Текст книги "История Авиации 2005 04"

Автор книги: История авиации Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Правда, не всё было так просто. Очень многое зависело от тактики боевого применения авиации. Если обратиться к данным, описывающим итоги боевой работы 2-й южноафриканской эскадрильи, то нетрудно выяснить, что её показатели выживаемости были почти в два раза хуже, чем у американских лётчиков – выполнив к 25 сентября 4920 боевых вылетов, «буры» недосчитались 36 истребителей из 61 побывавшего «на балансе». Иначе говоря одна потеря (от всех причин) приходилась на 136 вылетов. Правда, список нанесённого противнику урона впечатлял: 2000 уничтоженных зданий, 458 автомобилей, 173 вагона, 159 складов, 83 позиции зенитной артиллерии, 24 орудия, 14 танков, 13 мостов и много других целей, а также 1634 вражеского солдата.

И всё же количество «Мустангов» довольно быстро снижалось, а потому их пилотам постепенно всё чаще поручали выполнение заданий, не связанных напрямую с уничтожением противника. Одной из основных задач в ряду таких вспомогательных (по своему назначению) миссий были спасательные операции. Причина была проста. Из всех поршневых истребителей имевшихся на ТВД Мустанги обладали наибольшей дальностью полёта и, соответственно, временем нахождения в воздухе, а также наилучшим обзором благодаря чистому каплевидному фонарю. Ни английские «Си Фьюри» и «Файрфлаи», ни американские «Скайрейдеры» и «Корсары» в этом отношении со «скакунами» конкурировать не могли. В некоторых вылетах пилотам приходилось совершать достаточно неожиданные поступки, нерегламентированные никакими уставами. Об одном из таких эпизодов вспоминает Роберт А.Нолан, летавший в составе 57-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи:

«В один из дней зимы 19511952 гг. моё звено было задействовано в качестве спасательного боевого патруля (ResCAP – Resque Combat Air Patrol) во время массированного налёта на цели в районе Хамхун на восточном побережье Северной Кореи.

Ремонт мотора «Паккард-1650-7» в полевых условиях на самолёте 67-й исгребительно-бомбардировчной эскадрильи.

Примерно в полдень мы получили сообщение, что один из самолётов б9-й эскадрильи истребителей-перехватчиков сбит…

Когда мы прибыли, пилоты, прикрывавшие сбитого товарища, сообщили, что видели его на земле, но у подножия горы уже видна пехота противника. Спасательный вертолёт также уже стартовал с одного из авианосцев, находящегося у побережья, а потому надо было не дать «плохим парням» добраться до «хорошего» раньше его. Ударная группа, к тому времени израсходовавшая почти всё топливо, направилась домой, а мы заняли её место. Спустя короткое время мы получили сообщение, что из Аньдун взлетели МиГи, которые, вероятно, попытаются помешать нам. К тому же, погода ухудшалась, и с каждой минутой небо от туч темнело всё сильнее.

Я решил, что самым лучшим решением будет отправиться навстречу вертолёту и сопроводить его до места. Однако, уже по пути навстречу, я услышал, что из-за ухудшающейся погоды вертолёт вернулся на авианосец. Мы вновь стали кружиться вокруг предполагаемого места нахождения нашего товарища. Было ясно, что нам придётся вернуться на базу и надеяться, что его удастся спасти утром.

Обычно зимой я брал с собой тёплую парку, которую засовывал под сиденье. Я считал, что если меня собьют, то она позволит мне дольше продержаться на морозе. Я решил, что парню на земле она сейчас будет весьма кстати. Я приказал своему звену сохранять высоту, а сам снизился и сдвинул фонарь кабины. Когда я оказался над местом, где, как я полагал, прячется сбитый лётчик, я выбросил парку. Затем я собрал звено и мы вернулись на базу.

Утром нам сообщили, что пилота вывезли с первыми лучами солнца. Это был капитан Фред Уэйд. Спустя несколько дней я встретился с ним и спросил, получил ли он мой «подарок». Он ответил, что видел, как я выбросил парку, и сначала решил, что это я сам покинул самолёт. Утром он увидел парку на земле и подобрал её. Уэйд вернул её мне, и я до сих пор храню её как память о том вылете.».

Зимой 1951–1952 гг. неожиданно высокий уровень подготовки продемонстрировала сводная группа пилотов южнокорейских «Мустангов». В январе 1952 г. им удалось разрушить мост Сынг– Хо-Ри, который оказался «не по зубам» авиации ООН. Вспоминая об этом событии, один из пилотов американских «Мустангов» сказал, что «в тот день мы с полным основание выпили за этих парней добрую порцию скотча, поскольку стало ясно, что мы их не зря учили и они тоже кое-что могут…».

20 марта 1952 г. южноафриканцы во второй раз столкнулись с МиГ-15. На этот раз разойтись без потерь не удалось. Один «Мустанг» был сбит, а его пилот – лейтенант Тейлор – спасся с парашютом. В свою очередь лейтенант Энслин прицельно обстрелял один из «МиГов». После этого пятёрка реактивных истребителей противника вышла из боя и направилась на свой аэродром. Просмотр плёнки фотопулемёта Энслина подтвердил попадания в корневую часть правого крыла «МиГа», но говорить о том, что вражеский истребитель был сбит – не приходилось.

Тем временем северокорейцы, наконец, сообразили, что нет смысла прикрывать зенитками всю контролируемую ими местность и вскоре начали размещать свои зенитные средства вдоль железных и автомобильных дорог, что постепенно сделало охоту за транспортом крайне опасной, так как в некоторых местах образовались настоящие «коридоры смерти». К тому же им удалось организовать быстрый ремонт повреждённых шоссейных и железных дорог. Эффективность действий авиации заметно снизилась. Поскольку очередной раунд мирных переговоров зашёл в тупик, было решено надавить на северокорейскую сторону. Одним из средств давления стали удары по северокорейским гидроэлектростанциям.

В полдень 23 июня состоялся массированный налёт на электростанции, в котором участвовали и южноафриканские «Мустанги», которые вёл командант Бургер. Бомбёжка была признана успешной, и за ней последовали другие подобные авиаудары. С 11 июля начались налёты на объекты промышленности Северной Кореи. Первыми жертвами в новом раунде борьбы стали три десятка частично восстановленных предприятий в окрестностях Пхеньяна.

В конце июня 1952 г. 18-я истребительно-бомбардировочная группа, незадолго до этого переформированная в 18-е истребительно-бомбардировочное авиакрыло крыло (18th FBW), имела на своём счету уже 45.000 боевых вылетов, в ходе которых было уничтожено 4780 различных автомобилей и тягачей, около 600 локомотивов и примерно 24 тысячи человек личного состава противника. В составе этого соединения было немало пилотов, которые совершили свыше ста боевых вылетов (при этом многие из них не считали это достижение подвигом!), но при этом продолжало увеличиваться и число потерянных машин. «Мустанги» продолжали летать на штурмовку наземных целей, но поскольку основное внимание командования 5-х ВВС было приковано к бомбардировкам целей в районе «аллеи МиГов», нужды эскадрилий «скакунов» нередко игнорировались. Предоставим слово лейтенанту Теду Ханна:

«Однажды летом 1952 г. мы получили приказ атаковать рудники северо-восточнее Синанджу. В налёте должны были участвовать 20 «Мустангов», каждый с двумя 500-фунтовыми бомбами и полным боекомплектом пулемётов. Поскольку нам предстояло работать в «охотничьих угодьях» МиГ-15, нам выделили эскорт в составе эскадрильи F-86, и потому мы могли чувствовать себя достаточно спокойно.

Мы летели на высоте 10.000 футов, а наш эскорт – на 20.000 футов. Ведущим эскорта был майор Маршалл (шестой по результативности ас Корейской войны. – Прим. Авт.). Вскоре после того, как мы миновали Синанджу, мы получили сообщение: «Поезда отбыли с вокзала!». Это означало, что МиГи взлетели и направляются к нам. Находящиеся выше нас пилоты F-86, никого не предупредив, тут же сбросили свои подвесные баки, как будто под ними никого не было! Хорошо что мы шли в разомкнутом строю! Эти ёмкости пролетели буквально в нескольких метрах от наших самолётов! К счастью, они никого не задели. Спустя мгновение завязался бой. МиГи появились снизу и промчались через наш строй, непрерывно стреляя. Мы в это время, перестроившись, начали заход на цель, но в первый момент нам пришлось выдержать леденящую душу лобовую атаку с реактивными и гораздо лучше вооружёнными русскими истребителями. Это испытание оказалось не всем по плечу. Пол Нисс не выдержал вида несущихся на него трасс выпускаемых вражескими самолётами и отвернул, выполнив боевой разворот. МиГам только этого и надо было: «Мустанг» был сразу сбит, а Нисс вынужден был покинуть свой самолёт с парашютом и попал в плен.

Затем в бой вступили «Сейбры» группы прикрытия, и наше положение улучшилось. Мы сбросили бомбы, а после того, как восстановили строй, направились домой.

По возвращении в штабе 5-х ВВС разразился скандал, так как, несмотря на наличие эскорта, мы потеряли пилота. Пилоты «Сейбров» попытались обвинить нас в том, что мы «отклонились от курса». В ответ мы обвинили их в том, что их ПТБ пролетели прямо через наш строй. Вскоре дискуссия по вопросам тактики превратилась в склоку, основным содержанием которых стали взаимные обвинения едва ли не во всех смертных грехах! В конечном итоге командование 5-х ВВС не нашло ничего лучшего, как прислать к нам «специалиста», который показал бы нам, как правильно выполнять нашу работу!..

Полковник, которого направили к нам в качестве «специалиста», был пилотом F-84, но во время Второй Мировой он всё-таки летал на «Мустанге». Однако во время первого же вылета он забыл, что до начала захода на цель следует выработать топливо из фюзеляжного бака. В результате на выходе из пикирования его «Мустанг» буквально разломился пополам и врезался в землю. После этого уже никто не пытался учить нас, как нам летать и воевать…»

И всё же, как не крути, но время «Мустангов» в конфликтах высокой интенсивности безвозвратно заканчивалось. В начале осени 1952 г. было принято решение заменить все F-51 и F-80 в Корее на F-86. Не обошло стороной это решение и 2-ю южноафриканскую эскадрилью. 2 ноября первая группа из 21 южноафриканских техника отправилась в Цуки (Япония) на переучивание. Спустя неделю к ним присоединилась вторая партия южноафриканских авиаторов, а 27 ноября – третья. 27 декабря южноафриканские «Мустанги» совершили свой последний боевой вылет в Корее. К концу войны ветераны «скакуны» оставались на вооружении только южнокорейских эскадрилий ROKAF, в боевом составе которых находилось ещё 78 F-51. Однако в целом боевой потенциал этих «туземных» подразделений был невысок – за весь период боевых действий (с июля 1950 г. по июль 1953 г.) южнокорейские пилоты «Мустангов» совершили всего лишь 8500 боевых вылетов. Правда, на счету 39 лётчиков было более 100 вылетов. При этом 17 авиаторов Страны Утренней Свежести, летавших на «скакунах», погибли в бою. Как не трудно догадаться, из числа потерянных в ходе той войны «Мустангов» именно южнокорейский оказался последним. Это событие произошло 13 июня 1953 г., а всего в ходе войны в Корее было потеряно от всех причин 406 F-51 и RF-51, а также 15 F-82G.

Внушительный итог боевой работы 18-го истребительнобомбардировочного авиакрыла на «Мустангах» в Корее.

НЕИЗВЕСТНЫЕ ГЕРОИ

«Бенгальский тигр» иорданского короля

Владимир Чистов

Вторая половина XX века ознаменовалась сплошной чередой локальных войн. Боевые действия проходили во всех регионах Земного шара, за исключением Австралии и Антарктиды. При этом большинство вооружённых конфликтов проходили на территории стран «третьего мира», где пробовали мощь «своих мускулов» США и СССР, а также бывшие колониальные державы. Но были и исключения. Некоторые страны, едва обретя независимость, стремились как можно быстрее различными способами расширить свое влияние в мире. Одним из таких государств стал Пакистан. Кроме постоянных войн с Индией и Афганской компании, военные летчики этой страны участвовали в ряде конфликтов далеко от своих границ. И в первую очередь это касается арабо-израильского противостояния. Открыв боевой счет в «Шестидневной войне», они сбили крайний израильский самолет 26 апреля 1974 г. Высокий уровень выучки пакистанцев признавали как наши инструкторы, готовившие арабов, так и противники – израильтяне. Об одном из них – Сайфуле Азаме – сегодня наш рассказ.

Среди участников войны 1948–1949 гг. Иорданское хашимитское королевство оказалось в наиболее выгодном положении. Заняв в первые недели войны часть Иерусалима и почти весь западный берег реки Иордан, оно сохранило контроль над этими территориями и после заключения перемирия 4 апреля 1949 г. В дальнейшем, иорданское руководство предпочитало не обострять отношений со своим западным соседом. Попытки местных радикалов и арабских соседей сменить правящий режим были успешно подавлены с английской помощью в 1958 г., а потому все многочисленные стычки второй половины 50-х и первой 60-х годов прошлого века обошли Иорданию стороной.

Вместе с тем, королю Хусейну и его приближенным было ясно, что новая большая арабо-израильская война не за горами, и вряд ли Иордании удастся уклониться от участия в ней, чему была масса причин. Во-первых, мощные антиизраильские настроения в арабском мире и в самом королевстве. Во-вторых, израильское руководство не склонно было спокойно мириться с тем, что расстояние от иорданской границы до Средиземного моря составляет два десятка километров. Иорданская артиллерия при желании могла свободно обстреливать береговую полосу. В-третьих, оставался неясным вопрос со статусом Иерусалима. Израиль не был согласен с тем, что часть его древней столицы контролируется заклятыми врагами.

«Первый звонок» прозвучал 11 ноября 1966 г., когда израильские войска атаковали лагерь палестинских партизан близ деревни Саму. Их действия прикрывала шестерка «Миражей», на перехват которых вылетело звено «Хантеров». В завязавшемся воздушном бою Королевские ВВС Иордании (RJAF) понесли первую потерю – пушечным огнем был сбит истребитель лейтенанта Салти, который погиб 1*

[Закрыть].

Подготовка к войне означала, в первую очередь, необходимость перевооружения и качественного усиления армии. Особенно это касалось авиации, уже игравшей «первую скрипку» на Ближневосточном театре военных действий. Основу боевой мощи иорданской военной авиации составляли два десятка британских «Хантеров». Этого было недостаточно как количественно, так и качественно. Бывшая метрополия не могла предложить современных машин, поэтому король Хусейн решил закупить «двухмаховые» F-104 в США. Однако, Иордания, по понятным причинам, не могла рассчитывать на этого союзника в случае войны с Израилем. Сотрудничество с СССР было невозможно по идеологическим причинам.

Тогда король Хусейн обратился на восток, где недавно закончилась очередная Кашмирская война. Пакистан в качестве союзника смотрелся совсем неплохо. Его авиация обладала современными машинами, летный состав прошел качественную подготовку в Англии и США, и был хорошо знаком с «Хантерами», составлявшими основу Иорданских ВВС, и «Старфайтерами», которым эта роль отводилась в ближайшем будущем. Недавно закончившаяся война с Индией дала богатый боевой опыт и подтвердила высокую выучку пилотов ВВС Пакистана (PAF). В свою очередь, руководство «мусульманской Пруссии» считало неудачу 1965 г. временной и готовилось к реваншу. Приобретение богатых арабских союзников было нелишним в предвидении будущей войны с Индией. Кроме того, появилась возможность усовершенствовать боевые навыки своих пилотов в борьбе с новым противником.

«Хантер F Мк.6» из состава Королевских ВВС Иордании, на котором 5 июня 1967 г., взлетев с авиабазы Мафрак, флайт– офицер Саиф-уль-Азам сбил два израильских «Мистера».

«Хантер F Мк.59» из состава ВВС Ирака, на котором 7 июня 1967 г., взлетев с авиабазы Хаббания, флайт-офицер Саиф– уль-Азам сбил израильский «Мираж IIICJ» и «Вотур».

«Хантер» из состава Королевских ВВС Иордании в исторической части экспозиции аэрошоу на авиабазе Фарнборо (Великобритания).

В ноябре 1966 г. группа пакистанских пилотов прибыла на авиабазу Мафрак, где приступила к полетам на «Хантерах». Одним из инструкторов был флайт-лейтенант Сайфул Азам (Саиф-уль-Азам), считавшийся опытным боевым летчиком.

Он родился в 1941 г., в бенгальской семье в городе Пабна. Детские годы провел в Калькутте, в 1947 г. семья перебралась в Восточный Пакистан. В 1958 г. Азам закончил среднюю школу и стал курсантом в летной школе пакистанских ВВС в Саогодхе, где обучился пилотированию на Т-37, и в 1960 г. получил квалификацию пилота. В числе других молодых пилотов он побывал на стажировке в США, где обучался боевому применению F-86. Вернувшись, он до 1963 г. летал на «Сейбре» в Восточном Пакистане, а затем продолжил службу в 17-й эскадрилье пакистанских ВВС в Саргодхе.

В ходе войны 1965 г. Азам совершил 12 боевых вылетов на штурмовку наземных целей. 19 сентября, после отказа радио, он отстал из группы, но вступил в бой, и сбил «Гнат», пилот которого, флайт-офицер Маядер, попал в плен 2*

[Закрыть]. По итогам боевых действий Саиф был награжден пакистанским орденом «Звезда доблести».

О работе пакистанских инструкторов в Иордании в течении полугода перед «Шестидневной войной» известно очень мало. До сих пор неизвестны программа боевой подготовки, ежемесячный налет, и количество курсантов, которых они успели обучить. С учетом последующего развития событий, можно предполагать, что пилоты «Хантеров» отрабатывали удары по наземным целям, преимущественно аэродромам. Видимо, предполагалось, что воздушные бои будут вести пилоты «Старфайтеров», однако к началу лета 1967 г. в Иорданию поступило лишь несколько этих машин, иорданский летный состав не успел освоить их. Кроме того, формально, эти самолеты ещё принадлежали США, и за два дня до начала боевых действий американские инструкторы перегнали их на базы в Турции.

Между тем пакистанские пилоты в преддверии войны не собирались уклоняться от участия в боевых действиях. Азам утверждал, что обязательно собьет «Мираж» и даже заключил по этому поводу пари с другими пилотами. На встрече с командующим иорданскими ВВС, за несколько дней до начала войны, он и другой пакистанский инструктор Сарвад Шад охотно согласились «подстраховывать» своих необстрелянных коллег и принять участие в боевых вылетах в качестве добровольцев.

Утром 5 июня, Сайфул занял место в кабине ведущего четверки «Хантеров», предназначенных для удара по израильским аэродромам. В течение нескольких дней перед этим он со своими арабскими учениками практиковался в маловысотных полетах, изучал карты израильских авиабаз и маршруты к ним. К тому времени правительство Пакистана дало «добро» на участие своих офицеров в боевых действиях, потребовав, однако, чтобы их миссия ограничивалась выполнением задач ПВО. Поэтому в 09:00 Азам получил приказ уступить место иорданскому пилоту и пересесть в резервный истребитель, подготовленный на случай появления израильских самолетов. Ведомым пакистанца стал иорданский пилот Иксан Шерву, будущий начальник штаба Королевских ВВС Иордании.

Спустя полчаса напряженного ожидания пилоты узнали об ударе «Хель аавир», израильских ВВС, по египетским аэродромам, напряжение быстро достигло пика, пилоты рвались в бой. Наконец, после телефонного разговора между Хусейном и Насером, в 11:50 два звена ушли на запад. Вскоре туда же прошла шестерка иракских «Хантеров». К сожалению для арабов, удары пришлись по пустым аэродромам и не причинили израильтянам вреда, а их ответ не заставил себя ждать. Израильские «Мистеры» на малой высоте вышли к Мафраку и были обнаружена только вблизи аэродрома. Взлетев по тревоге, Азам услышал, что один из следовавших за ним «Хантеров» уже сбит, а его пилот майор Ферас – погиб в обломках машины.

Операторы иорданских РЛС тем временем запутались в воздушной обстановке: по их командам пара Азама дважды меняла курс, бестолково болтаясь к окрестностях базы, не смогла обнаружить противника. Локаторщики позднее признавали, что не могли отличить свои самолёты от чужих среди множества появившихся на экранах целей. Густые клубы дыма и пыли, поднявшиеся над аэродромом, ограничили видимость одной милей и не давали обнаружить противника самостоятельно.

Наконец, повторно связавшись с оператором, Азам получил информацию о новой группе самолетов, приближавшихся с запада к Мафраку. Описав круг, он вернулся к аэродрому, и увидел на расстоянии менее 4 миль от базы четверку самолетов, идущих в плотном строю на малой высоте. Поначалу Азам решил, что это возвращаются иракцы, и некоторое время просто наблюдал за ними. Однако «иракские» самолеты внезапно перестроились, разомкнув боевой порядок, а затеем начали явно разворачиваться строем фронта для штурмовки аэродрома.

К этому моменту противники сблизились, и Сайфул четко опознал израильские «Мистэры». Занятые подготовкой к атаке, израильтяне уже не ожидали встретить истребители и не смотрели по сторонам, целиком сосредоточившись на наземных целях. Расплата последовала незамедлительно. Круто развернувшись, Азам оказался на хвосте у замыкающего израильской четверки, и спустя несколько секунд с пистолетной дистанции открыл по нему огонь из всех четырех своих 30-мм пушек «Аден». Под этим ураганом огня «Мистэр» сразу вспыхнул, от него полетели многочисленные куски обшивки, и Азам, избегая столкновения, отвернул в сторону. Спустя несколько секунд израильский самолет упал на окраине летного поля, а пилотировавший его капитан Ханания Бала погиб в обломках машины.

Между тем, схватка только начиналась. Осмотревшись по сторонам, Азам увидел, что ещё одна пара «Мистэров» быстро приближается с запада. Передав по радио все еще державшемуся поблизости Иксану прикрыть его, Азам развернулся на новых противников, пытаясь атаковать их слева. Ему удалось выйти в заднюю полусферу вражеской пары, но эти израильтяне были настороже, а потому не собирались так просто погибать. Завязался классический ближний манёвренный бой на малой высоте, в котором пакистанец вскоре начал явно переигрывать оппонентов, постепенно уменьшая курсовой угол цели до ближайшего противника и при этом всё ближе подбираясь к дальности действительного огня. Крутясь на виражах, он четырежды открывал огонь, но каждый раз израильский самолёт скольжением выходил из-под обстрела. Наконец, он заметил, что один из противников прекратил маневрирование и пытается уйти домой. По всей видимости у него заканчивалось топливо, но возможно это был приём «ловли на живца».

Как бы там ни было, но Азам быстро сократил дистанцию и с 200 метров открыл огонь. Спустя мгновение несколько 30-мм снарядов срезали часть консоли вражеского самолёта и взорвались в фюзеляже после чего тот с дымом начал заваливаться в крен. Однако второй израильтянин в это время сам выходил в контратаку, и Азам, выходя из-под удара потерял жертву из вида. Топливо и боеприпасы у него уже тоже были на исходе и бенгалец благоразумно вышел из боя. К сожалению, его смелые действия не повлияли на результаты налета – авиабаза фактически перестала существовать, на земле было уничтожено 17 самолетов.

Состояние взлетно-посадочной полосы Мафрака не внушала оптимизма, хотя диспетчер и разрешил посадку. К счастью, все еще державшийся поблизости Ихсан заподозрил неладное, по-арабски спросил у диспетчера кличку его собаки и раскрыл обман. Счастливо избежав аварии на поврежденной полосе, напарники приземлились в еще нетронутом войной международном аэропорту Аммана за несколько минут до налета израильтян. Лишенные топлива «Хантеры» стояли совершенно открыто, и только что покинувшие их пилоты могли лишь беспомощно наблюдать, как появившиеся «Мистэры» со звёздами Давида на консолях и фюзеляжах сбросили на ВВП бетонобойные бомбы, а затем с пологого пикирования расстреляли обе машины.

«Безлошадные» пилоты собрались к середине дня в штабе ВВС Иордании, где обменялись впечатлениями о богатых событиями последних часах. Заявка Иксана о сбитом «Мистэре» не нашла подтверждения. Капитан Усофи был сбит «Миражём» недалеко от Аммана, когда возвращался после налета на Кфар Саркин. Хуже всего было то, что все боеспособные «Хантеры» были уничтожены на стоянках. Активно начав день, малочисленные RJAF полностью утратили боеспособность.

«Ложкой меда» для пилотов стал визит короля Хусейна, решившего лично ободрить своих летчиков. Особое внимание он уделил Азаму, назвав его своим мечом. Во время второго посещения, вечером того же дня, монарх приказал всем пилотам отправляться в Ирак, обратив внимание, что ещё не все потеряно, и они смогут продолжить борьбу на иракских самолетах.

Всю ночь конвой двигался по пустыне к авиабазе «Н-3» 3*

[Закрыть] в западной части Ирака. Ночь прошла без приключений, и только утром навстречу попалась колонна иракских войск. Сделав краткий привал, иорданцы занялись приготовлением завтрака, и в это время над их головами в направлении «Н-3» прошла четверка «Вотуров», сопровождаемая парой «Миражей». Спустя четверть часа эти же самолеты на обратном пути с ходу проштурмовали остатками пушечных боеприпасов лагерь иорданцев, но большая часть военнослужащих уже успела рассредоточиться по пустыне, и потери ограничились двумя сгоревшими машинами и несколькими ранеными. Несмотря на это, сборы растянулись надолго. Часть старших офицеров ВВС Иордании вообще не горела желанием воевать и предлагала сделать 24– часовой привал. Молодые пилоты, напротив, хотели поквитаться за недавние неудачи. Будучи иностранцем, Азам решил воздержаться от участия в разборках пригласивших хозяев и вмешался лишь тогда, когда молодежь уже была готова взяться за оружие и показать «старшим товарищам», «как надо Родину любить»…

Разъяснив иорданским коллегам, что устраивать военный переворот посреди пустыни в воюющей стране не самое мудрое решение, Азам смог примирить враждующие стороны, и, в конце концов, отряд продолжил движение.

По прибытии на «Н-3» стало ясно, что делать тут уже нечего. Израильские самолеты, увиденные ранее, нанесли на базу уже второй визит, повредив ВПП и уничтожив на стоянке около десятка боевых машин. При этом в воздушном бою были сбиты два «Хантера» и один МиГ-21. Один «Мираж» был поврежден прямым попаданием ракеты, БЧ которой не взорвалась, но дотянул до своих. Следовало ожидать новых налетов, поэтому иракское командование решило собрать все наличные силы на базе Хаббания в 50 км к западу от Багдада. Там дислоцировалось три эскадрильи «Хантеров» (включая учебное подразделение) на одном летном поле и эскадрилья бомбардировщиков Ту-16 – на другом. Возглавлял базу полковник Халид Шабан – будущий командующий иракскими ВВС.

Иорданцы достигли Хаббании 6 июня около 21 часа, еще пару часов заняло размещение и ужин, после чего гости отошли ко сну.

На рассвете 7 июня Азама разбудил молодой иракский лейтенант, сообщивший, что начальник авиабазы предлагает ему возглавить четверку «Хантеров», подготовленных к вылету на прикрытие аэродрома «Н-3». Ожидался новый налет израильтян, и иракцы хотели видеть во главе перехватчиков пилота с боевым опытом.

Звено получилось по-настоящему интернациональным. Ведомым Азама стал Иксан Шердом, а вторую пару составили иракские лейтенанты Самир и Мухаммад. Впервые встретившись на брифинге, за полчаса до вылета, летчики ничего не могли сказать об уровне подготовки и опыте друг друга. Не могло идти даже речи о какои-либо слетанности звена и управлении им во время боя. Несмотря на это, боевой дух всех четырёх был весьма высок – пилоты страстно желали встречи с врагом.

Ободренный своим успехом 5 июня, Саиф рассчитывал повторить его, а если повезет, реализовать свою давнюю мечту и сбить «Мираж». При этом схватка со сверхзвуковым противником не выглядела безнадежной. База «Н-3» находилась почти на пределе дальности израильских самолетов. Пилоты «Миражей» вынуждены были экономить топливо и опасались использовать форсажный режим работы двигателя, т. е. не могли в полной мере использовать свое превосходство и скорости и разгонных характеристиках. Кроме того, опыт предыдущих боев подсказывал, что предстоит схватка вблизи земли, где преимущество «Миража» над «Хантером» было минимальным. В этих условиях Азам рассчитывал сделать ставку на отличную скороподъемность и огневую мощь «Хантера», создававшегося как истребитель ПВО.

Едва пилоты окончили завтрак, как поступила команда на вылет. В этот раз арабские пилоты получили достаточную фору по времени. Летевшую на малой высоте четверку «Вотуров» и пару «Миражей» засекла недавно отремонтированная сирийская РЛС в районе Дара. Сирийцы незамедлительно предупредили своих восточных соседей.

Ударную группу евреев вел Маджом Шлом Керене со штурманом капитаном Александром Мелтзером во второй кабине «Вотура». Три других, одноместных «Грифа», пилотировали полковник Езекиль Сомех, капитан Итжак Голан и лейтенант Авшал Фридман. Прикрытие осуществляли пара «Миражей» майора Эзры Дотана и капитана Гидеона Дрора.

Четыре «Хантера» после взлета набрали высоту о тысяч метров и направились к «Н– 3», соблюдая режим радиомолчания и ожидая указаний со стороны операторов наземных РЛС. За несколько минут до подлета к базе диспетчер проинформировал пилотов о приближавшейся группе израильских самолетов и выдал вектор перехвата.

За пять миль до летного поля «Хантеры» начали снижение, и вскоре Саиф визуально обнаружил пару «Вотуров», быстро приближающуюся с запада. Возбужденный предстоящей схваткой, пакистанец сначала забыл сбросить подвесные топливные баки и сделал это только после напоминания ведомого.

Быстро снижаясь, Азам выходил в хвост паре «Вотуров», когда Самир предупредил его о том, что сзади появилась пара «Миражей». Оглянувшись, Азам увидел противника в 1,5 км сзади. Израильтяне заметили перехватчики и уже выходили в атаку, описывая пологий разворот. Отдав приказ явно менее опытным пилотам второй пары – Самиру и Мухаммаду – продолжать атаку ударных самолётов, пакистанец со своим ведомым решил вступить в бой с истребителями прикрытия.

1* Первый бой израильских и иорданских ВВС состоялся 21 декабря 1964 г. и прошел успешно для иорданцев – капитан Шардом (Ihsan Shurdom) сбил один «Мираж», пилот которого, Майкл Баразам удачно катапультировался (по израильским данным причиной потери было полное израсходование топлива). Иорданцы заявили об уничтожении ещё трех “Миражей», победы не подтвердились. При этом потерь иорданцы не понесли.

2* «Гнат» («Нэт»), несмотря на свою скромную роль учебного и легкого боевого самолета, был трудной целью. В 1965 г. истребители PAF сбили только два таких самолета, а в 1971 – один.

3* Своим названием база обязана проходившему радом нефтепроводу Киркук-Хайфа. Построенная еще британцами, линия обозначалась индексом «Н» по названию конечного пункта – порта Хайфа (Haifa). Это же название получили и построенные вдоль нее авиабазы с прибавкой порядкового номера