Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 6 (ЛП)"
Автор книги: Итиро Сакаки
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– … – Тору молча выдохнул.
Похоже, поврежденные во время спасения Виви и Зиты суставы все еще давали о себе знать. Действительно, когда он двигал руками, то ощущал некоторую боль. От этого ловкость Тору немного страдала.
К тому же он воевал комбоклинками.
Боец комбоклинками подключается к ним через символы на ладонях и рукоятях оружия и начинает чувствовать оружие, превращая его в часть своего тела. Это позволяет ему управлять лезвием так же легко и точно, как и пальцами… Но в то же время это означает, что боль в руке влияет и на движения клинков. Такое оружие куда отчетливее традиционного демонстрирует травмы владельца.
А с учетом неприятного противника…
– Будь я воякой, то сказал бы что-нибудь пафосное в духе «я желаю сразиться с тобой на равных», – Рикардо натянуто улыбнулся. – Но увы, я просто маньяк-убийца. Поэтому меня не волнует, здоров ты или нет. Я просто… убью тебя. Для меня это как дышать.
В следующее мгновение Рикардо шагнул вперед и оказался точно перед носом у Тору.
– Просто… и непринужденно.
Улыбающееся лицо Рикардо загородило от Тору остальной мир.
Он тут же защитился от кортиков Рикардо стилетами, но противник усилил свои удары за счет импульса шага, и Тору не удалось удержать равновесие. Сразу после этого Рикардо продолжил бесконечные атаки, и Тору пришлось отступить на пару-тройку шагов.
– Вот уж не думал, что дилетант меня настолько загонит, – ворчливо обронил Тору.
А в ответ…
– Нет-нет. В конце концов, мастер… – с улыбкой проговорил Рикардо, – всего лишь несовершенное создание, силой загнавшее себя в рамки.
***
Железный молот вращался с силой, способной глубоко вогнать его во что угодно.
Виви схватила Зиту за шиворот и отступила, одновременно достав три иглы и разом метнув их.
Тройной бросок. Одна из базовых техник.
Если за раз метнуть две иглы, то они неизбежно окажутся на одной линии, и их можно будет отбить одним взмахом клинка. Однако отразить сразу три невозможно.
– Пади! – воскликнула Виви, отправляя иглы в полет.
Естественно, их острия вымазаны ядом. Он не смертельный, но быстро лишает жертву контроля над телом через нервную систему – другими словами, это нервно-паралитический яд.
Тихий металлический звон.
Как и ожидалось, взмах молотом отбил две иглы.
Что же до третьей…
– !.. – Виви изумилась.
Акари не стала ни уклоняться, ни отбивать ее молотом.
Вместо этого она вместе со взмахом молота прокрутилась и сама, поймав иглу броней и заставив ее скользнуть по ней.
Иглы легкие. Их импульс невелик.
Если противник носит доспех и к тому же вращается, то игла отобьется до того, как успеет вонзиться в тело. Для мечей и луков это не проблема – их вес и скорость позволяют пробиться как сквозь вращение, так и сквозь доспех, но для игл ассасина…
– Вот черт!.. – обронила Виви, отступая.
Только сейчас она поняла, на что способны диверсанты.
Страшнее всего даже не их боевые искусства.
Куда опаснее их умение прямо во время боя понимать и анализировать особенности оружия противника, а затем правильно реагировать на него – другими словами, смекалка, сметливость и хладнокровие, позволяющие им противостоять всему. Хотя за малейшую ошибку в суждении она могла моментально поплатиться жизнью, Акари совершенно не сомневалась.
Пусть она и марионетка, но этой решимостью ее наделила вовсе не магия.
Несомненно, это сила диверсанта – бойца, тренированного небрежно обращаться как со своей собственной жизнью, так и с жизнями других.
– ...Да уж, – пробормотала Виви.
Она ассасин. В целом, она непригодна для битв лицом к лицу. Конечно, Виви учили боевым искусствам, но ее оружие слишком слабое против вооруженного до зубов и рвущегося в бой врага. Все ее инструменты – слишком изящные, не способные пробиться сквозь защиту.
Если метание игл не работает, ей остается лишь попытаться вонзить их в противника самой.
Очевидно, радиус поражения молота Акари значительно выше, и к тому же он способен разгоняться до невероятных скоростей. Но нерасторопность может стоить Виви того, что в ее голове или животе появится огромная дыра, и она сразу умрет.
Будь против нее обычный мечник или рыцарь, она смогла бы найти множество уязвимостей, которыми можно воспользоваться.
Но она сражается с диверсантом. Эти люди, тоже натренированные убивать, не станут давать шансов ассасинам.
Если у Виви и есть шансы на победу, то только с помощью…
– Виви! – воскликнула Зита.
В следующее мгновение Виви изо всех сил отскочила, отдаляясь от Акари.
Сразу же сработало заклинание, словно занимая собой освободившееся место. Но заклинание не создало ни пламени, ни ударных волн, ни электрических разрядов. Это «Сминатель», создающий ударное силовое поле. Скорее всего, Зита выбрала его, опасаясь, что другое заклинание в замкнутом пространстве может задеть и их самих.
Силовое поле заняло место Виви, а затем устремилось к Акари.
Оно подобно огромному невидимому кулаку. Пусть выглядит оно не слишком впечатляюще, однако, удачно попав, поле может ломать кости и наносить смертельные повреждения органам.
– Фх…
Но… Акари спокойно увернулась от него.
«С моей помощью?!»
Виви обомлела.
Поскольку Акари не сводила глаз с Виви, та ожидала, что магия Зиты быстро сметет противника. И действительно, Акари так и не отвела взгляда. Но надежда оказалась тщетной.
Акари следила за Виви. В том числе и за тем, как она увернулась.
Разумеется, Зита применила заклинание так, чтобы оно не задело Виви.
А значит, Акари даже не потребовалось переключать внимание на Зиту – сама Виви сообщила ей о том, в каком месте находиться будет безопасно.
«Она просчитала все за мгновение?!»
Разумеется, она ни за что бы не успела, если бы размышляла обо всем сознательно.
А значит…
«Да она монстр!..»
Недаром их зовут шавками.
Диверсантов обучают так тщательно, что они могут сражаться с помощью подсознательных условных рефлексов. Это уже не тренировка, а дрессировка.
– Виви!
Зита применила еще несколько «Сминателей», но Акари с легкостью уклонялась от каждого.
Очевидно, она видела их магию – а также взаимопомощь – насквозь.
«Что же делать?» – подумала Виви, метая еще несколько игл.
Иглы позволяли ей держать врага на расстоянии и ограничивать движения, но они отнюдь не бесконечные. У Виви осталось чуть больше 20 штук. Кроме них есть металлическая удавка, но вряд ли диверсант будет терпеливо ждать, пока Виви будет накидывать ее на шею.
Что хуже всего – если противник накинется на Зиту, все будет кончено.
Зита ни за что не сможет уклониться от атаки Акари.
«Что же делать?!» – спросила Виви сама себя, но ее сознание буксовало из-за паники.
***
– Мне стыдно в этом признаваться, но я импотент, – несколько смущенно заявил Рикардо, продолжая обрушивать одну свирепую атаку за другой. – Ничего не могу поделать. У меня просто не встает. Возможно, у меня с самого рождения не было этого чувства… полового влечения. Зато вместо него я так люблю убивать людей, что не могу сдерживаться. Эмоции хлещут из глубин моего сознания так, что у меня голова лопается.
– …
Тору же с трудом отбивался стилетами.
У его оружия выше радиус поражения, но клинки Рикардо легче, и сам он быстрее. Конечно, его рубящие удары не самые грозные, но настолько непредсказуемые, что одних рефлексов Тору для противостояния им недостаточно.
От некоторых ударов полностью защищаться не получалось, и на щеках, пальцах, шее Тору появлялись неглубокие ранки.
– Поэтому я хочу вернуть мир в эпоху войны. В то чудесное время, когда все убивали всех. В тот рай, в котором убийство считалось благодеянием…
– Ты сломан, – только и смог сказать Тору. – За твоими действиями стоят извращенные этика и мораль.
Конечно, у Тору, как у диверсанта, нет права говорить об этике и морали.
Он всего лишь пытался вызвать у Рикардо хоть какие-то сомнения и неуверенность.
Но…
– Это ведь просто мнение, навязанное большинством. С какой стати убивать людей плохо?
– …
– Все люди умирают. Это неизбежно, – заявил Рикардо таким тоном, словно высказывал очевидный факт. – Разница лишь в том, что одни раньше, а другие – позже. К тому же, вопрос о правильности убийства – очень неоднозначный, поскольку ответ на него может меняться в зависимости от обстоятельств. Откровенно говоря, даже этика и мораль по своей сути лишь навязанная система ценностей, указывающая на то, поддерживает ли большинство то или иное действие на эмоциональном уровне.
За всю свою речь Рикардо ни разу даже не сбился с дыхания.
– Впрочем, я не стану отрицать, что на данный момент нахожусь в меньшинстве. И именно поэтому…
– ...Ты хочешь новой войны, так? – сказал Тору, испытывая смешанные чувства.
Во время войны можно убивать. Во время войны убийство не считается преступлением.
– Диверсант Тору Акюра. Мне все известно. После окончания войны сильные мира сего решили, что деревни кланов Акюра и Субару выполнили свое предназначение, и потому уничтожили их.
– …
– Вам ведь фактически сказали, что вы не нужны, что ваше время прошло, не так ли?
Судя по тону Рикардо, он не издевался над Тору.
Более того, в нем слышалось сочувствие.
– Я такой же, как ты. Когда для меня наступил сознательный возраст, война почти сразу же закончилась. Но я хочу жить во время войны. Поэтому я мечтаю лишь об одном – о войне для этого мира.
Действительно, родись Рикардо лет на 10 раньше, сейчас его могли бы знать как героя.
С этой точки зрения, он, как и Тору, родился не в то время.
Вот только…
– Так летающая крепость… тебе для этого?
Сильнейшее магическое орудие на Фербисте.
Действительно, одной крепости достаточно, чтобы уничтожить небольшую страну, но…
– Ты в своем уме?! Да, она сильна, но ее одной не хватит, чтобы…
– Ты прав, – сразу же, причем с улыбкой, подтвердил Рикардо. – Но подумай вот о чем… Что случится, когда мы с помощью магии подорвем ее в самом сердце Совета Семи Восточных Стран, в столице королевства Вимарк Кадвелле?
– ...Что?!
– Сейчас, в послевоенную сумятицу, так называемый мир обеспечивается лишь взаимным сдерживанием. Но что если убрать одну из главных составляющих этого баланса?
И правда… Подобное может стать поводом для следующей войны.
«Он...»
В каком-то смысле, Рикардо в разы усерднее Тору обдумывал, как вновь ввергнуть мир в войну. Конечно, ему повезло с тем, что на землях герцога Гавани аварийно приземлилась летающая крепость, а к самому Рикардо примкнули ценные кадры: Лейла и Грат.
Возвращение военной поры.
Этого желал и Тору, но…
– Диверсант. Шавка войны, – беззлобно обратился к нему Рикардо. – Разве для таких, как вы, это не радостная новость?
***
В честном бою им не победить.
Она поняла это практически сразу.
Дело не в том, что они слабы сами по себе, но команда из Виви и Зиты в сложившейся ситуации не может победить диверсанта, то есть Акари. Вообще, и ассасины, и, конечно же, маги слабы в контактном бою. В тот самый момент, когда противники встретились взглядами, Виви и Зита уже не могли рассчитывать на победу посредством привычных методов. Естественно, жалеть об этом уже поздно.
– Виви… – пока Виви придумывала практически самоубийственные методы борьбы, позади раздался шепот прикрывавшей ее Зиты. – Есть один способ. Быстро объяснить не получится, и он займет какое-то время… так что отыграй мне его.
– ...Тебе легко говорить, – сказала Виви, шагая вперед.
У нее осталось лишь пять игл. Шансы сомнительные.
– Давненько я тебя не использовала… – проговорила Виви, доставая из рукава проволоку.
Необычное оружие с привязанным к концу лезвием, похожим на наконечник стрелы. Обычно оно используется для удушения, но им также можно что-то к себе подтягивать, делать несложные ловушки или размахивать для отвлечения внимания противника. В некоторых случаях наконечником можно даже резать врага.
С другой стороны, для простых атак оно не подходит.
То есть пользоваться им тяжело.
– !
Виви закинула его изо всех сил.
Но не в Акари, а выше нее.
Впрочем, полетевший в неправильную сторону наконечник отскочил от потолка, сменил траекторию и устремился к голове Акари.
Акари вращается лишь вокруг своей оси. Она не может отбить клинок, направленный сверху вниз.
Естественно, она сразу же вскинула молот, подняв его над головой.
Но Виви предвидела и это.
– Попалась!
Наконечник закрутился, и проволока обмоталась вокруг молота Акари.
– …
Однако та не стала паниковать и бросилась вперед.
Пусть проволока и намотана, в ней нет смысла, ведь она не натянута. Поскольку Акари не бежала от Виви, а наоборот, приближалась к ней, она все равно могла свободно вращать молотом.
– Получай!
Виви метнула иглы навстречу Акари.
Тройной бросок.
Естественно, Акари вновь отбилась от двух молотом, а затем прокрутилась, отбивая третью…
– !..
Но после этого она остановилась.
Она намотала проволоку на себя – ее тело запуталось в ней, и Акари, таким образом, сама ограничила свои движения.
– На еще!
Виви метнула еще одну иглу.
Связанная Акари не могла пользоваться ни руками, ни молотом, но отбила иглу ботинком. Все-таки оружие диверсантов – все их тело.
Подошва ботинка, на котором осталась стоять Акари, громко скрипнула.
Она резко прокрутилась в обратную сторону, распутываясь, и вложила импульс вращения в удар молотом.
– !..
Виви едва успела пригнуться, чтобы уклониться от атаки.
А затем…
«Если ты так, то и я так же буду!»
Обычная реакция на атаку – рефлекторно отскочить.
Но сейчас Виви, словно Акари, вместо этого бросилась прямо к своему противнику. В конце концов, удары молотом опаснее всего на окружности вращения. Рядом с центром вращения сила удара должна быть значительно ниже.
К тому же бои на сверхмалой дистанции, когда чувствуешь на себе дыхание противника… как раз сильнейшая из сторон ассасинов.
Виви собиралась вонзить последнюю иглу в шею Акари.
Руки Акари вытянуты и заняты молотом, защищаться ей нечем. Конечно, игла не убьет ее моментально, но с учетом того, что Виви метит ей в позвоночник, яд моментально парализует все тело Акари.
– !..
Но к изумлению Виви…
Акари извернулась, прокрутилась и поймала иглу ртом.
– Что?!
– …
А пока Виви пребывала в шоке, Акари с силой пнула ее.
Виви с легкостью отлетела и ударилась о пол.
– Кх… ну ты и монстр… – простонала она.
Она смотрела, как Акари держит во рту иглу, пойманную зубами.
Затем Акари выплюнула иглу. Погнутое орудие с приятным звуком воткнулось в пол.
Молот со свистом закружился в воздухе. Он с силой вырвал проволоку из рук Виви, а затем отшвырнул в сторону.
У Виви больше нет игл. А теперь нет и удавки.
К тому же она до сих пор с трудом дышала после пинка в грудь.
Молот Акари нацелился на макушку не способной ничего сделать Виви…
– Явись, «Прерыватель»!
Но не успела ее атака достичь цели, как сработало заклинание Зиты.
Огромная… даже слишком огромная голубая диаграмма накрыла собой все.
И в то же самое мгновение…
– ?!
Движения Акари прекратились. Вернее, сбились.
Акари вдруг вздрогнула так, словно ее ударили… а затем, пошатываясь, отступила. Хоть ее никто и не бил, она схватилась за голову, несколько раз помотала ей и…
– …
Обессиленно рухнула на пол.
Виви оставалось лишь ошарашенно наблюдать за этим.
После чего…
– ...Кажется, сработало, – неуверенно проговорила Зита.
– Ч… что это? Что ты сделала? – спросила Виви, поднимаясь и держась за грудь.
– Как бы пояснить… Этот человек ведь находился под магическим контролем, так? Но ведь Грат Лансия, применивший к ней заклинание, не отдает приказы постоянно. Тут тот же принцип, который использует Матеус, когда управляет животными.
Обычно контроль над разумом включает запись в сознание общего плана действий, после чего маг больше не вмешивается в мозг цели.
– «Подчинение», при котором нужно постоянно двигать цель самому, не слишком эффективно.
У широты и глубины контроля над человеческим сознанием есть предел. При желании можно достичь такого уровня контроля, который впору называть «вселением», и управлять движением каждой из конечностей лично, но при этом придется либо отказаться от управления собственным телом, либо ограничиться крайне неуклюжими движениями.
– Поэтому обычно в сознании цели создаются «врата», через которые записывается план действий, выполняемых потом без жесткого ограничения по времени.
Их можно сравнить с вожжами, позволяющими магу в любой момент ухватиться за сознание цели.
Название этих щупалец, управляющих сознанием, обусловлено тем, что они дают возможность «входить» в разум цели.
– Поэтому я отыскала «врата», разобралась, какой у них «ключ»… ну а затем нарушила их работу.
Для того чтобы другие маги не смогли взять под контроль подчиненную цель, маги запирают «врата» на личный «ключ».
Однако, подобно опытному ключнику, который может открыть любой замок, маг может изучить форму «ключа» и создать аналог. Именно для этого Зите и понадобилось время.
– Эта тактика сработала лишь потому, что из нее сделали марионетку, – со вздохом заметила Зита. – В обычных условиях у меня бы так не вышло.
К тому же она смогла вмешаться в работу «врат» лишь потому, что для их создания сознание цели подавили с помощью химических препаратов.
– Значит, если мы будем сражаться с ней снова, ты так не сможешь, да?
– Скорее всего, – подтвердила Зита. – Когда я вмешалась, то смогла уничтожить и магическое заклинание, записанное в глубине ее сознания. Думаю, «врата» тоже сломаны…
– Короче говоря… если мы хотим убить ее, это надо сделать сейчас? – спросила Виви, подходя к Акари и подбирая с пола проволоку.
– Это-то так, но… давай не будем?
– Почему?
– Разве господин Жилетт не возмутится, если ты расскажешь ему, как добила беззащитную цель?
– … – Виви замерла.
Затем медленно развернула голову, посмотрела через плечо…
– Зита-а-а-а.
– А-ха-ха. Но ведь так и будет, – улыбнулась Зита в ответ на недовольный взгляд подруги.
Глава 4. Завершенная жизнь
Впервые он отнял жизнь, когда ему было пять лет.
Не человеческую, а подстреленного стрелой дикого зайца.
В тот день отец впервые взял его с собой на охоту. Конечно, ему приходилось есть мясо и прежде, но его готовкой занимались повара особняка. И лишь в тот день он впервые собственными глазами, ушами, носом и кожей ощутил, что всякое мясо принадлежит созданию живому и движущемуся.
– …
Живот зайца пронзила стрела, но тот был все еще жив.
Отец, подстреливший его, а также братья занимались другой добычей. Отец предпочитал сначала расстрелять все, что попадется на глаза, а затем искать подстреленные тушки с помощью охотничьих собак. Наверняка к этому зайцу он вернется еще не скоро.
Рикардо сел на карачки рядом с умирающим зайцем и посмотрел на него.
Тот судорожно дергался, и от каждого движения стрела покачивалась.
И тогда Рикардо взялся за стрелу, словно что-то побудило его так сделать.
Через нее ему передалось биение зайца.
Звук пульсирующей жизни.
Стоило ему хоть немного сдвинуть стрелу, как он резко изменялся. И не только. Лежавший на земле заяц резко дергался и пытался оттолкнуться лапами от воздуха. Рикардо подумал, что он напоминает какую-то вычурную игрушку, и улыбнулся.
Ему было интересно и весело.
Он хотел еще.
Рикардо двигал стрелу. Раз за разом он смещал ее то взад, то вперед, то в стороны, то продавливал ее глубже. Каждый раз заяц реагировал, наполняя Рикардо новыми ощущениями.
И в скором времени…
– Ой…
Заяц скончался.
Рикардо держался за стрелу, но не ощущал биения.
Но…
– Я…
Рикардо ощутил странную свободу.
До сих пор всю свою жизнь он ощущал дискомфорт. Какое-то удушающее чувство, словно он находился под водой и не мог дышать. Ему не хватало знаний, чтобы понять это… и никто никогда не говорил, как от него избавиться.
Он хотел ощутить свободу снова.
С такими мыслями Рикардо на каждой охоте искал умирающих зайцев и играл с ними.
Но скоро они перестали приносить ему удовольствие.
Что-то было не так.
Должно быть что-то еще, что сможет избавить его от дискомфорта.
Поэтому Рикардо перешел на любимых маминых кошек и охотничьих псов отца. Также он пробовал внести разнообразие с помощью всевозможных ножей. Бить руками ему не особо нравилось. Клинки лучше. Когда вонзаешь их в тело, ощущаешь биение, а кровь из раны греет и благоухает.
Но Рикардо все еще чего-то недоставало.
Оставшаяся в нем небольшая частица дискомфорта все никак не пропадала.
Наконец, любопытство Рикардо естественным образом переключилось на людей.
В восемь лет, в день своего рождения, он заколол одну из служанок, работавших в особняке.
– Г… госпо… дин?!
В тот самый момент, когда ощущения от впивающегося в мясо клинка передались ему через ручку кухонного ножа, он словно пробудился.
– Да. Вот. Вот оно.
Рикардо понял это всем своим телом.
Все пропитывавшие его ощущения слились воедино – и запах крови, и судороги жертвы, и скатывавшиеся с ее губ стоны, и все остальное. Рикардо так хотел ощутить это снова, что вытащил нож и вонзил его в другое место.
Снова судороги, снова вопль, снова кровь, снова пробуждение Рикардо.
Он ощущал, как что-то наполняет его при каждом ударе.
На четвертый раз он нанес не колющий удар, а режущий. К седьмому удару нож так вымазался в крови и жире, что уже не мог резать, и Рикардо оставалось лишь изо всех сил колоть острием.
Каждый удар приносил новые открытия.
Рикардо самозабвенно колол служанку.
И наконец…
– Ой…
Он опомнился, когда она уже умерла.
Когда отец Рикардо узнал о том, что его собственный сын стал убийцей, он в спешке принял все меры для того, чтобы скрыть смерть служанки, избил Рикардо и строго отругал, требуя послушания. Он объяснил, что так делать нельзя. Чтобы он никогда больше не повторял.
Но распустившийся цветок уже не может снова стать бутоном.
Случайно вылупившееся «ремесло» Рикардо не могло вновь покрыться скорлупой.
Рикардо начал убивать мирных жителей втайне от семьи и отца. Шла война, можно было придумать множество объяснений появляющимся трупам. От раза к разу Рикардо все глубже постигал искусство быстрого и аккуратного превращения людей в трупы.
И наконец…
***
Она пребывала в прострации недолго.
Чайка пришла в себя и резко замотала головой.
Лейла молча наблюдала за ней.
– ...Ложь! Ложь, ложь, неправда!
Скорее всего, ей и в голову не приходило, что имя «Чайка» использовалось по отношению ко всем людям, попадавшим под определенные условия.
– Это все ложь! – ее эмоции выплескивались с такой силой, что она кричала на Лейлу не на обрывчатом общем наречии, а на языке Лаке. – Это я, я Чайка! Я помню! Я…
– Но ведь у тебя провал в памяти, разве нет?
– Это неважно!..
У всех настоящих Чаек есть пробел в воспоминаниях.
Память – далеко не незыблемая штука и не может служить доказательством. Если ее можно частично потерять, то можно и подделать. Для Лейлы, которая умеет свободно манипулировать сознанием других людей с помощью препаратов, собственная память – вполне понятная вещь.
Но… похоже, Чайка отказывается это признавать.
Ведь признание будет равносильно отрицанию собственного существования.
– И шрам на шее – наверняка п-просто случайность!
– ...Я понимаю, почему ты не хочешь признавать это, – хладнокровно ответила Лейла, тоже переключившись на Лаке. – Я тоже была такой.
– !.. – Чайка ошарашенно замолкла, узнав, что и Лейла умеет разговаривать на Лаке.
– Я пробудилась немного раньше тебя и успела овладеть общим наречием в совершенстве. А может, это входит в «распределение».
– ...Распределение?
– За исключением того, что все Чайки обладают серебристыми волосами и фиолетовыми глазами, их особенности намеренно делают разными. Например, тебе досталась специализация в магии… – Лейла достала из собственного гроба небольшую склянку. – А мне это. Фармацевтика… или смешивание, как его называют диверсанты.
Если еще точнее, специализация Лейлы – запах ее собственного тела.
Он часто меняется, реагируя на ее эмоции и состояние, сводя с ума мужчин подобно афродизиаку. Фармацевтика же – лишь вспомогательное умение, помогающее управлять запахом.
– Так ты подчинила Акари…
– Да. Именно этим навыком. Интересный препарат, правда? Он ослабляет сознание, в частности, самостоятельность, как раз до того уровня, на котором к цели можно применить магию подчинения, однако при этом совершенно не влияет ни на память, ни на умения. Маги все так же колдуют, а навыки бойцов ближнего боя совершенно не притупляются, – Лейла приоткрыла губы и легонько лизнула склянку. – Похоже, меня «настроили» на максимальную «женственность». Лучше всего у меня получается смешивать афродизиаки.
Зелья возбуждающие, успокаивающие и манипулирующие эмоциями.
Для того чтобы проявлять свою женственность самым лучшим образом, она могла пить препараты сама или давать их партнеру.
– Разумеется, людьми можно управлять не только с помощью похоти, но и играя на их родительских чувствах, как делаешь ты.
– ?!
– Отчасти это лишь мое мнение, но… – предупредила Лейла, а затем продолжила, – с самого начала существу по имени Чайка обязательно нужны опекуны, помощники и так далее, ведь юная девушка ни за что не сможет собрать останки в одиночку. Поэтому все Чайки так или иначе обзаводятся людьми, которые защищают и охраняют их.
– Э-это не…
– У тебя диверсант. У меня – господин Лансия. Важно то, что они – инструменты для достижения нашей цели.
– Я вовсе не думаю так о Тору.
Очевидно, Чайка колебалась.
И это казалось Лейле даже в чем-то милым. Ничего не знающая Чайка. Возможность показать отчаяние девушке, так похожей на нее саму в прошлом, и причинить ей душевные страдания пробуждали в Лейле какое-то извращенное, недолговечное, садистское наслаждение.
– Разумеется. Нормально, что ты сама не осознаешь этого. Тела и души Чаек приманивают защитников, даже когда они сами не думают об этом. Твоя милая, очаровательная фигура дана тебе именно для того, чтобы располагать к себе других.
Чайки – инструменты и телом, и душой.
Они целиком и полностью служат своей цели.
– Широкий разброс особенностей обусловлен надежностью. Он не даст всем Чайкам умереть от одного и того же. Это логично. Логично до безобразия… и бессердечно.
– …
Чайка ошарашенно стояла напротив Лейлы. Но затем тихо протянула:
– Я… не верю. Все твои слова – ложь. Ты лишь пытаешься подобрать слова, чтобы ввергнуть меня в отчаяние и похитить останки. Но даже если ты вдруг и права, то зачем, зная обо всем этом, продолжаешь собирать останки отца? – спросила Чайка, глядя на Лейлу фиолетовыми глазами. – Разве ты не отчаялась?
– Ах… какая же ты все-таки милая, белая Чайка, – Лейла многозначительно улыбнулась.
Очаровательная… и потешная.
– Ты и правда ничего, совсем ничегошеньки не знаешь о том, что означает отчаяние.
– ...Э?
– Понимаешь, отчаяние… – безразличным тоном продолжила Лейла, – не оставляет тебе ничего. Даже сил злиться на несправедливость.
– ...Что? О чем ты говоришь?
– Я собираю останки просто по инерции, – заявила Лейла.
Да, несмотря на то, что Лейла сменила свое имя, за тем, что она не прекратила сбор останков и не выбросила гроб, нет никаких глубоких причин и смысла. У нее просто нет причин для того, чтобы останавливаться.
– Мне просто нечем больше заняться.
– …
Чайка ошеломленно стояла на месте, не зная, что сказать.
– Мне лень даже умирать. Ты понимаешь? Смерть – выражение ярости и протеста против несправедливой судьбы. Она доказательство того, что ты не отчаялся до конца. Настоящее же отчаяние – когда тебе становится безразлично абсолютно все.
– Но если так, – с нажимом отозвалась Чайка, – то отдай мне останки отца!
– ...Хорошо, – непринужденно сказала Лейла и бросила склянку.
Как ни странно, Чайка замешкалась и не стала ловить ее… И пока она сомневалась, сосуд упал на пол и разбился.
– !..
Сразу же поднялся белый дым.
Он покидал осколки разбившейся на полу склянки.
Той самой, что недавно демонстрировала Лейла.
Выходит, внутри нее содержался…
– Яд?!
– Разумеется, я уже обеспечила себя иммунитетом. Биться в агонии от этого дыма предстоит лишь тебе.
Лейла лениво провела в воздухе рукой, пропуская дым сквозь пальцы.
Сейчас, без гундо, Чайка вряд ли сможет сделать против дыма хоть что-то.
– Итак, что ты будешь делать, белая Чайка? Ничего не знающая, очаровательная, другая «я»?
Отбросившая имя Чайки девушка в голубом вяло улыбнулась остолбеневшей от собственного бессилия белой Чайке, стоявшей с другой стороны дымки.
***
– ...Итак.
Закрывшийся у себя в комнате Грат положил ладонь на терминал магического двигателя и закрыл глаза.
Приближается время финала.
Если бы он хотел просто одолеть вражескую крепость, ему вполне хватило бы солдат-марионеток, в головы которых он запечатал план действий. Но для «финала» требуется тончайшая настройка заклинания, поэтому Грату необходимо напрямую соединиться с сознанием подконтрольных магов.
– Хе, хе, хе… – бормотал Грат неизвестно кому, возможно, что и самому себе. – Этот удар вернет нас в старые добрые времена свободы и вседозволенности.
Во времена, когда главной ценностью являлась победа в войне.
Во времена, когда ради этого многое прощалось и на многое закрывали глаза.
Те далекие дни, когда Грат, считавший своим талантом проведение магических экспериментов, мог свободно ставить опыты на людях, казались ему идеалом.
Он уже не помнил, сколько человек стало его подопытными.
Были люди, которые называли его действия «жестокими», «бессердечными» и «аморальными». После войны их голос стал решающим. Придуманные ими этика и мораль быстро распространились и мгновенно переписали былые взгляды на мир.
Грат потерял возможность свободно экспериментировать.
Но…
– Я могу. В них есть потенциал. И не реализовать его – худшее из зол, – считал Грат.
В исследованиях нет добра и зла.
Есть лишь успех и неудача.
Поэтому…
– Хе, хе, хе, – усмехнулся Грат, настраивая заклинание.
Он собирался лишь вмешаться в заклинание левитации «Стратоса» посредством получивших указания магов и немного изменить его.
– В конце концов, любая битва заканчивается, когда лишаешь противника «головы», – проговорил Грат, словно убеждая в этом себя. – Кадвелл, столица Вимарка, стержня Совета Семи Восточных Стран. Если она исчезнет с лица земли, баланс нарушится, и остальные шесть стран тут же попытаются забрать территорию Вимарка себе, а там уж наверняка и реваншисты Империи Газ вступят в игру. Хе, хе, хе.
Для этого ему и нужен «Стратос».
Для его несложного… но обладающего огромной мощью метода.
– Что ж, «Стратос», тебе пора взлетать. Оправдай свое имя, поднимись в самое небо и уничтожь столицу своим сильнейшим ударом.
***
Предел возможностей подкрался внезапно.
– ?!
Тору отражал атаки клинков Рикардо, выжидая момент…
Но во время очередного шага не смог напрячь колено, и его тело резко опустилось.
Он уже не мог толком стоять.
Ему с трудом удалось удержаться на ногах, но такими темпами…
– Ага. Что, подействовало наконец?
