Текст книги "Екатерина Медичи"

Автор книги: Иван Клулас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

В этом отчаянном положении Екатерина, однако, нашла себе союзников. Первым оказался сам король, покоренный умом и изяществом своей невестки-итальянки, которая очень ловко умела ему польстить своей предупредительностью. Так, в марте 1537 года, узнав о том, что у имперских войск отбит Эден, она нежно умоляла Франциска в письме, подписанном также Маргаритой Французской, дочерью короля,[55] Маргаритой Наваррской, его сестрой, и герцогиней д'Этамп, позволить ей встретиться с ним в указанном им самим месте, чтобы увидеть его «воскресшим благодаря счастливой победе».

Екатерина была великолепной наездницей: считается, что именно она ввела в моду во Франции скакать на манер амазонок – левая нога в стременах, а правая упирается в угол ленчика седла. Этот способ позволял женщине скакать так же быстро, как и мужчине, и следовать за ними повсюду: он быстро вывел из употребления «самбу» – седло в форме кресла, в которое дамы садились сбоку, поставив ноги на дощечку, что давало возможность ехать только иноходью. Сам великий охотник, Франциск I принял свою невестку, неудержимую охотницу и ловкую наездницу, в свою «маленькую банду» приближенных, которые вместе с ним загоняли медведей и кабанов.

Король – любитель литературы и гуманист, ценил не только спортивные подвиги флорентийской принцессы, – он очень любил с ней беседовать: Екатерина знала латынь и греческий и продолжала их изучать. Она была сведуща в истории, географии, в физических и естественных науках и в астрономии: она верила во влияние звезд на человеческую судьбу, а ее знания в космологии позволяли ей проверять предсказания астрологов.

Золовка Екатерины, Маргарита Французская, разделяла ее любовь к изящной словесности. Они вместе решили написать новеллы на манер Гептамерона – знаменитого сборника их тетки, королевы Наваррской. В результате появились тридцать рассказов, «правдивых историй», поведанных самим дофином, его женой и его сестрой. Об этом было сообщено Маргарите Наваррской, и та была счастлива, что ее семья продолжает ее дело – одновременно остроумное и игривое, в духе флорентийца Боккаччо.

Как и ее молодой муж, Екатерина любила музыку и поэзию: при дворе Франции любили слушать поэтов, среди них был Меллин де Сен-Желе, сопровождавший свое пение игрой на лютне. Крупнейшие музыканты того времени – Сертон, Жаннекен, Гудимель, положили на музыку [56] тридцать первых псалмов Давида, их поэтический перевод сделал Клеман Маро. Но дофин тоже решил написать музыку к псалмам и распределил работу среди своих приближенных: для себя он оставил псалом «Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди его», а Екатерина выбрала псалом «Как вожделенны жилища твои, Господи сил!». Здесь, конечно, больше было от светского развлечения, чем проявления набожности: и действительно, Екатерина и ее муж пели также Оды Горация, положенные на популярную музыку того времени для четырех голосов.

Жизнерадостный нрав, гибкость и покорность Екатерины были ее лучшей защитой. Генриха покорила ее живость. Венецианский посол Маттео Дандоло в своей Реляции 1542 года напишет о том времени: «Дофин по всем признакам любит ее и ласков с ней. Его Величество Франциск I тоже любит ее, ее очень любят также при дворе и в народе настолько, что я уверен, что нашлось бы множество людей, отдавших бы собственную кровь, лишь бы она родила сына».

У жены дофина была еще одна влиятельная союзница, способная убедить ее мужа. Как только Королевский совет начал рассматривать возможность развода, в бой вступила Диана де Пуатье: она была обязана любой ценой помешать тому, чтобы мягкая, услужливая и всегда остающаяся в тени флорентийка оказалась заменена на молодую, красивую и плодовитую принцессу. Таким образом, всю силу своего влияния на дофина мадам де Брезе использовала в пользу Екатерины. Взамен она получала от жены дофина ежедневные отчеты о делах, обсуждаемых в непосредственном окружении короля, куда ее не допускали, потому что она ненавидела любовницу короля Анну д'Этамп, а та отвечала не меньшей злобностью.

С этого момента слабый Генрих подчинился, тем более, что Анн де Монморанси, верный боевой соратник дофина, назначенный коннетаблем в 1538 году, оказался сам под угрозой из-за амбиций герцога де Гиза, который смог бы помешать его карьере, если бы ему удалось заменить Екатерину своей дочерью.[57]

Опасность миновала. Жизнь при дворе входила в свою обычную колею. В октябре 1538 года в Компьене король встретился с правительницей Нидерландов королевой Марией Венгерской. Он пообещал не поддерживать бунтовщиков в империи Карла V – миланцев и гентцев. Все мысли короля теперь были только о мире. Он был болен. Он очень страдал от нарыва в промежности, вновь образовавшегося после временного выздоровления. Возможно, это был результат венерической болезни, которой он заразился в молодости. Осенью 1540 года он встретился с Карлом V, который по его приглашению проезжал через территорию Франции, направляясь в Гент, чтобы наказать бунтовщиков: королю Франции представилась возможность показать своему гостю, бывшему врагу, величие королевства – в декабре – великолепные замки Луара, затем Фонтенбло и, наконец, столицу, куда Карл V вступил 1 января. Но этот хороший прием ничего не дал: в течение двух месяцев император пытался усмирить бунтовщиков Гента и в итоге был вынужден выдвинуть мирные предложения. Он согласился выдать свою дочь Марию замуж за герцога Карла Орлеанского, последнего сына Франциска I, дав за ней значительное приданое: Нидерланды, Франш-Конте, Шароле или герцогство Миланское, но король должен был вернуть захваченные Францией Савойю и Пьемонт их законному государю.

Франциск I был сражен. Он отказал в своей милости коннетаблю, другу своего сына, который толкнул его на сближение с императором. Когда стало известно, что Карл V назначил своего сына Филиппа герцогом Миланским, Монморанси был вынужден покинуть двор. Дофин и его окружение были в ярости, и взбешенный Генрих запретил Екатерине Медичи разговаривать с любовницей короля, чья партия торжествовала.

На помощь Екатерине приходит Диана де Пуатье. Все больше и больше обеспокоенная тем, что у жены дофина нет детей, она использует любую возможность, чтобы сблизить супругов. Она «не терпела пренебрежения и обязывала его спать с женой». Со своей стороны, Екатерина принимала[58] лекарства, прописанные королевскими медиками – Жаном де Буржем и Жаном Фернелем. Она советовалась с астрологами, алхимиками и колдунами, носила талисманы, пила зелья, некоторые из которых принимала по совету коннетабля, старалась не навлекать на себя злую судьбу, отказываясь, например, садиться на мула – это животное считалось бесплодным. Она пыталась читать древние трактаты: Альберта Великого, Фотия, Табари, Исидора Физика.

Наконец, долгожданное чудо свершилось: в мае жена дофина забеременела. В Рим сообщение об этом направил 3 августа нунций Иеронимо Дандино – он уточнил, что срок беременности – три месяца. 19 января 1544 года в замке Фонтенбло Екатерина родила мальчика. Король подробно рассказал нунцию о том, как проходили роды, на которых он лично присутствовал. Он записал все их особенности, чтобы можно было предсказать по ним судьбу новорожденного: жена дофина очень страдала в течение всего дня 19-го, и ребенок родился «на закате солнца, но когда Светило было еще над горизонтом земли». Астрологи изучили расположение небесных тел и нашли его благоприятным. Они предсказали, что этот ребенок будет иметь склонность к делам Церкви и возьмет ее под свое покровительство. Чтобы быть абсолютно уверенным, король попросил папу расспросить самых ученых астрологов, живших в Риме.

Франциск I пожелал увидеть «все то, что выходит вместе с младенцем». После своего осмотра он сделал вывод, что ребенок будет очень крепким и что у жены дофина будет еще много детей, не менее шести.

И действительно – после этого первенца, получившего имя своего деда и крестного отца Франциска, за двенадцать лет Екатерина произведет на свет еще десять детей, из которых выживет семеро: прекрасный реванш после смертельной тревоги из-за бездетности. Дети рождались один за другим: 2 апреля 1546 года родилась Елизавета; 12 ноября 1547 года – Клод; 3 февраля 1549 года родился Людовик, герцог Орлеанский, умерший 24 октября. Будущий Карл IX, Карл-Максимилиан, родился 27 июня 1550 года. 20 сентября [59] 1551 года – Эдуард-Александр, будущий Генрих III. Затем родилась 14 мая 1553 года Маргарита, которая впоследствии станет знаменитой королевой Марго; 18 марта 1555 года – Геркулес, позже взявший имя Франциска, и, наконец, 24 июня 1556 года девочки-близнецы – Жанна и Виктория. Первая умерла в августе того же года, а вторая чуть было не стала причиной смерти своей матери: «Она оставалась в течение шести часов мертвой в ее животе и пришлось сломать ей ногу, чтобы спасти ее мать».

Екатерина торжествовала во время пышной церемонии крестин маленького принца Франциска, состоявшейся 10 февраля около пяти часов вечера в часовне Тринитариев, по соседству от королевской резиденции в Фонтенбло. Туда направился весь двор, пройдя через королевскую галерею, затянутую гобеленами и освещенную факелами, которые держали двести лучников. Но роль жены дофина в семье почти не изменилась: говорили, что она оставалась «Золушкой», «счастливой служанкой, которой разрешалось принимать ласки хозяина и рожать ему детей».

Но истинной победительницей была Диана де Пуатье: она присваивает себе право решать, кто будет заботиться о новорожденном и его братьях и сестрах. Именно она направляет приказы Жану д'Юмьеру, гувернеру отпрысков французского королевского дома, который был ее кузеном. «Вынужденная практически отречься от своих материнских прав, Екатерина сохранила только одно – плодить детей. Рядом со своей властной соперницей она походила на тех наложниц, которых библейские жены иногда укладывали в постель патриархов». Но это была, скорее, только видимость: с увеличением количества детей будут расти привязанность короля, оказавшегося великолепным отцом семейства, и его озабоченность будущим своих детей, которую он захочет разделить вместе с Екатериной.

2 апреля 1546 года родился второй ребенок Екатерины – девочка, названная Елизаветой, или Изабеллой. Крестным маленькой принцессы был выбран английский король, с которым Франция заключила мир 7 июня в Ардре. 4 июля в капелле Тринитариев в Фонтенбло Генриха VIII представлял [60] чрезвычайный посол Томас Чиней, который на следующий день передал жене дофина подарки английского монарха: кубок из яшмы, часы и золотую солонку, крышку которой украшали выгравированные олени и лани. После пышной церемонии Екатерина отправилась в Блуа, где принцесса Елизавета должна была воспитываться вместе со своим братом Франциском.

Жена дофина не замыкалась на роли матери семейства. Осенью вместе с мужем она последовала за королем, инспектировавшим восточные границы королевства: по чертежам болонского инженера Джироламо Марини он восстановил Витри-ан-Пертуа, сожженный во время войны с императором, и построил укрепленный замок Виллафранш-сюр-Мез.

Но Екатерина переоценила свои физические силы: поездки верхом под порывистым холодным ноябрьским ветром сломили ее. Она заболела в Сен-Марке еще до приезда в Мезьер и была вынуждена там остановиться. Дофин остался рядом с ней.

Год заканчивался болезнями и недомоганиями. Что готовило будущее: мир или войну? Внутри королевства во многих провинциях распространилась ересь, несмотря на учреждение огромного юридического механизма, оснащенного целым арсеналом эдиктов и ордонансов. Репрессии свирепствовали: резня в кантоне Во, казни индивидуальные, как, например, казнь печатника-гуманиста Этьена Доле в августе, или коллективные – так, в октябре 1546 года в Мо были заживо сожжены четырнадцать человек. «Новаторы» в религии уподоблялись возмутителям общественного порядка и безжалостно преследовались. Тем временем Вселенский церковный собор, созыва которого ожидали уже в течение полувека, наконец открылся 13 декабря 1545 года в Триденте.

В 1546 г. Франциску I исполнилось пятьдесят два года. Венецианский посол Марино Кавалли подчеркивает его королевскую величавость, бодрость и энергичность. Картину слегка портит только одно: «природа наградила его неким свищем, благодаря которому он каждый год очищается от всего, что может быть вызвано присутствием нездоровой [61] жидкости». Но в действительности, начиная с февраля 1547 года короля беспокоят нарыв и стойкая непрекращающаяся лихорадка.

Дофин и его приближенные готовятся унаследовать власть. 31 марта 1547 года Франциск умирает в замке Рамбуйе, помирившись со своим сыном на смертном одре.

«Две женщины были искренни в своей скорби – мадам д'Этамп, которая готовилась к самому худшему, и жена дофина, которая, даже несмотря на то, что у нее был сын, могла оказаться в полной зависимости от своей соперницы».

Для Екатерины те тринадцать лет, что она провела при французском дворе, были годами ученичества – она познавала людей и политику. Ее семейные неурядицы научили ее терпеть и надеяться, но так как в конечном итоге Господь внял ее молитвам, из всех этих испытаний она вышла обогащенной тем врожденным оптимизмом, в котором позже очень часто она будет черпать силы. Ее великим учителем был Франциск I: король завещал ей сознание величия; через свои поступки он показал ей, что значит смелость и боевитость; он развил в ней атавистическое желание строить.

Екатерина была среди тех редких людей, которые сблизились с королем духовно в последние годы его жизни, и настанет день, когда именно она сможет продолжить то лучшее, над чем он трудился.[62]

Глава III. Итальянская королева

На смену горю быстро пришло чувство удовлетворения: в двадцать восемь лет король Генрих II – полновластный хозяин Франции. Он прибывает в Сен-Жермен и 2 апреля 1547 года вызывает туда Анна де Монморанси и в течение двух часов беседует с ним с глазу на глаз. В ту же ночь верные слуги Франциска I кардинал де Турнон и адмирал д'Аннебо отстранены от их должностей. В Королевском совете заседают старинные друзья короля и родственники или приверженцы Дианы де Пуатье.

Вся власть сосредоточилась в руках пяти человек: самой Дианы, Анна де Монморанси, Франсуа де Гиза, графа д'Омаля и его брата Шарля, архиепископа Реймского, и, наконец, Жака д'Альбон де Сент-Андре – верного друга дофина. Но решения принимают Диана и Монморанси. Всемогущественная любовница короля втайне овладевает ключами от королевской казны. Она приказала выгнать казначея Дюваля и заменила его на своего человека – Блонде, который каждое утро сообщал ей о приходах и расходах, а также о процессах, где в качестве наказания взимались штрафы и конфисковывали имущество, что также приносило доход Великой сенешальше. Но всех этих значительных средств ей все равно не хватало, ее амбиции шли еще дальше – она хотела управлять королем и государством. Она участвовала в заседаниях Королевского совета и влияла на политику через своих союзников – семейства Монморанси, Гизов и Сент-Андре. Каждый день король являлся с «отчетом» к своей любовнице. Послы Альваротти и Сен-Морис рассказали об этих встречах, на которых переплетались галантность и корысть. Первый сообщает, что король проводит у своей любовницы «треть дня». 1 мая [63] 1547 года: «Его Величество удаляется после обеда в свою опочивальню, но вместо того, чтобы лечь спать, он идет к сенешальше». 8 июля: «Только и видишь, как Его Величество в любое время после обеда и вечером после ужина обхаживает сенешальшу, так что в среднем они должны проводить вместе не менее восьми часов, и если случается, что она находится в покоях королевы, он посылает за ней, и все говорят, что это даже хуже, чем было при покойном короле».

Сен-Морис называет Диану «Сильвиусом». Он пишет, что король, поговорив о государственных делах, «садится у ее ног с гинтерной, на которой он играет, и часто спрашивает у коннетабля и у Омаля, не правда ли, что Сильвиус прекрасна, и трогает ее соски, и внимательно смотрит на нее, как человек удивленный ее расположением». Король всегда – до самого конца своего царствования – будет нежно проявлять свою любовь к Диане, несмотря на значительную разницу в возрасте, тщательно скрывая от нее свои любовные интрижки, причиной которых был его необузданный любовный темперамент.

Екатерина ужасно ревновала. Позже, как только она овдовела, она открыла свои чувства дочери, юной королеве Испании, написав по поводу своего мужа: «Я его любила настолько, что мне всегда было страшно». Она страшилась не только потерять супружескую любовь, но и вызвать неудовольствие всемогущественной любовницы. Посол Лоренцо Контарини наблюдал за уловками Екатерины: «С самого начала своего царствования королева не могла выносить подобную любовь и подобную милость со стороны короля к герцогине, но со временем, следуя настоятельным просьбам короля, она смирилась и терпеливо их переносит. Королева даже навещает герцогиню, которая со своей стороны, по мнению короля, ей оказывает большие услуги, и часто именно она побуждает его проводить ночь с королевой».

В официальной переписке сохранились свидетельства любви Екатерины. Она «говорит как женщина» с коннетаблем, расспрашивая о короле. Она жалуется герцогине де [64] Гиз, что муж далеко от нее и раздраженно отзывается о виновнице поражения, потому что она является «причиной того, что я совсем не вижу короля».

Но насколько было трудно найти уязвимые места во власти опасной фаворитки! Диана была достаточно могущественна, чтобы спровоцировать дуэль, в которой столкнулись 10 июля 1547 года в Сен-Жерменском лесу Ги Шабо, барон де Жарнак, зять герцогини д'Этамп, любовницы покойного короля, и Франсуа де Вивонн, сеньор де ла Шатеиьере, который в последние годы предыдущего царствования искал с ним ссоры по наущению дофина и Дианы. Всех удивило то, чем закончился этот знаменательный день, когда народ мог лицезреть своего короля, сидящего между своей «дамой» и законной супругой: барон начисто отсек прославившимся впоследствии ударом подколенный сустав хвастуна – приверженца короля и Дианы.

Жарнак воспользовался наукой знаменитого учителя фехтования – итальянца Кайзе: он с честью вышел из этого поединка, к великому разочарованию Дианы и, вполне вероятно, к большому удовлетворению Екатерины; говорили, что кузен Екатерины Пьеро Строцци дал сеньору де ла Шатеньере плохой совет, который его погубил.

Фаворитка короля находила другие способы публично заявить о своем могуществе. 3 октября 1548 года король, который незадолго до этого даровал Великой сенешальше «новое жалование земли» графства Сен-Валье со стороны отца, подписал патенты, закреплявшие за ней вотчины Валантинуа и Диуа с титулом герцогини де Валантинуа.

Как раз накануне своего возвышения Диана участвовала во вступлении короля в Лион 23 сентября 1548 года, и все гербовые щиты и драпировки были вышиты перекрещивающимися Г (H) и Д (D). Одна из аллегорических сцен представляла Диану-охотницу, удерживающую плененного льва на поводке из серебряного и черного шелка – цвета Дианы. На следующий день во время появления Екатерины эту сцену повторили: ей механический лев явился с открытой грудью, где внутри находился щит с гербом Екатерины. Эти изображения Дианы были только частью украшений [65] королевского вступления в Лион и в другие города, но не надо при этом забывать, что главные и наиболее многочисленные символы прославляли величие короля, уподоблявшегося римскому императору – воплощению любой власти.

Поэтому и обелиск Пьеро Счизе был украшен полумесяцем и перекрещивающимися Г (H) и Д (D), но над ними возвышался герб Франции. Распорядитель празднеств по случаю вступления короля в город Морис Сев уточнял, что памятник был посвящен «тому, кто возродил всю Галлию».

Дальше, на коринфской колонне возвышалась статуя Франции, вознесшей корону над золотой Г (H). По обе стороны от постамента расположились Время и Слава. На площади Архиепископства еще на одной колонне – дорической – возвышалась статуя Победы, венчающая земной шар, а вокруг нее – статуи Добродетели и Бессмертия. Под двумя арками бил фонтан, аллегорически изображавший Сону и Рону.

Весь город был украшен на итальянский манер. Во дворце Архиепископства, где остановился король, построили башню с выступами, объединенную с предыдущим зданием полукруглой нишей со скамьей: архитектора вдохновил знаменитый Бельведер в Ватикане.

В городе Екатерина встретилась с богатыми и образованными представителями итальянского общества, в числе которых были флорентийцы, жители Лукки и Генуи. Может быть, благодаря им она достаточно быстро забыла то неприятное впечатление, которое могло произвести на нее изображение Дианы со львом. Еще до прибытия в Лион, в Труа и Дижоне состоялись шествия под символическими арками. Самым удачным и имевшим наибольшее влияние на историю искусств было празднество по случаю вступления короля в Париж 16 июня 1549 года. Оно было задумано как триумф короля и французской монархии на античный манер. Не было никаких прямых намеков на Диану. Гуманист Жан Мартен предложил декорации. Их сделали знаменитые мастера своего времени: скульптуры выполнил Жан Гужон, картины – Жан Кузен, Ронсар сделал стихотворные надписи по-французски, а Дора – греческие и латинские [66] девизы. Новый суперинтендант королевских строений Филибер Делорм тоже принимал участие.

У заставы Сен-Дени короля встретили под «навесом портала», триумфальной аркой, обе опоры которой были украшены колоссами – скульптурами Жана Гужона, чьи шеи обвивал полумесяц, по которому был написан королевский девиз «Donec totum impleat orbem» – «Пока им не наполнится мир». Над аркой на постаменте были представлены четыре фигуры – горожанин, священнослужитель, дворянин и крестьянин, уши которых были соединены цепями с устами увенчанного короной Геракла, держащего боевое копье и лицом похожего на Франциска I. Затем кортеж проехал мимо церкви Сен-Жак де л'Опиталь под коринфской аркой – «лучше отделанной арки во Франции никогда не видели», возможно, созданной Жаном Гужоном и предвосхищавшей верхние галереи Лувра. Она прославляла французскую монархию: над королевским гербом ангелы вознесли закрытую корону – символ имперской власти. Дальше располагалась трибуна, украшенная королевскими символами. Статуя Франции была вознесена на обелиск, а тот, в свою очередь, был установлен на спине носорога, топтавшего диких зверей – символ подавления беспорядка. Наконец, шествие приблизилось к настоящему чуду этого праздника – большому фонтану Невинных младенцев. Он находился на углу улиц Сен-Дени и улицы Подков: на высоком постаменте, откуда через маски вытекала вода, и под аттиком, украшенным барельефами, изображавшими наяд, открывались арки, прикрытые бронзовыми стойками и окаймленные резными пилястрами, между которыми вдруг появлялись улыбающиеся и стройные нимфы. В углах стояли статуи Славы и повсюду резвились дельфины. На этом памятнике были изображены гербы короля и его семьи: шары Медичи соперничали с лилиями Франции. Этот шедевр был создан Жаном Гужоном совместно с Пьером Леско.

После шествия в специально построенном зале в саду особняка Турнель начались праздники. Торжественный обед был дан 19 июня во дворце епископа, в большом зале, где [67] на великолепном потолке с лепными украшениями Жана Гужона, расписанном Дориньи, была изображена свадьба Фетиды и Пелея – намек на союз короля и королевы и на их взаимную любовь.

Фаворитка короля притягивала к себе все взгляды во время этих церемоний; но оставаясь все-таки позади законной супруги, она выдерживала в соответствии с правилами приличия ту дистанцию, которая отделяла ее от трона. В конечном итоге она заставила признать за ней титул принцессы. Король назначил ее одной из четырех «камеристок», повсюду сопровождавших королеву. Три другие были госпожа де Монпансье, де Невер и де Сен-Поль. 10 июня 1549 года все видели, как герцогиня де Валантинуа проследовала среди принцесс королевской крови в свите королевы на церемонию ее коронации в Сен-Дени. Ей и двум ее дочерям – мадам де Майен и мадам де Буйон – была поручена главная роль в организации церемонии. Госпожа де Майен, освободив королеву от тяжелой короны, возложила этот королевский символ к ногам своей матери.

Почти королева, Диана была даже больше, чем королева: она была бессмертна. Со времени восшествия на престол своего любовника она предприняла свое собственное обожествление в Анэ, владении де Брезе, где с 1546 года она начала работы по реконструкции, которыми руководил Филибер Делорм. За четыре года – с 1548 по 1552 – архитектор построит одно из чудесных творений Возрождения. Повсюду видны символические изображения Дианы и короля. Иногда даже «первая буква в имени Дианы становится прописной греческой дельтой, которая образует треугольник и, таким образом, становится утонченно выраженной данью уважения Екатерине Медичи». Но апофеозом является скульптурная группа – Диана-охотница, томно возлежащая возле большого королевского оленя.

Официальный культ такого всеобъемлющего обожествления был, конечно же, невыносим для законной супруги, которая располагала скромными финансовыми средствами, чтобы удовлетворить свои архитектурные вкусы. Екатерина очень любила городской особняк Турнель в Париже.[68] Королевская чета прожила в нем месяц после торжественного вступления в столицу 16 июня 1549 года.

Архитектор Филибер Делорм разбил там сады и построил монументальный фонтан, вода в который поступала из Бельвиля, большие конюшни и зал для торжеств. Королева осталась довольна его работой и в 1547 году поручила ему строительство загородного поместья в Монсо, около Мо. Любимая резиденция Генриха II и Екатерины призвана была стать «новым Лувром». В конце Средневековья в Лувре жили все короли, но почти никто из монархов не занимался его обустройством. С восшествием на престол нового короля все меняется очень быстро. Под руководством великого архитектора Пьера Леско рождается шедевр. Господин де Кланьи, аббат де Клермон, советник и духовник короля – Пьер Леско и его гениальный помощник – скульптор и подрядчик по строительным работам Жан Гужон, реконструируют Лувр. В западной части двора укрепленного замка возвышается монументальное двухэтажное здание королевских жилых помещений. Его гармоничный фасад с античными ордерами, аркадами, пилястрами, скульптурами и орнаментальными украшениями способен соперничать с архитектурными шедеврами Флоренции и Рима. Со всех сторон этот старейший памятник помечен символическими изображениями H, в скрещении которых Диана и Екатерина при желании могли узнать их собственные инициалы.

Повседневная семейная жизнь королевской четы не всегда была спокойной. Несмотря на усилия своей законной супруги, король – цветущий тридцатилетний мужчина, находился в полном подчинении у своей сорокалетней любовницы. «Очарование», если верить Брантому, было основано на искушенности в науке любви: Екатерина выяснила это, подглядывая в замочную скважину, и, судя по откровениям короля, в конечном итоге сумела ей подражать.

Впрочем, любовница и законная супруга достаточно быстро смогли заключить союз в том, что касалось любовных отношений. Эпизод с леди Флеминг доказал его прочность.[69]

Главы семейства Гизов – герцог д'Омаль и кардинал Лотарингский заключили с Дианой де Пуатье семейный союз. Они решили объединить их «породу» с французской королевской династией. Этот план им удался – несмотря на сопротивление коннетабля, они добились согласия короля на брак Франсуа д'Омаля и Анны д'Эсте, дочери герцога Феррарского и Рене Французской – второй дочери Людовика XII. Наследник дома Гизов становился, таким образом, троюродным братом короля, который был сыном Клод – старшей сестры Рене.

Чтобы упрочить свое положение, они начали подумывать о более значительном союзе. Их сестра, вдова короля Якова V, с трудом исполняла обязанности регентши Шотландии от имени маленькой пятилетней королевы Марии Стюарт. Протестанты убили кардинала Битона, бывшего главой католической церкви, и захватили крепость. Протектор Англии, хотевший, чтобы Мария Стюарт вышла замуж за юного Эдуарда VI, направил в Шотландию армию. Чтобы отразить это нападение, необходимо было могущественное вмешательство. Гизы решили, что помощь должна прийти из Франции. Они добились согласия короля на помолвку юной королевы Марии и трехлетнего дофина Франциска. Вскоре после этого шеститысячная армия на кораблях отправилась в Шотландию за регентшей и ее дочерью. Необходимо было быстро привезти их во Францию: юный Эдуард VI умирал. Английский трон оставался без наследника. Генрих VIII не признал своими наследницами сначала Марию, а потом Елизавету. Внучка одной из его сестер – Мария Стюарт с помощью Франции могла потребовать английский трон.

Экспедиция удалась. Она была начата одновременно с осадой Булони, которая, занятая англичанами, скоро капитулировала. Молодая королева – наследница трона, воспитывалась при французском дворе. Ее гувернанткой была Джейн Стюарт, леди Флеминг – внебрачная дочь деда Марии – Якова V. Это была очень красивая тридцатилетняя женщина, вдова, с великолепными белокурыми волосами и восхитительно белой кожей.[70]

В июле 1550 года на лето двор переехал в Сен-Жермен. Кардинал Лотарингский издали наблюдал за своей племянницей – маленькой королевой, которой в ту пору исполнилось восемь лет. Он был поражен, когда узнал, что коннетабль ночью проник в ее апартаменты. Гизы были решительно настроены, решив покарать бесстыдника. Но они выяснили, что коннетабль приходил не один – в покои Марии Стюарт он ввел короля.

И действительно, на какое-то время Генрих вышел из-под контроля своей властной любовницы: Диану удерживала в Анэ сломанная во время падения с лошади нога. Монморанси ухватился за такую возможность, чтобы обратить любовный пыл короля на великолепное создание. Таким образом он надеялся добиться удаления Дианы и полного влияния на слабого монарха. Но он проиграл: предупрежденная Диана потребовала удаления шотландки и привезла неверного короля в Анэ (август 1550 года). Во всей этой истории косвенным образом была замешана Екатерина: разве ей не было выгодно удалить всемогущественную фаворитку? Однако она повела себя как ревнивая супруга и таким образом сумела сблизиться со своим мужем. Весной 1551 года леди Флеминг родила мальчика: король признал его, и ему было дано имя Генриха де Валуа. Но против ее влияния единым фронтом выступили Диана и Екатерина. Не переносивший скандалов Генрих не смог стерпеть важничанья шотландки и отослал ее.