Текст книги "Граница миров"

Автор книги: Ирина Ясиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Помощь твоя требуется, Лишенная Имени. Когда-то я помог тебе, теперь ты поможешь мне, – сообщил Огонь Световидович, глядя на Волшебницу так, словно и не видел ее.

–Да, конечно, —безропотно согласилась Гюрза. За все надо платить. Она это знала. Когда-то Огонь Световидович доплел за нее то заклинание, уничтожившее Дэгха. Сама она не успела, потому что ее слишком быстро лишили волшебных сил, и Огонь Световидович ей помог. Не объясняя, что к чему и зачем он это делает, он просто сотворил то, что даже Гюрзе было бы не под силу. И теперь пришло время платить. Лишенная Имени даже представить себе не могла, сколь высокой может оказаться плата. И боялась, что не сможет отдать долг.

– Да, нужна твоя помощь. – Огонь Световидовпч перевел взгляд за окно и некоторое время молчал. – Что со Слепым Элом? – вдруг спросил он.

– Не знаю, – вместо Гюрзы ответил Чародей. – Что-то случилось… Словно надломилось во мне что-то…

– Душа устала, – Огонь Световидович усмехнулся. – Я мог бы тебе помочь, но не буду. Так будет лучше

– Я умру? – как-то почти весело спросил Слепой Эл. – Ведь верно?

– Верно. Да ты сам все не хуже меня знаешь. – Огонь Световидович улыбнулся, и Волшебник, казалось, успокоился. – Гюрза, речь пойдет о Стефании. Она опять влезла в какую-то авантюру. Надо послать несколько человек и вытащить ее.

– Что случилось? – хрипло спросила Лишенная Имени, боясь взглянуть на бога, сидящего на подоконнике и легкомысленно болтающего в воздухе одной ногой.

– Ее пытаются доставить в Литгрэнд. Не Серый Отряд, а простые гвардейцы. Так что время у вас пока еще есть. Пошли кого-нибудь ей на выручку. Потом пусть отправляется в Айлегрэнд. А то опять на Ния нарвется… – Огонь Световидович горько хмыкнул. – Все не так, как вчера, все не так, как всегда…

– О чем ты? – проявила совершенно лишнее в данной ситуации любопытство Гюрза.

– О своем, о божественном. – Огонь Световидович встал и протянул руку Лишенной Имени. – Дай руку, – потребовал он.

Гюрза несмело вышла на середину комнаты и вложила свою ладонь в обжигающе горячую ладонь Огня Световидовича.

И закричала.

* * *

В трактире было душно и дымно. Пахло прокисшим пивом, дрянным вином и подгоревшим мясом. Стефания сморщилась и тут же получила увесистую оплеуху от одного из солдат.

– Будешь тут еще кривиться! – рявкнул он. – Вы поглядите, ей не нравится запах!

И еще одна оплеуха.

Стефания бросила на солдата короткий взгляд, решив, что при случае припомнит ему эти удары. Так припомнит, как ему даже в самом страшном сне не приснилось бы.

Стефанию усадили за стол около одной из поддерживающих потолок вертикальных деревянных балок и крепко связали за спиной руки. Солдаты, хоть и вели себя в отношении Стефании развязно и нагло, боялись ее. Во-первых, должно быть, сказались предупреждения из Аль-тхгрэнда, а во-вторых, они хорошо запомнили, как она едва не сбежала в одном из таких трактиров, устроив жуткий бардак и покалечив двух гвардейцев. Они это ей запомнили и сообщили, что если б не четкий приказ, то на ближайшем сеновале сделали б с ней то, чего она заслуживает.

Стефания не боялась. Она знала, что до Альтхгрэнда не доедет. Если не сможет сбежать, то попросту постарается погибнуть тем или иным способом.

– Есть хочешь? – сквозь гогот солдат спросил скалящийся командир этого отряда.

– Нет, спасибо, – зло ответила Стефания. – Руки заняты…

Солдаты заржали и кто-то здорово врезал ей в бок кулаком.

Трактирщик принес заказ гвардейцев, глянул на Стефанию, сделал пальцами знак, отгоняющий демонов, и вернулся на кухню. Девушка проводила его глазами и снова уставилась в стол. Ей было противно смотреть вокруг. И в первую очередь на солдат, жадно пожирающих заказанную еду, хлебая скверное пиво прямо из кувшинов. О хорошем тоне они, судя по всему, не слышали.

Стефания вскинула взгляд на рядом сидящего гвардейца и пожелала ему про себя скорой смерти. Солдат заметил этот злой васильковый взгляд и несильно съездил ладонью Стефании по лицу, разбив губы.

– Чтоб я больше не видел зенок твоих демонских! – рявкнул он, рыгнув и обдав Огнянку запахом пива. – Поняла, курва, я тебя спрашиваю?

– Поняла, – прошипела в ответ Стефания и получила еще один удар в живот. Она согнулась, насколько это позволяли веревки и попыталась как можно быстрее восстановить дыхание. Сухой позыв к рвоте заставил ее скорчиться самым невероятным образом. Она только порадовалась, что в желудке вот уже второй день ничего нет.

Солдаты заржали, указывая на нее пальцами.

Стефания выпрямилась и попыталась принять независимый вид. Еще один позыв не позволил ей этого сделать.

Поначалу ее кормили и относились довольно сносно, не обращая внимания на ее хамство и нахальство. Пока она не попыталась сбежать. После этого вот уже второй день ей не давали еды, чтобы она ослабла, и тащили почти все время связанную, от чего ее руки и ноги затекли невероятно.

Хлопнула дверь, и в зал трактира кто-то вошел. Стефания, сидевшая спиной к входу, не могла видеть, кто это. Однако солдаты тут же обратили на вошедших внимание.

– Ты глянь, морды какие знакомые, – сообщил один из гвардейцев, тыча обглоданной костью в сторону столика сзади Стефании и правее. – Где ж я их видел?

– Известно где. – Командир отряда вытер жирные руки о кафтан и с хрустом потянулся. – В Саулле ты их и видел. Ученики тамошние.

– А, ну тогда ладно, – проговорил первый солдат, и все вернулись к еде.

Стефания скосила глаза в сторону и едва заметно повернула голову, чтобы разглядеть, кого еще из цитадели Саулле занесло в Приграничные Степи. Увидела и чуть было не задохнулась, от удивления забыв о необходимости дышать.

За столиком чуть в стороне сидели Одди и Дори. Они совершенно не обращали на солдат внимания, о чем-то оживленно беседуя. Стефания отвернулась, чтобы не привлекать к себе внимания гвардейцев, и задумалась.

«Быть может, они действительно из-за меня здесь, – Размышляла она, краем глаза поглядывая на солдат. – А может, и нет. Кто их знает? Однако, если они не за мной пришли, как бы привлечь их внимание?..»

– Простите, – услышата она голос Одди и резко вскинула голову. Парень стоял перед столиком гвардейцев и мило улыбался, не глядя на Стефанию.

– Простите, – повторил он еще раз, – вы не подскажете, что вы собираетесь делать с девушкой?

– А тебе что за печаль? – Командир отряда рыгнул. – Тебе ее все равно не отдадим.

– Жаль, – Одди притворно вздохнул. – Очень жаль. Стефания не успела заметить движения Одди, когда он выдернул что-то из-под плаща и швырнул в командира гвардейцев. В ту же секунду девушка почувствовала, что руки у нее свободны и кто-то бросил ей на колени короткий меч. Она хотела было схватить его, но затекшие руки почти не слушались. Тогда она кубарем скатилась со скамьи и, неловко прижимая к себе меч, отскочила подальше. За балкой, к которой она была привязана, стоял Дори с обнаженным клинком в одной руке и ножом в другой. Он внимательно следил за развитием событий и даже не повернул голову в сторону Огнянкн. когда она вскочила на ноги.

Гвардейцы не сразу поняли, что происходит. Сказалось и количество выпитого пива, и неожиданность нападения. Им потребовалось достаточно много времени, чтобы разобраться что к чему.

Командир их лежал на полу с метательным ножом в глазнице. Постепенно гвардейцы вышли из ступора и схватились за мечи. Оставшиеся во дворе два десятка еше не были привлечены шумом, и время пока было.

– Там во дворе еще солдаты! – звонко выкрикнула Стефания, обращаясь к Одди и попутно растирая руки. Тонкие иголочки кололи под кожей, но чувствительность быстро возвращалась.

– Были солдаты, – Одди ухмыльнулся. – Были. Теперь их нет.

Гвардейцы напали одновременно и на Одди, и на Дори. Стефания пока была в стороне от общей схватки, но это было ненадолго. Она прошипела сквозь зубы вдруг вспомнившееся заклинание, и руки мгновенно обрели чувствительность. Перехватив клинок, она бросилась в бой, моментально оценив ситуацию и выбрав себе противника – того самого гвардейца, что ее бил и обзывал курвой.

Обманный мах, мгновенно переведенный в выпад-вольт, косой рубящий, и Стефания отскочила от хлынувщей из обрубка руки гвардейца крови. Она одним ударом отсекла ему руку по локоть. Правую. Которой он ее бил. Кровь и бой пьянили. Визг покалеченного гвардейца заставлял двигаться быстрее, еще быстрее, просто невероятно быстро. Стефания как никогда напоминала расшалившееся пламя. Казалось, еще чуть-чуть и от огненного вихря ее волос вспыхнут деревянные стены трактира…

– Не убивать! – вдруг перекрыл шум боя крик Одди. – Не убивать! Отходим!

Стефания даже не услышала. Она продолжала рубить направо и налево, уже ни на что не обращая внимания. Бой пьянил. Ошалев от крови и азарта, девушка выделывала совершенно невероятные вещи, и временами казалось, что она не одна, а много языков пламени бросаются ватаки, выставляют блоки и пляшут, пляшут, пляшут…

– Не убивать! – еще раз выкрикнул Одди, кто-то схватил Стефанию за талию и поволок к выходу. Она хотела было извернуться и отрубить помешавшую ее развлечению руку, но вовремя остановилась, натолкнувшись на злой взгляд серых глаз Одди.

Дори прикрывал отход. Гвардейцы и не думали бросаться следом. Из восьми солдат в схватке против двух парней и одной девушки выжили всего трое, двое из которых были покалечены.

Два с половиной десятка гвардейцев, оставшихся во Дворе, мирно спали и ничего не слышали. Стефания тут же разгадала заклинание, каким усыпили воинов, и даже узнала имя его автора – Дори.

– Уходим! – Одди отпустил Огнянку и запрыгнул в седло своей лошади, даже не привязанной к коновязи.

Стефания оглянулась и увидела своего гафлингера чуть в стороне. Отвязав его, она тоже взлетела в седло и с места пустила коня в карьер. Следом за ней несся Одди, а за ним – Дори, все еще опасавшийся погони.

Огнянка не знала, куда ехать, и потому, удалившись на достаточное расстояние от трактира, остановила коня и оглянулась на Одди, едва поспевавшего за ней. Дори вообще отстал и еще даже не показался из-за поворота.

Глаза Стефании сияли от восторга, словно она только что не сражалась, а танцевала.

– Это было здорово! – звонко выкрикнула она, едва Одди подъехал к ней поближе. – Великолепно! Давно я так не развлекалась! – она радостно рассмеялась. – Но почему ты сказал – не убивать?

– Нанести удар – проще простого, – Одди серьезно и задумчиво разглядывал Стефанию, и она смутилась под этим взглядом. – Вспомни науку Медведя, Satenfaes[23]23
  Satenfaes – Огонь как божественная сущность. Здесь «Огнянка».


[Закрыть], – назвал он ее эльфьим именем, – вспомни, что он говорил об убийствах?

– Нанести удар просто, – тяжело проговорил подъехавший в это время Дори, – а удержать руку – невероятно сложнее.

– Вспомнила? – Одди усмехнулся краешком губ. – Нанести удар – проще простого, а ты попробуй руку удержать. Ты слишком жестока, Satenfaes. Слишком. Убивать ты умеешь. Теперь еще попробуй научиться НЕ убивать…

Одди тронул поводья коня и пустил его неспешной рысью. Дори, буркнув что-то невразумительное, направился следом, а Стефания еще некоторое время стояла и смотрела им вслед, размышляя о словах Одди.

И ведь действительно, легко научиться убивать. Потом гораздо сложнее научиться сдерживать руку, не наносить смертельного удара. Научиться жалеть. Этого Стефания не умела.

* * *

Огонь Световидович нервно теребил полу куртки и исподлобья смотрел на отца. Световид же внешне выглядел совершенно спокойным. Его предстоящая встреча не пугала, тогда как у Огня поджилки тряслись от страха. А ну как получится все не так, как им хотелось, и Алура – внучка Перуна – не явится? Или вообще затеет очередную свару здесь? Недаром же Перун удалил ее подальше от Небесного Дома… Алура… Невероятно красивая, но воинственная и злобная девушка, способная на всяческие авантюры, часто идущие вразрез с правилами и политикой любого из богов. Как-то раз она даже с фригг поссорилась. Вот уж на что редко с кланом Асов ссоры происходили, так и то умудрилась…

– А вдруг не придет? – Огонь нахмурился и покачал головой. – Вдруг ей в Сквилэль так понравилось, что не придет? Как ее отец погиб, так у нее совсем характер испортился и в Сквилэль ей самое место. Поганый Мир…

– Поганый не поганый, но не хороший, – Световид тоже качнул головой. – Жаль, что про нас там совсем забыли. Не чтят…

– Ну не все уж про нас забыли, – раздался мелодичный голосок, и оба бога стремительно обернулись. На пороге комнаты стояла высокая и невероятно красивая девушка с пышной копной совершенно белых волос. Дочь Зимы. Алура.

Голубые глаза Алуры больше всего напоминали две ледышки, и казалось, что никакое выражение, кроме равнодушия, их никогда не касалось. Кожа Алуры была такой же снежно-белой, как и волосы, но зато брови и ресницы оказались чернильно-черными, словно сурьмой крашенными. Дочь Зимы и сына Перуна – Яровита. В Небесном Доме, где жили все боги всех Миров, коих было не так уж и много, как могло бы показаться, Алуру не любили. Она не стремилась, чтобы ей строили храмы и почитали, она не любила собирать себе последователей и о ней мало кто знал.

Не любили же Алуру за воинственный, даже круче, чем у отца и деда, нрав, бесшабашность и авантюризм. Она часто влезала в переделки, откуда ее не всякий раз даже сам Перун мог вытащить, а появления ее в Небесном Доме часто сопровождались скандалами и сварами. Все запомнили, как она схлестнулась с Зевсом, и это вылилось в грандиозную дуэль. Друзей у Алуры было мало, а после того как в какой-то сваре погиб ее отец, и того меньше стало. С кланом Харона она разорвала отношения напрочь, решив, что они повинны в смерти отца, но из клана Хеймдалля у нее оставалось несколько приятелей, включая Локи и Тора, с которыми она водила дружбу.

Чаще всего Алура пропадала по Мирам, выискивая всяческие редкости и драгоценности. Перунова внучка была падка на реликвии и имеющие ценность даже для бога вещицы. Пользы от этого ей было не много, но сво ей коллекцией редкостей она гордилась по праву.

Иногда, когда кому-то из богов требовалось выполнить некую работу среди людей и самому не вмешиваться в ход истории, они нанимали Алуру. Но услуги ее стоили недешево. И мало кто рисковал не платить ей.

Алура прошла через комнату и села в кресло, стоявшее в стороне от Огня и Световида. Перунова внучка, как дочь Зимы, не любила жару и огонь, но уже давно научилась мириться с ними.

Одета Алура была в светло-серую кожаную куртку с невероятным количеством карманов и клепок. Огню даже показалось, что эта куртка вполне может заменить Алуре доспех. Помимо куртки на девушке были темно-серые брюки и белоснежная рубашка. Оружия при ней не оказалось, но Огонь моментально приметил петлю для секиры на широком ремне Перуновой внучки. Светови-дович заломил бровь и удивленно хмыкнул.

– Давно ты на секиру перешла? – поинтересовался он как можно небрежнее. – Или дед тебе свою подарил?

– Подарит он, как же, – Алура Яровитовна серебристо рассмеялась, – Просто решила попрактиковаться немного… – она помолчала. – Ладно, выкладывайте, зачем звали?

– Я хотел бы предложить тебе… – заговорил Свсто-вид и осекся, заметив, как недовольно дернулась щека Алуры. – Что-то не так?

– За Огнянкой присмотреть небось надо? Да? – Алура закинула ногу на ногу и мрачно уставилась в пол. – Дорого я с вас за такое возьму, очень дорого.

– В общем, ты верно поняла наше предложение. – Огонь неторопливо потер ладони друг о друга и с неудовольствием ощутил, что они вспотели. Алура была опасна. Она была очень опасна, и даже Световид не представлял себе насколько. Огонь Световидович как-то раз сталкивался в поединке с Алурой, и о том бое у него остались не самые приятные впечатления, а также шрам под ключицей. Но Яровитовна владела очень важным умением, какого была лишена Стефания, – умением не убивать. Это было очень важно и при всей опасности Алуры, она была полезна и нужна.

– Ний не дает ей покоя, – Огонь покачал головой. – Нам нужно, чтобы ты позаботилась о ее безопасности. Не скрытно, а явно. Мы хотим, чтобы ты была при ней, покуда она не вернется в Небесный Дом.

– Ний… Темный бог, забывший или не понявший Сумерки, покровитель Дэгха, Лэгри и Лакха… Странно, что он все еще не оставил свои мечтания и топчет землю Танэль… Ний – это вам не шуточки, – Алура изящно потянулась, и у Огня во рту пересохло – столь изумительно умела двигаться Перунова внучка. Но в то же время, несмотря на ее внешне расслабленный вид, Огонь чувствовал ее опасность и готовность в любую секунду взорваться каскадом стремительных движений, – Стоить эта услуга будет вам очень дорого.

– Мы согласны заплатить любую цену. – Световид выпрямился, всем своим видом стараясь показать, что ему, главе клана Световида, все по плечу.

– Ну что же, – Алура взглянула на Световида, и что-то мелькнуло в ее глазах, что-то, напоминающее некое выражение. – Мне нужна Чаша Мира, что хранится у тебя, Световид. Вместе с живущим в ней Рарогом.

– С ума сошла, – ахнул Огонь, – Ты, Алура, переходишь все границы!

– Я отдам тебе Чашу, если ты выполнишь мою просьбу. – Световид поджат губы. — Вместе с Рарогом отдам.

– Отец!

Алура невыразительно улыбнулась, не разжимая губ, и одним плавным движением оказалась на ногах.

– Я пошутила, – Алура опять улыбнулась, на сей раз показав зубы – клыки были острыми, словно у вампира. Огонь знал, что означали эти клыки, и непроизвольно поежился, почесав шрам под ключицей. – Забери я Чашу – такой хай поднимется в клане, что мне деваться будет некуда. Да и Рарог у меня в холоде замерзнет… Пусть уж наполняет огнем ваш чертог, Световид. – Она покачала головой. – Я возьму иную плату. Совсем иную. Камень Аладырь. А Чаша мне и так достанется. Но несколько позже…

Огонь скрежетнул зубами, но все же промолчал. Камень Аладырь издревле принадлежал роду Световидовичей, и никто не смел его коснуться, кроме рук Световнда и его отпрысков. Но этот изумительный камень золотисто-огненного цвета в шестьсот двадцать пять карат был не больше, чем просто камень, хоть и был он покрыт изумительной гравировкой – тончайший орнамент, изображающий причудливое переплетение животных, рас гений, символов. Аладырь был дорог Световиду как память о его приходе в Небесный Дом, куда привел его этот камень. Память, но не более.

– Хорошо, ты получишь его, когда Стефания прибудет в Небесный Дом, – Световид согласно кивнул, – Клянусь Светом.

– А раньше он мне и не понадобится. – Алура провела рукой по волосам, и на пол упало несколько снежинок. – Где ваша драгоценная Огнянка, судари?..

Междуглавье

Бабка Стефания сделала резкий выпад, и трость, так и не коснувшись живота Жанны, замерла. Каким-то чудом старуха умудрялась долго держать на весу тяжеленную трость, и руки ее при этом не дрожали, тогда как ходить ей было трудно, и она все время жаловалась на слабость.

– Нанести удар – проще простого, – едва слышно проскрипела бабка Стефания, возвращая трость в исходную позицию, то есть в естественную и наиболее подобающую этой вещи – вертикальную. Жанна скрестила руки на груди и прислонилась к стене. За три месяца, что она жила в этой квартире, она уже успела привыкнуть к повадкам бабки Стефании и сейчас сразу догадалась – будет лекция. Опять о чем-нибудь непонятном и фантастическом, но заставляющем задуматься.

– Наносить смертельные удары – просто. Это невероятно просто. Раз – и человек лежит на земле, а вокруг него растекается багряная лужа. Раз – и покатилась рука с зажатым в ней клинком. Раз – и у противника вместо лица – кровавая каша. – Бабка Стефания села в кресло и насмешливо посмотрела на свою домработницу. – Тебе этого не понять, Жанна. Ты никогда не была в бою. Даже в ваших, местных, когда садят друг в друга из автоматов, не видя противника. И здесь тоже убивать – легко. Смотри, ты стреляешь, летит пуля и попадает врагу в глаз. Ты даже не видишь его, не знаешь, кому и куда попала выпущенная тобой пуля. Убивать, Жанночка, легко. Гораздо сложнее сдержать себя и не выстрелить, не добить уже беспомощного врага, сдержать руку и не нанести смертельного удара. Немногие, научившиеся убивать, умеют НЕ убивать. Это гораздо, гораздо сложнее… – бабка Стефания помолчала, глядя в стену и задумчиво водя тростью по полу. – Да… Тяжело остановить руку с уже занесенным для убийства клинком. Это все равно, что остановить разогнавшийся поезд. Невероятно трудная задача. Особенно, если видишь, что это твой враг, которого ты ненавидишь всей душой и хочешь уничтожить. Вот он, стоит перед тобой на коленях, беспомощный, истекающий кровью, трясущийся и молящий о пощаде. Трудно остановить руку, тяжело не нажать на курок. И почти невозможно этому научиться.

Убивать легко. Этому быстро учатся. Достаточно всего раз нанести смертельный удар – и готово. Понимаешь, что нет ничего в смерти ни красивого, ни возвышенного. Все умирают одинаково. И не важно, кем ты был при жизни – бродягой или императором, портовым нищим или королем. Не важно, от чего ты умираешь – от клинка врага или случайности в дружеском поединке, болезни или дурной пули… Не важно. Все умирают одинаково, агонизируя и не желая умирать. Не бывает тех, кто не боится смерти. Это все ложь про бесстрашных людей. Таких не бывает. Да, Жанночка. Я многое видела и сталкивалась с самыми смелыми людьми и нелюдями. И все они, что бы ни говорили и как бы красиво ни старались принять смерть, боялись ее. Боялись до умопомрачения и судорог. Даже если знали, что их ждет за Гранью… Точнее, не так – особенно, если знали…

Убивать легко. Достаточно просто не останавливать руку, когда клинок занесен для удара, не убирать палец с курка. Этому легко научиться. Страшно только в первый раз. Потом – это как привычная работа, иногда приносящая радость, иногда противная, но все равно привычная. И потому странно задерживать руку, останавливать смертельный удар и уходить, оставляя за спиной хоть кого-то. Ведь когда идет бой, самое главное, чтобы за спиной никого не было – ни друзей, ни врагов. В такие моменты совершенно перестаешь различать, кого ты убиваешь. Это так просто. Удар или выстрел – и не думаешь о том, что этот может на тебя напасть.

Убивать легко, Жанночка, очень легко. К этому привыкаешь и уже странно слышать: взять живым! Тогда, спрашивается, зачем посылать убийц? А затем, чтоб они удерживать руку научились. Ведь если научишься убивать, то уже не различаешь мужчин, женщин, стариков, детей… Есть враг. Его надо уничтожить и желательно подчистую. Чтобы мстить никто не мог.

А потом учишься удерживать руку. Учишься различать детей, каких еще можно вылечить от ненависти, каких еще можно заставить научиться любить и НЕ убивать. Вот это и есть самое сложное. Научиться не убивать, оставлять за спиной тех, кто, возможно, никогда не постигнет этой страшной науки.

Убивать легко, Жанна. Этому быстро и легко учишься,..

Бабка Стефания умолкла, глядя в стену. Жанна с сомнением смотрела на нее и пыталась понять, к чему была вся эта лекция. Сама она никогда и никого не убивала, если не считать комаров и колорадских жуков. Тем более она врач. Ей это вообще заказано…

«А может, бабулька сама в свое время навоевалась где? – лениво подумала Жанна, поправляя волосы. – шрамы-то у нее отнюдь не от операций в клинике…»

– Ты права, – опять угадала ее мысли бабка Стефа-ния. – Некогда я хорошо повоевала. Прекрасно научилась убивать. Потом долго пришлось учиться сдерживать руку. Жаль, что я так и не постигла этой науки до конца… Световид так и остался мной недоволен. И братья стораз говорили, что надо научиться не убивать… А я так и не умею сдерживать руку. Всегда наношу смертельный удар.За то, наверное, и пострадала…

Бабка Стефания тяжело поднялась и ушла в спальню, шаркая и кряхтя. Жанна смотрела ей вслед и думала, что трудно себе представить эту старую развалину воюющей и убивающей. Да, девушка прекрасно понимала, что люди не рождаются стариками, они ими становятся, но легче от этого не было…

Поход опять откладывался на неопределенный срок. Чайка беспрестанно ругалась по этому поводу, но приказ Императора Лакха был однозначен: отложить поход на неопределенный срок. Это раздражало. Серый Отряд снова начал ворчать и подумывать о самороспуске. Андрей тоже стал прикидывать, куда бы ему податься, и ничего, кроме степей Приграничья, в голову не приходило… Он пришел в «Семеро Козлят» и подсел к столику Кобры, скучающе перебиравшей струны лютни, глядя куда-то в пространство перед собой.

Что, опять поход откладывается? – мягко улыбнулась она, но взгляд ее холодным лезвием полоснул по лицу Андрея. Сотника всегда поражало это несоответствие взгляда и улыбки менестреля. Создавалось ощущение, что они принадлежат двум совершенно разным людям. – Откладывается, – Андрей вздохнул и криво ухмыль-нулся. – Я никак не пойму, чего хочет Император? Он постоянно меняет свои решения. Один его приказ противоречитдругому…

– Он боится. – Кобра отложила лютню и внимательно посмотрела на Андрея. – Он страшно боится и не знает, что ему делать, как поступать, какие отдавать приказы. Он чувствует, что сейчас за его спиной нет поддержки которая была всегда. Напарники и дружки Лэгри и Догха ушли куда-то, и он остался один..,

– Откуда ты знаешь? – Андрей вскинул на Кобру изумленный взгляд.

– Мы, менестрели, знаем многое. Слухами Танэль полнится. Не зря же теперь у Лишенных Имен гораздо больше войск, чем раньше. Лакха уже не может сдерживать дезертирство. А, кроме того, ты заметил, что Лишенные Имен не нападают, хотя могли бы уже давно раздавить Альтх. Они чувствуют, что их главный враг ушел, а Лакха не так опасен…

– Не так опасен? – Андрей невесело рассмеялся. – Но я-то пока по эту сторону фронта!

– Не мне вас судить.

Кобра встала, взяла инструмент и, не прощаясь, ушла.

* * *

Черный детинец Айлегрэнда врастал в небо. Удивительным образом он не нависал над посадами и слободами, не подавлял их. Он просто был.

Гюрза сидела на холме и смотрела на город, на свой город. Ей было страшно как никогда. Она думала, что уже отвыкла от этого чувства, забыла, что это такое, а оно опять вернулось. Сразу после появления Огня Световидовича в спальне Слепого Эла. И Гюрза знала, чего боится.

Одиночества.

Она видела, что произойдет если не в этом году, так в следующем или через пять лет. Она знала это. И боялась. И понимала, что никто уже не поможет. С Огнем Световидовичем она и так никогда уже не сможет расплатиться. Она спасла, но чужими руками, Стефанию, вот уже вторую неделю жившую в Айлегрэнде и просто сиявшую от счастья. Наверное, у нее какие-то шашни с Одди… Гюрзе было все равно. Единственное, что вызывало у нее легкое недоумение, – это как Огнянка смогла забыть того, другого…

Гюрза знала, что никто ей помогать не будет. Никто, даже ее соратники – Чародеи. Слепой Эл умер в тот же день, когда появился Огонь Световидович. Остальные… Что ж, они не отвернутся от нее до конца, они будут сражаться до последней капли крови, но больше не вернутся в Темницу у Корней Земли. Никогда. Хотя сами они об этом еще не знали…

Гюрза оглянулась на едва слышный шорох за спиной и увидела Стефанию.

– Здравствуй, Огнянка, – с улыбкой проговорила Гюрза и указала на траву рядом с собой. – Садись, поговорим. Нам есть о чем поговорить.

Стефания пожала плечами и села рядом. Гюрза ощущала скрытый в девушке огонь, чувствовала его невероятную, невозможную природу, смешавшую в себе смертную и бессмертную сущность. Ощущала и не могла понять – как Стефания не сгорит от этого пламени?

– Никто не поможет нам, – тихо проговорила Огнянка, и на глазах ее сверкнули слезы. – Боги и так вмешались слишком сильно в наши дела…

– Я знаю, девочка, – Гюрза печально улыбнулась. – Я все знаю. Огонь Световидович приходил ко мне.

– Да? – Стефания вытерла глаза рукавом. – И Ний где-то рядом.

– У меня все не было времени спросить… – Гюрза помолчала. – Что случилось с тобой тогда? Ты вернулась к отцу?

– Да. Через тридцать лет.

Стефания закрыла глаза и поняла, что помнит все тогда произошедшее. За острой белой вспышкой последовало воспоминание о сне в храме Световида, и Стефания разглядела сквозь пелену боли и заливающей глаза крови Элайна. Он был одет в какие-то немыслимо яркие и легкие одежды. Он стоял перед столом, застеленным черной бархотной скатертью. Напротив него Стефания увидела Дэгха с перекошенным не то от боли, не то от злобы лицом. Взгляд Элайна был каким-то просветленным и… глупым.

– Элайи, ты должен сделать это, – Император протянул бывшему Пограничнику кинжал с тонким клинком – От этого зависит все.

– Я… – Элайн тяжело сглотнул, глядя на несколько пор, третов, лежащих на столе. —Почему? Почему я?

– Твоя кровь сможет решить все, лишить ИХ сил, сломать! – Император настойчиво протягивал Элайну кинжал. —Сделай это!

Элайп кивнул, взял клинок и закатал рукав рубахи. Стефания заорала по-эльфьи, прося Элайна остановиться, уже зная, ЧТО произойдет дальше и КТО был изображен на портретах. Огнянка пыталась вырваться, но что-то ее держало. Она не смела отвести взгляд и посмотреть, что ей мешает, она продолжала смотреть на Элайна.

– Не-е-е-ет! Не делай этого! – закричала она уже на языке Альтх. – Не-е-е-ет!

Элайн не обращал на нее внимания. Он ее не узнавал. Он поднес кинжал к правому запястью и осторожно провел лезвием по коже вдоль вены. Тонкий порез тут же набух кровью.

– Замечательно, —Дэгха довольно улыбнулся. —Это все, что от тебя требовалось. Остальное я сделаю сам.

Он выхватил кинжал из руки Элайна и в мгновение ока располосовал ему оба запястья. Кровь полилась на черный бархат, постеленный на стол. Кровь капала на портреты, расплывалась росчерками багрового пламени, и показалось, что закричал кто-то – мучительно и обреченно. Стефания уже знала, кто это кричал и почему. И сама вторила крику, словно это ее сжигал огонь Темницы у Корней Земли…

Дэгха обернулся к Огняыке.

– Ты последняя помнящая, —он хмыкнул. —Но это поправимо. Ты забудешь, но не сразу. Тридцать лет в подвале и счастливое избавление от памяти. И жизни. —Дэгха снова повернулся к Элайну, наклонился над портретами и рукой с полированными ногтями написал кровью: "Лишенные Памяти».

Стефания всхлипнула и принялась ругаться. Но и это продолжалось недолго. Неожиданно даже для себя она потеряла сознание.

Стефания втянула воздух сквозь стиснутые зубы и продолжила рассказывать, роняя слова в воздух, словно капли раскаленного свинца. Она вспомнила, как ее протащили по коридору и впихнули в какую-то комнату. Стефания не удержалась на ногах и рухнула на колени. Скованные руки и ноги мешали двигаться, тянули к полу, придавливали сво-им весом, ошейник изmarrinollсдавливал горло, не давая говоришь… Огнянка подняла глаза и увидела Дэгха. Он стоял прямо перед ней и усмехался.