на другом конце Европы.

Телефон разрывался. Бросив взгляд на экран, Михаил мысленно послал стоящего перед ним идиота крайне далеко. Однако прервать разбор полетов сейчас он не мог. Если пустить на самотек, домой они могут не вернуться. Откуда только этот… му… идиот взялся на его голову.

Потратив на него еще полчаса, Зимин схватил трубку и набрал номер.

– Еще и трубку не берет, – продолжала зудеть фройляйн Зутер на кухне, все-таки умудрившись накормить Мари овсянкой, – это, конечно, исключительно ваше дело, но на твоем месте я бы так не спешила. – Мы пять лет знакомы. О какой спешке ты говоришь? – уныло ответила Мари. – Все решено, я переезжаю.

– И что ты там будешь делать? – фройляйн Зутер придвинула к ней чашку.

– То же, что и здесь, – отмахнулась Мари, глядя куда-то пониже стола.

Фройляйн обошла вокруг, недовольно крякнула и изъяла папку с документами, лежавшую у Мари на коленях.

– Хотя бы поешь нормально!

Мари открыла, было, рот, чтобы что-то ответить, но тут у нее зазвонил телефон.

– Алло, Миша! – воскликнула она, разулыбавшись.

– Привет, Машка моя! Прости, не мог ответить. Что у тебя нового? Ты когда приедешь?

– Ну, ты же в плавании. Я раньше ноября не вырвусь, сгрызут, ты же знаешь!

Фройлян громыхнула кастрюлей и во всеуслышание объявила:

– Герр Зимин в морях, фрау Зимина в офисе ночует. Фройляйн Зутер в восхищении! Нет, я определенно уеду к сестре, в Берлин. Она мне там семью подыскала.

– Я в октябре буду уже дома. А до ноября еще так долго. Маш, я соскучился. Жутко соскучился.

Зимин улыбался. От того, что говорил с Марией. И от того, что хорошо слышал ворчание фройляйн Зутер. Милейшая женщина! Он был уверен, что она нарочно старается говорить как можно громче.

– Я приеду, как только закончу дела. Так и не решила, выставлять ли на продажу дом в Гамбурге. Еще и фройляйн Зутер решила уволиться.

– Уволиться? – брови почтенной дамы поползли вверх. – Да это вы меня… выживаете!

– Потому мне просто не на кого его оставить, – не дрогнувшим голосом продолжала Мари.

Михаил рассмеялся.

– Каким это образом ты выживаешь нашу дорогую фройляйн? Отказываешься есть?

– Нет. Я честно позавтракала. Овсянка, кофе. Занюхала сгоревшей шарлоткой. Где ты сейчас?

– О шарлотке могла бы и не рассказывать, – проворчала фройляйн Зутер, – герр Зимин и так считает, что я не умею готовить.

– Через три часа будем в Каннах.

«Если, конечно, один… неумный человек не доведет свою диверсионную деятельность до победного конца», – подумал Зимин, но вслух сказал о другом:

– Передай фройляйн Зутер, что она великолепно готовит. А, кстати, почему у нее всегда сгорает именно шарлотка?

– Не спрашивай. Так было всю жизнь. Миш, – она перешла на русский и понизила голос до шепота, – я тебя люблю.

– Началось! – возопила фройляйн Зутер. – Да не уеду я никуда! Не шантажируйте!

– Я тоже тебя люблю, – ласково сказал Михаил. – Маш, мы через два дня будем в Риме. Если бы ты прилетела…

– В Рим? Искушаешь? – Мари заметно покраснела, но по телефону этого не было видно. – Ну… ты же знаешь… Миш, я попробую, но не обещаю.

– Да поезжай! Сколько можно! Пусть Дональд поработает! – рассерженно заявила фройляйн Зутер.

– Послушай мудрую женщину! Пусть Дональд поработает. Я буду ждать, очень.

Мари улыбнулась и встала со стула. Фройляйн Зутер нахмурилась и села на стул.

– Я… попробую! – упрямо проговорила Мари. – Я очень-очень попробую.

– Ты же попробуешь и приедешь? – Михаил улыбался, наверное, глупой, но счастливой улыбкой.

Фройляйн Зутер фыркнула и удалилась, бросив на стол папку, изъятую у Мари. А Мари, не видя ничего вокруг, выдохнула:

– Приеду. Значит, в Риме через два дня?

– В Риме через два дня.

Эпилог третий

Октябрь 2015 года

Санкт-Петербург

Мари поежилась от холода и приподняла воротник. Пронизывающий ветер так и норовил пробраться под пальто, но она не сдавалась – упрямо катила чемодан от аэропорта к стоянке такси. Эту дорогу она мысленно проходила сотни раз. Только теперь – по-настоящему. Ее никто не встречал, но она едва-едва подавила улыбку от одной мысли о том, что, наконец, избавилась от всех прежних обязательств.

Поездка по вечернему городу в час пик, пробки и, в конце концов, дождь. Если бы она могла хоть как-то заставить ехать автомобиль быстрее, уже бы заставила. Если бы можно было ускорить ход времени – уже бы ускорила. Она отвыкла мириться с обстоятельствами. Однажды такое смирение ей очень дорого обошлось.

И вот она на другом конце города, стоит у подъезда и смотрит вверх, на окна. Пожалуй, ей ни за что не угадать, которое окно – его. Из подъезда кто-то вышел, и она, недолго думая, прошмыгнула внутрь. Лифт. Тринадцатый этаж.

Мари подошла к двери и уверенно нажала на звонок, пытаясь не обращать внимания на бешено колотящееся сердце.

«Отпуск – это, оказывается, не так уж и плохо», – думал Михаил, ставя на плиту джезву. Особенно когда знаешь, что через неделю приедет жена.

Он подошел к окну. На стекло попадали редкие капли дождя. Еще несколько дней назад он был там, где лето.

Зимин по-прежнему ходил на «Парусах». Маша категорически отказалась их продавать. А в Петербурге осень, настоящая северная осень: пасмурная, ветреная, промозглая. Синоптики радостно обещают снег. Сбежавший кофе зло зашипел. Зимин усмехнулся. Все сегодня складывалось странно.

Полдня он звонил Маше. Она не отвечала. Михаил не переживал, но беспокоился. Машка по привычке нередко могла работать сутками. А ему полдня названивала сестра, упорно желая затащить его в гости. Он так же упорно отказывался, придумывая все новые и новые предлоги. Но от Туськи избавиться было практически невозможно. И он пошел на крайние меры – отключил телефон.

Налив кофе, Михаил взял чашку и пошел в комнату. Сегодня играет «Зенит». До начала матча около часа. Пиво в холодильнике. Вооружившись пультом, Зимин устроился на диване. И услышал долгий настойчивый звонок.

«Только не Туська!» – уныло подумал Михаил. Неохотно поднялся и отправился открывать.

– Привет! – по-русски проговорила Мари с порога. Моргнула. Два раза. И бросилась ему на шею. Следом на весь подъезд загрохотал чемодан, свалившись на пол.

– Привет! – удивленно проговорил Михаил и подхватил свою Машу. Затащил в квартиру сначала ее, потом ее чемодан. Помог ей снять пальто. – Ты откуда? Как хорошо, что смогла приехать раньше. Проходи. А я звоню тебе сегодня целый день. Ты голодная?

– Гамбург, самолет, Пулково. В самолете поужинала, так что не суетись, – она разматывала с шеи шарфик и наблюдала, как он вешает пальто, – у тебя кофе пахнет. Вот от кофе не откажусь – глаза закрываются. Я не помню, спала ли в эти сутки. Представь себе, Дональд завалил бумагами, потом нашелся покупатель на дом в Гамбурге, а я так и не решила ничего…

– И почему не предупредила? Я бы встретил, – он поцеловал Машу. – Кофе сейчас будет, а Дональда твоего убить мало.

Мари стащила ботинки и улыбнулась:

– Хотела сделать сюрприз, но ты как-то не слишком удивлен. Вечно ворчишь. Знал, кого берешь в жены.

– Так и ты знала, за кого замуж идешь, – Михаил рассмеялся. – Я очень удивлен твоим сюрпризом, маленькая зануда. А если бы меня дома не было? – спросил он уже из кухни.

– Но ты ведь дома, – Мари прошлепала по голому полу следом за ним. На его кухне она была впервые и с любопытством оглядывалась, – придумала бы что-нибудь. Мне, господин Зимин, уже не девятнадцать лет.

Она подошла к нему со спины и обхватила руками его плечи.

– Я скучала.

Михаил взял в свои руки ее ладони и поцеловал их. Потом повернулся к ней и сказал:

– Я тоже соскучился, госпожа Зимина. И страшно рад, что ты наконец-то здесь.

Он привлек ее к себе, нашел ее губы. Чем крепче он сжимал ее в своих объятиях, тем острее понимал, как сильно ждал ее и как рад, что она приехала.

На плите обиженно зашипел опять сбежавший кофе. Михаил рассмеялся.

Мари тихо фыркнула и сказала:

– И как ты столько лет холостяком прожил? – отстранилась и внимательно посмотрела в его глаза. – Миш, а я насовсем приехала. Все.

– Так это ж замечательно, Машка, что насовсем. Я ждал тебя, – он поцеловал ее в висок. – Берем кофе, идем в комнату.

Мари задумчиво наблюдала, как он наливает напиток, послушно пошла за ним в гостиную. А потом остановилась на пороге и посмотрела, как он устраивает чашки на столике. Взгляд ее скользнул по тому самому креслу, в котором она сидела, признаваясь ему в любви несколько месяцев назад, по стенам – с множеством фотографий, на которых он, смеясь, обнимал чужих детей. Она медленно вошла и улыбнулась, чувствуя себя так, будто ей все это снится. Настолько все это было нереально.

– Не будешь на меня орать, если я кое-что скажу?

– Ну, скажи… не буду орать, – озадаченно ответил Михаил. Подошел, взял за руку. – Чего ты? Проходи, – провел Машу к креслу и присел перед ней на корточки. – Что стряслось?

Зимин положил ей на колени руки, оперся на них подбородком и заглянул в глаза.

– Я решила не давать ход делу Ригера. Дональд меня не одобряет, говорит, что Ральфа можно по стенке размазать, но мне все равно. Я не хочу – по стенке.

– Это то, что ты хотела мне сказать? – удивился Михаил. – Я бы, пожалуй, прислушался к Дональду, но не хочешь – не надо. С какой стати мне орать? – улыбнулся он.

– Я хотела, чтобы ты это знал. Если мы сошлись в том, что это не повод для скандала, то поцелуй меня. А то я что-то совсем расхотела пить кофе.

– Нет, дорогая, если уж устраивать скандал, то причина должна быть более весомой, чем Ригер.

Михаил поднялся, за руку поднял Машу из кресла и, подхватив на руки, понес в спальню. Опустил на кровать и стал осыпать поцелуями ее лицо.

– Хорошо, – проворковала Мари, подставляя губы, – тогда как тебе такая тема для скандала… мои суточные труды дали свои результаты. Недавно я грохнулась в обморок прямо посреди кабинета.

Он целовал ее губы, которые она подставляла ему. Он прижимался губами к тонкой жилке на шее и чувствовал, как она пульсирует все быстрее. Он спускался загорающимися страстью губами ниже, туда, где бьется самое дорогое на свете сердце.

Она что-то говорила. Что-то о скандале… сутках… обмороке. Зимин резко оторвался от нее, приподнялся на одной руке и, пытаясь унять сбивающееся дыхание, посмотрел на Машу.

– И что это означает?

Он пытался сосредоточиться и понять, почему это важно. Нет, это, конечно, важно, но почему именно в этот момент?

– Не отвлекайся, – недовольно прошептала Мари, чуть изогнув спину, чтобы расстегнуть платье, – разумеется, меня немедленно отправили в больницу. Диагноз оказался занимательным.

Она резко замолчала – молния поддавалась туго.

Зимин сел. Машинально помог расстегнуть ей молнию. Снова посмотрел ей в глаза:

– Маш, какая больница? Какой диагноз? Что случилось?

Мари деловито стаскивала платье с плеч, но в лежачем положении это выходило плохо. Она проворчала:

– И гардероб сменить придется… У меня три месяца беременности, а я в своем офисе и не заметила. Вот, что случилось, Миша.

Зимин молчал, осознавая услышанное.

– Машка, – все, что смог, наконец, выдохнуть Михаил. Сгреб ее в охапку и радостно поцеловал.

Она судорожно вцепилась пальцами в его плечи, отвечая на поцелуй, а потом, задыхаясь, прошептала:

– Ты поможешь мне его снять или нет? Учти, что еще десять минут, и я отключусь. Я не помню, когда в последний раз спала.

Михаил ловко стянул с нее платье и, улыбаясь, сказал:

– Учти, с завтрашнего дня ты перестанешь думать о всякой ерунде в виде твоего не проданного дома и озабоченного работой Дональда. А будешь заниматься собой, нашим будущим ребенком и мной. Это понятно?

Он избавился от своей лишней одежды и заглянул ей в глаза:

– Так что ты там говорила про десять минут?

– Господи, и кто из нас зануда? – засмеялась Мари, обвила руками его шею и прошептала на ухо, касаясь губами его кожи. – За десять минут можно многое успеть.

– Мы оба хороши, – довольно усмехнулся Михаил.

Он не уставал восхищаться ею, когда она была маленькой шаловливой девчонкой, и возмущаться, когда она становилась деловой хозяйкой людей и пароходов. И он любил ее такую разную, знакомую и неизвестную. И любовался ее горящими от страсти синими глазами. И подчинялся ее просьбам. И превращал десять минут в вечность. И следующие десять минут. И следующие. Утверждая такой порядок вещей законом их жизни.

Бонус 1. Шлейф

Июль 2015 года

Гамбург

Он взглянул на часы. Машка, как обычно, торчала в своем офисе. Когда она деловым тоном сообщила ему, что на этот день у нее также назначен совет акционеров, он очень разозлился. И злился потом несколько часов. В спальне. Вместе с ней.

Снова бросил взгляд на часы. Хватит! Через час Михаил был у нее в офисе. Кивнул секретарю и зашел в конференц-зал.

Мари оборвала свою речь на полуслове, оторвала взгляд от бумаг. Посмотрела сначала на бесцеремонно вошедшего Зимина, потом на часы, потом снова на Зимина. Обвела взглядом присутствующих на собрании акционеров. Что-то буркнула Дональду. И покорно поплелась через весь зал к Мише.

– Я помню. Поехали, – пробормотала она, устраивая подмышкой очередную папку – как раз можно будет перечитать в дороге.

Михаил пошел ей навстречу, вытащил папку у нее из подмышки, кивнув Дональду, положил папку на стол. А потом, перебросив Машку через плечо, скорым шагом вышел из зала. Опаздывать он был не намерен.

– Тебе так уж обязательно было выставлять меня на посмешище перед акционерами? – пробурчала Мари, очутившись в машине, а потом… не отдавая себе отчета в том, что делает, порывисто потянулась к нему. Как следовало сделать сразу.

Он коротко поцеловал ее и рассмеялся.

– Тебя это волнует? Правда? Ну, прости. Единственное, что сейчас волнует меня, – вовремя попасть в Standesamt[i]. Могу принести твоим акционерам официальные извинения в своем недостойном поведении. Потом. Если захочешь.

– Полагаю, это теперь не имеет никакого значения. Я отчиталась и вынесла на обсуждение вопрос продажи активов. Формально. Контрольный пакет акций принадлежит мне.

Мари велела шоферу отъезжать и поудобнее устроилась на плече Зимина, совершенно не думая о том, что испортит идеальную укладку – волосок к волоску.

– Переодеться я, разумеется, уже не успею, – пробормотала она. Светло-серый костюм совсем не походил на свадебный наряд.

– Жаль, что не успеешь, – Зимин вздохнул. Потом медленно, сосредоточившись на процессе, стал вынимать шпильки из ее идеальной прически. Он удовлетворенно осмотрел результат своих трудов – свободно рассыпавшуюся копну темных волос. И совершенно серьезно сказал: – А, может, успеем купить тебе что-нибудь… более подходящее? По дороге.

Воспоминания нахлынули на нее сплошным потоком, который совсем невозможно было остановить. Причал. Стойка администратора. Миша. Фата. Шлейф. Лифт. Мари улыбнулась и выглянула в окно.

– Ты же знаешь, что все это никому не нужно и ничего не значит. С тем же успехом можно выйти замуж в джинсах. И ничего не изменится, – заявила Мари, но вдруг за углом показался какой-то свадебный салон, – в конце концов, я взрослая самодостаточная женщина и я… хочу платье…

– Тогда пошли за платьем. Хотя в джинсах было бы тоже неплохо, – Михаил, не сдержавшись, рассмеялся.

Времени на то, чтобы перемерить половину магазина не было. Да ей оно было и не нужно. Осмотрев критическим взглядом манекен, наряженный в платье с длинным шлейфом, Мари поморщилась и покосилась на жениха.

– Нет? – спросила она.

– Только не это! – почти рявкнул Зимин по-русски. – Что угодно, только не это, – перед глазами возникла картинка в стиле Дали – белая змея, стекающая на пол из шкафа. – Иначе я точно начну думать, что ты не хочешь замуж.

– Я очень хочу замуж, – улыбнулась Мари.

Схватив его за руку, она ринулась вглубь магазина. Платье было выбрано почти в одно мгновение. Очень простое, цвета слоновой кости, украшенное только вышивкой и тонким пояском, слегка расклешенное от талии, оно открывало руки и скрывало ноги чуть пониже колен.

Мари покружилась перед зеркалом и улыбнулась.

– Да? – спросила она, обернувшись к Мише.

Он смог лишь кивнуть. Какой идиот придумывает платья, которые вызывают желание снимать их. Стоп! Сначала Standesamt. Потом… а вот потом…

Зимин спешно рассчитался и, подхватив Машу под руку, усадил ее в автомобиль.

Через час она уже была его законной женой. Как он говорил… пять лет назад.

Итак, она нарушила главную семейную традицию, передававшуюся по женской линии рода д'Эстен. Нынешнее поколение в лице Мари подкачало. Теперь она была Марией Зиминой. Приплыли! Платье без шлейфа и фамилия теперь уже законного супруга – разве так много надо для счастья?

– А теперь правду, господин Зимин, – прошипела она, как только дверца в машину захлопнулась, и они поехали домой, – правду и ничего кроме правды! Что у вас с рукой?

В этот самый момент господин Зимин мысленно благодарил швей (или кого там надо благодарить?) за отсутствие рукавов. Это позволяло продвигаться поцелуями от ладоней к плечу, и где-то там должна быть застежка. Но успел он поцеловать только ее запястье.

«Твою мать!» – мысленно выругался Михаил. Она два дня ничего не спрашивала. Но если уж врать, то уверенно.

– А что у меня с рукой? – он внимательно посмотрел на свой кулак. – А, это… неудачно ударил по груше. Дональд посоветовал мне отличный спортклуб.

– Кажется, я даже знаю, как он называется, – проворчала Мари и подставила свое запястье назад, под его губы.

Михаил продвинулся к локтю и снова отвлекся. «Черт! Неужели Дональд проболтался? Или этот урод Какеготам?» – мысли не вдохновляли.

– И что ты знаешь? – вкрадчиво спросил он Машу.

– Зимин, с тобой и так все ясно, – усмехнулась она, – не выкручивайся. Целуй меня, у тебя это лучше получается, чем изображать из себя святую невинность.

Он весело хмыкнул. Президентша!

– Ну, ладно! Если тебе больше понравится история о том, что мне пришлось заступиться за молодую симпатичную фройляйн, и потом она, в знак благодарности, пригласила меня на чай с шарлоткой, то получай свою правду.

Мари моргнула. Два раза. Но вместо того, чтобы что-то выдать из тех колкостей, что вертелись у нее на языке, она коротко кивнула и… притянув его за галстук к своему лицу, жадно впилась в его губы поцелуем – жадно настолько, что у самой зашумело в голове.

«Когда мы уже доедем?» – единственная здравая мысль Зимина слабо пробивалась среди остальных. Он прижимал Машу к себе все крепче. Но в то же время пытался прервать поцелуй. Потому что иначе…

Автомобиль неожиданно остановился. Михаил буквально выволок жену и, подхватив ее на руки, занес в дом. В первую же попавшуюся комнату. Поставил Машу на пол, не отпуская от себя. И повернул ключ в двери.

_____________________________________________________________

[i] Standesamt – орган гражданской регистрации браков в Германии.