Текст книги "Первый контакт. Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Иван Непейпиво

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Нинель рядом со мной едва заметно кивнула.

– Я не знаю, почему выбрали именно меня. Но если мне дали шанс послужить своей стране, раскрыть свой потенциал… я сделаю все, чтобы оправдать это доверие. Даже если сейчас я просто студент, который подрабатывает уборщиком.

Майор смотрел на меня долгим, оценивающим взглядом. Затем медленно кивнул:

– Занятная теория, товарищ Новиков. Очень занятная. Посмотрим, как вы на деле докажете этот свой… скрытый потенциал. Там наверху решат, что с тобой делать… студент!

Вскоре машина остановилась перед внушительным зданием из серого камня. Высокие колонны, тяжелые двери. Я сразу понял, что это не просто административное здание, а самое сердце советской разведки.

Нас провели через несколько постов охраны. В коридорах сновали люди в штатском, но с военной выправкой. Все здоровались друг с другом коротким «Здравия желаю, товарищ».

Наконец, мы подошли к массивной двери красного дерева. Майор постучал и, услышав «Войдите», открыл дверь.

– Товарищ генерал, разрешите войти? – отчеканил он.

– Входите, майор. И приведенных давайте, – раздался густой баритон из кабинета.

Мы вошли, и я увидел человека, от одного взгляда которого хотелось вытянуться по струнке. Высокий, с волевым подбородком и пронзительными серыми глазами. На столе я заметил табличку: «Генерал-полковник Железнов И.С.»

Позади него стояли еще двое. Один из них, седовласый мужчина в очках, коротко кивнул Нинель.

– Здравствуйте, Нинель Петровна, – сказал он. Я понял, что это, должно быть, ученый из института, где работает Нинель.

Второй человек выглядел совершенно обычно, но что-то в его взгляде заставило меня поежиться.

– Ну и что вы скажете, товарищи! – громогласно начал генерал Железнов.

Мой взгляд упал на стопку бумаг на его столе с надписью «ДЕЛО». Замечательно, на меня уже и дело завели!

– Товарищ генерал, – начал майор Сидоров, – мы провели предварительную проверку. Алексей Новиков – коренной житель, не имеет связей с иностранцами. По данным из детского сада, школы и института, особыми талантами никогда не блистал. В садике воспитательница жаловалась, что он единственный в группе не мог запомнить слова гимна!

Я чуть не поперхнулся. Неужели они докопались даже до моего детсадовского прошлого?

– Шпионом он быть не может, я почти в этом уверен. – вступил в разговор человек в очках. – Мы проверили все его контакты. Да и знаний у него до сегодняшнего дня было… скажем так, на уровне среднего троечника.

– А что скажете вы, товарищ Волков? – генерал обратился ко второму мужчине.

Волков – тот самый, чей взгляд так меня беспокоил – сделал шаг вперед.

– Товарищ генерал, в моей практике были случаи, когда люди проявляли необъяснимые способности после контакта с неопознанными объектами. Возможно, эти… пришельцы каким-то образом активировали скрытый потенциал товарища Новикова. Или даже… наградили его повышенным интеллектом.

– Зачем им это делать? – спросил генерал, а потом с нескрываемым презрением посмотрел на меня. – Они что, не могли найти для этой роли хотя-бы хорошиста?!

– Никак не могу знать этого! – ответил Волков.

В комнате повисла напряженная тишина.

– Так-так-так! – наконец произнес генерал, – назначим товарища Новикова младшим научным сотрудником в группу Петровой. Нинель Петровна, вы будете его непосредственным руководителем. И присматривайте за ним. Если что, спрашивать буду с вас как со старшей.

– Есть, товарищ генерал, – ответила Нинель.

– Посмотрим, что за овощ этот фрукт, – добавил генерал с усмешкой. Затем его лицо снова стало серьезным. Он повернулся ко мне:

– А ты, Новиков, запомни. Теперь за тобой следят. За каждым твоим шагом. Если это какой-то обман, если в твоей черепной коробке есть что-то, кроме нераскрытого потенциала, то что может нам помочь, а ты молчишь… я лично отправлю тебя на опыты к товарищу Волкову в НИИ-00 при НКВД СССР, – генерал сделал паузу, его взгляд стал еще тяжелее. – Знаешь, что там изучают? Телепатию, НЛО, телекинез, пара-парапсихологию, ясновидение и прочие паранормальщину. Лично я во все эти чудеса не верил… до недавнего времени. Но последние события, – он многозначительно посмотрел на папку с надписью «ДЕЛО» на столе, – заставляют пересмотреть многие убеждения. Так что, Новиков, если ты вдруг обнаружишь у себя способности вырваться СССР вперёд и надрать звездно-полосатые задницы, лучше сразу доложи. Иначе… сам понимаешь. Ты меня понял?

Я сглотнул и кивнул.

– Так точно, товарищ генерал.

– Свободны, – махнул рукой Железнов.

Перед тем как направиться к выходу, я бросил последний взгляд на стол. На секунду мой взгляд зацепился за папку с моим делом. Краем глаза я успел заметить адрес, записанный на обложке: «ул. Горького, д. 43, кв. 12». Я мысленно выдохнул. Надеюсь, это мой домашний адрес, иначе я даже не знаю, где живу!

Мы вышли из кабинета. В коридоре Нинель повернулась ко мне:

– Ну что, Алексей. Завтра в 8:00 жду тебя в институте. Не опаздывай. Вот возьми, тут адрес.

Я взял протянутую мне бумажку, и она ушла, оставив меня одного в пустом коридоре. Я прислонился к стене, чувствуя, как дрожат колени. Во что я ввязался? С одной стороны, мне удалось избежать немедленного разоблачения. С другой – теперь я под постоянным наблюдением.

Я посмотрел в окно. Солнце садилось, окрашивая небо Москвы 1965 года в красные тона. Глубоко вздохнув, я направился к выходу. Завтра начнется моя новая жизнь. Жизнь Алексея Новикова.

Глава 3

Я пришел по адресу, который был указан на папке, медленно поднялся по скрипучей лестнице на третий этаж. Ключ с трудом повернулся в замке – видимо, он был такой же древний, как и сам дом. Войдя внутрь, я оказался в типичной советской квартире.

Небольшая прихожая встретила меня потертыми обоями в мелкий цветочек и старым зеркалом в потускневшей деревянной раме. Справа от входа стояла вешалка, на которой одиноко болталось потертое пальто. Под ней – пара разношенных ботинок, явно нуждающихся в ремонте.

Я прошел в комнату и невольно усмехнулся. Типичная советская берлога холостяка. Небольшая комната была заставлена мебелью, которая, кажется, помнила еще времена Сталина. У окна стоял письменный стол, заваленный учебниками и тетрадями. Над ним висела полка с книгами – в основном учебная литература, но заметил я и пару томиков Стругацких.

В углу притулился древний телевизор «Рекорд». Рядом с телевизором – радиоприемник «Спидола». Интересно, может, в нем спрятан жучок? Или в телефоне, который стоит на тумбочке у кровати? А может, КГБ уже успело здесь побывать и напичкать всю квартиру прослушкой? Как в фильмах… вот и ключ так туго проходил в замочную скважину.

Но я быстро об этом забыл. Мое внимание привлекла железная банка из-под индийского чая, стоящая на подоконнике. Рядом с ней висел отрывной календарь, на котором красным были отмечены некоторые числа с подписью «отдать деньги тете Зине! СРОЧНО ИЩИ ДЕНЬГИ!».

Ага, значит, я квартирант! И, судя по всему, у весьма колоритной хозяйки-спекулянтки. Интересно, что за фрукт эта тетя Зина? Наверняка та еще бизнесвумен советского разлива.

Я плюхнулся на старенький диван, пружины которого жалобно скрипнули под моим весом. Запрокинув голову, я уставился в потолок, с которого свисала лампочка без абажура.

Завтра первый рабочий день младшего научного сотрудника. Интересно, что меня ждет? И как я, черт возьми, буду скрывать свои знания из будущего если желание показать на что я способен слишком огромно? А вдруг эта квартира напичкана жучками, и каждое мое слово записывается… Как бы успеть сделать больше одной технологии или заполучить конспекты для изучения…, но после этих нервных дум, я быстро и незаметно для себя провалился в сон…

Бац! Я резко открыл глаза. Солнечный свет заливал комнату через незашторенное окно. Удивительно, но несмотря на то, что я уснул на диване, ничего не болело. Ни спина, ни шея – ничего. Вот она, молодость.

Взгляд упал на будильник – маленький, зелененький, с красной кнопкой сверху. Точь-в-точь как тот, что стоял у моих родителей в детстве. Но улыбка мгновенно сползла с лица, когда я увидел время.

– Десять часов?! – крикнул я. – Черт, черт, черт! Я же должен был быть в институте в восемь!

Я вскочил с дивана, лихорадочно оглядываясь в поисках одежды. К счастью, вещей у Алексея было немного. Я схватил первую попавшуюся рубашку, которая показалась мне относительно чистой, натянул брюки и, прыгая на одной ноге, начал надевать ботинки.

Расческа! Где здесь расческа? А, к черту! Я взъерошил волосы руками и бросился к выходу. На секунду задержался у зеркала – из него на меня смотрел взъерошенный молодой парень с диким взглядом. Ну, с богом…

И тут я столкнулся с ней!

– Лешенька, куда ж ты так несешься? А деньги-то за квартиру? – пропела она, хитро прищурившись

А вот и тетя Зина собственной персоной. Невысокая полная женщина лет шестидесяти, с ярко накрашенными губами и в цветастом халате, преградила мне путь. И моя догадка что я квартирант… как всегда прав!

– Тетя Зина, простите, я на работу опаздываю! Вечером, все вечером! – выпалил я, пытаясь проскочить мимо нее.

– Ну-ну, смотри у меня, – погрозила она пальцем. – А то ведь могу и выселить. У меня очередь на комнату, знаешь ли. Вон, инженер с завода предлагал… он точно платить будет вовремя!

– Обязательно, тетя Зина! Я все отдам! – крикнул я уже с лестницы, перепрыгивая через две ступеньки.

Выскочив на улицу, я на секунду замер, оглядываясь. Куда бежать? Где этот чертов институт? И тут меня осенило – я же понятия не имею, куда мне нужно! В панике я хлопнул себя по карманам и с облегчением нащупал бумажку что дала мне милая Неля. Развернув ее трясущимися руками, я увидел адрес, записанный красивым почерком Нинель.

– Так, улица Вавилова… это же где-то в районе метро «Академическая»!» – вспомнил я. Слава богу, география Москвы за полвека не слишком изменилась.

Я бросился к метро, на ходу выуживая из кармана мелочь. Купив жетон, я протиснулся через толпу к турникету. И тут я заметил его – мужчину в сером плаще, который слишком пристально смотрел в мою сторону. Я сделал вид, что не заметил, и прошел дальше. В вагоне я увидел еще одного – молодого парня с газетой, который то и дело бросал на меня быстрые взгляды поверх страниц. Ну, этого стоило ожидать. Слежка началась.

Выскочив из метро на станции «Академическая», я помчался к зданию НИИ-4, которое возвышалось вдалеке – массивное, с колоннами и лепниной. Вокруг института кипела жизнь: студенты с папками спешили на занятия, солидные ученые в очках неторопливо прогуливались, обсуждая что-то важное.

У входа в массивное здание из серого гранита, увенчанное красной звездой, я заметил Нинель. Она нервно теребила край своего строгого костюма цвета маренго (гоубовато-грязноватый), то и дело поглядывая на массивные часы «Победа» на запястье. Её глаза были красными, словно она сдерживала слезы. Увидев меня, она всплеснула руками:

– Алексей Николаевич! Ну что же вы? – В её голосе слышалось облегчение пополам с отчаянием. – Вы хоть понимаете, что подводите других своими опозданиями? Меня же с работы снимут за такое!

– Простите, я… – начал было я, но она перебила:

– Молчите! Нас ждёт Игорь Степанович, и он в ярости. Если нас выгонят из проекта, как он этого и хочет… я даже боюсь представить, что будет…

Мы быстро направились к проходной, где два дюжих сотрудника КГБ в форме внимательно изучали каждого входящего. Один из них, с лицом, словно вырубленным из камня, долго вертел в руках мой наспех выписанный пропуск, сверяя его с какими-то списками.

– Товарищ, вы уверены, что имеете допуск? – спросил он, прищурившись.

– Он со мной, – вмешалась Нинель, её голос дрожал. – Петрова, старший научный сотрудник. Вот мой пропуск.

Охранник ещё раз смерил меня подозрительным взглядом, но всё же кивнул:

– Проходите. Но чтоб без фокусов!

Нинель почти бегом вела меня по длинным коридорам. Стены были увешаны плакатами: «Наша цель – коммунизм!», «Советская наука – самая передовая в мире!», портретами Королёва, Курчатова и других светил советской науки. Мы миновали несколько постов охраны, где вооружённые автоматами солдаты внимательно проверяли наши документы.

– Вот здесь мы работаем, – сказала Нинель, остановившись перед массивной стальной дверью с табличкой «Особый отдел. Посторонним вход воспрещён».

Она провернула свой ключ, раздался писк, и дверь с шипением отъехала в сторону.

– Без меня вам не зайти и не выйти… надеюсь это пока. – сообщила она. – Ключи вам еще не положены.

Я молча кивнул и вошел.

Лаборатория поражала своими масштабами: огромные столы, заваленные чертежами и деталями, мерно гудящие ЭВМ «Минск-22» размером с небольшую комнату, колбы и пробирки всех форм и размеров. В воздухе висел лёгкий туман от паяльного дыма. Группа учёных в белых халатах склонилась над каким-то прибором, горячо обсуждая его работу.

В центре этого научного хаоса стоял Игорь Степанович Колесников – второй «избранный». Его волосы были всклокочены, а в глазах горел фанатичный огонь. Увидев нас, он резко оборвал свою беседу с группой учёных и направился к нам быстрым шагом.

– Ну наконец-то! – прогремел его голос. – Товарищ Новиков изволил почтить нас своим присутствием!

Я открыл рот, чтобы извиниться, но Игорь Степанович уже повернулся к Нинель:

– Петрова! Если ваш подопечный ещё раз опоздает, отвечать будете лично перед товарищем Железновым. Ясно?

Нинель побледнела и часто закивала:

– Да, Игорь Степанович. Больше такого не повторится.

Колесников внезапно сменил тон, в его голосе появились нотки притворного дружелюбия:

– Вам, Новиков, крупно повезло. Собрание Политбюро состоится только завтра. Прибудут очень важные товарищи, включая представителей ЦК КПСС. Так что у вас есть время… проявить себя.

Колесников окинул нас серьезным взглядом и сказал:

– Товарищи, завтра важный день. Мы должны представить отчет по каждому заданию, полученному от наших… гостей. Нужно определить, с какими из них у нас больше шансов справиться.

Колесников окинул меня оценивающим взглядом, в его глазах мелькнул хитрый огонек:

– Новиков, у меня для вас особое задание. Вот, – он протянул мне тонкую папку с грифом «Совершенно секретно», – здесь химическая формула одного… интересного вещества. Ваша задача – решить, определить, что это за вещество и к какой части нашего общего проекта оно может относиться.

Я открыл папку и увидел длинную, сложную химическую формулу, занимающую почти всю страницу. Беглый взгляд не выявил ничего необычного – обычная органическая молекула, хоть и довольно сложная.

Колесников продолжил, тщательно подбирая слова:

– Понимаете, товарищ Новиков, это вещество может быть ключом к одному из заданий наших… гостей. Ваша задача – не только определить вещество, но и предположить его возможное применение в нашем проекте. Будьте… творческим, – он улыбнулся, но глаза оставались холодными. – У вас есть время до завтрашнего утра. Результаты вашей работы будут иметь… большое значение и мне лучше взглянуть на результат до начала собрания.

– Я понял, товарищ Колесников. Сделаю всё возможное, – ответил я с энтузиазмом.

– Не сомневаюсь, – проговорил он. – Удачи, товарищ Новиков. Она вам понадобится.

Он бросил многозначительный взгляд на Нинель, и я заметил, как она слегка покраснела.

– Нинель Петровна, – его голос стал мягче, – не могли бы вы помочь мне с подготовкой презентации?

– Я не могу. Мне нужно показать моему подопечному его рабочее место. Пойдемте, Алексей, – тихо сказала она и отвела взгляд от Игоря.

Нинель повела меня через лабораторию к небольшой двери в дальнем углу. Открыв ее, она впустила меня в тесную комнатушку, которую язык не поворачивался назвать иначе как «каморка».

– Вот здесь мы будем работать, – сказала она, и я заметил, как дрогнул ее голос.

Я осмотрелся и неожиданно для себя рассмеялся.

– Не волнуйтесь, Нинель Петровна, – сказал я, подмигнув ей. – Скоро ветер переменится, и уже мы будем работать в главном научном зале.

Нинель слабо улыбнулась, но я видел, что она не верит моим словам. В ее глазах читалось отчаяние человека, который уже готовится к худшему.

– Давайте лучше займемся делом, – сказала она, пытаясь звучать деловито. – Что вы думаете об этом задании?

Я раскрыл папку и начал изучать химическую формулу. С первого взгляда она казалась обычной органической молекулой, но чем дольше я смотрел, тем больше странностей замечал.

– Это… необычно, – пробормотал я, хмуря брови.

Нинель напряглась рядом со мной:

– Что такое, Алексей Николаевич?

– Посмотрите сюда, – я указал на часть формулы. – Этот элемент… его атомная масса не соответствует ни одному известному элементу в таблице Менделеева.

Глаза Нинель расширились:

– Вы уверены?

– Абсолютно, – кивнул я. – И это не единственная странность. Вот здесь, – я показал на другую часть формулы, – эта связь… она не должна быть стабильной. По всем законам химии, эта молекула должна распадаться за доли секунды.

Я заметил, как Нинель побледнела. Она не верит в меня.

– Алексей Николаевич, – начала она осторожно, – я понимаю, что это сложно. Если вы чувствуете, что не справитесь…

– Нет-нет, все в порядке, – перебил я ее, чувствуя азарт. – Это невероятно интересно! Если эта формула верна, мы имеем дело с чем-то… революционным. Возможно, это ключ к созданию сверхпроводников или даже…

Я замолчал поняв что могу сказать что-то лишнее и сойти за ненормального. Нинель смотрела на меня со смесью удивления и тревоги. Того глядишь… вот-вот приложит ладонь ко лбу, чтобы проверить температуру.

– Я… я оставлю вас работать, – сказала она наконец. – Если что-то понадобится, я буду в соседней лаборатории.

Нинель ушла, а я погрузился в работу. Химические формулы, молекулярные структуры, валентности – все это сливалось в единый поток. За окном стемнело, и только тусклый свет настольной лампы освещал мой рабочий стол.

Вечером заглянула Нинель. Ее лицо выражало смесь удивления и беспокойства.

– Алексей Николаевич, уже десятый час! – воскликнула она. – Может, пойдете домой? Отдохнете, поспите… завтра с новыми силами продолжите. Уже почти все ушли, только дежурный милиционер на входе остался. Я уйду, и вас некому будет выпустить.

Я оторвался от бумаг и посмотрел на нее усталыми глазами.

– Нинель Петровна, дорогая, я тут на пороге великого открытия, – сказал я с улыбкой. – Глядишь, орден Ленина нам обеспечу.

Она покачала головой, явно думая, что я заработался, но спорить не стала.

– Ну хорошо. Чайку хоть попейте, я в термосе оставила.

Когда она ушла, я вздохнул с облегчением и вернулся к формуле. Чем больше я в нее вглядывался, тем больше странностей замечал. В какой-то момент я понял – это не ошибка, а намеренное искажение. Кто-то словно неправильно переписал формулу, изменив несколько ключевых связей.

Я взял свежий лист бумаги и начал восстанавливать исходную формулу. Часы пролетели незаметно. Где-то вдалеке прогудел гудок ночной смены на заводе, напомнив, что страна не спит, работает.

Когда последняя связь встала на свое место, я откинулся на спинку скрипучего стула и посмотрел на часы. Три часа ночи.

То, что получилось, поражало воображение. Это был сверхпроводник, но такой, какого я не встречал даже в своем времени. Он мог работать при комнатной температуре, что делало его применение поистине революционным. Такой материал мог изменить все: от энергетики до вычислительной техники. С его помощью можно было бы создать сверхмощные магниты для термоядерных реакторов, невероятно быстрые компьютеры, поезда на магнитной подушке.

Я представил, как этот материал мог бы изменить мир. СССР мог бы совершить технологический рывок, обогнав все страны на десятилетия.

Но отступать было поздно. Я собрал все бумаги, аккуратно сложил их в папку и спрятал в сейф. Теперь оставалось только ждать утра и реакции Колесникова. Интересно, что скажет наш «гений», когда увидит решенную задачу?

Усталость навалилась внезапно, но вместе с ней пришло и чувство удовлетворения. Я справился. Можно искать место для сна.

Выбор был невелик: жесткий стул или не менее жесткий пол. Эх, роскошь советского НИИ. Устроившись кое-как на стуле, я закрыл глаза.

Разбудила меня Нинель. Ее голос, смесь удивления и раздражения, вырвал меня из объятий Морфея:

– Алексей Николаевич! Зачем вы так много работаете?

Я с трудом разлепил веки и поднял голову. Мир вокруг медленно обретал четкость. Нинель стояла надо мной, уперев руки в бока. Сегодня она сменила привычный строгий костюм на что-то более… интригующее. Черная водолазка и брюки так идеально обтягивали ее фигуру, что я, еще не до конца проснувшись, не нашел ничего умнее, как выпалить:

– Выходите за меня, Неля!

Эффект был мгновенным. Щеки Нинель вспыхнули, как два спелых помидора, а глаза округлились от удивления.

– Да что вы такое говорите! – воскликнула она, нервно теребя край водолазки. – Перестаньте нести ерунду! Скоро мы с вами будем безработными, о какой семье может идти речь?

Она тяжело опустилась на шаткую табуретку, стоявшую рядом с моим импровизированным спальным местом. Ее плечи поникли, а взгляд уткнулся в потертый линолеум на полу.

– Ну что, может, уже сдадитесь? – прошептала она так тихо, что я едва расслышал. – Я не выдержу еще шесть дней ждать увольнения! Я так нервничаю…

Я встал, чувствуя, как хрустят суставы после ночи, проведенной на жестком стуле. Попытался привести в порядок свои растрепанные волосы, но быстро оставил эту затею.

– А может, перейдем на «ты»? – предложил я с улыбкой, пытаясь разрядить атмосферу.

Нинель подняла на меня удивленный взгляд.

– А почему бы и нет? – неожиданно согласилась она. – Давай… давай на «ты». Все равно нам осталось работать вместе считанные дни.

Я схватил папку с решенными уравнениями, взял Нинель за руку и потянул к выходу из нашей каморки.

– Куда мы? – воскликнула она, пытаясь сопротивляться.

– Я готов! – ответил я, не уточняя, к чему именно.

Мы вырвались в коридор, заполненный утренней суетой НИИ. Мимо нас пробегали сотрудники с кипами бумаг.

Распахнув двери главной лаборатории, мы оказались в эпицентре научного урагана. Огромное помещение гудело как улей. Десятки ученых склонились над чертежными досками, что-то яростно обсуждая. В углу пыхтела новенькая ЭВМ размером с небольшой шкаф, окруженная толпой восхищенных инженеров.

– Из Ленинграда ответили! – донесся до нас возбужденный женский голос. Молоденькая лаборантка махала какой-то бумажкой. – Сказали, что все будет сделано в срок!

– Китай готов сотрудничать и обменяться с нами ресурсами! – выпалил запыхавшийся мужчина, вбежавший в лабораторию. Его галстук съехал набок, а на лбу блестели капельки пота.

Молодцы! Дело движется. Но стоило мне начать гордиться соотечественниками как я увидел его– нашу канцелярскую крысу. Колесников стоял у окна, с самодовольной улыбкой наблюдая за суетой в лаборатории. Рядом с ним маячил хмурый тип в сером костюме, слишком приталенном для обычного ученого. «КГБ». Я заметил еще парочку таких же типов – у входа и в дальнем углу. Они пытались слиться с толпой, но их выдавала военная выправка и настороженные взгляды.

Заметив нас, Колесников расплылся в ехидной улыбке. Он явно ждал момента своего триумфа.

– Ну что, – сказал он, когда мы подошли, – пора вернуться на учебу, студент? Или, может быть, к швабре?

Я молча протянул Колесникову папку с решенным уравнением. Он раскрыл ее, и я с удовольствием наблюдал, как менялось выражение его лица. Шок, недоверие, злость…, а затем, неожиданно, торжествующая улыбка.

– Офицеры! – крикнул он, подзывая сотрудников КГБ. – Я был прав. Этот молодой человек – шпион!

Не успел я опомниться, как меня схватили за руки два дюжих молодца. Нинель вскрикнула, пытаясь вырваться из хватки третьего.

– Вы с ума сошли? – воскликнул я, пытаясь сохранять спокойствие. – Какой шпион? Я просто решил ваше уравнение!

– Именно! – торжествующе произнес Колесников, обращаясь к офицерам. – Это уравнение было уже решено в тех бумагах, что нам передали пришельцы. Я нарочно переписал его, сделав ошибки, чтобы проверить его. Уверен, что ему передали решение спецслужбы стран-конкурентов. Он бы не смог найти эти ошибки сам, а тем более решить его!

Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Мой триумф обернулся ловушкой. Я закатил глаза и расстроенно выдохнул:

– Я-то думал, что решил это уравнение для своей родины, а оказывается, оно готовое есть у всех стран! ВЫ ВПУСТУЮ ТРАТИТЕ МОЕ ВРЕМЯ И ПОТЕНЦИАЛ! – буквально прорычал сквозь зубы я.

Внезапно меня осенило: если такое невероятно инновационное решение уже дано нам в готовом виде, что же нам предстоит создать на самом деле? Но додумать эту мысль я не успел.

– В Лефортово его, – скомандовал один из офицеров, и меня потащили к выходу.

Нинель попыталась что-то сказать, но ее грубо оттолкнули.

– Товарищ Колесников, – прохрипел я, пытаясь сопротивляться, – вы совершаете ошибку! Я не шпион, я просто…

Но мои слова потонули в шуме. Последнее, что я увидел перед тем, как меня вывели из лаборатории, было самодовольное лицо Колесникова и испуганные глаза Нинель.

В коридоре института царила суматоха. Сотрудники выглядывали из кабинетов, шепотом обсуждая происходящее. «Шпиона поймали!», «Американский агент!», «Надо же, такой молодой, а уже предатель!» – доносилось со всех сторон.