Текст книги "Паруса для Марии (СИ)"
Автор книги: Jk Светлая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Глава 2.4 Ошибки
Михаил сидел в приемной Шумова и нетерпеливо поглядывал на часы. Его вызвали к пяти, сейчас уже почти шесть. Секретарь лишь недоуменно пожимала плечами:
– А что я могу сделать? У него важное совещание.
– Я могу прийти в другой день.
– Он велел ждать.
И Зимин ждал. Николай Егорович позвонил с предложением внеочередного рейса, соблазняя двойной оплатой. Михаил для виду принял сомневающийся тон, но на самом деле сразу же решил, что воспользуется этим предложением. Несмотря на то, что увольняться он передумал, Зимин намеревался провести отпуск за пределами города. Он понимал, что Мария недолго пробудет в Петербурге.
Скупит все, что под руку попадется, и уедет.
Но их случайные встречи тревожили. Они воскрешали воспоминания, возвращали в прошлое, которое с таким трудом удалось похоронить. Бередили не болевшее только потому, что к этому не прикасались.
В одном городе им будет тесно.
Он снова посмотрел на часы. Еще это чертово «свидание». Когда уже сестра уймется?
Неожиданно дверь из кабинета отворилась, и оттуда вышла целая процессия во главе с госпожой д'Эстен. Следом шествовали Шумов, переводчик и еще какой-то мужик – явно не из БалтТраста. Слишком уж лощеный. Мари, увидев Зимина, резко остановилась и, сдержанно улыбнувшись, кивнула.
– А! Михаил Александрович! У тебя, голубчик, нынче ажиотаж! – провозгласил Шумов. – Тут госпожа д'Эстен хотела с тобой переговорить. Сопроводи ее в переговорную. Потом дуй ко мне, если за ее предложение не ухватишься.
«Началось! – уныло подумалось Зимину. – Переговоры, переговоры. Как она не устает от них?»
Он привел Марию в кабинет. Лощеного хлыща она отпустила сразу. Следом семенил переводчик.
– Простите, мне нужно позвонить, – Михаил отошел к окну и набрал сестру. Наташка его убьет.
– Наташ, привет! Я не приеду… Я не могу, я на работе… Тусечка… Туся… Все потом, – очень хотелось гаркнуть, но в таком случае разговор бы затянулся минимум на полчаса.
Он отключился и вернулся к столу.
– Чем могу быть полезен, госпожа д'Эстен? – спросил Зимин, сев через несколько стульев от Марии.
– Я полагаю, мы все же сможем обойтись без переводчика, – проговорила Мари с легкой улыбкой на губах, пытаясь скрыть накатившее на нее отвратительное желание немедленно выяснить, кто такая «Тусечка». – Кажется, этот вопрос мы с вами выяснили в нашу последнюю встречу.
– Как вам будет угодно, – усмехнулся Михаил.
Когда переводчик ушел, Мари едва заметно выдохнула и сцепила пальцы – те дрожали. Впервые, кажется. Они остались наедине. Тоже впервые за эти пять лет – по-настоящему наедине. В конце концов, следовало признать – она сама была виновата в случившемся. И, самое смешное, теперь, как и пять лет назад, она готова была вешаться ему на шею – это было и страшно, и казалось естественным.
На столе стоял графин с водой и стаканы. Мари медленно встала и плеснула воды. Быстро выпила и перевела взгляд на Мишу.
– После сделки… опять уволишься?
Такого дикого отпуска у него еще не было. Все чего-то от него хотели. Сестра лечила душу, Долгов – мозги. Мария решила озаботиться его карьерой. И в цирк ходить не надо.
– Нет, опять не уволюсь. Если вам надо – увольняйте меня сами.
Мари нервно хохотнула.
– Хватит дурака валять, – ответила она, – «Клелию» я тебе не предлагаю, сам понимаешь. У нас в Гамбурге новое судно будут спускать в июле. Планируем задействовать его в круизах по Средиземноморью. Одна проблема – ты очень редко сможешь бывать дома.
Михаил удивленно приподнял брови.
– Я и сейчас нечасто бываю дома. Пока никто не жалуется. Но я привык к сухогрузам. И не собирался ничего менять. Снова лайнер? Зачем тебе это нужно?
– Потому что мы снова будем ориентироваться на российский рынок туристических услуг, – выпалила она, – и мне нужен опытный капитан.
Мари налила еще воды и поставила стакан на стол. Села на место.
– Опытных капитанов достаточно много, чтобы их хватило для всех лайнеров DartGlobal. Могу посоветовать некоторых, – спокойно проговорил Михаил.
– Можешь предоставить список в письменном виде, но мне все равно нужен будешь ты. Ты работал в этом бизнесе не один год. И знаешь все изнутри.
Зимин хмуро глянул на Марию. «…нужен будешь…» В руке завибрировал телефон. Сестра. Нажал отбой и снова посмотрел на будущую хозяйку.
– Считаешь, что покупая корабли, ты покупаешь и людей? Хорошо. Итак, чего ты хочешь?
Мари вздрогнула. Снова схватилась за стакан, пригубила, а потом только отважилась снова посмотреть на него.
– Я прошу тебя о помощи, – ответила она, – поверь, я не в той ситуации, когда могу диктовать волю другим.
Кажется, все это когда-то уже было. Она нуждалась в помощи, он с непонятной самому готовностью сделал для нее все. Теперь перед ним вход в новый круг. И он знал, что войдет в него, потому что она об этом просит. Чем бы все это ни закончилось.
– Я помогу тебе, если это так для тебя важно, – помолчав, сказал Зимин.
Кажется, стало только труднее. Мари встала со стула и подошла к окну.
– Спасибо, – тихо сказала она, – есть еще кое-что, о чем нам надо поговорить. Только не здесь, если ты не возражаешь.
– Вряд ли есть что-то еще, кроме работы, о чем нам стоит разговаривать. И меня ждет Шумов. Пока что он мой работодатель.
– Хорошо, – Мари покорно кивнула и подошла ближе, протянув ему руку, – ступай… С его стороны было любезно предоставить мне возможность поговорить с тобой до подписания бумаг.
«Если они будут подписаны», – мелькнуло в ее голове.
Михаил поднялся и взял ее за руку. Ему кажется, или ее пальцы действительно дрожат? Он чуть сжал их в своей руке. Напряженно сглотнул.
– Подожди меня здесь, я скоро.
Он торопливо вышел из переговорной. Направляясь к Шумову, старался не думать ни о ее пальцах в своей руке, ни о странном выражении ее глаз, которое ему, возможно, лишь показалось.
Николай Егорович повторил свое предложение о рейсе, от которого Зимин, в свете сложившихся обстоятельств, отказался. Предупредил, что, скорее всего, уволится в ближайшее время. Даже если он снова ошибся, он обещал… Маше.
Минут через двадцать он снова был в переговорной.
Мари сидела за столом, уронив голову на ладони. Когда он вошел, она подобралась и посмотрела на него. И никак не могла понять того, что между ними происходило – тогда, но сейчас – особенно. Просто без него она задыхалась в эту минуту едва ли не сильнее, чем пять лет назад. Какая тут, к черту, гордость? Какая разница, кто кого тогда предал? Какая разница, кто из них виноват больше, если она так и не может без него?
– Куда мы пойдем? – напряженно спросила она.
– Куда скажешь.
Мари молчала, внимательно глядя на него. А потом выдохнула:
– Тогда пригласи меня к себе.
Добирались долго. Сквозь пробки, на другой конец города, почти не разговаривая.
Наконец, дом, лифт, тринадцатый этаж.
Михаил повернул ключ и пропустил Марию в квартиру.
– Проходи, располагайся. Кофе будешь?
Мари скинула туфли и прошла в комнату, на ходу стаскивая пиджак. Не потому, что жарко. А потому, что задыхалась – от волнения. Легче не стало. Ступая по голому полу, она осмотрелась по сторонам. На стене висели фотографии. Много фотографий, с которых смеялась зеленоглазая девушка в окружении двоих детей. На некоторых с ней был и Миша. Мари грустно улыбнулась.
– Кофе… буду… Это твоя семья?
– Семья, – Михаил вслед за ней посмотрел на фотографии. Наталья с упрямой настойчивостью развешивала их по стенам его квартиры, пока он бы в рейсах.
Мари вся подобралась, но лицо ее казалось растерянным.
– Она красивая… очень, – пробормотала она негромко. – Рада за тебя…
– В смысле? – удивился Зимин.
– В обыкновенном, – она схватилась за ручки сумки, брошенной до этого в кресло. – Прости, я, наверное, зря напросилась… Я, правда, рада, что у тебя все хорошо.
Зимин нахмурился, пытаясь понять, что случилось. Что не так с этими чертовыми фотографиями. Снова осмотрел их быстрым взглядом и, наконец, врубился.
– Это сестра. И племянники.
Мари так и села в это кресло, возле которого застыла мгновением ранее. С ее губ сорвалось еще более растерянное:
– Я не знала, что у тебя есть сестра.
– Мы многого не знали друг о друге, – ответил он и снова спросил: – Кофе?
– Да, пожалуйста, – она кивнула, понимая, что эти минуты, пока он будет готовить – единственная возможность прийти в себя.
Недолго провозившись на кухне, Зимин принес в комнату поднос с чашками и сахарницей. Поставил все на маленький столик. Расположился в любимом кресле и смотрел на Марию, которая с любопытством разглядывала комнату. Сейчас она казалась более собранной, чем в БалтТрасте или чем еще несколько минут назад. И вместе с тем напоминала натянутую струну, которая вибрирует от всякого шевеления воздуха.
– Так о чем ты хотела поговорить? – негромко спросил Михаил.
Так и есть. Вздрогнула, резко повернулась к нему и проговорила.
– Да, я хотела… Но прежде всего, я прошу тебя, давай прошлое оставим в прошлом и упоминать о нем не будем.
«…прошлое оставим в прошлом». Михаил чуть дернулся. Все верно.
– Даже если бы и хотела, разве есть, о чем упоминать? Что там у тебя?
Она усмехнулась, но глаз не отвела.
– Я просто хотела задать один-единственный вопрос – зачем ты поцеловал меня в Кронштадте? – взяла в руки ложку, намереваясь помешать сахар в чашке. Руки продолжали дрожать. Пришлось бросить это бесполезное занятие.
Пока она говорила, он внимательно наблюдал за ней. Куда делась уверенная в себе госпожа д'Эстен? Он чувствовал усталость от ее постоянных метаморфоз.
– Мари, ты давно не ребенок, что за глупые вопросы? Мужчина поцеловал женщину. Что в этом такого? Я тебя обидел? Прости, этого я точно не хотел.
– Если бы обидел, меня бы здесь не было, – проговорила она. Ну, вот и повисла у него на шее. Как всегда.
– Тогда зачем ты здесь?
Мари облизнула губы и словно в омут с головой…
– Я пытаюсь понять, что между нами происходит. Ведь происходит же?
В конечном счете, следовало признать, что уже произошло. Пять лет назад. И продолжается до сих пор. Их разговор напоминал ему шаги по первому льду. Перейти Неву от Петропавловки до стрелки Васьки. Подвиг, когда тебе двенадцать лет. Но уже очень давно он перестал совершать такие сомнительные подвиги.
– Нельзя понять то, чего нет. Я даже не уверен, что было что-то… – он запнулся, – тогда. В том прошлом, о котором ты говорить не хочешь.
– Значит, я ошибалась, – Мари покорно кивнула – как часом ранее, в офисе БалтТраста, – прости… Это все ужасно неприятно. Вызовешь мне такси?
Ошибалась… Какая немыслимая глупость… Она продолжала ждать его все эти пять лет. И ошибалась. Почувствовала, как к глазам подступают слезы. Еще чего не хватало!
Зимин поднялся, подошел к телефону.
– Как скажешь. Тебе не за что извиняться. Всем свойственно ошибаться, – и добавил по-русски: – Я тоже не исключение, и неприятное последствие ошибок – это еще мягко сказано.
Он снял трубку, собираясь набрать службу такси.
– Я тебя люблю, – всхлипнула она, понимая, что окончательно сошла с ума.
Михаил медленно положил трубку обратно. Это тоже уже когда-то было. Ее слезы, ее признания. И тогда она точно так же была одна, сбежав со свадьбы. От чего… или кого… она сбежала теперь?
Он подошел к Марии, протянул ей платок.
– Мари, не мучай ни себя, ни меня. Ты снова что-то придумала себе. Пройдет неделя, и все вернется на свои места. Тебе опять захочется в свой мир. И ты снова уйдешь. На сколько в этот раз? На пять, на десять лет? К чему все это?
Мари вырвала платок из его рук. Движение получилось злое, резкое. Перевела на него взгляд, понимая, что граница перейдена – сама перешла, и проговорила неожиданно охрипшим голосом:
– Жаль, что так. Жаль, что ты считаешь, что придумала. Но ты прав – комедия подзатянулась. Хорошо. Первого июля жду тебя в Гамбурге. Я не уверена, что документы о сделке будут подписаны до этого времени, потому рекомендую не тянуть с увольнением из БалтТраста. Второго – спускаем «Паруса» на воду.
Мари встала и сама подошла к телефону. Все было предельно просто – позвонить в DartGlobal и попросить пригнать служебную машину:
– Какой у тебя адрес? – спросила Мари, избегая смотреть в его глаза.
Зимин назвал улицу и дом. Провожая взглядом Марию, понимал, что зря ввязался в эту авантюру с лайнером. Ничего из этого не выйдет. Она будет продолжать играть, а он… однажды он сорвется.
Глава 2.5 Ральф Какеготам?
«Откуда ты только взялась, Машка моя?»
Самой ужасной ошибкой было не то, что она снова призналась ему в любви. Самой большой ошибкой было то, что она действительно его любила. Все пять лет. За которые так и не вычеркнула его из жизни. Она была виновата – отчаянно виновата перед отцом, перед Ральфом… и даже перед Мишей. Ведь, что́ бы она ни пыталась предпринять, все шло прахом.
Мари сидела в кресле своего номера в гостинице, укутавшись в одеяло, и усиленно жалела себя. Жалеть получалось очень эффектно. С бокалом рома в руке и сигаретой. Еще немного, и она выучится курить. Раздавалась трель телефона. А она все надеялась, что звонившему надоест. Не надоедало. В конце концов, Мари встала с кресла, сняла трубку и услышала голос консьержа, извещавшего ее о посетителе.
«О! Миша пришел!» – пьяненько подумала Мари и попросила пропустить визитера.
Однако вместо Миши на пороге почему-то возник Ральф. Он влетел в номер, остановился в середине комнаты и озадаченно уставился на пепельницу под креслом.
– Какого черта ты устроила? – спросил он недовольным голосом.
– Я ни черта не устраивала.
– Мари, я спросил, какого черта?
«А к черту я прикатился лет пять назад. Знаешь, мы с ним даже подружились».
Мари коротко хохотнула и прошлепала к креслу.
– Я же просила – не приезжай, – сказала она устало.
– Ты что, пьяная?
– Не настолько, чтобы не помнить, что просила тебя не приезжать.
– Опять он?
– Я же просила, – протянула Мари, равнодушно подняв со столика бокал и отпив еще глоток.
– Так! Хватит! – Ральф отнял бокал, сгреб ее в охапку и поволок в ванную. Впрочем, она не особо сопротивлялась. А когда ее прямо в одежде сунули в душ под воду, ей вдруг стало капельку лучше. Будто вместе с водой и хмелем, с нее стекала усталость, безысходность и теперь уже такая привычная корка, сковывавшая ее душу. Она смотрела прямо перед собой и точно знала только одно – у нее нет времени на похмелье.
– Что? Так лучше? – спросил Ральф.
– Да. Намного. Спасибо, – ответила она.
Он замер, будто бы пытаясь рассмотреть выражение ее лица. А потом в его глазах отразилось понимание.
– Все-таки он, – пробормотал Ральф.
– Нет. Просто не ты.
Ральф вылетел из ванной, громко хлопнув дверью. Мари спокойно стащила майку и подставила тело струям воды. Закрыла глаза. И заставила себя вспомнить что-то очень важное. Что-то, о чем боялась даже думать. Он приедет в Гамбург первого июля. Он приедет. И все начнется сначала. Но можно ли назвать ошибкой то, что было между ними пять лет назад. Она упорно вычеркивала из памяти грязную историю с шантажом. Этого не было. Не могло быть. Человек, отпустивший ее из своей квартиры, не мог отправить отцу те фото. Не мог.
Она сняла с вешалки полотенце и неторопливо вытерлась. Надела халат и прошла в комнату. Теперь курил Ральф.
– Я хотела попросить у тебя прощения за все, – тихо произнесла Мари.
Он резко обернулся и посмотрел на нее так, будто его удивляло то, что она извиняется.
– Ты точно решила? – голос его прозвучал глухо.
– Мне нужно было решить уже давно. Прости, что так поздно.
Он подошел к ней ближе. Взял за руку и сказал:
– Ты же знаешь, что я все равно буду ждать. Я люблю тебя. И я терпелив.
– Все мы чего-нибудь ждем, – ответила она, вырывая руку.
– Могу я переночевать у тебя, или мне на ночь глядя искать, где остановиться?
– Лучше поищи, – ответила Мари и улыбнулась одними губами. И вдруг он притянул ее к себе и впился в них поцелуем. Мари задергалась, вырываясь, а он продолжал терзать ее рот. Голова кружилась – от алкоголя, от усталости, от боли. От отвращения – она никогда не думала, насколько может быть отвратителен поцелуй, любое прикосновение, когда его навязывают. Впрочем, Ральф всегда себя навязывал. А она привыкла. Теперь… все изменилось?
Мари вцепилась ногтями в его щеку, как дикая кошка, и заставила его отпустить.
– Никогда, никогда не смей прикасаться ко мне, – выдохнула она, и ей стало смешно – не так давно те же слова она сказала совсем другому человеку. Поцелуи которого заставляли ее забыть весь мир.
– Не думай, что все кончено, – хрипло сказал Ральф.
– Нельзя закончить то, чего нет.
Он побледнел, и в какую-то минуту ей показалось, что вот теперь он ее ударит. Но он этого не сделал. Он вылетел из ее комнаты, хлопнув дверью, а она так и осталась стоять в ее середине. И вдруг с совершенной ясностью поняла, что делать дальше. Утром следующего дня, переложив ответственность за переговоры с БалтТрастом на Алексея Скорикова, и созвонившись с Дональдом, ставшим с некоторых пор ее адвокатом, Мари вылетела во Францию. Дональду было поручено немедленно заняться продажей имущества, доставшегося ей от матери.
Зимин сидел в приемной и писал заявление. Через пять лет он снова возвращается в DartGlobal.
Он никогда не жалел о том, что ушел тогда. Теперь есть шанс начать все сначала. И не только на лайнере. Вот только он не знал, нужно ли это. Зачем вообще это нужно? Просто. Она попросила. Все.
Он услышал, как открылась дверь. Поднял голову, увидел, как в кабинет зашел высокий мужчина, опустил глаза к столу. И вдруг вспомнил… Гамбург… Фотография в журнале…
Мария д'Эстен и Ральф Какеготам?.. Михаил снова поднял взгляд и внимательно посмотрел на вошедшего. На его лице живописно краснели три царапины. Такие оставляют женские ноготки.
«А говорила, что он в Гамбурге», – подумал Зимин и невесело усмехнулся.
– Какая удача! Вот и господин Зимин, – с улыбкой проговорил «заочный знакомец» и протянул для пожатия руку.
Михаил встал, коротко пожал протянутую ему ладонь и, глядя прямо в глаза улыбающемуся немцу, спокойно сказал:
– Не припомню, чтобы мы были знакомы.
– Официально – нет. Но у нас есть, что обсудить. Ригер. Ральф Ригер, – «знакомец» скрестил руки на груди и оценивающе посмотрел на Зимина. Улыбки будто и не было. – Представьте себе, я здесь ради встречи с вами.
Какеготам? выглядел настороженным, и это позабавило Зимина.
– За что такая честь?
– Давайте это обсудим… не здесь. К господину Шумову успею вернуться и позднее. Внизу я видел ресторанчик. Нам подойдет.
– Давайте обсудим, – согласился Зимин. Он бы слукавил, если бы сказал, что ему совсем не любопытно, о чем собирается говорить с ним этот человек.
Они расположились в небольшом ресторанчике напротив офиса БалтТраста. И, заказав по чашке кофе, не заговаривали до тех пор, пока не был принесен заказ. Собственно, это молчание даже со стороны выглядело странным. Наконец, после того, как официантка удалилась, Ральф разомкнул губы и проговорил:
– Я полагаю, нам нет смысла разводить политесы, господин Зимин. Меня интересует цена вопроса. Сколько вы хотите за то, чтобы оставить ее в покое?
Господин Зимин положил на стол руки и сцепил пальцы.
– Потрудитесь выражаться яснее, – ровным тоном сказал Михаил.
– Да уж яснее некуда. Речь идет об одной особе, которую мы оба с вами имеем честь знать. Я хочу понять, чего вы хотите, чтобы прекратить любые контакты с ней, – Ральф усмехнулся, но вид его был далек от расслабленного. Он медленно поднял с блюдца чашку и сделал глоток. – Ненавижу горький, – добавил он, потянувшись за сахарницей.
Михаил подождал, пока немец размешивал сахар.
– Я тоже хочу понять, по какому праву вы считаете возможным указывать мне, что делать, – ответил он.
Ральф окинул его оценивающим взглядом, коротко кивнул и сказал:
– Хорошо. На том основании, что я намерен на ней жениться. И меня не устраивает тот факт, что она принимает ухаживания постороннего мужчины.
– Если осуществите свои намерения, тогда и рассуждайте о том, что вас устраивает, а что нет.
Зимин поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Ральф вскочил следом.
– Чего вы добиваетесь? – процедил он, растеряв разом всю свою сдержанность. – Пять лет назад попытались сорвать большой куш, но не вышло. А теперь новая попытка? Даже другую богатую дуру искать не пришлось?
«Дуру?» – вспышкой полыхнуло в голове.
Недолго думая, Михаил резко ударил по лицу зарвавшегося германца.
– За словами последи, – от души выругался он по-русски и пошел к выходу, разминая пальцы. Улыбался. Оказывается, давно не пускал в ход кулаки.
Немец догнал его через два шага. Схватил за локоть, вывернув его, и процедил сквозь зубы:
– И все-таки я настоятельно рекомендую больше не вставать у меня на пути. Это чревато.
Михаил сумел отцепить цепкие пальцы противника и спокойно сказал:
– Вот пугать не надо. Хотя, судя по твоей физиономии, тебя мало, кто боится.
К ним уже спешили охранники. Бледный от ярости, Ральф все же взял себя в руки – это усилие над собой было заметным.
– А зря, – проговорил он, – очень зря. Запомните, господин Зимин, Мари была, есть и будет – моя. Десятидневное знакомство пять лет назад никакой роли не играет.
Немец кивнул охранникам и вернулся за столик. Допивать кофе.
– Весьма сомнительные истины, – бросил Зимин вслед Ральфу. Объяснился с охранниками и вышел из ресторана.
После этого странного разговора, появилось много вопросов, ответы на которые он намеревался получить у Марии при первой же возможности. Михаил нахмурился, вспомнив расцарапанное лицо немца. Воображение нарисовало грязную картинку, пальцы сами сжались в кулаки. Урод!
И все-таки была одна важная вещь, которую он узнал. Все эти годы Какеготам? всего лишь намеревался жениться. Пять лет – долгий срок для намерений.
Десять дней…
Для него десять дней изменили все. А для нее?
