Текст книги "Нечто большее… (СИ)"
Автор книги: Ирма Грушевицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Глава 18
В середине недели Дэвид неожиданно улетел в Европу. Пятничный обед с его родителями оказался под угрозой срыва, чему в глубине души я была даже рада. Однако мать Дэвида в этом вопросе оказалась более принципиальной. В пятницу утром я приняла звонок от секретаря Элинор Рассел, который в вежливой форме проинформировал, что миссис Рассел будет ждать меня в четыре по полудни в ресторане на углу Девятой и Пятьдесят третьей.
Безличность этого приглашения поначалу меня задела, так, что некоторое время я всерьёз подумывала отменить встречу. Но, поразмыслив, решила этого не делать: мать Дэвида сама установила границы нашего общения, и не мне её осуждать, принимая во внимание какое мнение обо мне у неё могло сложиться после нашего недолгого знакомства. Хотя, о каком знакомстве может идти речь. Оба раза я представала в неприглядном виде: сначала этакой девицей лёгкого поведения, не успевшей покинуть место последней интрижки, а второй – взмыленной истеричкой, едва не ввалившейся на помолвку её родственницы. На месте миссис Рассел я была бы не в восторге от того, что мой единственный сын связался с подобной особой.
Очень сильно захотелось позвонить Дэвиду. Мы разговаривали рано утром. В числе прочего, он упоминал, что до позднего вечера будет занят на переговорах. Отвлекать его по подобному поводу, мягко говоря, некрасиво. Наше телефонное общение ещё не обросло этими штучками настоящих влюблённых: никаких «целую», «скучаю» и, тем более, «люблю». Мы нащупывали друг друга и по-настоящему раскрывались только тогда, когда оказывались на расстоянии вытянутой руки.
Миссис Рассел уже ждала меня, когда за пять минут до назначенной встречи я вошла в ресторан. Сидя за столиком, она что-то быстро записывала в толстый старомодный ежедневник. Заволновавшись, что опоздала, я бросила взгляд на часы. Нет, всё правильно. Вероятно, мать Дэвида предполагала прийти первой. Тем самым она показывала, что собирается полностью контролировать ситуацию. А, возможно, что и меня.
Я чувствовала себя не в своей тарелке, как перед первым обедом с Дэвидом в Майами. Неужели, я никогда не буду спокойна, встречаясь с людьми по фамилии Рассел? Осталось лишь проверить это предположение на главе семейства.
Назвав администратору своё имя, я отказалась от сопровождения и, пока шла к столику, не сводила глаз с миссис Рассел. Мне удалось уловить момент, когда она взяла бокал с водой и, отпивая из него, скользнула взглядом по залу. А заодно и по мне. Поставив бокал, она, как ни в чём ни бывало, вернулась к своему занятию.
Внутри всё опустилось: это был именно тот взгляд, и та ситуация, которой я боялась больше всего. Этот скользящий взгляд – равнодушный, пустой – был ещё хуже осуждающего, к которому я была готова. Самое правильное сейчас было дать волю ногам. В буквальном смысле. Уйти, отложить встречу до приезда Дэвида. Позвонить и сказаться больной.
По истечении несколько секунд, пока я, замерев посреди зала, решала, будет ли это считаться бегством в том смысле, который вкладывается в это слово, миссис Рассел вдруг перестала писать. Аккуратные брови сошлись к переносице, она нахмурилась и, подняв голову, посмотрела прямо на меня. Мгновение – и складка на её лбу разгладилась. Она улыбнулась и откинулась на спинку дивана.
– Ну надо же!
Я обалдело пялилась на неё, не зная, что сказать в ответ на это странное приветствие. Изумление на лице миссис Рассел было таким же неожиданным, как и эта её обезоруживающе искренняя улыбка.
– Идите сюда, дорогая, и дайте мне хорошенько вас разглядеть.
Она указала на место рядом с собой, хотя я бы предпочла сесть на стул. Пока я цаплей шагала на своих каблуках к столу, пока усаживалась, расстёгивая пиджак и одёргивая юбку, она не сводила с меня своих смеющихся глаз.
– Знаете, если бы не этот испуг на лице, я бы ни за что вас не узнала. Скажите, я могу рассчитывать, что когда-нибудь смогу вызвать у вас другие эмоции?
Моё лицо запылало.
– Я вовсе не…
– Да бросьте, – засмеялась она. – В день, когда я должна была познакомиться со своей будущей свекровью, меня всё утро тошнило от страха. И, как оказалось, напрасно: мать Моргана была замечательной женщиной. Правда, на следующее утро тошнота вернулась. Так я узнала, что беременна Дэвидом.
Я не поняла и половины из того, что она сказала. Именно поэтому предпочла промолчать.
Миссис Рассел, в свою очередь, предпочла не заметить моё замешательство.
– Итак, вы и Дэвид. Чудесно. Правда, мне пока не удаётся сопоставить странную девушку, с которой оба раза встречалась при крайне необычных обстоятельствах, и вас.
Она снова окинула меня оценивающим взглядом. По её лицу было видно, что то, что она видит, ей нравится. На мне был один из моих обычных офисных костюмов – чёрный пиджак и юбка-карандаш, – но блузку под него я выбрала весьма яркую, сродни приподнятому настроению, в котором находилась все последние дни. Сегодня она была ярко-зеленой. Этот цвет всегда предавал мне уверенности.
– Интересно будет узнать, какая из этих двух совершенно разных девушек вывела из равновесия моего сына, – закончила миссис Рассел.
«Вывела из равновесия». Хорошее определение. Оно точно подходит к тому, что чувствую я. Дэвид полностью вывел меня из равновесия. Рядом с ним оставалось лишь балансировать, смещая свои чувства, эмоции, готовые вырваться слова, чтобы вернуть всё в привычную взвесь.
– Давайте я добью вас окончательно и скажу, что эта ситуация для меня нетипична. Не то чтобы Дэвид никогда не знакомил меня с девушками. Но до этого дня он не обрывал мне телефон с предостережениями и упреждениями. Наш с вами обед – моя идея, и Дэвид её не одобрил. Честно признаться, это задело мои материнские чувства, и теперь я очень хочу понять, почему. Неужели, я произвожу впечатление…
– Вы производите впечатление матери, которой не всё равно что происходит в жизни её сына. Не более того.
Это было первая связная фраза, которую мне удалось сформулировать и вставить в не прекращающийся поток слов миссис Рассел. У неё их было так много, и каждое заслуживало отдельного анализа, но вряд ли сейчас стило его проводить.
– Вы полагаете?
– Конечно, я ещё недостаточно хорошо вас знаю, чтобы утверждать обратное, но…
Миссис Рассел захохотала так неожиданно и громко, что я даже вздрогнула.
– Вот об этом Дэвид и говорил. Чтобы я не пыталась давить на вас. А я, извините, не удержалась.
– У вас это хорошо получилось. Особенно, при упоминании других девушек.
– А рассказ про свекровь вас не смутил?
– Признаюсь, я не поняла ни слова.
Внезапно она протянула мне свою руку:
– Элинор!
В ответ я крепко её пожала.
– Элизабет. Для друзей просто Бет.
Смешно, но Дэвид позвонил мне через пять минут после того, как мы с Элинор расстались
– Ты понравилась моей матери, – сказал он вместо приветствия.
– И что ты чувствуешь по этому поводу?
Он ответил не сразу, так, что я даже немного заволновалась.
– Мне это нравится. А тебе?
– Мне нравится, что тебе нравится.
– Я спросил не о том.
Я усмехнулась.
– Знаю. Твоя мать – чудесная женщина и очень тебя любит. Было бы удивительно, если бы было наоборот.
– Что ж, я рад.
– Лучше скажи, со сколькими девушками ты её знакомил? – Я не собиралась сдавать Элинор, но вопрос вылетел сам собой.
– Не помню.
– Сбился со счёта? – поддёрнула я.
– Я серьёзно, Бет. – Дэвид понизил голос, и от этого в животе стало щекотно. – Я не могу вспомнить ни одну из них. Ни одного лица. Есть только ты.
Эта фраза долго стояла у меня в ушах и в тот день, и в последующие. И подпитывала меня, как батарейка, согревая искренностью и теплотой.
Дэвид обещал вернутся в понедельник, и за выходные мы с Мэгги окончательно привели в порядок мою квартиру. Многострадальный диван, на котором мы с Дэвидом проводили каждую ночь до его отъезда, наконец-то был собран. Водруженная в спальню кровать, что должна была стать его заменой, меня немного смущала: я заказывала её ещё до того, как в моей жизни снова появился мужчина, и испытывала некоторые сомнения – а не тесно ли нам будет. Но, кровать в любом случае казалась удобнее, особенно, принимая во внимание, что на диване нашей излюбленной позой была поза пирожка – я на Дэвиде или он на мне. Теперь же он поступал в полноправное владение Боба.
Кот был без ума от последнего. Особенно, если на нём сидел Дэвид. Боб разваливался на спинке, аккурат за ним, и его хвост то и дело опускался на плечо Дэвида. Это было похоже на братание, тем более, что кот, как приклеенный, ходил за ним по всей квартире.
– Он тебе не доверяет, – смеялась я поначалу. – Ты вторгся на его территорию.
Но позже, я поняла, что, всю жизнь прожив среди женщин, Боб, наконец, нашёл родственную душу. В смысле, мужскую душу. Или нашёл, или почувствовал. Или, не будучи дураком, понял, кто в доме настоящий хозяин.
Он нёсся к дверям, едва заслышав на лестнице шаги Дэвида. Он крутился возле его ног, караулил возле дверей, пока тот был в ванной. На меня Боб не обращал никакого внимания, слушался только его. Но, когда мы остались одни, кот все ночи спал со мной. Разумеется, на подушке Дэвида.
В понедельник с самого утра я была завалена работой. Долго и нудно мы с коллегами занимались подготовкой документов по сопровождению сделки одного из нашего клиента. Сообщение от Дэвида пришло около полудня.
«Я в Нью-Йорке»
Я застыла над телефоном, думая, что ответить. «Я тоже» – было бы глупо, «я рада» – скупо, «Наконец-то! Ты не представляешь, как сильно я по тебе скучала» – преждевременно. Или…
В комнату вошёл мистер Чанг.
– Мисс Райли, пожалуйста, просмотрите эту папку. Я сделал кое-какие пометки. Нужно внести изменения.
– Да, мистер Чанг, сию секунду.
Может, именно поэтому через пять минут у меня раздался звонок, и преувеличенно серьёзный Дэвид сухо озвучил своё сообщение.
– Привет. Я в Нью-Йорке.
– Привет. Я тоже.
– Кхм…
– В смысле, я рада. В смысле, я скучала. В смысле…
– Мисс Райли, обратите внимание на параграф, посвящённый представлению интересов клиента в суде.
– Да, мистер Чанг, конечно. Прости, я очень занята, – прошептала я Дэвиду.
– Я понял, – ответил он. – В любом случае, я уже в Нью-Йорке. И тоже скучал.
Дэвид повесил трубку, а я оказалась на грани увольнения, в одно мгновение позабыв не только буквы, в которые складывались слова лежащих передо мной документов, но и как меня зовут.
«Есть только ты». «Я скучал». Как мало для других, и как много для меня. Сердце пело, хотелось спрыгнуть со стула и расцеловать неодобрительно смотрящего на меня поверх очков мистера Чанга. Нечеловеческих усилий мне стоило снова вернуться к работе.
Ближе к обеду коллеги решили сделать перерыв. Я же твёрдо решила закончить с документами из папки мистера Чанга. Неожиданно, в комнату заглянула Берта – его секретарь.
– Элизабет, вас вызывают к директору.
– Хорошо. Вероятно, мистеру Чангу понадобились эти документы.
Я поднялась с кресла, всё ещё погружённая в цифры и формулировки, и начала сгребать со стола бумаги.
– Нет, Элизабет. Вас вызывают наверх. – Я бросила взгляд на Берту, которая, сделав большие глаза, указывала пальцем в потолок. – Звонили из приёмной мистера Рассела. Мне жаль.
Сочувствующее выражение её миловидного лица, а также всех присутствующих в комнате привело меня в замешательство. Ах, да, конечно! Они решили, что всё это последствия моего странного отпуска. Что ж, не будем их разочаровывать. Я почувствовала, как заливаюсь румянцем. «Держись», – прошептал кто-то из коллег, вероятно приняв мою реакцию за испуг. На самом деле, я была чертовски возбуждена, догадываясь, кто в действительности стоял за этим звонком из приёмной.
Я едва не бежала вприпрыжку, стараясь как можно быстрее оказаться в лифте. На моё счастье, он был пуст, и всю дорогу до тридцатого этажа, где находилась приёмная Дэвида, я старалась стереть со своего лица счастливую улыбку.
Можно было не стараться: когда открылись двери, первой, кого я увидела, была Фиби. Радостное настроение как ветром сдуло.
– Мисс Райли, рада вас видеть. Я провожу вас в кабинет мистера Рассела.
Развернувшись на тонких каблуках, Фиби зашагала по длинному белому коридору. Я засеменила за ней, чувствуя себя не в своей тарелке.
Мне следовало заговорить с девушкой, но, с другой стороны, что я могла ей сказать? «Простите, что вела себя, как идиотка. На самом деле, я сплю с вашим – поправочка! – с нашим боссом, хотя строила из себя незнамо что». Не так, и, скорее всего, не здесь. Или вообще никогда.
Надо отдать должное профессионализму Фиби: она не пыталась со мной заговорить. От этого я чувствовала себя ещё хуже.
Дойдя до тяжёлой двустворчатой двери, девушка остановилась.
– Сюда, пожалуйста.
– Спасибо, Фиби.
Я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно теплее. Она улыбнулась, и эта улыбка не показалась мне чем-то дежурным. Скорее, намекала на наличие общего секрета.
Она открыла дверь, пропуская меня вперёд.
– Располагайтесь. Мистер Рассел уже в здании и будет с минуты на минуту. Могу ли я что-либо вам предложить?
– Нет, благодарю вас.
Я впервые оказалась в святая святых «Рассел Интернешнл» и изо всех сил старалась не пялиться по сторонам в присутствии Фиби.
– Минутку. – Я нахмурилась. – Вы сказали, он уже в здании?
– Да. Мистер Рассел позвонил из аэропорта и попросил пригласить вас к двум часам в его кабинет. Через полчаса будет подан обед.
Обед? В его кабинете?
Я покраснела, как рак. Если у Фиби и оставались сомнения относительно природы наших отношений с Дэвидом, то сейчас они полностью развеялись. Тем невыносимее мне стало от воспоминаний того, что я наговорила ей в Майами.
– Фиби, я… Я должна перед вами извиниться.
– Всё в порядке, мисс Райли. Не стоит беспокоиться.
– Нет, действительно. Я вела себя, как напыщенная задница. В своё оправдание могу сказать, что на тот момент именно ею я и была.
Фиби расхохоталась искристым, девчоночьим смехом.
– Нет. Отнюдь нет, мисс Райли.
– Бет. Для друзей просто Бет. И если однажды я могу быть чем-то вам полезной…
Мы обе обернулись на дверь. На том конце коридора звякнул лифт, сообщая о своём прибытии. Затем послышался мужской голос и быстрые уверенные шаги.
Сердце забилось сильнее.
– Хорошего дня, Бет.
Фиби пошла к дверям, но на полпути обернулась.
– Вы многим меня обяжете, если научите Дэвида завязывать галстук-бабочку.
Глава 19
На протяжении следующих месяцев я была счастлива и не думаю, что когда-либо раньше испытывала подобные эмоции.
Я просыпалась счастливой и счастливой же засыпала. Особенно, когда засыпала не одна.
Дэвид сделал ещё пару попыток уговорить меня переехать на Верхний Ист-Сайд, и когда я спросила его прямо: «Верхний Ист-Сайд – это значит к тебе», он не стал юлить и ответил утвердительно. Разумеется, я была к этому не готова, а он как-то подозрительно легко согласился с моим отказом. И лишь побывав в его двухэтажном пентхаусе, я поняла причину. Долгое время почти такое же место было моим домом. В смысле обитать, но не жить. Стекло, мрамор и нержавеющая сталь никогда не ассоциировались с домашним уютом.
Другое дело свежевыкрашенные ярко-жёлтые филёнки на кухне, потёртый деревянный пол, стена из необработанного кирпича в гостиной, разболтанная щеколда на двери ванной комнаты… Последнее, безусловно, к уюту имело весьма отдалённое отношение. Зато любимый мужчина в процессе исправления этого небольшого дефекта идеалистического совместного проживания – вполне непосредственное.
Дэвид мастерски лавировал между нашими личными и профессиональными отношениями. Это я больше переживала за то, что правда о нас выйдет за пределы его кабинета. У нас было ещё несколько совместных обедов, и, поднимаясь на тридцатый этаж, я чувствовала себя героиней шпионского триллера. Любой взгляд, брошенный на меня случайными пассажирами, казался подозрительным и оценивающим. Скорее всего, это было не так, но переубедить себя не удавалось.
Я наотрез отказалась пользоваться услугами Сэма. Дэвид почти всегда уходил раньше меня и приходил намного позже, и, теоретически, Сэм мог подвозить меня до работы и обратно. Но я не хотела, чтобы кто-нибудь увидел, как я сажусь или выхожу из машины Дэвида. Когда же мы вместе отправлялись на работу, я просила Сэма высадить меня за два квартала до офисного здания.
Поначалу Дэвида это забавляло. Но когда в середине осени под проливным дождём я полчаса не могла поймать такси и в итоге простудилась, он устроил мне головомойку.
– Ты стыдишься меня! – выпалил он в конце своей обличительной речи. – Ничем иным твоё упрямство я объяснить не могу.
– Я дебя де сдыжусь! – гундосила я. – Бросдо…
– Что просто, Бэт? Ты все силы кладёшь, чтобы наши отношения не стали достоянием общественности. Логично предположить, что этим ты блюдешь чьи-то интересы. Только вот чьи…
– Даши.
– Наши они лишь в том случае, если бы мы с тобой изначально договаривались о том, что можем себе позволить, а что нет. Я сразу предупредил, что мне плевать на то, что будут говорить о нас. Те, кто по-настоящему важен, уже знают, что мы вместе. Остальные… Мне нет дела ни до кого, кроме тебя. Отсюда я делаю вывод, что это именно ты не хочешь огласки того, что я твой.
«Он мой».
Затуманенному лекарствами мозгу этого было достаточно, чтобы познать вечную нирвану. Слово на букву «л» никто из нас ещё не произносил, но вот такими маленькими признаниями мы давали друг другу понять, что это всего лишь вопрос времени. Ну, и, наверное, смелости.
Дэвид ждал объяснений. Как я уже знала, терпение не входило в перечень его достоинств, а для последнего шага, вернее, заключительных слов, никто из нас пока не был готов. Короче, я сделала самую постыдную вещь в мире – заплакала. Это же всегда помогает, да? Ну, в теории…
На практике, к сожалению, не сработало. Не с Дэвидом Расселом. Сбить его с толку у меня, конечно, получилось, но после того, как он принёс мне новую пачку «Клинексов», аспирин, апельсиновый сок, «тот журнал из прихожей», «нет, ты не ляжешь рядом, потому что я тебя заразю… – жу… нет, не уходи, посиди со мной», Дэвид вернулся к тому, с чего мы начали.
– Я куплю тебе машину.
– Вот уж дудки!
– Мы оформим договор лизинга.
– Здесь плохо с парковкой.
– Значит, Сэм будет возить тебя на работу.
– Ты понимаешь, что таким образом мы выйдем из подполья?
– Я нас туда не загонял.
И правда.
– Я не могу так, Дэвид.
– Как так, милая?
И правда, как?
Как «так» я не могла? Терпеть косые взгляды, пересуды коллег? А с чего я взяла, что они будут? А даже если и будут, Дэвид прав – какое мне до них дело? Я получила эту работу благодаря и исключительно своим знаниям, умениям и навыкам. Не Дэвид тащил меня наверх – я туда сама взошла. Не бог весь что – начальник консультационного отдела, но эта должность моя по праву, а не благодаря чьей-либо помощи. И моя репутация – она так же непоколебима, как и самого Дэвида. Неужели, мои дальнейшие успехи будут оценивать через призму дальнейших отношений с мужчинами? Если так, то грош цена мне как специалисту. Ну а насчёт тех, кто действительно начнёт злословить, так Дэвид прав – какое мне дело до тех, до кого мне нет дела? И разве я уже не проходила через это?
– Хорошо. Я буду ездить с Сэмом.
Дэвид долго смотрел на меня прежде чем удовлетворённо кивнуть. Я была очень рада, что он не стал больше развивать эту тему. Но даже в тот момент, удовлетворённая и успокоенная, я знала: с ним необходимо держать ухо востро.
Я проболела три дня. Плюс выходные. Всё это время Дэвид оставался со мной, довольно редко отвлекаясь на телефонные звонки. Я старалась особо ему не досаждать, понимая, какое жалкое представляю зрелище: с текущим носом, слезящимися глазами, разобранная и очень несчастная. Я не хотела, чтобы Дэвид видел меня в таком состоянии. Раньше, как любому болеющему человеку, мне не было дело до своего внешнего вида. Раньше… До него…
Обычно в такие моменты, чтобы не заразиться, «ты же понимаешь, Элизабет», Джеймс сбегал из дома в гостиницу, и мной занималась Мэгги. Как всякая помешанная на здоровье своих детей мамаша, моя сестра знала всё и о болезнях, и о том, как и чем их лечить. Более того, дело это она любила, поэтому, заболевая, я по привычке надевала любимую пижаму и звонила Мэгги. Она всегда оставалась у меня на несколько дней, и для её домашних время, «когда болеет тётя Бэт», быдло сродни внеплановым каникулам.
– Мы даже зубы на ночь не чистим, – делился со мной радостью Генри. – Если ты проболеешь до пятницы, папа возьмет нас с собой на работу. А там бесплатные сэндвичи. И можно брать сколько угодно кетчупа.
Ложа для прессы стадиона «Янки» была страшным сном для приверженцев здорового питания и своеобразным «Диснейлендом» для младшего поколения семьи Макайверов.
Но в этот раз Генри и Роуз рисковали остаться без халявных сэндвичей.
Когда я позвонила Мэгги и попросила приехать, сестра, в свою очередь, попросила к телефону Дэвида. То, что она ни на секунду не сомневалась, что в данный момент он находится рядом, делало его бойфрендом года. В подтверждении своего звания, Дэвид внимательно её выслушал, кое-что даже записал, а в конце разговора заверил «уважаемую Маргарет», что он обо всём позаботится.
К делу заботы обо мне Дэвид подошёл по-юридически основательно: скрупулёзно, напористо, с привлечением всех ресурсов и без возможности апелляции. Признаться, я не знала, что мне хотелось сделать больше: расцеловать его или выгнать из дома. Он не разрешал мне вставать, запретил принимать душ, приносил еду прямо в спальню и чуть ли не кормил с ложки. Был составлен график приёма лекарств, и Дэвид ни на минуту от него не отступал. К концу третьего дня я возненавидела музыку из «Энгри бёрдз», которую он выбрал в мелодию к напоминаниям на своём айфоне.
Втайне я звонила Мэгги. Змея, которая по недоразумению звалась моей сестрой, долго выносила мне мозг по поводу «надёжных рук» и «настоящего мужчины». Конечно, я и сама понимала, как мне с ним повезло. А ещё понимала, что, как все настоящие мужчины, Дэвиду вполне под силу задушить меня подобной заботой. Скорее, вопреки ей, чем благодаря, к понедельнику я была здорова.
Обычно, в начале недели Дэвид уходил довольно рано, чтобы провести ряд видеоконференций с зарубежными партнёрами. Но в тот день я нисколько не удивилась, проснувшись рядом с ним утром. Ещё с вечера он сообщил, что на работу мы поедем вместе, и, памятуя недавний разговор, я решила, что это хорошая возможность «выйти из подполья».
Не скажу, что я совсем не переживала на этот счёт, но всё шло довольно гладко. Дэвид с присущей ему галантностью помог мне выйти из машины, и к моему большому облегчению никто не обратил на это внимания. Он первым вошёл в здание, пропустил меня вперёд у стойки металлодетектора, и в этом тоже не было ничего не обычного. Пока мы шли к лифту, Дэвид предусмотрительно держался позади. Я кивала знакомым и слышала, как за моей спиной он бодро отвечал на приветствия.
Перед лифтом собралась солидная толпа. Когда он пришёл, Дэвид пропустил меня вперёд, а сам встал ближе к выходу. Всё выглядело так нормально, что я окончательно расслабилась…
На пятнадцатом этаже в лифт вошла Рут.
– Элизабет! Рада вас видеть. Как вы себя чувствуете? Магда сказала, что вы подхватили какой-то ужасный вирус?
– Всего лишь небольшая простуда. Магда, как всегда, преувеличивает.
Рут принялась рассуждать о сквозняках и внезапных ливнях, которые обрушиваются на Нью-Йорк в это время года. Я рассеянно кивала, слушая её вполуха, а сама смотрела на Дэвида. Вернее, на его спину. Он разговаривал с мистером Кромбергом, одним и старейших сотрудников нашей фирмы. Было видно, как лестно маленькому сухопарому старичку внимание самого «Барракуды» Рассела.
Лифт звякнул, открывая двери на моём этаже. Те, кто ехал дальше, раздвинулись, давая проход тем, кто выходил. Я попрощалась с Рут и двинулась вперёд. Проходя мимо, я старательно отводила взгляд от Дэвида и, сосредоточившись на мистере Кромберге, послала ему улыбку.
Чтобы мне могло так крупно повезти? Да ладно!
Одной рукой Дэвид обнял меня за плечи и притянул к себе. Одарив быстрым поцелуем, он, как ни в чём ни бывало, подтолкнул меня к двери.
– Хорошего дня, дорогая. Увидимся за обедом.
Его толчок придал мне ускорение. Из лифта я вылетела в мгновение ока, но в отражении отполированных до блеска чёрных мраморных стен успела разглядеть за закрывающимися дверями вытянутые лица пассажиров и одну растянутую в улыбке мужскую физиономию.
Я ненавидела Дэвида ровно до звонка Магды. А он раздался через минуту, после того, как я зашла в свой кабинет.
– Это правда, Бэт?
– Что правда?
Уверена, сегодня, как никогда, у меня есть полное право прикинуться непонятливой дурочкой.
– Ты и мистер Рассел.
– Что, я и мистер Рассел?
– Ну… – Магда замялась. – Элис сказала, что Рут видела, как… в общем, это правда, что вы как бы встречаетесь?
– Да, мы встречаемся.
Зачем юлить, если я фактически слышала грохот, с которым челюсть этой самой Рут поздоровалась с полом. А заодно и челюсти всех, кто ехал в том лифте. Причём не удивлюсь, если в отношении мистера Кромберга это произошло буквально.
Если бы на крышу здания «Рассел Интернешнл» приземлилась летающая тарелка, вряд ли она произвела такой же фурор, как правда о наших с Дэвидом отношениях.
И это было ещё хуже, чем в истории с Джеймсом.
Прерванные разговоры, оценивающие взгляды, шёпот за спиной. Магда не разговаривала со мной неделю. Рут перестала здороваться. Всё это время я мужественно держала оборону. Никто не задавал вопросов на прямую, но было много намёков, экивоков, и "многозначительных" подмигиваний. Телефоны приёмной раскалились от звонков желающих тем или иным способом выведать пикантные подробности. Об этом Фиби рассказала мне позже, и я в очередной раз воспела благодарность выдержке и профессионализму помощницы Дэвида.
В первый же вечер мне позвонила Элинор Рассел со словами поддержки: её так же достали телефонными звонками те, кто работал в «Рассел Интернешнл», и с кем она имела доверительные отношения.
– Я сказала, что не лезу в личную жизнь своего сына, и посоветовала им поступить так же. Держитесь, детки. Это нелёгкое время, но оно быстро кончится.
Не быстро, но оно действительно кончилось.
Мистер Чанг перестал выскакивать из кабинета всякий раз, как Дэвид спускался к нам на этаж, чтобы проведать меня в течение дня. Он начал делать это с завидной регулярностью, поначалу селя страх и ужас среди обитателей консультационного отдела. Постепенно все привыкли, а я каждый день с нетерпением стала ждать, когда раздастся предупредительный звонок Фиби.
Я без опаски поднималась на верхний этаж, и больше не озиралась по сторонам, шагая в сторону приёмной Дэвида. Начальство со снисходительностью относился к моим опозданиям с обеда, правда, я старалась этим не злоупотреблять. Как небольшой бонус: мистер Чанг старался не загружать меня сверхурочной работой, а в случаях, когда без этого было не обойтись, обещал компенсировать это время в счёт будущего отпуска. Да, мой испытательный срок закончился на месяц раньше.
Больше никто завистливо не вздыхал, когда посыльный ставил передо мной очередной букет. Дэвид всегда слал их, когда уезжал в командировки.
Магда сменила гнев на милость, но всё ещё дулась на меня за то, что я наотрез отказалась сообщать ей «когда и где у нас всё началось».
Из разряда брошенок я внезапно перешла в категорию «девушки главного босса», и некоторые особо впечатлительные особи как мужского, так и женского пола, переваривали это очень тяжело. Многие не знали, как себя со мной вести. Старые знакомые, вроде Рут, здороваться перестали. И, наоборот – те, с кем я была знакома лишь шапочно, воспылали ко мне любовью. Меня начали приглашать в различные комитеты и клубы, звать на вечеринки, в надежде, что я появлюсь там вместе с Дэвидом. Заискивающие улыбки одних доставали больше, чем пренебрежительно поджатые губы других.
Одно было хорошо: наши семьи были за нас счастливы.
На День Благодарения Мэгги решила закатить грандиозный обед, на который собралась пригласить родителей, в том числе, и Расселов. Элинор сочла это прекрасной идей и предложила свою помощь в организации. Когда на приглашение откликнулись даже чопорные Макайверы, которые до этого нечасто баловали семью сына своими визитами, Мэгги запаниковала: как разместить всех в относительно небольшой квартире.
На помощь пришёл Дэвид, предложив провести этот обед в своём пентхаусе.
Всё прошло замечательно. Не считая того, что все понимали: приход родителей Рика связан с появлением на горизонте семьи шефа полиции Райли знаменитых нью-йоркских Расселов. Впрочем, они быстро ретировались, чем доставили удовольствие в первую очередь своим внукам. Не знаю, что посулила им Мэгги, но нарядно одетые и красиво причёсанные детки были похожи на двух ангелочков. В том числе, и поведением. Как только за Макайверами закрылась дверь, от них досталось всех. В том числе и Бобу. К слову, Дэвид наотрез отказался проводить этот день без важного члена нашей небольшой… эмм… семьи?
Расселы понравились моим родителям. Похоже, и мои им тоже, потому что рождественские праздники они предложили провести в их доме в Аспене. Морган Рассел соблазнил моего отца предстоящей зимней рыбалкой. А мама, как оказалось, в молодости любила покататься на лыжах, и Элинор пообещала составить ей компанию.
После того, как гости разъехались, мы с Дэвидом поднялись в его спальню. Боб хвостиком зашёл следом.
– Знаешь, а здесь не так уж и плохо, – сказала я, растянувшись рядом с Дэвидом на его широкой кровати. Кот устроился в ногах и моментально уютно замурлыкал.
– Родители часто устраивали приёмы. Они привыкли к большим компаниям. Как и я. Это место подходит для них.
– Ты сказал «это место».
– Да, так и есть.
– Не «дом», а «место». Звучит странно. Всё-таки, ты здесь живёшь.
– Ничего странного. – Он подтянулся на подушках и придвинул меня к себе. – И живу я с тобой.
– Но сегодня я здесь, и…
– … и поэтому сегодня это место – мой дом.
Да кому нужно это слово на букву «л», когда ты слышишь от любимого человека подобные слова?
