Текст книги "Итоги № 6 (2012)"

Вы жертвою пали / Политика и экономика / В России

Согласно официальной статистике правоохранительного ведомства, каждый седьмой гражданин нашей страны или его близкие становились жертвами уголовных преступлений. При этом огромное количество потерпевших не могут чувствовать себя в полной безопасности даже после того, как преступники найдены, арестованы и осуждены. В ближайшее время на рассмотрение в Думу будет передан разработанный правозащитниками и юристами проект федерального закона «О потерпевших от преступлений». О том, что может поменяться в плане защиты интересов граждан от криминала, «Итогам» рассказала один из авторов нового закона член Общественной палаты РФ Ольга Костина.

– Ольга Николаевна, почему вы решили обратить внимание на эту проблему? Неужели наши люди никак не защищены?

– В отличие от Европы и США у нас нет законов, которые оберегали бы и защищали жертву преступления. Есть, конечно, формальный статус потерпевших, он даже прописан в УПК, существует и статья 52 Конституции, содержащая тезис о том, что государство предоставляет жертве право на доступ к правосудию и компенсацию причиненного вреда. Но на самом же деле реальной помощи со стороны государства – ни правовой, ни социальной, ни какой-либо другой – мы пока не ощущаем. С начала модернизации правоохранительной системы, стартовавшей четыре года назад, в местах лишения свободы находилось около 900 тысяч человек. В настоящее время регистрируется где-то до 3 миллионов преступлений в год, и, по данным Генпрокуратуры, это ничтожная цифра в сравнении с реальной. Ежегодно обращаются в следственные органы и органы полиции порядка 22 миллионов человек. В целом, если откинуть ложные сообщения, ежегодная цифра преступности в России колеблется от 11 до 15 миллионов совершенных преступлений. При этом количество граждан, пострадавших от тяжких преступлений, – от 2 до 3 миллионов человек в год. И я задаюсь вопросом: если на сегодняшний день у нас в местах лишения свободы находятся где-то 700 тысяч человек, а количество зарегистрированных тяжких преступлений сохраняется на уровне миллиона, то где еще 300 тысяч преступников? И каково их жертвам?

– Ваши предложения?

– Когда мы изучали зарубежные законы по этой тематике, а они написаны очень внятно и жестко, обратили внимание на две принципиальные причины, объясняющие, почему в Европе и США уделяют такое серьезное внимание потерпевшему. Во-первых, именно с заявления жертвы начинаются преследование преступника и пресечение преступления, то есть жертва или свидетель – это главный двигатель уголовного правосудия. Поэтому принципиально важно, чтобы сам человек заявлял о том, что он стал пострадавшим или он знает о том, что кто-то другой пострадал. Соответственно в обмен на сотрудничество гражданин получает от своего государства компенсацию, безопасность, уверенность в том, что он может быть защищен. Государство поможет ему восстановить здоровье, силы, нервы. Когда жертва не защищена, она часто просто боится идти в полицию или суд, ведь случаи давления со стороны преступников на потерпевшего не единичны.

Во-вторых, это право на информацию: жертва имеет право знать все, что происходит во время следствия, и то, что происходит с осужденным преступником в дальнейшем. То есть даже решение о возможном выходе осужденного при условно-досрочном освобождении должно быть согласовано с жертвой. Эти принципы мы взяли за основу нашего закона. И есть еще один очень важный момент – компенсация жертвам преступлений. Для этого мы предлагаем создать Национальный компенсационный фонд, из которого будут выплачиваться средства.

– Но разве сейчас нет практики компенсаций жертве за счет преступника?

– Есть, но существующие законы не позволяют взимать штрафы, потому что в местах лишения свободы в большинстве своем заключенные не работают или работают за копейки. И средства эти в первую очередь тратятся на их содержание и уплату налогов. Жертве не остается ничего. За рубежом, например, существуют внебюджетные, но государственные фонды, которые компенсируют расходы в тех случаях, когда преступника сразу найти невозможно либо преступнику нужно время, чтобы изыскать средства. В этом случае государство изымает средства из денег, нажитых преступным путем. Проводится конфискация имущества самых разных преступников – начиная от экономических и заканчивая насильниками. Так формируются фонды, которые идут на профилактику преступности и поддержку жертв преступлений.

– Не будут ли в таком случае нарушаться имущественные права преступников и их родственников?

– Конечно, нет. У большинства из них есть деньги, есть имущество, но отчуждать его насильно государство, естественно, не имеет права. Но мы убеждены, если бы родственники тех, чья вина уже доказана в суде, знали, что они заплатят компенсацию, и чем быстрее это сделают, тем больше шансов получить меньший срок и выйти на свободу, такая ситуация была бы более здоровой. А на сегодняшний день мы имеем то, что имеем. Вот, например, последний случай, который разбирался в Общественной палате. В прошлом году в одном из регионов неким асоциальным персонажем был жесточайшим образом избит ребенок, которому нет и четырех лет. Мы пока точно не знаем, что привело к такой вспышке насилия, но мальчик изуродован полностью – у него сломаны ребра, разорвана прямая кишка. И пока волонтеры, врачи борются за его жизнь, человек, который это сделал, преспокойно переписывает имущество на родственников. Это означает, что, как только дело дойдет до суда, у него не будет ничего. А мальчик, которому нужна длительная, возможно, пожизненная реабилитация, окажется предоставлен воле судьбы. Именно поэтому все, что касается причинения вреда здоровью, жизни, обязательно должно компенсироваться. В той же Европе, например, в таких случаях на имущество подозреваемого до суда накладывается арест. Делается это для того, чтобы он не мог его реализовать в случае, если вина будет доказана.

– Неужели вам кажется, что в современной России найдутся совестливые преступники, которые готовы будут компенсировать жертве ее страдания?

– Кто-то готов. Помню историю в Екатеринбурге, когда жертва и преступник стояли рядом в суде. Мужчина, работавший частным охранником на вокзале, пресекая преступление, выстрелил в пол из травматического оружия и попал женщине рикошетом в ногу. У нее оказалась раздроблена кость, предстояло делать серию операций. Мужчина, конечно, вылетел с работы, лишился лицензии, попал под суд, но за это время нашел другую работу и начал выплачивать по своей воле пострадавшей деньги. На суде они стояли рядом и просили любое наказание, кроме тюрьмы, потому что из мест заключения он не смог бы платить пострадавшей. Но, к сожалению, у нас жертв в этом случае не слышат – мужчина все равно получил свои пять лет и поехал за колючку. На что теперь будет лечиться женщина, непонятно.

– Как должна рассчитываться сумма компенсаций?

– Шкала стоимости рассчитывается из социальных государственных параметров. Например, после теракта в Домодедово власти Московской области распорядились, чтобы детям, оставшимся без попечения родителей, выплачивалась пенсия в 14 тысяч рублей вплоть до совершеннолетия. Пенсия, кстати, в таких случаях выплачивается в 20 странах Европы. Но только наше государство берет с потолка размер выплаты – мы не имеем расчетной шкалы, как во всем мире. Сколько стоит, условно говоря, жизнь, потеря кормильца? Сколько стоит лечение болезни? У нас выплачивают компенсации по критериям: «громкий теракт», «громкое преступление», «опасность социального скандала». Людям затыкают рот разными суммами денег, кому-то платят сто тысяч, кому-то – миллионы. Это значит, что есть люди одного сорта, а есть другого. Именно поэтому и необходимо создать Компенсационный фонд. Получателями средств фонда должны стать жертвы тяжкого преступления, получившие увечья, или родственники погибших, которые зачастую остаются на иждивении.

– Есть у вашей инициативы противники?

– Желающих сознаться в презрении к жертвам открыто пока нет. Но есть довольно странные позиции. Например, Минюст написал в отзыве, что тюрьма должна исправлять, а не содействовать компенсации вреда. Или Совет при президенте по развитию гражданского общества и правам человека во главе с Федотовым заявил, что для УДО и раскаяние не должно быть обязательным…

– Что конкретно вы понимаете под термином «соблюдение прав пострадавших»?

– Это юридическое сопровождение жертвы на всех стадиях процесса. В первую очередь речь идет о квалифицированной юридической помощи и информировании пострадавшего. Согласитесь, на сегодняшний день в России далеко не все имеют возможности получения такой помощи. К тому же потерпевшие не всегда имеют доступ к материалам дела в отличие от того же обвиняемого, например. А потом оказывается, что из дела пропали важные документы и вещдоки, преступник и следователь сговорились, а жертва приходит в суд и не понимает, что творится за ее спиной. Многие граждане, которые к нам обращаются, жалуются – они не в состоянии сориентироваться в суде.

Можно даже сказать, что против жертв преступлений в наших инстанциях сформировался целый фронт. Как-то один деятель из МВД мне доказывал, что согласно виктимологии – науке о жертвах преступления – жертва сама виновата в том, что с ней случилось. А вот в уголовных законах Германии, Великобритании содержатся четкие указания полиции о том, что они обязаны помогать жертве. В нашей стране ситуация не сдвинется с мертвой точки, пока не будет прописано в инструкции для полиции, что потерпевшему нужно помогать и что за отказ от оказания помощи последует наказание. Как правило, потерпевший в России – это раздавленный человек, растерянный, испуганный, и обращаться с ним можно как угодно, ни в одном законе не прописана ответственность за отказ в помощи жертве преступления. Пока же заучили только то, что подозреваемого нельзя бить, надо дать ему позвонить. Это можно считать самым крупным достижением последних лет.

– На каком этапе сейчас находится законопроект?

– Глава Следственного комитета Александр Бастрыкин уже ознакомил с ним премьер-министра Владимира Путина, и его резолюция на документах нам известна: поручено «проработать и доложить». На данный момент собраны замечания, в дальнейшем, возможно, мы внесем какие-то коррективы и будем обращаться в Госдуму, Совет Федерации с предложением о принятии закона. Кстати, в этих органах у нас уже есть большая, пока, правда, эмоциональная, поддержка, и я надеюсь, получится успешно продвигать закон. Конечно, скептики и противники говорят, что принятие этого закона приведет к перегрузке следственных органов – придется разъяснять каждой жертве ее права. Однако я часто общаюсь с сотрудниками прокуратуры и следственных органов, и, как мне кажется, в настоящее время они гораздо больше загружены бумажной работой, которая не приносит пользы никому.

Я была недавно на коллегии московского управления МВД, где выступал столичный прокурор и указал на то, что сохраняется уклонение от регистрации преступлений. Зачем? Все просто: это позволяет отмахиваться от назойливой жертвы, когда полицейские видят, что перспектив раскрытия нет или крайне мало. Однако и полицейские, и представители следственных и судебных органов говорят: если бы система встала с головы на ноги, тогда и сроки наказания были бы другие, и тюрьмы были бы заполнены теми, кого действительно стоит изолировать от общества.

Григорий Санин

Екатерина Маслова

Миллиардербург / Политика и экономика / Что почем

1711,8 млрд руб., или в пересчете на доллары около 50 миллиардов, составит в этом году бюджет Москвы. Среди бюджетов прочих мегаполисов он уступает только нью-йоркскому (65,9 миллиарда) и шанхайскому (54,1 миллиарда). Однако количество жителей в китайском мегаполисе – 23,02 миллиона человек, а в российской столице – 11,51 миллиона. А значит, на одного жителя Шанхая приходится, условно говоря, 2,35 тысячи долларов, а на москвича – 4,4 тысячи долларов. То есть москвичи все же вторые в мире (ньюйоркцы впереди – 8,05 тысячи на человека). И что это нам дает?

«При полном освоении запланированных средств, – говорит сотрудник Института экономики города Василий Голованов, – москвичи обязательно почувствуют на себе все масштабы этой цифры. В основном потому, что приоритетными направлениями в развитии города обозначены обновление транспортной системы, а также образование и здравоохранение». Предполагается, что в бюджете 2012 года доходная часть составит 1 триллион 458,8 миллиарда рублей. Львиную долю московской казне приносит налог на прибыль – это 540,3 миллиарда рублей, а также НДФЛ, который составляет 401,9 миллиарда рублей. При нынешних амбициях городского правительства эти деньги есть куда потратить. Еще в прошлом году мэр Собянин увеличил расходы на развитие городской инфраструктуры. На транспорт отпустили 74,4 миллиарда рублей, но тогда борьба с пробками только начиналась. В этом году на транспорт будет потрачено почти в 4,5 раза больше – 339,9 миллиарда рублей. В результате увеличения финансирования к 2014 году чиновники рассчитывают сократить время в пути, которое житель города тратит от дома до работы, на 15—20 процентов (сегодня это 42,5 минуты, а будет 35,4 минуты). Следующей по объему затрат статьей стала социалка – на нее собираются потратить 336,5 миллиарда рублей. Из этих денег планируется доплачивать неработающим пенсионерам, увеличив при этом количество граждан, получающих социальные услуги.

В целом по сравнению с предыдущими годами бюджет вырос на 20 процентов. В 2010 году он составлял 1 триллион 265 миллиардов. Специалисты уверены, что этот шаг нацелен на выпуск социального пара: на борьбу с главными московскими бедами – пробками и социальной незащищенностью теперь будут брошены все силы и средства, в том числе и федеральные.

Дмитрий Серков

Нашествие евросвиней / Политика и экономика / Что почем

96 млрд руб. – такой ежегодный объем субсидий, по подсчетам Минсельхоза, потребуется российскому сельскому хозяйству после того, как наша страна вступит в ВТО. Иначе родная мясо-молочная продукция станет большой редкостью, а рынок вновь завоюют «ножки Буша».

Больше всего боятся за свиноводов: из-за снижения госбарьеров доля импорта может вновь подойти к 50 процентам, а стоимость оптового килограмма упасть на 10 рублей (то есть более чем на 10 процентов). Некоторые отечественные производители уже вовсю кричат о скором наступлении прибалтийских и польских свинок, которые вытеснят наших.

Приблизительно такая же ситуация складывается и для производителей говядины и молока. По грубым прикидкам субсидии фермеров должны составить порядка 2,5 процента от годового производства сельхозпродукции в денежном выражении. Без этого национальных производителей ждут увеличение сроков окупаемости инвестпроектов и снижение рентабельности существующих предприятий, говорят в Минсельхозе.

Впрочем, по мнению председателя комиссии РСПП по агропромышленному комплексу Ивана Оболенцева, российский аграрный сектор уже давно живет по правилам ВТО, поэтому резкого спада в производстве сельхозпродуктов ждать не стоит. Выбивается все то же свиноводство, где России пришлось пойти на большие уступки относительно таможенных пошлин. «Есть другая засада – тяжелая долговая нагрузка отрасли, сопоставимая с годовой выручкой», – признается эксперт. По итогам первого полугодия 2011 года долги по кредитам превысили 1,5 триллиона рублей.

На самом деле дотации – дело обыденное и в той же Европе совсем не зазорное. А вот то, что главный враг нашего сельхоза кроется не в «ножках Буша», а в бухгалтерии предприятий, – действительно наша национальная особенность.

Константин Полтев

Открой свой фейс / Политика и экономика / Что почем

5—10 млрд долл.  – такой куш хотят сорвать акционеры социальной сети Facebook в ходе предстоящего публичного размещения акций. Cенсация, которую инвесторы с нетерпением ждали в течение нескольких лет, должна случиться со дня на день: компания уже подала заявку в американскую Комиссию по ценным бумагам и биржам. По самым грубым оценкам вся соцсеть может стоить около 100 миллиардов долларов, притом что компания зарабатывает себе на хлеб исключительно интернет-коммерцией. Ну как тут не вспомнить о пресловутом крахе доткомов в начале двухтысячных...

Впрочем, у Facebook есть одно несомненное преимущество: современный человек просто не мыслит своего существования без виртуальной жизни. К тому же в последнее время она стала не только средством коммуникации, но и инструментом политической борьбы – «коллективным пропагандистом, агитатором и организатором». Арабские революции, акция «Оккупируй Уолл-стрит», московские протестные митинги «За честные выборы» – все громкие массовые акции возникали сперва на страницах Facebook.

Как показывает финансовая отчетность, на всех этих трендах компания неплохо заработала. Ее выручка в прошлом году подскочила на 88 процентов, до 3,71 миллиарда долларов, а прибыль – на 65 процентов, до миллиарда. Среди драйверов роста аналитики видят дальнейшую монетизацию функций сети, поскольку пока что эта сфера приносит не более 15 процентов выручки. Все остальное приходится в основном на рекламу.

Если Facebook оценят в 100 миллиардов, то она будет стоить в 5 раз дороже интернет-старожила Yahoo (капитализация – 19,5 миллиарда долларов) и в 14 раз – профессиональной сети Linkedin (7,51 миллиарда). А вот до Google с его 190 миллиардами еще далеко. «Тем не менее Facebook все же может побить рекорды размещения, учитывая подогретый интерес к компании. К тому же владельца соцсети считают гением современности, про которого уже успели снять фильм. Соответственно, пиар новому размещению на фондовом рынке уже обеспечен», – уверена аналитик «ИК РУСС-ИНВЕСТ» Мария Шишкина.

Впрочем, как показывает практика, удачное IPO раскрученного бренда оборачивается для инвесторов большими потерями в первые же месяцы торгов: разместившиеся на бирже в прошлом году Groupon и Yandex сейчас стоят более чем на 20 процентов дешевле.

Константин Полтев

Пообносились / Политика и экономика / Что почем

12 млрд руб. будет потрачено в ближайшие три года на новую форму для российских полицейских. Как уверяют в МВД, полицейские будут переодеваться постепенно, по мере изнашивания старой формы. Чтобы переодеть одного стража порядка, понадобится около 30 тысяч рублей. Много это или мало? Для сравнения: на форму американского полисмена уходит порядка 1800 долларов в год. Наше обмундирование дешевле почти вдвое. Учитывая тот факт, что комплект летней формы, например, для участковых рассчитан на год, а зимней – на три, можно предположить, что разница увеличится до 2,5—3 раз за счет того, что удастся сэкономить на более дорогой теплой форме.

Это первая за 16 лет попытка изменить внешний облик сотрудников МВД. И ладно бы фасоны и цвета вышли из моды – за это время не менялись даже материалы и ткани. Форма полицейского им не чета – тут и шерсть для зимнего гардероба, и «легковентилируемые» ткани для летнего. Плюс дизайн от Игоря Чапурина, работавшего, как уверяют, совершенно бесплатно. «Мы постарались осовременить форму российских полицейских, – рассказал модельер «Итогам». – Один из самых актуальных трендов минувшего лета – сочетание цветов и яркие детали. Так, в женской форме появились платки, которые вносят свое обаяние, но не делают образ легкомысленным. Учли мы и тренд casual как олицетворение идеи о комфорте одежды». Последнее, в частности, выразилось в том, что в гардеробе полисменов появятся свитера и бейсболки.

На заявленную сумму удастся обеспечить формой около 370 тысяч сотрудников. Однако согласно президентскому указу к 1 января 2012 года предельная численность сотрудников МВД должна была после сокращения составить 1 106 472 человека. Отсюда вывод: либо стоит ожидать масштабного сокращения численности рядов МВД, либо почти две трети сотрудников органов увидят новую форму не раньше 2015 года.

Анастасия Резниченко

Продажное дело / Политика и экономика / Что почем

90 процентов – такой должна быть ставка налога с продаж в России, чтобы идея помощника президента Аркадия Дворковича заменить этим налогом НДС была реализована без ущерба для бюджета. Соответствующий подсчет провело Министерство финансов. По словам его главы Антона Силуанова, однопроцентный пункт НДС с точки зрения поступлений в бюджет равен 5 процентам налога с продаж. При такой ставке, как считают эксперты, цены на товары могут подскочить в два раза. Попробуем подсчитать и мы.

По данным Федеральной налоговой службы, за период с января по ноябрь прошлого года в казну поступил 1 триллион 547 миллиардов рублей, уплаченных гражданами по НДС. При этом подсчеты Росстата показывают, что оборот розничной торговли за тот же период составил 17 триллионов 32 миллиарда 500 миллионов рублей. В результате даже такого самого обычного сопоставления получается: чтобы в бюджет поступила ровно такая же сумма от налога с продаж, его ставка в прошлом году должна была бы составить чуть более 11 процентов. Или Минфин считал как-то иначе?

Дискуссия имеет принципиальный характер. «Местные бюджеты во многом финансируются за счет трансфертов из федерального, – считает Алексей Шестоперов, эксперт Национального института системных исследований проблем предпринимательства, – поэтому у региональных и муниципальных властей практически нет мотивации к развитию малого и среднего бизнеса. Можно предположить, что введение налога с продаж станет именно таким стимулом». Главная же претензия к НДС как раз в том, что все доходы от него поступают в федеральный бюджет. При этом он трудно администрируется и имеет сложную систему возмещения, превращаясь фактически не в налог с продаж, а в налог все с той же выручки.

Впрочем, нет худа без добра. Заявление Антона Силуанова по поводу замены НДС налогом с продаж можно рассматривать и как начало более предметной дискуссии по этому поводу. Интересно, какие результаты расчетов получатся у сторонников этой идеи?

Константин Угодников