Текст книги "Спорим на разбитое сердце? (СИ)"

Автор книги: Ирма Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Она взяла одну майку и шорты, а затем открыла небольшие выдвижные шкафчики из белого дерева. Красивые шкафчики с красивым бельем внутри.

– Ты издеваешься надо мной, Элинор? Ну зачем, зачем я покупаю все эти бюстгальтеры, если ты их не носишь?! Ты хоть знаешь, каких денег они стоят? Тебе семнадцать лет, очнись уже, ты не девочка, а девушка, взрослая! – рассерженно заявила женщина, наблюдая идеальный нетронутый порядок. – Если ты комплексуешь из-за того, что у тебя маленькая грудь, то наоборот должна носить их, они же визуально увеличивают и придают им красивую форму.

– Мама! – Элинор стыдливо упала на кровать, закрыв лицо руками. Ее волновала лишь одна мысль: там, в нескольких метрах, находится Август и слышит все это. Какой позор! – Меня полностью устраивает моя грудь, она не маленькая, перестань уже… говорить об этом.

– А о чем мне говорить?! – возразила женщина, – ты ничего не можешь нормально обсудить, вечно бросаешься в эмоции! Может, нам стоить обсудить то, что ты вместо того, чтобы усердно учиться, шляешься со своими друзьями допоздна?! Или то, что тебя увольняют с любой работы на время каникул?! Или, в конце концов, я должна узнать об этих парнях-знакомых, с которыми ты переписываешься в Фейсбуке, а затем прячешь в собственном шкафу?!

Глава V

– Шкафу.? – лишь подавленно повторила Элинор, прикусив губу до крови. Она вздрогнула от неожиданной боли, которую причинила сама себе из-за тревоги в груди.

В ответ ее мама молча открыла дверцу шкафа и разочарованно помотала головой.

– Ты лжешь мне, все время лжешь, – злость женщины переливалась с очевидной печалью, оставившей отпечаток на ее усталом лице, уже тронутое возрастными морщинками. – Будь на моем месте отец, он бы уже давно приструнил тебя. И не допустил, чтобы дочь росла такой распущенной эгоцентричной девкой.

Август, который несколько минут назад едва пришел в сознание, сейчас, казалось, был трезвее всех. Хмурость его лица придавала ему едкую серьезность, словно он размышлял о решении мировой проблемы и единственный знал правильный путь к разрешению.

Слова женщины остро ужалили самолюбие Элинор, которая закатила глаза с тяжелым вздохом. Но он не притупил желание девушки высказать все матери в лицо: о том, что она знает об ее изменах отцу и что она сама «распущенная девка»; о том, что она устала от какого-то наигранного контроля, который никому не нужен в этом доме: всем плевать друг на друга; в конце концов, от непонимания и неуважения, получаемое горькими порциями каждый день.

– В этом доме распущенная девка – это… – хотела уколоть Элинор, но ее речь перебил Август, которого родственники даже перестали замечать, перейдя на личности, несмотря на то, что фактически ссора началась из-за него.

– Я парень Элинор, Август, – он мило улыбнулся, как улыбаются порядочные мальчики бабушкам, чью кошку они только что достали с дерева. – Мне жаль, что мы познакомились таким… необычным способом.

Элинор почувствовала, как пальцы Августа ненавязчиво сплетаются с ее. Она опешила от такого заявления, рассердившись и на Августа, который должен был просто незаметно уйти по мнению девушки, чтобы не вызвать еще больших проблем. «Неужели не догадался, идиот?!».

– Ах, Август, – вздохнула женщина, точно вспомнив, почему рассердилась. Ее брови все еще были строго близки друг к другу на тонкой переносице. – Какого черта ты все еще здесь?

– Элинор настаивала на том, чтобы я ушел, – издалека начал он, расплавляя рукой взлохмаченные ото сна волосы. Даже Элинор, все еще ослепленной от обиды, показалось, что он выглядел странный образом мило, как ему это совсем не свойственно. – Она волновалась, что вы можете подумать неправильно об этой ситуации, но пришлось остаться, потому что погода еще более ухудшилась. Но я как раз собирался уходить, но потом пришли вы…

Мать осторожно села на край незаправленной кровати, устало массируя шею. Ее голова была опущена, светлые волосы, давно выбившиеся из неаккуратного пучка, старательное закрывали ее лицо, на которое никто не решался смотреть в страхе встретить слезы, которые и так боязливо скатывались по щекам.

Ее охватила странная эмоция – смесь из всех синонимов к словам «тоска», «злость» и «огорчение». В ней будто произошла какая-то молниеносная химическая реакция, которую никто даже и не заметил.

И самая страшное то, что Элинор тоже переживала это. Но они были настолько далеки друг от друга, что даже не обратили внимание.

– Вы сводите меня с ума, – тихо произнесла та, остынув, как уголек, брошенный в ледяную воду. – Чтобы я вас больше не видела вместе.

– Сегодня? – нехотя уточнила Элинор, подняв одну бровь из-за неподдельного удивления такому патриархальному запрету со стороны непонятной ей собственной матери.

– Всегда.

Миссис Чейз, мать девушки, была отравлена словами, которые она произносила и которые она получала в свой адрес. Она словно пила маленькую дозу безобидного на первый взгляд яда, однако его ежедневное принятие не могло не пройти без последствий. Эти последствия отражались на ее печальным от строгости лице, в нечитаемом взгляде, которому мужчины по ошибки приписывали женскую загадочность; и самое важное – они преображали мысли, спутывая их в многочисленные лабиринты. Женщина была опытна и знала, что сама загнала себя в такую ловушку, но почему-то продолжала злиться на дочь, страдающую не меньше, чем она сама. Хотела бы она найти карту этого лабиринта с его далеким выходом из всех проблем!

В ответ Элинор сжала руку Августа сильнее. Назло матери, решившей, что власть над дочерью не имеет границ. Чтобы знала, что она может приказывать только в бытовых ситуациях, но не в личной жизни. Теперь пари имело для нее еще больше значение, чем раньше.

Да, она сжала его руку сильнее и потянула его вслед за собой, ведомая неожиданным порывом сбежать поскорее туда, где август все еще не пережил ненастье, оставив весь город и двоих молодых людей без света. Он пошел за ней не потому что она тянула его силой, а потому что он сам бы увел ее, если бы Элинор не сделала это минутой ранее.

Они вышли на улицу, перешагнув за порог вместе, но как только оказались на свободе, они расцепили руки так молниеносно, как это делают незнакомцы в метро, случайно коснувшись друг друга. Словно это тяжелое преступление – чувствовать кого-то!

Они молча пошли вдоль улицы, опустив глаза на все еще влажный асфальт, пронизанный дождевой влагой, как и воздух, казалось бы, оставляющий росу в легких. Пахло прошедшей грозой и свежестью летнего утра. Особенный парфюм этого августа.

Вообще-то, парень хотел заметить вслух, что Элинор слишком груба с матерью, которая работала целую ночь, в то время как она спала. Но в конце концов, кто он такой, чтобы делать замечания этой девчонке, у которой нет, вероятно, никаких авторитетов. Когда он знал ее раньше, она была другим человеком. Не винить же девушку в том, что она повзрослела?

– Собираешься домой? – вдруг спросила она, понимая, что они подошли к месту, где жила Миссис Грин.

– Еще со вчерашней ночи, – Август обратил внимание на ухмылку Элинор, которая показалась ему какой-то виноватой и говорящей «прости». «Даже не побеспокоилась, как мне спалось, эгоистка, – подумал тот с долей сарказма, – она должна знать, что я вообще не спал из-за нее».

– Хорошо спал? – напоследок спросила Элинор, действительно интересующая этим, потому что парень выглядел уставшим, на что она не обратила внимания раньше.

С уст Августа сошел необъяснимый для нее легкий смех, и затем она получила непринужденный ответ с такой же эфирной улыбкой.

– Хорошо.

Она рефлекторно натянула кончики губ на несколько мгновений, но затем поймала себя на этом и снова пустилась в детскую задумчивость, в которой она выглядела слишком серьезной для семнадцатилетней девчонки. Понимая, что Августу действительно пора домой, она сделала пару шагов назад и махнула ладонью без слов. Она чувствовала себя тем, кто возвращается с вечеринок самым последним и прощается тоже последним.

Август подошел слишком близко, сделав всего один шаг, и положил теплую ладонь на прохладный лоб Элинор. Она хмуро и недовольно посмотрела на него, как и всегда.

– И все-таки, из нас двоих лгунья – это ты, – это были последние слова парня, которые в тот день услышала Элинор.

Она все думала, злился ли он, потому что он не звал ее гулять, потому что не «доставал» своим присутствием и пари. Элинор снова осознала, что зависит от этого парня, и страшно испугалась: а не проигрывает ли она?!

Затем она размышляла, было ли это его стратегией или импровизацией. И когда друзья одергивали Элинор и спрашивали, случилось ли что-нибудь, она задумчиво качала головой и продолжала ругать себя за то, что была такой легкомысленной. Напомнила себе, что это игра, а Август, как уже замечала Элинор, хороший игрок.

***

Она лежала на спине, сложив носочки ног на колени Марка, сидящего неподалеку на диване. На ковре расположилась Айви, рисующая Итана угольным карандашом на пожелтевшем от времени листке. Итан копался в айфоне в надежде найти какое-нибудь мероприятие на сегодняшний вечер.

– А, да, вспомнил, что хотел спросить, – переведя тему разговору, произнес он, не отрывая взгляда от телефона. – Ты практически ничего не рассказала об Августе, Элинор.

– Он приставал к тебе, и ты назвала меня своим парнем? – добавил еще один вопрос Марк.

– Все вокруг только и делают, что твердят о нем, как о знаменитости, – девушка ответила с тяжелым вздохом. – Август – он как бы… мой знакомый? То есть, он временно живет на моей улице, так что мы иногда пересекаемся.

– Но он ведь не престает к тебе? – обеспокоенно повторила Айви.

– Э… – в памяти девушки всплыли моменты, когда она вешалась на шею Августа, как он нес ее на руках, как они обнимались и спали в одной кровати. – Нет, не думаю.

– Ты такая закрытая сегодня, – Марк заглянул в глаза своей подруги, пытаясь отыскать там тоску, но в них была лишь дымка задумчивости.

– Да черт, я просто поссорилась с мамой, поэтому кажусь такой. Не берите в голову. И, Ви, можно я поживу пару дней у тебя?

– Конечно, – она сладко улыбнулась и резко вздрогнула от неожиданности, с которой Итан вскликнул «не нашел!».

Они не могли пойти на пляж, так как океан оставался неспокойным, а для того, чтобы посидеть в любимом кафе, у них не было денег. Прогулка по мокрому ночному городу также не внушала ничего интересного, поэтому друзья условились на этой недели заняться собственными делами поодиночке. Тогда Элинор была практически предоставлена самой себе.

Первые несколько дней она действительно жила у Айви, которая всегда была рада ее компании, однако надолго она задерживаться там не могла, поэтому вскоре ей пришлось возвращаться домой, однако стоит заметить, что отдохнувшей от семейных ссор. Все это время мать не звонила и не пыталась найти ее, потому что Элинор уже не первый раз ночуют у друзей несколько дней, что ее изрядно раздражало. Поэтому, когда девушка встретилась с мамой, ее ждали замечания и возмущения по всем пунктам, начиная с бюстгальтеров и заканчивая Августом.

И Август, этот Август! Он так и не объявился за пять дней, словно действительно разозлился на девушку. Сначала она мучила себя вопросами о нем, думала, что происходит в его мыслях, пыталась разгадать его план, но затем осознавала, что слишком много придает значения этому парню.

В конце концов, он перестал занимать мысли Элинор, словно встреченный ей когда-то парень в метро, который вышел на следующей остановке. Она все так же читала книги на французском в беседке напротив дома и даже пыталась найти работу, чтобы совсем не зависеть от матери. Ей попалась вакансия вожатого в детском лагере с относительно высокой выручкой. Да и к тому же, необходимо знание хотя бы базового французского языка, так как дети приезжают из Франции, а это как раз, что Элинор знает точно. Конечно, так как она несовершеннолетняя, ей не нужно было работать целый день и следить за детьми, не отрывая глаз, а просто приглядывать за ними в первую половину дня вместе со старшими вожатыми, которым требовались помощники на неполную ставку. В тот же день девушка договорилась о собеседовании, а уже на следующий день отправилась, чтобы, как она думала, выслушать очередной отказ.

Собеседование проходило в кампусе главного здания лагеря, и выглядело оно довольно новым и светлым, чем-то напоминающем школу – гладкая сверкающая плитка и просторные помещения. В нем находилась столовая, рассчитанная не больше, чем на сто человек, туалеты, несколько уютных цветных классов и различные кабинеты, куда не пускали без приглашения. Дети должны были жить в небольших двухэтажных деревянных домиках, расположенных на территории этого лагеря. Но они были не менее хорошо обустроенными, чем само главное здание. Было очевидно, что лагерь открылся только в этом году, и все сияло чистотой и гостеприимством. Возможно, поэтому Элинор не знала раньше о нем.

Ее опрашивала милая женщина средних лет, показавшаяся Элинор мягкой и порядочной, именно такой, какой должна быть сотрудница детского лагеря. Сначала она спросила об обычных вещах, возраста и места проживания, попросила пройти тест на французском и затем дала заполнить еще один психологический тест. После этого ее отправили в комнату ожидания, которая на самом деле была небольшим коридорчиком, в котором сидели еще несколько подростков.

В давящем на нервы ожидании, она достала телефон и проверила сообщения на Фейсбуке. Писал Итан, сообщавшим, что нашел, чем заняться сегодня вечером – сходить в кафе, в котором сегодня будут приходить свидания вслепую, потому что «ничего более веселого в городе не проходит». В то время, как она мягко начала писать о глупости этой мысли, ее телефон выскользнул из влажных от волнения рук Элинор и стукнулся о плитку, но, к счастью, пострадал не слишком серьезно, как это выяснила Элинор, когда поднимала его, по привычке ругнувшись на французском. Затем она вспомнила, что окружающие ее люди, очевидно, французский знают, и неловко добавила себе под нос: «Ой».

– Элинор? – где-то сбоку она услышала знакомый голос парня. В уме она непроизвольно попыталась вспомнить, кому он принадлежит. Этот голос… приятный, сплетенный из тонкой ниточки мягкой хрипоты и медовой звонкости. Она вдруг устремила взгляд в экран смартфона. Ее светлые завитые пряди естественно упали на лицо.

Бесполезно. Перед ней появилась фигура парня с этим знакомым мужским парфюмом. Она прикрыла глаза рукой, словно была занята чем-то важным и не могла отвлекаться от простого смотрения на переписку.

– О, не притворяйся, что я обознался, – с мягкой усмешкой произнес парень над ней. – Только ты могла сматериться здесь на французском.

Элинор сжала губы и подняла лицо. Да, ни он, ни она не обознались. Это был Август, прямо перед ней!

– Цц, – прицокнула девушка, резко потянув его за руку и посадив рядом с собой на мягкой скамье. – Спасибо тебе за то, что назвал мое имя, мудак.

– Ты снова в своем привычном настроении. Неужели выздоровела? – Август саркастично произнес, наблюдая за тем, как Элинор избегает его взглядом. Нешто обиделась?

– Да ты… – Элинор хотела пожаловаться на то, что парень пропал на пять дней, но сумела вовремя остановиться. – Что ты вообще здесь делаешь?!

– Очевидно то же, что и ты, – он улыбнулся опять той самой нахальной самодовольной улыбкой. – Раз уж я в этом городе, хочу немного заработать на такой незамысловатой работе.

Глава VI

– Ты знаешь французский? – ее вопрос прозвучал так недовольно, что сидящие около них люди мог ли бы решить, что Август в принципе не способен изучать какой-либо язык.

– Гораздо лучше, чем ты можешь себе представить, – он поймал на себе сомневающийся скользящий взгляд, точно пытающийся отыскать в чертах лица парня парижские завитки и уголки, которые могли бы оправдать знание французского принадлежностью к этой нации. Ему пришлось добавить: «Я бывал во Франции, потому что моя бабуля – истинная милая француженка, сбежавшая в Америку из-за любви к дедушке. Так что она учила меня своему родному языку».

– Но ты ведь мог не пройти психологический тест? – Элинор произнесла с нескрываемой надеждой, почти выпытывая щенячьими глазками утвердительный ответ.

– Они уже приняли меня, – Август разом оборвал все те тонкие нити, что натягивали легкую улыбку на лице семнадцатилетней знакомой.

Забавно было наблюдать, как ее личико, старательное присыпанное розовыми милыми румянами и небольшой горсткой жизнерадостности, стало таким знакомым, лишенным неестественного грима: ее тонкие подкрашенные брови нахмурились, создав едва заметную складку на переносице; глаза смотрели с этим детским презрением, которое ярко показывается когда, например, капризная девчонка выиграла поверхностный спор с взрослым, – это чувство, которое часто искрилось во взгляде, устремленным на Августа; ее губы все еще казались мягкими, даже когда она не использовала бальзам, потому что они есть самая ее нежная черта лица, которой она все еще не научилась пользоваться для выражения эмоций, оставляющих горьковатый осадок на душе некоторое время. Не научилась, и поэтому остается той, кого хотелось расколдовать и сказать, что она ложь, что сама она не знает об этом вранье, в которое хочет верить и в которое заставляет верить других.

– Тогда, – она резко встала, озадаченная своим решением. – Мне в любом случае делать здесь нечего: если меня примут, то я не хочу работать с тобой. Так что я сразу уйду.

Август обхватил ее запястье и без слов посадил на место, не давая выбора. На самом деле, девушка была благодарно по-своему этому поступку, потому что она не привыкла отступать от своей цели из-за небольших препятствий, поэтому это маленькое непростое решение приняли за нее. Нужно остаться и посмотреть, что случится.

– Всегда так легко сдаешься?

– Я не сдаюсь, – она скрестила руки на груди и откинулась на спинку сиденья, устремляя взгляд в несуществующую точку вдали.

– Боишься проиграть? – продолжал развеивать тишину Август.

– Разве мы все еще играем? – вовлекаясь в разговор, поинтересовалась та, все еще игнорируя желание встретиться взглядом с парнем.

– А разве нет?

– А что будет, если август закончится, и никто из нас не сможет закончить игру? Ты думал об этом? – Элинор пыталась говорить безучастно, будто эта мимолетная мысль только пришла в голову, будто она не думала об этом по ночам, увлеченная идеей о риске проигрыша обоих.

– Думал, – признался тот, закрывая глаза, на которых легла тонкая пелена усталости, подобная той, которая появляется при навязчивой мысли. – Мы оба можем выиграть или проиграть.

– Почему? – он, наконец, привлек к себе этот любопытный взгляд, одержав для себя крошечную победу. Элинор думала так много о ничье как о своем альтернативном выигрыше, что возможность проигрыша задела ее план «Б».

– Если никто из нас не влюбится друг в друга – мы, в целом, победители. Но…

– Но? – перебила она нетерпеливо, обеспокоенно прикусив губу, чем вызвала легкий смешок Августа, который по-своему воспринимал все эмоции, что выражала девушка в своем особом образе.

– Но если мы оба влюбимся, – продолжил он и сделал паузу, подчеркивая маловероятность события, – то сами себя загоним в ловушку этим глупым проигрышем, потому что я уеду на другой конец страны.

– Боишься? – повторила Элинор в манере Августа, попытавшись выглядеть самоуверенно.

– Иначе бы было неинтересно, – он улыбнулся, словно подбадривая не себя, а Элинор, которая удивилась искренности парня. Разве не он говорил, что обязательно выиграет пари?

Элинор хотела сказать, что он дурак, но ее перебила женщина, проводившая собеседование.

– Итак, мы решили огласить наше решение прямо сейчас, так как уже послезавтра наш лагерь открывает двери для детей. Прежде всего, мне бы хотелось поблагодарить всех вас за то, что уделили внимание этой вакансии и пожелать всем удачи. Напоминаю, что за каждым отрядом закреплен один помощник вожатого. Младшая группа – Брианна Бейли, средняя группа – Элинор Чейз, старшая – Август Грин. Я прошу вас пройти в кабинет для ознакомления с информацией, которой необходимо владеть.

Элинор не успела понять, радоваться ли ей или расстраиваться, потому что в последующие несколько секунд она машинально шла за своим знакомым и еще какой-то девушкой, которая, очевидно, была первой вожатой. Они разместились на стульях напротив стола женщины, которая начала говорить с еще более доброй улыбкой.

– Спасибо, что присоединитесь к нашему молодому лагерю, это очень важно для нас, и я надеюсь, что вы также отнесетесь к этому с серьезностью. Для вас работа послужит хорошим опытом и приятным времяпрепровождением, – затем она протянула три копии листа с распечатанной на нем информацией. – Это правила и расписание. Прошу выучить. От вас не требуется слишком многого, но прежде всего, нам бы хотелось, чтобы дети научились общаться не только с взрослыми, но и с молодыми людьми, поэтому контролируйте свое поведение и не позволяйте ни им, ни себе лишнего. Всю остальную информацию вы найдете в бумагах, которые держите в руках. Буду рада видеть вас снова через день, до свидания!

Им провели экскурсию по территории лагеря и выдали форму, но все это произошло так быстро, что казалось, будто к ним относятся не как к работникам, а как к одним из детей, прибывшим по случайности раньше положенного срока.

– Не могу поверить, что меня взяли, – не удержалась от комментария Элинор, только переступив порог двери. Она мимолетно просмотрела правила, которые показались довольно банальные и привычны: быть в курсе, где находится и чем занимается в данную минуту каждый ребенок из прикрепленного к вожатому отряда и быть готовым ответить на этот вопрос; в присутствие детей не обсуждать и, тем более, не осуждать действия руководителей и вожатых лагеря. Все внутренние недоразумения и несогласия решать в личном порядке без участия и ведома детей и т. п.

– Да, я тоже, – вдруг сказала Брианна, на которую девушка раньше даже и не смотрела, словно она была плодом воображения, – я думала, что они не возьмут шестнадцатилетнюю.

Брианна выглядела так, как выглядят высокие девушки четырнадцати лет, которым можно дать и шестнадцать, и восемнадцать одновременно. Ее шоколадного оттенка пряди были собраны в длинный и аккуратный рыбий хвост, лежащий на правом плече без единой секущейся пряди. Радужка глаз отливала темным янтарем с искусным изумрудом, и эти драгоценные камни были заключены в небольшой формы миндалевидный разрез глаз. Брови густые и старательно причесанные – Элинор даже волосы так не причесывает! Нос ее был прямой, с небольшой впадиной, но он придавал ей изюминку, без которой ее можно было бы признать красавицей с однотипным скучным личиком. Было заметно, что она старательно подчеркивала скулы и губы, которые, вероятно, считала своим достоинством. Итак, Брианна показалась Элинор девушкой с ненавязчивой восточной красотой, которая редко достается в таком раннем возрасте.

– Ты молодец, – Элинор дружелюбно улыбнулась, – очевидно, ты подошла им, потому что обладаешь хорошими знаниями.

– Приятно познакомиться с тобой, Брианна, – Август с осторожностью пожал ухоженную ручку новой знакомой. В ответ та лучезарно улыбнулась, не скрывая удовлетворения от своего успеха. – Как ты уже знаешь, я Август, а моя подруга – Элинор.

– Взаимно, ребята. Рада, что буду работать в вашей компании!

– Думаешь, мы будем часто видеться? – Элинор взглянула сначала на девушку, а затем на Августа, не зная, хочет она того или нет.

– Конечно, – Брианна с грациозной уверенностью осмотрела обоих юрким девичьем взглядом, успевшим зацепиться за каждую деталь внешности. – Я уже просмотрела расписание: мы будем видеться не реже, чем будут видеться дети. Да и к тому же, я бы хотела общаться с вами и после подработки.

Она, мило улыбнувшись, далее предложила добавить ее в друзья на Фейсбуке и даже создать отдельную беседу. Элинор не знала, от природы ли так дружелюбна эта девушка, или была какая-то другая причина. В любом случае, она волновала ее не так сильно, как Август, которого она только забыла и смирилась с его отсутствием.

– Может, нам стоит отметить это событие? – Брианна снова взяла инициативу в свои руки, когда пришло время расставаться. Она скромно сцепила свои руки, словно боясь отказа, слегка сжала пухловатые губки и улыбнулась только глазами, образовав тонкие маленькие морщинки в их уголках. Элинор недоумевала, как Брианне удавалось выглядеть застенчиво и располагающе к общению одновременно.

– Каким образом? – Август смотрел на девушку буквально сверху вниз, но не испытывал от этого неловкости. Лишь Элинор ловила себя на мысли, что они похожи на фанаток из средней школы, пытающихся поговорить с парнем из колледжа на спор.

– Хм, – хмыкнула та, задумчиво приложив к подбородку указательный палец. Ее взор на мгновенье устремился в сторону, а затем вернулся на лицо парня со сверкающей ясностью.

– Не хотели бы вы сходить на пляж вечером? Можно пригласить своих друзей и знакомых и хорошенько отдохнуть перед рабочей неделей.

– Мм, – сомнения Элинор не позволили ей согласиться слету, – вода, наверное, еще неспокойная и грязная.

– Я была там вчера, – девушка оживленно помахала головой. – Все нормально. Если ты не хочешь, то мы можем…

– Она хочет, – перебил Август, положив руку на плечо блондинки, словно убеждая Брианну в том, что они достаточно хорошие друзья, для того, чтобы знать желания друг друга.

– Точно? – побеспокоилась Брианна.

– Да, – Элинор натянуто улыбнулась, отводя взгляд на довольного Августа. – Мы все равно хотели сходить туда с друзьями.

– Отлично! – она внезапно обняла Элинор, принеся с собой нежный аромат цветочных духов. Обняла и Августа также легко и мягко и даже прикрыла глаза на пару мгновений, словно запоминая запах одеколона парня. – Тогда до встречи в семь на побережье!

Элинор подумала о том, насколько живой казалась эта девушка. Ей было шестнадцать, но она взяла только хорошие черты от детства и взрослости, умело совмещая их не только во внешности, но и в поведении, в мимике подвижной и искренней, возможно, даже наивной. Элинор понимала, что в ней от детства оставалась лишь капризность, иногда перерастающая в наглость, но уже взрослую.

– Если ты не придешь, я поцелую тебя прямо сейчас, – над ней проплыл ровный решительный голос, в котором чувствовались атомы сдерживаемой усмешки.

– Что? – Элинор вдруг опешила и очнулась от мыслей, как от глубокого сна. Ее испуганный взгляд проскользнул на губам парня, и потом встретился с его самоуверенным взором.

– Один… – она сделала два шага назад, когда он шагнул на нее.

– Два. – Элинор нахмурилась, поняв, что упала бы, не столкнувшись бы она спиной со стеной здания, когда еще несколько раз перебрала ногами назад.

– Три.

Она осознала, что совершила неверный ход из-за неожиданных действий Августа. Надо было обматерить его на французском и уйти, или просто хотя бы стукнуть его – Элинор ведь просила не приближаться!

Не придумав ничего лучше, она просто зажмурилась и закрыла лицо руками, поняв, что оказалась в ловушке Августа. Его лицо было так близко, что Элинор физически ощущала долгий, испытывающий свинцом, взгляд, который легким покалывающим морозом стелился по сжатым губам. Так близко, что горячее мятное дыхание сталкивалось с ее носом, тепло руки у головы, на которую он оперся, возвышаясь над сжатой Элинор, касалось ее висков; Элинор умерла бы от холода, если бы близость Августа не обжигало ее тело и разум, как кипяток, который оставляет ожоги после контакта с ним. Она была почти так же напугана, как и тогда, в темноте, но если в тот раз парень спасал нервную систему Элинор, то сейчас он ее медленно убивал.

– Какая же ты пугливая, – она услышала смех над собой, странным образом почувствовав облегчение.

Хотелось даже сказать спасибо за то, что он просто решил потрепать ей нервы, а не целовать на самом деле. Решив, что безопасность миновала, первым делом Элинор выдохнула и только затем открыла глаза, все еще наблюдая перед собой Августа, но уже не преграждающим путь. Она хотела уйти молча, не устраивая скандалов, будто бы ее это совсем не зацепило, но Август не дал ей сделать и шага.

– Постой, – не сдерживая самодовольной улыбки, он остановил девушку, – ты помнишь, что у меня есть три желания?

– Ты очень сильно меня раздражаешь, Август, – все, что смогла она сказать с неустойчивым спокойствием, с трудом опустив маты. – Очень.

– Хочу воспользоваться одним, – продолжил парень, давая Элинор путь, но она осталась на месте, отягощенная собственным любопытством.

– Но если я не хочу исполнять твое желание? Что тогда?!

– Эй, я вообще-то спал с тобой за эти три желания… – он не успел договорить, потому что девушка торопливо накрыла его губы ладонью, когда мимо проходящая женщина обернулась на них и погрузила в осуждающее презрении.

– Дурак, – с этим словом на устах она неловко убрала руку и поймала лисий взгляд с легким прищуром.

Элинор сделала вид, что не заметила это недопонимание и продолжила.

– Думаешь, желания помогут тебе выиграть пари? Нет, таким образом ты только отдаляешься от победы. Нельзя влюбить в себя кого-то, заставляя делать того, чего он не хочет.

– Нет, мне просто хочется немного поиздеваться над тобой, – с ровной и искренней улыбкой произнес Август. – Всю следующую неделю, начиная с сегодняшнего дня, ты будешь приходить ко мне в восемь утра и в одиннадцать вечера и называть одно хорошее качество, которое ты нашла во мне.

Она молчала следующие несколько секунд, в ожидании смеха Августа, но вместо этого получила вполне серьезного парня, ожидающего ответной реакции.

– Ты сейчас серьезно, что ли? – не поверила та. – Разве у тебя есть какие-то проблемы с самооценкой?

– Нет, но мне в буквальном смысле хочется видеть, как меняется твое лицо и твои мысли, когда ты начнешь видеть во мне не только «мудака».

Какое удовольствие – наблюдать за сбитой с толку Элинор и в итоге получать этот полусмиренный, но обещающий реванш, взор.

– Никого другого я и не увижу в тебе. Нельзя прыгнуть выше головы, – ее голос звучал колко, как репейник, пытающийся зацепиться за любую деталь.

– Знаешь что, – он вдруг взял ее за руку и почти грубо провел за собой несколько метров к лиственному дереву, бросающему почти прозрачную тень на короткостриженый газончик, где не было людей.

Вечерело. Солнце стремительно тонуло в горизонте, оставляя за собой плавные, словно акварельные, волны и полосы светло-баклажанного, пурпурного и главное – пюсового цвета, которые с нежностью лета смешивались с желтым и бледно-васильковым цветами, оставляя сладкие разводы там, на востоке. Теплый ветер, приносимый с юга, щекотал шею и плечи, принося с собой мурашки и ароматы летнего сада.