Текст книги "Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941"

Автор книги: Ирина Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

В последние годы в литературе неоднократно высказывалась мысль, что без поддержки «снизу» политики раскулачивания никакая коллективизация была бы невозможна. Собственно говоря, первым это подтвердил сам Сталин, который признал, что «революция сверху», как он называл коллективизацию, проходила «при прямой поддержке "снизу" со стороны миллионных масс крестьян, боровшихся против кулацкой кабалы, за свободную колхозную жизнь»[661]661
  47 История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Одобрен ЦК ВКП(б). 1938 год. М., 1945. С. 291-292.


[Закрыть]47.

Если бы крестьянство, которое составляло подавляющее большинство населения России, оказалось социально сплоченным в сопротивлении политике коммунистической власти, то никакую коллективизацию провести бы не удалось. Отдельные крестьянские выступления, даже весьма многочисленные, это все-таки не «крестьянская война». По данным «Докладной записки о формах и динамике классовой борьбы в деревне в 1930 г.», подготовленной Секретно-политическим отделом ОГПУ, за отчетный год произошло 13.754 крестьянских выступления[662]662
  48 Советская деревня глазами ВЧК – ОГПУ. Т. 1. 1918– 1922. Документы и материалы / Под ред. А. Береловича и В. Данилова. М., 1998. С. 17.


[Закрыть]48. Бесспорно, это большая цифра, но если учесть что к концу 1930-х гг. в стране было создано 242,5 тыс. колхозов и около 4 тыс. совхозов[663]663
  49 История советского крестьянства. Т. 2. Советское крестьянство в период социалистической реконструкции народного хозяйства. Конец 1927–1937. М., 1986. С. 395.


[Закрыть]49 , то она оказывается не такой большой. Сталинской власти удалось с самого начала перевести борьбу крестьян против внешней силы – государства в борьбу внутри самой деревни. Там, где не справлялись собственными силами, в дело вступала Красная Армия[664]664
  50 Красная Армия и коллективизация деревни в СССР (1928–1933 гг.). Сборник документов из фондов РГВА / Сост. А. Романо и Н. Тархова. Неаполь, 1996.


[Закрыть]50. Причина победы заключалась не только в чрезвычайной разбросанности российских деревень на огромной территории, но и в основаниях жизни российского крестьянства, которые складывались веками. Здесь важно отметить в первую очередь традиции его отношений с властью. Спецификой этих отношений было подчинение власти. Традиционно и власть в России действовала путем административного принуждения.

Несмотря на начавшееся после 1861 г. бурное развитие капитализма, деревня этим движением была захвачена в наименьшей степени. Реформа 1861 г., проводившаяся традиционно для России «сверху», освободила крестьян только лично и формально. Отмена крепостного права не повлекла за собой установления экономической независимости российских крестьян. Право частной земельной собственности не получило признания. Наоборот, была усилена роль общины, которая стала посредником в отношениях государства с крестьянством. Общинные традиции, таким образом, консервировали патриархальный уклад жизни в деревне. Процесс складывания слоя крестьян-собственников, начавшийся в результате проведения столыпинской аграрной реформы, не был к 1917 г. доведен до конца.

В большинстве своем российский крестьянин относился к земле не как к собственности. Земля для него была чем-то изначально данным, даром божьим. Сознание частной собственности и неотделимое от него правосознание было ему незнакомо и чуждо. Отсутствие правосознания неизбежно влекло за собой отсутствие уважения к чужому и сознания его неприкосновенности. В традициях России было всеобщее нарушение закона – не только «сверху», но и «снизу», а следовательно, сознание всеобщей виновности. Эти составляющие менталитета российского крестьянства сыграли свою негативную роль в последующей истории России. С.Ю. Витте в свое время пророчески предсказал: «Горе той стране, которая не воспитала в населении чувства законности и собственности, а, напротив, насаждала разного рода коллективное владение»[665]665
  51 Цит. по: Верт Н. История советского государства. 1900– 1991. М., 1992. С. 16.


[Закрыть]51. Со своей стороны, Сталин, начиная огосударствление сельского хозяйства, сознавал преимущество этого обстоятельства. Одной «из причин той сравнительной легкости и быстроты» процесса «коллективизации», по его мнению, было отсутствие «частной собственности на землю, приковывающей крестьянина к его индивидуальному хозяйству»[666]666
  52 Сталин И.В. Соч. Т. 12. С. 153.


[Закрыть]52.

В связи с этим, как заметил А.С. Ахиезер, в российском обществе существовала мощная уравнительная основа нравственности, которая постоянно разбивала другую альтернативу, т.е. попытки меньшинства встать на путь утилитаризма и расслоения. Эта альтернатива потерпела поражение в процессе осуществления столыпинской реформы, когда крестьянство оказывало массовое сопротивление разрушению общины. Эта альтернатива возникла вновь в результате Октябрьского переворота и была направлена против помещиков[667]667
  53 Ахиезер А. С. Россия: Критика исторического опыта. М., 1991. Т. П. С. 128-129.


[Закрыть]53. Надо добавить, что не только против помещиков, но и против государства, и против зажиточной части деревни. В 1917 г. российское крестьянство в целом поддержало большевиков не только из-за Декрета о земле, но и потому, что ленинский лозунг «Грабь награбленное!» нашел отклик в крестьянской массе. Уравнительные настроения выразились прежде всего в захватно-погромном движении крестьян против помещичьих имений, которое осенью 1917 г. «становится подавляющим»[668]668
  54 Першин П.Н. Аграрная революция в России. М., 1966. Кн. I. С. 419.


[Закрыть]54.

Уравнительные настроения резко усилились в хаосе гражданской войны, когда складывавшиеся веками устои жизни рушились на глазах. В период нэпа наступило некоторое замирение, однако начавшийся процесс социального расслоения вновь привел к росту уравнительных настроений.

Эти патриархальные настроения использовала коммунистическая власть, начав свое наступление на нэп. В этом случае ненависть коммунистической власти к капитализму и враждебность бедноты по отношению к зажиточному крестьянству совпали.

Процесс социального расслоения в сибирской деревне в период нэпа шел более интенсивно, чем в европейской части России. Такое мнение бытовало в верхах партии еще до получения результатов гнездовой переписи 1927 г., целью которой было как раз определение принадлежности крестьянских хозяйств к той или иной социальной группе. Это обстоятельство отмечалось на специальном заседании бюро Сибкрайкома ВКП(б) 30 ноября 1926 г., посвященном вопросу о дифференциации деревни[669]669
  55 ГАНО, ф. П-2, оп. 2, д. 134, л. 40.


[Закрыть]55.

По результатам гнездовой переписи, которые приводил Сырцов на одном из так называемых деревенских совещаний, классовый состав сибирского крестьянства характеризовался примерно следующим образом: по Южной Сибири кулаков было 5,5, середняков – 56, бедняков – 38,5 %; по Восточной Сибири соответственно – 4,5; 57,3; 38,2 %[670]670
  56 Там же, оп. 4, д. 49, л. 114.


[Закрыть]56. По уточненным и дополненным данным сибирских историков-аграрников (эти данные, думаю, в меньшей степени подверглись идеологизированным искажениям[671]671
  57 Однако в российской исторической литературе по-прежнему используются идеологизированные понятия советской историографии. Эти понятия неадекватно выражают сущность происходивших в советский период процессов. Поэтому во многих случаях к ним необходимы дополнительные пояснения. – В строгом экономическом смысле кулацких хозяйств, ориентированных на товарное, т.е. капиталистическое, производство, в советской России были единицы. Кулаками власть называла преимущественно тех зажиточных крестьян, которые, используя культурные методы ведения хозяйства и сельскохозяйственные машины, добились относительного материального благополучия, в сравнении с другими слоями деревни. По сути, их хозяйства были натуральными и иными в советских условиях быть не могли.


[Закрыть]57), в среднем по России в 1927 г. кулаки составляли 3,9 %, а в Сибири – 6,7 % (В Юго-Западной – 7,7 %, в Северо-Восточной – 5,1 %). Бедняки же по России составляли 23 %, а в Сибири – 20,4 %. К ним примыкали батраки, составлявшие по России и Сибири соответственно 10 и 9,8 %. Остальное приходилось на середняков[672]672
  58 Крестьянство Сибири в период строительства социализма (1917-1937 гг.). Новосибирск, 1983. С. 136 – 137.


[Закрыть]58.

Коммунистическая власть всегда потворствовала бедноте, но с конца 1925 г. на это была направлена вся социально-экономическая политика в деревне, названная известным экономистом Н.Д. Кондратьевым политикой «фаворитизации» бедноты. Каждый год повышался процент бедняцких хозяйств, освобожденных от уплаты налога и, наоборот, увеличивалось налогообложение кулацких хозяйств. В 1926/27 хозяйственном году от налога было освобождено 26,8 % бедняцких хозяйств Сибири, в 1927/28 г. – 29,2 % полностью и 5,7 % – частично, а на 1928/29 г. СНК РСФСР установил освобождение от налога для 32 % бедняцких хозяйств[673]673
  59 ГАНО, ф. П-2, оп. 1, д. 3449, л. 94.


[Закрыть]59 . На это была направлена и кредитная политика – кредиты в первую очередь и на льготных условиях (низкий кредитный процент, беспроцентные и долгосрочные ссуды и т.п.) предоставлялись беднякам. Классовая линия выдерживалась также в снабжении техникой – для бедняков существовал специальный льготный «машинный фонд». По такому же принципу проводилась политика землеустройства – беднота, как правило, получала ближние и лучшие земли, легче поддававшиеся обработке, середнякам доставалась земля второго сорта, а кулакам отводились наиболее неудобные и отдаленные земли. Объяснялось это обычно тем, что кулак может такие земли лучше и быстрее обработать, так как имеет больше средств и инвентаря.

Политика «фаворитизации» бедноты проводилась не только в социально-экономической, но и общественно-политической области. С 1924 г. начинается целенаправленная работа по партийному строительству в деревне. И хотя в 1924 г. и первой половине 1925 г. еще не было санкционированного наступления на кулака, а наоборот, наблюдалась определенная либерализация в отношении деревни, выразившаяся, в частности, в политике оживления Советов путем расширения участия зажиточных крестьян в выборах, то с конца 1925 г. она меняется на прямо противоположную. Растет число кулаков, лишенных избирательных прав за то, что они использовали в своих хозяйствах наемную силу или сдавали скот и технику в аренду другим крестьянам. Если в 1926 г. в Сибири было 14 500 так называемых крестьян-лишенцев, то в 1927 г. их число возросло в 5,5 раз и составило 77 тыс. чел.[674]674
  60 Там же, д. 2145, л. 63.


[Закрыть]60

Партийное строительство в деревне с самого начала предполагало активное вовлечение в партию бедноты. «Линия на прием крестьян-бедняков в партию, – жаловался секретарь Иркутского губкома РКП(б) в одном из своих закрытых писем в высшие инстанции в конце 1924 г., – была понята совершенно прямолинейно. Порядочный середняк часто не принимался. В то же время бедняк или батрак иногда даже с полууголовным прошлым, а то и настоящим принимается. Бедность искупает все – так смотрят многие деревенские коммунисты»[675]675
  61 Там же, оп. 2, д. 24, л. 7 об.


[Закрыть]61.

Кроме этого, при сельских Советах, кооперативах, комитетах крестьянской взаимопомощи создавались так называемые группы бедноты, которые действовали под руководством партячеек. Группы принимали решения по наиболее злободневным вопросам хозяйственной и политической жизни в деревне и диктовали сельским сходам свою волю. Этот процесс особенно усилился в 1927 г., когда началось массированное наступление на общину. В советской историографии это именовалось «процессом передачи традиционных прав общины сельским органам диктатуры пролетариата». Постановлениями ВЦИК и СНК от 14 марта и 23 июля 1927 г., которые окончательно закрепили властные функции в деревне за сельсоветами, община была фактически ликвидирована[676]676
  62 См.: Осокина В.Я. Социалистическое строительство в деревне и община, 1920–1933. М., 1978. С. 64.


[Закрыть]62. В Сибири роль общины сошла на нет быстрее, чем в европейской части России. Изначально основанная переселенцами она отличалась слабостью внутриобщинных связей, которые постоянно подтачивались все новыми и новыми переселенцами, прибывавшими в Сибирь из других районов страны.

Государственная политика поддержки бедноты вызывала, с одной стороны, сопротивление кулачества, а с другой, – усиливала антикулацкие настроения неимущих слоев деревни, готовых, как говорил полномочный представитель ОГПУ по Сибири Л.М. Заковский, «поднажиться за счет кулака»[677]677
  63 ГАНО, ф. П-2, оп. 2, д. 261, л. 1.


[Закрыть]63 В Сибири положение усугублялось еще и настроениями красного бандитизма. На этой особенности в жизни сибирской деревни, отчетливо выявившейся к 1928 г., необходимо остановиться подробнее.

Красный бандитизм в Сибири уходит своими корнями в партизанское движение, когда крестьянство вело борьбу против колчаковских войск. Ситуация в деревне в период гражданской войны была очень сложной и противоречивой. Среди крестьянства имели место разные настроения – не только антиколчаковские, но и проколчаковские. Большевики упростили, идеологизировали эти настроения в своей пропаганде и ориентировали их против зажиточных крестьян, которые тайно или явно поддерживали политику Колчака. В результате у бедняка-партизана сформировалось общее представление о кулаке как о классовом враге, «гаде, которого нужно давить». С началом политики продразверстки антикулацкие настроения в деревне получили дополнительный импульс со стороны власти. В распоряжение бедноты передавалось 25 % хлеба, конфискованного по продразверстке. Таким образом власть оплачивала «целый ряд услуг этой бедноты по обдиранию кулацкого хозяйства», как выразился председатель Сибпромбюро ВСНХ Г.И. Ломов в своем выступлении на IV Сибирской партийной конференции в августе 1921 г.[678]678
  64 Там же, ф. П-1, оп. 3, д. 12, л. 29.


[Закрыть]64 Это соучастие в грабеже делало бедноту опорой коммунистической власти в деревне. Беднота активно участвовала в продразверстке, не гнушаясь и методами насилия в отношении кулаков. Поэтому она болезненно восприняла переход к нэпу, особенно в тех районах, где было сильное партизанское движение. Эти настроения вылились в красный бандитизм, который в 1921 г. охватил все районы Сибири. Массовый характер он приобрел в Алтайской губернии, отдельных районах Кузнецкого, Щегловского и Томского уездов Томской губернии, в Ачинском и Минусинском уездах Енисейской губернии, в районе Черемховских копей Иркутской губернии[679]679
  65 Там же, оп. 2, д. 122, л. 58.


[Закрыть]65 В годы нэпа положение в деревне постепенно стабилизировалось, но эксцессы красного бандитизма не исчезли, они были только запрятаны вглубь, приобрели уголовный характер.

В последнее время красный бандитизм в Сибири стал объектом специального изучения[680]680
  66 Шишкин В.И. Красный бандитизм в советской Сибири// Советская история: проблемы и уроки. Новосибирск, 1992. С. 3–79; Угроватов А.П. Красный бандитизм в Сибири (1921-1929 гг.). Новосибирск, 1999.


[Закрыть]66. В статье В.И. Шишкина сделан ряд важных замечаний общего характера, например, о том, что красный бандитизм просуществовал все 1920-е гг. и сыграл свою роль «в осуществлении начатой Сталиным „революции сверху“»[681]681
  67 Шишкин В.И. Красный бандитизм... С. 75–76.


[Закрыть]67. Это замечание, высказанное в качестве предположения, «нуждающегося в проверке на архивных источниках», такую проверку выдерживает.

Рецидивы красного бандитизма сохранялись в сибирской деревне на протяжении 1920-х гг. В закрытых письмах секретарей уездных и губернских комитетов партии в Сибкрайком и ЦК, в обзорах политэкономического состояния Сибири, составленных по данным ГПУ, не раз сообщалось не только о настроениях, но и о фактах красного бандитизма – о столкновениях между бедняками и кулаками, поджогах хозяйств зажиточных крестьян и т.п. Вот характерная реакция одного деревенского коммуниста на политику оживления Советов в деревне в начале 1925 г.: «Печальную картину представляли беднота и коммунисты, которые не смели подать голоса, до того сильно влияние кулачества, что только смена этой политики и введение вторично диктатуры пролетариата исправит положение, в противном случае грозит террор. Я сам слышал от бедноты и коммунистов, что если государство не изменит политику, то мы сами поднимем оружие и справимся с кровососами»[682]682
  68 РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, д. 119, л. 92 об.


[Закрыть]68 .

В письме полномочного представителя ОГПУ по Сибири И.П. Павлуновского председателю ОГПУ Ф.Э. Дзержинскому от 9 июня 1925 г. давалась следующая характеристика положения в Сибири: «Все признаки, что в Сибири мы входим в полосу красного бандитизма, борьба с которым потребует и от органов ОГПУ большого напряжения в работе. Ларинские настроения о необходимости второй революции в деревне[683]683
  69 Ю. Ларин был настроен чрезвычайно воинственно по отношению к кулаку. В своих работах он не раз подчеркивал необходимость «разжигания в деревне политической борьбы низового и среднего крестьянства против кулачества». – См., к примеру, Ларин Ю. Рост крестьянской общественности и ее очередные задачи. М., 1925. С. 62.


[Закрыть]69 в Сибири начинают реализовываться пока в форме отдельных убийств. Как дальше развернутся события, сейчас еще трудно сказать. Но во всяком случае энергичная борьба с красным бандитизмом партийного и советского аппаратов безусловно значительно ослабит это явление»[684]684
  70 РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, д. 119, л. 90.


[Закрыть]70.

Однако события стали развиваться не в том направлении, какое предлагал И.П. Павлуновский. Вместо борьбы с красным бандитизмом и ликвидации самой основы для его возникновения коммунистическая власть, наоборот, стала культивировать эту основу с конца 1925 г. всей своей политикой фаворитизации бедноты. В результате, например, снижение для бедноты сельскохозяйственного налога к 1927/28 гг., – как отмечал современник тех событий, – привело к тому, что «в настоящее время беднота нигде не выражает недовольства налогом, а главное – все более активно помогает вскрытию кулацких махинаций с укрытием посевных площадей и скота, и это несмотря на случаи мести и угроз кулаков»[685]685
  71 Гусев M. Положение и роль бедноты в сибирской деревне и работа Сибпарторганизации с беднотой. Новосибирск, 1927. С. 24.


[Закрыть]71.

Формирование в период нэпа предпосылок последующей волны насилия, которое интересует историка В.П. Булдакова[686]686
  72 Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997. С. 266.


[Закрыть]72, происходило не само по себе, а при активном содействии власти. В данном случае роль секретаря Сибкрайкома ВКП(б) С.И. Сырцова в разжигании классовой борьбы при наличии настроений красного бандитизма в сибирской деревне исключительно велика. Чтобы понять, как эволюционировали представления власти об использовании этих настроений в борьбе с кулачеством, необходимо процитировать некоторые пассажи из речей сибирского секретаря.

Из речи на мартовском 1926 г. пленуме Сибкрайкома: «...Эксцессы со стороны бедноты – это акт отчаяния бедноты, это проявление и показатель ее беспомощности. Если этому бедняку дать возможность организованного выступления, организованного отпора кулаку, то ему не придется прибегать к таким мерам – становиться на путь эксцессов. Мне кажется, что соображения относительно возможности рецидива красного бандитизма и стихийных выступлений бедноты оборачиваются в нашу пользу, в пользу вывода, что нам надо этим настроением овладеть и использовать его, чтобы направить бедноту на путь организации и отпора кулачеству...»[687]687
  73 Сибирский краевой комитет ВКП(б) о работе с беднотой. Новосибирск, 1927. С. 40.


[Закрыть]73.

«...Нет никакого сомнения, что партизаны являются в условиях Сибири в значительной части здоровой революционной силой, которая нам поможет работать во всех областях. У них большой революционный опыт, закалка – они представляют собой очень ценное, если этот опыт будет использован... И эти старые партийцы из бывших партизан должны помнить, что, только развертывая вокруг себя все новые и новые силы, они смогут остаться и быть действительными носителями революционной идеи, революционной работы в деревне...»[688]688
  74 ГАНО, ф. П-2, оп. 4, д. 49, л. 32; Пленум Сибирского краевого комитета ВКП(б) 11–14 октября 1927 г.: Стеногр. отчет. Новосибирск, 1927. С. 110–111.


[Закрыть]74.

Большую роль в разжигании антикулацких настроений в деревне сыграли слухи о предстоящей войне. Ухудшение международных отношений в 1927 г. действительно имело место. Это не только факт объявления правительством Великобритании 27 мая 1927 г. о разрыве дипломатических и торговых отношений с СССР, но и убийство в Польше советского полпреда П. Войкова[689]689
  75 Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996. С. 60.


[Закрыть]75. Однако эти события не означали, что обстановка обострилась настолько, что появилась реальная угроза войны. По крайней мере, на внешнеполитические действия советского руководства они не повлияли. 28 мая 1927 г., наряду с утверждением текста ноты в адрес английского правительства, Политбюро приняло решение удовлетворить «требования английских товарищей о выдаче им 16 000 фунтов на специальные расходы до конца года по расширению агитационной (устной и печатной) и организационной работы». Одновременно были приняты дополнительные меры по конспирации, в частности, создана специальная комиссия «для приведения в порядок финансовых операций Госбанка по обслуживанию революционного движения в других странах с точки зрения максимальной конспирации»[690]690
  76 РГАСПИ, ф. 17, оп. 162, д. 5, л. 24, 25.


[Закрыть]76.

Однако внутри страны правящая верхушка постаралась извлечь из этих событий для себя максимальные выгоды. В начале июня 1927 г. в течение нескольких дней в разных городах страны произошли взрывы, аварии, которые, как считает историк Ю. Голанд, были провокационными[691]691
  77 Голанд Ю. Кризисы, разрушившие нэп. М., 1991. С. 62.


[Закрыть]77. Во всех этих действиях обвинялись английские шпионы и белогвардейцы. В связи с этим решением коллегии ОГПУ без всякой видимости суда были расстреляны 20 заложников, «видных белогвардейцев, виновных в преступлениях против Советской власти», как это именовалось в постановлении экстренного заседания Политбюро от 8 июня 1927 г., которое поручило ОГПУ произвести новые массовые обыски и аресты белогвардейцев[692]692
  78 РГАСПИ, ф. 17, оп. 162, д. 5, л. 35.


[Закрыть]78.

Все эти события обусловили не только заявления Зиновьева и Сталина об угрозе войны на июльском 1927 г. пленуме ЦК, но и реальные действия правительства. 27 июня 1927 г. Политбюро признало «необходимым опубликовать обращение ЦК в связи с возросшей опасностью войны и попытками белогвардейщины дезорганизовать наш тыл» и рекомендовало превратить намеченную на 10–17 июля 1927 г. «Неделю обороны» «в большую политическую кампанию»[693]693
  79 Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР... С. 61.


[Закрыть]79. В августе–сентябре прошли пробные мобилизации. Таким образом, провокация военной тревоги дала возможность правящей верхушке не только обосновать настоятельную необходимость форсированной индустриализации с акцентом на развитие военной промышленности, но и искусственно обострить социально-политическую обстановку в стране, чтобы затем ужесточить свои политические действия.

С.И. Сырцов прямо говорил об этом на пленуме Сибкрайкома ВКП(б) 12 октября 1927 г.: «Конечно, самой большой, реальной проверкой явилось то обстоятельство, которое было сопряжено с военной опасностью, с военной тревогой». И что показала эта проверка? Сырцов ответил на этот вопрос: «Позиция кулачества по отношению к войне, по отношению к военной опасности может быть характеризована как пораженческая или условно оборонческая. В отношении кулачества к войне мы имеем симптомы, по которым это отношение кулака совпадает с другими, которые имелись со стороны оппозиции...» Из этого, по мнению Сырцова, вытекала «задача максимально поднимать активность бедняцко-середняцких слоев, которые в деревне будут нашей опорой не только в мирную пору хозяйственного строительства, но и в случае военных осложнений»[694]694
  80 ГАНО, ф. П-2, оп. 4, д. 49, л. 15, 31.; Пленум Сибирского краевого комитета ВКП(б) 11–14 октября 1927 г. С. 107.


[Закрыть]80.

Прямым следствием предпринятой властью провокации с пропагандистской кампанией и подготовительными мероприятиями к предстоящей войне было обострение экономического положения в стране. В городе возник ажиотажный спрос на продукты питания и промтовары. Заметно сократилось количество хлеба, поступавшего на рынок. Причиной этого были не только низкие, как и в предыдущие годы, закупочные цены на хлеб, но и резкое сокращение возможности что-либо купить на вырученные деньги. Заведующий Сибкрайторготделом А.Н. Злобин прямо назвал «недостаточное товароснабжение деревни» основной причиной слабого хода хлебозаготовок[695]695
  81 ГАНО, ф. 47, оп. 5, д. 68, л. 160, 168.


[Закрыть]81. Кроме того, опасаясь будущих потрясений, крестьяне отложили часть хлеба на «черный день». Естественное в таких условиях поведение крестьянства было квалифицировано как «кулацкая хлебная стачка».

В своей манере Сталин обвинил кулаков в том, что они «ждут не просто повышения цен, а требуют повышения цен втрое в сравнении с государственными ценами»[696]696
  82 Сталин И.В. Соч. Т. 11. С. 2.


[Закрыть]82. Действительное положение его не интересовало. Важно было накалить антикулацкие настроения. И власть этого добилась. Вот ряд характерных высказываний со стороны бедноты: «Хотя много есть ненормальностей во власти, но на защиту власти в любой момент пойду, так как она много сделала бедноте... Раньше, чем пойдем на иностранную буржуазию, мы должны уничтожить свою на месте». Из разных районов Сибири сообщалось, что «партизанское население настроено повсеместно воинственно»[697]697
  83 ГАНО, ф. П-2, оп. 5, д. 20, л. 33.


[Закрыть]83. Выступая на пленуме Сибкрайкома ВКП(б) в октябре 1927 г., Л.М. Заковский предупредил, что «бандитизм и всякие другие преступления в нашей сибирской деревне сейчас имеют место больше, чем они имели весной». Спустя несколько месяцев на заседании бюро Сибкрайкома ВКП(б) он прямо говорил о том, что «беднота, строя свои иллюзии насчет будущих перспектив защиты Советской власти..., ставила вопрос о том, чтобы перед тем, как идти защищать Советскую власть, которую они безусловно пойдут защищать, в первую голову расправиться с кулачеством в деревне, чтобы улучшить материальное положение своего хозяйства...»[698]698
  84 Там же, оп. 2, д. 194, л. 142.; д. 261, л. 1.


[Закрыть]84.

Вполне вероятно, что Сталин имел достаточные представления о положении в сибирской деревне. Ему регулярно докладывалось содержание закрытых писем местных секретарей. В бытность его председателем Оргбюро ЦК РКП(б) на одном из заседаний в июле 1921 г. заслушивался специальный доклад секретаря Сиббюро ЦК В.Н. Яковлевой о красном бандитизме в Сибири[699]699
  85 Известия ЦК РКП(б). 1921. № 34. С. 5.


[Закрыть]85.

Сталин обычно использовал те тенденции, которые были ему выгодны в его политиканских интересах, в борьбе за власть. Не только использовал, но и педалировал именно такие тенденции. Отправляя на места грозные директивы с требованием усилить хлебозаготовки путем насилия и грабежа, он знал, что найдет опору в социальных низах сибирской деревни. Почва для этого была подготовлена всей предшествовавшей политикой заигрывания с беднотой, разжиганием настроений красного бандитизма, разрывом и без того слабых внутриобщинных связей. Легче всего, как ему представлялось, было начать в Сибири. Поэтому он и поехал в Сибирь.

Но одних этих факторов могло быть недостаточно. Были предприняты дополнительные меры, которые удовлетворяли иждивенческие настроения бедноты. Среди них главной, как и в период «военного коммунизма», стала передача ей 25% конфискованного у кулаков хлеба по низким ценам или в порядке долгосрочного кредита. Помимо этого, предусматривалось создание бедняцких семенных фондов, запасов продовольственного зерна для бедноты, дообложение кулачества за счет снижения или полного освобождения от налога маломощных групп[700]700
  86 ГАНО, ф. П-2, оп. 2, д. 217, л. 507.


[Закрыть]86.

Все это обеспечило поддержку крестьянской бедноты в проведении политики чрезвычайных мер по отношению к кулаку. В Сибири не только не разразилось всеобщего крестьянского восстания, а наоборот, деревня еще более поляризовалась. Сводки ГПУ о ходе хлебозаготовительной кампании в январе–феврале 1928 г. регулярно фиксировали настроения в деревне. Вот некоторые из них: «В основном бедняцко-середняцкая масса одобряет репрессии, применяемые к кулакам и сама помогает выявлению злостных держателей хлеба кулаков. Имеются факты вынесения одобрительных постановлений общими собраниями деревень по поводу проводимых процессов над кулаками. ...Особенно бедняки и часть середняков одобрили отчисления кресткомам 25% конфискованного хлеба кулаков: "Хотя и рады были аресту кулаков и изъятию хлеба, но боялись все же остаться совсем без хлеба, а теперь, имея 25%, мы к кулакам кланяться не пойдем... Бедняки – эти везде после проводимых операций торжествуют... Давно бы Советской власти надо взять это кулачье..."»[701]701
  87 Там же, ф. 47, оп. 5, д. 68, л. 1, 8, 11, 81 и др.


[Закрыть]87.

Не стоит полагать, что буквально в каждой сибирской деревне положение было таким, каким его зафиксировали вышеприведенные сводки ГПУ. Жизнь гораздо богаче и разнообразнее любых схем. Имелись деревни, в которых разные социальные группы жили относительно спокойно и не были настроены друг против друга. Так, бедняк деревни Кривой Минусинского уезда Енисейской губернии говорил 22 мая 1928 г. на собрании бедноты: «Зачем нас, крестьян, разделяют на бедноту, середняков и кулаков? У нас нет бедняков, нет и кулаков. Ссориться мы с крестьянами не хотим. Не надо никаких бедняцких собраний»[702]702
  88 Там же, ф. П-2, оп. 1, д. 2561, л. 4.


[Закрыть]88. Но общая тенденция была именно такой, как она представлена в сводках ГПУ и как ее характеризовал Л.М. Заковский на заседании бюро Сибкрайкома 26 июня 1928 г.: «Беднота принималась за это (конфискацию 25 % кулацкого хлеба в пользу деревенской бедноты) с большим рвением и особо с кулачеством не стеснялась... Тут мы видели экономический стимул конфискации хлеба, беднота стремилась главным образом увеличить свои доходы, увеличить благополучие своего хозяйства»[703]703
  89 Там же, оп. 2, д. 261, л. 5.


[Закрыть]89. При этом действовала она добровольно. «Деревня буквально перевернута, – сообщал председатель Сибирского краевого отделения Госбанка СССР А.М. Певзнер в письме Р.И. Эйхе в марте 1928 г. – Заседают по десятидворкам, семейные собрания, сходы, сельсовет с активом, кооператоры, группы бедноты и т.д. Но что удивительнее всего, что посещаемость исключительная... Таким образом, активность населения, заставляющая работать крестьянскую мысль, чрезвычайно высока...»[704]704
  90 Там же, д. 217, л. 507.


[Закрыть]90.

Механизм будущей ликвидации кулачества как класса был запущен. Решающим фактором явилось соучастие крестьянской бедноты в политике грабежа деревни. Власть накрепко «повязала» бедноту 25 % конфискованного у кулаков хлеба, сделала ее не только соучастником, но и проводником своей политики. Выступая с докладом об итогах апрельского 1928 г. пленума ЦК, Сталин с удовлетворением подвел первые итоги, полученные в результате проведения кампании чрезвычайных мер: «Особенность предпринятого партией маневра в начале этого года состоит в том, что она получила в этом году возможность связать решительную борьбу против кулацко-спекулянтских элементов деревни с борьбой за кровные интересы широких масс трудящихся и, связав их, сумела повести за собой большинство трудящихся масс деревни, изолировав кулака»[705]705
  91 Сталин И.В. Соч. Т. 11. С. 51.


[Закрыть]91.

Важно подчеркнуть, что поездка Сталина была результативна и с чисто утилитарной точки зрения – с помощью чрезвычайных мер хлебозаготовки удалось значительно увеличить. Несомненно, это делало насилие не только привлекательным, но и единственно возможным для коммунистической власти способом решения экономических проблем. В первом квартале 1928 г. было заготовлено хлеба на 75,6 % больше, чем в предыдущем – в январе хлебозаготовки выросли, по сравнению с декабрем 1927 г. на 84,4 %, а в феврале, по сравнению с январем, на 46,4 %[706]706
  92 Голанд Ю. Кризисы, разрушившие нэп. С. 82.


[Закрыть]92.

Как всегда, не обошлось без «перегибов». 107-я статья Уголовного кодекса на деле применялась не только по отношению к кулакам, но к середнякам и даже беднякам. В циркуляре Сибирского краевого суда и краевого прокурора Сибири всем председателям окружных судов и окружным прокурорам от 12 июня 1928 г. приводились сведения о репрессиях в отношении середняков и бедняков: по Омскому округу из общего числа осужденных по 107-й статье было 1,2 % бедняков и 11,9 % середняков, по Бийскому округу – 0,7 % бедняков и 12,9 % середняков[707]707
  93 ГАНО, ф. 20, оп. 2, д. 166, л. 49.


[Закрыть]93.

На июльском 1928 г. пленуме ЦК Сталин сделал уступку группе Бухарина – действие чрезвычайных мер было приостановлено. Последовало постановление Совнаркома от 19 июля 1928 г. об отмене чрезвычайных мер по хлебозаготовкам. Дополнительные разъяснения содержались в циркуляре Наркомата юстиции от 17 июля – привлечение к уголовной ответственности по 107-й статье теперь могло иметь место лишь в отношении скупщиков и торговцев хлебом, и то лишь в том случае, если будут попытки срыва хлебозаготовок с их стороны. Циркуляр краевого прокурора Сибири от 14 сентября 1928 г. предписывал органам прокуратуры установить «строгое наблюдение за соблюдением революционной законности на местах, неуклонно предупреждая и устраняя всякие попытки рецидива чрезвычайных мер (обходы дворов, незаконные обыски и аресты, разверстка излишков, ликвидация базаров и т.п.), обеспечив немедленное реагирование на всякие извращения путем привлечения виновных к ответственности и постановке в подлежащих случаях вопросов перед соответствующими руководящими органами». Запрещалось также давать слишком широкое толкование агитации против сдачи хлеба (которая квалифицировалась по статье 58–10 Уголовного кодекса), подводя под нее всякие случайные разговоры и выражения простого недовольства[708]708
  94 Там же, л. 53, 55-56.


[Закрыть]94.

Такое отступление перед решающим наступлением было в традициях политической практики Сталина. Как говорил Бухарин, «...он теперь уступил, чтобы нас зарезать»[709]709
  95 Краус Т. Советский термидор... С. 205.


[Закрыть]95. Действительно, несмотря на временное запрещение чрезвычайных мер, политика наступления на кулачество продолжалась. В начале 1929 г. снова в Сибири был задействован так называемый уральско-сибирский метод хлебозаготовок. По этому методу на собраниях бедняков и середняков деревни избиралась комиссия, которая распределяла план хлебозаготовок следующим образом: 65 % – на кулацкие дворы и 35 % – на середняцкие. Отказавшиеся выполнять задание подвергались штрафу в пятикратном размере по отношению к заданию или лишению свободы с последующей конфискацией имущества[710]710
  96 Крестьянство Сибири в период строительства социализма... С. 211–213.


[Закрыть]96. Долгое время считалось, что инициаторами этого метода выступили крестьяне сибирского села Завьялово. Однако ставшее возможным в последние годы знакомство с протоколами Политбюро сделало более понятной «кухню» подготовки этой инициативы, которая, скорее всего, осуществлялась в Секретариате Сталина. 20 марта 1929 г. Политбюро одобрило предложение Уральского обкома о принятии нового метода заготовки зерна и решило применить его в Сибири, на Урале и Казахстане. Суть этого метода излагалась в решении Политбюро «О мерах усиления хлебозаготовок» следующим образом: