Текст книги "Апельсиновая ночь"

Автор книги: Изобел Чейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава 9

Луис пришел в офис на следующий день, чтобы приободрить Карен, оставшуюся без машины.

– Почему вы не сказали мне, куда едете? Консуэла и я могли бы составить вам компанию!

– Это была рабочая поездка. Я хотела узнать, не поможет ли мне Томас Ферез купить партию лимонов. Весь урожай в округе погиб от заморозков.

– Ну и каков результат?

– Он привезет контракты, когда вернет сюда машину.

Луис пожал плечами и угрюмо посмотрел на нее.

– То есть вы пытаетесь исполнить все обязательства? – спросил он, почему-то не особенно этому радуясь.

– Я начинаю думать, что в этом сезоне мы получим приличную прибыль.

Луис криво усмехнулся:

– Да мне не нужна прибыль!

– Не понимаю, – искренне удивилась Карен.

Он принялся расхаживать по комнате, вертя в руках карандаш.

– Никакая выручка от продажи фруктов меня не спасет. Все, на что я могу надеяться, – это выгодная продажа Рафаэлю всего дела.

У Карен похолодело внутри.

– Ну а если прибыль будет большая, разве это не спасет вас?

– Нет, я по уши в долгах. И действительно нуждаюсь в очень значительной сумме, чтобы оплатить их.

– И что вы собираетесь предпринять, когда придет срок платежа?

– К тому времени Консуэла выйдет замуж за Рафаэля и все мои проблемы кончатся.

«А мои начнутся», – подумала Карен. Она лишится работы, и, даже если Рафаэль продлит с ней контракт, придется наблюдать, как он женится на другой, а этого ей, пожалуй, не вынести. Она должна будет вернуться в Англию и признать свое поражение.

– Я поняла. Мне придется выплачивать ваши долги по частям и сделать так, чтобы фирма уверенно стояла на собственных ногах.

Луис перестал суетиться, остановился напротив Карен и уставился на нее.

– Но знаете ли вы, каков размер моего долга?

Карен покачала головой.

– Во сколько вы оцениваете этот бизнес? Десять тысяч фунтов? Двадцать тысяч? Двести тысяч? Это все равно не покроет общей суммы долга!

– Но как это случилось? – спросила безмерно удивленная Карен.

– Половина всех долгов осталась от отца, был заложен дом, но бизнес оставался свободным. Однако каким-то образом долг все время копился – ни я, ни Консуэла никогда не умели жить скромно.

– И сейчас бизнес заложен?

Луис кивнул:

– Рафаэлю принадлежит девяносто процентов. Оставшиеся десять он рассчитывает получить в качестве приданого за Консуэлой.

Карен словно попала в прошлый век. В наши дни девушки обычно не приносят своим мужьям больших денег.

– Тогда почему же он не уделяет фирме должного внимания? – заметила она, вспомнив, в каком состоянии находился офис в ее первый рабочий день.

– Он принял решение, что пока бизнесом буду заниматься я, а ему вполне достаточно права подписи.

– Поэтому вы полностью отстранились от дел?

– У меня нет способностей к бизнесу, – томно улыбнулся он. – Но если я соберусь жениться, то сделаю все, чтобы удержать свои позиции.

Карен с досадой посмотрела на него:

– Вы потерпели фиаско, еще не взявшись за дело.

– В какой-то степени. Но у меня есть другая возможность, вы же не захотите, чтобы его шурин умер с голоду!

Карен вдруг ощутила к Луису острую неприязнь.

– А если предположить, что Консуэла не выйдет за него замуж? – произнесла она раньше, чем успела понять, что выдает свои сокровенные желания.

Луис нахмурился, тотчас рассердившись на нее:

– Конечно, она выйдет за него! Что вы об этом знаете?

– Ничего.

– Если вы о том, что случилось в прошлом году, то это совершенно другое дело! И не имеет к замужеству никакого отношения!

– Ч-что случилось? – смутилась Карен.

– Ей казалось, что она любит кузена Рафаэля. Он служит сейчас в армии, и она думать о нем забыла!

– О!

Карен впервые услышала о существовании кузена Рафаэля.

– Все это не стоит выеденного яйца! Дело в том, что, если я женюсь на ком-нибудь, кого одобрит Рафаэль, он поможет мне содержать оба дома и бизнес для моего будущего сына! Наши семьи останутся друзьями на долгие годы!

– Я поняла.

Кажется, она действительно начала понимать, что происходит, и это ей не очень нравилось.

– В самом деле? Тогда, надеюсь, вы догадываетесь, что я хотел вам сказать? – спросил Луис, немного успокоившись.

– Не уверена.

Вопреки всему Карен надеялась, что ошибается, потому что, пока Рафаэль не завладел всей компанией, Луис по-прежнему оставался ее работодателем.

Он обошел стол и уселся напротив нее.

– Но вы должны… вы должны понимать, кто эта подходящая особа, на которой я собираюсь жениться и которую Рафаэль одобрит на сто процентов!

Карен застыла: такое предложение романтическим не назовешь.

– И все-таки кто она?

– Кто же, как не вы? Нет никого, кто бы так нравился Рафаэлю!

– Но Рафаэль вовсе не собирается жениться на мне.

– Конечно нет! Но ради вас он сохранит мою долю в бизнесе, и у меня будет крыша над головой. Он вас очень уважает. Вы должны это знать!

– Я не хочу быть обязанной Рафаэлю! И вообще, если я снова выйду замуж, то предпочла бы, чтобы мой муж обеспечивал меня!

– Что вы имеете против Рафаэля?

– Ничего!

– Я думаю, это не совсем так.

Он погрозил ей пальцем.

– Какое это имеет значение?

– Как раз имеет, и большое. Если я женюсь на вас, Рафаэль сохранит за мной право наследования. Иначе я все потеряю. Не мной он восторгается, а вами, потому что вы способны покупать и продавать апельсины так же хорошо, как и он!

Карен поджала губы. Она была немного сбита с толку его безапелляционностью и еще более – его доводами.

– Не думаю, что это так!

– Вам все прекрасно известно! Итак, выйдете вы за меня замуж?

Она замялась, боясь обидеть Луиса своим отказом.

– Я не могу забывать о Тимоти. Он для меня стоит на первом месте.

– Маленький мальчик? Было бы нелепо с вашей стороны строить собственную жизнь, оглядываясь на него!

– Я всегда буду оглядываться на него, как вы говорите. Вы хотите, чтобы дети, рожденные в браке с вами, значили для меня больше, чем Тимоти? Никто не будет для меня дороже, чем он!

– Но это нелепо! Вы не понимаете…

– Я все понимаю, – прервала его Карен. – Вы хотите жениться на мне, чтобы не возвращать долги Рафаэлю, так? Но я абсолютно счастлива в моем теперешнем положении. Я не хочу снова выходить замуж. Я очень любила моего мужа и сохранила о нем хорошие воспоминания. Тимоти – все, что от него осталось, и он очень много для меня значит. Боюсь, что не смогу выйти за вас замуж, хотя я очень благодарна вам за предложение. Впервые за долгое время я почувствовала себя женщиной!

Луис не верил своим ушам.

– Вы не представляете, что значит носить фамилию Касола! Наша семья – одна из старейших в Севилье. Наш род гораздо старше, чем род Валенти.

– Разве это имеет значение?

Луис в отчаянии развел руками.

– Но как можно предпочесть положение вдовы замужеству? – вскричал он. – Ни одна женщина не может скорбеть всю жизнь!

– Мне очень жаль. Возможно, я не права, но факт тот, что мне больше нравится оставаться вдовой, нежели вытаскивать вас из долгов тем способом, который я не приемлю.

– Невероятно! Я отказываюсь принять это за окончательный ответ. Может быть, вы еще недостаточно хорошо меня узнали? Я могу подождать. Я очень терпелив!

– Боюсь, вам придется ждать очень долго, – предостерегла его Карен, но Луис покачал головой, все еще уверенный, что победа будет за ним.

– После свадьбы Рафаэля и Консуэлы все изменится! Я спрошу вас снова, и вы скажете «да»!

– Кроме того, я хотела бы любить своего мужа. Только при таком условии я могу снова выйти замуж, – сказала Карен.

– Я думал, что вы поняли! Я глубоко люблю вас. Я полюбил вас с той самой минуты, как увидел в первый раз! И вы полюбите меня в ответ на мое чувство.

– Вы мне нравитесь, но не думаю, что я смогу полюбить вас. Мне очень жаль.

– Я не буду отчаиваться! Пусть это будет нашей тайной, вы согласны?

Карен опустила глаза.

– Мне жаль! – повторила она. – И больше сказать нечего.

– Вы пожалеете о том, что не вышли за меня замуж. – Он посмотрел на часы. – Я должен идти. Но мы еще посмотрим. Уверен, когда Рафаэль и Консуэла поженятся, вы измените свое мнение. Увидимся позже!

С этими словами он положил на стол карандаш и вышел.

Карен долго сидела неподвижно, глядя в пустоту. Его предложение оставило неприятный осадок, и не только потому, что она ему отказала. Почему все изменится после свадьбы Рафаэля и Консуэлы? На что он намекает: на то, что она немного влюблена в Рафаэля? Карен отмела эту мысль, как невероятную. Так или иначе, но она расстроилась и не знала, что делать дальше. Если бы можно было с кем-нибудь посоветоваться! Но обратиться было не к кому. А потому Карен спрятала свои переживания глубоко внутри, недоумевая, отчего она чувствует себя такой же несчастной, как когда-то, когда узнала о гибели мужа. Как ни посмотри, сегодняшний день счастливым не назовешь. Только вечером, слушая болтовню Тимоти о школьных делах, Карен смогла отвлечься и прогнать нахлынувшую тоску.

Близилось Рождество. Люди на улицах поздравляли друг друга, распевали песни фламенко под аккомпанемент тамбурин. Подобных рождественских праздников Карен еще не доводилось видеть.

– В Испании не дарят подарки на рождественские праздники, – сообщил обеспокоенный Тимоти. – Но мы же англичане, правда?

– Конечно, мы англичане! И мы будем соблюдать все наши традиции, верно?

– Конечно. Ведь Рождество – это особенный праздник.

– Испанцы тоже так считают, – улыбнулась Карен, – но празднуют его немного иначе.

Но она все-таки ошибалась. Как-то утром Карен заметила, что возле каждого полицейского регулировщика лежат сложенные в кучу какие-то предметы. Каждый, кто проезжал мимо него, оставлял что-нибудь в качестве личного взноса. Она тоже поспешила вручить регулировщику на площади бутылку вина. Регулировщик сделал вид, что не заметил ее подарка, но Карен отметила, что его обычное приветствие стало более теплым. Витрины магазинов были украшены вырезанными вручную из дерева фигурками библейских персонажей. Весь город жил в предвкушении Рождества Христова.

Через несколько дней Томас вернул Карен машину и привез контракты из Кордовы. Он пришел в офис безо всякого предупреждения, как в гости к старому другу.

– А здесь ничего не изменилось, – отметил он.

– Конечно, все как прежде! – улыбнулась Карен. – Не думаю, что сюда заходил кто-нибудь между вашим отъездом и моим появлением.

– Это печально, но что поделаешь, если работа в офисе не обеспечивает средств к существованию. Я привез ваши контракты и машину, у меня целый свободный день, до вечера. Быть может, вы окажете мне честь и составите компанию, пока не отправится мой автобус?

– Скоро Рождество, и я ничем особенным не занята. Мне нужно только купить несколько открыток, чтобы отправить домой, в Англию, и подарки для Тимоти.

– Отлично. Сначала мы пойдем в ресторан, а потом за покупками.

Томас Ферез иначе смотрелся в городской одежде. Карен видела его в Кордове в повседневных брюках и рубашке и сейчас была приятно удивлена: старик выглядел очень элегантно и броско, чего она никак не ожидала. Он производил впечатление человека, располагающего достаточными средствами, так как повел ее в один из самых дорогих ресторанов в городе, где, удобно устроившись за столиком, явно приготовился провести пару часов за едой, как истинный европеец.

– Как поживает Тимоти? – осведомился он, с интересом глядя на Карен.

– Переживает! – ответила Карен, смеясь. – Детям в Испании не дарят подарков на Рождество, и он боится попасть впросак!

– Мы здесь обмениваемся подарками на Богоявление. По улицам проходит процессия с тремя «королями-волхвами» на верблюдах, и все празднуют пришествие Христа еще раз!

– Это реабилитирует Испанию в его глазах! – рассмеялась Карен.

– А как вы? – спросил он неожиданно.

– Я? У меня все хорошо!

Он покачал головой:

– Вы много работаете, это видно по вашим глазам. Вы помирились с доном Рафаэлем?

– Это непросто. Видите ли, с одной стороны, я живу в его доме и Тимоти так его обожает, что все его высказывания начинаются со слов: «Дон Рафаэль говорит…» А с другой – Луис ему сильно задолжал, и, если Рафаэль возьмет в свои руки семейный бизнес Касолы, я лишусь работы. Как я могу помириться с ним, если в любой момент он может разрушить мою теперешнюю жизнь?

Томас был озадачен:

– Я могу понять, когда такие мысли возникают у мужчины. Но вы – женщина. И принять помощь от Рафаэля – это достойно уважения.

– И все потому, что я несчастная вдова?

– Не только. Еще потому, что у вас нет семьи, которая помогла бы поставить Тимоти на ноги, и вам приходится заниматься работой, с которой не справилась бы ни одна женщина в таких обстоятельствах.

– Как вы не понимаете? Я не хочу зависеть от Рафаэля всю жизнь! Я лучше… я предпочла бы принять помощь от Луиса!

– Конечно. Но ведь вы не любите Луиса.

– Но… – попыталась протестовать Карен и тут же поняла: у нее нет причины смущаться принятого ею решения. – Нет, я не люблю Луиса!

Томас подозвал официанта и деловито обсудил с ним заказ. Когда он закончил, неловкость исчезла, и он искусно перевел разговор на апельсины и лимоны, а именно: сколько коробок они реально смогут отправить в Англию.

После ленча Карен отвезла его на автобусную станцию, откуда отходил автобус в Кордову. Толпы людей приезжали и уезжали, махали руками родственникам и друзьям с таким чувством, будто отправлялись на край света. Невозможно было понять, кто пассажир, а кто нет: все входили и выходили из автобусов, затаскивали и вытаскивали сумки, сажали и выводили кареглазых детей, громко кричали что-то, пока не появился водитель. И тогда только начинал устанавливаться порядок.

– Дон Луис сделал мне предложение, – сказала Карен Томасу в тот момент, когда он собирался сесть в автобус.

Томас с неодобрением покачал головой:

– Вы должны думать о Тимоти. Выйти замуж за дона Луиса в данной ситуации – это ухватиться за соломинку. Что он может вам предложить?

– Какое-то будущее, – пожала плечами Карен.

Трудно было выразить в словах, но мысль о возможности иметь рядом надежное мужское плечо все-таки жила в ней, независимо от того, нравилось ей это или нет.

– Будущее, полное долгов и безысходности.

– Но Луис сказал: если он женится на мне, а Рафаэль на его сестре, то он сохранит свою часть бизнеса, что даст возможность содержать собственный дом.

Томас как-то сразу постарел еще больше.

– Я думаю, Рафаэль истинный друг Луиса, так он и поступит! Но будьте осторожны! Рафаэль и Консуэла даже еще не объявляли о помолвке.

– Мне так не хочется возвращаться в Англию!

Томас грустно посмотрел на нее:

– Это не причина, чтобы выходить замуж за Луиса!

– Думаю, вы правы. Хотя это очень осложнит мою работу в его компании.

– Рафаэль защитит вас, – невозмутимо проговорил Томас и исчез в автобусе.

Он помахал рукой из окна, и Карен он показался очень усталым – видимо, поездка далась ему нелегко. Но уже в следующее мгновение улыбка вновь заиграла на морщинистом лице – старик явно приободрился.

Карен подождала, пока автобус не скрылся из вида, вернулась к машине и поехала домой. Поставив машину в гараж, она не спеша пошла по узенькой улочке к дому и потом долго стояла неподвижно, глядя на свое временное пристанище, которое так полюбила. Хорошо было бы иметь такой дом, думала она, но это всего лишь несбыточная мечта. Что она может дать Тимоти? Ни дома, ни отца, ни денег! Дальше – перспектива одинокой старости, и ей вдруг искренне захотелось, чтобы хоть Луис избавил ее от такого будущего. Она честно призналась себе, что дело вовсе не в Луисе – ее собственные противоречивые чувства заставили ее хотеть слишком многого, о чем она даже и не помышляла, пока был жив Уильям.

Оглушительно зазвонил телефон, и Карен бросилась в дом, чтобы успеть взять трубку до того, как Кармен примется вести один из своих нескончаемых разговоров. Карен ее опередила и рассерженная девушка тут же ушла на кухню, и принялась яростно намывать полы.

– О, Карен! Как ты рано сегодня! Я думала, тебя еще нет!

Карен узнала Консуэлу и немного удивилась: что же она звонит в таком случае?

– Нет. Я сегодня вернулась раньше Тимоти!

– Вот здорово! Я хотела поговорить с тобой. Мы с Луисом собираемся устроить рождественский вечер. Я обо всем договорилась. Это будет великолепно! В честь этого события будет украшен весь дом, и тридцать человек сядут за стол. Луис со всем согласился. Он говорит, что нам необходимо встряхнуться. Он хочет, чтобы ты тоже пришла, но не в качестве гостьи, хотя, конечно, ты и будешь гостьей, а чтобы присмотреть за мной. Карен, ты должна! Он сказал, что в противном случае ничего не будет, а это ужасно! Ты придешь, правда?

– Но, Консуэла, это же ужасно дорого.

– Конечно! Это будет роскошный прием, и все у нас будет самое лучшее!

– Разве Луис может позволить себе это?

Консуэла засмеялась:

– Конечно, нет. Мы вообще ничего себе позволить не можем. Большая часть счетов будет послана Рафаэлю. А его это не затруднит!

Карен проглотила сказанное. Была какая-то фатальная неизбежность в том, что она должна стоять между мужчиной и девушкой, которую этот мужчина собирается взять в жены. Это переходило все границы!

– А Рафаэль знает об этом?

– Нет еще. Но думаю, ему понравится. Рафаэль, как и я, любит такие вечеринки. Карен, тебе не нужно беспокоиться. Луис говорит, ты переживаешь о деньгах и тому подобном. Все, что от тебя требуется, – это прийти и помочь мне справиться с обязанностями хозяйки. Ты придешь, да?

Карен какое-то мгновение колебалась, но затем решила: будь что будет. Если уж этому приему суждено состояться, то Рафаэль его не пропустит, значит, она будет танцевать и разговаривать с ним, а это самое главное.

– Я с удовольствием приду! – пообещала она.

Глава 10

Наступило Рождество. По всей Севилье были распахнуты освещенные окна и двери, и люди заполонили улицы: кто направлялся в церковь, а кто уже выходил из нее. Невозможно было уговорить Тимоти лечь спать в такую ночь, и Карен разрешила ему нарядно одеться и пойти на улицу.

Певцы небольшими группками пробирались сквозь толпу, размахивая тамбуринами, танцуя и распевая песни, многие из них собирали благотворительные пожертвования.

– Восхитительная ночь, правда? – улыбался Тимоти.

Это действительно было так. Толпа состояла из одних андалузцев, на женщинах – яркие цветастые платья, на мужчинах – высокие испанские брюки с цветными поясами. Люди двигались с такой грацией, какой нигде больше не встретишь; мужчины одинаково любезны и внимательны к женщинам – своим спутницам, а женщины – красивые и гордые.

Консуэла шла под руку с Рафаэлем и выглядела поразительно красивой. Она надела традиционное платье для фламенко – короткое спереди и с длинными оборками на юбке сзади. Платье было желтое с большими белыми пятнами, в волосах – букетик желтых гвоздик, который спускался за ушком до шеи.

– Где ты прячешься? – спросила Консуэла Рафаэля, сверкая черными глазами.

Он красиво ей улыбнулся.

– Работал. Я иногда это делаю, – сказал он, будто намекая на Луиса.

– Я тоже работал, – благодушно отозвался Луис, приняв замечание на свой счет. – Этот вечер по милости Консуэлы потребовал стольких забот!

– Прием будет просто восхитительный! – воскликнула Консуэла. – Весь дом украсят алым и желтым – цвета Испании!

Рафаэль нахмурился.

– Это же стоит много денег! – сказал он Луису.

– Дело не в деньгах! – вмешалась Консуэла. – У нас сто лет не проводилось таких праздников, и Карен еще не видела ничего подобного! Ей хотелось посмотреть, правда, Карен? Это все в ее честь, так что у тебя нет причин для недовольства!

Испанец посмотрел на Карен, и она пожалела, что так оделась. Она почувствовала себя жалкой и ничтожной рядом с Консуэлой.

– Это правда? – спросил ее Рафаэль.

Карен покраснела. Она не могла солгать даже в такой малости.

– Я… я с нетерпением жду этого вечера.

– Тогда, разумеется, мы просто обязаны устроить этот прием в вашу честь.

– Мне нужно купить новое платье, – не к месту проговорила Карен.

Рафаэль неожиданно улыбнулся:

– В Испании трудно будет приобрести что-нибудь подобное дикой розе. Наши розы продаются уже без единого шипа на стебле.

Она засмеялась, поправляя рукой свои рыжие волосы.

– Вряд ли роза подойдет к рыжим волосам.

– О, я не знаю. Что вы предпочитаете? Камелии? Лилии?

Карен заметила, что камелия больше пошла бы Консуэле с ее нежной молочной кожей и темными волосами, а лилия – слишком экзотична для рыжеволосой английской девушки, которая никогда не загорает на солнце.

– Пойдемте на площадь, – нетерпеливо предложил Тимоти. – Кафе еще открыты, и мы купим мороженое!

Все согласились, и Рафаэль с Консуэлой возглавили процессию. Карен и Луис чопорно следовали за ними, оба смущенные после своего последнего свидания.

– Рождественская ночь – это всегда что-то особенное, – заметила Карен.

Несмотря на декабрь, стоял замечательный, теплый вечер. Весь город сверкал огнями и был наполнен звуками церковных хоров, доносившимися из тех церквей, где уже началась месса.

– У меня есть для вас новость, – уныло проговорил Луис. – Боюсь, она вам не очень понравится!

– Какая же? – озабоченно спросила Карен.

– Я получил письмо от мистера Ротенштейна.

Она удивилась, так как и сама поддерживала постоянную связь со своим нанимателем, но в последние дни от него не было никаких вестей.

– И что он пишет? – спросила она, почувствовав, как вдруг пересохло во рту.

Луис вытащил письмо из бумажника и протянул его Карен:

– Думаю, вам придется выйти за меня замуж. В теперешней ситуации это будет лучший выход для нас обоих!

Она, сама того не желая, покраснела от нахлынувшего возмущения.

– О чем он пишет? – снова спросила она.

– Он аннулирует свой контракт. А это означает, что у нас нет рынка сбыта в Англии и закупленные фрукты продавать некуда!

– Я не верю этому! Он никогда бы не прервал отношений вот так – в середине сезона. Он очень последовательный человек в делах… то есть я всегда считала его таковым!

– Прочтите письмо, и вы все поймете.

Они подошли к кафе на площади, где за небольшим столиком уже расположились Рафаэль и Консуэла. Тимоти в поисках официанта вышел на улицу, чтобы сделать заказ. Карен села спиной к свету, не подозревая, что над ее волосами образовался сияющий ореол, придававший ей хрупкую мимолетную прелесть.

– Вы позволите мне прочесть письмо сейчас? – спросила она Луиса.

Он пожал плечами.

– Забегая вперед, хочу сказать: оно написано довольно жестко, но так даже и лучше. Мне ничего не остается, как продать свой бизнес, а вам – выйти за меня замуж!

Карен в негодовании стиснула зубы. Она развернула письмо и начала читать. Не было никаких сомнений, что мистер Ротенштейн сильно разозлен. Он писал, что направил запрос в компанию еще в начале лета и не получил никакого ответа. С большим трудом он устроил приезд Карен в Испанию, чтобы как-то наладить переписку, но, несмотря на это, как он узнал от самой Карен, никаких поставок фруктов в Англию не ожидалось. А потому он направил запрос дону Рафаэлю Валенти, который, по крайней мере, любезно ответил на его письмо.

– Но я же писала, что все будет в порядке!

Луис неловко шевельнулся в кресле.

– Он обратился ко мне за подтверждением. Я собирался ответить, но как-то упустил время. Я надеялся, что будет достаточно ваших слов!

– Но вы же должны понимать…

Консуэла потянулась через стол и потрясла брата за руку.

– Не говори о работе на Рождество! Нам с Рафаэлем скучно!

Карен взглянула на Рафаэля – не похоже, чтобы он скучал. Правда, выглядел он расслабленным, сидел, откинувшись на спинку кресла, положив ногу на ногу, но его вид ни на секунду не обманул Карен. Она знала, что он вслушивался в каждое слово, произнесенное Луисом и ею.

– Итак, вы заполучили нового заказчика! – презрительно бросила Карен Рафаэлю. – Поздравляю!

– Еще нет, – сказал он спокойно. – Я написал мистеру Ротенштейну и предложил ему приехать и посмотреть на вашу работу лично. Он нашел, что это хороший повод для визита в Испанию, хотя ему и трудно собраться в дорогу.

– Мистер Ротенштейн станет одним из ваших ценных клиентов, – еще раз уточнила Карен.

Рафаэль рассмеялся, и Карен была совершенно сражена его обаянием.

– Гораздо более ценным клиентом он будет для вас! И давайте на этом остановимся. Консуэла права. Сегодня не слишком подходящий вечер для обсуждения дел. Этот вечер принадлежит детям! Мы должны сделать так, чтобы Тимоти надолго его запомнил.

Карен кивнула. Она прекрасно понимала, почему ее сын обожает испанца. И именно поэтому она тоже полюбила его. Она подвинулась, освобождая место для кресла Тимоти, и минутой позже официант принес мальчику мороженое и принял их заказ на горячий шоколад и очень сладкие пирожные, которые испанцы поглощают, совершенно не заботясь о фигуре.

Двери церквей распахнулись, и верующие заполонили улицы. Цокот лошадиных копыт известил о том, что экипажи поданы, чтобы везти своих владельцев в фешенебельные поместья на окраинах города. Остальные предпочли добираться на собственных автомобилях или пошли пешком, но веселье и смех доносились отовсюду.

– Сейчас самое время пойти домой и открыть подарки, – объявил Рафаэль.

– Но еще не наступила ночь! – запротестовала Консуэла.

– В Англии дарят друг другу подарки днем. Так что мы тоже так поступим – составим компанию Тимоти!

Тимоти по дороге домой то забегал вперед, то возвращался, не желая слишком далеко отходить от Рафаэля.

– Что ты мне подаришь? – спрашивал он снова и снова, но Рафаэль молчал.

– Сам увидишь!

– А я подарю тебе английские сигареты! – гордо сказал мальчик.

– Чья же это идея? – поинтересовался он, глядя на Карен.

– Это Тимоти придумал! Он знает, что вы предпочитаете табак «Вирджиния», когда удается его достать. Вы сами ему сказали!

– Правда? – удивился Рафаэль. – А я и забыл. – Он был явно разочарован, что это не ее мысль. – А что вы мне подарите? – спросил он, совсем как Тимоти.

Карен покраснела.

– Н… ничего. Я не думала, что вы ждете от меня подарка.

Она запнулась под взглядом его смеющихся глаз.

Они столпились в прихожей на половине Карен, и Тимоти быстро набросился на свертки, сложенные Рафаэлем в углу таким образом, чтобы свет падал на блестящую упаковку.

– Это мне? – крикнул Тимоти.

Рафаэль взял у него сверток и внимательно его рассмотрел.

– Это для Консуэлы.

Девушка радостно вскрикнула и выхватила свой подарок. Она разорвала обертку и достала восхитительный, искусно вырезанный из дерева веер. Резким движением руки Консуэла раскрыла его и кокетливо поднесла к лицу.

– Он очень красивый! Я так благодарна тебе, Рафаэль!

А Тимоти тем временем озабоченно искал свой подарок. Он вытаскивал пакеты, выискивая на них надписи, кому они предназначены, пока не нашел свой. Внутри находился альбом с фотографиями Испании и комментариями к ним на английском языке. Мальчик раскрыл его и нашел фотографии Севильи. Он никогда прежде не видел ничего более красивого и был горд, получив такой солидный подарок. Растерявшись, он даже забыл поблагодарить Рафаэля.

– Я буду всегда хранить его!

Рафаэль улыбнулся:

– Ты лучше отдай подарок для твоей мамы.

Тимоти неохотно положил альбом и протянул Карен, оставшийся на полу, сверток. Та неловко взяла пакет. Она не ждала от Рафаэля подарка и потому сильно смутилась.

– Мой тебе подарок наверху, – сказала она Тимоти.

Он бросился вверх по лестнице, а Карен развернула бумагу. Сначала ей показалось, что там такой же веер, как у Консуэлы, но подарок оказался гораздо роскошней: старинная тяжелая кружевная мантилья и высокий гребень, украшенный драгоценными камнями. Карен могла только догадываться о его стоимости, но она понимала, что не может принять от Рафаэля такой дар.

– Восхитительно! – еле выговорила она.

– Мантилья принадлежит моей матери.

– Я не могу принять такой подарок, – сказала она, но Рафаэль покачал головой.

– Это для вас, – настойчиво проговорил он. – Моя мать хочет, чтобы это принадлежало вам. Такой наряд подходит только вдове. Какая девушка оденется в черное?

Да и любая замужняя леди вряд ли обрадуется такой одежде, подумала Карен, но промолчала. Когда случилось несчастье с Уильямом, она не смогла заставить себя выставить напоказ свое горе. Не зная, что делать, Карен оглянулась и увидела, что Тимоти вернулся и снова стал разглядывать свой альбом.

– Ох, дорогой! Бредфорды повержены! – шутливо сказала ему Карен.

Рафаэль рассмеялся.

– Давай посмотрим вместе, – предложил он.

Они с Тимоти принялись обсуждать альбом, и только после этого Карен заметила напряженные взгляды Луиса и Консуэлы.

– Не правда ли, это великолепно? – спросила она, чтобы как-то разрядить обстановку.

Луис промолчал, а Консуэла надменно вскинула голову и раскрыла веер.

– Очень красиво, но совершенно вам не подходит! Рафаэлю должно быть стыдно!

Карен поняла, что хотела сказать Консуэла: черная мантилья не годится для английской девушки, и только присутствие Рафаэля заставило ее воздержаться от более подробных комментариев.

Мистер Ротенштейн приехал через два дня после Рождества, накануне приема у Касолы. Карен получила официальную телеграмму о его прибытии за два часа до посадки самолета. Она была короткой, но говорила о многом, так как была адресована именно ей. «Бредфорд, компания Касолы». Значит, нужно готовиться к серьезному разговору, решила Карен.

Луис, крайне взволнованный, позвонил во время ленча и предложил захватить ее в аэропорт – встретить мистера Ротенштейна.

– Я полагаю, он ждет, что мы будем встречать его всем хороводом.

– Вот этого-то он как раз и не любит! – воспротивилась Карен.

Она долго работала на него в Англии, и он всегда очень хорошо к ней относился. Мистер Ротенштейн со всеми был добр и внимателен, насколько это мог позволить себе работодатель, но особенно тепло относился именно к ней. В какой-то степени, думала Карен, из-за того, что она вдова и вынуждена растить сына одна, а в какой-то – видимо, она нравилась ему как человек. И, независимо ни от чего, она была благодарна ему за поездку в Испанию. Теперь ее беспокоило то, что мистер Ротенштейн стал вести переписку с Луисом, а затем с Рафаэлем, но не с ней, за исключением, конечно, телеграммы о приезде.

Уверенность вернулась к ней, только когда она увидела человека, похожего на Эйнштейна, который быстро направился к ней, размахивая паспортом, чтобы привлечь ее внимание.

– Так-так, моя дорогая, Испания пошла вам на пользу. Вы выглядите чудесно!

Карен покраснела и протянула ему руку, но он, видимо, решил, что они слишком хорошо знакомы, и поцеловал ее в щеку.

– Как жаль, что вас не было здесь на Рождество, – сказала Карен.

– Нет, нет, это был бы отдых, а я приехал работать, молодая леди. А где же этот молодой человек?

– Л-луис? – нервно спросила Карен.

– Луис Касола. Где он?

– Я сказала, чтобы он не приезжал. Прежде я хотела сама поговорить с вами.