Текст книги "Итоги № 6 (2012)"

Без обид / Спорт / Exclusive

Минувшая неделя прошла в российском спорте под знаком лыжных гонок. Сразу два этапа престижного розыгрыша Кубка мира состоялись в России: в четверг в Москве разыграли медали в спринте, а в выходные в Рыбинске – в мужской и женской дистанционных гонках. В этих соревнованиях в свое время блистала и нынешний президент Федерации лыжных гонок России Елена Вяльбе, свидетельством чему являются пять ее побед в общем зачете Кубка мира. А еще в ее активе – 3 золотые олимпийские медали и 14 (!) побед на мировых чемпионатах. Это достижение никто не сумел превзойти до сих пор.

Уйдя из спорта, Вяльбе ничуть не изменилась. Она все так же пряма и бескомпромиссна, все так же режет правду-матку, не щадя ни друзей, ни врагов. В общем, торит лыжню, как и раньше.

– Елена, существует мнение, что детям состоятельных родителей очень тяжело пробиться в лыжном спорте. Дескать, чемпионами здесь становятся выходцы из небогатых семей, родившиеся вдалеке от больших городов. Согласны?

– В этом есть доля истины. Лыжи – очень тяжелый вид спорта. Чтобы заниматься ими, нужно быть привычным к физической работе. Понятно, что деревенским ребятам переносить такую нагрузку проще, чем выходцам из городских семей. Не случайно коренных москвичей и петербуржцев в сборной можно пересчитать по пальцам, в основном там представлены регионы – Сибирь, Алтай, Кузбасс… Я сама приехала в Подмосковье из Магадана, так что знаю об этом не понаслышке.

– Говорят, ваше детство было не очень-то детским?

– Мы жили с мамой вдвоем и всю черную работу делили пополам. У нас был деревянный дом – туалет на улице, водопроводная колонка у черта на куличках, печка. Если зимой вовремя ее не растопить, шариковая ручка замерзала и переставала писать. В мои детские обязанности входило очень многое: пилила дрова, таскала ведра с водой, снег чистила. Старые тренеры, кстати, говорят, что колка дров является лучшим способом подготовки лыжников – прекрасно укрепляет спину и развивает руки. У меня руки как раз довольно слабые были. Но успешно колоть дрова мне это не мешало. Да я и сейчас с этим делом нормально справляюсь (смеется).

– Ваш родной Магадан известен прежде всего как место не столь отдаленное...

– В свое время Сталин сослал туда чуть ли не полстраны – цвет нации, интеллигентнейших людей. У нас в городе каждый второй или сидел сам, или имел заключенного в семье. Все друг друга знали: когда садились в автобус, здоровались. И у меня есть родственники, сидевшие в тюрьме. Мой дедушка был репрессирован. Или, к примеру, есть у меня близкий знакомый, с которым мы очень тесно общаемся. Он отбывал срок за убийство, оттрубил от звонка до звонка. Хотя я не считаю его наказание заслуженным: он отомстил насильнику своего ребенка. Более того, таких, как он, по уровню воспитанности и интеллекта в нашей стране надо еще поискать. В тюрьме ведь разные люди сидят: я бывала там неоднократно, знаю.

– В смысле?

– В самом прямом – как посетитель, конечно. Года два назад перед Новым годом у меня возникла проблема с зубами, слетела коронка. Надо было поставить временную, а все уже закрылось, поликлиника работала только в тюрьме. Договорилась, меня встретили, проводили. Удивила абсолютная чистота вокруг. Правда, оборудование в стоматологическом кабинете было старенькое. А до этого я несколько раз выступала в тюрьме перед заключенными. В доме, где нам с мамой дали квартиру, этажом выше жил начальник тюрьмы, он и приглашал. Хорошо помню те встречи, особенно реакцию слушателей. Естественно, им рассказывали, что за человек придет в гости. Но людей в зале интересовали не меркантильные вопросы, которые часто слышишь в обычной жизни. Спрашивали о бытовых, житейских вещах – как живется на сборах, как складываются отношения с коллегами из мужской команды. Производил впечатление на слушателей рассказ про нашего знаменитого лыжника Алексея Прокуророва, который в свое время поразил меня хозяйской жилкой. Он так увлекательно рассказывал о посадке картошки, что слушать об этом можно было часами. Леша – удивительный человек, по-крестьянски обстоятельный и домовитый. Бог не дал ему особого таланта, всех успехов он добился через труд. Прокуроров был пахарь большой – как в спорте, так и в жизни. В этом смысле я знаю еще только одного такого же человека – финского лыжника Юху Мието. Может, помните – такой здоровый, бородатый? Он часто занимал вторые места, проигрывая победителю десятые или даже сотые доли секунды. Но для меня – девчонки – он был кумиром. Всегда хотела познакомиться с ним.

– Удалось?

– Мы встретились на чемпионате мира-1989 в Лахти. Я тогда дебютировала в сборной, а Мието награждал призеров соревнований. К выигрышу золотой медали добавилось еще счастье знакомства с ним. После окончания карьеры Юха стал лесником. Такой, знаете, типаж, нравящийся многим женщинам, – большой, сильный, немногословный. Финны пытались сделать из него телекомментатора, но не получилось. Он не смог переломить себя, свою природу и вернулся в лес.

– То ли дело вы! В свое время окончили Академию народного хозяйства имени Плеханова. Советское образование помогает на «ударных стройках капитализма»?

– Ну что вы!.. Это сейчас на менеджера можно выучиться. Я же получала образование в советские времена, когда в вузах преподавали огромное количество совершенно бесполезных предметов – марксизм-ленинизм, политэкономию… Да у меня и с обычной математикой, необходимой любому экономисту, были проблемы (смеется). Вообще же очень многое зависело от преподавателей. Одни встречали равнодушным: «А, приехала? Ну как там, за рубежами?» – и без лишних разговоров ставили зачет. Другие требовали отвечать по своему предмету – так было и в институте, и до этого, в школе. Скажем, наша учительница немецкого считала, что главнее ее предмета ничего нет. Заставляла зубрить и как в воду глядела: язык мне очень пригодился. До сих пор, когда встречаю ее в Магадане, подхожу и благодарю за науку. Или учительница географии, царствие ей небесное. После каждой поездки ей надо было не только рассказать учебный материал, но и показать на карте, где была, что видела. Только тогда она могла поставить оценку.

– Но богатейшее спортивное прошлое наверняка помогает вам на нынешней должности.

– Конечно, мне легче определить у ребят проблемы с техникой или функциональной готовностью. Потом встречаюсь с тренерами сборной, обсуждаю с ними тонкие моменты, спорю. Но в этом смысле спортивный опыт, как ни парадоксально, идет не на пользу, а во вред. Президент федерации – прежде всего административная функция. Человек в этой должности обязан заниматься организационными вопросами. За подготовку команды отвечает главный тренер.

– А если он использует аргументы, противоречащие вашему мнению?

– Я привожу свою точку зрения, но не настаиваю на ней. Одергиваю себя, наступаю на горло – ведь в этом вопросе он главный. Но если тренер ошибется, я ему обязательно напомню о нашем разговоре. И спрошу с него. Хотя потом всегда скажу: мы ошиблись. Ведь сотрудники федерации – одна команда и ответственность должны нести вместе.

– Всегда и во всем? Например, вы известны своим крайне негативным отношением к допингу. Даже как-то предложили отрубать провинившимся руку.

– Естественно, сказано это было не всерьез. Имелось в виду, что употребление допинга – та же кража, за которую раньше в некоторых странах отсекали руку. На этой позиции я стою по-прежнему: борьба за медали должна вестись честно. Самое же страшное, что допинг в России уже пустил свои корни на детском уровне. 12—13-летние спортсмены вовсю принимают запрещенные препараты. И это не только в лыжах, то же самое касается и других видов спорта. Связана такая ситуация с тем, что детские тренеры в нашей стране получают очень маленькую зарплату. Чтобы пропихнуть ребенка в сборную и получить на пару тысяч рублей больше, они и накачивают его неизвестно чем. Что дальше будет с ним, таких наставников не интересует. А что будет, понятно: к 18—20 годам как спортсмен он кончится, да и как личность – тоже.

– Не преувеличиваете?

– Ничуть. Помню, в 2004 году меня пригласили на лыжные соревнования юношеской Спартакиады в Златоуст. Зашла я там, извините, в туалет и остолбенела: все урны забиты использованными шприцами. С ужасом рассказала об этом главному судье соревнований, тот только усмехнулся: «Ты что, это уже давно». Сейчас я с благодарностью вспоминаю своего наставника Виктора Ткаченко, который тренировал меня дома и довел до уровня сборной. Он не уставал повторять: самый лучший допинг – это морковка. Да и мне медали, выигранные таким способом, были не нужны.

– Неужели за всю карьеру никто не предлагал: «Лена, давай уколемся»?

– Лично мне – нет. Видимо, считали это бесполезным.

– Вы знаете кого-то из коллег по сборной, кто мог применять допинг?

– Я не устраивала расследований, да мне это и неинтересно. Конечно, проведя на тренировках с девочками полжизни, могу предположить, кто мог, а кто – нет. Называть фамилии не стану, тем более дело прошлое. Скажу одно: Бог не фраер… Вряд ли людям, выигравшим на своем веку огромное количество медалей, было приятно уйти из спорта с клеймом попавшегося на допинге.

– Несмотря на свою принципиальность, вы достаточно снисходительно отнеслись к олимпийскому чемпиону Евгению Дементьеву, пойманному на употреблении запрещенных препаратов и решившему вернуться в спорт. Пожалели или не считаете его виноватым?

– Не буду скрывать, мы с Женей были большими друзьями да и сейчас, надеюсь, остаемся таковыми. Не хочу снимать с него ответственность, Дементьев, безусловно, виноват. Но главным виновником в этой ситуации для меня остается тогдашний тренер Евгения и всей сборной Юрий Бородавко. После «золота» и «серебра», выигранных на Играх-2006 в Турине, у Дементьева пошел спад. Он не смог это перенести, сломался психологически. Я словно предчувствовала беду. За год до случившегося мы общались с Женей, он признался, что хочет уйти из спорта. Я ответила: «Нужно просто перетерпеть. Только не совершай ошибок: даже если пристегнут к батарее, не соглашайся ни на что». Когда поступила информация о допинге, у меня все в душе упало. Нет, я Женю не жалею… Чего спортсмена жалеть, ему же никто не впихивал этот препарат насильно.

– Вы не пытались потом, когда уже все случилось, поговорить с Дементьевым по душам? Просто понять, как все было, зачем?

– Не думаю, чтобы он мне открылся. К тому же Женя очень сильно переживал. В отличие от некоторых у него есть совесть и стыд. Помню, вскоре после его дисквалификации олимпийский чемпион по плаванию Александр Попов в числе других знаменитостей пригласил нас на свой турнир в Екатеринбурге. Дементьев приехал на день позже остальных и очень нервничал: «Сейчас все начнут показывать на меня пальцем». «Жень, вот как раз из этих людей тыкать в тебя не будет никто», – успокаивала я его. Сегодня меня многие спрашивают, почему бы сразу не вернуть Дементьева в сборную. Мол, он все осознал да и лыжник стоящий. Но, извините, ребята – спорт есть спорт. Право быть в сборной надо заслужить. Если Женя пробьется в команду, я буду рада его видеть. Нет – значит нет.

– Для вас есть разница между Бородавко, которому сейчас были предъявлены претензии, и Анатолием Чепаловым, также уличенным в использовании допинга при подготовке спортсменов?

– Я так понимаю, что Чепалов использовал запрещенные препараты более системно. И потом мне странно, когда отец и тренер олимпийской чемпионки (Юлии Чепаловой. – «Итоги») говорит: раз прибавки в результатах нет, какой же это допинг?! Мало того, что он признает сам факт употребления, так еще и не считает это незаконным. Странная логика…

– На чемпионате мира-97 в норвежском Тронхейме, после того как Любовь Егорову поймали на допинге, вы выступили с публичными извинениями перед болельщиками прямо перед началом гонки. Это было спонтанное решение?

– Это был результат долгой ночной думы. Егорова испортила настроение болельщикам, которые приехали на лыжный праздник, и бросила тень на всю команду. Надо было как-то извиниться, объяснить людям произошедшее. Страсти тогда кипели: врач сборной, например, просто боялся появляться на улице. «Меня же помидорами закидают!» – твердил он, хотя к таблеткам Любы не имел никакого отношения. Утром я предупредила старшего тренера женской сборной Александра Грушина и представителя нашей федерации Георгия Мнацаканова, что хочу выступить. Они уже поставили в известность об этом директора соревнований.

– Правда ли, что большая часть женской сборной восприняла ваш поступок в штыки?

– Вряд ли. Во всяком случае никаких проявлений недовольства с их стороны я не помню. А вот Любу от меня спрятали. Во время чемпионата мы жили на корабле, так ее до отъезда в каюте заперли. И правильно сделали: я бы ее на месте разорвала.

– Егорова после той речи была еще долго на вас обижена.

– Это ее проблемы. Сейчас при встрече мы здороваемся, но и только. Правда, встречаемся нечасто – раз в три года, а то и еще реже.

– В той сборной практически все лыжницы были звездами – вы, Егорова, Лазутина, Нагейкина, Гаврылюк… Высочайший уровень амбиций влиял на атмосферу внутри коллектива?

– Не стану утверждать, что все было гладко. Когда ты лидер и стремишься только к победе, соприкасаться с другим таким же лидером непросто. Находиться же рядом с ним практически весь год – тяжело втройне. Но даже при этом я совершенно нормально общалась и с Гаврылюк, и с Егоровой – пока не случилось той истории с бромантаном. Со Светой Нагейкиной на всех сборах и вовсе жила в одной комнате. А вот Лазутина после моих золотых медалей в Тронхейме перестала со мной общаться.

– Почему?

– Ревновала, наверное. Кому будет приятно, если одна из твоих основных соперниц вдруг выиграет все «золото» соревнований?! Мы не ругались, не скандалили. Просто в один прекрасный день она вдруг начала смотреть сквозь меня.

– Как же вы вместе выступали в эстафете?

– Вот как раз на эстафету наши отношения никакого влияния не оказывали. Уровень профессионализма в той команде был такой, что во время соревнований все личные противоречия отходили на второй план. Больше того, когда определялся состав олимпийской эстафеты в Нагано, Лазутина и Ольга Данилова заявили, что будут выступать только со мной и Ниной Гаврылюк. Потому что доверяли нам, а не Чепаловой с Нагейкиной, которые должны были изначально стартовать в эстафетной гонке. Знали, что мы выложимся, пробежим через не могу. По-моему, мы не подвели: команда в той гонке стала первой...

– Контакт с Лазутиной с тех пор так и не наладили?

– Сейчас мы в прекрасных отношениях. Это единственный человек из мира спорта, с кем я по-настоящему дружна. Да и она тоже. Лыжная карьера осталась позади, делить нам теперь больше нечего.

– Наша женская команда очень долго задавала тон в мировых лыжах, а потом откатилась даже не на вторые, а на третьи позиции. Что произошло?

– Главная причина – отсутствие сильного тренера и ярко выраженного лидера. В мое время конкурентная борьба велась на каждой тренировке. Сначала нужно было не проиграть Лазутиной и Егоровой, потом пришла Данилова, стало важно не уступить еще и ей. С появлением более молодой Завьяловой конкуренция гонок совершила новую петлю... Когда все лидеры ушли, молодым стало не за кем тянуться. Такие провалы случаются во всех сборных, через это в середине 90-х прошли и шведы, и финны, и норвежцы. Посмотрите, в мужском спринте у нас та же ситуация, но с обратным знаком. Скажем, смог Юрий Каминский воспитать Никиту Крюкова и Александра Панжинского. Они соперничали между собой, росли и дотянулись до «золота» и «серебра» ванкуверской Олимпиады-2010. Но самое главное – подтащили за собой остальных. Когда есть конкуренция, прогрессировать легче. Вот у нас и появились Петухов, Гафаров, другие ребята.

– Вы говорите, что за вашим поколением никого не оказалось. А как же Юля Чепалова?

– В том-то и дело, что Чепалова тренировалась под руководством папы, отдельно от сборной. Уговорить их присоединиться к команде было невозможно. Точно так же самостоятельно готовились полька Юстина Ковальчик и чешка Катка Нойманнова. Потому и сильных команд в этих странах нет. А вот две великие итальянки, Бельмондо и Ди Чента, ненавидевшие друг друга, тренировались вместе. Упражнения делали разные, между собой не общались, но на сборы ездили вместе с командой. Потому в Италии следом и появились Паруцци, другие девочки.

– Вы не раз заявляли, что российским лыжам не хватает сильных тренеров. Эти слова вызвали неоднозначную реакцию, многие почувствовали себя задетыми. Свои претензии впрямую кто-то высказывал?

– Подходили люди, разводили руками: мол, как же так, в такой огромной стране и специалистов не найти?! Но это правда, и не надо никому обижаться. Я не могу сказать, что у моих дверей стоял отряд из желающих возглавить женскую команду. Не было претендентов и на пост главного тренера сборной, по своему авторитету и уровню заслуг превосходящих Юрия Каминского. Такие люди в принципе есть, но им уже под восемьдесят лет, и они дома сидят. Я и рада бы их пригласить, да они не пойдут.

– Вас многое связывает с Эстонией, вот и фамилия ваша из тех краев. Судя по тому, что к работе с российской сборной привлекается все больше представителей этой страны, вести переговоры с ними вам совсем нетрудно...

– Знание местного менталитета мне, конечно, помогает. Это только кажется, что эстонцы долго думают, на самом деле они просто медленно говорят (смеется). А если серьезно, специалисты из Эстонии могут оказать нашим лыжникам огромную помощь. С одной стороны, многие из них прошли еще советскую школу спорта и к тому же хорошо говорят по-русски, с другой – их отличает западный профессионализм. Ко всему прочему Мати Алавер, которого я хотела видеть на посту главного тренера сборной, пользуется огромным авторитетом в лыжном мире. Жаль, что он не смог принять приглашение.

– Раньше вы не очень охотно говорили о своем бывшем муже, эстонском лыжнике Урмасе Вяльбе, а сейчас взяли его в сборную руководителем бригады сервисменов. Получается, время стерло грани и в этом случае?

– Дело не в гранях. Эстонские смазчики хорошо готовят лыжи, с их помощью мы укрепили нашу сервис-группу. А что касается отношений с Урмасом… Мы всегда общались нормально, за что я ему очень благодарна. Ведь это я ушла из семьи, а муж нашел в себе силы сохранить цивилизованные отношения. У нас общий сын Франц – это самое важное в нашей жизни, а недавно родилась и общая внученька Ангелина.

– Родственные узы дают вам доступ к секретам правильной смазки лыж?

– Ни один нормальный смазчик не откроет своих профессиональных секретов – ни бывшей жене, ни нынешней. Да мне, если честно, абсолютно все равно, чем они там мажут. Пусть хоть губной помадой… Мне важно другое – то, что в нужный момент лыжи у наших ребят покатят лучше, чем у конкурентов. А вот в этом я уверена.

– И все же вы меня немного удивляете. 99 процентов российских женщин бывшего мужа, несмотря на всю теплоту в отношениях, к себе на работу никогда бы не взяли.

– Я бы пригласила Урмаса, даже если бы у нас были плохие отношения. У меня есть цель: мои подопечные должны выиграть на сочинских Играх золотые медали. И ради этого я многим могу пожертвовать.

Владимир Рауш

На линии огня / Парадокс

Дошедшие до нас из прошлого упоминания о весьма странных случаях самовозгорания людей считались едва ли не легендами, однако недавняя история в Ирландии, когда без видимых причин дотла сгорел 76-летний пенсионер Майкл Фогерти, стала своего рода прецедентом. Он выгорел буквально изнутри – да так, что от органов почти ничего не осталось. Свидетелей происшествия не было – мистер Фогерти проживал один. Расследование показало, что в роковую ночь никто не входил в его дом и не выходил из него. Многочисленные проверки и экспертизы заняли почти год, после чего городской коронер Сирен МакЛоглин вынес вердикт о причине смерти – спонтанное самовозгорание без участия внешних источников. Ученые были озадачены и приступили к поискам объяснения загадочного явления.

Был случай...

Исторические и литературные источники изобилуют описаниями пирокинеза – именно этим термином в парапсихологии обозначают мифическую способность вызывать огонь или значительное повышение температуры на расстоянии силой мысли. Этим же термином называют и самовозгорания. Еще в 1763 году Джон Дупонт опубликовал обзор случаев человеческого самовозгорания с незапамятных времен. В книге, в частности, рассказывалось о некоем Николя Милле, который был оправдан в деле по обвинению в убийстве своей жены: суд убедился, что она погибла в результате спонтанного самовозгорания. Супруга Милле, сильно пьющая парижанка, была обнаружена у себя дома, когда от нее остались только кучка пепла, череп и кости пальцев. Есть мнение, что Чарльз Диккенс в романе «Холодный дом» описал реальный случай самовозгорания пьяницы Крукса, а Эмиль Золя в романе «Доктор Паскаль» поведал невыдуманную историю подобной смерти старика Маккара, страдавшего алкоголизмом. Помещица Коробочка в гоголевских «Мертвых душах» упоминает о том, что у нее заживо сгорел крепостной кузнец: «...Внутри у него как-то загорелось, чересчур выпил, только синий огонек пошел от него, весь истлел, истлел и почернел, как уголь». Похожие описания есть у Жюля Верна, когда сгорает перебравший алкоголя вождь африканского племени, а в повести Германа Мелвилла «Редберн» подобным образом погибает пожилой моряк.

В 1870 году судебные медики из Абердинского университета опубликовали обширную статью «О самовозгорании», собрав мнения 54 ученых, которые когда-либо писали о человеческом пирокинезе. Известный химик Юстус Либих утверждал, что самовозгорание невозможно и все задокументированные случаи являются мистификацией. Врач Гийом Дюпюитрен считал, что такое все же реально, однако в каждом из описанных случаев имеется какой-то внешний, пусть и неявный, источник возгорания.

Масла в огонь подлил известный судебный следователь из Лондона, доктор медицины Кэвин Терстон, который в 1961 году опубликовал в «Медицинском юридическом журнале» статью о том, что «есть целый ряд абсолютно достоверных свидетельств сгорания человека без участия в этом процессе каких-либо горючих веществ. При этом, как правило, не наносится никакого ущерба находящимся поблизости легковоспламеняющимся материалам».

Что же это за феномен? Какие более или менее убедительные гипотезы, объясняющие случаи самовозгорания, имеются на сегодняшний день?

Как свеча

Ученые честно признаются, что пока лишь строят догадки. Но прежде всего любопытна, пожалуй, так называемая гипотеза человеческой свечи. Известно, что с химической точки зрения тело человека обладает немалой энергией, хранимой в форме жировых отложений, однако при обычных обстоятельствах самовозгореться оно не может из-за высокого содержания воды (около 70 процентов). А вот если пропитать тело легковоспламеняющимся составом, спиртом например – дело другое. Скажем, если человек не обладает чистоплотностью и его одежда насквозь пропиталась выделениями потовых и сальных желез, то именно она может выступить в качестве фитиля свечи. Искры пламени может быть достаточно, чтобы человек начал медленно тлеть. Именно поэтому наибольший шанс сгореть заживо, согласно этой гипотезе, у людей, страдающих излишним весом. В 1965 году профессор Дэвид Ги провел эксперимент, симулирующий эффект «человеческой свечи». Он взял небольшую порцию человеческого жира и обернул ее в тряпку для имитации одежды. Затем подвесил эту «свечу» над горелкой. Ему пришлось держать горелку более минуты, прежде чем жир начал тлеть. Для того чтобы сверток сгорел полностью, потребовалось около часа. Но ведь в случаях пирокинеза люди сгорали в считаные минуты. Гипотеза не объясняет также, почему большинство жертв самовозгорания были субтильными, далеко не все находились в состоянии алкогольного опьянения, многие даже не курили, а источников возгорания вблизи них обнаружено не было.

Чтобы снять эти противоречия, была предложена гипотеза возгорания от статического электричества, основанная на том, что при определенных условиях человеческое тело способно накопить такой электростатический заряд, что при его разряде может загореться одежда. Известно, что статический разряд, накоплению которого особенно способствует холодная сухая погода, может воспламенить бензин на автозаправочных станциях, и по статистике именно он – разряд – является причиной большинства взрывов. Идею о том, что мощный электростатический разряд может вызывать самовозгорание человека, впервые высказал профессор Бруклинского политехнического института Робин Бич. Однако даже он считал, что разряд вряд ли может оказаться настолько сильным, чтобы тело воспламенилось и сгорело целиком, а уж тем более изнутри.

Французский ученый Пьер Масьяс, доктор физики в университете Лувра, утверждает, что во всех случаях пирокинеза температура горения достигает трех тысяч градусов, в то время как для того, чтобы дотла сгорела, например, бронированная машина, достаточно 700. При пирокинезе выделяется энергия, сопоставимая с работой крупной электростанции. Откуда же она берется? На сей счет была выдвинута гипотеза о провоцирующей пирокинез шаровой молнии, энергия которой так велика, что спалить тело человека для нее раз плюнуть. Однако данный феномен сам по себе так загадочен, что исчерпывающим это объяснение никак не назовешь.

На клеточном уровне

Тогда, может быть, причина в самом человеке? Английский исследователь Джон Хаймер проанализировал ряд случаев самовозгорания и пришел к выводу, что его жертвами чаще всего становятся люди одинокие, находящиеся в особом психическом состоянии, которое способно провоцировать разрушения, как в случаях полтергейста. Российский исследователь доктор физико-математических наук Геннадий Шипов соглашается с британским коллегой в том, что пирокинез – это частное проявление полтергейста, когда находящийся в измененном состоянии сознания человеческий мозг становится физическим референтом спонтанных колебаний квантового вакуума. По Хаймеру, биохимия процесса такова: психосоматическое расстройство у людей, страдающих, к примеру, депрессией, может привести к высвобождению водорода и кислорода из человеческого тела и началу цепной реакции микровзрывов в митохондриях. Согласен с версией самовозгорания на клеточном уровне и другой исследователь – председатель организации ParaScience International Ларри Арнольд. В своей книге Ablaze! («Горение!») он высказал мнение о том, что причиной самовозгорания может быть пока еще неизвестная субатомная частица – пиротон, испускаемая космическими лучами. Обычно эта частица, подобно нейтрино, свободно проходит сквозь человеческое тело, не принося никакого вреда, но иногда может задеть ядро клетки и привести к цепной реакции, способной полностью уничтожить организм. Прямо скажем, эта гипотеза не встретила поддержки. «Доказательств существования такой частицы нет, а изобретать ее только для того, чтобы объяснить человеческое самовозгорание – дурацкая затея», – написали критики Арнольда. Но нашлись и те, кто развил его идею. Английский химик Джон Ронвальд из Бостонского университета объявил, что виной всему может быть особая бактерия, «поедающая» сахар, который содержится в человеческом организме, и вырабатывающая летучие горючие вещества. Например, спирт. Тогда пирокинез – это сгорание «проспиртованного» организма от незаметной, случайной искры. А это значит, что подхватить «заразу» самовозгорания, как и любую другую бактериальную инфекцию, может каждый из нас. Успокаивает лишь то, что бактерия эта пока не обнаружена, она существует лишь в виде компьютерной модели.

Тайное пирополе

Сегодня среди исследователей феномена пирокинеза набирает популярность совсем новая, оригинальная гипотеза. Согласно ей, помимо всем известных видов полей – электрического, магнитного, гравитационного и, наконец, биополя, о существовании которого не говорит только ленивый, есть еще и пирополе, обладающее способностью нагревать белковую материю. Но не любую, а лишь материю с мощным биополем, то есть человеческое – и ничье иное – тело. Именно этим, мол, и объясняется то, что «дьявольский огонь» не трогает братьев наших меньших, а неживую материю и подавно. Эта версия имеет право на жизнь хотя бы потому, что суточные колебания температуры нашего тела как раз и могут быть результатом изменений пирополя относительно среднего показателя, а жар при болезни или нервном стрессе, так называемый термоневроз, – это прямое следствие взаимодействия пирополя с нашим ослабленным биополем. У большинства людей температура тела при болезни поднимается до 39, ну до 40 градусов, а дальше идут уже критические отметки. А у некоторых индивидуумов по какой-то, пока неразгаданной причине температура внутреннего пирополя повышается до сотен градусов.

Кстати, сегодня находятся исследователи, убежденные, что случаев горения становится все больше и это якобы признак приближающегося конца света. Точной статистики нет, а потому будем утешать себя лишь тем, что вероятность самовозгорания у каждого из нас, по оценкам исследователей феномена, составляет менее одной тысячной доли процента, что намного меньше, чем, например, риск прямого попадания молнии.

Наталия Лескова