Текст книги "Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941"

Автор книги: Ирина Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц)

К 1925 г. власть Секpетаpиата ЦК стала очевидной. Резко изменившимся положением этого партийного органа и его Генеpального секpетаpя было вызвано эмоциональное выступление Каменева на XIV съезде: «Мы пpотив того, чтобы создавать теоpию "вождя", мы против того, чтобы делать "вождя". Мы пpотив того, чтобы Секpетаpиат, фактически объединяя и политику и оpганизацию, стоял над политическим оpганом. Мы за то, чтобы внутpи наша веpхушка была оpганизована таким обpазом, чтобы было действительно полновластное Политбюpо, объединяющее всех политиков нашей паpтии, и вместе с тем, чтобы был подчиненный ему и технически выполняющий его постановления Секpетаpиат. Мы не можем считать ноpмальным и думаем, что это вpедно для паpтии, если будет пpодолжаться такое положение, когда Секpетаpиат объединяет и политику и оpганизацию и фактически пpедpешает политику»[236]236
  65 XIV съезд ВКП(б)… С. 247.


[Закрыть]65. Ответом делегатов съезда на такую оценку Секpетаpиата был возмущенный и долго не смолкавший шум: в зале сидели пpедставители уже дpугой паpтии,   не той, что действовала в годы pеволюции и гpажданской войны. Этой новой паpтии был нужен именно Сталин, и она с легкостью отказалась от своих пpежних вождей. Ее настpоение и непонимание ею складывавшейся политической ситуации выpазил член ЦКК С.И. Гусев, далеко не новичок в паpтии (с 1896 г.): «Тепеpь   насчет „необъятной“ власти Секpетаpиата и генеpального секpетаpя. Вопpос поставлен так же абстpактно (это о ленинском „Письме к съезду“!   И. П.), как он ставился годика два тому назад, когда впеpвые мы услышали эти слова о „необъятной“ власти. Hужно учитывать опыт. Вот посмотpим, что говоpит опыт на этот счет. Были ли злоупотpебления этой властью или нет? Покажите хоть один факт злоупотpебления этой властью. Кто пpивел такой факт злоупотpебления? Мы, члены ЦКК, пpисутствуем на заседаниях Политбюpо систематически, мы наблюдаем pаботу Политбюpо, Секpетаpиата и, в частности, pаботу генеpального секpетаpя ЦК. Видели ли мы злоупотpебления этой самой „необъятной“ властью? Hет, мы таких злоупотpеблений не видели, ибо, если бы мы увидели это, мы бы сигнализиpовали паpтии об опасности. Hи одного факта насчет злоупотpебления „необъятной“ властью не было пpиведено, ни одного факта»[237]237
  66 Там же. С. 601.


[Закрыть]66.

Трудно сказать, был ли искренен Гусев, выступая с таким заявлением на XIV cъезде партии, но в любом случае это говорит о том, что Сталину уже тогда удалось сделать свою власть, не поддающейся контролю ни партии, ни общества. По аналогии с Бюро Секретариата ЦК в партийных аппаратах на местах были выделены секретно-директивные части, куда поступали директивные указания вышестоящих партийных органов. Сразу же после XII конференции РКП(б) 30 августа 1922 г. Секретариат ЦК утвердил «Инструкцию о порядке хранения и движения секретных документов», обязывавшую все центральные и местные учреждения сосредоточить секретное делопроизводство «в специально выделенных для этой цели секретных частях в составе одного или нескольких лиц – исключительно членов РКП». Одновременно с этим контроль и наблюдение за порядком и условиями исполнения пересылки и хранения секретной переписки возлагались на ОГПУ[238]238
  67 РГАСПИ, ф. 17, оп. 84, д. 696, л. 100.


[Закрыть]67. В 1926 г. соответственно изменениям в системе высших партийных органов секретно-директивные части были преобразованы в секретные отделы, а с 1934 г. в особые сектора[239]239
  68 На местах встречались отклонения в названиях – даже Особый сектор Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) в некоторых документах за 1935 г. назывался Спецотделом крайкома ВКП(б) – ГАНО, ф. 911, оп. 1, д. 201, л. 306. Еще больший разнобой имелся в названиях секретных подразделений в государственных учреждениях и на предприятиях – спецсектор Энергокомбината, спецотдел «Союзутиль», секретный сектор штаба СибВО, секретная часть Сибкрайсовпрофа, секретная часть издательского объединения и т.д. и т.п. – ГАНО, ф. 911, оп. 1, д. 1, л. 72, 75; д. 19, л. 35, 49, 218, 355 и др.


[Закрыть]68. Заведующий особым сектором крайкома, обкома и ЦК компартии национальной республики напрямую подчинялся заведующему Особым сектором ЦК и одновременно выполнял роль тайного осведомителя, приставленного к местному руководству. Вся эта деятельность, естественно, была строго засекречена.

Абсолютная, тотальная секретность, – как отмечал бывший работник аппарата ЦК КПСС Л.А. Оников, – была исходным принципом сталинской конструкции работы партаппарата. Секретность во всех трех измерениях – «сверху – вниз» (от райкома ко всей партийной массе), «снизу – вверх» (от исполнительного партийного органа к вышестоящему – руководящему) и «по горизонтали» (от равного к равному). Такая система секретности позволяла скрывать многие стороны работы аппарата даже от самих «аппаратчиков»[240]240
  69 Правда. 1990. 4 декабря.


[Закрыть]69. Оников верно подчеркнул, что это была система, которая, как и любая другая, являлась целостным сочетанием элементов, каждый из которых был упорядоченно связан друг с другом. Эту систему отличали гиперцентрализация, единоначалие, жесткая командная соподчиненность всех звеньев сверху донизу, поддерживаемая, с одной стороны, убежденностью, с другой – страхом.

Но Оников ошибался и в 1990-м, и в 1996 г., полагая, что свою перестройку Сталин осуществил только на XVII съезде ВКП(б) – в 1934 г. Она была проведена гораздо раньше – в 1922–1923 гг. – и охватила не только партийные аппараты, но и весь аппарат государственных органов, начиная от исполкомов Советов. Не были исключением и промышленные предприятия – в каждом правлении треста также имелась своя секретно-директивная часть.

Если до 1917 г. лишь некоторые государственные документы оформлялись как секретные, то в советский период российской истории конспирация стала общим правилом. Коммунистическая власть вплоть до своего конца действовала в обстановке строжайшей секретности, проводя свою политику в тайне не только от народа, но и от собственной партии. Элементы секретного делопроизводства существовали в практике отношений ЦК с местными партийными органами уже в первые годы советской власти, но только после вступления Сталина в должность Генерального секретаря ЦК и проведения ряда целенаправленных мероприятий всеохватывающая секретность приобрела вид отлаженной системы, стала главным принципом существования коммунистической власти.

Сразу же после XII конференции РКП(б) 30 августа 1922 г. Секретариат ЦК утвердил «Инструкцию о порядке хранения и движения секретных документов», обязывавшую все центральные и местные учреждения сосредоточить секретное делопроизводство «в специально выделенных для этой цели секретных частях в составе одного или нескольких лиц   исключительно членов РКП». Одновременно с этим контроль и наблюдение за порядком и условиями исполнения пересылки и хранения секретной переписки возлагались на ГПУ[241]241
  70 РГАСПИ, ф. 17, оп. 84, д. 696, л. 100.


[Закрыть]70.

30 ноября 1922 г. Оргбюро ЦК утвердило порядок хранения секретных документов. Круг лиц, которым рассылались выписки из протоколов высших партийных  органов – Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК, отдельные распоряжения секретарей ЦК и партийных комитетов, определялся одним из секретарей ЦК или секретарями парткомов. Эти выписки адресовались им персонально. Виновные в нарушении этого порядка привлекались к строжайшей партийной ответственности. Текст постановления Оргбюро ЦК от 30 ноября 1922 г. с того времени печатался на обратной стороне каждого документа, исходившего из высших органов партии,   для напоминания обязательности исполнения.

Перечень вопросов, переписка по которым объявлялась секретной, был очень широк и включал вопросы военного, экономического и политического характера. Последний блок представляли:

1. Переписка, касающаяся заключения договоров и изменения действующих договоров с иностранными государствами.

2. Подготовка договоров и соглашений с иностранными государствами.

3. Обмен арестованными (заложниками).

4. Выезд за границу и въезд в СССР (частных лиц и командируемых) до момента их оформления.

5. Информация и материалы о деятельности некоммунистических партий и организаций и борьба с ними.

6. Конфликты и волнения среди рабочих и других слоев населения.

7. Переписка с партийными органами (ЦК, ЦКК и т. п.) по вопросам директивного характера.

8. Нелегальная работа Коминтерна, Профинтерна и зарубежных коммунистических партий.

9. Материалы и выписки из постановлений ЦК РКП, ЦКК и т. п.

10. Переписка, содержащая указания на постановления РКП (выделено мною   И. П.).

11. Трения с партийными, профессиональными и советскими организациями.

12. Отчеты, доклады, сводки и т. п. о политическом и экономическом состоянии районов республики, информационные сводки ОГПУ.

13. Отчеты и доклады, определяющие политическое состояние коммунистических организаций, конфликты внутри организаций РКП и РКСМ.

14. Некоммунистические поступки членов коммунистических организаций, злоупотребления ответственных советских работников, результаты этого (дезертирство, дискредитирование власти и компартии и т. п.).

15. Начало следствия и привлечение к ответственности членов ЦИК, СНК, СТО, постановления о прекращении их.

16. Переписка, носящая характер предварительного расследования должностных преступлений.

17. Работа Политконтроля.

18. Переписка о бывших белых офицерах.

Общие вопросы:

1. Переписка о шифрах, шифропереписке и шифрработе.

2. Переписка о налаживании ведения секретной переписки в ведомствах СССР.

3. Переписка по сношениям других ведомств, поступающим в качестве секретных.

4. Заключения по проектам постановлений законодательных органов, касающихся вопросов Гособороны, Госбюджета, тех или иных мероприятий Военведа и т. п.

5. Характеристики ответственных работников[242]242
  71 ГАНО, ф. 20, оп. 2, д. 3, л. 6 – 7. Сохранен стиль документа.


[Закрыть]71.

19 августа 1924 г. пленумом ЦК РКП(б) были утверждены «Правила обращения с конспиративными документами ЦК РКП», разосланные в виде секретного циркуляра от 5 сентября за подписью Сталина всем членам ЦК и кандидатам, членам ЦКК, членам Центральной ревизионной комиссии, национальным ЦК, крайкомам, губкомам и обкомам партии[243]243
  72 Текст за подписью И. Сталина опубликован И.В. Павловой в кн. «Сталинизм: становление механизма власти». С. 246; текст за подписью А. Андреева – В. Лебедевым в ж. «Источник». 1993. № 5-6. С. 91-92.


[Закрыть]72. В этих «Правилах» прямо говорилось, что «конспиративными (выделено мною   И. П.) документами ЦК считаются протоколы пленумов, Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК, а также все другие материалы и документы (выписки из постановлений и т. п.), исходящие из ЦК с надписью „Строго секретно“». Список лиц, которым рассылались эти документы, устанавливался Секретариатом ЦК. В «Правилах» подчеркивалось, что «товарищ, получающий конспиративные документы, не может ни передавать, ни знакомить с ними кого бы то ни было, если нет на то специальной оговорки Секретариата ЦК. Копировка указанных документов и выписки из них категорически воспрещаются».

Все без исключения указанные выше материалы и документы с пометкой «подлежит возврату» возвращались на имя заведующего Бюро Секретариата ЦК в секретных пакетах и в указанные сроки. Для проживающих в Москве такой срок устанавливался в две недели, для проживающих в провинции   один месяц, для работников Средней Азии, Дальнего Востока, Сибири и Закавказья   полтора месяца. Такой же срок был определен и для членов Политбюро ЦК. В случае невозвращения в установленные сроки более трех протоколов, дальнейшая их посылка временно прекращалась. Возвращаемые в Секретариат ЦК конспиративные материалы и документы раз в две недели сжигались особой Комиссией, утверждавшейся Секретариатом ЦК; на сжигавшиеся документы составлялись соответствующие акты. Рассматриваемый документ предписывал в целях обеспечения самой строгой конспирации точнейшим образом руководствоваться этими «Правилами» и предупреждал, что «все случаи, когда конспиративные данные будут выходить за пределы ЦК, и случаи нарушения настоящих правил будут подвергаться тщательному расследованию для привлечения виновных к самой строгой ответственности с передачей дела в ЦКК»[244]244
  73 ГАНО, ф. П-2, оп. 2, д. 5, л. 14.


[Закрыть]73.

После августа 1924 г. на обороте всех документов, исходящих из Секретариата ЦК, где печатался «Порядок пользования секретными документами ЦК РКП(б)», основанием теперь было не только вышеуказанное постановление Оргбюро от 30 ноября 1922 г., но и постановление пленума ЦК РКП(б) от 19 августа 1924 г. В последующие годы эти «Правила» периодически обновлялись, иногда в них вносились отдельные изменения, в частности, сократился срок возврата секретных документов. По постановлению Политбюро от 5 мая 1927 г. протоколы Политбюро и пленумов ЦК должны были возвращаться не более, чем через три дня со дня получения; выписки из протоколов Политбюро не позже, чем в семидневный срок[245]245
  74 Сталинское Политбюро в 30-е годы. Сб. док-тов. М., 1995. С. 76. По сути же правила обращения с секретными документами оставались неизменными в течение всего периода существования коммунистической власти. Об этом красноречиво свидетельствует совершенно секретная «Инструкция по работе с секретными документами в аппарате ЦК КПСС», утвержденная Секретариатом ЦК КПСС 12 февраля 1980 г. – Оников Л.А. КПСС: анатомия распада. Взгляд изнутри аппарата ЦК. М., 1996. С. 177 – 196.


[Закрыть]74.

К этому необходимо добавить, что срочная переписка Секретариата ЦК с местными партийными органами и наоборот осуществлялась посредством так называемых шифротелеграмм, которые расшифровывались сотрудниками Шифрбюро Секретарита ЦК в Москве и в секретно-директивных частях партийных и государственных органов  на местах.

В годы гражданской войны многие указания Центрального Комитета партии, главным образом, по вопросам военного характера, передавались посредством шифровок. Партийная шифропереписка (для этой цели было создано Шифрбюро ЦК), охватывавшая и другие вопросы, была введена в практику с сентября 1920 г.[246]246
  75 РГАСПИ, ф. 17, оп. 84, д. 171, л. 2.


[Закрыть]75, но далеко не сразу приобрела вид системы. 29 марта 1921 г. заведующий Шифрбюро ЦК М. Чугунов сообщал секретарю ЦК Молотову: «Постановка шифропереписки при сношениях губкомов с ЦК в настоящее время ниже всякой критики и по серьезности характера переписки грозит очень печальными последствиями. С момента введения партийной шифропереписки шифр вверяется только секретарям губкомов, но на деле последние из-за недостатка времени и соответствующего аппарата или сведущих по шифропереписке лиц передают его случайным надежным товарищам». Подводя итог своему сообщению, Чугунов предлагал «учредить при секретаре губкома должность технического помощника для ведения секретной переписки»[247]247
  76 Там же.


[Закрыть]76.

В том же году, 2 августа, на основании приказа по Управлению делами Секретариата ЦК было утверждено специальное Положение о Шифрбюро Секретариата ЦК, которое предусматривало такую переписку: а) с подчиненными организациями и отдельными работниками РКП, б) с ЦК коммунистических организаций других стран, в) с Исполкомом Коминтерна, г) со всеми ведомствами РСФСР и их местными органами, имеющими шифросвязь[248]248
  77 Там же, д. 696, л. 2.


[Закрыть]77.

По-настоящему система шифропереписки была отлажена в 1923 г., когда во всех партийных и государственных аппаратах на местах были созданы не только секретно-директивные части, но и шифровальные отделения. Специальным циркуляром ЦК от 8 февраля 1923 г. вводился единый «Код» для шифровки телеграмм. Мотивировался это шаг следующим образом: «ЦК РКП, ЦКК и ЦК РКСМ вводят в переписку с Бюро ЦК, обкомами и губкомами "Код" с целью сокращения телеграфных расходов и уменьшения эксплуатации телеграфного провода, при переписке по "Коду" достигается также возможность пользования текстами телеграмм, более полными и исчерпывающими»[249]249
  78 Там же, д. 495, л. 1 – 2.


[Закрыть]78.

15 марта 1923 г. всем местным прокурорам была разослана шифротелеграмма отдела Прокуратуры Наркомата юстиции о строгом соблюдении инструкций шифрорганами. Она заслуживает того, чтобы ее процитировать: «Никакие разговоры о шифре с кем бы то ни было без исключения недопустимы. Виновные в нарушении этого будут привлекаться к ответственности, вплоть до предания суду». Кроме того, всем сотрудникам, имевшим отношение к шифрорганам, запрещалось посещать иностранные миссии, представительства, торговые консульства и организации Помгола, а также иметь знакомства с сотрудниками этих учреждений. В случае наличия знакомых или родственников в иностранных миссиях и представительствах сотрудники шифрорганов обязаны были донести об этом в шифровальное отделение. Не выполнившие этого циркуляра или разгласившие его, помимо служебной обязанности, привлекались к ответственности «по всей строгости революционных законов»[250]250
  79 ГАНО, ф. 878, оп. 2, д. 112, л. 9   10


[Закрыть]79.

Ситуация изменилась кардинально – в 1922 г., например, еще не применялись в этом отношении такие жесткие санкции, как в последующие годы. Много волнений пережил в начале июля 1922 г. Ем. Ярославский   в то время один из секретарей Сиббюро ЦК,   когда у него был похищен портфель, в котором находились партийный шифр «Луч» и блокнот члена ЦК и Сиббюро. Он пообещал вознаграждение 100 млн руб. тому, кто найдет портфель. Портфель нашли, правда, без содержимого[251]251
  80  Там же, ф. П-5, оп. 6, д. 142, л. 11.


[Закрыть]80. Несмотря на это, Ярославский отделался легким испугом.

С 1923 г. каждый такой случай рассматривался на заседании Оргбюро или Секретариата ЦК РКП(б). Так, 29 января 1926 г. Оргбюро поставило на вид руководителям Наркомпроса тт. Луначарскому, Яковлевой и Ходоровскому за халатное хранение секретных документов ЦК[252]252
  81 Там же, ф. П-2, оп. 2, д. 123, л. 49.


[Закрыть]81. Гораздо более серьезные санкции применялись к людям, имевшим непосредственное отношение к работе шифрорганов. Начало этому было положено циркуляром за подписью секретаря ЦК Куйбышева от 22 марта 1923 г., разосланным всем секретарям губкомов, областных бюро и ЦК компартий национальных республик. Циркуляр резко пресекал случаи распространения сведений из шифрованных документов и квалифицировал их как преступные. Виновные в нарушении инструкций немедленно отстранялись от работы и привлекались к строжайшей ответственности, вплоть до уголовной[253]253
  82 Там же, ф. П-1, оп. 2, д. 241, л. 51.


[Закрыть]82. А 7 декабря 1923 г. в адрес всех отправителей и получателей шифровок был разослан секретный циркуляр за подписью Сталина[254]254
  83 РГАСПИ, ф. 17, оп. 84, д. 491, л. 30.


[Закрыть]83. В нем содержались следующие указания: «В целях наибольшего обеспечения тайны шифров и шифропереписки установить строго определенный круг лиц, через руки которых могут проходить шифротелеграммы, получаемые и отправляемые через Шифрбюро ЦК, а также порядок отправления, напечатания, хранения шифрованных телеграмм:

1. Все поступившие расшифрованные телеграммы сдаются адресатам только по указанию заведующего Бюро Секретариата ЦК или его заместителей.

2. Передача шифротелеграмм на исполнение может быть допущена под ответственность получателя лицам не ниже секретарей отделов ЦК… и персонально ответственных руководителей других ведомств.

3. Лица, получившие под расписку шифротелеграмму, обязуются в двухнедельный срок по исполнении возвратить ее обратно в архив Шифрбюро.

4. Копий с шифротелеграмм не снимать, а, если таковые нужны, получить в Шифрбюро.

5. При ссылках на текст шифротелеграмм в переписке, а также в разговорах по телефону не указывать, что цитируемый текст получен шифром, не указывать и номера шифровки.

6. Передачу шифровок в другие отделы и учреждения (вообще другим лицам) проводить только через Шифрбюро.

7. Шифровки, как полученные, так и отправляемые, доставлять в Шифрбюро запечатанными в конверт.

8. Ответ на шифровку посылается только шифром. Ответ пишется в одном экземпляре и, если перепечатывается, то черновики должны быть уничтожены.

…Шифрованная переписка должна всегда храниться в надежных хранилищах (несгораемые шкафы и пр.), откуда берется только по мере надобности».

Сотрудниками секретных отделов могли быть только члены РКП(б) или преданные Советской власти беспартийные, за которых поручилось не менее двух ответственных членов партии. Анкеты лиц, ведущих секретное делопроизводство, и поручительства за них направлялись в Спецотдел ГПУ через секретно-директивную часть в секретном порядке.

Вот образцы документов, оформлявшихся на доверенных лиц:

«Поручительство

Товарища_____________________________________________________________

(фамилия, имя, отчество)

хорошо знаю по нашей совместной работе (где, когда)______________________

_____________________________________________________________________

на должности_________________________________________________________

проявившего себя как работника (какого)__________________________________

Рекомендую названного товарища________________________________________

на секретно-шифровальную работу в шифровальном отделе.

Состою членом РКП(б) с 19____г.___________________месяца

организации города______________ района________________________________

Партбилет №________________

Работаю: где и в качестве кого___________________________________________

Точный адрес службы и должность_______________________________________

__________________________________квартиры___________________________

Подпись:

Собственноручную подпись члена РКП(б)_________________________________

удостоверяем.

Члены ячейки:_______________________________________________________».

«Подписка

Я, нижеподписавшийся_________________________________________________

бывший шифросотрудник____________________________________, даю настоящую подписку в том, что, уходя из области шифровально-секретной работы, все известные мне, как шифроработнику, системы шифров, их цель, значение, порядок пользования ими вообще, а также все известные мне государственные и военно-оперативные тайны обязуюсь хранить в самом строжайшем секрете и в течение одного года по уходу с секретно-шифровальной работы обязуюсь уведомлять шифроорганы_______________ и Специальный отдел ГПУ о своих новых местах жительства или временного пребывания, помня, что в противном случае подвергнусь строжайшей ответственности по законам революционного времени, в чем и даю настоящую подписку.

"_____"_________________192___г.

Бывший сотрудник__________________________________________

Местожительство___________________________________________

Собственноручную подпись т.________________________________

удостоверяем»[255]255
  84 ГАНО, ф. 878, оп. 2, д. 112, л.12.


[Закрыть]84.

Характерно, что спустя десятилетия бывшие сотрудники Секретариата ЦК (оставшиеся в живых) соблюдали верность данной ими тогда подписке и хранили молчание. В беседе с журналистом Ю. Мархашовым доживший до 90 лет А.П. Балашов, в 1920-е гг. сотрудник Секретариата (мне приходилось встречать в архиве подписанные им сопроводительные письма к документам ЦК, рассылавшимся в местные партийные органы), не сообщил ни одного принципиального факта о содержании деятельности своего ведомства. На вопрос: «Почему Вы и сегодня сохраняете какие-то стародавние секреты, говорите, что время еще не пришло для них. Что это   страх или привычка?» Балашов ответил: «Нет, страха у меня сегодня нет. Просто когда-то я взял на себя определенные обязательства и должен их выполнять. А все эти документы хранятся в архиве Политбюро и, думаю, сама партия должна их опубликовать. Меня на это никто не уполномочивал»[256]256
  85 Старая площадь, 4 (20-е годы) // Полис. 1991. № 1. С. 187. Один из бывших сотрудников Секретариата ЦК Б.А. Двинский 24 ноября 1937 г. обратился к Сталину с необычной просьбой. К этому времени он уже являлся секретарем Ростовского обкома ВКП(б) и кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР от Таганрога. Двинский просил сталинского разрешения нарушить служебное обязательство и позволить ему на предвыборных собраниях рассказать о своей работе в Секретариате ЦК, на которой он находился 12 лет, из них свыше 9 – рядом со Сталиным: «В моей памяти хранится много чудесных страниц за время пребывания возле Вас („работал-де в ЦК, а где, у кого – неизвестно“) – Разрешите мне использовать отдельные отрывки из этого хранящегося в моей памяти дневника так же, как это позволено любому другому человеку. Если нельзя, то подчинюсь, но скрепя сердце». – РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 726, л. 3. Ответа Сталина в деле нет, но он очевиден.


[Закрыть]85.

Во время Всесоюзной переписи 1926 г. сотрудники секретных отделов, выполняя, в частности, циркуляр Президиума ВЦИК от 3 декабря 1926 г., не должны были указывать свои настоящие должности, и вместо записей «делопроизводитель секретной части», «шифровальщик», «заведующий секретным отделом» и т. п. им следовало указать название того отдела, в состав которого входили секретно-директивная часть или шифротделение, (например, Секретариат, орготдел и т. п.) и должность, по тарификации равную действительно занимаемой должности[257]257
  86 ГАНО, ф. 47, оп. 4а, д. 18, л. 76.


[Закрыть]86.

Партийный аппарат действовал как настоящая подпольная партия во враждебном окружении   теми же методами и приемами. Но здесь необходимо существенное дополнение   в распоряжении этой партии аппарата были все государственные средства и ей подчинялись все государственные ведомства. Вот что означала на деле политика «диктатуры партии».

ОГПУ стало тайной полицией партийного аппарата. Как известно, ЦК РКП(б) с самого начала создания Всероссийской чрезвычайной комиссии заявил, что органы «ВЧК созданы, существуют и работают лишь как прямые органы партии, по ее директивам и под ее контролем»[258]258
  87 Известия ЦК КПСС. 1989.  № 7. С. 151.


[Закрыть]87. C 1923 г. ОГПУ работало уже только по директивам партийных органов и контролировало подбор лиц, ведущих секретное делопроизводство. Секретариат ЦК возложил на Спецотдел ОГПУ также инструктирование партийных и государственных органов по вопросам шифроработы[259]259
  88 Спецотдел ОГПУ во главе с Г.И. Бокием был создан приказом Управления делами ВЧК от 21 января 1921 г. 1-е отделение Спецотдела наблюдало за режимом секретности во всех учреждениях; 2-е разрабатывало коды для всех учреждений страны, 3-е ведало шифровальным делом в самом ОГПУ, 4-е – дешифровкой чужих кодов, 5-е занималось радиоперехватом, 6-е – изготовлением конспиративных документов, 7-е – прикладной химией. Постановлением Малого СНК от 5 мая 1921 г. на Спецотдел ВЧК был возложен контроль за работой всех шифровальных служб РСФСР. – Кокурин А., Петров Н. ВЧК (1917 – 1922) // Свободная мысль. 1998. № 6. С. 110.


[Закрыть]88. Вся их секретная переписка должна была отправляться с этого времени только через фельдъегерский корпус ОГПУ. Этот корпус был создан в 1921 г. и сначала перевозил главным образом корреспонденцию ВЧК[260]260
  89 РГАСПИ, ф.17, оп. 84, д. 1004, л. 63.


[Закрыть]89. Содержание его обходилось очень дорого   за отправку каждого нарочного в 1923 г. взималось 100 руб. в золотой валюте[261]261
  90 Там же, д. 792, л. 121.


[Закрыть]90. Это в несколько раз больше, чем получал тогда в месяц средний рабочий[262]262
  91 Среднемесячная заработная плата московских рабочих в июле-сентябре 1923 г. составляла по всем производствам 22,6 руб., в том числе у металлистов   26,4, текстильщиков   15,7, химиков   20,6, пищевиков   20,5, кожевников   29,8, швейников   17,9, печатников   32,2 руб. // Работа Московского комитета РКП(б). Апрель-декабрь 1923. М., 1924. С. 11.


[Закрыть]91, что само по себе является показательным для оценки сущности коммунистической власти.

Секретная корреспонденция делилась на несколько серий. Особо важная – серия «К» включала распоряжения, переписку и доклады совершенно секретного характера. Это относилось в первую очередь к материалам Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК. Корреспонденцию серии «К» следовало передавать только в руки самого адресата, который при этом был обязан оставить расписку на оболочке пакета. В случае отсутствия адресата они возвращались обратно в отправивший их аппарат фельдсвязи. Исключения допускались лишь в отношении заместителей этих лиц, их личных секретарей или других лиц, если у них имелась письменная доверенность непосредственно от адресата. Адресовать на учреждение корреспонденцию серии «К» без указания фамилии адресата запрещалось. Конверты с расписками после вручения адресату передавались для возвращения посыльному фельдсвязи ОГПУ. Ни в коем случае не допускалась задержка адресатом конвертов более суток, не говоря уже о невозвращении таковых[263]263
  92 ГАНО, ф. 1, оп. 2а, д. 52, л. 59-61. Циркуляр от 24 декабря 1928 г., подписанный начальником Фельдкорпуса ОГПУ Жуковым и заведующим Секретным отделом ЦК Товстухой, ужесточал правила в отношении доверенных лиц адресата, которому надлежало передавать корреспонденцию серии «К»:
  «1. Пакеты серии „К“, адресованные на имя членов и кандидатов ЦК и ЦКК ВКП(б), сдавать только под личную, на оболочках, расписку адресата, а при наличии надписи на пакетах „можно сдавать доверенному, утвержденному Секр. отделом ЦК ВКП(б)“, сдавать только тем доверенным, которые числятся в списке доверенных ЦК ВКП(б), ни в коем случае не сдавая заместителям секретарей парторганизации, когда тот или иной член или кандидат ЦК и ЦКК ВКП(б) является секретарем парторганизации.
  2. Пакеты серии «К», адресованные секретарям парторганизаций (с указанием или без указания фамилий) можно сдавать: 1) секретарю, 2) заместителю его (если секретаря нет или временно отсутствует, о чем надлежит делать на оболочках пометку) и 3) доверенному, утвержденному Секретным отделом ЦК (если последний числится по списку доверенных ЦК ВКП(б))...
  3. Сдавать пакеты ЦК ВКП(б) под расписку на оболочках лицам, не вошедшим в списки доверенных ЦК ВКП(б), несмотря на наличие у них доверенностей, выданных местными парторганизациями, категорически воспрещается...
  5. После сдачи пакетов серии «К», исходящих из ЦК ВКП(б), оболочки с разборчивой распиской высылать в ФК ОГПУ немедленно с первым отходящим фельдъегерем».
  – ГАНО, ф. 911, оп. 1, д. 19, л. 146. Циркуляром начальника Спецотдела ОГПУ Г. Бокия от 15 декабря 1929 г. с 1 февраля 1930 г. возврат оболочек от пакетов серии «К» отменялся. Вместо оболочек должны были возвращаться специальные расписки о получении. – ГАНО, ф. 47, оп. 1, д. 1224, л. 4–4 об.


[Закрыть]92. Причем, шифротелеграммой Сталина от 21 июня 1922 г. предписывалось возвращать их обязательно прошитыми, за сургучными печатями и передавать непосредственно заведующему Бюро Секретариата ЦК под личную расписку[264]264
  93 Там же, ф. П-1, оп. 2, д. 309, л. 32.


[Закрыть]93.

О том, насколько серьезным делом была перевозка секретной корреспонденции, особенно серии «К», свидетельствует выступление начальника фельдъегерского корпуса ОГПУ В.Н. Жукова на совещании начальников фельдотделов ОГПУ 17 марта 1929 г.: «Если вы утеряли 50 или 100 тыс. рублей, то это плохо, но если Вы утеряли пять пакетов серии «К», то это во много раз хуже. Людям, которые теряют от 5 до 15 тыс. рублей, Коллегия дает 3 – 5 лет, а людям, которые теряют два секретных пакета, дает 10 лет, а иногда и высшую меру наказания»[265]265
  94 Там же, ф. 911, оп. 1, д. 3, л. 127-128.


[Закрыть]94.

Литерная корреспонденция серии «А» (срочно – секретно) и серии «В» (секретно, но не срочно) составляла строго секретную и секретную переписку государственных органов, пользовавшихся фельдсвязью ОГПУ.

Как видим, реальная власть в стране оградила себя непроницаемой завесой секретности. Немногие (кроме тех, кто имел непосредственное отношение к секретным документам) догадывались о действительном положении дел и уж тем более представляли себе, как и во имя чего делается реальная политика и что скрывается на самом деле за «диктатурой пролетариата», а затем и «народовластием», о которых постоянно твердила официальная пропаганда. Круг замкнулся уже в 1925 г., когда Спецотдел ОГПУ, руководствуясь партийной директивой, разослал всем наркоматам и центральным учреждениям, а затем и на места циркуляр, по которому с этого времени «посылка их секретных изданий в Центральную Книжную Палату отменялась и при отделе Политконтроля ОГПУ организовывалось центральное хранилище для всех секретных изданий. Впредь предлагалось высылать в этот отдел по экземпляру всех изданий   совершенно секретных, секретных и не подлежащих оглашению»[266]266
  95 ГАНО, ф. 20, оп. 2, д. 8, л. 89   90.


[Закрыть]95.

8 июля 1926 г. СНК СССР принял специальное постановление «О порядке снабжения государственных книгохранилищ секретными изданиями», которое тоже стоит процитировать:

«Не подлежат присылке в книгохранилища:

  материалы, касающиеся шифровального и секретного делопроизводства, как-то: шифры, коды и т. п.;

  материалы, хранение которых производится наравне с шифром;

  отдельные и в сборниках секретные приказы, циркуляры, инструкции, положения и прочие издаваемые ведомствами руководящие материалы;

  стенографические секретные отчеты и протоколы съездов, совещаний, комиссий и т. п.;

  обзор работы и отчеты государственных учреждений в части выполнения ими тех или иных секретных функций»[267]267
  96 Там же, ф. 47, оп. 4а, д. 18, л. 29.


[Закрыть]96.

В конце 1920-х гг. страна уже жила в обстановке всепроникающей и всеохватывающей лжи. Вся информация, которая предлагалась народу, была строго отобрана и сфальсифицирована. В конце 1926 г. от имени ЦК во все партийные, советские и другие организации было разослано постановление, запрещавшее самостоятельную подписку на белоэмигрантскую печать, из которой думающие люди могли получить хоть какую-то правдивую информацию о положении дел в своей стране. С этого времени в местные партийные органы стали поступать только сводки материалов из зарубежной печати, подготовленные в Секретариате ЦК[268]268
  97 Там же, ф. П-2, оп. 2, д. 122, л. 27.


[Закрыть]97. А 7 января 1927 г. Секретариат принял постановление «О руководстве радиовещанием», через три дня одобренное Оргбюро ЦК[269]269
  98 Там же, л. 11.


[Закрыть]98. Это постановление очень знаменательно, так как касалось повседневной жизни каждого советского человека, получавшего информацию главным образом через радио. В постановлении говорилось:

«Предложить всем парткомитетам, на территории которых имеются радио-телефонные станции, взять под непосредственное руководство работу этих станций, максимально используя их в агитационных и просветительных целях. Для обеспечения политической выдержанности материалов, передаваемых по радио, и систематического партийного руководства работой радиостанции парткомитетам необходимо:

1. Выделить ответственного партийного товарища в качестве руководителя радиовещанием, отвечающего за организацию дела и содержание всех передающихся по радио материалов непосредственно перед соответствующим партийным комитетом.

2. Установить обязательный и предварительный просмотр парткомитетами планов и программ всех радиопередач.

3. Тщательно подбирать докладчиков и лекторов, принимающих участие в радиоагитации, обеспечив политически грамотный и выдержанный состав.

4. Принять меры к обеспечению охраны микрофонов с тем, чтобы всякая передача по радио происходила только с ведома и согласия ответственного руководителя…».

Только в такой обстановке непроницаемой секретности и лжи могла существовать и действовать коммунистическая власть. Ядро этой власти скрывалось под несколькими напластованиями. Можно выделить их, по крайней мере, три. Первый слой – это внешняя форма власти. В СССР, стране классического сталинизма, как и в нормальном правовом государстве с гражданским обществом, имелись политическая партия и своеобразный парламент – Верховный Совет, существовали Советы на всех уровнях (от республики до поселка), проходили выборы, созывались съезды Советов и партийные съезды, проходили многочисленные собрания партийных, комсомольских, профсоюзных организаций. Но все это было лишь бутафорией, создававшей у населения иллюзию участия в политической жизни, а в мире – имидж страны, строящей социализм. Сталинизм, будучи идеократической партийно-государственной диктатурой, прикрывался социализмом как религией – все в СССР делалось ради социализма, во имя социализма и для блага трудящихся масс. Маскировка реальной власти под идеократической оболочкой социализма таким образом не только породила ложь и двоемыслие в государственной политике страны, но и пропитала ими образ жизни ее населения.

В действительности, уже в 1920-е гг. не было никакой самостоятельности в принятии решений не только партийными, но и любыми другими съездами и конференциями. Все они предварительно согласовывались с ЦК партии[270]270
  99 Там же, ф. П-1, оп. 1, д. 33, л. 16.


[Закрыть]99. Однако иллюзия деятельного участия трудящихся в политической жизни страны существовала и многократно усиливалась массированной пропагандой идеократического характера. Эта пропаганда велась не только через средства массовой информации, находившиеся под жестким контролем партийного руководства, но и через школу, армию, комсомол, вуз.