Текст книги "Лабиринт. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Мэри подышала на стекло и нарисовала пальцем сердечко. Знак молнии разделил его посередине. Вот оно – её сердце, неоднократно разбитое, неоднократно пронзённое. Мама, папа, Пит, Вайолетт – каждый из них забрал от него кусочек. Забрал… а что, если отдать самой? Что, если оставить всё, как есть. Прямо сейчас, не сопротивляться, не плакать, не уговаривать и не умалять. Взять и оставить вот эту более ровную половинку сердца здесь. Может, то, что осталось, будет не так сильно болеть? Ладонью Мэри провела по стеклу, стирая одну нарисованную часть. Вторую с вписанной туда буковкой "М" обвела пожирнее. Здесь оно будет в большей сохранности.

К тому моменту, как Мэтт нашёл её, слёзы высохли. У них оставалась ещё одна ночь, которая началась там же под звёздами. Он любил её на просторном ротанговом шезлонге, закутав в плед и окутав собой. И, занимаясь с ним любовью, Мэри смотрела туда, где на стекле невидимо для чужих глаз, осталось нарисованное сердечко. Именно там, на террасе, она по-настоящему простилась с Мэттом, а всё, что произошло потом, было уже не суть важно.

Глава 8

Штаны для йоги, спортивная майка, объёмное флисовое худи и удобные кроссовки – Мэри никогда не отправлялась в поездку без этих вещей. Не так много места они занимали в чемодане, и ощущение комфорта в дороге, которое она испытывала, влезая в привычные вещи, всегда оставалось бесценным. Да, за последние годы Мэри научилась ценить комфорт. А ещё она научилась ценить себя, и всегда оставаться честной перед самой собой. Именно поэтому девушка раз за разом отказывала Алексу, прекрасно отдавая себе отчёт, что никогда не сможет ответить на его чувства так, как он того заслуживает.

Впрочем, в последнее время Алекс начал проявлять в этом вопросе определённое нетерпение. Всё чаще в разговорах стала всплывать тема родителей, всё чаще он принимался рассуждать, как важна в жизни стабильность. Всё чаще рассказывать о друзьях, которые либо только что остепенились, либо находятся в процессе помолвки. Мэри понимала, что очередной её отказ, скорее всего, будет означать конец их отношений. И всё же, когда Алекс предложил ей провести совместный отпуск в Австралии, она согласилась.

Во-первых, как бы то ни было, они встречались вот уже два года. На работе свои отношения старались не афишировать, но вряд ли кто сомневался в симпатии, которую питал один из ведущих специалистов "Блэкрок групп" к своей молодой помощнице. Которую, кстати говоря, сам и привёл в компанию. Мэри привыкла относиться к Алексу как к близкому другу, прежде чем они стали друзьями с определёнными привилегиями, и пока ещё ничего не изменилось.

Во-вторых, всё большое семейство Стенхоупов питало к ней чувства более чем родственные, и Мэри от всего сердца платила тем же. Она прилетела в Нью-Йорк в надежде начать новую жизнь, Глория и Уильям Стенхоуп ей в этом помогли. Мать Алекса даже больше, чем кто-либо: будучи профессиональным психологом, Глория подтолкнула Мэри к принятию самой себя; помогла разобраться со своими страхами, научила принимать их и жить с ними.

Помимо Алекса у Стенхоупов было ещё двое детей. Младшая дочь Памела жила в Англии вместе с мужем и детьми, и к родителям приезжала не часто. Старший сын, Энтони, названный так в честь деда, работал в правительстве и лет пять назад перебрался в Вашингтон. Алекс, к тому моменту как Мэри с ним познакомилась, уже сделал себе имя, занимаясь независимыми расследованиями для финансово-аналитических компаний. Чтобы заполучить его в штат "Блэкрокам" пришлось хорошенько раскошелиться.

Это была крупная, преуспевающая организация, наравне с известными рейтинговыми агентствами занимающаяся исследованием и анализом рынков, присвоением кредитных рейтингов, предоставлением независимых оценок кредитоспособности и сбором аналитических данных. Мэри слышала о "Блэкроках", работая в "Тринко", но никогда не думала, что именно здесь продолжит свою карьеру.

Вообще-то, в тот дождливый осенний день, выйдя из аэропорта Ла-Гуардия в Нью-Йорке, она меньше всего думала о карьере. Мэри собиралась начать новую жизнь – с чистого листа, что называется, без груза прошлого. А что может быть чище в этом плане, чем самый крупный по населению город США: никто не знал здесь Мэри Рейнольдс, никому здесь не было до неё дела. Впрочем, небольшая доля лукавства у неё всё же имелась: в бумажнике Мэри среди прочего лежала слегка помятая визитка Уильяма Стенхоупа.

Она сняла номер в небольшой гостинице в Куинсе и целую неделю бродила по городу как обычный турист. Мэри посетила все возможные музеи, выставки, памятные места. Прокатилась на пароме через Гудзон, поднялась на смотровую площадку Эмпайр-стейт-билдинг, прогулялась по Манхэттену, покаталась на катке в Центральном парке – устроила себе каникулы, которых никогда не было.

Нет, ей не было скучно наедине с собой. Совершенно не было. Мэри выматывала себя долгими пешими прогулками, чтобы вернуться в гостиницу, упасть в кровать и уснуть без сновидений. Она запретила себе думать о том, что оставила в Чикаго и главное кого. Вот так взяла и запретила. Ластиком стёрла. Будто действительно сумела вместить мысли, чувства и любовь к нему в то нарисованное на ограждении сердечко. Половину сердечка. А оставшуюся половину, по недоразумению ещё бьющуюся в груди, заполняла новыми впечатлениями, воспоминаниями, визуальными и слуховыми образами.

Узнав, что она в Нью-Йорке, Уильям немедленно прислал за ней машину.

– Какая гостиница, о чём ты, милая? Глория уже приготовила для тебя комнату!

Так Мэри оказалась в Гринвич-Виллидж и задержалась там на целых пять лет. Четыре с половиной, если быть точной.

Первые полгода она прожила у Стенхоупов в доме на улице Барроу. В её распоряжении была не только бывшая комната Памелы, но и весь третий этаж старинного дома постройки начала прошлого века. Жена Уильяма Стенхоупа, Глория, оказалась очаровательной женщиной, спокойствием и рассудительностью напоминающей Мэри её дорогую Вайолетт. Глория создала вокруг для неё атмосферу настоящего семейного уюта, и Мэри, может, впервые в жизни почувствовала себя дома.

Глория родилась и выросла в Гринвич-Вилладж и всей душой любила свой район. Они много гуляли, рассматривали достопримечательности: парк Вашингтон-сквер с его мелькающей почти в каждом фильме о Большом Яблоке мраморной аркой, театры, дома знаменитостей, вдающиеся в Гудзон деревянные набережные. Мэри влюбилась в осенний Нью-Йорк, в кривые улочки со старинными домами с традиционной для Манхэттена высокой лестницей с коваными перилами и тяжёлыми деревянной дверью.

Но больше всего Мэри любила вечера, когда Уильям приезжал из университета и они втроём собирались за красиво накрытым к ужину столом. Она всегда оставалась благодарной слушательницей, однако Стенхоупы были моложе Вайолетт, и в их рассказах обязательно присутствовало младшее поколение, так что вскоре Мэри могла сказать, что заочно знакома со всем семейством.

Глория была непревзойдённым кулинаром, однако и мастерство Мэри Стенхоупы оценили по достоинству. Больше всего Уильяму понравилась лазанья по рецепту сеньоры Софии. Именно лазанья Мэри стала коронным блюдом в тот вечер, когда в гости к родителям неожиданно заехал Алекс.

Она сразу поняла, что нравится этому светловолосому голубоглазому мужчине, хотя, видит бог, ничего специально для этого не делала. Любимые узкие джинсы и свободная футболка с длинным рукавом, надетые на ней в тот вечер, вряд ли можно было назвать чем-то особенным. Высокий хвост, в который Мэри убрала свои светлые волосы, и вовсе делал её похожей на школьницу. Во избежание долгих объяснений Уильям представил её как внучатую племянницу Вайолетт, и сей факт вызвал бурное и очень весёлое обсуждение, когда Алекс попытался определить их родственную связь. Сошлись на троюродной кузине. Так как сделано это было с одобрения его родителей, Мэри не возражала.

Внешностью Алекс очень походил на отца. Высокий, сухопарый, светловолосый. Тонкое интеллигентное лицо с прямым носом и острым подбородком, глубоко посаженые ореховые глаза с вкраплением зелёных искорок. Узкие губы совсем его не портили, потому что при любом обращении к Мэри расплывались в совершенно обезоруживающей улыбке. Алекс был весь как на ладони: открытый, весёлый, обаятельный, но в то же время умный, деловой, не лишённый известной доли практичности. Мэри искренне наслаждалась его обществом. Алекс Стенхоуп был прямой противоположностью мужчине, которого она недолгое время считала своим, и, возможно, именно поэтому ей удалось так быстро с ним сблизиться. В Алексе она не чувствовала угрозу своему сердцу. Половинкам всегда мало что угрожает.

Уильям был очень рад, когда Алекс взял над Мэри так называемое шефство. Конечно, поначалу в его обществе она чувствовала себя скованно, но на протяжении следующих недель он всё чаще стал появляться у родителей, и всё чаще после ужина они вместе отправлялись на какое-нибудь мероприятие. Концертные залы, театры, галереи, клубы – везде Алекс был желанный гость. Как при таком ритме светской жизни он успевал работать и работать успешно, для Мэри до сих пор оставалось загадкой.

Да, сравнения с Мэттом избегать не удавалось. Однако здесь и сравнивать было нечего – они были настолько разными, насколько разными могут быть ясный день и тёмная полночь. Мэтт был её полуночью. Алекс всерьёз вознамерился стать днём.

С детства привыкшая обходиться малым, на себя Мэри почти не тратилась. На жильё тоже. Рождественские и новогодние подарки, покупка продуктов на фермерском рынке на Юнион сквер, билеты в театры, музеи, проезд в общественном транспорте, мобильная связь – пусть и медленно, но счёт Мэри потихоньку пустел. Хочешь не хочешь, приходилось задумывать о том, что же делать дальше. Решение осесть в Нью-Йорке лежало на поверхности, однако для начала необходимо было заручиться поддержкой Стенхоупов.

– Конечно, милая! Ты можешь оставаться у нас столько, сколько захочешь. Мы будем только рады. – Неужели она всерьёз рассчитывала услышать от этих милых людей что-либо другое.

Перво-наперво следовало найти работу, да и гостеприимством новых знакомых не следовало злоупотреблять. Однако, уступив просьбе Глории, не желавшей расставаться со своей новоприобретённой молодой "родственницей", Мэри прожила у Стенхоупов ещё несколько месяцев, прежде чем съехать в небольшую студию в трёх кварталах от их дома.

В начале января она зарегистрировалась на сайте вакансий, выложила своё резюме и даже успела сходить на парочку собеседований. Однако дальше этого дело не пошло.

В один из вечеров, когда на ужин пришёл Алекс, Уильям решил поделиться с ним успехами Мэри в поисках работы

Алекс вежливо улыбнулся:

– Что ж, дело похвальное. И в какой области специализируешься?

– Аналитика. Юриспруденция. Финансовое право.

Если бы она сказала, что является дипломированным шпагоглотателем, Алекс точно удивился бы меньше. Увидев, как вытянулось его лицо, Мэри засмеялась:

– Не ожидал?

– Честно? Нет. И что ты заканчивала?

В двух словах она рассказала об учебе, о том, какие курсы прослушала, о дипломном проекте. Когда же зашла речь о стажировке, Алекс присвистнул:

– "Тринко"? Ты шутишь! Стажироваться в этой компании мечта каждого, кто хоть что-то смыслит в инвестициях. Кое-кто из моих коллег с удовольствием заново заплатил бы за учёбу, только бы получить такую возможность. Грамотное руководство, интересные бизнес-проекты. Иногда излишне рискованные, но всегда себя оправдывающие. Многие считают Мэтта Крайтона гением в своём деле, и я не исключение. Тебе крупно повезло, Мэри. Думаю, после стажировки за тобой очередь выстроилась из работодателей.

– Не выстроилась. Я осталась в "Тринко".

Пожалуй, приди ей в голову сказать насколько близко она знакома непосредственно с самим Мэттом Крайтоном, Мэри всё равно не смогла бы поразить Алекса сильнее. Он даже дар речи ненадолго потерял.

Ей и самой с трудом удавалось справиться с волнением. Ведь, меньше всего за этим столом она ожидала услышать имя Мэтта. Запретить себе думать о нём – одно, а вот так неожиданно узнать, что кто-то, пусть косвенно, знаком с ним и может запросто упомянуть его имя в разговоре – совершенно другое. Не готова Мэри к этому оказалась, ох, не готова. Хотя, надо думать: если она собирается продолжить свою карьеру в бизнесе, так или иначе название "Тринко" и фамилия Крайтон будут всплывать – в разговорах, в обсуждениях, в новостях. В один день о нём не забудут, "Файнэншл Таймс" уж точно. Вздрагивать всякий раз, увидев имя Мэтта на обложке? Что ж, пора начинать тренироваться этого не делать.

Смятение Мэри не укрылось от Уильяма. Зная всю историю её мытарств, он попробовал сосредоточить внимание сына на конкретном деле.

– Ты знаком с этим рынком, Ал. Может, знаешь компанию, которая нуждается в такой умнице, как наша Мэри. Подскажи, куда надо идти, куда не стоит. Направь, её, так сказать.

– Считай, что уже направил. Будешь работать у меня.

Теперь пришла очередь изумиться Мэри.

– В каком смысле, у тебя?

– В прямом. Одним из условий моей работы у "Блэкроков" является то, что команду себе я набираю сам. Для – чем ты занималась в "Тринко"?..

– Работала ассистентом в аналитическом отделе.

– Для ассистента аналитического отдела "Тринко" место у нас найдётся.

– Не уверена, что смогу предоставить хорошие рекомендации, – предупредила вконец смущённая девушка.

– А вот здесь я волен решать сам, нужны они мне или нет.

– Думаю, дорогой, слово, замолвленное нами за эту девушку, послужит тебе лучше всяких рекомендательных писем.

Вот так Мэри стала работать на "Блэкроков". Начинала, как и в "Тринко" со стажёра, но за довольно короткий срок сумела сделать карьеру ведущего бизнес-аналитика. Не раз и не два за всё это время она вспоминала свою бывшую начальницу. Джорджина Бенфорд, хоть и была заправской стервой, научила её подходам и методике сбора данных, анализу моделирования, описанию и оптимизации бизнес-процессов – тому, что привело её к успеху и сделало одним из ведущих сотрудников известного на весь мир консалтингового агентства. Так что совет Вайолетт, данный по поводу её страха прыгнуть выше головы, в полной мере стал для Мэри руководством к действию.

"Никогда не сомневайся в том, что достойна большего. Если отказывать в большем самой себе, другие вскорости начнут отказывать тебе в малом".

Жаль только, что к личной жизни применить его пока не получалось.

Глава 9

Все салонные процедуры – маникюр, педикюр, эпиляцию – Мэри сделала ещё в Нью-Йорке в любимом спа на Пятьдесят шестой улице. Сейчас же после ароматерапевтического массажа тела, маски для лица, заставившей её обезвоженную кондиционированным воздухом самолёта кожу засиять, и профессионального макияжа мысль провести вечер на светском рауте казалась ей довольно привлекательной. Она даже согласилась на предложение стилиста оставить волосы распущенными, хотя в последнее время упрямо собирала их в тугой пучок.

– Грех прятать такую красоту, милая. Они у вас точно шёлк, и вьются сами по себе. Мне фактически ничего не надо делать.

Не сразу к Мэри пришло осознание, что волосы её богатство. Как и подтянутое стройное тело. Изящные маленькие ступни. Красивые руки. Даже немного торчащие ушки. Мэтта они приводили в восторг. Ему нравилось, что Мэри их не прокалывала, не отягощала серёжками. И колец не носила. Вообще никаких украшений раньше не носила. Раньше – до того, как научилась любить себя, научилась преподносить. Мэтт её к этому подтолкнул. Придал уверенности в себе. И за это она всегда будет ему благодарна.

Пожалуй, мы окончательно становимся взрослыми, когда начинаем принимать себя такими, какие есть – со всеми достоинствами и недостатками. Если принимать только достоинства, можно прослыть эгоистом. Только недостатки – эксцентриком. Знать, в чём твои слабости одно, а выпячивать их – совершенно другое. Своей слабостью Мэри до сих пор считала темноволосого сероглазого мужчину, от которого однажды ушла. Воспоминания о нём жгли изнутри долгое время, прежде чем она сдалась и приняла их как данность. Не окунулась, вовсе нет – сумела не бежать, сумела вынести из них суть, кое-что для себя важное. Можно было отравить всю жизнь сожалением о том, что могло бы быть, но Мэри удалось с этим справиться. И пусть это была всего лишь иллюзия, но кто сказал, что ей не место в жизни. Особенно, когда эта иллюзия поддерживает тебя, наделяет сверхспособностями, укрепляет веру в собственные силы. Да, глупо, по-детски, но Мэри поверила, что ушла от Мэтта не от отчаяния. Это был осознанный выбор взрослого человека – уйти от того, что в будущем доставит большее разочарование. Мэтт Крайтон её не любил – вот, что важно, и вместо того, чтобы предаться рефлексии по этому поводу, Мэри решила стать той, кого такой мужчина полюбить бы мог.

Она развивалась – и внутренне, и внешне. Много читала, много гуляла, посещала выставки и музеи, путешествовала. Казалось, при её занятости времени на подобное не должно оставаться, но в этом она брала пример с Алекса.

– У тебя должно быть что-то своё. Иначе другим с тобой будет не интересно.

Мэри всегда находила на себя время, будь то косметическая процедура или чашка чая в любимой кофейне. Йога по выходным, шопинг, воскресный обед со Стенхоупами – она начала окружать себя людьми и вещами, которые делали её лучше. На новой работе Мэри хорошо зарабатывала и вскорости научилась ценить комфорт – будь то в общении или же в организации личного пространства. Её квартира больше не была примером аскетизма, вещи в шкафу радовали глаз разнообразием цветовой гаммы. Она полюбила красивое нижнее бельё, подолгу принимать ванну и правильно сервированный стол. Возможно, ничего этого не было бы без Мэтта. А, возможно, это всё было бы и без него. И только когда она утвердилась в этой мысли, и не на день раньше, Мэри сочла себя готовой ответить на ухаживания Алекса. К тому моменту прежней неуверенной в себе девушки, приехавшей в Нью-Йорк залечивать разбитое сердце, не осталось и следа.

Ей понравилось, что мастер сделал с её волосами. Понравился макияж. Цвет помады и вовсе оказался волшебным, и Мэри купила два тюбика про запас. Она была очень довольна собой, когда выходила из салона и пока шла к отелю, ловила на себе восхищённые мужские взгляды.

Ветер, гуляющий по улицам, разметал волосы, и, чтобы окончательно не испортить причёску, Мэри пришлось натянуть на голову капюшон. Поймав своё отражение в витрине, девушка усмехнулась: да уж, сколько бы времени не прошло, а она всё равно уютнее себя чувствует именно в такой одежде. Конечно, это уже не университетский свитер, а кофта с дизайнерским принтом, не розовые кеды, а последняя модель кроссовок известной спортивной марки. На её привычный кэжуал подобный стиль походил мало. Несмотря на искусный макияж, выглядела она лет на пять моложе. Особенно, в этом капюшоне. Раньше Мэри очень любила натягивать их на голову. Глория отучила. Сказала, что в капюшоне она напоминает ей Эдит – девочку в розовой шапке из мультфильма "Гадкий я". Мнимое чувство защиты, дающееся головным убором, ей вовсе не требуется. И закрываться от мира Мэри не должна. Ей есть, что ему показать.

Да, вот теперь определённо есть. Такая Мэри, какой она стала сейчас, какой себя сделала, не убежала бы от мужчины, которого любит. Уверенности в себе, а так же в том, что она достойна любви достойного мужчины, тоже пришлось учиться. Алекс здесь определённо помог. Интересно, а что сказал бы Мэтт, встреть он её сейчас.

Возможно, из-за того, что ей этого захотелось, Мэри неожиданно его увидела. Или ей показалось, что увидела. Но мужчина, садящийся в припаркованный у отеля лимузин, поразительно походил на Мэтта.

Да, она видела его лишь со спины, но рост, цвет волос, этот кивок, которым он поприветствовал водителя, открывшего перед ним дверь…

Нет, ей показалось. Ей определённо показалось. Она просто подумала о нём, и его образ привиделся ей в похожем мужчине. Да и что Мэтту делать в Сиднее.

Мэри не удержалась от смешка: а что в Сиднее делать ей? Это было спонтанное решение Алекса – полететь в Австралию, навестить его дядю Роберта, который уже давно звал их в гости. Как место для отпуска зелёный континент Мэри никогда не рассматривала, хотя, путешествовать любила. В основном, конечно, делала это по работе, сопровождала Алекса. Вся Северная Америка, Европа, Азия – странички её паспорта были испещрены множеством заграничных штампов. Но Сидней был так далеко от Чикаго. Даже в Нью-Йорке вероятность встречи с Мэттом была гораздо больше, и то ей удавалось этого избегать.

Однажды, правда, едва не случилось обратного, когда делегация "Тринко" приехала в "Блэкрок групп". Она тогда не смогла толком объяснить, почему не хочет присутствовать на встрече, хотя Алекс определённо желал её там видеть. В конце концов, Мэри малодушно сказалась больной и ушла домой. Как оказалось, зря – Мэтт в Нью-Йорк не приехал.

Вообще-то, если подуматься, он вполне мог быть в Сиднее. Она слышала о желании "Тринко" разместить акции на австралийском рынке, об этом давно говорили. Но в последних разговорах Надин ни о чём таком не упоминала. Возможно ли, что они оказались в одном и том же городе в одно и то же время? Уж ей-то известно, как судьба любит иронизировать. Но чтобы оказаться в одном отеле – это слишком. Нет, она и вправду ошиблась. Это не мог быть Мэтт.

Мотнув головой, Мэри ускорила шаг. Алекс, наверное, уже заждался. Приём назначен на девять, а ей ещё надо переодеться.

Улыбчивый швейцар на входе открыл для Мэри дверь в залитый светом вестибюль.

– Спасибо, – поблагодарила девушка.

– Добро пожаловать в "Софитель", мисс. Хорошего вечера!