Текст книги "Просто Маша (СИ)"
Автор книги: Jana Mazai-Krasovskaya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Сухопарый представительный мужчина, седины на голове которого словно прибавилось после того, как я видела его вчера, увидев меня, словно споткнулся и замер.
Я уже почти автоматически поприветствовала отца Лили и попросила Северуса ввести его в курс дела. Можно вместе с дочерью. Уверена, он сделает все как надо.
– Эйлин! – мистер Принц бросился ко мне, и от такого взгляда я стояла ни жива ни мертва – такая смесь страха и надежды, счастья и боли… – Эйлин… – повторил он, протягивая ко мне руки. – Живая…
Господи, и за что ты меня так? – хотелось буквально возопить, но я не могла выдавить ни звука – только протянула руки в ответ, а потом уткнулась лицом в его плечо и… разревелась.
– Я так устала!
====== 11. Вечер трудного дня, или Утро добрым не бывает ======
– Чем я могу тебе помочь, дочка?
Эйлин, которая сначала было бросилась к отцу, сообразив, что происходит, с перепугу забилась так далеко, что я совсем перестала ее чувствовать, – почти как тогда, когда только-только здесь оказалась, – в смысле, в ее теле и этом мире. И… нет, врать этому человеку я не хочу. И не буду. Но… сначала пусть-ка он ответит на пару моих вопросов.
– Как вы нас нашли, э-э-э, отец?
– Заплатил старику Олли, – ответил мистер Принц и скривился. – И сразу же аппарировал к тебе.
– Олливандеру? – уточнила я и получила в ответ короткий недовольный кивок.
Видимо, много заплатил. Интересно, не думала, что отыскать волшебника по палочке так легко. Или это только родным? И что тогда получается – раньше папа не мог или не хотел? Увидел палочку – и «щелк, зажужжало»? Не верю.
– Хочу подробностей, – поставила я его перед фактом.
Тут-то мистер Принц и опешил. Да, папа, я сильно изменилась за лето… за десять лет, то есть одиннадцать. И за последние недели особенно. Требования вот выдвигаю. И отвечать придется, не отвертитесь.
Хотя и долгий же разговор будет. А ведь в доме Северус проводит Эвансам ликбез по поводу магии! Как-то он там справляется? И как мне быть теперь – разворачивать папаню а-ля «зайдите завтра» – не поймет, да я и сама хочу выяснить, что к чему. Ну как же не вовремя!
– Ты отца даже в дом не пригласишь? – очухался мистер Принц, принимая забавную позу, да так, что я чуть не расхохоталась.
Да ладно… Он еще и обиделся? Прелесть какая. А может, я того, стесняюсь, свое, как это, ах да, убогое обиталище отцу показывать, вот. Маггловское же, такому сиятельному волшебнику и потомственному магу невместно, не?
Других мыслей, как объяснить мои тормоза, – не признаваться же, что беспокоюсь за сына и гостей, которые сейчас в доме, – не было, так что я и выдала ему прямым текстом. Оказалось, идея была гениальной – папаня резко выдохнул, но дал слово, что никогда не обвинит меня, правда, я так и не поняла, в чем именно, а уточнить не вышло – мистер Принц попер в дом. Ну ладно, чему быть, того не миновать. Хорошо хоть жилище теперь более-менее прилично выглядит – на мой непритязательный взгляд. А что подумает мистер Принц, меня пока не особо волнует – это его работа нынче, волноваться, а с меня на сегодня хватит.
*
В гостиной, все еще припахивающей горелым, хотя спешно приведенной в относительный порядок, царила почти идиллия – Эвансы внимали Северусу, как древние иудеи библейскому пророку. Судя по виду мистера Эванса и блестящим глазкам Лили, загрузил он их по самое не горюй. Вот только роль столь уважаемого человека, как пророк, десятилетнего ребенка явно смущала. Как же он мне обрадовался! Но мгновенно насторожился, увидев за моей спиной дедулю. Ох ты ж, их еще и знакомить! Да не при посторонних бы – все-таки это дело наше, семейное, не для свидетелей.
Немая сцена, когда дедушка с внуком смотрели друг на друга, долго не затянулась. Объяснять, кто такие Эвансы и откуда взялись, я не собиралась, но папочка неожиданно выдал таким тоном, как врач смертельный диагноз:
– Магглы! – и скривился еще хуже, чем когда упоминал Олливандера.
– А шо, вы таки думали, шо на великосветский прием попадете, сэ-эр? – процедила я – вовремя во мне включилась моя одесская тетушка, правда, самый смак ее речи пришлось задавить цензурой. А жаль. Впрочем, это не то чтоб хорошо переводимо. – Так это Коукворт, ваша светлость или темность, а не Малфой-мэнор, уж простите. Или вы не заметили, куда шли?
– Не имею чести быть представленным, – мистер Эванс, явно не привыкший к тому, что его и его дочь обливают презрением, встал с прямой, как палка, спиной, и в воздухе запахло скандалом…
И он таки грянул. Северус с гостями оторопело смотрели, как незнакомый мужчина, похожий на родственника хозяйки дома, едва не брызжет слюной, проходясь по каким-то неизвестным «нуворишам Малфоям», а потом без паузы переходит к «магглам и их отродьям, грязнокровным выскочкам и так далее». Хорошенького же мнения Эвансы теперь будут о волшебниках! Вот ведь нарисовался папочка, не заткнешь. А воистину чудесный предмет под названием сковородка – на кухне. Тьфу, я что, не могу в своем доме еще помагичить?
– Акцио сковородка!
Любимая посудина со свистом рассекла воздух, как родная, легла ручкой в ладонь, и я что было сил треснула по… столу, конечно. Папа нам еще пригодится. Наверное. Стол тоже, так что было громко, но не так чтоб сильно. А вот блюдечко, по которому пришелся удар, раскололось на мелкие кусочки.
Подпрыгнули все. А потом я позволила себе помечтать о дальнейшей траектории…
Мистер Принц скосил глаза на зависший перед его лицом чугунный диск и замолчал. Диск развернулся ручкой поудобнее и явно начал примеряться…
Получилось! Без палочки! Невербально! Да я крута-а-а. Но дура.
– Бдзень, – шлепнулась на пол сковорода, но моего восторга это не умалило, впрочем, как и диагноз насчет дуры. К счастью, это поправимо.
Я мысленно хлопнула себя по лбу и наложила на папочку Силенцио. Вот так бы сразу-то!
Ну да, ну да, старикам везде у нас почет, не будет выделываться – сниму. Мой дом – мои правила! И гости тоже мои… Нам еще минимум год общаться, пока дети в одну школу ходят.
– Мистер Эванс, я прошу прощения за поведение моего… родственника, – краем глаза я видела, как папочка покраснел от натуги и захлопал губами явно что-то нелестное, но внимание заострять смысла не было. – Мы очень давно с ним не общались. Понимаете, сегодня был очень, очень тяжелый день.
Умница Эванс понял все правильно: пора собираться.
– Да-да, миссис Снейп, извините, ваш сын нам столько рассказал, но вопросов возникло еще больше, даже если всему, что мы узнали, просто взять и поверить…
– А поверить непросто, – подхватила я, кивая, – а еще время позднее, так что я предлагаю вам как-нибудь посетить нас еще раз, и, наверное, лучше с супругой, не так ли?
– Мы были бы счастливы принять вас с ответным визитом, миссис Снейп, если вам, конечно, будет удобно, – мистер Эванс поднялся и повернулся к дочери, которая встала рядом. – Вы не соблаговолите назвать удобную вам дату и время или, быть может, определитесь позже? Нам с Лили уже неудобно стеснять вас своим присутствием, – он сделал паузу и многозначительно посмотрел на дочь.
О как. Прям танцы с реверансами. Даже папа-Принц помалкивает… тьфу, да это я же его приложила. А жестикулировать для аристократа – дурной тон, вот же как замечательно.
– Благодарю вас, миссис Снейп, и тебя, Северус, за, – голос Лили дрогнул, но она посмотрела на отца и удержала лицо, только потупилась, – чудесный вечер, и прошу простить мне неподобающее поведение. Я очень, очень раскаиваюсь! Правда!
Прозвучало вполне искренне. А в направленных на меня зеленых глазищах плескались восхищение и восторг – девочка впервые увидела нормальную взрослую ведьму – ту, которая понимает. Знает. Ведает. Такую, какой может когда-то вырасти она сама. Ну что ж…
– Ничего, дорогая, детское волшебство часто неподконтрольно, но тебе стоит многому научиться. Я вас проконсультирую, а Северус поможет.
Боковым зрением я отметила, как папа-Принц насторожился и уже с удивлением смотрел на наших гостей.
– А раз наши дети теперь одноклассники, – обратилась я к отцу Лили, – то договориться о следующей встрече, полагаю, не представит проблем.
Мистер Принц дернулся было, но мы с Северусом и Эвансы дружно сделали шаг в сторону прихожей и через несколько минут уже распрощались. Теперь в доме оставалась только семья. Хм. Один взрослый мужчина, который по стойке «смирно» отдыхает с приятелями в чулане, второй, еще взрослей, все еще беззвучно разевает рот и, кажется, снова гневается? Ну до чего ж мне не везет здесь с мужиками!
*
– Ты не Эйлин, – протянул мистер Принц, медленно опускаясь за стол, на котором красовались остатки чаепития.
– Да, папочка, – прощебетала я, вызвав у него, кажется, нервную дрожь. Ну или очередной разрыв шаблона. – Я не она. Но информацию могу передать, если вы ответите мне на несколько вопросов.
– Где моя дочь? – словно не человек проговорил, а выжженный солнцем насмерть ветер.
– В безопасности, – кивнула я. – В том числе и от вас. Вы отвечать собираетесь, или сразу простимся? У меня в самом деле был тяжелый день, который перетек в еще более непростой вечер, так что было бы неплохо отдохнуть. Я от вас никуда не денусь, пока мы не разберемся со всеми вопросами. Мне кажется, это будет не просто, но жизненно важно для той, о которой беспокоимся мы оба.
– Вы друг моей дочери?
– Да. А теперь скажите мне, почему вы сейчас так легко нашли нас по палочке, которую, как я поняла, узнали в магазине, и почему не удосужились сделать это раньше, например, десять лет назад? Восемь? Пять? Или в тот же день, когда ваша дочь сбежала? И если она действительно сбежала, то от чего? Или от кого? У вас было одиннадцать лет, чтобы искать ее, – да за это время любящий отец Британию не один бы раз перевернул. Нет, это не претензия, но мне важно понять.
– Разговор действительно долгий… – начал мистер Принц. – Как давно вы так близко знакомы с Эйлин?
– Около месяца.
– Что она вам рассказывала обо мне?
– Мистер Принц. Вы, очевидно, так и не поняли, что я только что сказала? Это мой дом, и спрашивать буду я. Отвечать на ваши многочисленные вопросы в настоящий момент не имею ни сил, ни желания. Хотите встретиться с Эйлин – отвечайте. Нет – прошу на выход. Итак, почему именно сейчас вы ринулись на поиски?
– Когда я увидел палочку дочери, которую мы выбирали вместе у Олливандера перед тем, как ей отправиться в школу, у меня словно пелена спала… Скажите, та африканка… или это тоже были вы?
– И вы вспомнили, что у вас есть дочь?
– Вы знаете…
– Представления не имею. И жду, когда вы меня наконец просветите. Вот только не надо «тут помню, а тут не помню», вы, сударь, менталист, и вряд ли кому-то позволили бы поработать с вашими мозгами – вы их должны беречь хотя бы из-за фамильной гордости.
Мистер Принц посмотрел на меня подозрительно и пустился в пространные рассуждения о том, что есть семейные ценности, что есть предательство семейных ценностей и что делать с теми, кто…
Я зевнула в кулак и только тогда обратила внимание на одного мелкого тихушника, который пристроился у деда за спиной, прикрылся краем шторки – ясно, уже от меня, и сидел тише воды ниже травы и тщательно грел уши.
– Северус! Шагом марш спать!
– Постой, мальчик! Северус? Ты – сын Эйлин? Ну как же… наша порода! Внук!
– Северус, ты слышал, что я сказала? – Я была готова взглядом испепелить папаню, но Северус быстро протопал к себе наверх. – Пока вы не расскажете мне все, что я хочу знать по поводу ваших отношений с дочерью, никаких вопросов и никаких знакомств. Пусть даже с вашим внуком. И да, это он. Но не забывайте, где вы находитесь. Этот дом мой и Эйлин, и если она боится вас так, что забилась как только могла далеко, то я не испытываю к вам ничего, кроме настороженности и недоверия. Ну, может быть, капельку моего сочувствия вы разбудили, когда показали, что ваша дочь вам небезразлична.
– Что же у вас никакой защиты на доме, ведьмы?
– Защита-а, – я представила недавнюю прелестную картинку с покачивающейся напротив выдающегося папочкиного носяры сковороды и – вуаля! Я аж сглотнула от волнения, представив, как чугунный бок впечатывается куда надо и слышится хруст…
А мистер Принц схватился за нос и со стоном посмотрел на меня. А я – на сковородку, которая, умница такая, оставалась на месте!
И как же это все тогда работает-то? Или этот хрен легилименцией балуется, да так, что проникся моими фантазиями? Ну никаких нервов не хватит во всем этом разбираться!
– Что? – я показала ему пустые ладони, сцапала со стола уцелевший кусок пирога и впилась в него зубами – а что, в нервах мне частенько пожевать охота! Но в ответ получила… восхищенное:
– Сильна! Была бы чистокровной, я бы женился.
Я поперхнулась и едва откашлялась, и это было к счастью, потому что слова «А женилку тебе не оторвать?» буквально вертелись на языке. А потому обошлась скромным:
– Мерлин упаси.
– Почему?
Возникло желание то ли побиться головой о стену (лучше бы не своей), то ли просто попросить дяденьку на выход. Просто сюр какой-то. Если в Британии все маги такие, то… надо эмигрировать, причем срочно. Я тут не выживу, а если выживу, то тоже мозгами подвинусь. И это будет страшно.
– Мистер Принц, вы вообще вменяемый?
– Бывает, иногда заносит, – неожиданно весело ответил он, и у меня зачесались кулаки. – Если честно, все ожидал, когда вы попробуете мою защиту. Надо же было понять, что вы собой представляете.
– Как по-вашему, – я сузила глаза и недобро усмехнулась, – что за это время я могла понять о вас и о том, что вы собой представляете?
Чело мистера Принца отразило недюжинный мыслительный процесс. Да, прискорбно, но ставить себя на место другого этого мальчика никто не учил, а теперь родничок зарос. Трудно. Ну, если Эйлин будет настаивать, проклюю. При условии, что он не сбежит, конечно.
– Скажите, ваша дочь… она была сильной ведьмой?
– Очень, – мистер Принц посерьезнел. – Мы надеялись на истинное возрождение рода, у такой ведьмы должны были быть потрясающе сильные дети. А супруга я был готов принять в семью. Любого.
– Так почему же все так случилось?
– Сперва я был разозлен и ошарашен. И решил, что Эйлин придет сама, вернется, попросит прощения…
– За что?
– Мы… повздорили.
– По поводу?
– Замужества, конечно.
– Вы выбрали для нее кого-то, кто ей не понравился?
– Выбрал? Да я прорву денег просадил на расчеты, подрядил астронома и двух нумерологов, договаривался, искал, терпел совершенно идиотские закидоны, консультировался… с кем я только не консультировался.
– С собственной дочерью, полагаю.
– Я не мог допустить, что она не разделяет моих надежд и моего беспокойства!
– Она не давала поводов?
– Именно. Знаете, всегда такая тихая и послушная девочка… Даже не скажешь, что сильная ведьма, – никогда не перечила, не высказывала недовольства…
– Дом не громила…
– Ну да. Знаете, у сильных ведьм обычно очень сильные эмоции, а у нее…
– В тихом омуте обычно водится много интересного, – подхватила я, – и опасного.
– Вот так и вышло, – он кивнул. – Мы – Принцы, а это значит, что наша гордость вперед нас родилась. Моя супруга… Элисон после бегства Эйлин прожила меньше года – просто растаяла, и я ничем не мог ей помочь. Я! Не последний зельевар, неплохой легилимент – не смог!
– И тоже стали винить в этом дочь?
– Не без того, – он пожал плечами.
– А вы терпеливый…
– Не понимаю…
– Ну как же. Одиннадцать, ладно, десять лет терпели, чтобы не искать дочь и не высказать ей наболевшее…
– Да не в этом дело! – в голосе моего собеседника слышалась досада, и мне было очень интересно, на кого она направлена.
– А в чем? В том, что Эйлин оказалась последней из Принцев, в том, что, если у нее есть ребенок, без разницы чей, он способен унаследовать семейное достояние, в том, что они все еще обязаны чем-то вам – тому, кто бросил их на произвол судьбы аж на десять лет?
– Хотите, чтобы я признал себя виноватым? – взъярился Принц, подскакивая из-за стола.
– Вы уже признали, – улыбнулась я. – Как только произнесли это.
– Что? Ноги моей…
– Силенцио. Э-э-э… Пэк?
Черт. Почему в самые душещипательные моменты мне в голову приходят самые идиотские заклинания? И теперь мистер Принц сидит, тщательно запакованный в покрывало аки великовозрастный младенчик, за что вряд ли будет мне благодарен…
– Финитэ, простите, когда я психую, я часто ошибаюсь в заклинаниях. Это так отвратительно – быть виноватым…
Освобожденный Принц тихо хмыкнул, глядя на мою смущенную физиономию, и вздохнул.
– Кажется, мы оба наговорили сегодня не совсем то, что хотели…
– И натворили тоже, – кивнула я.
– А потому позвольте откланяться, вам действительно нужно отдохнуть. Пошлите мне сову, когда будете готовы к продолжению разговора.
– Хорошо.
Может же быть человеком… когда захочет. Мдя. Веселенькая мне семейка досталась.
Сопроводив «папочку» на выход, я вернулась в дом и прислушалась. В тишине тихо стучали старые ходики, успокаивая так, что веки опускались сами, и я едва помню, как добралась до постели и что-то сняла… тут же провалившись в сон – и никаких сновидений! Эйлин, кстати – или наоборот, некстати – так и не откликалась. Ворона шуганая.
*
Утром подскочила, испугавшись, что проспала, еще до звонка будильника, но быстро простила своему организму эту побудку – сволочь зазвенел, стоило мне подняться с дивана.
Заодно выяснилось, что сняла я юбку, одну туфлю и половину блузки. И теперь все гладить. Р-р-р-р! Ну и закрутилось обычное утро домохозяйки – с приведения себя в порядок, а то на приличную женщину мое отражение не особо походило.
Сегодня на завтрак планировался омлет. С мукой, помидорами и сыром. И сухариками, которые, кажется, в этом доме вообще не переводились.
Утренние процедуры я выполнила в рекордный срок и засела на кухне. Аромат крепкого кофе, который вполне сошел бы за доппио, хоть варился в обыкновенном ковшике, уже заманчиво щекотал мои ноздри, когда сверху по лестнице зашлепали босые пятки.
– Доброе утро! – поприветствовал меня Северус и отправился умываться, но быстро выглянул из-за двери и попросил нагреть ему воды.
Ну это я запросто. Правда, кофе предпринял почти успешную попытку к бегству… но у кого не бывает? Чудесный напиток был на восемьдесят процентов спасен, двадцать я отхлебнула мелкими глоточками и отправилась будить мужа. И только при виде пустой спальни сообразила, что вчера так и оставила всю тесную компанию среди швабр. Ой-ё-о. Вот так магглы и начинают испытывать ненависть к магам. Эй, что придумать-то?
А ноги уже несли меня к кладовке, рука сама отпирала дверь…
Картина из четырех помятых и не совсем протрезвевших мужиков, скрючившихся на полу в самых невообразимых позах, – места и для двоих взрослых было явно маловато – восхитила бы матерого энцэ-слэшера по самые гланды. Зато и мысль пришла…
– А что это вы тут делаете? – я похлопала глазами, надеясь, что получается очень убедительно, и попыталась покраснеть, к слову, безуспешно. – Вы кто?
А сейчас подпустим чуток истерики…
– Что они с тобой сделали, Тоби?! Да вы… Да я вас… Ты любишь их, а не меня?!
И рукой хватаем швабру, интересно, древко достаточно прочное?
Запинаясь и вопя от боли, – те, кто схлопотал шваброй, – мужики повыскакивали в коридор, а Тоби сиганул в сторону, даже не попытавшись встать на защиту друзей.
А теперь резко меняем гнев на милость.
– Дорогой, ты в порядке? Кто это был? Чего они хотели? Деньги? Документы?
– Я-я-я не помню… кажется, мы с ними вечером немножко перебрали, но ты же сама говорила, дома будут гости…
– Гости были у Северуса, двое его одноклассников и одноклассница – все из новой школы, если ты вдруг забыл. Детская вечеринка. И тебе пришло в голову заявиться на нее в пьяном виде и в компании таких же тепленьких друзей? Тоби, ты это серьезно?
Супруг трезвел на глазах…
====== 12. Спокойствие, только спокойствие ======
– Тобиас, – устало вздохнула я. – Вендетта отменяется, завтракать иди, а то на работу опоздаешь.
Супруг Эйлин с осторожностью просунулся через кухонную дверь:
– Ты на меня больше не сердишься?
– Сержусь, – честно призналась я. – Но мстить не собираюсь. Ты Северусу кино обещал про динозавров, а еще работаешь и деньги приносишь. И вообще, ты же уже все понял, не так ли?
– Да-да, – Тоби покосился на тарелку с аппетитным содержимым и не выдержал. – Спасибо, Мэри. Если бы Эйлин так готовила…
– Она учится. Вот только когда ее отец явился, где-то закуклилась, и от нее до сих пор ни слуху ни духу. Может, посоветуешь что?
– Да что же я могу-то… супротив ее папаши в особенности, – передернулся Тобиас.
– А ты в курсе про папашу? – заинтересовалась я.
– Ну так… он весь из себя аристократишка…
– Твой пренебрежительный тон – это твоя ненависть как представителя пролетариата ко всем аристократам или только к нему одному?
– Он волшебник, – выплюнул Тобиас. – И Эйлин – ведьма.
– А я тогда кто? У тебя что, снова фобия просыпается? Вроде все ж нормально было? Вон, кресла скоро продадим… наверное. Заработаем. Дом вон в порядке. За воду платить не надо.
Тобиас потряс головой.
– Да знаю я! Сам не понимаю…
– Собирайся уже, горюшко ты наше, – я потрепала его по встопорщенным волосам и немного их пригладила. – Голова-то как, не болит больше?
– После этой ночи в чулане у меня все болит, – признался он. – Но голова вроде ничего. Да я особо много и не пил, так, компанию поддержать. Ты как нас вообще… того, в чулан-то умудрилась? Волшебной сковородкой?
Я сделала максимально строгий и в то же время скромный вид:
– А что было делать – детки-то все бы моментально разболтали, такая слава по всему городу, притом, что кое у кого только с работой стало налаживаться, – оно нам надо? Я вас как увидела, чуть не спятила! А вы еще детский пирог сожрали, больше половины, вкусно было?
– А… да, очень. Дак кто же знал, что это…
– Так, все, – перебила я его. – Давай договоримся, если эти, твои, спросят или вспомнят что-то странное, ты им расскажешь, как тебе от жены досталось за детский пирог, а все остальное вали на то, что они допились до того, что мерещилась всякая чушь, м? А в конце вообще все почему-то так твоей жены перепугались, что в кладовку забились прятаться и тебя прихватили, несмотря на сопротивление. И я вас радостно закрыла, чтоб детишек не распугали. Вот такая я мегера.
– Там замок сам защелкнуться мог, – ухмыльнулся Тоби.
– Во-о-от! Ты у нас мужик умный, семью выгородишь. Давай тебе с собой еще омлета положу. И булочек.
Тобиас Снейп отправился на работу немного помятым, но уже вполне бодрым и дееспособным. Кажется, теперь сплетня про выздоровевшую супругу, которая страшна во гневе, пойдет гулять по Коукворту вместе с другой сплетней про то, что она очень вкусно готовит. А мы будем это дело использовать!
*
Только когда я осталась в доме одна, то сообразила, что Северус отправился в школу раньше, чем его отец на работу, и это наводило на мысль, что сейчас наш мальчик продолжает ликбез одной небезызвестной рыжей ведьмочки. Надо будет, как придет, расспросить его как следует, а потом, пожалуй, и в гости собраться.
А Тобиасу в качестве извинения за чулан… Я снова представила картину, что предстала передо мной, когда я открыла дверь, и содрогнулась – до того это было… негуманно. Значит, приготовлю пирожки. Мясо – дорого, а вот с ливером вполне пойдет. Тем более британцы весьма это дело практикуют.
За ливером, то есть печенкой, сердечками и почками, пришлось немного прогуляться, благо Коукворт – не Лондон, все почти в шаговой доступности, несмотря на несколько отдаленное положение нашего неблагополучного района. Хотя какой он неблагополучный? Простой рабочий район, правда, быстро беднеющий – но фабрика еще на ходу. Просто есть некоторое количество безработных, которых следует опасаться. На всякий случай закрепила палочку на предплечье – обычным лейкопластырем. И плевать, что при сгибании руки она из-за локтя сзади немного высовывалась – рукав был достаточно широкий, чтобы это было не слишком заметно.
Это раньше я внимания не привлекала – издали было ясно, что взять с меня нечего, а теперь весь мой вид говорил о том, что денежки завелись. И охотников на них оказалось аж несколько. В магазине у меня какой-то мелкий шкет попытался вытащить кошелек. Ага, щас… Ценную вещь я прихватила вместе с его пальцами, наклонилась, рыкнула, чтоб не смел ко мне больше соваться, и отпустила. Ребенок же. Видимо, зря.
Это я выяснила, когда чапала обратно с полными авоськами – по скидке картошки взяла и небольшую тыкву – не удержалась. Компания из трех лиц неблагополучной наружности ждала меня, как я поняла позже, в подворотне возле отворота на нашу улицу, то есть в наш тупичок.
Ну… как-то быстро вспомнилось Визборовское «… а в авоське семь кило овощных консервов «Глобус», и хоть раскрутить покупки на манер пращи времени не было, откачнуться, изображая страх, я смогла, а там уже сетки отработали как хороший маятник, конечно, небольшое ускорение я им придала, поворотом корпуса добавила, так что вышло неплохо. Тыква, правда, раскололась и пара картошек треснула. Вообще когда инерцию поймаешь, махать тяжелыми вещами совсем не тяжело, так что кто не убежал, я не виновата.
Удрали они быстро, кроме одного, которому по башке тыквой попало. А я еще немного воинственно подвыла, чисто для красоты и чтобы сильно нехорошими словами не ругаться. Оглушенный волшебным овощем ханурик попытался слиться с фундаментом, я сделала вид, что его не заметила, повздыхала над останками тыквы и дальше пошла. Собственно, а что такого-то? Бывали в моей жизни такие случаи, бывали в моем городе тяжелые времена… и с такими вот криминальными личностями встречалась, где отбалтывалась, где отмахивалась – дело-то житейское.
Ну все. Имидж у меня, кажется, складывается… Тобиасу так, глядишь, сочувствовать начнут, и звать выпить точно перестанут. Ха, буду ему перекусы с собой складывать, чтобы еще и завидовали. И опасались. Меня. Ну а что мне еще надо? Я баба грозная, кто сунется, тот получит.
*
Пока почки с сердечками вымачивались, я решила сбегать до новой школы – взять нужную мне литературу. Потому что сама ворона, забыла, что надо было Северуса попросить, чай не развалится.
И тут мне жизнь преподнесла очередной сюрприз – Колин Тейлор, тот самый, который племянник завуча, увидев в коридоре меня с книгами, наябедничал, что мой сын прогуливает уроки с Эванс. Вот же…
А непросто ребенку придется, если я сюда еще и работать приду. Хотя так ему и надо. Искать детишек на берег реки, где, как я догадывалась, они прохлаждались, я не пошла, но вечером точно займусь воспитанием!
За домашними делами время пролетело быстро, я успела подумать по поводу Принца и надумала пока только одно – этот мужчина предпочитает слышать только себя, но достучаться до него в принципе можно. И даже что-то вроде чувства юмора имеет. А вообще… бегство дочери, смерть жены… как он там сказал? Истаяла? Не нравится мне, как это выглядит. Да и сам папочка уже не особо вдохновляет – с таким ухо держать придется востро. А нам нужна надежда и опора. И Эйлин еще, как назло, молчит, не появляется, я аж звать устала.
Зато Сектусемпра, погруженная в миску с продуктами, да еще длительная – это почти блендер, главное только сверху прикрыть, чтобы куски по всей кухне не разлетались – но для этого прекрасно годится обычная крышка. А я еще миску покрутить догадалась, просто рукой, и вышло почти как в мясорубке. Крупно порубленный фарш был поджарен с лучком, и от незабвенной сковородки, самой большой в доме, ползли такие запахи, что у меня самой слюнки текли. Надо на соль попробовать, ага. И поперчить немножечко. Ом-ном-ном…
*
Магия – это вещь, конечно, но как бы научиться держать одновременно пару разных заклинаний? Тогда можно было бы прекрасно заниматься домашними делами, а попутно готовиться к будущей работе – подвешивать книгу перед собой и переворачивать страницы я уже от Эйлин научилась. Эх, как-то без нее не так. Не то чтоб неуютно, но…
Вернулся Северус, был накормлен супом и хлебом – пироги были еще не готовы, тесто не подошло. Воспитательный момент оказался немного смазан – ребенок честно во всем признался, и, по его мнению, пропустил «самые глупые» уроки – музыку и рисование. Ох, придется стаскать дитятко в оперу или вообще на балет плюс в музей изобразительного искусства…
Насчет рисования проговорила о том, что движение палочкой – вообще-то – тоже своеобразный узор, а руку тренировать и карандашом можно. А музыка – это хороший слух, а хороший слух – это… Тут меня вдарило вдохновение, и я дала задание ребенку, чтобы тот сам придумал несколько причин, где магу может пригодиться слух. И неважно, что художником или музыкантом он быть не собирается, есть такая магическая формула «общее развитие»… Тут меня понесло: я попыталась объяснить ребенку, что такое корреляция физических и умственных способностей, наметила пути к гармоничной личности, едва не закончив тем, что «в человеке все должно быть прекрасно» и далее по тексту. То есть по Чехову.
Нашего мальчика проняло, по крайней мере, я на это очень надеялась.
Погоди, я еще гитару куплю. Не Северусу, а себе – было дело, поигрывала. Паршивенько, конечно, но на безрыбье у костра что-нибудь сбацать могла, а песни, да еще когда поешь их с друзьями – это штука особенная.
Хотя… что я тут, в Британщине-то, делать буду со своим репертуаром? Я хихикнула и поставила первый противень пирожков в духовку. Размечталась…
*
Я примерно каждый час пробовала позвать Эйлин и уже серьезно за нее волновалась, как она наконец появилась, – я чуть второй противень с пирожками не выронила. Зато вздохнула с облегчением.
– И где же ты была так долго?
Оказалось – наблюдала. Смотрела, как я прекрасно справляюсь без нее. И решила, что оставляет сына в хороших руках…
– А сама куда собралась? – спросила я, уже зная ответ, но не собираясь его принимать.
И получила в ответ, что рассчитывала и с чем мириться совершенно не собиралась. Эйлин плакалась по поводу своей беспомощности, высказывала надежду, что если она исчезнет, то и клятвы, ею данные, спадут, я шипела, что ее сын не простит такого ни мне, ни ей самой, что Тобиас, если она его покинет, скорей всего, закуролесит так, что мне его, вполне возможно, будет не вытащить, и едва не довела меня до белого каления своими славословиями о том, какая я молодец и как я со всем справляюсь и какая она слабая и никчемная.
Я едва не прокололась – еще чуть-чуть, и начала бы рассказывать ей о своем предыдущем жизненном опыте – просто чтобы доказать, что все ее проблемы в том, что она просто жизни не знала, воспитываясь под крылышком у родителей и в закрытой школе-пансионе. Но все мои жизненные примеры были, конечно, из маггловского мира, и сочинять к ним аналоги, которые могли бы быть в мире волшебном, было как-то недосуг. А к магглам Эйлин продолжала относиться… своеобразно. Ну, впитанные с самого младенчества вещи за месяц не выведешь, ясен пень, – утешала я себя. Чудес не бывает – ни в обычном мире, ни в волшебном. Только Конфундус. Кстати, надо будет потренировать, чтоб не запаковывать всех подряд, хотя… Пэк – это просто прелесть, если вдуматься. Конечно, при наличии того, во что этот самый Пэк делать, но не таскать же все время с собой покрывало!
