Текст книги "Том 6. Публицистика. Воспоминания"
Автор книги: Иван Бунин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 51 страниц)
<…> огромный налет немцев («avec une précision admirable!» [33]33
с великолепной точностью! (фр.)
[Закрыть]) на Лондон, на берега Темзы – «все в дыму, в пламени». Кажется, и впрямь начинается.
Погода разгулялась, тишина, зной, торопливо, без устали, без перерыва точат-точат цикады у нас в саду.
Сейчас около 7 вечера. Были в городе за покупками. <…> Магазины почти пусты – все раскупалось последний месяц бешено. Уже исчезло и сало (масла нет давным-давно). Мыло для стирки выдают по карточкам маленькими кусочками, весят, как драгоценность. Осенью, когда исчезнут овощи и фрукты, есть будет нечего.
Днем начал перечитывать «Песнь торжествующей любви» – ноябрь 1881 г., «Вестник Европы». Сейчас кончил. Удивительно написано. Но опять то же чувство: мертво, слишком «великолепно», «слишком хорошо».
Вечер тихий, прекрасный. И опять все долины и горы в дымке.
Наши летчики во время прошлой «великой» войны: синяя куртка, серебряные погоны с черными орлами, черные широкие шаровары с красным кантом, узкие щегольские сапоги. Двое таких (молодых, красивых, страшно любезных) встретили в Киеве на вокзале Каменскую, с которой я ехал весной 16-го г. из Москвы в Одессу (в маленьком отдельном купе международного вагона).
18. VIII.40. Воскресенье.
<…> Англичане сообщают, что за 2 последних дня немцы потеряли 255 авионов. Так что «великое нападение» кончилось неважно. И вот, вчера решено покончить с Англией. «L'Ail, veut obtenir le blocus total des iles britaniques» [34]34
Германия хочет добиться полной блокады британских островов (фр.).
[Закрыть]. Так и объявил вчера Берлин – официально: «il faut terminer cette guerre!» [35]35
надо кончать эту войну! (фр.)
[Закрыть]– ни более, ни менее <…>
Ночи лунные, не яркие. Вчера было полнолуние.
19. VIII.40.
Вчера после полудня немцы опять бросали бомбы с авионов в окрестности Лондона. Англичане сообщают, что до 7 ч. вечера немцы потеряли 36 авионов. <…>
Итальянцы стараются – их газеты кричат, грозят: «L'armée All
Немецкая армия превратит в пепел Англию! (фр.)
[Закрыть]
Шведский министр внутренних дел произнес речь насчет притязаний России на ост<ровную> часть Финляндии – «Швеция окажет Финляндии военную помощь». Окажет ли? Не верится.
Пухлая облачность, прохладно. Ночью на меня сильно дуло из раскрывающихся полотнищ занавеса – уже недели две сплю с открытым (в сторону Марселя) окном.
Ждем к завтраку Самойловых.
Разговор с Самойловыми шел точно в советской России – все насчет того, как мы будем кормиться осень и зиму.
20. VIII.40.
Проснулся в 8, читал А. – вероятно, в десятый раз – удивительно! Можно перечитывать каждый год.
Как всегда, втайне болит сердце. Молился на собор (как каждое утро) – он виден далеко внизу – Божьей Матери и Маленькой Терезе (Б. М. над порталом, Т. в соборе, недалеко от входа, справа). Развернул Библию – погадать, что выйдет; вышло: «Вот я на тебя, гордыня, говорит Господь, Господь Саваоф; ибо наступит день твой, время, когда Я посещу тебя» (Иер. 50, 31).
Вчера в «Ecl. du soir»: английское официальное сообщение: вчера (в воскресенье) вечером над Англией пролетело 600 немецких авионов, мы сбили всего за воскресенье более ста. Неужели правда? Дальше <…>: блокада Англии есть наказание за ее бесчеловечное ведение войны… Англия должна быть уничтожена как можно скорее – это она одна мешает установлению долгого и прочного мира в Европе…
10 ч. Принесли «Eel.». Англичане отступили из Сомалии. Речь Булита, американского посла во Франции, – говорил в Вашингтоне, – что надо оказать помощь Англии, что, после победы над ней, немцы с Японией нападут на Америку. Канада и Соединенные Штаты заключили союз для защиты Северной Америки. Утка, – думаю, что утка, – будто возможно, что Черчилля заменит этот старый неугомонный подлец Ллойд Джордж. <…>
21. VIII.40
Вчера был в Cannes, хотел купаться, но встретил вдруг Адамовича – только несколько дней как в Ницце (т. е. демобилизован) – и просидел часа 1 1/2 с ним и Кантором в café «под платанами». Пригласил их к себе на завтрак во вторник 27-го.
Сейчас один в доме – «nos dames» уехали вчера к маркизе на ночевку. <…> Вера нынче тоже в Cannes <…>
Итальянцы трубят победу в Сомалии, она, по словам «Eel.», будто бы очень важна. Черчилль вчера сказал devant les communes [37]37
публично (фр.).
[Закрыть], что Англия должна готовиться к «a une campagne 1941-42». Соглашение Рузвельта с Канадой вызвало «inquétude au Japon» [38]38
тревогу в Японии (фр.).
[Закрыть], и последствием этого соглашения будет то, что теперь американские destroyers будут направляться в Канаду, а из Канады – в Англию. Так что косвенноАмерика вступила в войну против немцев? <…>
В вечерней газете: Рузвельт опровергает слухи о посылке истребителей через Канаду в Англию; известие, что Троцкий умирает – кто-то проломил ему череп бруском в его собственном доме в Мексике. Прежде был бы потрясен злым восторгом, что наконец-то эта кровавая гадина дождалась окончательного возмездия. Теперь отнесся к этому довольно безразлично.
22. VIII.40.
Ночью сильный и очень прохладный ветер. Сейчас (11 ч.) солнце, но все еще шумит. В долине под Кабризом пожар в лесах – гигантский дым серо-молочно-рыжеватый медленно идет, поднимаясь, над долинами под Эстерелем. <…>
Убийца Троцкого какой-то Jaques Morton Vandenbretsh, родился в Тегеране и натурализованный бельгиец; он арестован; череп у Троцкого так проломлен, что виден мозг; Jaques слыл другом Троцкого и часто навещал его.
12 ч. 45 м. Слушал радио. Троцкий умер.
23. VIII.40.
Газета: итальянские газеты негодуют, что газеты швейцарские непочтительны к фашизму, к Германии, к итало-немецкому союзу, – тон угрожающий: эту моду требовать к себе почтения от всех стран и обуздывания свободы их печати ввела Германия.
– Томаты, которые стоили в Ницце в прошлом году 40, 60 сантимов кило, стоят теперь от 4 до 5 франков. <…>
Некролог Троцкого (Leiba Bronstein) писал кто-то очень осведомленный – кем? немцами?
Письмо из Ниццы <…>: Цакни посадили в острог за неимением carte d'id [39]39
вид на жительство (фр.).
[Закрыть]и еще за какие-то «небылицы» – просит моей помощи, как «родного» его (а какой же я ему родной, разведенный с его сестрой уже чуть не 20 лет тому назад?) – поручительства за него и еще чего-то, говоря о моем «добром сердце» – очевидно, денег, которых у меня нет.
Солнечно – и уже августовская и сентябрьская сухость в этом блеске. Все еще доносится мистраль.
Прочитал Лескова «Захудалый род» – очень скучно, ненужно. В той же книге «Овцебык» – очень хорошо.
В «Вестнике Европы» еще три очерка из «Зап. Степняка» Эртеля – все очень плохи. Лучше других «Поплёшка», но и тот нудный, на вечную тему тех времен о народной нищете, о мироедах и т. д. Впервые я читал этого «Поплёшка» больше полвека тому назад и навсегда запомнил отлично начало этого рассказа. <…> Молочный блеск – особенно хорошо. <…>
Лесные пожары возле Ниццы, под Тулоном. Вчерашний, недалеко от нас, еще совсем не потух.
Да, да, а прежней Франции, которую я знал 20 лет, свободной, богатой, с Палатой, с Президентом Республики, уже нет! То и дело мелькает это в голове и в сердце – с болью, страхом – и удивлением: да как же это рушилось все в 2 недели! И немцы – хозяева в Париже!
24. VIII.40
Немцы стреляли в четверг (позавчера) из орудий с французских берегов по Лондону. <…>
Тело Троцкого будет сожжено и «прах» будет брошен в море – по его завещанию. <…>
25. VIII.40. Воскресенье.
<…> Французское радио все чаще за последнее время клонит к тому, что необходим блок Германия – Италия – Франция. Нынче прямо сказано: «Без канцлера Гитлера невозможно устроение новой Европы и прочного мира». Что должен чувствовать П<етен>! А может, он ничего не чувствует…
Вчерашнее письмо Алданова: «Я получил вызов к американскому консулу в Марселе и предполагаю, что получена для меня виза в Соединенные Штаты. Пока ее не было, мы плакали, что нет; теперь плачем (Т. М. – буквально), что есть…» <…>
Поехали в Cannes. Нашел Цетлину в кафе. <…> Уговаривала, чтобы я серьезно подумал об Америке – «жить тут вы все все равно не сможете». Сказала, что Авксентьев уже уехал, Вишняк и Руднев тоже уже получили визы. «Почему так скоро?» – «Американские социалисты ходили к самому Рузвельту, просили за социалистов во Франции…» Итак, наш второй исход, вторая эмиграция!
Погода все та же – горячее солнце и холодный ветер в тени. Олеандры с их мелкими, острыми, бледно-зелеными листьями, сплошь осыпанные розовыми цветами, уже скоро потеряют эти цветы – они стали подсыхать, кое-где чернеть, умирать.
Весь день сижу за своими набросками, заметками. <…>
27. VIII.40. Вторник.
Вчера завтракал в Cannes с Цетлиными и Алдановым. Цетлины и Алданов приехали к нам со мною к вечеру на обед и ночевку. Нынче у нас завтракали Адамович, Кантор, Цетлины и Алдановы.
Все уехали в 5 ч.
Офицеры бежали больше всего. «Лучше Гитлер, чем Блюм».
29. VIII.40. Четверг.
Немцы бомбардируют sans répit [40]40
без перерыва (фр.).
[Закрыть]порты и заводы англичан.
Из Виши: запрещение в свободной зоне спектаклей, galas, festivals.
M. А. говорил за завтраком у нас, что читал три тома генерала De Gaul (который сейчас в Англии и заочно присужден французским правительством – нынешним – к смертной казни) и был совершенно поражен как его литературным талантом, так и знанием Германии и предсказаниями насчет будущей войны Франции с Германией.
Кофе будут выдавать тоже по карточкам – 100 грамм в месяц на человека. Похоже и это на издевательство.
Как-то на днях ахнул, вдруг подумав: в первый раз в жизни я живу в завоеванной стране!
Читал эти дни в «Северном вестнике» (1897 г.) «Дневник братьев Гонкуров». Очень хорошо – кроме последних лет, когда Эдмон стал писать сущий вздор (например, о русской литературе) и придавать до наивности большое значение тому перевороту во французской литературе, который будто он с братом совершил.
В одном месте говорит: «Книги никогда не выходят такими, какими задуманы». Правда, правда.
Следовало бы написать мой нелепейший роман с Кат. Мих. (Лопатиной), Новодевичий монастырь, Ново-Иерусалим… Еще – историю моих стихов и рассказов.
Суббота. 31. VIII.40
<…> Вчера был в Ницце. Завтракал, как всегда, в Эльзасской таверне, с безнадежной тоской в душе: вот еще год жизни прошел, и уже далекой кажется грустная прошлая зима, и нет несчастной, всегда бодро усмехающейся Ирины, и Цакни сидит в остроге (это с ними бывал я в этой таверне). <…>
На днях в «Ecl. de Nice» было большое пустое место – зачеркнута цензурой целая статейка. Оказывается, <…> в Ницце было такое событие: стояла толпа в очереди, дожидаясь выдачи горсточки кофе, а мимо проходил итальянский офицер с денщиком (очевидно, из оккупированной части Ментоны); из толпы стали кричать злобно и насмешливо: «эй, вы, макароны!», офицер ответил толпе тоже каким-то оскорблением, а кто-то из толпы дал ему пощечину, а его денщик застрелил этого кого-то…
День облачный. К вечеру так прохладно, что я надел теплую куртку.
Александр III умер в Ливадии в 2 ч. 15 мин. 20 октября 1894 г. (старый стиль). В тот же день на площадке перед церковью Малого дворца присягнула Николаю вся царская фамилия. Думал ли он, какой смертью погибнет он сам и вся его семья! И вообще, что может быть страшней судьбы всех Романовых и особенно старой царицы, воротившейся после всего пережитого опять в Данию, старухой, почти нищей, и умершей там! И чего только не пережил на своем веку я! И вот опять переживаю.
1. IX.40. Воскресенье.
Все увеличивающаяся «воздушная дуэль» Германии и Англии. <…> Налеты на Лондон и на Берлин, алерты и там и тут по 2, 3 часа. Немцы подводят итоги воздушной войны за год:«мы уничтожили 7000 вражеских авионов, сами потеряли всего 1050». Довольно странно! <…>
Все-таки это правда – наступают самыерешительные дни.
В прошлом году первое сентября было в пятницу. После завтрака все внезапно полетело к черту – радио известило, что немцы ворвались в Польшу и что завтра начнется всеобщая мобилизация во Франции. Г. и М. сошли с ума, кинулись собираться в Париж, и через час мы отвезли их в такси в Cannes на вокзал.
3. IX.40.
Были с В. у М-те Жако – просили ее написать нашей хозяйке – эта старая дура надеется кому-то сдать «Jeannette», совершенно не представляет себе жизнь во Франции. Облачно, у нас почти холодно, внизу было душно, как перед грозой. Ночи совсем свежие. <…> Годовщина объявления войны!
4. IX.40
<…> Письмо от Гребенщикова об Америке. <…>
На днях прочитал (перечитал, давным-давно не перечитывал) «Мальву» и «Озорника» Горького. Вполне лубок. И хитрый, преднамеренный.
6. IX.40.
Отличный тихий солнечный день, хорошо выспался, неплохо себя чувствую, только втайне тревожусь, как всегда утром, – жду газету.
<…> От Карамзиной уже давным-давно ни слуху ни духу – и, верно, навсегда… А Чехия, Польша, Бессарабия, Дания, Голландия, Норвегия, Бельгия, прежняя Франция? Уму непостижимо! И изо дня в день, самыми последними словами, поносят в газетах и по радио сами себя французы – эту прежнюю, вчерашнюю Францию.
Пишу и гляжу в солнечный «фонарь» своей комнаты, на его пять окон, за которыми легкий туман всего того, что с такой красотой и пространность<ю> лежит вокруг под нами, и огромное белесо-солнечное небо. И среди всего этого – мое одинокое, вечно грустное Я.
Принесли газету. <…> Речь Черчилля devant la chambre des communes [41]41
в парламенте (фр.)
[Закрыть]. За 2 последних месяца Англия потеряла 558 авионов. За август погибло смертью среди гражданского населения 1075 человек, 800 домов разрушено. Атаки немцев в сентябре еще усилятся <…>
Радио в 12 1/2: нынче ночью большие демонстрации в Бухаресте против евреев и с требованием отречения короля; король ночью отрекся и намерен переселиться в Швейцарию. Все теперь во власти «Железной гвардии», т. е. немецких ставленников. На престол вступил Михаил.
7. IX.40.
Вчера в три часа поехал в Cannes, – автобус, как всегда, был набит народом до ужаса, – купался на пляже Grand Hôtel'я; кабинка стоит теперь уже 8 франков! Возвратясь, поднимался пешком, – такси уже совсем исчезли, – тяжкий труд! <…>
Декреты, декреты, декреты… Вчера особенно замечательный: запрещается пить кофе в кафе с 3 ч. дня. Да, если бы не немцы, уже давным-давно все летело бы к черту – «грабь награбленное!».
Дневник братьев Гонкур: почему Тургенев «милый варвар»? Какая французская тупость, какое самомнение! <…>
Радио 12 1/2: Антонеску послал телеграммы «великому фюреру» и «великому дуче». Так прямо и адресовался. Еще одно дельце Гитлер обделал <…>
Нынче ночью проснулся с мыслью, которая со сна показалась ужасной: «Жизнь Арсеньева» может остаться не конченной! Но тотчас с облегчением подумал, что не только «Евгений Онегин», но не мало и других вещей Пушкина не кончены, и заснул.
Уже давно не могу видеть без отвращения бород и вообще волосатых людей.
За мной 70 лет. Нет, за мной ничего нет.
8. IX.40. Воскресенье.
<…> Еще раз просматриваю «Красную лилию» Франса. Нет, это редкий роман, во многих отношениях прекрасный.
9 ч. вечера. Восьмичасовое радио: <…> «гигантская битва» немцев с англичанами, – тысяча авионов над Лондоном, сброшено миллионпудов бомб, сотни убитых и раненых, а англичане громят Берлин и северное побережье Франции. Уже два часа идет дождь, и через каждые пять секунд тяжко, со стуком потрясает небо гром. Открывал окно: ежесекундно озаряется все небо дрожащим голубым светом, дождь летит на голову. Осенью мы будем сидеть здесь как на «Фраме» Нансена. И что будем есть? Оливкового масла осталось у нас 5 бутылок – очевидно, на всю осень, а может, и зиму. И чем будем топить?
9. IX.40. Понедельник.
И в газете то же, что вчера говорили по радио – вчера после полудня был страшный налет на Лондон. <…>
Дым от пожаров в Англии виден с северных берегов Франции.
Вечернее радио: немцы продолжают своедело. Англичане три часа бомбардировали Гамбург. В какой-то американской газете говорят: «Это истинный ад на земле!»
Опять думал о том необыкновенномодиночестве, в котором я живу уже столько лет. Достойно написания.
10. IX.40. Вторник.
Вчера свежая лунная ночь (уже половина луны). Прошлись с В. по Route Nap. <…> Раздумал ехать прощаться с Алдановым. Может быть, уже уехал. Посылаю письмо.
На олеандрах еще осталось много цветов.
11. IX.40. Среда.
<…> Нынче с утра вся долина как на ладони, черная, маленькая. Но день ясный, солнечный, только очень прохладный ветер в окна (с Италии). Беспокойство, хочется ехать на море – зачем, однако? Да и очень трудны теперь поездки. В. уехала в Cannes. <…>
Вечером: в ночь со вторника на среду алерт над Лондоном длился более 8 часов; англичане в эту ночь бомбардировали Берлин. <…>
Слушали Москву в 9 1/2 вечера (по-московски в 11 1/2).
12. IX.40.
Вчера в 6 ч. вечера Черчилль говорил перед радио: немцы всячески приготовились к высадке в Англии – нападение может произойти каждую минуту – и мы готовы к нему; каждая пядь земли, каждая деревня, каждая улица будет защищаться нами. <…>
Леонардо да Винчи, переселившись в Милан, предлагал свои услуги Людвику Моро – между прочим, в качестве скульптора и живописца: «во всем этом, светлейший государь, я могу делать все, что только можно сделать, – по сравнению с кем угодно».Вот это я понимаю!
Пушкин незадолго до смерти писал: «Моя душа расширилась: я чувствую, что могу творить».
16. IX.40. Понедельник.
Итальянцы, в количестве 260 000 человек, вторглись в Египет. Англо-немецкая «дуэль» продолжается с большой силой. Леон Блюм посажен в château de Chazeron. За что? Я его всегда терпеть не мог, но сейчас все-таки возмущен чрезвычайно. Ведь он был избран и правил «волею народа».
17. IX.40.
Все то же, непрекращающееся. Вчера вечером пятыйалерт над Лондоном за день.В ночь на понедельник алерт длился 9 1/2 часов. <…>В Риме пишут, что главное наступление на Англию будет тольковесной.
Французское правительство обращается к стране с советом есть сыры, зелень и фрукты – в них есть все нужные витамины. Беда только в том, что сыров почти нет. Чудесный день.
19. IX.40. Четверг.
Позавчера ездил с М. и Г. в Cannes, бегали по городу, там и сям накупая сыры (дают по кусочку, все бросились их покупать, прочитав в «Eel.», что в сырах много всяких витаминов).
Вчера, как и предыдущие дни, – уже дней пять теперь, – пишу заметки в серой тетради. <…>
20. IX.40.Начал «Русю».
22. IX.40. Написал «Мамин сундук» и «По улице мостовой».
27. IX.40. Дописал «Русю».
29. IX.40. Набросал «Волки».
2. Х.40. Написал «Антигону».
З.Х.40. Написал «Пашу» и «Смарагд».
5. Х.40. Вчера и сегодня писал «Визитные карточки».
7. Х.40. Переписал и исправил «Волки».
10, 11, 12, 13.Х.40. Писал и кончил (в 3 ч. 15-м.) «Зойку и Валерию».
14, 17, 18, 20,-21, 22.Х.40. Писал и кончил (в 5 ч.) «Таню».
25 и 26.Х.40. написал «В Париже» (первые страницы – 24.Х.40).
27 и 28.Х.40. Написал «Галю Ганскую» (кончил в 4 часа 40 м. дня 28.Х).
23. Х.40. (10.Х.40. по старому стилю), 11 1 /2 ч. вечера.
Шум дождя по крыше, шум и постукивание капель. Иногда все сотрясающие раскаты грома. Лежал, читал «Несмертельного Голована» Лескова, потом выпил полстаканчика водки.
70 лет тому назад на рассветеэтого дня (по словам покойной матери) я родился в Воронеже на Дворянской улице. Сколько лет еще осталось мне? Во всяком случае немного и пройдут они очень быстро, – давно ли, например, была осень в Beausoleil, где мы жили на этой горе, в этом высоком доме (Villa Dominante)! А прошло уже 2 года.
Проснулся поздно (в 9 ч.), с утра было серо и прохладно, потом весь день шел дождь. Все-таки мое рождение немного праздновалось – баранье плечо, вино (Марга подарила Поите-Канэ). Галина переписывала «Таню», которую я кончил вчера в 5 ч. вечера.
30. Х.40.
С утра солнце, но из-за Альп над Вансом дождевые облака. К полудню распогодилось, прохладно. <…> Перетащил сейчас (три часа дня) к себе письменный стол из кабинета внизу. Тотчас после того началась ужасная кровь.
Все последнее время то дожди, то хорошая погода. 14 (1 октября, на Покров) Вера ездила в Cannes к обедне (в страшный дождь) – ее рождение. Жалко ее, больную, слабую, нервную, утешающуюся чем бог даст, – жалко нестерпимо.
С месяц почти пишу не вставая, даже иногда поздно ночью, перед сном.
18 октябряездил с Бахраком (он живет у нас) в Ниццу – прощальное свидание в кафе под Казино с Алдановым (опять вернувшимся).
26 октябряполучена была от Зайцева открытка: 17 октября умер H. К. Кульман (19 похоронен в St. Gen du Bois) – кончается, кончается наша прежняя, долгая и сравнительно благополучная эмигрантская жизнь. Да, 20 лет, треть человеческой жизни мы в эмиграции.
28 октября,вечером, узнали: началась еще одна война – Италия напала на Грецию, придралась к чему-то, о чем самасолгала, и напала.
9. XI.40.
Семь лет тому назад весть о Нобелевской премии. Был счастлив – и, как ни странно сказать, молод. Все прошло, невозвратимо (и с тяжкими, тяжкими днями, месяцами, годами).
10. XI.40.
Были чудесные, солнечные дни. Липа под моим окном стояла вся уже сквозная, светло-канареечная, небо в ней было яркое, бирюзовое (другая липа все еще густая, зеленая). Нынче ливень, холод.
11. XI.40.
Вчера поздно вечером кончил «Генриха» (начал 6, писал 7 и 9). Опять хороший, теплый день. В 2 ч. ходил в город, в банк, меняю последние тысячи. <…>
«Генриха» перечитал, кое-что черкая и вставляя, нынче утром. Кажется, так удалось, что побегал в волнении по площадке перед домом, когда кончил. Одно осталось – помоги и спаси, Господи.
За прошлую неделю очень много потерял крови, слабость и боль в темени.
14. XI.40.
Позавчера был в Ницце у доктора Карлотти – все слезится левый глаз. Прописал новые капли, сказал, что зрение у меня хорошее и что все-таки я должен постоянно носить очки (для дали, а работать в прежних).
Весь день перечитывал написанные за эту осень рассказы и клал их в две папки – одну надо положить в сейф.
Молотов был два дня в Берлине: решают новое устройство Европы «на развалинах старой», – как пишут итальянцы.
Умер и похоронен, как самый обыкновенный человек, забытый уже всеми Чемберлен.
Итальянцы пока напоролись на греков.
17. XI.40.
Все добываем пропитание, <…> добыли 1/2 бутылки прованского масла, 2 кило картошек, 30 яиц – и счастливы! Серо, дождь.
Среда,20.XI.40.
<…> Прошу устроить мне денежную помощь у богатых шведов. Ничего, конечно, из этого не выйдет.
Пятница. 22. XI.40.
Письмо от Алданова из По: умер В. В. Руднев. Рак желудка. Очень жалко. Алдановы уезжают в Америку 25-го. Кончаются, кончаются наши эмигрантские годы!
Воскресенье. 24.XI.40.
<…>После захода – там, к Марселю: внизу темнеющее оранжево-красное, выше зеленоватое, прозрачное, еще выше – бесцветная синева.
Среда. 27.XI.40.
<…> Хочется писать, но чувствую себя тревожно, мысленно хватаюсь то за одно, то за другое.
4. XII и 9.XII.40.
Написал «Три рубля».
13. XII.40. Пятница.
<…> Италия объявила о своем вступлении в войну 10 июня в 6 часов вечера – уже отлично зная, что немцы разбили Францию, спускаются в долину Роны и угрожают «de prendre à revers» [42]42
ударить с тыла (фр.).
[Закрыть]французскую Альпийскую армию. <…>
Нынче сообщение англичан, что они взяли в Африке 20 тысяч итальянцев в плен.
Греки бьют их (итальянцев) все время.
Статья в «Candide» о Блюме. При выборах все эти Блюмы делали черт знает что.
Перечитываю Чехова. Очень хороша «Жена». Какая была всяческая опытность у него уже в те годы! Всегда этому дивился и опять дивлюсь. Удивительны и «Скучная история» и «Дуэль».
С 28 ноября приказали опять полное затемнение. Ночи стоят лунные, прекрасные и очень холодные.
В конце ноября зверства в Румынии.
15. XII.40. Воскресенье.
Позавчера поразила ночь, – очень мало звезд, на юге невысоко лучистый, не очень ясно видный, голубыми бриллиантами играющий (только он один) Сириус, луна очень высоко, почти над головой, как золотое солнце (шаром), высоко на западе (очень высоко) золотой Юпитер, каменная неподвижность вершин деревьев.
Вчера завтракали в Carlton'e у Гукасова. Богатство вестибюля, ресторанного зала, много богатых американцев и англичан. Меню как будто нет войны. Две бутылки бордо – papa Clement. Солнечно, прекрасно. Оптимизм Гукасова.
Нынче погода портилась.
Ничего не могу писать. <…>
Разгром итальянцев в Африке и в Албании продолжается. 26 000 пленных в Африке.
Вчера был у доктора Charlet насчет глаз. И он приказывает носить очки (для дали) постоянно.
Живем очень холодно и очень голодно.
Нынче неожиданная новость: выкинут Лаваль. Путаное, непонятное обращение к Франции в связи с этим маршала. Что-то случилось. Что?
18. XII.40. Среда.
Дня два было сыро и очень холодно. Вчера опять солнечно, тихо, свежо. Нынче тоже. И от этого, как часто, еще грустней. Страшное одиночество.
Уехал в Ниццу Бахрак.
Англичане и греки продолжают бить итальянцев – в Албании и в Африке. Позавчера московское радио сообщало вечером, что англичане взяли в Африке в плен 50 тысяч итальянцев.
20. XII.40.
Серо, очень холодно. В доме от холода просто невыносимо. Все утро сидел, не отдергивая занавеса в фонаре, при электричестве.
Едим очень скудно. Весь день хочется есть. И нечего – что кажется очень странно: никогда еще не переживал этого. Разве только в июне, июле 19 г. в Одессе, при большевиках.
22. XII.40.
Было солнце и облака. Прочел «Исполнение желаний» Каверина («советский»). В общемплохо.
Письмо от Алданова из Лиссабона (послано 13 декабря). Цетлины тоже в Лиссабоне, визу в Америку еще не получили. Алдановы уезжают 28 декабря.
30. XII.40.
Почти все время солнечно и морозно. Дня три лежал снег (с полвершка), в тени до сих пор не совсем стаял. В доме страшный холод, несмотря на горячее солнце (особенно у меня в фонаре). Голодно. <…> Ничего не могу писать. <…>
Рождество было нищее, грустное, – несчастная Франция!
Читал последние дни «Василия Теркина» Боборыкина.
Скука адова, длинно, надуманно. Продолжал перечитывать Чехова. За некоторыми исключениями, все совершенно замечательно по уму и таланту. «Иванов» совершенно никуда.
31. XII.40.
Гораздо теплее, даже некоторое весеннее тепло.
1941
1.1.41. Среда.
«Встречали» Новый год: по кусочку колбаски, серо-сиреневой, мерзкой, блюдечко слюнявых грибков с луком, по два кусочка жареного, страшно жестк<ого> мяса, немножко жареного картофеля (привез от N. N.), две бутылки красного вина и бутылка самого дешевого асти. Слушали московское радио – как всегда, хвастовство всяческим счастьем и трудолюбием «Советского Союза» и танцулька без конца.
Позавчера речь Рузвельта необыкновенно решительная <…> Нынче в газетах вчерашнее новогоднее послание Гитлера: «Провидение за нас… накажем преступников, вызвавших и длящих войну… поразим в 41-м году весь мир нашими победами…»
Небольшой мистраль. Красота гор над Ниццей.
3.1.41.
С утра дождь и туман. После завтрака проглядывало солнце. К вечеру белые туманы в проходах Эстереля, море серо-свинцового тумана в долинах и горах в сторону Марселя.
Перечитывал «Петра» А. Толстого вчера на ночь. Очень талантлив!
6.1.41. Понедельник.
Дождь, сыро, серо, холодно, опять сижу при огне – «фонарь» с закрытыми ставнями, задернутый занавеской и ширмами. <…>
Англо-немецкая война все в том же положении – бьют друг друга, как каждый день всю осень. Осточертело читать и слушать все одно и то же.
Японский министр внутренних дел произнес речь на весь мир – «41 год будет самый трагический для человечества, если продолжится война и не будет возможности для Японии, Италии и Германии организовать новый мир ко всеобщему благополучию». Последнее особенно замечательно. <…>
Были по всей Европе страшные холода, снега. У нас тоже. Холод в доме ужасный, топить вволю нельзя, нечем: запасы наши угля и дров на исходе, дальше будут давать только 100 кило в месяц – насмешка! Все время ищем что купить! Но нечего! Находим кое-где скверный, сморщенный горох (и торговец и мы врем – «для посева»), ржавые рыбки, род stet. селедочек и сардинок – и все. Питаемся скверно. <…>
Ждали, что немцы пройдут через Болгарию в Грецию. В Средиземном море их авиация работает уже – помогает итальянцам.
Гитлер виделся с Муссолини – «приняты важнейшие решения».
Нынче вечером советское и швейцарское радио: англичане взяли Тобрук. Междоусобная война в Румынии.
25.1.41. Суббота.
Солнечный и уже теплый день. Вчера послал av.-recom. Цетлиным в Америку. Нынче – открытку Тане Муравьевой. Сходил опустить ее после завтрака в ящик возле женской обители (под Helios'ом). Сидел на подъеме к «Chaumière». Припекало. Тишина и грусть на душе.
При взятии Тобрука захвачено около 20 000 пленных. Англичане идут дальше к западу. <…>
Нападения на Англию притихли. «Затишье перед бурей»?
Хитлер, верно, уже понимает, что влез в опасную историю. Муссолини усрался – чем бы там дело ни кончилось. Возможно, что и Абиссинию потеряют.
9 января были на именинах у Самойлова. Прекрасный день. «Альпийский» вечер, когда не дали автоб<уса>.
Вечер 11 января: выделились белые дома внизу, в окрестности, потемнела зелень каменного дуба у ворот, желтая луна на бесцветно-синем небе; ночью: луна очень высоко, небо пустое, огромное, на юго-востоке лучисто играет чистый голубой бриллиант Сириуса.
26.1.41. Воскресенье.
Солнечный и теплый день. Ездил в Cannes на концерт Барсукова (с оркестром). Моцарт, Метнер. Потом пили чай в английской кофейне. <…>
28.1.41.
Дождь, сыро, холодно. Вера чем свет уехала за яйцами. Был о. Николай, святил дом. Зуров подпевал при службе.
29.1.41.
Последние деньги утекают. <…>
В Норвегии голод. В Финляндии голод, во Франции голод. Вся Европа ввержена в смертоносные битвы, голод, рабство, муки.
30.1.41.
Холод, дождь, туман. 889 франков из Швеции – там читали что-то мое для радио.
31.1.41. Пятница.
Всю ночь проливной дождь и буря. И днем дождь. Ходили в город, истратили на покупки, – на всяческую дрянь, – больше 100 франков.
Чрезвычайно бодрое английское радио вечером.
1.2.41.
Непременно изменить жизнь, – не пить на ночь, гулять днем и перед сном – видел нынче в 2 часа, когда пошли с Бахрахом в город, тонкий серп нового месяца, будут, значит, светлые ночи и может быть теплее, а то все был мрак и холод.
С утра было сумрачно, к десяти разгулялось – солнце и тепло. Груды кремовых курчавых облаков (снизу серых), навалившихся на собачью гору над М.-Карло.
И в Африке и в Греции продвижение англичан и греков.
Гитлер в своей речи 30 января признал «неуспехи» итальянцев. Но это не важно, – все равно, сказал он, «en 1941 l'histoire connaîtra un ordre nouveau – il n'y aura plus de privillèges, plus de tyrannie… le monde aura le dernier mot» [43]43
в 1941 история обрела новый порядок– никаких преимуществ, никакой тирании – это последнее слово миру (фр.).
[Закрыть].
6 4. вечера. Полчаса тому назад над М.-К., над горами, было нечто гигантское, состоящее из белых клубов, по клубам озаренное красным. Что там, в северной Италии? Сейчас завешивал окна – высоко, высоко мутный серп месяца – и «синие тучи весны на западе будут видны» (Андреевский) – синие тучи на закате. Да, это уже весна. И сердце вдруг сжалось, – молодо, нежно и грустно, – вспомнилось почему-то время моей любви, несчастной, обманутой – и все-таки в ту поруправильной: все-таки в ту пору было в ней,тогдашней, удивительная прелесть, очарование, трогательность, чистота, горячность… Впрочем, все это очень плохо говорю.
