Текст книги "Ненависть (СИ)"

Автор книги: Иван Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Спасибо, – едва не прослезился от счастья Рудольф. – Прямо не знаю, чтобы я без вас делал.

– Долг каждого доброго христианина помогать ближнему, если не удалось вовремя ему подгадить, – расхохотался Стрелок.

Тебе удалось, – подумал Рудольф и спросил:

– А ты был в этом городе брошенном?

– Был, – бандит помрачнел. – Дважды. Первый раз очень давно, мне было одиннадцать, и отец взял меня с собой. Он умел находить простые слова, от которых душу выворачивало наизнанку. Здесь я узнал о прошлом и начал думать о будущем. Второй раз я пришел сюда десять лет назад и привел уже своего первого сына. Традиция. В Мертвых землях люди становятся самими собой. Уходим, хватит рассиживаться.

Потянулись новые километры старой дороги. Приближение мертвого города совершенно не ощущалось. По логике должно быть все больше следов присутствия человека, а тут ничего. Замшелые камни и лес, кажется становящийся с каждым шагом гуще и гуще. Лешачий край, постоянно показывающий острые зубы. Стрелок дважды находил ловчие ямы, с торчащими на дне острыми кольями. Обе старые, давно заброшенные, с обвалившейся маскировкой. Чуть позже Клаус едва не угодил в огромный, ржавый медвежий капкан, прикованный цепью к огромному дубу.

Заболоченная низина сменилась светлым, сосновым бором, густо заросшим рябинником. Руди запнулся и едва не упал. Из земли торчал металлический столбик с табличкой. Понаставили тут, нормальному человеку не пройти, ни проехать. В траве угадывались подозрительно знакомые, вытянутые холмики. Рядом треснувшая, каменная плита.

– Широкореченское кладбище, – Стрелок словно мысли читал.– Будьте осторожны, говорят мертвецы встают из могил, неуютно им в одиночестве.

– Убогий фольклор мутантов и выродков, – отмахнулся эсэсовец и пихнул ботинком упавший жестяной памятник, с маленькой звездочкой на вершине. – На большее мозги не способны, жаль вас всех в свое время не вырезали.

– Недоработка, – согласился Стрелок. – Тебя просто не было лейтенант, уж ты бы погеройствовал над бабами и детьми.

– Зря дерзишь выродок, – Клаус пошел по могилам. – Защита Вольфа не бесконечна, скоро мы вернемся в Первоуральск и там ты у меня запоешь.

– Тиль тоже мечтал вернуться, – едва слышно прошептал Стрелок и загадочно улыбнулся, продолжив движение. – А сказка, как сказка, ваши европейские ничем не лучше. Те, в которых прекрасный принц насилует Спящую красавицу, сестры Золушки режут себе ступни, и прилетевшие голуби выклевывают мошенницам глаза, в Белоснежке королева танцует в раскаленных туфлях, Русалочка кончает с собой, а Крысолов топит детей.

– Ты слишком умен для недочеловека, – обозлился Клаус.

– Спасибо великому Рейху. Благодаря ему, в моем детстве были лишь два вида развлечений: чтение и стрельба, и в обоих я, без ложной скромности, преуспел.

Руди отвлекся от перепалки. Интересно, почему заброшенные кладбища не производят гнетущего впечатления? Годы стерли печати скорби и тихой опустошенности. Смерть давно покинула эти места. Деревья выросли, черная смородина заполонила полянки, среди могил поселились ящерицы и ежи, свили гнезда певчие птахи. Теперь они безмолвные сторожа старого кладбища, и кто здесь похоронен никто никогда не узнает. Есть ли мертвым до этого дело? Наверное нет.

– Могильник не большой совсем, – пояснил на ходу Стрелок. – Года четыре действовал, хоронили в основном солдат умерших в госпиталях Свердловска. Тысяч восемь. До города от сюда рукой подать.

– Свердловск? – Руди посмаковал незнакомое слово на вкус. – Так назывался город?

–Да. А до этого назывался Екатеринбург. Основан в начале восемнадцатого века, окно в Азию, столица горного края. Бурно рос и к началу войны входил в пятерку самых развитых городов Советского Союза. Кстати, мы в городской черте.

Глава 12

Руди закрутил головой. Он издевается? Где обещанные руины? Сосны, кустики да коряги. Долбанный, сказочный город эльфов, где играют на арфах, едят пыльцу, нежатся на солнышке и трахают фей. Подождали основную группу и Стрелок выторговал себе в головняк ещё двух наемников, сославшись на то, что в городе потребуется в два раза больше глаз и ушей. Вольф отнесся с пониманием и выделил вечно недовольного Шрама и мордатого парня лет двадцати пяти, корчащего из себя крутого, с позывным Жора. А может и звали его так, тут хрен разберешь.

– Начало улицы Репина, – пояснил специально для Руди Стрелок. – Деревянные домишки стояли, ничего не осталось.

– Репин это фамилия насколько я понимаю?

– Был такой весьма известный русский художник. Работал больше по исторической теме: «Бурлаки на Волге», «Запорожцы», «Иван Грозный». Но так как унтерменши не способны творить, то и картин ты его не увидишь. Надежно спрятаны в частных коллекциях или, скорее всего, уничтожены. Рейх всячески покровительствует искусствам.

На пути попадались кучи битого кирпича, похожие на неряшливые термитники. В кустарнике притаился большой, удивительно хорошо сохранившийся фундамент. Сердце учащенно забилось. Среди сосен возник остов двухэтажного здания, выставив бельма пустых оконных провалов. Просто дом среди леса, ничего необычного. Дальше еще один, обрушившийся наполовину. Напротив, остатки кладки и неплохо сохранившаяся печь. Вырисовывалась настоящая улица.

– Жарко, – пожаловался Шрам, не выдержав так любимого бандитом молчания. – Сейчас бы прилечь в тенечке минут на двести, ноги болят.

– Будешь дальше ныть, мы все обязательноляжем, – обрадовал Стрелок, перелезая через поваленный, сгнивший в труху ствол. – На два метра ниже уровня земли. Смотрите по сторонам, дальше начинается лабиринт.

Шрам заткнулся, Жора закатил глазки и сунул в рот длинную травинку. Дескать не надо меня учить.

По правую руку, чуть в глубине от дороги парила над кронами деревьев высокая, стрельчатая колокольня. В Первоуральске были похожие, только эта без купола, вершина обломлена как кончик у вафельного рожка. Сам храм полностью скрыт в густой чаще.

Сосны разбежались в стороны, открывая длинное, четырехэтажное здание, с полукруглыми пристройками, густо увитое побегами плюща и покрытое сетью затейливых трещин. Крыло выходящее на храм, частично обрушилось, стыдливо приоткрыв выпущенные наружу внутренности. Добротная кирпичная кладка, высокие потолки, кое-где даже штукатурка сохранилась. На жилой дом совсем не похоже, скорее всего офисное, или административное здание. Руди мельком заглянул внутрь. Перекрытия давно обвалились, свет пронзал дом насквозь, заливая кучи строительного мусора, поросшие мхом и травой.

Стрелок дошел до угла и присел за раскрошившейся бетонной плитой. Впереди пустые коробки небольших домиков, левее лес, и еще одна четырехэтажка, неуловимо похожая на первую, наполовину обвалившаяся, с целой рощицей мелких березок прижившихся на фасаде.

– Медицинский институт, – тихо пояснил Стрелок. – За ним стадион «Метталург», от него вообще ничего не осталось. Футбольные ворота среди заболоченной рощи.

– Медицинский институт? – глупо переспросил Руди.

– Врачей учили, может слышал о высшем образовании? – съязвил Стрелок. – Причем самых настоящих, не чета нашему Валерию Петровичу.

– Чего сидим? – нетерпеливо влез Жора. – Двигаться надо.

– Согласен, – надсадно просипел Шрам. – У меня жопа вспотела и жрать охота. Кого тут высматривать и бояться?

– Тиль, наверное, тоже так рассуждал, пока ему башку на хрен не отпилили, – ласково улыбнулся Стрелок.

– Его врасплох застали, – расхорохорился Жора. – А нас целый отряд отборных головорезов.

– Ну конечно, – бандит с трудом сдержал смех. – В скольких боевых операциях ты участвовал пес войны? Я имею ввиду не сожженные деревни, расстрелы баб с ребятишками и охоту на кур. Настоящие боевые операции, когда ты с врагом глаза в глаза, море свинца не дает поднять голову, отступать некуда, а товарищ, с оторванными ногами, умирает в грязи. Ты кровь свою видел хоть раз? Ну?

– Была парочка переделок, – неопределенно хмыкнул наемник. – Это не наш профиль, мы по зачисткам специализируемся. Ты сам-то где воевал?

– Ты в школу пошел, а я уже глотки резал, – ощерился Стрелок. – У меня две контузии, четыре пулевые и шесть осколков в спине. И если я живой, то это что-то да значит. Пес войны bleat, максимум крохотный, дрожащий, ссущийся под себя щенок.

– Поосторожней с выражениями, – набычился парень.

– А то что? Залижешь до смерти?

–Да пошел ты, псих бешенный, – отстранился наемник. – Нам выдвигаться пора.

Стрелок резко сменил направление. Деревья поредели, угадывалась довольно широкая улица, состоящая из развалин двухэтажных кирпичных домов. Кое где сохранились таблички с названием, жаль время стерло все надписи. Здесь определенно был магазин, а может контора, а вон там дугой согнулся фонарный столб. Трава и корни вздыбили булыжную мостовую. Внутри опустевших зданий проросли клены, выставив из окон длинные ветви. Кажется стоит зажмурится, и город в один миг оживет, по тротуарам будут прогуливаться женщины в старинных платьях, с непременными зонтиками, в сопровождении усатых кавалеров, и пронесется, с мелодичным звоном, вечно опаздывающий трамвай.

– Куда идем? – скрывая интерес, спросил Клаус.

– К железнодорожной станции Шарташ, – объявил Стрелок. – Там объединяемся с группой, и Дирлевангер сообщает конечную точку.

– Конспираторы.

– Я лишь слепое орудие в руках командира, – многозначительно смежил веки Стрелок, пробираясь вдоль стены очередной развалюхи.

Сюрреалистическое впечатление. Некоторые домишки сохранились идеально, хоть сейчас заселяйся, а другие превратились в груды неприметных обломков. Чувствовалось приближение к центру. Попадались руины домов явно выше двух этажей, сейчас уже не понять. Запустение, каменный мусор, лес скрывший остатки некогда огромного города. Ветер в таких местах воет как-то особенно зло, с гудением вырываясь сквозь раззявленные рты окон и дверей уцелевших подъездов.

По левой стороне взметнулось к небу восхитительно красивое, даже в сегодняшнем состоянии, здание, с огромными окнами, резным, богато украшенным фасадом и величественной колоннадой. Подобные мелькают по телевизору, в передачах о старой Европе. Вот уж чего не ожидал увидеть в этих забытых Богом лесах. В Париже, Праге, но только не здесь.

Прошли в тени четырехэтажного дома в форме буквы L, с закругленным по местной архитектурной моде углом, и Руди едва не поперхнулся. Дальше по улице, за дворцом с колоннадой, из хвойного моря выплыла необычная постройка похожая на корабль, с самым настоящим самолетом, разместившимся на круглом носу. Ничего себе. Архитектура радует больше и больше. Почему брошено, разрушено и разграблено?

Внимание привлекла интересная композиция. Перед домом-авианосцем, чуть в глубине разместилась статуя, увитая побегами вьюна. Два мужика сидящие на скамейке, головы у статуй были отбиты. Скорее всего милые старички, воркующие про былые времена и современную молодежь. Всегда умиляли подобные памятники, простенькие, без ауры ненужного пафоса.

– Что за дядьки? – поинтересовался Рудольф.

– Ленин со Сталиным в Горках, если тебе это о чем-нибудь говорит, – отозвался Стрелок.

– Ни о чем. – признался Рудольф. Не обязан знать каждого почившего в веках унтерменша.

– Ну тогда и забудь. Долгая и скучная история. Раньше на этом месте стоял красивейший храм «Большой Златоуст», после революции его взорвали, как пережиток прошлого и поставили памятник новым вождям, место намоленное, чего пропадать. Кто знает, если бы не война, возможно, спустя годы, мы бы снесли памятник и снова построили храм. Такая вот загадочность русской души. А теперь тихо, впереди река.

Руди услышал тихий шум бегущей воды. За деревьями открылся просвет. Залегли в кустах. Река совсем небольшая, метров тридцать шириной, заросшая камышом и плакучими ивами. На другом берегу колыхался залитый солнечным светом лес, и проглядывались печального вида развалины. Мост, соединяющий берега, добротный, широкий, парящий над водой арками из серого камня, с остатками ажурной, металлической ограды по краю.

– Будем переходить? – тихонько осведомился эсэсовец.

– Да, только осмотримся чуть, – подтвердил бандит, изучая противоположный берег в прицел. – Я бы предпочел обойтись без моста и переправиться ночью вплавь, но герр гауптман не желает ждать, придется рискнуть.

– Отличное место для засады, – оценил Клаус. – Другие варианты есть?

– Выше по течению плотина, но там вообще все открыто, соваться туда самоубийство. Был еще пешеходный, у парка Юных Мичуринцев, да обвалился лет тридцать назад. А этот стоит, даром постройки середины восемнадцатого века, раньше на совесть делали, цемент с куриным пометом не смешивали. Остальные мосты южнее, делать крюк смысла не вижу.

– Юные Мичуринцы? – влез в разговор от природы любознательный Руди.

– Не знаю кто такой, – признался Стрелок. – Вроде писателем был, не особо плодовитым. Писал про светлое будущее, не приемля в тексте чернухи, жестокости и мата, продолжение по нескольку лет люди ждали. А может и путаю с кем, утверждать не берусь.

– Я пошел, – неожиданно сорвался с места Жора. – Сидите и прячьтесь, как крысы, с меня хватит.

– Стой прид…, – Стрелок осекся, и махнул рукой, дескать вали куда хочешь.

– Я с тобой! – вскинулся Шрам и поспешил за товарищем, семеня кривыми ногами, и подвиливая задницей с грацией стареющей проститутки.

Рудольф инстинктивно сжался. Сам привык доверяться в подобных вещах Стрелку. А эти прут, как по родному Тагилу. Жора, конечно, полный дебил. Ну удачи.

Наемники отделились от густой стены лиственного подлеска и озираясь, вступили на мост. Лишь бы полуторовековая постройка не рухнула. Две фигурки, петляя остеохандрозными зайцами, перебежали на другую сторону и исчезли в траве и кустах. Вроде тихо.

– Хорошо когда есть смертники не задающие лишних вопросов, – восхитился храбростью парочки Клаус. – Буду иметь ввиду, если встречу минное поле.

Жора высунулся из кустов и приглашающе зажестикулировал. Дескать, все нормально, подтягивайтесь неудачники.

Стрелок, не разделяя оптимизма, выждал еще минут пять и сказал:

– Вот теперь и мы пойдем, помолясь.

Между булыжниками, выстилающими мост, проросла густая трава. Руди инстинктивно ускорил шаг. Неуютно здесь, идешь такой как модель по подиуму, все на тебя пялятся с желанием поиметь. Прикрыться тут нечем, разве остатками фигурной, железной ограды и верой в собственную неуязвимость. Чуть ниже по течению, вода шумела на перекате, выбрасывая клочья желтоватой пены, и река скрывалась за изгибом берега, заросшим соснами и корявыми, плакучими ивами. По левой стороне рассмотреть уже ничего не успел кроме полоски спокойной, зеркальной поверхности, мост преодолели бегом. Переправа прошла как по маслу. Никто не поднимал тревоги, не прочесывал берега и не палил в белый свет. Даже обидно немного, столько нервов потрачено зря.

– Долго вы, – не преминул поддеть Жора. – Мы заскучали.

– Куда нам до вас, – поощрил Стрелок. – Как бы ваша резвость нам боком не вышла.

– Не ссы дядя, ты теперь со мной, – осклабился наемник. – А я заговоренный, ведьма одна нашептала.

Шрам, блаженно растянувшийся под елкой, глупо захихикал. Клаус вышел на связь и вскоре, на оставленном берегу, замелькали люди. Дирлевангер вел отряд, как ниточку за иголочкой. Стрелок разлеживаться не позволил. Сразу за мостом, по правой стороне бывшей дороги, раскорячились развалины двухэтажки из красного кирпича, с затейливой кладкой. Напротив, посреди зарослей крапивы торчали две массивные каменные тумбы, похожие на ворота. Дверь в сказку, непременно страшную, мерзкую и с несчастливым концом. Наемники убежали вперед метров на двадцать, корча из себя следопытов. Лес поредел.  Высились руины домов, впереди ткнулся в небо остов высокого здания. Пока подошли, Руди насчитал пять этажей различной степени сохранности. Дом внушал уважение размерами и монументальностью архитектуры, угол характерно скруглен, на фасаде нечитаемая, растерявшая большую часть букв надпись. Надо спросить Стрелка, он должен быть в курсе, краевед доморощенный. А над крышей птички кружатся, истошно орут…

И тут стеганула втоматная очередь. Жора, шныряющий впереди, упал ничком и затих. Шрам забился в траве, вереща недорезанным поросенок. Над головой злобно завжикало, тяжелые шлепки ударили в стену разрушенного дома. Что за херня? Руди в панике заметался и рыбкой нырнул за ближайшее укрытие. А так все хорошо начиналось! Перевалился на спину. Пули свистнули над головой, срезанные веточки, нереально медленно, как в замедленной съемки падали на лицо. Зульфат уже палил неизвестно куда короткими, экономными очередями. Стрелок, за куском кладки, приникший к прицелу, коротко заорал:

– Стреляй идиот, если жизнь дорога!

Клаус, с побелевшим лицом, неразборчиво заматерился и принялся садить длинными очередями вдоль бывшей улицы, сопровождаемый диким воем раненого наемника.

– Да не ты mydak! – ощерился Стрелок. – Ты связь давай! Немец, сука, я тебе башку оторву!

Руки не слушались, трясучка, как у больного альцгеймером. Чужие пули ложились все ближе. Руди высунулся из-за укрытия и выстрелил не целясь, ориентируясь только на слух. Осечка! Шайзе! Какое дерьмо! Вовремя вспомнил про предохранитель и снова нажал на спуск. Гевер лягнул в плечо, и выслал порцию смертоносного свинца в ближайшие заросли. Противника не видно, но судя по плотности огня, он определенно не являлся плодом больного воображения. И потихоньку пристреливался.

– Волк я под огнем! – орал в рацию Клаус. – Есть убитые, прошу поддержки. Прошу поддержки!

Дальше отборным немецки матом. Эссэсовец, не дожидаясь ответа, подхватил автомат.

Руди отстрелял магазин, полез за запасным, уронил. Руки-крюки. Сердечко стремилось вырваться из тесной грудной клетки и убежать, бросив тупого хозяина. Стреляли со стороны разрушенной пятиэтажки и огонь только усиливался. Пуля чиркнула о кладку, и с диким визгом срикошетила в небо.

Стрелок бил не спеша, тщательно выцеливая, лицо спокойное, только губы сжаты в тонкую, злую полоску. Повернулся и прокричал:

– Меняй позицию, xyli разлегся, как на диване.

Руди послушно вскочил, перебежал шагов десять влево, и рухнул за полуобвалившейся стеной с узким окном. В кино такие трюки лихо выходят, а в реале грохнулся мешком с костями, отбив колени и локти. Кусок кирпича услужливо врезался в ребра. Ладно живой. Временно.  Руди не обращая внимания на боль, вскинул винтовку и принялся палить по темным окнам пятиэтажки. Надо же было так вляпаться!

Чуть не над ухом заливисто залаял пулемет. Трассеры стеганули по фасаду. В пылу боя не заметил, как подтянулась основная группа, и без долгих прелюдий открыла плотный огонь на подавление. Мага, с дико перекошенным лицом, жахнул пулемет на выщербленный подоконник и надавил на гашетку. Рядом припал на колено наемник с зеленым тубусом одноразового «Панцерфауста М–200» на правом плече. Глухо хлопнуло, солдат окутался легким облачком белесого дыма, и осколочный заряд врезался в занятое противником здание, между окнами третьего этажа. Пустой тубус улетел в кусты. Следом, почти синхронно, жахнули еще три гранатомета. Как на Рождество, твою мать!

Огонь неизвестных сразу ослаб. Редкие пули, с сырым чавканьем, шлепались вокруг.

Стрелок повернулся и заорал прямо в лицо:

– Хватай болезного, отходим к херам!

Руди еще не понимая, что вытворяет, перемахнул кусок стены, и бросился к сдавленно сипящему Шраму. Наемник сполз в заросшую травой яму, кровь хлестала чуть не фонтаном, от куда-то из района бедра. Над головой пролетели несколько болванок дымовых гранат. Густые клубы белого дыма поползли по кустам. Очень кстати.

– Забери меня! – завыл наемник, зажимая рану. – Помоги родненький, не бросай!

Автомата нет, бросил дегенерат. Руди ухватил за эвакуационную петлю на жилете и поволок раненного прочь из уютной норы, как огромного, вонючего барсука. Тяжелый падла, отожрался на казенных харчах, мучайся теперь с ним. Винтовка болталась, ремень запутался и перехлестнул через подсумки. Жора валялся неподалеку. Там ловить нечего, голова лопнула, расплескав мозги по кирпичному крошеву.

Шрам пытался помочь здоровой ногой. Руди потащил наемника не разбирая дороги, прямо по обломкам и рытвинам.

– Сука, ну чего ты творишь! – зашелся криком Шрам. – Брось меня, лучше сдохну!

Подскочил Лис, забросил автомат за спину, подхватил с другой стороны, стало полегче.

Противник, тем временем, пришел в себя. Огонь усилился, пули выбили облачка пыли в считанных шагах за спиной. Стрельба теперь не только с высотки, но и со стороны моста. Обходят сволочи, отрезая пути к отступлению. Наемники оттеснили Руди и унесли причитающего Шрама в развалины. Там суетился санитар, оказывая помощь еще одному раненному. Что-то спросил у Шрама, быстро наложил жгут, и заорал тыча за спину. Воняло порохом и свежей кровищей. В стороне бахнуло. Кажется кинули гранату. Отряд, тоненькой струйкой утекал в развалины, прикрываясь пулеметным огнем и стремительно разрастающейся дымовой завесой. Особой паники не было. Раненных унесли, группа пошла перекатами, часть залегала и отстреливалась, часть отступала.

– От меня ни на шаг! – приказал выскочивший Стрелок. – Как кутенок за мамкой!

Зули и Клауса не видно, затерялись в круговерти. Где-то совсем рядом надрывно кричал Дирлевангер, отдавая короткие, четкие приказы.

Мимо протащили раненных. Руди попытался помочь по доброте душевной, но Шрам увидев его, завизжал:

– Не подходи изверг, не подходи!

Скотина неблагодарная. Делай людям добро после этого.

– К театру отходим, к театру! – прокричал Стрелок Дирлевангеру. Гауптман показал большой палец. Надо же, как эта парочка спелась.

Стрельба утихла, противник потерял дорогих гостей.  Палили теперь на удачу. За руинами двухэтажек открылся широкий проспект, густо заросший кленами и рябиной. Проскочили бегом, подождали группу прикрытия с пулеметами, и устремились дальше в недра мертвого, опасного города.

Потянулись кварталы мрачных развалин, где в домах успели вырасти елки, и стены покрылись клочьями мха. Улочки узенькие, под ногами каменный мусор и ямы, выстланные изнутри кирпичом. Вросшая в землю ржавая, металлическая кровать. Худой, облупившийся чайник без ручки, остатки давнишнего, прибитого дождями кострища. Рядом почерневшие консервные банки. Правее, высилось над лесом, длинное, высотное здание. На крыше сохранились остатки огромных букв: БО…Ш…Й  У…Л. Что бы это не значило. Дальнее крыло полностью обрушилось. Над центральным входом торчали ноги и торсы искрошенных статуй. Все бы тщательно облазить и рассмотреть, желательно с фотоаппаратом. Газеты потом на части порвут, заваливая деньгами.

Дальше все интересней, елки сменились старыми вязами, проглядывались нитки мощеных камнем дорожек. Похоже на заброшенный парк или сквер, служащий рамкой для удивительно красивого, элегантного, словно парящего в воздухе здания, похожего на пирамиду, собранную из десятка отдельных построек. В стенах зияли огромные бреши, обвиснув по краям бахромой мха и лишайников, крыша обвалилась. Завораживающее зрелище.

– Чего вылупился, деревня? – одернул Стрелок. – Это театр оперы и балета, нам, унтерменшам и выродкам, свойственно чувство прекрасного.

Надо же, театр, – ахнул про себя Руди. – Весь этот город наважденье, мираж, не укладывающийся в картину привычного мира, где есть место только для одной цивилизации – германской.

Здание обогнули вдоль стены. А вот и вход. Сохранность идеальная. Фасад украшен резьбой и маленькими, ажурными балкончиками. На самом верху скульптурная группа; две сидящие женщины без голов, третья стояла гордо выпрямив спину, и воздев правую руку в приветствии. Олицетворение этого города, наполненного призраками прошлого, до самых краев. Как люди могли бросить эту красоту на медленную смерть и переселиться в гадюшники подобные Первоуральску?

За спиной раздались одиночные выстрелы. Вдалеке слава Богу. Преследователи напали на след.

Вновь широкий, достаточно чистый проспект. На другой стороне очередной образец старой архитектуры. Большое, серое здание с островерхой крышей и тяжелой, массивной колоннадой. На площади памятник: бородатый мужик, в порывистом движении, замер на потрескавшейся, каменной глыбе.  А кто-то смеет обвинять Рейх в пристрастии к памятникам и гигантомании.

– Внутрь давайте! Бегом! – Стрелок ринулся вперед как алкаш, увидевший недопитую бутылочку пива.

Здание нависло над головой. Дверей нет, огромные, арочные окна смотрели бесстрастно, отвыкнув от людей, за долгие годы забвения. Топот ног по выщербленным ступеням. Внутри огромный, полутемный холл, свет отвесно лился из трещин на потолке, заставляя пылинки кружиться в медленном вальсе. Запустение, тлен, хорошее место для суицида.

– Может оторвались? – предположил один из наемников.

– Держи карман шире, – фыркнул Стрелок и устроился возле окна, приникнув к прицелу. – Будут с минуту на минуту.

– Мага, – позвал Дирлевангер.

– Да господин гауптман!

– Бери четверых из своего отделения, занимайте правое крыло на втором этаже, отсечете преследователей. Михаэль, сюрприз на вход!

– Будет исполнено! – Мага чуть растерялся.

Сапер вытащил из ранца противопехотную мину и начал возиться в дверях.

– Без излишнего геройства, – потребовал Вольф. – В затяжной бой не вступать, шуганете и уходите на северо-восток. Связь на запасном канале, мы вас встретим. Исполнять.

Мага вскинул пулемет на плечо и потопал к лестнице, за ним четыре наемника.

– А теперь сматываемся, – скомандовал Дирлевангер.

Задний выход оказался завален обвалившимися перекрытиями, щерясь глыбами бетона и острыми прутьями арматуры.

– Херня, двери для слабаков, – беспечно отмахнулся Стрелок и вихрем унесся в узкий, заваленный всяким хламом коридор. Стулья, истлевшая бумага, стеклянные мензурки, лопающиеся под каблуком с пронзительным хрустом. Стрелок свернул в первую попавшуюся дверь. Руди, стараясь не отставать, увидел, как фигура бандита мелькнула на фоне окна. Взгромоздился на подоконник. Шайзе, высота метра два, внизу мягкая перина из коряг и битого кирпича. Сзади уже напирали. Была не была. Рухнул с грацией пьяного клоуна, размозжив колени и локоть. Следом посыпались наемники. Руди отполз на карачках, вскочил и побежал за во всю улепетывающим Стрелком. Мельком оглянулся. Из окна осторожно спускали раненых.

Стрелок подождал в зарослях густого кустарника и тихо обмолвился:

– Уйдем через городок чекистов. За мной.

Тропа среди кирпичных развалин, расплывшихся как огарки свечей, вывела к необычному, очень длинному, зигзагообразному зданию. Часть стен и перекрытий обрушились, обнажив пустые квартиры. Торец аккуратно срезан, будто огромным скальпелем съехавшего с катушек хирурга.

Бандит явно тут не впервые, уж больно уверен. Остальные тычутся, как слепые котята. Дирлевангер поди не нарадуется, какого проводника отхватил по сходной цене. Ну-ну.

Дом-молнию прошли насквозь через темный подъезд. Внутри пришлось подсветить фонарями. Световые пятна заскакали по облупившимся стенам и лестнице, взлетающей на верхние этажи. Не было ощущения человеческого жилья, дом стал частью окружающего пейзажа, люди уже не имели к нему отношения. Словно идешь по пещере, пробитой рекой в толще горы. Странное, тревожное чувство, вот она застывшая в камне смерть.

– Это и есть городок чекистов, – сообщил на улице Стрелок. Развалины, утопающие в зарослях, построены по одному проекту и похожи как капли воды. Доминировало высотное здание в виде подковы, этажей десять, не меньше.

– Поговаривают из здешних подземелий можно попасть в любую часть города, по сети секретных тоннелей. Врут наверное, как-нибудь обязательно проверим, если выберемся из этой передряги, конечно.

Ага, непременно, ноги моей тут больше не будет, – подумал Рудольф. Позади, короткими очередями, застрочил пулемет. Смачный клекот MG-3 спутать ни с чем невозможно. Группа Маги приняла бой. Затрещали штурмовые винтовки, ударили частые, одиночные выстрелы. Неизвестные ублюдки ждать себя не заставили.

Наемники нерешительно затоптались на месте.

– Не стоять, быстро, быстро! – подогнал Вольф.

Солдаты заторопились, кто-то упал.

Раздалось несколько приглушенных взрывов. Пулемет резко затих. Твою мать. Слышались редкие выстрелы, ударила длинная, на весь магазин, автоматная очередь. Вновь ожил пулемет, принявшись садить безостановочно и обреченно. Так стреляют когда ставка в бою уже не медальки, а жизнь. Новый хлопок. Пулеметная трель захлебнулась на высокий ноте, на город опустилась липкая, осязаемая кончиками пальцев тишина. Отбились? Или…

Рассуждать некогда, тут ноги бы унести.

– Мага, Мага, я Волк, – заорал в рацию Рувас. – Мага ответь!

Молчание. Треск помех.

– Слышите меня мышки? – спросил незнакомый, сиплый голос на вполне сносном немецком.

– Кто ты? – Вольф перехватил микрофон.

– Вы от меня не спрячетесь мышки. Я ищу вас.

– Что тебе надо тварь?

– Я потерял мышек, – пожаловались из рации. – А мышки потеряли другую мышку.

Треск помех, шипение, и сквозь них донесся испуганный голос Маги:

– Пожалуйста нет, не надо, пож…, – хрип, сдавленное бульканье.

– Я найду вас, мои маленькие, напуганные мышата, – злорадно сообщил голос и связь оборвалась.

– Сука, – выругался Вольф. – Ефрейтор, переходи на запасную частоту. Вряд ли у мразей есть пеленгатор, но чем черт не шутит. Что встали? Ходу, ходу!

Стрелок, подбежал к раненым, перемолвился с Дирлевангером, и сделал Руди знак следовать за собой. Зондеркоманда скрылась в мрачных руинах. На небе появились тяжелые, свинцовые облака. Кажется дождь намечается..

– Дело есть, – обронил Стрелок, уходя в противоположную сторону. – Я немного поколдую, ты следи в оба. Стреляй без предупреждения.

Руди послушно кивнул. Все-таки хорошо быть маленькой сошкой, ни за что не отвечаешь, делаешь, что прикажут, в суде используешь этот нюанс в качестве оправдания. Красота.

Проскочили обвалившееся здание, дальше участок сочной, зеленой травы. Бандит, вопреки привычкам, попер прямо через него, оставляя отлично видимую тропу. Ложный след организует!

Прошли дважды, с виду теперь, словно табун тянулся на водопой. Мимо пройдет только слепой. Отлично видно как большая группа людей очень спешила.

Там, где трава уткнулась в развалины, Стрелок бросил свежий, загодя припасенный окурок. Ему бы в шахматисты податься, американскому суперкомпьютеру мозги выкручивать, все просчитано на пару ходов.

– Ну вот, полный порядок, – сообщил бандит, оставив несколько следов в кирпичной пыли. Достал из кармана обрывок окровавленного бинта и аккуратно положил на тропе, посмотрел критически, немного поправил. – Комар носу не подточит.

Забежали в первый попавшийся подъезд, поднялись этажом выше и затаились внутри темной комнаты. Обстановка спартанская: голые, покрытые клочьями плесени стены, сгнивший диван в углу, под ногами битая посуда и размокшие, слипшиеся книги. На потолке  шикарная, хрустальная люстра, потерявшая большую часть блестючих висюлек. В окне без рамы, открывается неплохой вид.