Текст книги "Фавориты у российского престола"

Автор книги: Ирина Воскресенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Со дня кончины Потёмкина влияние Зубова на императрицу стало безраздельным, его личные дела стремительно пошли в гору, а дела государства в тех областях, которыми занимался Зубов, значительно пошатнулись. Современники видели все недостатки фаворита Зубова, его злость, недоброжелательство относительно всеми уважаемых лиц, его явную вражду против Потёмкина, Безбородко, Сиверса, Воронцова и других государственных деятелей, отдававших свои силы на благо Отечества. Видели, как он плетёт интриги и старается возвеличить себя, выпрашивая у императрицы для себя и своих родственников, особенно для брата Валериана, орденов, чинов, должностей, почестей и всяких других милостей.

Но Екатерина, следуя своей давней традиции в фаворитизме – только хвалить своих любовников, пока они были рядом с ней, в своих письмах и высказываниях представляла Платона Александровича чуть ли не ангелом небесным, восхваляя его безусловную преданность ей (!), бескорыстие (!), его искренность (!), любезность, стремление к познанию и учению (!). Она считала его самым способным своим учеником (В скобках заметим, что всех своих фаворитов-любовников Екатерина скромно называла своими «учениками».) На самом деле двор считал Платона Зубова человеком недалёкого ума, злым, мстительным и малообразованным, но имеющим привлекательную внешность и хорошо владеющим французским языком.

Начал свою карьеру Зубов поручиком Конной гвардии, был переведён в дворцовую стражу Н. И. Салтыковым, который через рекомендацию его императрице рассчитывал свалить Потёмкина, опору екатерининской власти, и тем самым повлиять на успех партии цесаревича Павла Петровича.

Как только Зубов получил сан фаворита, он стал очень быстро продвигаться по служебной лестнице. Большой, или Высочайший, двор, поняв, что Зубов – это не мимолётное увлечение императрицы, начал воздавать Зубову приличные официальному фавориту почести. Князь Адам Чарторыйский с братом, по велению императрицы пребывающие при дворе как представители Польши, выполняя рекомендации своего ментора Гурского, должны были отправиться на поклон к фавориту князю Платону Зубову. Об этом визите Чарторыйский в своих Записках рассказал так: «В указанный час явились мы в Таврический дворец, где отведено было ему помещение. Он встретил, нас стоя, опираясь на стол; он был одет в коричневый камзол. Это был еще молодой человек, стройный, с приятным смуглым лицом Он принял нас с видом весьма милостивого покровительства. На время разговора посредником между нами был Гурский, который очень удачно отвечал на предлагаемые вопросы и видимо понравился всесильному фавориту. В заключение князь сказал, что сделает все возможное, чтобы быть нам полезным в нашем деле, но не преминул оговориться, что все исключительно зависит от воли императрицы, на решения которой ни он, ни кто другой не могут иметь окончательного влияния. Он сказал нам также, что мы скоро будем представлены Ее Величеству. К князю Зубову нас привел князь Куракин, брат будущего посла, взявший нас под свое покровительство. Но в то время, когда мы входили в кабинет Зубова, он вдруг исчез, или, вернее, остался в приемной. Когда мы вышли, он снова встретил нас и стал расспрашивать подробно обо всем, что говорил нам князь, а из его замечаний мы могли легко заключить, что нам пришлось беседовать с самым могущественным человеком всей империи.

Не менее значительную роль играл брат фаворита, граф Валериан Зубов. По внешности он имел даже более мужественный и внушительный вид, чем его старший брат, и сама императрица чрезвычайно к нему благоволила Уверяли даже, что если бы Валериан Зубов имел случай представиться императрице раньше своего брата, то он, быть может, занимал бы его место. В настоящее время в качестве брата фаворита и благодаря личным заслугам, граф Валериан пользовался большим значением у императрицы. Поэтому необходимо было засвидетельствовать ему свое почтение, что мы и исполнили по настоянию Гурского. Благодаря покровительству графа Валериана мы и удостоились чести получить специальную аудиенцию у его брата».

Свидетельства князя Адама Чарторыйского в его Записках для нас и для вас, дорогой читатель, весьма ценны, потому что они исходят от очевидца описываемых лиц и событий, отстранённого от русской жизни, а потому не вызывают сомнений в их объективности и достоверности.

Приведём из его Записок еще один отрывок, касающийся фаворита Зубова «Приемы у князя Платона происходили ежедневно в 11 часов утра это был целый церемониал, напоминавший собой французское „Leve du Roi“ времен Людовика XV. Целое сонмище просителей и людей всех рангов усердно посещали эти утренние приемы. Вся улица была полна каретами, экипажами самого разнообразного вида Бывали случаи, что после продолжительного ожидания в приемную входил камердинер князя и торжественно заявлял, что его сиятельство сегодня принимать не будет, после чего все молча разъезжались, но также аккуратно являлись на следующий день. Церемониал причем был следующий.

В начале 12-го часа двери кабинета широко растворялись, Зубов входил в комнату небрежной походкой и, сделав общее приветствие легким кивком головы, садился к туалетному столу. Он был в легком халате, из-под которого было видно белье. Парикмахер и лакеи приносили парик и пудру, а все присутствующие старались уловить его взгляд и обратить на себя внимание всесильного фаворита. Все почтительно стояли, и никто не смел проронить слова, пока он сам не заговорит. Нередко он все время молчал, и я не запомню, чтобы он когда-нибудь предложил кому-либо стул, исключая генерал-фельдмаршала Салтыкова, которому, как говорят, Зубовы были обязаны своим возвышением Известно, что Платон заменил Дмитриева-Мамонова по „рекомендации“ Салтыкова Деспотический проконсул Тутолмин, гроза Подолии и Волыни, несмотря на приглашение князя, не решался сесть, присев на кончик стула всего на несколько минут, он затем снова говорил стоя.

В то время, пока причесывали князя, его секретарь Грибовский приносил бумаги для подписи. Окончив прическу и подписав несколько бумаг, Зубов надевал мундир или камзол и удалялся во внутренние комнаты, давая знать легким поклоном, что аудиенция кончена Все кланялись и спешили к своим каретам Все это проделывалось ежедневно и повторялось по строго установленному церемониалу».

После смерти Потёмкина Платон Зубов стал делать карьеру с еще большей быстротой: в 1793 году он уже граф, генерал-адъютант и шеф Кавалергардского корпуса, полковником которого была сама императрица В 1794 году он уже генерал-фельдцейхмейстер (начальник снабжения армии и флота), генеральный директор фортификационных сооружений, Новороссийский генерал-губернатор (должность, которую занимал Потёмкин), и в его подчинении А. В. Суворов. Он генерал-губернатор Таврический и Вознесенский, он главнокомандующий Черноморским флотом, Вознесенской легкой конницей и Черноморским казачьим войском (созданным Потёмкиным), генерал от инфантерии, член Государственной Военной коллегии, почётный благотворитель Императорского Воспитательного дома и почётный любитель Академии художеств; с 1796 года – светлейший князь Священной Римской империи, в том же году получивший право на использование титула на всей территории Российской империи. Если бы цесаревич Павел Петрович не занимал чина генерал-адмирала (I класс Табели о рангах), то Зубов выпросил бы у матушки-императрицы и этот чин. Он сумел добиться от Екатерины II получения самых высоких званий и чинов, назначения его на 13 (!) различных должностей по высшему управлению Российской империей и «заслужить» все самые высокие ордена.

Постаревшая и больная Екатерина, забыв о своих наследниках – сыне и уже взрослом внуке Александре, – передала своему фавориту и высшее военное управление, и дипломатическую часть – управление Иностранной коллегией, до 1795 года принадлежавшее бывшему государственному канцлеру, графу А. А. Безбородко. Таким образом, вся власть государства сосредоточилась в руках любовника-фаворита Зубова, явившего собой классический пример фаворита у престола: первенство при дворе и почти безраздельное управление государством и его казной.

Всем было ясно, кроме императрицы Екатерины, что один человек не может справиться с таким количеством должностей, как не могут справиться с непосильной для них задачей его три помощника: Альгести, Грибовский и Рибас, которые видели в выполнении поручений прежде всего личную выгоду.

Власть и почёт Зубова в Российской империи, подобные императорским, сделали его весьма самонадеянным и высокомерным по отношению к военным и государственным деятелям, а тем более к придворным.

Не считался он и с русскими дипломатами за границей и порой ставил их в такое положение, после чего они должны были бы, по международным нормам, отправиться на родину.

Зубов продолжал бороться с Потёмкиным и после его смерти. Он не только с помощью императора Павла I разрушил его могилу и памятник над ней, поставленный Екатериной II, он старался превзойти Потёмкина, как лягушка из известной басни Крылова, которая надувалась, чтобы стать больше вола, пока не лопнула. Так и Зубов, в пику греческому проекту Потёмкина, в 1795 году представил императрице свой проект: начать войну с Персией, овладеть ею, а затем и всем востоком до Тибета, а оттуда действовать против Турции и подойти к Константинополю. Екатерина, радуясь за своего «талантливого и смышлёного ученика», утвердила этот проект. В 1796 году брат Платона, Валериан Зубов, был назначен главнокомандующим войск, которые отправлялись на восток для реализации этого «гениального», но из-за его эфемерности – увы! – невыполнимого проекта. Война с Персией, хоть и продолжалась всего несколько месяцев, принесла России огромные убытки, но зато подарила Зубовым хорошие дивиденды. Со смертью Екатерины II эта никому не нужная война была прекращена.

В своей внешней политике Платон Зубов руководствовался, как бы в пику Потёмкину, курсом на сближение с Францией и неприятием Англии.

Политика Зубова нанесла тяжёлый урон внешнеполитическому положению России и особенно государственной казне, расстроив её окончательно. Его управление военными делами, в том числе и флотом, отличавшееся злоупотреблениями, довело армию и флот до крайнего расстройства. Следуя примеру фаворита, как призыву к действию, возросли злоупотребления среди военного и гражданского чиновничества.

Российская империя в прежнее правление Екатерины II, окружённой знаменитыми военачальниками и флотоводцами, талантливыми государственными деятелями (светл. кн. Г. А. Потёмкин-Таврический, гр. П. А. Румянцев-Задунайский, генерал-аншеф гр. А. В. Суворов-Рымникский, генерал-аншеф гр. А. Г. Орлов-Чесменский, адмирал Ф. Ф. Ушаков, адмирал Г. А. Спиридов, генерал-фельдцейхмейстер гр. Г. Г. Орлов, генерал-аншеф гр. П. И. Панин и др.), блистала военными победами, отличалась более или менее четким порядком в государственном устройстве (канцлер светл. кн. А. А. Безбородко, кн. А. А. Вяземский и др.), поддержкой со стороны Русской Православной Церкви, богатством государственной казны, развитием культуры, науки и просвещения (И. И. Бецкой, кн. Е. Р. Дашкова, Г. Р. Державин, А. Н. Радищев, В. И. Майков, Е. И. Костров, И. Ф. Богданович, И. И. Хемницер, А. П. Сумароков, Д. И. Фонвизин, Я. Б. няжнин, В. В. Капнист, историк и публицист кн. М. М. Щербатов, просветитель Н. И. Новиков, изобретатели И. И. Ползунов, И. П. Кулибин, архитекторы Дж. Кваренги, М. Ф. Казаков, Н. А. Львов, И. Е. Старое, Ю. М. Фельтен, А. Ринальди, Ж.-Б. Валлен-Деламот, скульпторы Ф. И. Шубин, Э.-М. Фальконе, Ф. Г. Гордеев, композиторы Е. И. Фомин, Д. С. Бортнянский, И. Е. Хандошкин, М. С. Березовский, В. А. Пашкевич, Дж. Сарти, Дж. Паизиэлло, Д. Чимароза, художники Ф. С. Рокотов, С. Ф. Щедрин, Д. Г. Левицкий, А. П. Лосенко, А. П. Антропов, И. П. Аргунов, врачи Д. С. Самойлович, С. Г. Зыбелин, Н. М. Амбодик-Максимович, математик Л. Эйлер, биолог и географ П. С. Паллас, натуралист И. И. Лепёхин, астрономы П. Б. Иноходцев, А. И. Лексель, С. Я. Румовский и другие), благодаря чему этот исторический период и получил наименование «золотой век».

Теперь, в значительной степени разорённая деятельностью временщика Зубова, Россия медленно, но верно теряла своё прежнее величие. Императрица, напрягаясь из последних сил, выиграла при третьем разделе Польши и присоединила к России польские земли, но в этом не было никакой заслуги временщика Зубова.

В 1795 году Екатерина II стала часто болеть, её мучили то «колики», то приступы гипертонии, которые доктор Роджерсон снимал путем кровопускания, после чего ей приходилось долго восстанавливать силы. Многим было ясно, что дни её сочтены. Когда 6 ноября 1796 года она упала в туалетной комнате и довольно продолжительное время оставалась лежать без помощи, а затем выяснилось, что доктор Роджерсон отсутствует, Зубов не разрешил пустить ей кровь без доктора, а когда доктор прибыл, кровь уже не пошла.

Ещё за несколько лет до смерти Екатерины Платон Зубов озаботился дружбой с людьми из партии Наследника и, зная ненависть Павла Петровича к светлейшему, вместе с ними участвовал в кампании против Потёмкина По свидетельству современников, в том числе и Адама Чарторыйского, именно Зубов послал своего брата Николая Александровича Зубова срочно оповестить цесаревича о смерти его матери. А когда великий князь Павел Петрович прибыл на место, якобы именно Платон Зубов продемонстрировал свою готовность верно служить новому государю и показал, где находится завещание императрицы в пользу великого князя Александра, чтобы Павел смог его уничтожить.

Надо сказать, что этот факт приписывали разным лицам, но более всего говорили о Платоне Зубове. Вероятно, Павел I оценил эту услугу Платона Зубова, иначе нельзя понять, почему он оставил за Зубовым часть его полномочий и даже якобы подарил ему дом, недавно великолепно отделанный.

Однако в скором времени выяснилось, какие злоупотребления были сделаны под руководством Зубова и им самим, какой истощенной оказалась государственная казна Вспыльчивый Павел I приказал Зубову срочно выехать за границу и не показываться более ему на глаза.

Платон Александрович обосновался в Германии, где он поражал всех своим богатством, роскошью жизни и высокомерием. Оценка его поведения местными властями стала известна государю, и Павел вызвал Платона Зубова в Россию. Он приказал ему и его брату Валериану поселиться в их литовских имениях, подаренных им Екатериной II, под строгий надзор местного губернатора.

В 1800 году, когда в Санкт-Петербурге зрел заговор против Павла I, одному из организаторов заговора, генерал-губернатору Петербурга графу Палену, удалось уговорить императора разрешить братьям Зубовым вернуться в Петербург. Через фаворита Павла I, графа И. П. Кутайсова, тоже входившего в кружок заговорщиков, Зубов получил доступ ко двору и назначение начальником кадетского корпуса.

Платон Зубов оказался одним из самых деятельных участников убийства императора Павла. Вместе с братом Валерианом он был в числе тех, кто ворвался в спальню Павла и задушил его.

При Александре I бывший последний фаворит Екатерины II сумел стать членом Государственного совета, но был ненавидим и презираем вдовствующей императрицей Марией Феодоровной, а также многими придворными и членами Совета, а потому никакого влияния в Совете не имел. И всё же Платон Зубов продолжал мнить себя политическим и общественным деятелем, теперь в новом, либеральном духе, и представил Александру I на обсуждение свой проект о запрещении продавать крестьян без земли и об освобождении дворовых путём выкупа на средства государственной казны. (Проект вроде бы гуманный в первой его части, но весьма выгодный для помещиков в части второй.)

В Отечественной войне 1812 года 45-летний Зубов не участвовал, но после войны уехал в одно из своих многочисленных имений, подаренных ему Екатериной II, – Янишки в Виленской губернии – и занялся там сельским хозяйством Как истинный прожектёр, Зубов в своём проекте, поданном Александру I, проявлял заботу о бедных крестьянах, но в своём имении показал истинное своё лицо жестокого и очень скупого крепостника Он довёл своих крестьян до такой нищеты и униженности, что это стало известно Александру I, который был вынужден Высочайшим повелением на имя Виленского губернатора отметить этот факт как нетерпимый.

Умер Платон Александрович Зубов в 1822 году в возрасте 55 лет. Потомства он не оставил, хотя у него была дочь от законного брака с дворянкой Фёклой Игнатьевной. Дочь умерла, когда ей было всего два года Было у него и несколько побочных детей, о которых он позаботился, положив каждому в банк по миллиону рублей. Известно, что один из его побочных сыновей, которому Платон Александрович дал имя Александр Платонович Платонов и за которого ходатайствовал, был принят на службу в самый привилегированный гвардейский Кавалергардский полк. Дальнейшая судьба этого бастарда, потомка последнего фаворита Екатерины II, неизвестна.

Фавориты российских царей и императоров

Совершенно естественно, фавориты российских царей и императоров коренным образом отличались от фаворитов великих княгинь, правительниц и императриц. Женщины у престола искали, может быть, не только любовных утех, но через любовные отношения мужскую поддержку в удержании трона и в правлении государством, понимая, что в одиночку им не справиться с бременем власти, не укрепить себя на троне, не выработать ни направлений политики, ни планов развития государства.

Однако никогда фаворитизм не приветствовался ни в одной стране, а особенно в России. Как бы ни заискивали придворные и вельможи перед фаворитами правительниц и императриц, как бы внешне ни преклонялись перед ними, но доля презрения к такого рода «службе» при дворе всегда оставалась в России. И даже некоторые родственники фаворита (например, Ланского) переставали с ним общаться, считая «службу» любовника-фаворита при императрице постыдной для их дворянского благородного рода.

Мужчины же, наделённые высшей государственной властью, за редким исключением (например, Иоанн IV Васильевич), искали в фаворитах не похоти, не развлечений, а верных людей для поддержки в укреплении их власти, в направлении их политики, в реализации государственных планов, в войнах за отчизну и ждали от них новых идей и свершений государственного значения, крепких защитников государства как в дипломатии, так и на полях сражений.

Фавориты, любимчики при дворах великих князей и даже князей удельных, существовали всегда, как только такие дворы появились. До наших дней известия о них не дошли, и мы не знаем ни их имен, ни их подвигов.

Здесь идёт разговор о тех фаворитах, которые своими делами, хорошими или плохими, получили широкую известность. Чаще всего фаворитами русских царей и императоров становились люди, связанные с правителем родственными узами или давним знакомством через близких людей. Но это было не всегда. Русская история знает фаворитов у императорского престола из худородных дворян (А. А. Аракчеев), из «поповичей» (М. М. Сперанский) и вообще даже из самого низшего, крестьянского сословия (Г. Е. Распутин).

Фаворитизм в правление Иоанна IV Васильевича Грозного

В 1547 году молодой Великий князь Иоанн IV Васильевич пожелал жениться и венчаться на царство с титулом Царя всея Руси. Венчание на царство было совершено 16 января 1547 года и в дальнейшем подтверждено утвердительной грамотой, присланной цареградским патриархом в 1561 году. Женитьба царя Иоанна IV Васильевича состоялась 3 февраля 1547 года, то есть через 18 дней после венчания на царство. Первой царицей Российского царства стала Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева.

1547 год интересен тем, что во Франции в этот год скончался король Франциск I и на французский престол взошёл его сын, Генрих II. В Испании в этот год герцог Альба Альварес Толедо Фернандо, испанский военачальник и государственный деятель, с именем которого связаны все войны, которые вела Испания при королях Карле V и Филиппе II, одержал очередную победу, на этот раз над саксонцами в битве при Мюльберге. Это был год, когда велась война Англии с Шотландией при участии Франции, защищавшей интересы Шотландии В начале 1547 года французские войска прибыли в Шотландию, а в ответ английская армия снова перешла шотландскую границу и наголову разбила шотландцев в битве при Пинки (сентябрь 1547 г.), а затем англичане захватили основные шотландские крепости, подчинив таким образом себе важнейшую часть Шотландского королевства.

Неспокойно было и в России. 12 апреля 1547 года, когда Иоанн со своей молодой женой Анастасией проводил медовый месяц во дворце на Воробьёвых горах, в Москве случился страшный пожар, в течение трёх дней уничтоживший не только большую часть домов, но и унесший несколько десятков тысяч жизней москвичей. Толпы волнующегося народа явились на Воробьёвы горы к царю, требуя выдачи его бабки, княгини Глинской, которая якобы была виновницей пожара Вместе с народом пришёл к царю и священник московского Благовещенского собора Сильвестр. С народом царь расправился быстро, приказав страже хватать непокорных и тут же казнить. (Говорили, что именно с этих пор и прозвали царя Грозным) Но Сильвестра, выходца из Новгорода, пользовавшегося покровительством митрополита Макария, Иоанн знал и потому допустил до себя. Сильвестр произнёс перед царём грозную речь: он смело указал на пороки царя и, подтверждая свои слова текстами Священного Писания, объявил царя, передавшего всю власть боярам, истинным виновником случившегося, а потому и получившим от Бога кару за свои тяжкие грехи.

Эта речь вызвала у семнадцатилетнего Иоанна огромное нравственное потрясение и привела его к сознанию, что необходимо самому взять в руки бразды правления государством. Сильвестр стал для него одним из его приближённых, как бы путеводной звездой в реализации его желания самому править государством За время боярского правления от его имени Иоанн возненавидел самых знатных бояр, особенно Шуйских.

Позже, в 1564 году, в первом послании Курбскому, он в трагических тонах обрисовал, как на его глазах бояре присваивали себе богатства, принадлежавшие царской семье, как нагло они показывали своё неуважение к его отцу и матери. Поэтому он не хотел приближать к себе знатных бояр, а желал опереться на людей менее знатных. Сильвестр и Алексей Адашев окружили его такими людьми, впоследствии, с лёгкой руки Андрея Курбского, вошедшими в историю под названием «Избранная рада». Эта группа образованнейших молодых людей того времени, став фаворитами Грозного, внесла много полезного в государственном масштабе, направляя политику молодого царя.

Грозный в послании Курбскому (1564 г.) упоминает об этом, но, разумеется, уже с обидой, рассматривая служение ему Избранной рады в отрицательном плане: «поп Сильвестр сдружился с Алексеем, и начали они советоваться тайком от нас, считая нас неразумными: вместо духовных, стали заниматься мирскими делами, мало-помалу стали подчинять вас, бояр, своей воле, отнимая от нас великолепие нашей власти, приучали вас прекословить нам и нас почти что равняли с вами, а вас – с мелкими детьми боярскими. Мало-помалу это зло распространялось, и он (Сильвестр. – И.В.) начал возвращать вам вотчины и села, которые были отобраны от вас по уложению нашего деда, великого государя, и которым не надлежит быть у вас, бросал вотчины словно на ветер и, нарушив уложение нашего деда, привязал этим к себе многих людей. Потом Сильвестр ввел к нам в совет своего единомышленника, князя Дмитрия Курлятева, делая вид, что он заботится о нашей душе и занимается духовными делами, а не хитростями; затем начали они со своим единомышленником осуществлять свои злые замыслы, не оставив ни одного места, где бы у них не были назначены свои сторонники, и всегда добиваясь своего. Затем с этим своим единомышленником они лишили нас древней прародительской власти и права распределять честь и места между вами, боярами, и передали это дело на ваше желание и усмотрение, как вам заблагорассудится и будет угодно, окружили себя друзьями и делали все по своей воле, не спрашивая нас ни о чем, словно нас не существовало, – все делали по своей воле и воле своих советников. Если мы предлагали даже что-либо хорошее – им было неугодно, а их даже плохие и скверные советы считались хорошими!»

По своему характеру Иоанн был подозрителен и недоверчив, а уже к середине своего царствования, в 60-е годы, стал проявлять признаки психической неуравновешенности, лживости, крайней жестокости и на словах постоянной жалости к себе и своей семье. Поэтому у него никогда не было одного какого-либо фаворита Были люди, которых хоть и называли любимчиками царя Иоанна Васильевича Грозного, но это были лица, к которым Грозный был на какое-то время доброжелателен, но они не являлись его фаворитами. Таковым был Борис Фёдорович Годунов, к которому Грозный относился как к родственнику, брату Ирины Годуновой, ставшей женой его сына, Феодора Иоанновича, и как к человеку своего круга, женатому на дочери Малюты Скуратова Его фаворитом могла быть только группа людей, пользовавшихся его расположением. Такой группой в начале царствования Иоанна Грозного и явилась Избранная рада В её состав, возглавляемый царём, которого наставляли митрополит Макарий и священник Сильвестр, входили: Алексей Адашев, боярин князь Андрей Курбский, князь Василий Серебряный, боярин князь Дмитрий Курлятев, боярин князь Михаила Воротынский, боярин князь Александр Вяземский, боярин князь Иван Мстиславский, князь Никита Одоевский, Василий Горбатый, Шереметевы и другие, в большинстве молодые, образованные и даже талантливые люди. Но из этого состава царь особенно выделял Сильвестра и Алексея Адашева как подлинных своих фаворитов. Первого он считал своим духовным отцом, а второго – ближайшим советником.

Члены Избранной рады, став верной опорой царя, принялись трудиться на благо царя и отечества Прежде всего нужны были законы, и они начали с того, что заново пересмотрели и переработали в соответствии с новыми требованиями Судебник Великого князя Иоанна III 1497 года и создали новую редакцию Судебника 1550 года (Заметим, как в 1564 году, физически уже уничтожив большинство членов Адашевского кружка, он эту работу называет «нарушением уложения нашего деда».) Затем подготовили и организовали первый Земский собор, на котором была утверждена новая редакция Судебника, основного юридического акта Российского царства На Земском соборе, по традиции проходившем на Красной площади, двадцатилетний царь Иоанн IV произнёс с Лобного места речь, в которой призвал представителей всех сословий забыть прежние притеснения бояр, оставить ненависть и вражду и соединиться любовию христианскою. «Отныне я судья ваш и защитник», – сказал он. В связи с этим обещанием царь открыл приём челобитных (жалоб и прошений) от граждан и поручил это дело Алексею Адашеву, которого из ложничего (постельника) возвёл в чин окольничего.

Сильвестр считал, что русских людей надо научить в христианском духе вести свой дом, своё хозяйство и воспитывать своих детей в мирном общении супругов на основе Писания (Нового Завета). Собрав все уже имевшиеся наставления, созданные разными авторами, Сильвестр обработал их, добавил написанное им наставление «сыну Анфиму» и представил на суд людской книгу «Домострой», в которой вознёс хвалу трудолюбивой и благочестивой женщине, хозяйке дома, представил рецепты приготовления и сохранения на зиму продуктов питания, включил советы по ведению хозяйства и коммерческих дел, оговорил отношения со слугами, призвал молодых людей к повиновению, трудолюбию и уважению старших, особенно родителей, как учит Православная Церковь.

В 15 51 году, также по инициативе Избранной рады и при поддержке митрополита Макария, был проведен собор духовных властей, получивший название «Стоглав» в связи с тем, что на нём решалось сто различных вопросов, касавшихся как церковного, так и гражданского устроения. Уже на следующий год, в 1552 году, в соответствии с решениями Стоглава, по указу царя управление наместников, грабивших население, было заменено земским самоуправлением через земских старост и целовальников, которым для руководства была предоставлена Уставная грамота. (В 1555 году царь подписал еще один указ – о введении самоуправления во всех губных районах.) В 1550 году было проведено большое разверстание земель (раздача земельного оклада служивым людям) по разрядным спискам, зафиксированным в так называемой «Тысячной книге». «Тысячной» она называлась потому, что она содержала 1000 имен бояр, окольничих и детей боярских из князей, которым были дарованы поместья и вотчины. Этот акт царской милости был оформлен указом, который носил название «Грамота Царя и Великого Князя Iоанна Васильевича о дачђ Боярамъ, Окольничимъ и дђтямъ Боярским помђстья и отчинъ 1550 году». В 1556 году царь провёл еще одно разверстание земель, но оно было не таким широким. (Заметим, дорогой читатель, что в первом послании Курбскому (см. цитату выше) Иоанн утверждает, что это разверстание земель якобы проводил без совета с ним Сильвестр.)

Все эти мероприятия проводились, по мысли Избранной рады, для того, чтобы получившие земельные наделы «чины» Государева двора несли верную службу царю, а те, кто только начинал службу, стремились бы заслужить поместья и вотчины.

Все участники Избранной рады были в фаворе у царя Иоанна IV, но, как уже говорилось выше, двое – Сильвестр и Адашев – занимали особо почётное место: Сильвестр как духовный отец и наставник царя, Адашев как руководитель Избранной рады, которую часто в исторической литературе называют «Адашевским кружком». Все они служили своему царю верой и правдой. И в те годы казалось, что он им полностью доверяет.

В конце 1547 года положение с Казанским ханством, постоянно нападающим на приграничные русские земли и начавшим соединяться с Крымским ханством, было таково, что Иоанн принял решение идти войной на Казань. Только в феврале 1548 года он двинулся на Казань из Нижнего Новгорода, но зима в том году была тёплая, постоянно шёл дождь, а потому лёд таял, и через реки пути не было. Пришлось повернуть обратно. В 1550 году он снова предпринял поход на Казань, но опять неудачно. Единственным положительным делом тогда было основание в устье реки Свияги города Свияжска, что впоследствии в деле завоевания Казани сыграло немаловажную роль.

В 1552 году члены Избранной рады вышли как воеводы в поход против Казани вместе с царём. Непосредственно битвой стал руководить боярин князь Михайла Воротынский, талантливый воевода, а при царе постоянно находился, как его правая рука, Алексей Адашев, тоже активно принимавший участие в осаде Казани. 2 октября Казань была взята русскими войсками, и царь, выбрав в городе подходящее место, своими руками водрузил православный крест и заложил церковь Благовещения Богородицы. Казанское царство было, наконец, завоёвано! Это завоевание Татарского ханства принесло царю Иоанну IV Васильевичу славу не только на русской земле, но и в Западной Европе. (Впоследствии в переписке с Курбским Грозный полностью отрицает положительное участие членов Избранной рады в завоевании Казани и даже называет их «трусами».)