Текст книги "Фавориты у российского престола"

Автор книги: Ирина Воскресенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

За что же её можно было ненавидеть? А ведь ненавидели её многие, а на волне сплетен о ней, как об этом написал в своём дневнике Пуришкевич, её ненавидела «вся Россия».

Ни одна российская императрица не была так унижена мнением о ней, что она не исполняет своего императорского предназначения, имеет фаворита-любовника, грязного мужика Распутина, и фаворитку-любовницу, развратную Вырубову, что она предаёт Россию как шпионка, что она вместе со своим фаворитом Распутиным руководит императором Николаем II как марионеткой, а значит, в её власти – вся Россия.

Кто был виноват в таком ужасном имидже императрицы Всеросийской? Кто такая Алиса, в царской семье – Аликс, в православии – Александра Феодоровна?

Принцесса Гессенская и Прирейнская, которую называли также и Дармштадтской, Алиса-Виктория-Елена-Луиза-Беатриса родилась 25 мая 1872 года в семье Великого герцога Гессенского и Прирейнского Людвига IV и принцессы Алисы-Мод-Мари Великобританской, второй дочери английской королевы Виктории.

Когда Алисе было всего шесть лет (в 1878 году), её мать, тридцатипятилетняя герцогиня Алиса-Мод-Мари, умерла от дифтерии. Тогда же умер от гемофилии и двоюродный брат Аликс – Вальдемар. После этих трагических событий Алиса была отправлена на воспитание и обучение в Англию, к бабушке, королеве Виктории. Королева Виктория к этому времени была уже вдовой: принц-консорт Альберт умер 14 декабря 1861 года, то есть ещё до рождения Алисы. Через пять лет после приезда в Англию Алисы, когда ей было уже 11 лет, 27 марта 1883 года, скончался и фаворит королевы – слуга Джон Браун. Королевские дети уже выросли (старшей дочери королевы Виктории – Аделаиде – было тогда уже 43 года, даже самому младшему, девятому, ребёнку королевы уже исполнилось 22 года), они отдалились от матери, осуждая её за фаворита Джона Брауна, взятого ею (фи!) «из конюшни». Королева Виктория почувствовала себя совершенно одинокой. Поэтому всё своё бабушкино внимание и любовь она перенесла на свою внучку Алису, единственного близкого ей человека Алиса получила в Великобритании хорошее английское воспитание и образование, так что в большей степени ощущала себя англичанкой, а не немкой, но главное – она получала советы бабушки, желавшей, чтобы Алиса нашла себе достойную партию на уровне наследного принца какой-нибудь европейской страны. И когда родная сестра Алисы, принцесса Елизавета-Александра-Луиза-Алиса (после замужества – великая княгиня Елизавета Фёдоровна) в 1884 году сочеталась браком с великим князем Сергеем Александровичем, сыном императора Александра II, королева Виктория отправила свою 12-летнюю внучку Алису в Россию, в Петербург, на свадьбу её сестры. Здесь, в Петербурге, Алиса и познакомилась с Наследником престола Всероссийского – великим князем, цесаревичем Николаем Александровичем Ему было 16 лет, он был красив и строен, она была очень красивой девочкой, воспитанной как английская принцесса из королевской семьи. Их общение шло на английском языке: Алиса не говорила по-русски. Они понравились друг другу, и Николай при прощании даже отважился подарить ей бриллиантовую брошь. Но она отказалась взять её, считая, что не может принять от него такую дорогую вещь (впоследствии эта брошь, как реликвия, всё же оказалась у неё). Вернувшись домой, Алиса стала считать себя влюблённой в русского цесаревича Между нею и Ники завязалась переписка По совету и при содействии бабушки, в 1889 году Алиса снова посетила Россию: она приехала в Петербург в гости к своей сестре Элле, великой княгине Елизавете Фёдоровне, с которой у Алисы до того не было большой дружбы: они жили и воспитывались раздельно, почти не виделись, Элла была старше на 8 лет. Конечно, целью этого визита Алисы в Россию была встреча с дорогим Ники, любовь с которым возрастала вместе с перепиской. Ей – 17, она в расцвете юной красоты, ему – 21, и он уже возмужавший молодой человек, влюблённый и готовый жениться на этой необыкновенной красавице. (На самом деле Николай в это время был влюблён в Матильду Кшесинскую, и их любовь тогда была на вершине блаженства) Алиса нравилась ему, она была действительно очень хороша: и не только красавица лицом, но имела прекрасную, величественную осанку, весьма подходившую для будущей российской императрицы. Она была сама нежность и в своём поведении, и особенно в речах, и письменных, и устных. И цесаревич решил, что лучшей невесты ему не найти, ведь брак наследника престола с балериной Матильдой в те годы был совершенно невозможен.

Но семья императора Александра 111 считала брак Наследника русского престола с немецкой принцессой из Дармштадта, из какого-то мелкого герцогства Гессенского, партией неподходящей. К тому же известия о смертях близких родственников Алисы от гемофилии, естественно, настораживали многих, особенно мать цесаревича Николая, Марию Феодоровну, по рождению датскую принцессу Дагмар.

Предполагалось женить Николая Александровича на французской принцессе Елене-Луизе-Генриэтте, дочери Луи Филиппа де Бурбон-Орлеанского, графа Парижского, реального претендента на французский престол. Такой династический брак принёс бы России крепкие европейские связи и весьма желательную дружбу с Францией. Но цесаревич был настойчив в своём решении, и никакие уговоры его не останавливали. Александр III был уже очень болен и не имел сил уговаривать своего сына, да и слишком сильно любил его, чтобы ему противодействовать в таком деликатном деле, как любовь. Это особенно повлияло на решительные действия цесаревича, желание которого подогревалось важным препятствием к браку – невозможностью для Алисы менять лютеранство на православие, ибо она считала это большим грехом В то же время она не скрывала свою необыкновенную любовь к нему. Это противоречие длительное время обсуждалось ими в письмах, а затем и при встрече, когда Алиса в ответ на его сватовство не дала своего согласия на брак с ним, при этом страдая и заставляя страдать своего любимого Ники. И всё же Ники удалось с помощью сестры Эллы и других её родственников уговорить Алису.

8 апреля 1894 года в Кобурге состоялась помолвка великого князя, наследника российского престола Николая Александровича Романова с принцессой Гессенской и Прирейнской Алисой-Викторией-Еленой-Луизой-Беатрисой. Николай приехал в Кобург на свадьбу старшего брата Алисы – Эрнеста – как представитель императора Александра III, из-за болезни не имевшего возможности прибыть на торжество, на которое съехались многие европейские монархи и члены их семейств, в том числе германский император Вильгельм и бабушка Алисы – королева Виктория, всей душой одобрявшие династический брак внука королевы Виктории – Эрнеста с герцогиней Саксен-Кобург-Готской Викторией, родственницей императора Вильгельма. Николай приехал на эту свадьбу вместе со своими дядьями, великими князьями Сергеем и Владимиром Александровичами, и их женами, сопровождаемый священником, духовником его отца и матери, протопресвитером ИЛ. Янышевым, потому что имелось в виду не только присутствие на свадьбе, но и сватовство к Алисе, желание обручиться с нею. Первая встреча Николая с Алисой утром 5 апреля 1884 года, состоявшаяся в апартаментах Эллы, не была успешной для него. Когда их оставили наедине, Николай признался в любви (хотя уже неоднократно признавался в любви к ней в письмах) и сделал официальное предложение выйти за него замуж, но опять не получил согласия Алисы. В своём дневнике Николай записал; «Говорили до 12 часов, но безуспешно, она все противится перемене религии. Она, бедная, много плакала. Расстались более спокойно».

7 апреля состоялась свадьба Эрнеста и герцогини Виктории. Николай весь день был в напряжении: Алиса не сказала «да». Но на следующий день, в пятницу, 8 апреля, после 10 часов утра, Алиса пришла навестить великую княгиню Марию Павловну (тётю Николая – Мари), у которой в это время был и Ники. Их опять оставили наедине, и на сей раз после объяснений принцесса Алиса согласилась соединить свою жизнь с Ники, наследником российского престола. Император Вильгельм, великие князья Сергей и Владимир Александровичи, великие княгини Мария Павловна и Елизавета Фёдоровна (Элла) в это время сидели в соседней комнате, ожидая результов переговора Ники и Алисы. И когда счастливый Ники объявил о согласии Алисы стать его женой, в тот же день было объявлено об их помолвке. Николай записал в своём дневнике: «Сейчас же пошел с Алисой к королеве и затем к тете Мари, где все семейство долго на радостях лизалось. После завтрака пошли в церковь тети Мари и отслужили благодарственный молебен». Когда Николай вернулся в свою комнату, на его столе уже лежала куча поздравительных телеграмм, в том числе и от отца с матерью. А потом пришло и письмо от отца, в котором он писал: «Мой милый, дорогой Ники! Ты можешь себе представить, с каким чувством радости и с какой благодарностью к Господу мы узнали о твоей помолвке! …Все пройденное хотя и забыто, но, уверен, принесло тебе пользу, доказавши, что не все достается так легко и даром, а в особенности такой великий шаг, который решает твою будущность и всю последующую семейную жизнь!.. Передай твоей милейшей невесте от меня, как я благодарю ее, что она, наконец, согласилась, и как я желал бы ее расцеловать за эту радость, утешение и спокойствие, которые она нам дала, решившись согласиться быть твоей женой! Обнимаю и поздравляю тебя, милый, дорогой Ники, мы счастливы твоим счастьем, и да благословит Господь вашу будущую жизнь, как благословил ее начало. Твой счастливый и любящий Папа».

После помолвки жених должен был вернуться в Петербург, а невеста отправилась вместе с бабушкой, королевой Викторией, в Англию.

В Петербурге Николай томился в разлуке с Алисой. Но к своей прежней любви, к Матильде Кшесинской, он не поехал ни разу.

Любовь с балериной Матильдой Кшесинской началась у него в январе 1892 года, когда, вернувшись из Дании, он вдруг понял, что его восхищение её красотой и грацией переросло в нечто большее. Он поехал к Матильде, объяснился в своих чувствах и просил разрешения бывать у неё. В дом к Матильде он стал привозить и своих двоюродных дядек, которые хоть и назывались так, но были примерно одного с ним возраста Это были братья, великие князья Георгий, Александр и Сергей Михайловичи, сыновья великого князя Михаила Николаевича Образовалась весёлая компания, часто вечерами собиравшаяся у Кшесинских. Так прошло около двух лет, но однажды, задержавшись у Матильды почти до утра, Николай сказал ей, что скоро он должен будет уехать в Германию для сватовства и что его избранница – принцесса Алиса Гессенская из Дармштадта Матильда понимала, что на брак с Наследником престола она рассчитывать не может, но она любила Николая, и ей казалось, что он тоже любит её безгранично. Он всегда был честен и прямодушен, рассказывал ей об Алисе, позволял читать свой дневник, где он писал и о ней, и об Алисе. Впоследствии Матильда писала: «Мною он был очень увлечен, ему нравилась обстановка наших встреч, и меня он, безусловно, любил. Вначале он относился к принцессе как-то безразлично, к помолвке и браку – как к неизбежной необходимости. Но он от меня не скрыл затем, что из всех тех, кого ему прочили в невесты, он ее считал наиболее подходящей и что к ней его влекло все больше и больше, что она будет его избранницей, если на то последует родительское разрешение… Известие о его сватовстве было для меня первым настоящим горем После его ухода я долго сидела убитая и не могла потом сомкнуть глаз до утра. Следующие дни были ужасны. Я не знала, что дальше будет, а неведение ужасно. Я мучилась безумно».

Так как первая попытка сватовства Николая к Алисе оказалась безуспешной, Николай вернулся к Матильде Кшесинской, и их любовь обрела новую силу. Летом 1892 года Николай снова уехал в Данию, а когда вернулся, сестры Кшесинские, Матильда и Юлия, переселившиеся в двухэтажный особняк на Английской набережной, устроили веселое новоселье, на которое пригласили много гостей. Как полагается, гости пришли на новоселье с подарками. Николай тоже пришел с подарком: это были восемь украшенных драгоценными камнями золотых чарок для водки. Переписка с Алисой продолжалась, и Николай всё больше и больше влюблялся в Аликс, как он начал её называть. Он был однолюб, не мог делить свои чувства надвое, а потому всё более охладевал к Матильде. К тому же он замечал, что его дядя, великий князь Сергей Михайлович, весьма увлечён Матильдой. Так прошёл 1893 год, и наступил тот славный день 8 апреля 1894 года, когда состоялась помолвка Ники и Аликс. К этому времени Николай прервал всякие отношения с Матильдой Кшесинской, хотя письменно известил её, что в случае необходимости она может обращаться к нему за помощью, а в письмах может называть его на «ты». Позже Матильда вспоминала: «В моем горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, когда наследник впервые привез его ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувство, которое можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал мое сердце, и я искренне его полюбила».

Николай так томился в разлуке с Аликс (а их ежедневная переписка ещё больше подогревала его чувства), что он обратился к отцу с просьбой разрешить ему поехать в Англию, где гостила у бабушки его невеста Александр III не только позволил сыну поехать в Англию, но предоставил в его распоряжение паровую императорскую яхту «Полярная звезда». 3 июня 1894 года Николай отправился на «Полярной звезде» из Кронштадта в Англию, и 8 июня яхта причалила к британскому берегу. В тот же день он встретился со своей любимой Аликс.

На реке Темзе, в загородной усадьбе Уолтон, в июне, в разгар лета, когда всё вокруг цвело, обручённые провели самые незабываемые для них дни. Тогда Николай написал своей матери, Марии Феодоровне: «Весь день при чудесной погоде мы провели на воздухе, катались на лодке вверх и вниз по течению, закусывали на берегу. Настоящая идиллия!»

В начале осени этого же года Алиса приехала в Россию. Это было тяжёлое время для российской императорской семьи: стало ясно, что дни императора Александра III сочтены. Императрица Мария Феодоровна не могла в такой для неё тяжёлый час радоваться счастью обручённых и уделять Алисе особое внимание. Присутствие счастливой, но горделиво-замкнутой Алисы её раздражало. И это отложило тяжёлый отпечаток на дальнейших их отношениях: Мария Феодоровна так и не смогла полюбить свою невестку, полностью, как она думала, поработавшую её сына.

20 октября 1894 года Александр III скончался; вся страна в трауре, а Алиса на следующий день после его кончины, 21 октября 1894 года, по традиции, по протоколу, торжественно приняла православие, русское православное имя Александра Феодоровна и титул «великая княжна».

Перед коронацией Николай Александрович должен был жениться, так как по русскому народному поверью только женатый мужчина может считаться зрелым и вполне дееспособным. А тем более царь!

14 ноября 1894 года состоялось бракосочетание императора Николая II с Великой княжною Александрой Феодоровной. 17 января 1895 года Государем и Государыней был проведён Высочайший приём депутаций от всех сословий, губерний, земств, крупных городов, прибывших в Санкт-Петербург для поздравления Их Величеств по случаю бракосочетания.

14 мая 1896 года в Москве, в Успенском соборе, состоялся торжественный акт коронации Государя Императора и Государыни Императрицы. Эта последняя коронация в Российской империи и в России вообще ознаменовалась страшным событием На Ходынском поле, где предполагалось в честь коронации бесплатно раздавать народу красиво украшенные кружки с изображением Государя и Государыни, собралось столько народа, что образовалась ужасная давка, в результате которой погибло 1282 человека. По мнению многих, такое начало царствования Николая II и Александры Феодоровны должно было как началось, так и закончиться трагически.

И хотя все эти события были ознаменованы Всемилостивейшими манифестами, в которых Николай II объявлял о продолжении политики Александра III и о различной помощи и льготах для народа, во всех сословиях России появились первые ростки недовольства царской семьёй, тем более тревожные, что они возникли на хорошо удобренной почве прошлых событий: охоты на императора Александра II, а затем его убийства.

Став императрицей, Аликс не взяла на себя роль благотворительницы народа в широком смысле, как это делали её предшественницы; она как бы затворилась в семейном кругу. Она проявляла добрые, благородные чувства, но это не было известно за пределами её семьи. Например, когда Анна Вырубова серьёзно пострадала в железнодорожной катастрофе, Александра Феодоровна поместила её в своём госпитале и ухаживала за ней, почти не отходя от её постели. А серьёзную благотворительность, даже гражданский подвиг: во время войны работу в госпитале, уход за ранеными в качестве сестры милосердия, организацию санитарного поезда, – она вместе со своими дочерьми стала совершать только через 18 лет после своего вступления на трон, когда уже по России ползли слухи о её связи с Распутиным и о её возможной шпионской деятельности. И потому этот подвиг воспринимался людьми как шпионское прикрытие.

Конечно, сопротивление представителей Дома Романовых этому браку отложило первый неприятный отпечаток на дальнейшую судьбу новой царской семьи, в особенности на судьбу Аликс, которая уже никогда не смогла сблизиться с новыми для неё родственниками. По-английски сдержанная, а по характеру замкнутая, с эгоистическими и властолюбивыми до истеричности наклонностями, Аликс отдалилась от великокняжеских семейств Дома Романовых. Даже своей резиденцией Аликс выбрала не Зимний дворец в Петербурге, а загородный дворец в Царском Селе. Императорский двор, этот гибкий организм, всегда «дувший в сторону царского флюгера», встретил Гессенскую принцессу Алису весьма прохладно, а она, плохо, с большим акцентом говорившая по-русски, ещё больше, как-то гордо от него отстранилась, предпочитая как можно реже появляться при дворе. Так вокруг Аликс оказалась только её семья – супруг и родившиеся один за другим четверо детей; фаворитка Анна Вырубова да в первые годы её замужества две черногорские принцессы, Милица и Стана, которые впоследствии стали её кровными врагами, распускавшими о ней самые невероятные слухи. Это ограничение общения Аликс, её самоизолированность, редкое общение с людьми на русском языке не давали возможности придворным иметь о ней подлинное представление, побуждали их верить слухам и сплетням и позволяли говорить о ней всё что угодно. Но после появления Распутина в царском дворце Аликс стала не только непопулярна как императрица, а стала вызывать у многих просто ненависть и как немка, и как распутница, вступившая, по слухам, в связь с сибирским мужиком С течением времени (и войны) эта ненависть возрастала. Говорили о каком-то прямом кабеле, по которому она якобы передаёт самые важные сведения немцам, о том, что она хочет позорного для России мира. Но главное – что она живёт с Распутиным, – и жалели её мужа-царя. Её родная сестра, великая княгиня Елизавета Фёдоровна, обеспокоенная слухами и сплетнями, приезжала к ней, пытаясь уговорить её отстранить Распутина, запретить ему посещение дворца. Даже императрица Мария Феодоровна, мать Николая И, считала, что её сын не руководит державою, а губит её, передав власть Аликс и Распутину, и была за его отречение в пользу его брата Михаила. Среди ненавидевших царицу Александру Феодоровну были почти все великие князья, конечно, и двор, и знатные люди в Царском Селе, где укрылась от двора царская семья. Аликс была совершенно одинока, таким же одиноким она сделала и своего мужа, Николая II. У них был один друг на двоих – «Наш Друг» – Распутин. И ещё у неё были две подруги – самая верная фаворитка Анна Вырубова и Юлия фон Ден, сына которой императрица крестила. А у Николая II – Аликс, дети и притворившаяся безумно в него влюблённой «Аня» (Анна Вырубова). И больше никого, кроме Распутина, любить которого ему настоятельно рекомендовала Аликс.

Аликс была очень религиозна, склонна к мистике, к вере в «божьих людей», поэтому свято верила Распутину, тем более что он сохранял жизнь и здоровье её мальчика, её «светлого лучика», как они называли с Николаем II их сына. Она и супруга своего постоянно настраивала на поклонение Распутину, на выполнение его просьб (за исполнение которых, между прочим, люди платили Распутину огромные деньги).

Так, в письме от 10 ноября 1916 года Аликс внушает мужу мысль о значимости для них дружбы с Распутиным: «Ах, милый, я так горячо молю Бога, чтобы он просветил тебя, что в нём наше спасение: не будь Его здесь (именует Распутина с большой буквы, как именуется Иисус Христос в Евангелии. – И.В.), не знаю, что было бы с нами. Он спасает нас своими молитвами, мудрыми советами, Он – наша опора и помощь» (цитировано по книге О. Платонова. – И.В.).И император, во имя их любви, памятуя наставления великих мира сего на его помолвке и свадьбе, но более всего опасаясь её нервических срывов, исполнял её волю. Августейшие семьи, и двор, и правительство знали об этом и, конечно, воспринимали (может быть, и в сильном преувеличении) значение как повелений Александры Феодоровны, так и влияние Распутина на внутренние дела государства Этому восприятию способствовало и то, что сам Распутин хвастался (особенно в пьяном виде) своим положением «при царях», стал получать заказы от многих лиц, которые ему хоть за это хорошо и платили, но об этом и повсюду рассказывали. Ведь Папа с Мамой, как царя и царицу называл Распутин, впрямую денег ему не давали (хотя оплачивали его проживание в Петербурге и делали ему дорогостоящие подарки), особенно Мама, о которой Распутин отзывался как о скупой и прижимистой. А денежки-то и славу Распутин всё-таки любил, для того, видимо, и шёл к трону. Разбогатев на записочках с просьбами о хлебных местах в министерствах, в правительстве, о наградах и иных льготах и преимуществах, Распутин примерно к 1913 году, насладившись богатством и славою, стал беспробудно пить и раскидывать деньги направо и налево, попутно оправдывая слухи о его кутежах, разврате, свальном грехе. Разумеется, его Папа и Мама не верили в это, а когда им докладывали о беспутстве Григория Распутина-Новых, они реагировали на это весьма своеобразно. Так, когда царю доложили, что Распутин в бане устраивает оргии с голыми дамами и мужчинами, царь ответил: «Ну что ж, он и там проповедует Священное Писание». Полиция видела отношение «царей» к их фавориту, а потому при расследовании скандалов с участием Распутина знала, что лучше всегда докладывать наверх так, будто ничего не подтвердилось, хотя грехи эти числились за ним, и это подтверждали многие его современники, среди которых были и свидетели его «весёлых праздников». Разумеется, всё это раздувалось сплетнями и наветами, но в этих слухах и сплетнях виноват был сам Распутин, возомнивший о себе, что он действительно «Он», как в письмах к мужу величала его Аликс.

Вся эта ситуация и с Аликс, и с Распутиным давала хорошую пищу для распространения слухов о них как любовниках, выставляла Николая II, который ничего не мог сделать в силу своей полной подчинённости супруге, будучи человеком слабым, недееспособным правителем, подрывала престиж царской семьи, а следовательно, и монархии, и империи.

Самое ужасное состояло в том, что такое представление о царской семье имело под собой почву. Аликс, исполняя совет своей бабушки, сумела, благодаря своим сладким ласковым речам, устным и особенно письменным (иногда даже до слащавости), благодаря своему нежному, любовному с Ники поведению, сохранить (хвала ей!) любовные отношения с мужем в течение 24 лет (с октября 1894 по июль 1918 г.), до самого трагического конца их жизни. Но поддерживая любовь словами, она требовала от мужа действий, а не видя этих действий, стала сама править страной, то есть действовать, как она сама желала. Все её письма в тех местах, где она обращается к Николаю, полны ласки, но выдержаны в повелительном наклонении. Прежде всего это касалось Распутина, «Нашего Друга», которого она любила на грани истерики и в которого, как в Христа, безгранично верила. Например, в письме мужу от 10 июня 1915 года о Распутине: «Слушай Нашего Друга, верь ему, его сердцу дороги интересы России и твои. Бог не даром его нам послал, только мы должны обращать больше внимания на его слова – они не говорятся на ветер. Как важно для нас иметь не только его молитвы, но и его советы!» В её письме от 5 декабря 1916 года (незадолго до убийства Распутина): «Милый, верь мне, тебе следует слушаться советов Нашего Друга Он так горячо, денно и нощно, молится за тебя. Он охранял тебя там, где ты был, только Он, – как я в том глубоко убеждена… Страна, где Божий человек помогает Государю, никогда не погибает. Это верно – только нужно слушаться, доверять и спрашивать совета – не думать, что Он чего-нибудь не знает. Бог ему всё открывает. Вот почему люди, которые не постигают Его души, так восхищаются Его умом, способным все понять. И когда Он благословляет какое-нибудь начинание, оно удается, и если Он рекомендует людей, то можно быть уверенным, что они хорошие люди. Если же они впоследствии меняются, то это уже не Его вина – но Он меньше ошибается в людях, нежели мы, – у Него жизненный опыт, благословенный Богом».

И всё это, почти в тех же выражениях, – в каждом письме. Удивительно, но религиозная женщина верит не в помощь Бога, а в «божественную помощь» неграмотного мужика Повелительное наклонение, императив, Александра Феодоровна использовала даже в военных делах. Так, в письме от 4 марта 1916 года из Царского Села она приказывает своему мужу, главнокомандующему российской армией (!): «Лучше всего отдай теперь людей для Светланы(военного корабля. – И.В.), а затем распорядись сформировать два небольших батальона, которыми любой мог бы командовать и которые не имели бы большого значения».

Занималась она и высшими чинами: «Увы, более, чем когда-либо, убеждаешься в том, что адмирал совсем не интересуется экипажем– (как много он мог бы помочь!), а он делает как раз обратное и представляет тебе дела в том виде, в каком ему желательно. Мне хочется, чтоб у тебя был кто-либо другой на его месте».

Николай II и его жена наивно полагали, что их переписка во время войны секретна, что эти письма, пересылаемые с курьерами (!), никто не сможет прочитать, особенно если они написаны по-английски. Это была удивительная наивность с их стороны. Достаточно было прочитать (а великие князья хорошо знали английский язык) только письмо от 5 декабря 1916 года, чтобы сделать вывод, который записал в своём дневнике Пуришкевич, и начать подготовку к заговору с целью убийства Распутина. Надо сказать, что письма Александры Феодоровны показывают, что она не только уподобляет Распутина Господу Богу, но даже ставит его и выше: «Он охранял тебя там, где ты был, только Он – как я в том глубоко убеждена-.» (выделено мною. – И.В.). Во многом эти письма говорят, что она (пусть простят меня читатели за это высказывание об уважаемой императрице, претерпевшей страдания и причисленной к лику святых) была всё же женщиной не настолько сведущей и понимающей обстановку в стране, но зато имеющей претензию диктовать, как надо относиться к людям и править страной и армией. Письма Александры Феодоровны, безусловно, перлюстрировавшиеся великими князьями и их женами (особенно Милицей и Станой), несомненно, подавали повод к подозрению в ней шпионства. Так, во многих письмах Николай II рассказывает своей жене достаточно подробно о положении на фронте, о дислокации русских войск, о своих военных намерениях начать наступление раньше немцев. И Александра Феодоровна, имея эти сведения, вполне располагала возможностями передавать их своим европейским родственникам, с которыми окольными путями, но находилась в переписке, о чём она сама же в этих письмах и повествует. Мало того, она иногда просит, чтобы главнокомандующий Николай II прислал ей сведения о количестве тех или иных военнослужащих в том или ином районе для того, чтобы «прислать им иконки». Конечно, подозрения в том, что Александра Феодоровна была шпионкой во время войны с Германией, всего лишь подозрения (и не нам их разделять), но то, что она в письмах своих неосторожно подтверждала эту мысль, достоверно.

После того как было обнародовано письмо Александры Феодоровны к Распутину, по всем статьям похожее на любовное письмо, у тех, кто его читал, уже не было никаких сомнений в том, что она любит Николая просто как мать его детей, как романтического героя юности, а Распутина – страстно, как любовница. Правда, само наличие такого письма может вызвать подозрение, что оно было кем-то сфабриковано и отослано Распутину из Петрограда, так что и сам он верил, что это письмо написала Мама. Но Александра Феодоровна подтвердила сама, что письмо это было написано ею. Вот его содержание (цитируется по книге Э. Радзинского «Распутин: жизнь и смерть». – И.В.):

«Возлюбленный мой и незабвенный учитель, спаситель и наставник! Как томительно мне без тебя…

Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко мне тогда бывает! Тогда я желаю одного: заснуть, заснуть навеки на твоих плечах, в твоих объятиях. О, какое счастье даже чувствовать одно твое присутствие около меня… Где ты есть? Куда ты улетел? А мне так тяжело, такая тоска на сердце… Только ты, наставник мой возлюбленный, не говори Ане о моих страданиях. Без тебя Аня добрая, она хорошая, она меня любит, но ты не открывай ей моего горя. Скоро ли ты будешь опять около меня? Скорей приезжай. Я жду тебя и мучаюсь по тебе. Прошу твоего святого благословения и целую твои блаженные руки. Вовеки любящая тебя М(ама)».

На первый взгляд, письмо по всем статьям любовное. Но если вспомнить, что в Евангелии апостол Павел обращается к своим братьям и сестрам во Христе со словами «возлюбленный мой» или «возлюбленная моя сестра», а при этом еще и по имени, то главное это слово в письме Аликс, передающее любовное отношение, перестаёт быть таковым: так обращались к христианам и апостолы. Целование рук у Рапутина было нормой для кружка его поклонниц. Когда Распутин снимал боль или успокаивал после нервного срыва, он гладил руки своих пациентов, клал их головы к себе на плечо, как бы убаюкивая, и нервная до истеричности Аликс, успокаиваясь таким образом, в минуты её депрессивного состояния (а сквозь строки её писем довольно часто проскальзывает её депрессия и проявление невроза, который она принимала за болезнь «расширенного сердца»), конечно, жаждала присутствия Распутина, который помогал ей снять эти неприятные явления. Эти ласковые признания она делала для того, чтобы призвать его поскорее приехать. По-видимому, Аня Вырубова пыталась заменить ей Распутина, почему Аликс и просит его не говорить Ане об этом письме. Думаю, что сам Распутин понимал это письмо правильно, но гордился своим значением у «царей», почему и похвастался Илиодору, а тот предал всё гласности, но с другим подтекстом.