Текст книги "Иная реальность"

Автор книги: Иван Катавасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

БОНИ И КЛАЙД-3

    Среда 1 августа

   На следующий день грозный хозяин и работники местного разлива расстались ко взаимному облегчению, причем без малейшего членовредительства. Тороватый заказчик, всегда готовый к рукоприкладству, даже выписал им пол-ящика премиальной водки-евграфовки, а Инга вывезла их на полугрузовике за пределы царскосельской зоны. Подальше от плотоядно облизывавшегося Леона и Вирты, предлагавшей бригаду коммунистического труда сначала заморозить в резервной емкости с хладагентом, а потом, когда над бассейном-реактором будут смонтированы три мощных излучателя, сделать из шнырей-строителей первичный ДНК-раствор. Предложение научного руководителя проекта растворить трудящихся в реакторе зам по хозчасти Кирилл отверг, указав завлабу Вирте на факт непригодности генетического материала, претерпевшего неприемлемые мутации в результате отравления спиртосодержащими жидкостями в течение многих поколений. Поскольку завхоз стоял ближе к народу и хорошо знал народные нужды, завлаб с ним была вынуждена согласиться. Как и с тем, что ему нужно как следует отдохнуть и почитать Ксенофонта с Геродотом.

   Дальше строительно-монтажное дело пошло практически без участия Кирилла, углубившегося в чтение, так как прибыл более квалифицированный персонал для внутренних отделочных и электромонтажных работ в лаборатории. Все шло и без него по плану, если в вишневом саду рычал экскаватор и ударно трудились армянские гастарбайтеры, обещавшие к концу недели сдать под ключ плавательный бассейн хорошим людям.

   Ни Кирилла, ни Вирту строительный шум и южный армянский гам не беспокоили. Лишь Леон неодобрительно морщил нос, внимательно наблюдая с разных позиций за чужаками, снующими на первом этаже и в саду. Но и пес смог отдохнуть от многолюдства, когда Кирилл взял его с собой на рекогносцировку восточных и северо-восточных оперативных направлений за пределами зоны ответственности царскосельской охраны.

   Рекогносцировкой эту поездку на новом "хаммере"-броненосце можно было назвать условно. Кирилл Дербанов не собирался в этих местах воевать и ездил осматривать тамошнюю местность на всякий случай. А вдруг пригодиться? Гораздо больше его ныне интересовали северные окрестности города, где располагалась полевая ставка криминального и политического авторитета Евграфа, позавчера неудачно попытавшегося атаковать Хатежино. Хотя Кирилл все же отметил, каким маршрутом двигались с утра в понедельник евграфские БТРы.

   Главная штаб-квартира Евграфа дислоцировалась в северной свободной экономической зоне, откуда президент АО "Автокон" Ким Маратович Евграфов изредка давал руководящие и направляющие указания гласно и негласно подконтрольным ему лицам: юридическим, физическим и общественным. В то время как сам владелец Северного авторынка, городского филиала одной из коммунистических партий и прочая, и прочая предпочитал постоянно пребывать в сорока километрах к северо-востоку от города в бывшем некогда образцово-показательном лагере труда и отдыха юных пионеров и школьников, чьи родители достигли определенных партноменклатурных высот или были к ним приравнены по беспартийному табелю о рангах.

   Пионерлагерь "Лесная сказка", наряду с макаронной фабрикой, мясокомбинатом и крахмальным спиртвинзаводом Киму Евграфову удалось без труда приватизировать во времена оны, когда любому влиятельному проходимцу позволялось брать столько экономического суверенитета, сколько он способен проглотить. Ни на аппетит, ни на желудок тогда еще молодой Ким Евграфов не жаловался, так как заправлял райкомом и райисполкомом в партийно-административной территориальной единице, где располагались данные промышленные объекты, позволявшие ему и его приближенным по-партноменклатурному обычаю выпить, закусить и отдохнуть на природе с девочками-комсомолками.

   За это Кирилл Дербанов нисколько его не осуждал и отдавал ему должное, поскольку Ким Маратович Евграфов прекрасно знал, что такое партминимум и партмаксимум. Брал Евграф все-таки по чину и все смог переварить, наверное, потому что чтил заветы великих вождей и происходил из семьи потомственных провинциальных коммунистов с дореволюционным партийным стажем.

   Дед Евграфа, старый большевик и заведующий венерическим диспансером Иосиф Евреинов был с почетом репрессирован как член ордена иезуитов и резидент парагвайской разведки, получив свои десять лет без права переписки с подельщиками и пациентами. Комсомолец Марат Евреинов за коммуниста-отца отвечать не стал, в соответствии с указанием вождя записавшись на фамилию жены, и впоследствии очень был тому рад в период борьбы с безродными жидовствующими космополитами. Сыном врача-вредителя Марату Евграфову стать не довелось, от старого мира он отрекся и при генсеке Хрущеве, развенчавшем культ своего предшественника, Марат Иосифович достиг номенклатурного поста зампредседателя облисполкома в соседней губернии. Сам Ким Маратович в мятежной юности тоже хотел сменить отцовскую дворянскую фамилию на что-нибудь более подходящее вроде Виленский или Марксятников, но старшие товарищи по партии ему указали, что это было бы нескромно, так как у него и без того политически правильное имя-аббревиатура Ким – Коммунистический интернационал молодежи.

   Кимовцем и коминтерновцем Кириллу Дербанову быть не пришлось, потому как задолго до его рождения внешнеполитическим шпионажем стали заниматься совсем другие партийные и комсомольские международные организации. Кирилл лишь успел побывать в октябрятах, в знак чего полтора года носил красную пентаграмму с фантастической кудрявой головой внутри, тогда как взаправдашний лысый череп Ильича I располагался совсем в ином месте. В пионерах юный Кирилл Дербанов очень недолго состоял заочно, после того как классная руководительница объявила своим подопечным, что она их туда записала.

   Так бы Кириллка жил не тужил пионером-заочником до самого запрета КПСС с детско-юношескими филиалами, если бы любящие родители не засадили его в пионерский лагерь. За забором домашнему мальчику Кириллу пришлось очень несладко не только потому, что его одели в пионерскую робу с красной удавкой на шее и поднимали ни свет, ни заря. Впервые в жизни он строем ходил в общую столовую, в общую баню с девкой-вожатой (сама, мымра, не раздевалась, а на пацанов таращилась!) и спал в общей камере. Все бы ничего, но он оказался самым младшим и одним из самых слабых в лагерном отряде номер шесть, в одиночку, без дворовой команды, в окружении врагов из других районов. Несколько ночных драк с применением подручных средств, и все встало на свои места, а сокамерники отыскали новый объект для издевательств. Но мальчику Кириллу нисколько не понравилась сама возможность того, что кто-то имеет право гонять его по зоне лагерным бушлатом. Также как и то, что он сам ни за что ни про что может угодить в лагерную зону не на три недели, а на более длительный срок с другим режимом принудительного содержания в огражденном со всех сторон пространстве.

   В лагере труда и отдыха Кирилл Дербанов, окруженный заботой коммунистической партии и советского государства, долго не находился. В конце августа однажды утром прикатил из города начальник лагеря с белым лицом, тайком в кабинете сжег свой красный партбилет, а пионеров в красных галстуках и белых рубашках разобрали по домам срочно приехавшие испуганные родители, имевшие бледный вид. Красного в те дни было мало, белого намного больше.

   Вскоре красные вернулись, но уже в обличье добропорядочных коммерсантов, солидных предпринимателей и видных промышленников. Ким Евграфов стал капитаном ликероводочной индустрии и пищевой промышленности, причем не из последних в городе. Мясохладобойня Евграфа против импортной продукции не сдюжила, зато отечественная водка-евграфовка обрела ранее невиданные и неслыханные крепость и специфический деревянный вкус. Сучковатая евграфовка шла на ура и заслуженно заняла свое место среди других народных марок, включавших в себя высококалорийные продукты повседневного и праздничного спроса.

   Народ требовал продолжения банкета, социологический рейтинг евграфовки был весьма высок, и в столице предложили Киму Евграфову баллотироваться по коммунистическому списку. Быть народным избранником товарищу Евграфову понравилось. Но счастье было недолгим, потому как те, кто принимает политические решения, напитков, подобных евграфовке, не употребляют ни внутрь, ни наружно, и потому на второй срок в парламентариях Евграфа не оставили. И с одномандатным округом он промахнулся, где на него ополчилось горбачевско-лигачевское общество трезвости, а в день выборов хитроумные либерал-конкуренты бесплатно на разлив давали опохмелиться его избирателям на противоположном конце города.

   Но дело было даже не в происках политических оппонентов. Основная промашка депутата Евграфова состояла в том, что он необдуманно сунулся в столицу со своей кимовкой-евграфовкой провинциального разлива. Кимовка-евграфовка свободной конкурентной борьбы марксистских идей и мнений не выдержала – мол, сортов водки много, а электорат один, поэтому Ким Евграфов лишился депутатства, вернувшись, тем не менее, в родные пенаты с нажитым политическим и финансовым капиталом.

   В ментовском мятеже Евграф держал нейтралитет, в тройственное согласие не входил, но после активнее всех призывал к примирению и всепрощению, а уволенных из внутренних органов милицейских товарищей записал в свои красногвардейцы. Позднее он присоединил к своей парторганизации несколько независимых коммунистических группировок. Но на новых выборах его опять не пустили в компартийный список. Одно время поговаривали, что Евграф намерен обменять с доплатой свой водочный бизнес на столичное депутатство, но слух не подтвердился. И Ким Евграфов по-прежнему оставался одним из столпов губернского высшего общества. Потому как в бытность Кима Маратовича столичным депутатам, нашлась пропавшая грамотка, где значилось, что предок Исаак Евреинов, подвизавшийся думным дьяком при дворе царя Бориса, был пожалован сельцом с крестьянами и дворянским титулом. Переходить на фамилию деда-большевика и двоюродной прабабки, присяжной суфражистки, Евграф не стал по антисемитским соображениям, но в городское благородное собрание вошел, поскольку имел хоть и коммунистическое происхождение, но далеко не пролетарское.

   В столице Евграф приобрел вкус к шикарной депутатской жизни и к комфортабельным служебным автомобилям иностранного производства. В городе он открыл французский и итальянский рестораны, а также отнял с помощью своих красногвардейцев у прежних владельцев северное торжище легковых лимузинов. Теперь же, по мнению Федора Хатежина, нацелился на Южный авторынок. Наверное, престижные внедорожники Евграфу тоже были по нраву. Только вот сам водочный магнат Евграф, технология изготовления и употребления гидролизного спирта но, больше всего, собственное счастливое пионерское детство в "Лесной сказке" нисколько не нравились Кириллу Дербанову. И джипы не пользовались его приязнью, а умопомрачительные цены в французско-евграфовском ресторане, куда он случайно забрел с Дашкой, однажды пробили малоприятную брешь в личном бюджете. Но джипы-рестораны Кирилл считал пустяками, не стоящими его внимания. А вот "фольксваген", сгоревший на царскосельском грейдере, и покушение на двойника-эффектора взывали к ответному удару.

   Не забудем, не простим. Вспомню я пехоту и родную роту, и тебя за то, что дал мне прикурить от двух пулеметов и трубы от реактивной установки "град". Да с ДШК. А много не будет, любезный мой Евграф? Новоселкин вон утверждает: засаду поставили люди Евграфа. Они же, он говорит, и Тереха кончили, чтобы Ижму-старьевщика подставить. Братец Мефодий тоже не исключает такой вероятности. Но до Евграфа поди доберись! У него там в лагере не меньше полусотни гвардейцев с пушками. И чего покруче найдется, если тот красноголовый обалдуй с кольтом был, а длинный ДШК вертел. И ехали, гады, здешними глухими дорогами, чтобы никто не просек. Может, у Федьки людей попросить? Нет, не даст. Если только Евграф отступного не заплатит. Но тот заплатит – бизнес дороже. Заставят, у сильных метода отработана. Против всех не попрешь – массой задавят. И мне в одиночку слабо на Евграфа наезжать. Он сейчас, небось, все меры безопасности по максимуму раскрутил. Обидно, досадно, но ладно.

   Вернувшись домой, Кирилл поделился своими обидами с любимой женщиной, но понимания не нашел:

   – Нудный же ты мужик, Кирилл Дербанов. Я там на грейдере так славно повоевала. И Леон тоже...

   Но пес внес свою поправку:

   – Ты не права, Вирта. Я не воевал, а защищал Кирилла, Федора, Наталью...

   – Защитничек! А кто в футбол с черепком играл?

   – Так вышло. Противника надо было деморализовать и лишить воли к сопротивлению.

   – Не считай меня дурой, глупый пес! Я, если хочешь знать, первее тебя была и длинному с пулеметом башку раньше отстрелила...

   – Цыц, – Кириллу пришлось вмешаться и прекратить прения. – Словно дети малые! В войнушку что ли играете? Я насчет Евграфа спрашиваю, а вы тут собачитесь...

   – Прости, дорогой. Несдержанность мне не к лицу. Я подумаю о Евграфе и его друзьях. Следует прикинуть что тут к чему. Нужна дополнительная информация. Давненько я не шарила по сетям...

   – Извини, Вирта. Я не хотел с тобой ссориться. Кирилл, я был не прав.

   – Так-то лучше. Ребята, давайте жить дружно, – подвел итог дискуссии Кирилл, а в ответ услышал дружный дуэт:

   – Кот Леопольд – подлый трус!

   Пришлось Кириллу схватить Леона с Виртой в охапку и бросить обоих на диван. Но с двумя сразу справиться не удалось, и через мгновение Вирта сидела верхом на Кирилле и спрашивала у Леона, что им следует сделать с агрессором за подлое, гадкое, вероломное и внезапное нападение. Победители были великодушны и согласились помиловать поверженного врага из вражеского семейства кошачьих, потому как подлый трус Кирилл-Леопольд все же труса не праздновал и честно воевал на два фронта.

   * * *

   К вечеру в царскосельском доме Кирилла и Вирты стало тихо и уютно. Лабораторное оборудование было смонтировано, а армянские строители отправились трудиться в третью смену на свой основной объект в Царском Селе. Кириллов бассейн для них был, конечно, немалым дополнительным заработком, но вот первоочередность сдачи объектов была решена в пользу нового заказчика после того, как темпераментные южане увидели, кто собирается купаться в вишневом саду. Обожающие и раздевающие взгляды армян Кириллу не шибко понравились, но Вирте он ничего не сказал, поскольку был сам не способен справиться с обстоятельствами столь непреодолимой силы. Он безразлично пожал плечами и ушел читать древних авторов. В отсутствие ревнивого мужа-хозяина Вирта, надзиравшая за строительством как прораб, совсем распоясалась. Пять раз она появлялась на стройке и каждый раз в новом купальном костюме разной степени открытости и закрытости, чем стимулировала рвение строителей, хотя к закату дня Леон голословно утверждал, что стриптизерша Вирта мешает им работать. Кирилл опять помирил Вирту с Леоном, и вечером они втроем отправились купаться на лесное озеро. В отместку за собачью вредность Вирта заставила Леона возить ее на спине по озеру. Потом на Леоне катался Кирилл, а Вирта громко жаловалась, что одна-одинешенька замерзает на берегу, позабытая и позаброшенная. Кирилл бедняжку пожалел, подобрал и обогрел, в то время как пес Леон, деликатно отвернувшись, в инфракрасном диапазоне изучал опушку леса, а по дороге домой доложил о своих наблюдениях за местной фауной, предложил Кириллу съездить на охоту. Предложение было принято весело и дружно, и все втроем решили как только так сразу отправиться охотиться на диких кошек в Африку или куда-нибудь поближе.

   * * *

   После легкого ужина Кирилл опять подключился к своему двойнику. Он уже второй день упражнялся с эффектором без помощи Вирты. Получалось неплохо, хотя вчера он здорово испугался за здоровье основного любимого организма. В тот страшный день, войдя в контакт с эффектором, Кирилл вдруг с ужасом обнаружил, что у того зрение резче и контрастнее, и в панике призвал на помощь Вирту с Леоном, чуть ли не слезами на глазах сообщив им о своей внезапно развившейся близорукости.

   Кирилл с детства ужасно боялся превратиться в близорукого ботана-очкарика, персонаж весьма презираемый дворовыми пацанами. Тем паче родитель и родительница дальше собственного носа не видели, оба носили уродливые черепашьи оправы с толстыми минусовыми стеклами, оба два были интеллигентами очкастыми. А о генетической предрасположенности к близорукости и о том, как вредно читать, лежа в постели, или ночью с фонариком под одеялом, он знал от них с младенческих лет. Хотя принудить его смотреть телевизор при ярком электрическом свете, они так и не смогли – блики на экране и тусклые краски Кирилл с детства воспринимал с огромным отвращением. И вот теперь он сам прямо на глазах превращается в отвратительного близорукого интеллигента-очкарика.

   Но Вирта его напрасные страхи развеяла с легкостью необыкновенной, посмеялась над якобы прогрессирующей по страшной силе близорукостью, предложила разуть глаза и объяснила мнимому больному, как управлять оптической системой эффектора, регулируя параметры восприятия четкости, гаммы тонов, цветопередачи и переходить на двенадцатикратное бинокулярное увеличение или двухсоткратное уменьшение. Кирилл сию минуту попробовал режимы макро– и микросъемки эффектора и остался весьма доволен физическим разрешением цифровой матрицы, ее светочувствительностью, а также просветленной оптикой своего двойника. Его тактико-технические характеристики в целом он и раньше знал, но лишь теоретически. Иное дело практика, тоже не являющаяся фундаментальным критерием истины.

   Суха, мой друг, теория, но древо жизни пышно зеленеет. Метод научного тыка универсален, кардинален и радикален. Все надо испытать и попробовать. Шансы надо использовать. Пусть расклад суров, но мы обязаны выжать из карты все возможное.

   – Вирта! А эффектор у нас часом не импотент?

   – Фи, Кирилл. Какие пошлости вы говорите, сударь! Как можно было такое подумать?

   – Тогда я его сейчас к тебе пришлю.

   – Жду.

   Кириллу было весьма хорошо, когда нежные пальчики Вирты приводили эффектора в состояние боевой готовности. Но после первых фрикций двух тел его любимый основной организм сам по себе взбунтовался, и мысль о зловредной преждевременной эякуляции Кириллу чрезвычайно не понравилась. Еще меньше ему пришлась по вкусу идея удаленного администрирования оргазмом, поэтому он, отослав силиконового фаллоиммитатора далеко-далеко, сам во плоти отправился в спальню Вирты.

   Устраивать пальбу с четырех рук из гранатометов на лесной дороге – это мы с нашим удовольствием. Но есть все ж таки дела, что лучше делать самому, одним единственным органом тела. А не держать свечку для какого-то другого. Ты еще здесь? Пошел прочь, болван...

   * * *

   В четверг в пять утра Кирилла буквально подбросил в постели ментальный толчок. Тревога! Отделение, к бою! Но ощущения угрозы не было, а вот сладко щемящее предчувствие адреналинового риска немедленно дало о себе знать.

   Рассветало и расцветало. Вперед заре навстречу, товарищи в борьбе. Время не ждет, оно же, вперед! Опять спешит, сволочь.

   – Извини, дорогой. Я не хотела тебя будить. Этим дурацким делом можно было бы заняться и позднее. Но коль вы уже проснулись, сударь, покорнейше прошу вас пройти в лабораторию.

   – Уже спешу, сударыня. Только шнурки поглажу.

   Кирилл просканировал периметр и увидел, как его двойник, взвалив на плечо безвольно перегнувшееся пополам тело горничной Инги, поднимается по лестнице из полуподвала на первый этаж вслед за Виртой. Катя спит у себя, а Леон бдит на третьем этаже и докладывает:

   – Все чисто, хозяин.

   Вот, безобразники, поспать хозяину-барину не дадут. Только приляжешь, и тут на тебе, первая смена, не понос так золотуха. Нет, чтобы полегоньку, помаленьку, тихэнько, низэнько. Однакож утро на дворе. Выходи строиться на физзарядку!

   Кирилл с Леоном спустились на первый этаж. В лаборатории Кирилл сел на белый пластиковый стул, потянулся за сигаретами, но курить не стал.

   – Ну, что тут у нас, дорогая?

   – Кирилл, она под гипношоком, и, думаю, ее лучше оставить в этом состоянии и дальше. Объект эксперимента находится в полном порядке.

   Вирта слегка коснулась носком туфельки бесчувственного тела Инги, перевернув его навзничь. Спящая красавица раскинула ноги и громко захрапела, а научная руководительница проекта пустилась в объяснения:

   – Я вчера обнаружила в ментовских компах прелюбопытнейшие данные. Знакомьтесь, старший лейтенант Ингебора Данукайте, сотрудник отдела по борьбе с оргпреступностью, спецагент. Она же – Каша, Эркюль, Герка. В соответствии с планом операции "Бакалея", работает под прикрытием, внедрена под видом прислуги в дом к первому заму градоначальника, любовница его сынка и самого папаши. Этого ей показалось мало, проявила инициативу и позавчера сама вышла на нашего обожаемого Евграфа.

   – Вот, паскуда!

   – Слушай дальше. Получила она от него море разливанное обещаний, хватит на сорок бочек арестантов. И еще хитрожопую хакерскую отмычку для нашей сети. Без проводов у нее нечего не вышло и эта придурковатая ментяра поперлась к кластеру аппаратно совать карточку памяти в сервер. Тут я ее и застукала.

   – Ты что не лишила ее доступа вниз?

   – Извини, милый, я забыла. Но теперь это значения не имеет. Реактор к работе готов, я могу отсепарировать лишнее в этой тушке и превратить ее в отличный набор белков-жиров-углеводов, а затем в питательный бульон, чтобы выращивать любые клеточные структуры и ткани. Хоть стволовые клетки, хоть позвоночник с нервами для бедненькой Натальи. Она так страдает, так страдает, хотя я бы на ее месте радовалась. Прекрасная работа. Мне бы тоже хотелось заняться киборгами. Объединять живое и неживое – это так увлекательно...

   – Постой, Вирта. После с киборгами возиться станешь. Говоришь, казачок-то засланный? Вот-вот, бабы тут шпиёнки, крепки телом... Нет, дорогая мы это тело приготовим в собственном соку. И веселые песенки послушаем. Я сегодня страсть как любознательный. Работаем.

   Так-так. На операционном столе? Не впечатляет, хотя руки и ноги фиксировать очень удобно. Гинекологическое кресло подошло бы лучше. А, вот, что нам его заменит! Лестница-стремянка. Дерево и алюминий. Разбираем на запчасти. Леон, на кухню, у Кати там на полке бумажная упаковочная лента. Допрыгнешь, не маленький. Сейчас мы нашей белокурой бестии сделаем крестовинку, как раз по росту будет. Андреевским крестиком награждается старший ментовский лейтенант и прочая. Вирта, тряпки с нее долой. Так и знал, трусиков не носит, как юная комсомолка-пионерка всегда готова. Тем лучше. Ручки кверху, ножки врозь, и ленточкой примотаем покрепче, десять клееных слоев, и еще пару раз. Хорошо, танком не порвешь. Теперь можно и к стеночке прислонить. Пусть наша лошадка стоя поспит. А мы подумаем, как пробудить в ней вокальные таланты.

   Кирилл знал, что в умелых руках поют-заливаются на допросе все. Нужны лишь время и верно избранная методика побуждения к сотрудничеству. Хотя раньше ему не приходилось допрашивать женщин, но в их долготерпении и в крепости женской нервной системы он очень сомневался. А в том, что касается методов физического воздействия, он, вообще, не видел особой физиологической разницы между женским и мужским организмом. Клитор, влагалище, соски, анальное отверстие у женщины, он полагал, столь же подвержены болезненным воздействиям с аналогичным эффектом, как головка полового члена и тестикулы у мужчины при допросе третьей степени с пристрастием. Кирилла Дербанова очень хорошо учили допрашивать. И он знал: чаще всего можно обойтись без физического принуждения, а садисты-извращенцы никогда не бывают хорошими следователями-дознователями. Одно дело – работать, когда неприятно, но надо, и совсем другое – продлевать извращенное удовольствие, нисколько не заботясь о поисках истины.

   Пора начинать концерт по заявкам. Итак, связь с Евграфом и два отпущенных на свободу взломщика с деструкторами. Дура ты наша инициативная! Семеницкий с сынком нам не нужен, но спросить стоит. Черт, гнусность какая, опять в горле пересохло, как с тем пердуном в горах. Хорошо, можно сейчас не дергаться, впереди уйма времени. Першит, зараза... Не зря следаки не в себя чай и водку хлещут.

   – Вирта! Поди-ка ты на кухню и свари нам кофейку. Ей не надо, только нам. Смотри за кофе, шпионка не убежит, а он – запросто.

   – Оба не убегут. Ее твой эффектор прочно держит под гипношоком.

   – Мне бы так.

   – Когда-нибудь научишься.

   Черт меня побери. Инвентарь-то!

   – Леон, присмотри тут за кобылкой.

   Кирилл сходил в гараж и взял из "лендровера" пару наступательных гранат в зеленых гладких рубашках и универсальную электродрель с циркулярной пилой-насадкой. Подумал и захватил с собой большой пластмассовый чемодан со слесарным инструментом.

   * * *

   – Буди спящую красавицу с длинными сиськами. Хорош ей спать, а то замерзнет.

   Вирта подошла к распяленному телу, крепко ухватилась указательным и большим пальцем за левый сосок и резко дернула вниз. А когда уличенная в шпионаже горничная открыла глаза, Вирта как клещами прихватила другую болтающуюся грудь. Злой следователь к работе готов.

   – Вирта, погоди сиськи-то рвать. Нам еще о многом надо поговорить, не так ли, моя милая Инга?

   Инга мутным взглядом недоуменно посмотрела на Кирилла в двух экземплярах, не сразу сообразив, кто к ней обращается. Затем до нее дошло в каком иксообразном положении она оказалась. Ее атлетическое тело резко выгнулось, мышцы напряглись, но Вирта своей добычи не выпустила.

   – Расслабься, моя милая Инга. А то Вирта и вправду оторвет тебе все твое хозяйство.

   Вирта молча отошла в сторону, молчала и Инга. А Кирилл продолжил исполнять классическую роль доброго дознавателя.

   – Я не буду говорить, что мы не причиним тебе зла, но шанс выйти отсюда живой все же у тебя есть. Однако я пока не знаю в каком виде.

   Кирилл выдержал паузу. Инга по-прежнему не проронила ни слова. А Леон, сидевший поодаль, сморщил нос. У Инги из под груди побежали ручейки пота, потекло с гладких подмышек, светлые волоски в паху потемнели.

   Эк ее моросящим дождиком! Я пока ничего не сказал, а соски напряглись, клитор тоже уже весь наружу. Или боиться, или эксгибиционистка, ишь возбуждается, поскудь, подтекает со всех дыр, анус тоже мокрый. Продолжаем.

   – Инга, ты же профессионал. Запираться бессмысленно. Прекрасно знаешь – я тебя разговорю. Рано или поздно. Слесарно-гинекологический инструмент, я думаю, мне не понадобится. А вот другое лабораторное оборудование нам подойдет. Физика – наука точная, и мы можем варьировать напряжение и силу тока в очень широких и чувствительных пределах. Два электрода на соски, один вон на ту маленькую тверденькую штучку между твоих прелестных нижних губок. Еще один на очень чувствительное анальное устье. Смачивать не надо, ты и так мокренькая. Начнем с легкой миллиамперной щекотки в двенадцать вольт. Потом сорок, шестьдесят. Будешь упорствовать пойдут амперы и вольты покруче. Можно ненароком поджарить нервные окончания в эрогенных зонах. Но, думаю, тебе фригидность ни к чему.

   – Господин Дербанов, зачем мне вам тут распевать? Вы ведь тоже профессионал и летальный исход гарантируете, не правда ли? Рано или поздно? И трупы расчленять вы умеете грамотно и профессионально. Или я ошибаюсь?

   – Пташечка, вопросы здесь задаю я. А ты либо отвечаешь, либо мы тебе делаем очень и очень много бо-бо...

   Наша пташечка запела. Хорошо поет, можно заслушаться, видимо, на что-то надеется. Знать бы на что. Электричества не очень-то боится, боли, похоже, тоже. Зря это я про вольты и амперы. Лучше бы без предупреждения, сразу ее на реостат ставить. Фактор внезапности тоже немаловажен...

   В то самое мгновенье мускулы всего тела Инги внезапно напряглись, по торсу прокатилась волна непроизвольных мышечных сокращений. В течение долей секунды не выдержали крепления на руках, затем на ногах. Инга взлетела в воздух, словно гигантское насекомое оттолкнулась двумя ногами от стенки, и в прыжке рванулась к ближайшему окну мимо Кирилла. Ни одного из трех следователей ей врасплох застать не удалось, все трое ударили по ней практически одновременно. Кирилл в боевом режиме с лету достал Ингу точным касанием носка правой ноги в основание черепа. Леон с места оглушил ее в полете инфразвуковым резонатором, а Вирта с ходу врезала импульсом гипношока. Не долетев до подоконника, уже бесчувственное тело беглянки по-лягушачьи звучно шлепнулось на кафельный пол.

   – Вирта, а наша певчая птичка, оказывается, крутейший киборг...

   – Гораздо хуже, Кирилл. Ее по макушку нашпиговали мышечными наностимуляторами. До предела. Я никак не думала, что в ней столько этой гадости. Получилось одноразовое тело, живой труп. Ей теперь ни полное переливание крови не поможет, ни пересадка костного мозга. Она – в данный момент кусок протоплазмы, активной протоплазмы.

   – Сколько ей осталось трепыхаться, на твой взгляд?

   – Думаю, не больше двух часов.

   – Привязываем и будим. Шоу должно продолжаться. Леон, на всякий случай тащи скотч из моего кабинета. Один очень умный человек сказал: где танки – там и рвется. А эта сисястая хуже танка.

   Через четверть час Инга заговорила, после того как Кирилл в красочных подробностях живописал хирургическую процедуру извлечения из ее влагалища гранаты с выдернутым предохранительным кольцом. Не менее подробно и живописно он изложил методику вложения данной осколочной гранаты и дальнейшего ее продвижения к полости матки. Сломалась Инга, когда Кирилл, подбросил и небрежно поймал гранату, о которой шла речь, выдернул кольцо и безапелляционно заявил, что ассистировать акушеру-хирургу обязательно должен опытный сапер-взрывотехник. Разродиться противопехотной гранатой на боевом взводе старшему лейтенанту Ингеборе Данукайте почему-то не захотелось, и она все, что могла рассказала и даже намного больше.

   * * *

   – Вирта! Она – твоя.

   – Господин Дербанов, вы же обещали мне жизнь!!!

   – Это точно. Жить вы, Ингебора, будете долго и счастливо. И умерли они в один день, но без меня. Пошли Леон, я теперь не лаборант. И Катя зовет завтракать. Жрать-то, небось, хочешь? Я тоже, идем поближе к кухне, боец Леон, заслужили мы с тобой вкусную сахарную косточку.