Текст книги "Иммунитет (СИ)"

Автор книги: Jana Mazai-Krasovskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

А старик его еще и работой загрузил, будто у него ее мало… Правда, в библиотеку его кабинета перекочевал старый пергамент с очень интересным рецептом, и в нем была еще кое-какая интересная информация – в углу зельевар обнаружил след невидимых чернил. Похоже, опять придется извести на ингредиенты половину зарплаты. Но если все получится, может зелье удастся и улучшить – он заметил пару возможностей при первом же прочтении свитка.

Решено: он будет шипеть на несчастного Поттера (правда, несчастным мальчишка совсем не выглядел), придираться к нему хотя бы дважды за урок и всякий раз, как увидит, и… хватит с него. Хвала Мерлину, живет он в подземельях, так что сталкиваться с «объектом» будет минимально. В конце концов, что еще он может?

Что ожидало зельевара в не столь отдаленном будущем, в тот момент он даже не представлял. Как и то, что ему навесят дополнительное патрулирование коридоров, как раз начиная с тех, что возле Гриффиндорской башни. И он пойдет, кляня на все корки старого провокатора и избегая встреч с грифами-младшекурсниками всеми доступными ему способами.

Первый выходной Северуса начался с чаепития со старым другом. И, конечно, обсуждения прошедшей недели. В частности, новой знаменитости и всего, что с этим связано. Снейп морщился, но отвечал. Флитвик удивлялся, но видел: приятеля обложили практически со всех сторон. Надо найти источник воздействия и снять его или хотя бы ослабить, иначе Северус выгорит ни за что.

– Северус, друг мой… наш директор не дарил ли тебе что-нибудь или не отдавал на сохранение?

– Нет… С чего ты взял, что Дамблдор держит меня вместо сейфа?

– И ни о чем не просил?

– Как всегда, приготовить одно зелье… Вот записи, – он протянул ему ветхий, едва не рассыпающийся пергамент. – Осторожно, он зачарован, а то бы давно развалился…

– Зачарован, говоришь? А странички ты не проверял на посторонние примеси? Чары?

– Когда я брал это в руки, немного кольнуло пальцы. Но если я проведу свои тесты, от него ничего не останется.

– А переписать?

– Директор сказал, что должен вернуть его…

– Фламелю? Считаешь, ему нужна его старая промокашка?

– Может, коллекционеру какому?

– Директор говорил, что одолжил его или это его собственность?

Снейп только пожал плечами. Отвечать еще и за порчу или утрату раритета он не собирался.

– Думаешь, работа именно Фламеля?

– Хотя бы пергамент. Сделать пропитку так, чтобы не заметил талантливый и опытный зельевар, вроде тебя, по плечу немногим. К счастью, наш директор не из их числа. А написать рецепт мог кто угодно.

– В перчатках.

– Несомненно.

– Джеминио. Перепишу с копии. Но ты уверен, что?..

– А что это еще могло бы быть? Насколько я тебя знаю, ты в его кабинете чаи не распиваешь. А амулетов от него и сам не возьмешь, да и не даст он тебе. Разве что домовики что-нибудь подменят незаметно.

– Да что у меня подменять-то?

– Я в курсе. А воздействие есть, ты же и сам прекрасно это понял.

– Еще какое.

– Ты по времени отсечку делал? Не провел в его кабинете времени больше обычного?

– Как обычно… Хотя, когда я вошел, его не было еще довольно долго, минут десять.

– Ну вот, теперь понятно. Был он там, был… Признайся, долго смотрел на его вертушки?

Северус вздохнул. Ему почти всегда удавалось остановить взгляд на книгах, но в последний раз там не было ничего интересного… Пришлось осматривать кабинет, деваться-то некуда. Да, скорее всего, в какой-то момент он выпал из реальности и получил себе закладки. Убирать их будет непросто, Альбус умел ставить как-то особо въедливо, у них с Филиусом иногда по паре месяцев уходило на то, чтобы окончательно избавиться.

– Да, вот, – Флитвик протянул ему небольшую коробочку. – Возьми, пригодится. Работает, как универсальная защита, ослабляя реакцию на зелья и чары, влияющие на личность. Ментальные закладки тоже гасит, частично.

– Слишком дорогая и редкая вещь, мне с тобой вовек не расплатиться, – Снейп рассматривал лежащий в коробочке тонкий витой браслет.

– Я же тебе не дарю, а даю поносить, – усмехнулся друг. – Вернешь, когда разберемся со всей этой пакостью. Главное, ты можешь быть уверен, что никто не засечет. По крайней мере, в Европе это сделать некому. Мой шедевр, – он довольно погладил свою бороду, – и давай-ка я посмотрю, что на тебе сейчас навешано…

Он с минуту водил вокруг Северуса кулоном с желтоватым камнем: тот то темнел, то наливался неприятным кислотно-зеленым цветом.

– Ого. Даже ого-го, Северус… Посиди-ка, я до своей башни сбегаю. И браслет сейчас же надень. Одно хорошо, рукава у тебя правильной длины…

– Может, мне с тобой?

– Не стоит, я быстро.

Флитвик вернулся запыхавшимся, и только тогда Снейп понял, насколько серьезно попал. Полугоблин просто так бегать не будет, это точно.

– Быстро мне это все не снять, но вот, воткни-ка в воротник эту скромную булавочку, она нейтрализует кое-что. Змея, тебе подойдет… И лучше бы носить ее не снимая.

– Все так плохо?

– Я не справлюсь. Точнее, не сразу. Надо будет сделать один заказ, тогда…

Через несколько дней…

– А представляешь, что на мальчишку старый хрыч навертел?

– Бедный ребенок, за что его так-то?

– За что так тебя, вот что мне интересно… А с ребенком определенно все не так просто. У него, как минимум, недоразвитие магического ядра… И весьма, весьма странное поведение, он же почти всех шугается…

– Что вообще Дамблдор от меня хочет, чтобы я Поттера случайно прибил, что ли? Зачем это ему?

– Думаю, он просто не смог рассчитать комплексного воздействия на тебя… Метка, Северус, метка. Она вступает в резонанс с директорскими закладками и зельем почему-то именно в тот момент, когда рядом с тобой появляется Поттер. Ведь, когда его нет поблизости, ты говоришь о нем достаточно спокойно. Но могут быть и другие варианты, вроде закалки нервов будущего Героя или даже то, что ты предположил – избавиться разом от двух магов, слишком сильных и специфичных, чтобы их полностью контролировать.

– Это Поттер-то – сильный маг?

– Шрам, Северус. Он фонит, но совсем непохоже на твою метку. А наш директор большой мастер заметать следы.

– А ты не заметил странного поведения МакГонагалл? Вроде раньше она не была такой равнодушной к своему факультету, по крайней мере, за первокурсниками присматривала. А теперь у них все идет как попало. На занятия опаздывают. В коридорах теряются. Не обращал внимания?

Флитвик покачал головой. Все это складывалось в не слишком приятную картину.

– Директор непонятно зачем попросил меня изобразить восторг при виде Поттера, мол, мальчик так неуверенно себя чувствует, это его должно поддержать. Тьфу. Нет, ну я изобразил, конечно, что мне стоит… Пискнул разок и со своей кафедры якобы свалился.

– Феерично. Жаль, я не видел.

– Продемонстрировать? Или так утешишься? – когда добрый Флитвик так сверкал глазами, лучше было молчать. – Только вот Поттер отреагировал совсем не так, как предполагалось. Ладно, я как-то не собирался беспокоиться из-за того, что потерял авторитет в глазах «самого Мальчика-Который-Выжил», у меня и без этого достаточно поводов для волнений – ты, например.

Когда они обсудили все эти странности, то пришли к одному выводу: на мальчика необходимо взглянуть попристальнее. И что может быть лучше, чем отработка?

Конечно, Снейп ее устроил. Усыпив ребенка, они обследовали его всеми доступными безопасными способами, но обнаружили только какие-то непонятные обрывки. Снейп уже хотел было их убрать, но напарник остановил его. Неизвестно, что находится на другом конце…

А Гарри думал, что все это время драил котлы. Драил, конечно… один, последний. Фонтанируя злостью почти так же, как и Снейп, вынужденный за ним приглядывать. Интересным было то, что пока мальчик спал, закладки зельевара не работали…

Весь год они наблюдали, оберегали, поддерживали. Однако идиотский поиск гриффиндорской троицей информации о Фламеле убил их обоих. Морально, зато наповал. Тогда они и решили поискать возможность как можно незаметнее, понемногу, постепенно, но все-таки развивать ребенка…

На это у них ушло едва ли не все лето.

А на следующий год Поттер получил кучу отработок, во время которых его учили оба профессора, рассказывая ему о волшебном мире, начиная с самых азов: о его особенностях и истории, о его семье, вещах, в том числе об очках, которые были не совсем обычными… даже некоторые приемы защиты показывали и объясняли. Флитвик виртуозно изменял звучание их голосов, а Снейп после каждого занятия затирал воспоминания о них самих, как о личностях, и устанавливал блок, чтобы мальчик, вспоминая данные ему знания, словно приснившийся сон, не испытывал ни малейшего желания с кем-то поделиться.

Прошел месяц. Другой, третий… Поттер продолжал долбоклюйствовать, чем дальше, тем больше. А потом вдруг выдал «спич» на парселтанге – вот уж чему они его учить точно не собирались. Снейп предположил, что они могли что-то невзначай активизировать, и они согласно решили, что занятия надо пока прекратить.

К зиме директор завалил зельевара новыми рецептами с пометками «желательно быстрее» и «срочно», и тому стало не до Поттера. Мечтал он лишь о том, чтобы отоспаться. Вместо этого пришлось еще срочно готовить зелья для лежащих в больничном крыле… А потом и для Поттера, загремевшего туда же. Кто бы сомневался.

Так что, после того, как школа наконец опустела на летние каникулы, зельевар мирно уснул и проспал минут шестьсот, в чем даже директор не стал ему препятствовать. Действительно, в последнее время его шпион походил уже не на Ужас Подземелий, а на призрака этих самых подземелий… А полезных людей надо беречь, если, конечно, появляется такая возможность. И Дамблдор решил, что если и потревожит Снейпа этим летом, то по очень серьезному поводу. Пусть мальчик отдохнет, его силы и талант еще понадобятся.

Июль девяносто третьего...

«Все же я, определенно, счастливчик», – думал Гарри, благодаря профессора Флитвика за сделанный им многоразовый портал. Тонкая цепочка плотно облегала запястье и была почти невидимой. Для перемещения было достаточно обхватить и сдавить ее пальцами. Удобно!

Он едва не проделал это сразу же, как попрощался с профессором Чар, так не терпелось… он даже сам не знал, чего больше – задать пару вопросов Снейпу или закопаться в его библиотеке.

«Стоп… Но ведь он может быть занят, может иметь другие планы – а тут я свалюсь, как снег на голову. Надо бы как-то договориться. Тьфу, опять забыл, есть ведь блокнот!»

К концу недели Северус Снейп уже привык к тому, что каждое утро его блокнот нагревается и начинает светиться, после чего он отвечает на приветствие Поттера, а через пару минут тот сваливается на него лично, вооруженный маггловскими тетрадками и ручками с карандашами, и начинает грузить вопросами, от которых порой ум за разум заходит.

А когда этот самый ум возвращается, в него начинают приходить не менее потрясающие идеи, которые надо срочно записать, а при наличии хоть малейшей возможности и реализовать. И он идет в свой кабинет или лабораторию, а Поттер зарывается в книги. И не беспокоит, пока он не выйдет сам. Но уж потом… достает свои выписки, и начинается. Но как же с ним интересно!

И ведет себя мальчишка достаточно воспитанно и совершенно спокойно. Да что там, это совершенно другая личность против того Поттера, коего он знал все эти два кошмарных года. Кроме всего, мальчишка притаскивал с собой всякие вкусные плюшки (неужели Петунья?), а еще снабдил его канцтоварами, которые были намного удобнее всяких дурацких пергаментов. Бумага недолговечна? Так пропитайте. Чары не держит? Поработайте, не маги, что ли? Почему до сих пор волшебники фигней страдают, называя это традицией, Северус уже не понимал…

Сожалел он лишь об одном: коллега отправился в Европу и поделиться с ним многими новостями, бОльшей частью замечательными, пока не представлялось возможным. Но от его поисков зависело… почти все. А пока он занимался с Гарри построением лабиринта с препятствиями в качестве подарка для желающих порыскать в его сознании. Получалось… феерично, даже самому нравилось. Тем более, что после рассказов Гарри Снейп посмотрел маггловскую фантастику и тоже поселил кое-кого в собственных лабиринтах.

Да что там, они с Поттером, можно сказать, устроили небольшое соревнование, что-то вроде «чьи монстры монстрячее». Отличная вышла тренировка! Он так привык, что день, когда Гарри не пришел (конечно, предупредив, что идет с дядей в Гринготтс), показался ему странно пустым и длинным, несмотря на то, что занятий он себе, конечно, нашел достаточно, и к вечеру уже был бы не против продлить «каникулы от Поттера» на пару деньков. Но, когда мальчишка наконец соизволил написать в треклятом блокноте, что они вернулись и все в порядке, у него словно камень с души свалился.

====== 16. Дурсли действуют ======

– Как ты говоришь, Гарри, профессор Снейп? Северус Снейп? – уточнила тетя Петунья и после утвердительного кивка Гарри чуть не поставила тарелочку с сыром мимо стола.

– Ты его знаешь? – Вернон подхватил сыр и заинтересованно посмотрел на супругу. – Я все хотел спросить, ты каких-нибудь знакомых магов, приятелей твоей сестры, наверное, помнишь?

– Зачем тебе? – удивилась было Петунья, но решила уточнить о профессоре и повернулась к племяннику. – Гарри, он такой… – она задумалась, выбирая выражения, – черноволосый, высокий, носатый?

Племянник закивал и расплылся в довольной улыбке… которая, впрочем, быстро погасла.

Он подумал, что не зря они договорились упоминать только о Флитвике, как о декане «самого умного факультета». Ведь на Тисовой за ними все еще наблюдают. Кузен, кстати, недавно это «проверил», в результате чего миссис Фигг пришлось загрузиться едва не по самые брови разными успокоительными и даже валерьянкой, что весьма высоко оценили ее коты. Ну, пару дней они будут тщательно нюхать и тереться о хозяйку, не давая и шагу ступить, а потом? А ну как тетя что-нибудь скажет неосторожно про Снейпа, хотя бы дяде, а Фигг услышит? Как тогда быть?

Петунья внимательно наблюдала за сменой эмоций на лице племянника. Почему она раньше не реагировала на знакомую фамилию, ведь то и дело та мелькала в разговорах? Но мало ли в Англии Снейпов… Может, потому она упорно и не связывала ее с тем самым мальчишкой, которого знала еще в детстве и о котором ничего хорошего сказать не могла… Ну, почти не могла. Мда. А вот имечко редкое, и черноглазые и черноволосые – не английский тип, так что да, это точно он. Но почему так насторожился племянник?

Когда она выяснила, что ребенок, оказывается, опасается подставить профессора, то очень удивилась. Ей было трудно представить, что из того противного подростка могло получиться что-то стоящее. Впрочем, раз он аж профессор… Да и Гарри, кажется, относится к нему очень даже неплохо. Но как, интересно, он это себе представляет: она что, будет выкрикивать имя его профессора посреди лужайки перед домом? Да она его двадцать лет не произносила и почти не вспоминала, как-нибудь продержится еще столько же. Петунья немедленно изложила это племяннику, и тот сразу успокоился.

А потом рассказала, что могла; правда, получилось совсем немного. «Жили неподалеку, семья неблагополучная, бедная, дружил с Лили, потом поругались» – вот и все. Зачем говорить о том, что сестра с этим типом частенько обижали ее саму? Хотя, может, они тогда и не задумывались над тем, как ей обидно, что они не берут ее в свою компанию из-за того, что она не волшебница? Эх, детство… Кто придумал, что оно золотое? Оно всякое…

Вернона Дурсля все никак не отпускал рассказ племянника, и, как бы ему ни было неприятно даже думать о необходимости посетить этот странный, непонятный и тревожащий мир волшебства, он решил надолго не откладывать. Чем раньше удастся разделаться с неприятностями, тем лучше, потому что статус богатого сироты, без опекунов и без родственников – вовсе не то будущее, которого он мог бы пожелать племяннику. А защита… Миссис Филдс заказ уже получила и даже переправила ему, вот-вот должен прибыть курьер с защитным амулетом работы какого-то швейцарского мастера. Дорогущий, сволочь, но на безопасности мистер Дурсль экономить не собирался.

Через день дядя с племянником, одетые по моде Косой аллеи от «Твилфитт и Таттинг», посетили-таки Гринготтс… и узнали много нового. Гарри смотрел на дядю во все глаза и усиленно мотал на ус все, что тот делал и говорил. Гоблины сердито зыркали, но больше ничего предпринять не могли. «Надо будет себе тоже попросить такую штуку, полезная вещь», – подумал Гарри, которому Вернон показал небольшую подвеску с какими-то непонятными то ли буковками, то ли значками. А когда он узнал цену… Научиться самому делать такие вещи, пожалуй, куда интереснее, чем превращаться в дракона и, э-э, переводить еду на удобрения.

Они наконец получили выписки по имуществу, и Гарри узнал, что дом его родителей, тот, что в Годриковой Лощине, совершенно цел и… так и находится под заклинанием Фиделиус: Хранитель-то жив, хотя и в Азкабане. Оказалось, этим заклинанием пользуются многие маги, живущие в собственных домах вне больших поселений волшебников. Самым интересным было то, что Гарри вполне мог туда проникнуть, потому что на момент наложения чар находился внутри дома.

– То есть для всех магов и магглов дом выглядит развалинами, но на самом деле он в полном порядке? – уточнил Вернон.

Гоблин подтвердил. В этот раз помимо Блордака их «почтили присутствием» еще двое служащих банка, и с каждой минутой в их взглядах в сторону мистера Дурсля читалось все больше уважения. А уж когда речь пошла о вкладах и ценных бумагах…

Гарри честно напрягался и старался запомнить, что мог, но довольно быстро отключился, и в его воображении замаячил… дом. Подумать только, у него есть свой дом! А интересно, кроме него туда кто-нибудь войти сумеет? А если он проведет? Кто защиту накладывал, Дамблдор? Нельзя ли в ней что-нибудь изменить?

– Прошу прощения за вмешательство, – он постарался как можно мягче встрять во взрослый разговор, а потому дождался паузы, – могу я узнать, кто накладывал Фиделиус?

Блордак чуть не поперхнулся:

– Хозяин дома, естественно. Защиту такого рода обычно не доверяют больше никому… Вас этому не учили? О. Простите, – увидел он скептическую усмешку Гарри. – Конечно, вашему отцу следовало бы тщательнее выбирать Хранителя, или попросту взять с Блэка Непреложный обет, но тут уж… Теперь вы понимаете, что доверять просто так, без клятв, обетов и обязательств никому не стоит? Жаль, что это знание досталось вам столь дорогой ценой, – добавил гоблин, заметив, каким взглядом сверлит его опекун Поттера.

«Значит, в дом с тех самых пор никто не входил, – подумал Гарри, и в голове промелькнуло сразу несколько его любимых детективов. – Надо будет все тщательно осмотреть. Вот бы Снейпа уговорить… да и Флитвика тоже! Ха… библиотека же! Они говорили про нее, но вот где она – в доме родителей или старших Поттеров? Ведь речь вроде бы шла о поместье?»

Кто такой Блэк и откуда он взялся, Поттер предпочел не уточнять: гоблин говорил о нем, как о давно известном всем Хранителе, предавшем семью Поттеров, и для Гарри пока этого было достаточно. Сидит он в этом Азкабане, и пусть сидит. Выставлять себя полным профаном ему не хотелось.

Он спросил о поместье, но тут же получил нерадостное: наследство семьи будет ему доступно после совершеннолетия, бла-бла-бла, если он окажется достойным, бла-бла… Что? Что значит – окажется достойным, есть еще претенденты? Их нет? Тогда в чем дело? Если его признают лишь частично дееспособным, то все перейдет частью к банку, частью – к опекунам? Гарри едва не захлебнулся негодованием, но тут на тропу войны вышел Вернон Дурсль собственной весомой персоной…

Гарри тихо блаженствовал. Гоблины из последних сил сдерживали зубовный скрежет. Кто бы мог подумать, что этот маггл совсем не так прост?! Похоже, банку ничего не светит…

А уж когда дядя заговорил об опекунах и утраченных бумагах… заодно обрисовав, как оценит опытный юрист постановку вопроса о дееспособности наследника после утраты банком документов об опекунстве. Надежный и уважаемый банк? Да что вы говорите? У гоблинов даже уши опустились, как у нашкодивших щенков. А если кто из журналистов пронюхает об этом… Банк будет больше всего заинтересован в признании Гарри Поттера дееспособным, полноценным, адекватным и так далее. Достойным наследником. Иначе не отмыться.

Оказалось, дядины связи в некоторых кругах могут весьма подпортить дела гоблинам! Кто сказал, что они работают только с магами? Кое-что Вернон давно выяснил и знал, на что делать ставку.

– Ну, дядя Вернон… как вы их сделали! Но откуда вы столько знаете? – племянник с восхищением смотрел на него, когда они устраивались в машине, и это было очень даже приятно.

– Не поверишь, но все началось с того самого стрелкового клуба, – мистер Дурсль довольно разгладил усы. – Мы же и без тебя туда ездим, твоя тетя… записалась на соревнования.

И рассказал, как неожиданно легко ему удалось сблизиться с одним из финансовых воротил. Всего-то дел – подсказать, что не совсем адекватное поведение его любимого пса вызвано стрессом от громких звуков и непривычной обстановки. А потом дать пару советов, на которые благодаря одной заядлой собачнице Вернон оказался горазд.

– Надо же, – рассмеялся Гарри. – Спасибо тете Мардж, никогда бы не подумал.

– Я уже поблагодарил ее за науку.

Петунья Дурсль застала мужа на кухне в полшестого утра в компании чашечки остывшего кофе и в глубоких раздумьях. Она осторожно провела рукой по его руке и присела рядом. Вернон прикрыл ее тонкие пальцы своей широченной ладонью, и они немного помолчали.

– Как все изменилось…

– Да, – вздохнула она. – На тебя свалилось столько хлопот из-за моей непутевой семьи… А ведь у Гарри должны быть и другие родственники, Джеймс был чуть ли не сыном лорда…

– От этой семьи теперь остался только наш племянник.

– Ты… уверен?

– Если говорить о прямых наследниках, то да.

– Что-то мне это не нравится…

– Мне тоже, Пет, мне тоже… Мальчишке нужен старший, и это должен быть маг. Достаточно сильный, чтобы в случае чего защитить его в их мире, достаточно умный, чтобы отстаивать его интересы, и достаточно честный или богатый, чтобы не претендовать на его имущество. Поверенного, даже под принесенной клятвой, боюсь, недостаточно.

– Да где же взять такого?..

– Я просмотрел его родственные связи. Знаешь, есть там какая-то Андромеда Блэк, замужем за магглорожденным Тонксом. Не слышала о такой?

Петунья развела руками, и он продолжил:

– Но ее семейные связи… не самые лучшие, да и за этот брак ее из семьи, как у них говорят, выжгли.

– То есть она не помощник.

– Получается, так. Даже если бы она согласилась, репутация у нее никакая. И в любом случае это отразится и на мальчишке, как на воспитаннике или опекаемом.

– Какой все-таки бред… Выбрасывать из семьи за мезальянс! Странные в магическом мире нравы, мне их никогда не понять!

– У Андромеды – вот же имечко ей дали – есть сестра, Нарцисса Малфой… У нее сын того же возраста. Но не представляю, как до нее добраться – супруг тот еще сноб.

– Тогда и соваться к ним не имеет смысла – каково там будет Гарри?

– И я все больше думаю об этом профессоре зелий… Гарри к нему явно неравнодушен. А ты говорила, что знаешь его лучше всех остальных приятелей твоей сестры… Да еще с самого детства. Может, поговоришь с ним на правах старинной знакомой?

Вместо ответа Петунья поджала губы, встала и зазвенела посудой. Ей надо было подумать. С одной стороны, воспоминания она сохранила отнюдь не самые лучшие, но с другой… Ей было любопытно, а каким же вырос тот заморыш? Профессор главной и единственной школы – это, наверное, довольно неплохой статус? Туда ведь не берут кого попало?

– Хорошо, – обронила она, начиная взбивать тесто для блинчиков. – Я пошлю ему письмо с Гарри.

– И пирог, – добавил Вернон.

– С какой стати?

– Ну ты же все равно готовишь Гарри перекусы, чтобы они там не думали, будто мы не заботимся о мальчике. Думаешь, он не делится? Можешь вообще к нам на чай пригласить…

Когда Поттер принес записку от своей тетки, Северус даже растерялся. Петунья Дурсль, урожденная Эванс, пригласила в гости. На чай. Его. В голове не укладывалось, несмотря на то, что Поттер в этом плане его хорошо потренировал.

С одной стороны, ему совсем не хотелось этой встречи, но с другой… Узнать, как и с кем живет Гарри, наверное, было бы не лишним. Но идти в дом, явно находящийся под наблюдением директора, а может, и не только его, казалось идиотизмом. Он легко объяснил это Поттеру и предложил встречу где-нибудь в кафе, в любом городе, где будет удобно миссис Дурсль.

Петунья выбрала… Манчестер, естественно. Во-первых, там жила ее подруга, во-вторых, миссис Филдс, в-третьих, если что, Марджори Дурсль со своими бульдогами. Но главное, пока Гарри занимался с психологом, они с Верноном обошли немало кафе, и теперь она прекрасно в них ориентировалась.

Солнечный день и довольно уютное кафе так и призывали расслабиться, но Северус чувствовал: что-то произойдет. В ожидании он неспешно потягивал кофе, горький, густой и крепкий, слегка отдающий мускатным орехом, и внимательно следил за всеми входящими в зал для некурящих: носу зельевара табачный дым категорически противопоказан.

В дверном проеме появилась худощавая женщина в светло-голубом платье… Светлые волосы совсем неуловимо отдавали рыжиной. Петунья? Она была вовсе не похожа на Лили, но… было видно, что она – Эванс. Северус встал, приветствуя ее, и помог присесть, отодвинув стул.

Миссис Дурсль, как настоящая женщина, собиралась с самого утра. Муж даже пару раз хмыкнул, на что та справедливо заметила, что, как ни крути, впечатление лучше бы произвести самое благоприятное. Она хотела прийти заранее, но потом передумала и с полчаса примеряла какие-то совершенно не нужные ей шляпки в магазинчике неподалеку. И немного опоздала, что уж там.

Северуса она увидела с порога – высокий и черный, он выделялся на общем фоне своей строгой фигурой, даже когда сидел. Он… нет, она не назвала бы его красивым, отнюдь, но из нескладного тощего подростка получился определенно интересный мужчина. Расположившиеся за столиком неподалеку две дамы, по крайней мере, посматривали в его сторону весьма заинтересованно, а ее буквально прошили взглядами, едва она подошла и поздоровалась.

Неожиданно она подумала, какая бы это могла быть красивая пара… Огненно-рыжая Лили и угольно-черный Северус. И едва сдержала слезы. К счастью, он не заметил (или сделал вид, неважно). Главное – отвернулся, подзывая официанта, и дал ей возможность взять себя в руки.

– Мистер Снейп, простите мою настойчивость, но мне необходимо с вами поговорить. О Гарри. Каким временем вы располагаете?

– Готов выслушать все, что вы сочтете нужным, миссис Дурсль, – невозмутимо ответил он.

Он уже предполагал, что именно услышит, но все равно… Почему у «железной Пет» так подозрительно блестят глаза? Неужели слезы? Вот еще не хватало.

Женщина посмотрела и неуверенно предложила:

– Северус? Я… могу вас… тебя… так называть? Э-э, по старой памяти?

«По старой и не очень доброй памяти лучше бы никак меня не называть», – чуть не съязвил он, но, глядя на ее лицо, сдержался. Спорить с женщиной, готовой расплакаться? Увольте.

– Да, Петунья, конечно. Позволишь заказать тебе что-нибудь или выберешь сама?

Как вовремя подошел официант, надо будет оставить чаевые… Рутинные действия, как и спокойная готовность Северуса к разговору, помогли успокоиться, и дальше она продолжала уже увереннее.

– Гарри нужен наставник. Он тянется к тебе, как, – миссис Дурсль закусила губу и перевела дыхание, – наверное, тянулся бы к отцу. Увы, нам с Верноном не заменить ему родителей…

Тут дух перехватило уже у Северуса, да так, что он даже не сразу смог ответить.

– Ты… мне?!.. Предлагаешь заменить Лили и Джеймса? При всем том, что он всю жизнь живет с вами и, кажется, совсем не против этого…

– Северус, я не наш мир имела в виду! И… Да он только о тебе и говорит! – Петунья вдруг разозлилась. – Не хмыкай и бровями своими не… не копоши!

– Не что? – опешил Снейп.

Миссис Дурсль покраснела и прикусила язык. Отчего ж ее так понесло-то…

– Я весьма удивлен, что ты так… прикипела к племяннику. Не ожидал.

– Все не так… Северус… Может, пройдем на балкон? В этом кафе есть, я знаю. Там… никто не сможет подслушать.

– Нас и так никто не слышит. И не услышит, пока я здесь.

– Ах да, ты же можешь...

– Не могу, а уже сделал, – прервал ее Снейп. – Рассказывай.

После исповеди Петуньи Снейп сидел задумчивый и мрачный. Миссис Дурсль молча кляла себя за то, что доверилась этому… этому… невозможному каменному идолу.

– Спасибо, что рассказала, Пет.

Негромкий голос неожиданно мягко погладил ее натянутые, как струны, нервы, и женщина вздрогнула. На нее же ничто не должно действовать! А Северус продолжал, так же обволакивающе-мягко.

– Это было очень важно. Ты даже не представляешь, как это было важно…

– Твоя магия на меня не подействует, я защищена, – заявила она, вызвав у него очередной ступор. – Я с амулетом мужа, с которым он ходил в ваш гоблинский банк.

– Я совершенно не собирался как-то воздействовать на тебя, разве что предложить успокоительное, – усмехнулся Снейп. – Но его пьют исключительно добровольно. Иначе легко отправиться на тот свет. И что ты в лице изменилась? Поперхнуться можно, я имел в виду.

– А… твой голос?

– Что? – его брови встали аккуратным домиком, преобразив и странно омолодив лицо. – Голос как голос, что ты особенного в нем нашла?

Кажется, удивился он искренне…

– Ладно. Объясни, почему важно?

Пришла ее очередь слушать…

– Теперь ты понимаешь, что рассчитывать на меня, как на опекуна в магическом мире, нельзя и даже опасно для мальчика?

Петунья вздохнула.

– Но к кому можно обратиться? Неужели не осталось никого?..

– Из приличных людей, то есть магов? Увы, Петунья, увы. Я бы мог поискать, но у меня не особо широкий и, скажем так, весьма специфичный круг общения.

– А ученичество? Это ведь… как там у вас? Мастер же имеет право защищать ученика и его интересы?

– Да, это все так, но… у твоего племянника слишком выдающиеся способности. Меня, как учителя, для него не хватит. А обрезать возможности… Я не хочу. Боюсь, у нас просто некого рекомендовать. Нет взрослых магов с таким комплексом способностей. Гарри уникален.

Чтоб Снейп признался в том, что чего-то не может? И кому – ей, маггле Петунье Дурсль?!

– Я не вижу для него учителя лучше, чем ты, Северус, – совершенно уверенно вдруг выдала женщина. – Особенно сейчас. Я все-таки правильно сделала, что обратилась к тебе. Ты не оставишь Гарри. В любом случае. Это ведь так?