Текст книги "Екатерина Медичи"

Автор книги: Иван Клулас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

Подобно Диане, Екатерина простила короля и в качестве его признательности добилась для себя выполнения супружеского долга: в декабре 1550 года она снова беременна. Спустя некоторое время после рождения внебрачного ребенка родился еще один законный сын короля Эдуард-Александр, будущий Генрих III. Но, конечно же, это приключение не помешало Генриху II продолжать «ходить на сторону».

В эпизоде с шотландской любовью короля перемешались иностранная политика и брачные перипетии, что восстановило друг против друга Гизов и Монморанси. Но они соперничали еще и в плане отношений с Карлом V. Благосклонно[71] настроенный по отношению к Карлу V, Монморанси не без страха смотрел, как Генрих II, не забывший унизительного плена, требует от императора появиться на его коронации в качестве графа Фландрского – вассала Французской короны. Когда Карл V ответил, что прибудет во главе пятидесяти тысяч вооруженных дворян, коннетабль усилил охрану границ и подготовился к возобновлению военных действий. Италия предложила свою территорию в качестве привилегированного места для поединка между Габсбургами и Валуа. На этот раз королева была заинтересованной стороной: она хотела воспользоваться создавшейся ситуацией, чтобы изгнать своего кузена Козимо, герцога Тосканы. Последствия этого в любом случае были бы благоприятными для Екатерины: она могла вернуть герцогство как законная наследница, править там со своим мужем и передать власть одному из своих сыновей; или же, наоборот, восстановить Республику, сторонниками которой были ее кузены Строцци и большинство флорентийцев, живших в изгнании во Франции. Можно было предвидеть тот факт, что эта Республика отдаст себя под покровительство Французской короны.

Враг, которого надо было уничтожить, был кузен и друг детства Екатерины – Козимо Медичи, сын Марии Сальвиати и Джованни делла Банде Нере. Он захватил власть во Флоренции, убив 5 февраля 1537 года с помощью Лоренцино (Лорензаччо) его кузена Алессандро Медичи. Фелиппе Строцци, дядя Екатерины, выступил с оружием в руках против нового герцога, но тот разгромил его при Монте-марло в 1538 году и заключил в тюрьму, где он и умер. Флорентийский поход был семейным делом, в котором Франция становилась гарантом. Слишком поздно ставший на сторону своей невестки, Франциск I признал первенство посла Феррары, а не посла Козимо Медичи, связанного с Карлом V.

Однако Екатерина, имевшая виды на часть имущества герцога Алессандро, не хотела осложнять отношения. Через посредничество посла Альфонсо Торнабуони она добивалась милости своего кузена Козимо и его матери. В 1545 году она[72] писала с великим сожалением, что первенство при дворе Франции было даровано Ферраре.

Но такое благодушие было обманчивым. Генрих II не так умело скрывал свои чувства. Все европейские дворы знали, что он требовал принадлежащую по закону его жене герцогскую корону Тосканы.

Генрих находился под давлением своего окружения. При его дворе было много итальянских и французских дворян, которых влекли миражи приключений по ту сторону Альп. Сама фаворитка была заинтересована в Итальянской кампании, которая позволила бы ей вернуть маркграфство Кортоне – вотчину ее предков, которое она собиралась очень выгодно продать Святому Престолу.

Результатом итальянских войн стало итальянское художественное и литературное вторжение во Францию: общеизвестно влияние итальянцев на поэзию Возрождения. Уже с давних пор во многих дворянских семьях итальянцы занимали посты наставников. У Генриха II, очень хорошо говорившего по-итальянски, был учитель – гуманист Бенедетто Тальякарне. Королю посвящались многие труды, например, трактат Черлио об архитектуре. Он принимал при своем дворе Бернардо Тассо. Из семидесяти четырех иностранцев, которым при его дворе выплачивалось содержание в 1549 году, семьдесят три были итальянцами.

Королева Екатерина без труда окружила себя большим количеством итальянских слуг, которые всю ее жизнь оставались при ней. Это – секретари Альбицци и Перуцци, духовники – Джулио Сальвиати, Никколо Мария Сегизо, Джованни Батисто Бенчивени, Марко Ситико – будущий кардинал, Турселло, многочисленные придворные офицеры, гонцы Ульмеркото и Верчелли, астрологи Руджиери, Новио, Симеони. Все эти люди разделят судьбу своей «госпожи». Но есть и другие итальянцы, которые жили при французском дворе, ожидая возвращения на родину. Эти люди – беглецы, fuorusciti, покинувшие самые разные города полуострова, но в большинстве своем бежавшие из Флоренции. Королева была для них полюсом притяжения. Она больше всего доверяет слугам-флорентийцам: среди них ее мажордом[73] Луиджи Аламанни, флорентийский изгнанник, и его жена Магдалена Бонаиути – ее камерфрау с 1552 года; ее доверенные лица – семейство Гонди, в частности, жена Антонио де Гонди – Мария Екатерина де Пьерревиве, владелица Перрона, давшая королеве рецепт от бесплодия, и особенно троюродные братья Екатерины – Пьеро, Лео, Роберто и Лоренцо Строцци, разжигавшие страсти против «Флорентийского тирана».

Флорентийские fuorusciti были самыми неуемными среди всех итальянцев, и к ним больше всего прислушивались король и королева. Но неаполитанцы тоже имели некоторое влияние. Их предводителем был Джованни Караччьоло, князь Мелфи, маршал Франции и губернатор Пьемонта до 1550 года. Главными членами «неаполитанской партии» были герцог д'Атри, Джан Франческо д'Аквавива, его родственник со стороны жены, а главное – князья из семейства Сан Северино – герцог Сомма и князь Салерно. Менее богатые, менее цепкие и имевшие меньшую по сравнению с флорентийцами поддержку, неаполитанцы были готовы поддержать любую новую акцию Французской короны на юге полуострова.

Среди французов де Гизы были самыми убежденными сторонниками агрессивной итальянской политики, позволявшей открыто напасть на Карла V в Неаполе и Миланском герцогстве. Когда Карл де Гиз отправился в Рим за своей кардинальской шапкой, он собрал друзей Франции во время своей долгой поездки через всю северную Италию. Семейные интересы Гизов были обращены к Неаполю и Сицилии, где правили когда-то их предки. Они готовили необычный брачный союз Франсуа, герцога д'Омаля, и Анны д'Эсте – дочери Геркулеса II, герцога Феррарского, и Рене Французской – дочери Людовика XII. Официально об этом объявили при дворе 10 февраля 1548 года. Король решил отправиться в Пьемонт, где встретился с Геркулесом д'Эсте, чтобы скрепить брачный договор. Встреча состоялась 19 августа в Турине, в то время город был оккупирован французами. Генрих II вернулся туда в сопровождении своей любовницы и жены, чтобы торжественно вступить в[74] Лион, столицу итальянских изгнанников. Прием, который был ему там оказан, пробудил надежды, которые связывались с этим французским монархом, мужем одной из Медичи.

Другим залогом интереса короля к Италии был союз с семьей папы Павла III Фарнезе. Понтифик был щедрым отцом: 14 августа 1545 года он передал своему сыну Пьеро Луиджи герцогства Пармы и Пьяченцы. Октавио, старший сын герцога, женился на Маргарите Австрийской, внебрачной дочери Карла V, вдове Алессандро Медичи. Но этот брак не улучшил отношений между императором и семейством Фарнезе. Как добрый дедушка, чтобы обеспечить своих внуков, Святой отец решил сблизиться с Францией, демонстрируя свое дружелюбие. Он возвел Карла де Гиза в кардинальский сан и отправил Екатерине Медичи украшение, символизирующее доброе расположение Святого Престола – благословленную им золотую розу. А главное, он предложил королю своего второго внука Горацио в качестве мужа для Дианы Французской, «мадам Бастард» – дочери Генриха II и пьемонтской девицы Филиппы Дучи. Девочке было девять лет. В качестве согласия папа послал ей жемчужное ожерелье. Юный жених Горацио прибыл ко двору Франции, чтобы усовершенствовать там свое воспитание.

Все уже знали о союзе Генриха II и семейства Фарнезе, когда вдруг 10 сентября 1547 года в Пьяченце был убит Пьеро Луиджи Фарнезе четырьмя сеньорами-заговорщиками, сообщником которых был Ферранте Гонзаг – ближайший помощник Карла V. На следующий день Гонзаг именем императора оккупировал Пьяченцу.

Так у короля Франции появилась законная причина выступить в Италию. Генрих II и Екатерина Медичи написали Павлу III письмо, в котором обещали ему свое покровительство. Карлу де Гизу, вызванному в Рим в связи с получением кардинальского сана, было поручено разведать обстановку перед тем, как начинать военные действия. Юный Горацио Фарнезе, ставший рыцарем Ордена короля, возвратился в Италию. 4 ноября в Риме он принял инвеституру герцогства Кастро: так папа ответил на требования[75] Генриха II о предоставлении территориальных гарантий. Но король так и не решился отправить в Парму своего доверенного человека Пьеро Строцци, так как опасался волнений среди итальянцев. Он обжегся на недавней неудаче в Генуе, где в январе 1548 года заговор Джулио Чибо в пользу Франции закончился арестом его главы и казнью. Тем временем Октавио Фарнезе, не желая рисковать и желая сохранить Парму, решил заключить союз со своим врагом Ферранте Гонзагом. Потрясенный поведением своего внука, Павел III умер 10 ноября 1549 года.

Разногласия с папой не помешали Октавио добиться, чтобы перед открытием конклава кардиналы утвердили пресловутое бреве, данное in extremis [4]4
  В крайнем случае, Латинская фраза смысл «в дальних уголках» или «на грани смерти».


[Закрыть]умирающим дедом в его пользу и подтверждающее его право на владение Пармой (21 ноября 1549 года).

Эта поспешность только навредила ему. Юлий III, избранный 7 февраля 1550 года папой, заявил о своем намерении передать Парму и Пьяченцу Карлу V. Это означало, что он публично выступил против Франции. Генрих II не мог оставить это без ответа.

В соответствии с договором от 27 мая 1551 года он обязался предоставить Октавио Фарнезе две тысячи пеших воинов и двести рейтар с выплатой ежегодной субсидии в 12000 золотых экю. Юлий III представляет Октавио бунтовщиком, лишает его герцогства и объявляет ему войну. Дон Ферранте Гонзаг, наместник императора, захватывает Пармезан. Fuorusciti, и особенно Строцци, кузены королевы, будут сражаться с имперскими союзниками папы. Пьеро Строцци, сопровождаемый Горацио Фарнезе, вступит на территории Пармы и ла Мирандоле.

Летом отношения между Францией и Римом настолько ухудшились, что король решает вывести галликанскую церковь из повиновения папе. Он отсылает нунция Тривульцио, запрещает выплачивать Риму деньги за получение булл о церковных бенефициях и, наконец, мобилизует десять тысяч солдат-ветеранов.

Все эти меры вынуждают папу искать мира: он направляет двух легатов – кардинала Карпи – к Карлу V[76] и Джироламо Вералло – к Генриху II. 1 октября он направляет два бреве – Екатерине Медичи и Диане де Пуатье, в которых дает ему рекомендацию.

Юлию III пришлось публично покаяться. Изменение в его поведении наступает в тот самый момент, когда Монморанси и враги fuorusciti [5]5
  fuorusciti (лат.) – изгнанник.


[Закрыть]пожинают жалкие плоды летней кампании Пьеро Строцци и Горацио Фарнезе. Они называют авантюристами живущих при французском дворе итальянцев. Монморанси воспользовался крайне досадным для Строцци происшествием: приор Капуи Лео Строцци приказал казнить своего исповедника Джана Баттисту Казелла, прозванного Корсо (Корсиканец) за попытку организации заговора против него. 16 сентября он бежит из Марселя с двумя галерами и отправляется на Мальту, чтобы избежать мести адмирала де Танда, шурина Монморанси. Коннетабль во всеуслышание заявляет о предательстве.

Екатерина испугалась, что ее кузены попадут в немилость. Всего только неделю назад родился ее сын Эдуард-Александр, а она уже спешит написать королю и Монморанси. Она изображает гнев: «Лучше бы Господь его утопил!» и дальше: «Я хотела бы, чтобы Бог был милостив к нему и забрал бы его из этого мира в тот час, когда он пожелал бы покинуть его». Но это возмущение было призвано его защитить. Она уверена, что «он сделал это не по злобе». Она обвиняет «этого злого человека – Джана Баттиста Корсо», а главное, она умоляет коннетабля сделать так, чтобы король верил в синьора Пьеро, потому что хоть его брат и совершил ошибку, я уверена, что «он умрет, служа королю».

В течение зимы отношения с Римом восстановились. В апреле 1552 года кардинал де Турнон договорился о прекращении военных действий в герцогстве Пармском и графстве ла Мирандоле. Октавио Фарнезе сохранил за собой герцогство Пармское, а Горацио – герцогство Кастро. Это стало политической и моральной победой короля Франции, который на данный момент обладает всей полнотой власти в Италии. Укрепление могущества Фарнезе, один из которых станет его будущим зятем, даст Генриху II возможность позже вторгнуться в Италию, используя этот союз.[77]

А пока флорентийцев-изгнанников затмили Фарнезе: их союз с королевской семьей считается окончательно скрепленным браком Горацио и Дианы Французской 14 февраля 1553 года. К несчастью, этот брак очень скоро распался – супруг погиб 19 июля при осаде Эдена. Папа Юлий III сообщил Генриху II о готовящемся союзе между Фарнезе и Козимо Медичи. Предупрежденная об этом Екатерина не может скрыть своей горечи. Она жалуется, что у нее никто не попросил совета. Секретарь посла Тосканы во Франции пишет Козимо, что она плакала в присутствии короля, «говоря, что к ней не испытывают никакого почтения». Разве у королевы нет никакого влияния, а флорентийские интересы забыты?

Но в реальности все обстояло иначе. Генрих II скрывал свою игру. Он решил продолжать итальянский поход, как это впоследствии показало его вторжение в Сиену.

Подготовкой вторжения занимались кардиналы де Турнон и Феррарский. Воспользовавшись поддержкой главных сторонников Франции в Италии, с 15 по 18 июля 1552 года в нейтральном городе Кьоджа они смогли заложить основы будущего похода. С их планами согласились большинство fuorusciti. Выгода для тосканцев была очевидна: Сиена находилась в двух-трех днях пути от Флоренции, ее захват становился, таким образом, захватом стратегического бастиона в ходе ожидаемого наступления против герцога Козимо Медичи.

А неаполитанские изгнанники надеялись, что Тоскана станет этапом на пути к их королевству.

Генрих II согласился взять Сиену под свое покровительство. Главным правителем города он назначил кардинала Ипполита д'Эсте. Это был ловкий ход: кардинал был другом Козимо Медичи, поэтому Франция могла и дальше производить впечатление нейтрального государства. Но 4500 вооруженных дворян охраны кардинала, расположившиеся в городе в ноябре 1552 года, составляли настоящий гарнизон. Это не смогло ввести в заблуждение герцога Флоренции. В феврале 1553 года он призвал своего посла в Сиену и с великим удовлетворением наблюдал, как его шурин[78] Педро Толедский, командующий армией Карла V, захватывает сиенские города.

Вступление Франции в войну становилось неизбежным. Его несколько задержал Корсиканский поход неаполитанских изгнанников, осуществленный, вполне вероятно, с согласия Гизов. В августе 1553 года с помощью турецкого флота остров был отбит у генуэзцев. Остров призван был стать промежуточным этапом в продвижении войск на Италию морским путем.

Наконец, 29 октября в Вилле-Котре кузен королевы Пьеро Строцци получил патенты, удостоверяющие его назначение королевским наместником в Тоскане вместо кардинала д'Эсте.

Всех итальянцев, живших при французском дворе, призывали сопровождать его в походе, флорентийские банкиры открыли свои сундуки, а королева Екатерина попросила у своего супруга разрешения вербовать солдат в своей вотчине Оверни для оказания поддержки экспедиции.

Имея деньги и армию, располагая флотом в сорок галер, Пьеро Строцци морем направился в Рим, где 22 и 23 декабря встретился с папой и французским послом. 2 января 1554 года он вступил в Сиену. Генрих II простил его брата – приора Капуи и дал ему исключительную должность: назначил начальником всех королевских галер в Италии. Он имел право на личную эскадру в шесть галер. Война должна была развернуться на суше и на море.

В Риме французы хвастались, что скоро Тоскана окажется во власти короля, а Флоренцией будет управлять второй сын Генриха. Но на месте ситуация оказалась не особенно благоприятной. Строцци и Ипполит д'Эсте никак не могли решить, кто из них главнее. Когда 8 мая кардинал уехал в Феррару, испанские и флорентийские войска готовились к осаде Сиены.

Видя такую опасность, банкиры и купцы «внешней Флоренции» снова собрали средства в Риме, Венеции, Анконе и Лионе: флорентийцы из Лиона дали деньги на четырехмесячное содержание двух тысяч пеших воинов. Екатерина также собрала значительную сумму, отдав в залог [79] или продав часть своих французских владений на общую сумму в 100000 экю. Генрих II к этому добавил еще более значительные средства: по мнению одних наблюдателей – 500000 экю, а по мнению других – 150000. Только что построенные галеры к концу мая должны были выйти в Тиреннское море и присоединиться к флоту приора Капуи и Алжирского дея.

Так как Генрих II отправился в Пикардию воевать с имперской армией, Екатерина, назначенная регентшей, обосновалась в Реймсе, откуда она увлеченно руководила борьбой за восстановление «флорентийской свободы». 16 июля она узнала о гибели своего кузена Строцци, приора Капуи, убитого при штурме деревни у Пьомбино. Эта новость была передана королю, который немедленно назначил Пьеро маршалом Франции – «чтобы увеличить его престиж и чтобы утешить его после смерти брата».

Печальное совпадение: 2 августа 1554 года – в тот же день, когда выехал в путь гонец, везший приказ о его назначении, Пьеро Строцци потерпел сокрушительное поражение при Марчиано от маркиза де Мариньяно, генерала имперской армии. Он оставил на поле битвы около четырех тысяч убитых и две тысячи пленных. Сам он был серьезно ранен, но смог укрыться в Монтальчино. Блез де Монлюк, командовавший французскими солдатами, страдая, как говорили, от смертельной болезни, смог отступить к Сиене с тремя тысячами ландскнехтов, частью французских войск и остатками кавалерии. Он подготовился противостоять ставшему неизбежным последнему штурму.

Екатерина, тяжело переносившая беременность, была в Компьене, когда 14 августа гонец маршала де Бриссака и казначея Франции в Риме, епископа Лодевы Доминика дю Габра, сообщил о разгроме при Марчиано. Посланцу было приказано не пугать королеву. Он поехал в Пикардию, где король одержал победу при Ранти. Королева узнала о поражении из других писем только 19-го августа: из лагеря Генрих II прислал дворянина, которому было поручено в мягкой форме сообщить об этом королеве.[80]

Королева была в отчаянии и долго плакала. Ее возмутила трусость итальянских войск, покинувших поле боя. Она была крайне недовольна, что новость от нее так долго скрывали, но обретя привычное хладнокровие, направила к своему раненному в перестрелке кузену Пьеро Строцци своего камер-лакея Герино. Она очень переживала и постоянно с большой нежностью говорила о побежденном. Было крайне важно теперь спасти его от немилости и ободрить лионских и римских флорентийцев: она написала им, что король решил направить в Тоскану сильное подкрепление.

Генрих II действительно собирался это сделать. Как только он узнал о поражении, он направил в Италию к Пьеро Строцци Клода Ле Бретона (Бретонца), сеньора де Вилландри. Необходимо было выяснить, какими силами король располагал в Сиене, и восстановить связь с французской партией в Риме. Вилландри встретился с новым маршалом 29 августа в крепости Монтальчино. В соответствии с его указаниями затем он отправился в Рим, чтобы подготовить реванш. Король в присутствии сиенского посла во всеуслышание заявил, что он решил «отомстить герцогу Флоренции». Он приказал везти пшеницу в осажденный город из самых отдаленных провинций королевства, даже из Бретани и Нормандии. Он говорил, что его больше мучит рана Строцци, чем поражение при Марчиано. Но тут же, 13 сентября, он пишет Геркулесу д'Эсте и просит его узнать об условиях примирения с Флоренцией. Если воинственный пыл короля был, скорее, наигранным, то Екатерина была настроена очень решительно. 29 сентября 1554 года она писала сиенцам: «Пусть наша любовь к Родине будет для вас залогом того, что мы приложим все силы, чтобы наш могущественный король помог вам сохранить ваше государство и вашу свободу».

Через некоторое время Генрих II объявил им, что в Тоскану направлена армия, одержавшая победу в Пикардии, ею командовал маршал де Сент-Андре. Такая поддержка придавала мужества Пьеро Строцци. Едва оправившись от ран, он собирает остатки своей армии. Он думал, что Сиена сможет продержаться до апреля 1555 года и у него тогда [81] будет время восстановить армию. Но он не учел усталости и недоверчивости сиенцев: боясь, что Франция их оставит, они начали переговоры с герцогом Флоренции. Капитуляция Сиены была подписана 17 апреля 1555 года. Главные бунтовщики, люди Строцци и французские войска де Монлюка, смогли уйти в горы Монтальчино.

До сих пор герцог Козимо пользовался своим союзом с императором и папой. Но удача улыбнулась флорентийским изгнанникам (правда, некоторые считали, что это дело рук Провидения): так случилось, что после смерти Юлия III 23 марта 1555 года его преемником стал Марцелл II, правление которого продолжалось всего двадцать один день. Третий папа 1555 года – Павел IV, избранный 23 мая, был нечто вроде переходного папы из-за своего преклонного возраста – ему было около восьмидесяти. Ожидалось, что он будет очень спокойно руководить Святым Престолом. Но он поступил как раз наоборот.

Намерения папы прояснились очень быстро. У него был племянник-авантюрист – Карло Карафа, высланный из Неаполя. Этот кондотьер воевал в Парме против Юлия III и Карла V, потом в Сиене против Козимо Медичи и маркиза де Мариньяно вместе с Пьеро Строцци: 7 июня в консистории дядя провозгласил о назначении этого грубого солдата кардиналом. 16 июля он назначил его Государственным секретарем, то есть первым министром Святого Престола. После этого стало понятно, что Павел IV отдал все силы Римской церкви делу борьбы против Карла V и герцога Флоренции.

В Монтальчино маршал Строцци очень быстро сообразил, какую выгоду он может извлечь из создавшейся ситуации. Когда в июне он оказался в окружении имперских войск, то поспешно на кораблях ушел во Францию. Он предложил королю возобновить военные действия на море. Но Генрих II пребывал в очень плохом настроении после сиенской капитуляции. Он приказал ответить Строцци, что тот уже достаточно скомпрометировал его на суше, не хватало только сделать это на море. Маршал бы неизбежно оказался в немилости, если бы королева Екатерина не выступила в [82] его защиту. С помощью Монморанси 20 июля она вызвала своего кузена ко двору. Однако ей не удалось помешать королю выразить свое неудовольствие, когда он особенно холодно встретил маршала.

Новости, приходившие из Рима, давали тем не менее надежду, что Строцци вскоре снова понадобится в Италии.

Кардинал Карафа назначил одного из самых выдающихся представителей флорентийской колонии в Риме Сильвестро Альдобрандини главным аудитором Курии. Когда-то, во время подавления флорентийского бунта, Климент VII приговорил его к смерти, но его спасла юная Екатерина Медичи. Новый главный аудитор об этом не забывал. Его первые акты были открыто направлены против герцога Козимо: по его наущению папа потребовал возместить доходы от Флорентийского епископства номинальному архиепископу, изгнаннику Альтовити. А кардинал-кондотьер в это время готовил возобновление войны в Сиене. Осенью он собирал войска на границах папского государства и Тосканы и написал Генриху II, чтобы тот взял на службу Пьеро Строцци. Король не мог отставать от Святого Престола. В письмах, отправленных 13 июля своим бальи и сенешалям, в которых сообщалось о провале мирных переговоров с императором и королем Англии, он засвидетельствовал, что готов возобновить военные действия. Потом в других письмах от 17 июля он заявил о своем намерении сражаться на суше, а с помощью турецкого флота – и на море, чтобы «вынудить императора и его союзников привлечь все военные силы на борьбу в Италии».

6 августа в папском порту Чивитавеккья Карло Сфорца, приор Ломбардии, и его брат – кардинал Санта-Фьоре, оба – члены испанской партии, захватили французские галеры. Этот инцидент дал возможность папе и французскому королю подписать 14 октября 1555 года проект лиги, над которым работал Аннибале Ручеллаи – флорентиец, секретарь кардинала Карафа, который позже станет доверенным лицом и другом Екатерины Медичи.

25 октября по просьбе Екатерины Генрих II вызвал ко двору маршала Строцци. Жители Сиены, укрывшиеся в [83] Монтальчино, тоже приехали, чтобы просить короля о вторжении в Тоскану – это стало возможно благодаря союзу с Карафа. Вместе с ними кузен королевы направился в Чивитавеккья, где он должен был встретиться с кардиналом – государственным секретарем. Было решено оказать территориальную поддержку семье Карафа.

Окончательный текст лиги между Францией и Святым Престолом, подписанный 15 декабря, уточнял, что в случае захвата Сиены, город и его земли станут собственностью Святого Престола и что с согласия его жителей папа отдаст это государство старшему из своих племянников – графу Монторио. Но ратификация лиги затянулась, и при французском дворе верх взяла мирная партия.

5 февраля 1556 года в Восель между императором и Францией было подписано пятилетнее перемирие в основном благодаря действиям коннетабля де Монморанси. Объявленное в Париже и вскоре утвержденное императором и английским королем краткое перемирие затрагивало всех «друзей и союзников» Франции: среди них были епископы Меца, Туля и Вердена, территории которых с 1552 года были захвачены Францией, семья Карафа, семья Фарнезе, граф Никколо Орсини, флорентийские и сиенские fuorusciti. Из перемирия исключались только Неаполь и Сицилия, что означало отмежевание Франции от Карафа.

В Риме 2 февраля кардинал-племянник поселил Строцци и его супругу в Ватикане. Маршала восторженно приветствовала толпа флорентийцев, рвавшихся на войну в Тоскану.

Узнав об этом великолепном приеме, королева Екатерина тепло поблагодарила кардинала.

Новость о Восельском перемирии вызвала в Риме бурю возмущений. Государственный секретарь публично назвал короля предателем. Папа тайно вызвал испанского посла и обнял его. Он направил поздравительное бреве Карлу V. В действительности он разозлился на Генриха II и не мешал своему племяннику готовить реванш.

Кардинал-кондотьер поручил герцогу Сомма, предводителю неаполитанских изгнанников, в последний раз попытаться[84] разубедить Генриха II не выполнять условия перемирия. Смущенный король очень милостиво принял герцога, и когда 28 февраля тот уезжал в Рим, пожаловал ему орден Святого Михаила и должность полковника итальянской инфантерии, которую раньше занимал Пьеро Строцци. Он отблагодарил его, подарив 1000 золотых экю и замки Кастелоттьери и Монторио в Сиенском государстве с доходом в 2000 экю: такой подарок, сделанный неаполитанцу, не участвовавшему в Восельском перемирии, должен был показать, что намерения короля по отношению к Италии остались неизменны. Генрих поручил герцогу уверить Павла IV в своей абсолютной преданности. Королева Екатерина сама написала кардиналу, подтвердив сказанное королем.

Карафа хотели полной уверенности. Наперекор Восельскому перемирию они считали, что герцога Феррарского, которого король перед этим снабдил деньгами и армией для следующей кампании, по-прежнему можно было использовать в качестве главного капитана лиги. В феврале и марте папские бреве утвердили его в этой должности.

Настоящим главнокомандующим был Карло Карафа. Назначенный дядей легатом, кардинал высадился во Франции с пышной свитой в двести пятьдесят человек, среди которых были Пьеро и Роберто Строцци. Он приехал с подарками: античными мраморными статуями и дорогими тканями. Он вез королю благословленные папой шляпу и шпагу, а Екатерине – символический подарок – золотую розу. Это было, скорее, военное, чем религиозное посольство: в свите Карло Карафа была куртизанка для его личного пользования. Легат открыл свои истинные намерения, когда при дворе узнали о необычайно суровых мерах, принятых папой в отношении римских сторонников Испании: 4 мая папа торжественно отлучил от церкви Колонна и лишил их имущества в пользу старшего из Карафа – графа Монторио, которому 10 мая было пожаловано герцогство Пальяно. Продолжая в том же духе, в июле папа приказал арестовать в Риме начальника имперской почты Джованни Антонио Тассиса и двух испанских агентов Гарсилассо де ла [85] Вега и Ипполито Капилупи. 27 июля в консистории он предложил лишить Карла V и его сына Филиппа корон: этот акт был торжественным объявлением войны.

Летом стало известно о предательстве Октавио Фарнезе, бывшего всегда союзником Франции, а теперь озабоченного получением реституций [6]6
  Реституция (от лат. restitutio – восстановление) – в международном праве возвращение имущества, неправомерно захваченного и вывезенного воюющим государством с территории противника (прим. перев.).


[Закрыть], полагавшихся ему по Восельскому перемирию.

1 сентября 1556 года герцог Альба, вице-король Неаполя, начал наступление против папы. 7 сентября вовремя возвратившийся в Рим Карло Карафа вместе с Ла Гардом и Строцци принял командование, защищая подступы к Вечному Городу. 5 октября, узнав об испанской инициативе, Генрих II объявил папе, что направляет ему на помощь армию в пятьсот копий и десять тысяч швейцарцев, которой очень хотел командовать герцог де Гиз. Екатерина, едва оправившаяся после тягостных родов, изменила это решение. Она ликовала, дала «честное слово» новому нунцию – неаполитанцу Чезаре Бранкацио, что решение ее супруга было окончательным и повсюду расхваливала кардинала Карафа. Она отправила в Лион капитана Никколо Аламанни, чтобы просить флорентийских банкиров о займе. Посол Филиппа II Симон Ренар отметил, что у них просили 300000 экю, которые бы выплачивались с помощью увеличения податей. Лионские fuorusciti ответили королеве, что они оплатят две тысячи пеших воинов и четыреста всадников, когда Франция повернет оружие против Тосканы.

Решительно и оптимистично настроенная Екатерина, к тому же узнавшая об измене Фарнезе, предложила королю потребовать свою собственную старинную вотчину – герцогство Урбинское у Гвидобальдо делла Ровере, супруга Виттории Фарнезе.

Тем временем уловки французской политики совершенно не успокаивали Карло Карафа. В сентябре, чтобы защитить[86] самого себя, кардинал-племянник начал секретные переговоры с герцогом Альбой. Их результатом стало краткое перемирие. Торжественная встреча с испанцами состоялась с 24 по 28 ноября на Isola sacra, Святом острове, около Остии, в присутствии Пьеро Строцци и нескольких французских дворян. Среди них был Франсуа де Монморанси, сын коннетабля, приехавший в Рим, чтобы просить о расторжении тайного брака. Карафа оправдывался перед французами, доказывая, что он хотел только выиграть время, ожидая помощь Франции.