Текст книги "Помпеи нон грата"

Автор книги: Иржи Грошек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Иржи Грошек
Помпеи нон грата

Союз писателей предупреждает!

В книге отсутствуют описания природы и биометрические характеристики персонажей

Его так и звали – просто Город, и, когда говорили «Упс!», все понимали, что речь идет о Помпеях

Книга I
Клио

По-видимому, и Гомеру эта история была хорошо известна. Но поскольку она не так хорошо подходила к его эпосу, как другое принятое им сказание о Елене, то Гомер нарочно отбросил эту историю…

Геродот

Из семи смертных грехов, что свойственны человеку по мнению Тертуллиана, меня смущают прелюбодеяние и разврат. Во-первых, как сознательный гражданин, начинающий богослов и относительно молодой писатель – я полагаю, что хрен редьки не слаще; а во-вторых, чужие жены не кажутся мне лучше своих. Если, конечно, не путать Анджелину Джоли с Авдотьей Ивановой. Я понимаю, что всякая Анджелина просто мечтает со мной встретиться, однако до сей поры мне попадались одни Ивановы, а это откровенный разврат. Поверьте моему горькому опыту. До семи Ивановых, как Синяя Борода, я пока еще не дотянул, однако пять представительных жен у меня было. После чего ну совершенно не тянет на прелюбодеяние.

Вдобавок семейная связь вредит любому роду искусств. Художник замыкается на обнаженной натуре своей жены, озадаченный кинорежиссер не видит другой перспективы, писателя вдохновляют домашние котлеты, а девять отверженных муз рыдают над разбитым корытом!

Эрато, муза любовной поэзии, плачет над сломанной лирой; Евтерпа, спонсор лирической песни, подвывает над флейтой; Каллиопа, главный редактор эпических произведений, торгует книгами в Доме культуры имени Крупской; Клио, покровительница истории, периодически впадает в беспамятство; Терпсихора, муза танцев, побирается у театра оперы и балета; Талия, муза комедии, лежит с высокой температурой; Мельпомена, муза трагедии, ходит с венком из плюща; Урания, муза астрономии, промышляет в ночное время с фомкой и астролябией; а потерявшая слух Полигимния утешается русским шансоном!

То есть изящное искусство сориентировано на извлечение утилитарной прибыли, покуда им заправляет жена! Она требует художественных произведений и готова стоять рядом со сковородкой для ускорения творческого процесса.

Поэтому, ради отечественной культуры, я настоятельно рекомендую, чтобы марш Мендельсона исполняли при любых обстоятельствах, будь то свадьба или расторжение брака, а в особо торжественных случаях – на похоронах. И назидательно, и музыкантам пользительно. Не надо мне месяца на раздумье после так называемой помолвки! Только сбацайте свадебный марш Мендельсона – может, и сам одумаюсь…

В последний раз я погорел, когда переписывал батюшку Геродота, его «Историю в девяти книгах», и выдавал за свое. И не корысти ради, а дабы все от меня отвязались, мол, разве не видите, что я работаю над новым романом?! Однажды жена выкрала эту рукопись и поперлась в издательство, что не придет в голову ни одной порядочной музе – извлечь материальную выгоду из пятисот страниц чужого текста.

– Извините, мадам Геродот, – без тени улыбки сказал главный редактор, – однако ваш дорогой супруг уже получил гонорар за это произведение.

– Когда? – удивилась жена, теперь бывшая.

– Две с половиной тысячи лет назад! – сообщил главный редактор, который давно смирился с авторскими выкрутасами и перестал им удивляться.

– Получил и конечно же пропил! – решила жена. – Или истратил на девок!

– Ну, я не знаю, – тактично заметил редактор. – Поведение современного автора сложно предугадать. Я готов поручиться только за классиков… А чем занимается ваш дорогой супруг в свободное от Геродота время?

– Если нет гонорара, мне это неинтересно, – закончила разговор жена.

Собрала чемоданы и переехала к маме, где составила «Декларацию о полном суверенитете от разных прохиндеев». И четвертого июля, в День независимости США, мне дали почетную грамоту о пятом разводе, можно сказать – бесплатный талон на разврат и три года гарантии. После чего я решил сменить обстановку и совершить круиз по Средиземному морю, чтобы среди кровожадных акул подзарядиться новыми положительными впечатлениями для будущего романа.

Конечно, меня терзали сомнения – ехать с музами или без муз, но, поразмыслив, я пришел к выводу, что отдыхать со своими девятью самоварами нецелесообразно. Как заниматься сексом с бывшей женой или беседовать о пятнах Роршаха с психоаналитиком. Потому что дальнейшая эксплуатация морально устаревшего оборудования грозит производственной травмой, а в пятнах Роршаха нет вообще никакого смысла.

– Алло! Это бюро адюльтера и разврата?! В смысле – экскурсий и путешествий?! Что вы предлагаете?! Мне все равно, в каком направлении, только без крайностей! В смысле, в Сибирь я не поеду, а в семейный пансионат меня не пустят…

[1]1
  Моралия первая: «О пятнах Роршаха на моей совести».


[Закрыть] Как-то раз в ресторане я опрокинул на стол чашку кофе и познакомился с женщиной-психоаналитиком.

– Что вы видите? – спросила она.

– Где? – растерялся я.

– На скатерти! – сообщила она и указала на коричневое пятно.

Честно сказать, я видел там контурную карту Римской империи эпохи Нерона, то есть в границах до шестьдесят восьмого года, однако сомневался, что женщина разбирается в таких нюансах, не свойственных психиатрии. Поэтому я прикинулся дурачком и соврал, что вижу на столе обыкновенное свинство.

– Это кинетический образ? – допытывалась она.

– Конечно! – подтвердил я. – Смотрите, как шустро расползается!

Пятно и на самом деле весьма энергично увеличивалось в размерах.

– А что, по-вашему, здесь преобладает, – не унималась женщина, – цвет, форма или движение?

– Даже и не знаю, – озадачился я. – Скорее всего, цикорий!

Тут я решил, что вопрос исчерпан, и, оперируя указательным пальцем, стал размазывать карту империи – от Британских островов до Пантикапея. Однако настырная дамочка продолжала топтаться рядом да еще принялась бурно дышать. А подобное поведение «слабого пола», наверное, все мужчины воспринимают как выражение симпатии, а не процесс поглощения кислорода женским организмом.

– Вас возбуждает цикорий? – деловито уточнил я.

– Нет, – покачала головой дама. – Меня умиляет ваше инфантильное поведение.

– Я полон потенции! – на всякий случай предупредил я.

– И тем не менее возите по столу пальцем, словно ребенок, – пояснила она.

– А чем же еще мне возить в публичном месте? – несколько удивился я. – Назовите хотя бы один предмет, кроме пальца, чтобы я им воспользовался, не привлекая общего внимания!

– Ну, например, салфетка, – осторожно предложила она.

Ишь чего выдумала!

– Во-первых, салфетка – это не предмет, а промокательная бумага, – важно определил я. – И во-вторых, она не способствует расширению Римской империи на восток. А значит, приграничные районы Галлии будут и дальше страдать от набегов германцев из-за Рейна!

– Так, так, так… – заинтересовалась дама и в общем-то без приглашения присела за мой столик. – А где, вы говорите, Рейн?

– Да вот же он, – я указал на столовый нож, что занимал на кофейном пятне соответствующее положение.

– Так, так, так… – повторила дама, когда уяснила для себя тревожное положение Римской империи согласно моей контурной карте. – И что вы намерены предпринять?

– Надо построить мост, – заявил я, – а шестому галльскому легиону перейти через Рейн и что есть силы ударить по неприятелю!

Тут я как следует треснул кулаком по германским позициям, однако упустил из вида солонку, которая после моих решительных действий перелетела на соседний столик и нанесла непоправимый урон куриному бульону.

– Ну надо же! – изумился я.

А тем временем к месту событий стали стекаться официанты. Я и не знал, что у варваров столько резервов.

– Ситуация под контролем! – заверила всех моя дама.

Ну а я счел своим долгом немедленно расплатиться за необратимые потери в ходе последней Галльской войны, включая уничтоженный шестым легионом куриный бульон.

– И хотя с точки зрения современной психиатрии ваш случай не уникален, – сообщила мне дама, как только мы оказались на улице, – но я бы продолжила свои наблюдения сегодняшним вечером. Скажем, у меня дома…

– А кофе у вас есть? – счел нужным уточнить я.

– И кофе, и психиатрическая кушетка, – ответила дама. – И даже полное собрание сочинений Зигмунда Фрейда!

– А вы проявляете ко мне нешуточный интерес, – в свою очередь заметил я.

– Это когнитивная эмпатия, – улыбнулась она, как бы подтверждая, что так называемая прелюдия будет самой заунывной в моей сексуальной практике.

Ибо нет ничего предикативнее, чем пудрить мозги психоаналитику в разгар ее когнитивной эмпатии.

– А вы не подскажете, что все это значит? – осторожно поинтересовался я.

– Постижение эмоционального состояния другого человека посредством интеллектуального сопереживания, – охотно поделилась она своими планами на предстоящий вечер.

А я с удовольствием участвую в экспериментах, особенно если дама имеет привлекательную научную степень.

И поэтому, без возражений насчет Зигмунда Фрейда, я отправился к ней домой, где мы усердно занимались до утра предикативной и когнитивной эмпатией на удобной психиатрической кушетке.

После чего я регулярно ходил к этой дамочке на прием в качестве уникального пациента. Потому что благодаря еженедельной эмпатии у меня обнаружились все признаки вначале шизофрении, а потом и более тяжких расстройств…

Ну, например, по мнению лечащего врача, я находился в плену маниакальной триады: Крым, Рым и медные трубы. По поводу Крыма и «древнего Рыма» не стану спорить, однако медные трубы не так чтобы очень меня волновали. Хуже, когда человек видит повсюду фаллические символы, а римские арки вполне допустимы.

Кроме того, меня заклеймили как олигофрена, что является промежуточной стадией между дебилом обыкновенным и окончательным идиотом. И только по той причине, что я не могу найти в холодильнике ничего, кроме бутылок и банок с пивом.

– Дорогая, ты не подскажешь, где здесь лежит ветчина?!

– На верхней полке, кретин!

Должен признаться, что как-то вечером я пригласил на психоаналитический сеанс еще одну даму, а именно окулиста, дабы выяснить наконец – что у меня со зрением? Но дальше консультаций дело не продвинулось. То есть эмпатии втроем не получилось. Ну, разумеется, я понимаю, что окулист и психоаналитик это тебе не блондинка с брюнеткой, а разнопрофильные специалисты, но почему они ставят один диагноз – сексуальный маньяк?

После этого случая я окончательно разочаровался в современной психиатрии, а заодно и глазных болезнях. Когда внезапно прозрел и уяснил, что занимаюсь сексом не с женщинами, а чувством собственной неполноценности. Вдобавок о моей эмпатии каким-то образом узнала жена, наверное по пятнам Роршаха на одежде, и накануне развода мне отомстила. Вывезла из квартиры всю мебель, чтобы я не использовал наши совместно нажитые психиатрические кушетки в личных когнитивных целях.

* * *

В бюро путешествий мне выдали целую кипу рекламных проспектов, которые ваш покорный слуга разложил на три аккуратные пачки:

первая – «Экстремальный туризм», где красотки в бикини нежились на шезлонгах;

вторая – «Страсти господни», со старушками в белых панамках;

и третья – «По следам капитана Кука: в гости к аборигенам».

– Ваше фамилие?

– Кляйн.

– Имя?

– Ингмар.

– Профессия?

– Прощелыга… В смысле щелкопер!

– Не существует такой профессии, имени и фамилии!

– А по-вашему, заграничный тур – это горный кавказский козел?!

Надо заметить, что с девушкой-менеджером я препирался сознательно, к тому же врал и увиливал от прямых ответов. Поскольку полагал, и вполне обоснованно, что если расскажу о себе правду, то с подобной анкетой я могу рассчитывать только на бунгало где-нибудь в дебрях экваториальной Африки. Не знаю, как обстояли дела с другими клиентами этого туристического бюро, но вскоре наше милое собеседование стало напоминать «разговор по душам» со следователем.

– Я вас в пятнадцатый раз спрашиваю! – надрывалась девушка-менеджер. – Как?! Ваше?! Фамилие?!

– А я вам в шестнадцатый раз отвечаю, – не унимался я. – Ингмар Кляйн! В нашей семье всех мальчиков называли Кляйн. Мой папенька – Кляйн! Мой дедушка – Кляйн! И даже мой прапрадедушка был жуткий барон фон Кляйн!

– Покажите паспорт!

– Еще чего!

Так продолжалось довольно долго, и естественно, что наши вопли растревожили интересную женщину лет тридцати, которая тихо сидела себе на диванчике до поры до времени и меланхолично листала туристические буклеты.

– Три тысячи чертей! – воскликнула она. – И один чертенок! Неужели я вижу Ингмара Кляйна собственной персоной?!

Такой оборот событий несколько обескуражил девушку-менеджера, во всяком случае, она перестала сверлить меня взглядом и переключилась на интересную женщину.

– А вы его знаете? – удивилась девушка.

– Эх, молодость-молодость, – со вздохом ответила женщина. – Да кто же не знает Ингмара Кляйна?!

– А вот в Интернете пишут, что это фейк! – нахмурилась девушка-менеджер и указала на монитор компьютера.

– Прекратите ругаться, хотя бы в рабочее время, – посоветовала ей женщина.

– Да вы сами посмотрите! – предложила девушка. – Говорят, что нет такого писателя… Ингмара Кляйна!

– Да как же нет, если он пишет?! – всплеснула руками интересная женщина. – Вот если бы не писал – другое дело! Тогда это фак, а не фейк! А так, я думаю, что вам надо сменить провайдера!

– Спасибо, – язвительно поблагодарила девушка. – При чем тут провайдер? Меня он вполне устраивает!

– А мне нравится Ингмар Кляйн! – в свою очередь заявила интересная женщина. – Я люблю активную протоплазму! Но я люблю и пассивную протоплазму! Короче говоря – ай лав вис гейм!!! – провозгласила она, и весьма патетически.

Конечно, я пользуюсь некоторой популярностью среди читателей, особенно в пригородных электричках. Однако не дальше шестой зоны. То есть до Зеленогорска. Поэтому постарался замять конфликт, чтобы не привлекать внимания таможенных и налоговых органов, мол, на какие-такие шиши Ингмар Кляйн собирается в путешествие?! Да еще за пределы распространения, обозначенные в авторском договоре!

– Что вы кричите, как Беллинсгаузен? – уточнил я у женщины. – В смысле как белены объелись!

– Фанатею! – призналась она, покинула свой диванчик и стала приближаться ко мне с распростертыми объятиями.

А это, на мой дипломатический взгляд, противоречило Женевскому протоколу о встречах писателя и читателя.

– Что вы собираетесь делать? – насторожился я.

– Тискать и жмякать! – сообщила интересная женщина о своих намерениях. – Потому что не каждый день можно увидеть живого писателя, а тем более Ингмара Кляйна!

– Вы просто редко бываете на Невском проспекте, – возразил я. – А там любых сумасшедших хоть пруд пруди…

[2]2
  Моралия вторая: «О городских сумасшедших».


[Закрыть] Один, по слухам бывший актер, всегда прохаживался по левой, так называемой солнечной стороне Невского проспекта и время от времени снимал свой берет и чинно раскланивался с прохожими. Его гардероб состоял из театрального реквизита Александринки, во всяком случае, я там видел похожий костюм на Землянике. Только у нашего «попечителя богоугодных заведений» из нагрудного кармана торчал ершик для мытья молочных бутылок, окрашенный в розовый цвет, что, по всей вероятности, олицетворяло собой розу в петлице.

Другой городской сумасшедший зачитывал наизусть свежую газету и пользовался большой популярностью у продавщиц галантерейных магазинов, которые находились на правой стороне Невского проспекта. Кассирши тоже бросали свои дела и замирали, словно истуканы, пока Говорящая Газета оглашал программу телепередач на предстоящий вечер. А тот, в свою очередь, с дикторскими интонациями распространял «международную» информацию на весь торговый зал: «В двадцать три часа десять минут выступает ансамбль „А, Бе, Бе, А“!»

Третий субъект не ходил по проспекту, а ездил на собственном таксомоторе, и если вы спросите, почему не в карете скорой помощи, то мне придется пояснить, что этот городской сумасшедший работал таксистом, а не водителем у Скворцова-Степанова. Но как, спросите вы, могли сумасшедшего выпустить на линию?! А каким образом за воротами автопарка оказалось его такси?! Ибо! По всем законам физики и механики, техники и фантастики, автомобилестроения и здравого смысла этот агрегат вообще не должен был ездить. То есть два чуда нашли друг друга: он – седовласый господин не в своем уме, она – лохматая тачка, некогда марки «Волга».

Я дважды удостоился чести дефилировать по Невскому проспекту на этом такси. Причем за нами тащилась целая автомобильная процессия, которая непрерывно гудела и материлась. Однако жуткий тандем из фильма «Трансформеры» не проявлял по этому поводу никаких эмоций – ни человеческих, ни механических – и продолжал движение с крейсерской скоростью три сантиметра в час. Она дребезжала всеми частями «тела», он молча смотрел вперед. Почему я счел их сумасшедшими и опасными для окружающих – точно не знаю. Наверное, нервы ни к черту! Но до конца проспекта, куда глядел ненормальный водитель, я так ни разу и не доехал – вышел на полдороге – и до сих пор надеюсь помереть в своей постели, а не в салоне такси.

Что же касается остальных городских сумасшедших, то они были вполне безобидными. Ведь недаром известный еженедельник в своем «Обозрении Невского проспекта» написал про меня, что «Ингмар Кляйн очень мил!».

* * *

– Ну, сумасшедших везде хватает, – резонно заметила интересная женщина. – Да что там говорить, – вздохнула она. – Мы все сумасшедшие наполовину!

– А в Интернете пишут, что человек на семьдесят пять процентов состоит из воды, – встряла девушка-менеджер.

– Немедленно отключайтесь, – прикрикнула на нее интересная женщина. – У вас этот процент перевалил за сто! Вот наказание! – всплеснула руками она. – Раньше нам заливало общество «Знание», а теперь они пудрят мозги друг другу по Интернету!

– Да вы просто ламер! – возмутилась девушка-менеджер.

– А это что такое? – удивилась интересная женщина.

– Воинствующий «чайник», – сообщила девушка. – Вот тут, в Интернете, есть статья «Комсомольской правды», где все подробно изложено! Почитайте на досуге!

– Я, милочка, предпочитаю парить в других эмпиреях, – подчеркнула интересная женщина. – К тому же давно вышла из комсомольского возраста и не собираюсь туда возвращаться! А еще раз назовешь меня чайником, я врежу тебе по тыкве!

Девушка-менеджер быстро прикинула свои перспективы и только пробурчала:

– Ну и клиент пошел…

После чего уставилась на монитор и снова погрязла в Интернете. А мной – в виде бонуса или приза – полностью завладела интересная женщина.

– Вы не могли бы поставить автограф? – спросила она.

– Куда? – осторожно осведомился я, поскольку в моем, извините, паспорте еще не высохли фиолетовые чернила на странице о семейном положении.

Но тем не менее, как любезный писатель, я оглядел ее с головы до ног, вернее, с ног до головы, чтобы выбрать подходящее для автографа место. Даже придумал свежее «помпеянское» граффити: «Здесь был Ингмар Кляйн!» Однако все интересное в этой женщине находилось под антивандальным покрытием.

Я не скажу, что брючные деловые костюмы на лицах женского пола меня вдохновляют, но – провоцируют на разные сексуальные безобразия. И не похоти ради, а чтобы вернуть уважение к мужской одежде.

– У меня тут чудесным образом завалялся ваш первый роман, – между тем заявила женщина, порылась в сумочке и достала оттуда невзрачного вида книгу. – Подпишите, пожалуйста! Д-л-я Ю-л-и-и Ф-е-л-и-к-с, – по буквам продиктовала она.

– Это кто?

– Я, – пояснила интересная женщина и довольно интимно мне подмигнула. – Ваша предан-н-н-ная поклонница!

И опять подмигнула, что вызвало у меня неоднозначные чувства. С одной стороны, всегда приятно иметь поклонниц, а с другой – в каком, извините, смысле? Нет, когда они существуют в параллельном, читательском мире и восхищаются современной литературой – смысла в них мало. Но как только поклонницы переносятся в повседневную жизнь – становится страшно за автора! Например, я дословно не помню, что именно насочинял. И как этот бред отразился на бедных читательницах – тоже имею смутное представление. И если поклонницы ищут в писателе сексуального террориста, согласно литературному произведению, или остроумного собеседника, как в первом романе, то мне остается только драпать! Во избежание столкновения фантазий с действительностью.

– «Юлии Феликс! На память об авторе!» – от души накарякал я.

– Странно звучит, – заметила Юлия Феликс. – Что это значит – «на память»? На долгую-долгую, что ли? И почему – «об авторе»? Вы собираетесь нас покинуть? – И запихнула книгу обратно в сумочку.

– Вообще-то я собираюсь на Средиземное море! – сообщил я. – А эту книгу вы сами купили, и будет неправильно, если я подпишу «на память ОТ автора».

– Кстати, о памяти, – напомнила о себе девушка-менеджер. – Вы не забыли, зачем сюда пришли?

– В одной современной пьесе, – ответила за меня Юлия Феликс, – на сцену время от времени выходит болван с тарелками и говорит «Блямс». Как вы думаете, зачем он это делает?

– Грязно ругается, – предположила девушка-менеджер.

– Не угадали, – фыркнула Юлия Феликс. – Он объявляет антракт…

[3]3
  Моралия третья: «О дамских сумочках».


[Закрыть] Я видел однажды содержимое дамской сумочки и сумел сохранить рассудок. Надо учитывать, что этот эксперимент проходил в щадящем режиме. Добрая дамочка опорожняла сумочку постепенно, иначе я бы тут же отдал богу душу! Вначале она выложила на стол:

три пилочки, щипчики, большой кухонный нож и спицы для вязания, на которые можно было бы насадить молочного поросенка и спокойно зажарить;

далее – зеркало заднего вида от внедорожника, три боекомплекта губной помады «Каждый-Охотник-Желает-Знать-Где-Сидит-Фазан» и черную тушь, которой пользуются диверсанты в целях маскировки;

после чего – точильный камень, бутылку кваса и книгу «Как сделать слоника из полотенец»;

и наконец – плоскогубцы и два баллона слезоточивого газа для разгона демонстраций.

– Кроме спиц для вязания, я все могу объяснить! – заявила дамочка, пшикнула газом и брыкнулась в обморок. – Случайно, – сказала она, как только пришла в себя. – Вот почему я ношу два баллончика, по-македонски, чтобы не промахнуться!

– А плоскогубцы? – уточнил я.

– Ну, это не главное… – отмахнулась дамочка и достала из сумочки фомку и гвоздодер. – У меня иногда заедает входная дверь… – пожаловалась она.

С тех пор я уверен – в дамской сумочке может быть все что угодно. Но только не роман Ингмара Кляйна!

МУЗА. Я МУЗА, А НЕ ЛЕЖАЧИЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ, ЧТОБЫ ПО ТЕКСТУ ОБ МЕНЯ СПОТЫКАЛИСЬ!

– Кстати, – заметил я по поводу комплектации Юлии Феликс. – К вашему костюму больше подошел бы солидный деловой портфель, а не дамская сумочка.

– Это смотря что в нее положить, – резонно возразила Юлия Феликс. – Иногда и сумочкой можно так огреть, что просто закачаешься!

Тут я поспешно переменил тему.

– Мне почему-то кажется, – сообщил я, – что наша встреча не случайна.

– Именно-именно! – горячо поддержала меня Юлия Феликс. – Вы тоже верите в предзнаменования? Иногда вдруг сломается каблук в самое неподходящее время, а ты хромаешь дальше и думаешь, что сегодня будет все наперекосяк…

По правде сказать, я никогда не ходил на каблуках, однако счел нужным поддакнуть:

– Да-да, бывает.

– Или заходишь в туристическое бюро, – продолжила Юлия Феликс свои размышления о совпадениях и предзнаменованиях, – а там Ингмар Кляйн собственной персоной. Ну-у, думаешь, прощай, всемирная литература! Уж больше мне не читать Кафку и Джона Фаулза! Лезешь в сумочку за помадой, чтобы причипуриться, а там опять Ингмар Кляйн, чтоб ему пусто было! Ведь это просто какое-то наваждение – куда ни сунешься, везде Ингмар Кляйн! И должна заметить, что вы шустры, словно Гермес! – закончила тараторить Юлия Феликс.

– А я со своей стороны, – дипломатично подытожил я, – могу только извиниться за доставленное беспокойство. И порекомендовать вам что-нибудь из классической литературы. Ну, например, «Записки о галльской войне» Юлия Цезаря.

– Это который мог заниматься двумя делами одновременно? – уточнила Юлия Феликс. – Не знаю, как можно его читать, если он лыка не вяжет!

– Какого лыка? – не понял я.

– Ну, поговорка такая, – пояснила Юлия Феликс. – «Не вяжет лыка» или «пьян, как Юлий Цезарь»!

– Что-то я не встречал такой поговорки насчет Юлия Цезаря, – задумался я.

– Если хотите, можете встретиться, – пожала плечами Юлия Феликс.

– Где? – растерялся я.

– В Помпеях, – невозмутимо ответила Юлия Феликс. – Где у меня небольшая, но комфортабельная гостиница с полным пансионом! Дивное место для отдыха!

Здесь нашу беседу снова прервала девушка-менеджер.

– Attention! Attention! – заголосила она. – Attention! Attention! У нас переманивают клиента!

И – как оказалось, на условный сигнал – тут же примчалось вышестоящее руководство в клетчатой юбке.

– Вы шотландец или шотландка? – озадачилась Юлия Феликс, глядя на эту личность.

– Я старший менеджер! – заявило клетчатое руководство. – Не надо смотреть на мою юбку – там ничего не написано!

– А другие опознавательные знаки у вас имеются? – не унималась Юлия Феликс. – Я, например, в брючном костюме, но никто не рискнет назвать меня джентльменом!

– По бейджику я – Анна Владимировна! – представилось руководство. – Можно узнать, что случилось?!

– Попытка несанкционированного доступа! – отрапортовала девушка-менеджер. – Иначе говоря, хакерская атака! – И указала пальцем на Юлию Феликс.

– В чем это выразилось? – спросила Анна Владимировна.

– Проникновение в базу данных! – Теперь девушка-менеджер указала пальцем в моем направлении.

– Базе данных мы предоставим скидку, – решила Анна-бейджик-Владимировна. – А вы, гражданочка-хакер в брючном костюме, немедленно покиньте помещение туристической фирмы!

– Да ты на себя посмотри! – как ни в чем не бывало ответила Юлия Феликс. – Вылитая кикимора!

– Что-о-о?! – возмутилась Анна Владимировна и приблизилась к Юлии Феликс на опасное расстояние.

А я видел неоднократно, с какой легкостью женщины переходят с общих проблем на личные. И поспешил вмешаться…

– Брейк! – выкрикнул я согласно правилам этого вида спорта.

Юлия Феликс дисциплинированно сделала шаг назад.

– Бокс! – разрешил я.

И участницы соревнований продолжили схватку…

– Сама ты харкер! – сообщила Юлия Феликс.

– Ну ты и стерва! – брызжа слюной, воскликнула Анна Владимировна.

– Гонг! – во всеуслышание объявил я. – Спасибо, что уделили мне время! – После чего обратился к Юлии Феликс: – Мне помнится, вы что-то говорили о полном пансионе…

– И не отказываюсь от своих слов! – подтвердила она. – Комнаты с видом на море, итальянская кухня, французский шеф-повар, девушки в бикини… Что еще надо писателю для полноты ощущений?!

– Клиент, опомнитесь! – всполошились менеджеры. – Только мы сделаем отдых незабываемым!

В чем я нисколько не сомневался, однако предпочел другой экскурсионный маршрут и ретировался под руку с Юлией Феликс.

– Райский уголок! – щебетала она. – Я рада, что на правах поклонницы могу предложить вам лучшие апартаменты, а как хозяйка гостиницы – совершенно бесплатно! Считайте, что вы у меня в гостях, включая перелет туда и обратно. Я думаю, мы подружимся и найдем общий язык, даже если он – русский!

Вы помните притчу про яблоко и Адама? Два этих предмета обретались в Раю на правах федеральной собственности и поддерживали нейтралитет: Адам не трогал зеленых яблок, и с ним ничего чрезвычайного не случалось. Для каких, извините, целей Адаму понадобилась блондинка, а, к слову сказать, не ящик светлого пива, доподлинно неизвестно. Но с той поры женщины вовлекают нас в разные авантюры, потому что им неприятно видеть, как мужчина наверстывает упущенное – безмятежно живет и хлебает свое пиво…

Ранним утром пятого июля в главном зале аэропорта я занимался спортивной ходьбой, пугая прилетающих и отбывающих пассажиров. С Юлией Феликс мы условились встретиться в местном баре, однако не уточнили, на каком этаже, что, безусловно, меня забавляло. Я лихо перемещался из бара в бар, не забывая отметиться в каждом – стопкой текилы или бокалом пива.

– Мне кажется, что французский «Конкорд» возобновил свои рейсы, – заметил один из барменов, когда я в четвертый раз за каких-то пятнадцать минут посетил его заведение.

Таким образом я контролировал два этажа, покуда Юлии Феликс это не надоело.

– Вы долго будете бегать с озабоченным видом?! – спросила она. – Стойте на месте, вам говорят! Наш вылет задерживается!

Юлия Феликс сидела на живописной скамейке под искусственной пальмой и листала толстый иллюстрированный журнал. По-моему, «Вог».

– Как вы здесь оказались?! – удивился я, потому что раз пятьдесят пролетал мимо этой скамейки и, как бобик, косился на пальму.

– Вам следует меньше таращиться на блондинок и стюардесс, – пояснила Юлия Феликс. – Тогда восстановится кругозор.

Честно говоря, я отдаю предпочтение методу Брайля, однако не всякая девушка любит знакомиться таким способом. Вот почему я не решился прощупать скамейки – от пальмы до пальмы. Ведь только слепой мог не заметить Юлию Феликс.

Она привлекала внимание всех мужчин, словно маяк в штормовую погоду. Для кого-то служила ориентиром, кому-то казалась недосягаемой, а кто-то упорно плыл навстречу своей погибели, предполагая, что это подмигивает Александрийский маяк, а не коварная Клеопатра. Короче говоря, именно так заманили наивного Антония в Александрию.

– Кстати, – сказал я, расположившись рядом с Юлией Феликс, – откуда у вас такая загадочная фамилия?

– Ну я ведь не спрашиваю, откуда у вас такой псевдоним?! – возразила Юлия Феликс.

Сегодня она надела футболку и шорты. А вчера мы купили билеты до Адлера и разошлись по своим делам, которых, например, у меня – никаких не было. Я вернулся в пустую квартиру, расстелил на полу надувной матрас, лег на него и стал размышлять о Юлии Феликс. Поскольку такие поклонницы нехарактерны для моего творчества.

Я ничего выдающегося не написал и нахожу утешение в том, что все выдающееся уже написано! Поэтому мои гонорары не фигурируют на страницах журнала «Форбс» и я неохотно верю, что женщина любой масти: бурая, белая, вороная, гнедая, игреняя, изабелловая, караковая, каурая, мышастая, пегая, рыжая, саврасая, сивая и соловая, серая в мушках, в горчице и в яблоках – способна воспылать ко мне страстью без веских на то оснований. Правда, нервные дамочки, налетев на меня, кричат: «О, Господи!» Но я всегда говорю, что они ошиблись. Приняли за кого-то другого, промахнулись, просчитались, впали в заблуждение, получили неверную информацию…

МУЗА. КАК ВСЯКИЙ БОГ – Я АТЕИСТ, А КАК ЕВРЕЙСКИЙ – АНТИСЕМИТ!

– А?! Что вы сказали?! – переспросил я и чуть не грохнулся со своего «пьедестала».

Потому что на редкость удачно устроился на скамейке и задремал в развязной позе, а голову положил на колени Юлии Феликс. Скорее всего, пятая стопка текилы и раннее утро слегка подкосили вашего современника.