Текст книги "Королевская кровь (СИ)"

Автор книги: Ирина Котова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Ирина Котова
Королевская кровь

Глава 1

   – Бензина не хватит, – с досадой сказала я, глянув на недвусмысленно загоревшийся красным огонек на приборной панели. Девчонки, только что загрузившиеся сзади и загрузившие пакеты с едой из торгового центра, дружно застонали.

   – И докуда мы доедем? – с отчаянием спросила Полина. Я и сама была готова застонать, ибо тащиться поздним вечером до отчего дома с тяжеленными сумками на транспорте, пусть даже у всех были проездные, не хотелось. Да и успеть бы на этот транспорт! Электрички ходили до половины двенадцатого, а сейчас уже было пол-одиннадцатого. Вокзал находился на другом конце города, и ехать что напрямую, что по кольцевой – вряд ли доедем. Мы поехали в центр после моей работы и денег на покупки нам дали впритык. Да и на машину по договоренности с родителями я зарабатывала сама, так что на бензин мне не дали. А я, как умная, потратила последние деньги на крем для рук и ночнушку – спать без нее было уже холодновато, а руки мои после работы в больнице выглядели уже как у сороколетней.

   – Я что, экстрасенс? – огрызнулась я. – До заправки бы доехали точно. Доедем как получится, все лучше, чем тащиться отсюда. А там перегрузимся и потащим на себе, аки верблюдицы. Благо я не заблужусь, выведу.

   Очередной дружный стон был мне ответом. Я завелась, и машинка ответила мне уверенным мурчанием. Ах ты ж моя кошечка, не подведи, довези! Довезу как смогу, ответила кошечка, однако ж не на святом духе же.

   Мы тронулись и выехали наискосок через ярко освещенную парковку к дороге, которая пролегала прямо мимо гипермаркета и выводила на кольцевую. Машин практически не было, я ехала, погрузившись в невеселые мысли и в недобрые предчувствия. Успеть бы до электрички, блин.

   – Мариш, погоди! – заверещала сзади та же Полинка. Она сидела справа за сидением пассажира и имела обзор в окошко. – Стой! Сдай назад! Смотри, там мужик стоит около остановки маршруток, давай его подбросим куда надо, а он нам заплатит, нам же много не надо на бензин-то!

   Идея была здравая, но я по природе такой застенчивый человек, что скорее руку себе отгрызу, чем навяжусь кому-то или попрошу об услуге. Впрочем, я давно научилась скрывать неуверенность в себе за показной наглостью и бравадой.

   Я сдала назад, девчонки запищали, и остановилась у стоявшего мужчины. Увидела в окошко только, что он опирается на трость, открыла окно. Он чуть помедлил и наклонился.

   -Здравствуйте, – сказала я самым нежным и завлекательным голосом, на который была способна. – Может быть вас подвезти?

   Он был как-то впечатляюще некрасив, даже возраст было определить трудно. Черты лица, состоящие из углов, большой нос, широкий рот, мощные брови и большие, чуть сощуренные глаза. Он усмехнулся, перевел взгляд на моих сестер. Они все тоже старательно улыбались и просто излучали радостное желание подвезти незнакомого и несимпатичного хромого мужика туда, куда он скажет.

   Наконец он заговорил.

   – Нет, спасибо. За мной уже едут. Да и вряд ли вам со мной по пути.

   Голос у него был спокойный, низкий, немного насмешливый и будто чуть простуженный. Что неудивительно, если учесть, что он курил, и сигаретный дым проникал из окна в машину.

   – Нам с вами по пути, по пути! – вразнобой заверили сестры, а я промолчала– зачем навязываться.

   Но видимо, на наших лицах отразилось такое разочарование, что он помедлил, с уже открытой насмешкой разглядывая нас и не убирая руки с бортика окна, а затем со словами "Впрочем, почему бы и нет", открыл дверь, выбросил сигарету и забрался внутрь.

   Машина сразу показалась очень маленькой, мужчина мгновенно заполнил ее чужим запахом. Он был высоким и сложился чуть ли не втрое, поморщившись, когда сгибал правую ногу. Трость он положил поверх колен.

   Я завелась, тихо тронулась, глядя прямо перед собой. Было ну очень неловко.

   – Вы не хотите спросить, куда мне? – насмешка в его голосе просто убивала. – Или милые дамы решили меня похитить?

   – Да, и правда, – я заставила себя улыбнуться, – куда вас довезти?

   – В центр, на императорский переулок, дом 3. Знаете, где это?

   Знала ли я? Конечно, я знала. Это было что-то из прошлой жизни, где мы не считали деньги, а работать членам нашей семьи было позорно и считалось просто невозможным.

   – Знаю, – сухо ответила я, чем заработала косой взгляд с его стороны.

   Так мы и поехали, я старательно глядя только прямо и по зеркалам, он – беззастенчиво разглядывая меня или смотря на дорогу, а сестры сзади – в каком-то траурном молчании. Они, видимо, тоже стеснялись. Или тоже вспомнили. Хотя Каролинке тогда было года четыре.

   Мы ехали минут двадцать, и красавица моя с моторчиком даже не фыркнула. Я стала робко надеяться, что дело не в бензине, а в неисправности индикатора бензина, и что может доедем таки до отчего дома без приключений.

   С оживленного центрального проспекта, где, несмотря на поздний час, машин было много, а света еще больше, мы свернули в тихий проулок. Еще несколько поворотов и пять минут поездки– и мужчина кивнул влево.

   – Остановите здесь, пожалуйста.

   Да. Огромный дом, выглядывающий из утопающего в зелени сада. Невысокие, но явно не пропустящие ни одного незванного гостя ворота и витая ограда вокруг. Горящие окна только слева – там, где традиционно живет прислуга. Автомобильная дорога до дома, освещенная наземными фонариками. Деньги, власть и многие поколения аристократии. Я почувствовала, как у меня встает комок в горле.

   – Конечно, -который раз за вечер произнесла я, развернулась и припарковалась у дома.

   – Спасибо, – сказал мужчина, открыл дверь, не без труда выбрался из машины под гробовое молчание и вышел.

   Мы посидели немного, понаблюдав, как он медленно идет к воротам, как открывает маленькую калитку магнитным ключом и проходит внутрь, и неугомонная Полинка озвучила общую мысль:

   – А как же деньги?

   У меня не открылся рот попросить у него денег. Если он сам не сообразил, то как-то неловко просить...Да, я робкая и щепетильная дурочка, и поступила глупо и нелогично, но что поделаешь, если в таких ситуациях, когда надо просить для себя, у меня отнимается язык?

   – Может, доедем без дозаправки, – оптимизма в моем голосе было хоть отбавляй.

   Не тут то было. Не отъехав от дома и трехсот метров, машина встала прочно и безкомпромиссно.

   Я в ярости вышла из машины, достала пачку сигарет и закурила. Из всех сестер курила только я одна, впрочем, работая в хирургии, трудно было не закурить. Девчонки выбрались из машины, окружив меня. Переулок был глух и тих, ближайшая заправка была в двух километрах отсюда, а метро – рядом с ней. Автобусы в эту глушь не забредали.

   – Может, бросим машину и продукты, дойдем пешком до метро, а завтра вернемся и заберем? – предложила Алинка, до сих пор молчавшая.

   – Продукты стухнут, – тоскливо протянула Полинка, – да и посмотри, какой квартал. До завтра машину обязательно эвакуируют, потом ищи ее на штрафстоянках. И выкупай, нам денег до следующего месяца не дадут.

   Пухленькая Каролина ожесточенно жевала пончик и молчала. Она всегда ела, когда нервничала, и надо бы было ее показать психологу, но психолог стоил больше, чем содержание машины или пончики для Каролины.

   Я докурила, пальцы мои дрожали, как всегда перед отчаянным шагом. Было дико страшно.

   – Я сейчас все решу, ждите в машине, – и я пошагала обратно, к дому, у которого мы высадили попутчика.

   Подошла к воротам, позвонила. Засветился экран справа, появилось изображение охранника.

   – Что вам нужно?

   Я тряслась, как заячий хвост.

   – Я владелица машины, довезла хозяина дома досюда, ну, вы видели ведь? – по его лицу было непонятно, слышит он меня или нет. – Дело в том, что он забыл кое-что.

   – Сейчас к вам выйдет охранник, отдадите, – отчеканил сидящий в экране.

   – Да нет, нет, – суетно заговорила я, – он не вещь забыл, а забыл нам кое-что отдать.

   – Зайдете завтра, заберете, в такое время я беспокоить хозяина не стану.

   – Но я не смогу завтра зайти, – с нажимом произнесла я, – мне надо сегодня!

   – Извините, ничем не могу помочь. – и экран погас.

   Я повернулась спиной к воротам, прислонилась к ним. Снова закурила. В трехстах метрах в машине, полной необходимых нам продуктов, сидели сестренки, которых везти ночью на общественном транспорте ой как не хотелось. Пусть даже завтра выходные и никому из них не надо в школу или институт, перспектива ночевки в машине, тоже не вдохновляла. Побилась легонечко об холодный металл затылком, стало полегче. Звонить отцу или старшим сестрам? А чем они помогут? Я стала лихорадочно вспоминать знакомых или коллег, к кому могла бы обратиться. Беда, что старых друзей не осталось, а с новыми я, помятуя о старых, сходилась очень трудно, и все они жили в Орешнике, нашем городке в области.

   – Проблемы? – раздался сзади насмешливый и хрипловатый голос.

   Я обернулась. Оказывается, он все время сидел рядом, на скамейке рядом с воротами, укрытой какими-то цветущими кустами.

   – Что вы, – со злостью сказала я, – никаких проблем. Оттолкнулась от ограды и, громко топая, пошла вверх по улице, к машине.

   Оставшись без собеседницы, Люк покачал головой. Ему сразу стало понятно, что девицам что-то от него надо, поэтому он и не сдержал любопытства, сел на свой страх и риск в машину. Да, мамочка бы по голове за это не погладила, благо, она далеко. Девицы вполне могли оказаться и нанятыми убийцами или похитителями, и подосланными забраться в койку, чтобы завтра появился благородный папаша с дюжиной свидетелей и священником. Поэтому он всю дорогу ждал, пока заговорит старшая. Что-то точно было нечисто, так как она старательно избегала его взгляда, а уж сидела с таким выражением, будто сейчас оторвет от напряжения руль. А уж девицы сзади так и сверлили его затылок взглядами и подглядывали в зеркало. И он был почти разочарован, когда его спокойно высадили и уехали. Сел на скамейку у ворот, спрятанную в «розовом гроте», закурил, позвонил Михаилу, чтобы разворачивал автомобиль, высланный за ним, послушал пение птиц, отхлебнул конъяка из фляги, чтобы унять растревоженную ногу. И тут старшая вернулась. Охранники молодцы, сработали на отлично, но его проклятое любопытство все-таки дернуло его открыть свое присутствие. И что же? Ни выстрела, ни попыток соблазнить (хотя он понимал, что это глупо, за почти полчаса поездки его можно было убить много раз). Но что же тогда надо проклятой девице?

   Он быстро, насколько позволяла нога, пошел к пункту охраны, как только собеседница скрылась из виду. Двое охранников подняли на него взгляды.

   – Борис, сходи, посмотри, что там, – обратился он к тому, что постарше. Тот понял без слов, кивнул и вышел из сторожки на улицу.

   Сестры встретили мое возвращение вопросами «Ну как, получилось?», но я покачала головой.

   – Девочки, меня даже внутрь не пустили.

   – Ты молодец, что попыталась, – приободрила меня Полина. – Я бы со страху умерла.

   Учитывая, что сестра училась на геологическом, отделение вулканология, и уже проходила практику на вулкане, это был весомый комплимент.

   – Что же нам теперь делать? – всхлипнула Каролинка. Ей только исполнилось 11, и она очень просилась взять ее с собой за покупками. Теперь она устала, перенервничала и отчаянно зевала. Алина, спокойная моя и немногословная сестра, обняла ее за плечи.

   В окно с моей стороны неожиданно постучали, да так неожиданно, что я взвизгнула. Заглядывал в машину тот же охранник, что разговаривал со мной по коммуникатору.

   – Выйдите из машины, – сказал он. Девчонки испуганно примолкли.

   – Что вам нужно? – я приоткрыла окно чуть больше, всем видом показывая, что для нашего разговора этого достаточно.

   – Нет, это вам что нужно? – резко спросил он. – С какой целью вы рвались в дом, почему не уезжаете сейчас?

   – Да не рвалась я! – я была уязвлена до мозга костей.

   – Дяденька, – сзади Полина тоже открыла окно, – да у нас бензин кончился. А мы вашего хозяина подвезли, вот и думали ,что может ,он поможет. Машина полная продуктов, до заправки не дотолкаем, а если и дотолкаем, то оплатить нечем.

   Лицо его смягчилось и он снова оглядел нашу расстроенную компанию.

   – Покажите багажник, – сказал он.

   – Зачем?!!! – возмутилась я.

   – Хотите помощи – показывайте, – настойчивости ему было не занимать.

   Я хотела послать его подальше, и послала б, если б была одна. К сожалению, люди, находящиеся под твоей ответственностью, очень способствуют усмирению гонора, особенно если это малолетние сестры.

   Охранник внимательно просмотрел все пакеты, прохлопал дно багажника, обернулся ко мне.

   – Можно ваши документы?

   – Конечно, – опять это "конечно"! Но мне оставалось только язвить, – можно и документы, и деньги. Правда, денег нет.

   Он внимательно посмотрел на меня.

   – Либо документы, либо мне придется вас всех обыскать.

   – Мы бросимся врассыпную, – я протянула ему водительское, – и будем визжать на всю улицу.

   Он, по-моему, даже улыбнулся в усы и скомандовал:

   – Ждите, сейчас попробую решить.

   Он отошел, начал кому-то звонить.

   – Да, – доносились его слова, – все в порядке, я проверил. У девочек кончился бензин, хотели попросить помощи. Да? Нет, скорее всего нет. Михаил уже поехал домой. Да, понятно. Сейчас.

   Он выключил телефон и подошел к нам. Мы с надеждой, как цыплята на маму-курицу, воззарились на него снизу вверх.

   – Хозяин зовет вас в дом, пока мы будем решать вашу проблему, – сказал он.

   Я, конечно, и смутилась, и возмутилась, и попыталась отказаться. Решающим стал голос Каролины, которая пропищала, что хочет в туалет. Пришлось выбираться из машины и идти к дому. Ключи от машины я оставила охраннику.

   У ворот нас уже встречал, видимо, лакей, который проводил нас в дом и пригласил располагаться в небольшой гостиной, подождать, пока зайдет хозяин. Каролинка сразу же попросилась в туалет, и он повел ее куда-то вглубь дома. Я села в мягкое кресло и меня тут же потянуло в сон. Встала я сегодня в шесть, и была уже на пределе. Полина и Алина изучали гостиную.

   Да, комната была прекрасна, как и сам дом. Небольшая, но просторная, с диванчиком и несколькими креслами из зеленой кожи, стоявщими посередине и образующими руг вокруг невысокого чайного столика из красного дерева. Высокие стены, обитые светлыми деревянными панелями с вырезанными на них лилиями и розами, перемежающимися с такими же панелями из красного бархата. Камин, вычищенный, с стальными приборами, треногой и аккуратно сложенными дровами рядом. Книжные полки, уставленные книгами. Телевизор на полстены и небольшая, но мощная аудиосистема, из которой сейчас лилась какая-то приятная релаксирующая музыка.

   Алина сразу схватила какую-то книгу, забралась с ногами на диван и погрузилась в нее. Я мельком увидела, "Редкие и исчезающие виды живых существ". Ну, она всегда любила читать, поэтому и была самой умной из нас. Мне Боги такого ума не дали, поэтому я и пошла учиться на медсестру в колледж, параллельно подрабатывая на скорой помощи и ухаживая за престарелыми пациентами. Сейчас я работала в государственном госпитале хирургической сестрой, и это было неплохо. Денег было мало, но их отсутствие было еще хуже.

   Полинка так же ходила по комнате, изучая обстановку, изредка касаясь каких-то предметов пальцами. Она вдруг оглянулась и я увидела в ее глазах отражение своих чувств. Семь лет мы не были в таком доме. Прошлое вовсе не забылось, оно просто спряталось, чтобы напоминать о себе сжиманием в груди и горькими сожалениями, которыми, впрочем, делу не поможешь. Поэтому я ободряюще улыбнулась ей и кивнула на кресло. Сядь, посиди, не трави себе душу, сестренка. Ну и мне, конечно.

   В комнату вошла Каролина, уже успевшая где-то обзавестись чашкой с чаем, за ней – тот самый лакей, который нас встретил у ворот, с подносом в руках. Он ловко расставил по столику чайные приборы, разлил чай и поставил корзину с свежеиспеченным хлебом. От сладковатого и душистого запаха у меня судорожно сжался желудок, после работы я ничего не ела. Сестренки, такие же голодные, как и я ( кроме Каролинки), быстро окружили столик.

   Раздалось какое-то дребежжание, и красивая полная женщина в годах вкатила в гостиную тележку, полную еды. Она поздоровалась с нами ( "Здравствуйте", – поприветствовали мы ее нестройным хором) , разгрузила содержимое тележки на столик и ушла. Теперь сидеть и ждать неизвестно чего было совсем невыносимо. Еда яростно пахла, желудок яростно грыз меня изнутри.

   – Как королевишн принимают, – горько сказала Алина. Я усмехнулась, а Полинка нахмурилась. Каролинка села на ручку дивана, и, прихлебыая чай, рассказала, как она побывала на такой огромной кухне, где может разместиться весь наш дом, и где та самая повариха, Марья Алексеевна, угостила ее чаем и конфетой и сказала идти в гостиную, ибо хозяин приказал нести туда ужин.

   Тут вошел сам хозяин. Он выглядел посвежее и даже не таким страшным, хотя и симпатичным его при всем желании назвать было нельзя. Он заметно хромал и опирался на трость. По всей видимости, пока мы его ждали, он успел принять душ и переодеться.

   – Вот мы и снова увиделись, – сказал он, кивая. – Дамы, мне прямо неловко, что из-за меня вы оказались в такой ситуации. Давайте поужинаем, а за это время слуги решат проблему.

   – Вовсе нет, – я с усилием подняла на него глаза.– Мы бы оказались в такой ситуации в любом случае. Это полностью моя вина, что я не подумала заправиться заранее. Мы очень благодарны вам за ваше гостеприимство, лорд...?

   Он улыбнулся, разгадав мой маневр.

   -Лорд Кемберитч. Теперь вы тоже можете представиться.

   – Мы сестры, – медленно сказала я.

   – Я Каролина! – выкрикнула одновременно со мной младшенькая. Кемберитч перевел взгляд на нее.

   – Очень приятно, Каролина. А как зовут твоих сестер?

   Ничуть не смутившись, Каролинка представила нас. Марина, Полина, Алина, Каролина. Что сделаешь, если с детства чувствуешь себя частью детской считалочки. Хорошо, что здесь нет Ангелины и Василины, а то ситуация стала бы комической. У папы с мамой были накрепко связаны руки в том, что касалось наименования детей. Но на их месте я бы точно постаралась как-то соригинальничать. Видимо, они так ждали сына, что биться за имена дочерей не было смысла.

   – А ваш род? – снова спросил он.

   – Богуславские, – быстро ответила я. Сестры посмотрели на меня и закрыли рты. Богуславские были одной из наших родовых фамилий. Правда, такой дальней и малозначащей, что публично ее не объявляли никогда. На моей памяти уж точно никогда.

   – Вот и познакомились, – хрипло сказал он. Глаза его впились в мое лицо, будто что-то вспоминая. Но он не вспомнил, точно нет, иначе мы здесь бы уже не сидели. – Давайте ужинать.

   Формат гостиной предполагал, что гости едят, взяв тарелки в руки и положив себе со стола, чего захочется. По этикету в таких ситуациях хозяин сам ухаживает за гостями. Но так как ему было тяжко двигаться, эту роль взяла на себя я. Конечно, лорд Кемберитч мог пригласить нас в столовую, но это означало бы ту степень близости, которой мы не обладали.

   Я двигалась вокруг столика, выполняя пожелания хозяина и сестер, и чувствовала на себе его раздражающий взгляд. Больше всего я боялась, что он вспомнит, и тогда мы здесь не пробудем и минуты. Будет жестоко сестрам испытать то же, что и я несколько лет назад, когда меня вышвырнули из дома моей подруги, вышедшей замуж. Поэтому я, не глядя на хозяина дома, обошла вокруг столика, убедилась, что все имеют на тарелках все, что хотят, и села на свое место. Наконец-то я могу поесть!

   Полина, которая ела, как птичка, и весила столько же, увидела мое состояние, и стала развлекать (и отвлекать, умничка моя, сестричка любимая) лорда, расхваливая его дом и спрашивая об обстановке, о том, кто живет здесь еще (жил он один, со слугами), женат ли он, где путешествовал и задавая прочие обязательные и безопасные с точки зрения этикета вопросы. Несмотря на мой голод, мне кусок в горло не лез. Я взяла чай в руки, откинулась на спинку кресла. Раздражал взгляд хозяина. Переживала, как там моя машинка, каким образом нам помогут – дадут ли денег или зальют бензина, и как мы поедем ночью за два часа за город к дому. Снова прислушалась к разговору.

   – А что с вашей ногой? – учтиво спрашивала Полина, подливая лорду чай в чашку. – Надеюсь, ничего серьезного?

   – Глупость, – отмахнулся Кемберитч и снова искоса взглянул на меня. Достал, ей-Богу. Я явно представила, как размахиваюсь и бросаю ему чашкой с чаем прямо в лицо. В последние несколько лет у меня бывали такие приступы, когда хотелось что-то разбить или кого-то убить. – Я как любитель участвовал в небольшом ралли в горном районе, не справился с управлением и мы свалились с берега реки. Больше воды наглотались.

   – Ох, – сказала Полина, глядя на него лучистыми глазами, – вы же могли погибнуть!

   Умничка моя. Умничка!

   – Там не река, а одно название, – отмахнулся он. Ага, а ты не хвастун и не тщеславен. – Да и было это полгода назад. Мы проехали почти полторы тысячи километров и были бы первыми, если бы я не гнал слишком быстро и был осторожен на берегу.

   В моей голове зашевелились обрывки новостей: ралли "Северная звезда", катастрофа, реанимация. Его фотографии были во всех газетах и во всех новостях. Странно, как я его сразу не узнала. Любитель он, как же. Небольшое ралли, ага.

   – А что говорят медики, что будет с ногой? – продолжала сестричка.

   – Хромота постепенно уменьшается, но перегружать ногу не стоит, – теперь все мои сестры смотрели на него с восхищением. Я же смотрела на сестер и забавлялась. Раненный герой, гонщик и к тому же лорд. Что еще надо, чтобы заставить девичье сердце биться чаще. Глупышки мои. Я сжала губы и отвернулась.

   Черт, черт, черт, опять его взгляд! Ну что же такое! Пальцы крепче сжали ручку чашки, а с губ уже было готово сорваться колкое замечание. Не надо на меня смотреть. Я вам не знакома. Мы нигде не могли видеться.

   – Марина, мы нигде не могли видеться ранее?

   Спросил все-таки, не удержался.

   – Я работаю в областном госпитале, в Земноводске, может вы там были после травмы?

   Да, не ты один может изображать из себя святую невинность. Покачал головой.

   – Нет, меня сразу переправили в Королевскую лечебницу, на листолете. А до этого...нигде?

   Спас меня лакей, заглянувший в дверь и сообщивший, что машина заправлена и перегнана в гараж особняка.

   – Нам нужно ехать, – сказала я с слишком явным облегчением и отругала себя. – Нас уже заждались.

   Лорд с изумлением и неодобрением посмотрел на меня.

   – Милая Марина, вы что, думаете, я отпущу вас из дома за полночь, да еще и за рулем? Это просто возмутительно!

   Да, это было на грани оскорбления, но пусть думает, что мы не знаем этикета, чем ломает голову, откуда мы его знаем. И так уже подставились по полной.

   – Тем не менее я настаиваю, – твердо сказала я, глядя ему в глаза.

   – Ни в коем случае, – ответил он своим простуженным голосом, не менее твердо глядя в мои глаза. – Мои предки мне этого не простят.

   Мы сидели напротив друг друга, а девчонки на диванчике замолчали, перестали жевать и даже, по-моему, дышать, ожидая, чем закончится наше противостояние.

   Мне казалось, что он смотрит уже не в мои глаза, а куда -то внутрь головы, в затылок, а пауза в те моменты, в которые мы смотрели друг на друга, уже затянулась до неприличия. Мир вокруг поплыл и заглох. Стучали часы, поскрипывало окно от ветра. Между нами словно открылся пространственный тоннель, будто мы смотрели друг на друга из самых дальних концов вселенной.

   Я с трудом отвела взгляд.

   – Хорошо. Но рано утром мы уедем. Спасибо вам за все, что вы сделали для нас.

   В эту ночь Люк, властетельный господин и лорд, долго не мог уснуть, пытаясь выцепить из памяти то, почему лица девиц Богуславских, и особенно старшей, кажутся ему такими знакомыми. Но он не смог бы этого сделать даже при наличии лучшей памяти, ибо видел лицо, напоминавшее ее, только на семейных портретах много лет назад. Да и трудно было б даже искушенному мозгу сопоставить золотоволосую и и по-юношески еще пухленькую четырнадцатилетнюю девушку, и очень худую брюнетку с усталым лицом и злыми узкими губками.

   Я проснулась засветло. Действительно, рано, и в первый миг не поняла, где я. Затем все вспомнила. На часах было около пяти, но что поделаешь – привычка вставать рано на работу не оставляла мне выбора в выходные. Я просыпалась рано, и уснуть снова не получалось, а валяние в кровати вызывало головную боль. Сестер будить еще рановато, да и по дому бродить тоже.

   Вечером, изнеможенная долгим днем и неудачным вечером, я просто упала в кровать. Мне едва хватило сил, чтобы снять одежду. Теперь я могла изучить комнату.

   Спальня была обставлена выше всяких похвал. Сдержанные тона, много дерева. Огромная кровать у одной стены, напротив ее – туалетный столик с зеркалом. Справа от кровати во всю стену шторы, рядом с ними – столик, кресло. Слева – дверь в коридор и рядом с ней – двери в гардеробную и в ванную комнату, по всей видимости. Ох, если там есть ванна, я знаю, чем займусь!

   Ванна была. Нет, не так. Там была ВАННА. Огромная, спускающаяся ступеньками в пол, с батареей нераспечатанных бутылочек с шампунями, гелями и маслами. Огромное же зеркало, витая раковина у стены. Кабинка с туалетом. «Не золотым», – хмыкнула я, воспользовавшись им. Недолго поколебавшись, я повернула рукоятки кранов, и в ванну с гулом забили мощные струи воды. Почистила зубы, пока набиралась чаша ванной, скинула маечку с трусиками и зашла в теплую воду получить свои полчаса кайфа. Когда еще придется побывать в таком доме?

   Через полчаса я приказала себе встать. Честное слово, не хотелось. Хотелось остаться тут жить, пока не растворишься в этой бурлящей от хитро сделанных массажных струй воде, спрятаться от того, что ожидало нас за пределами этого дома. Хотелось продлить сказку. Но по опыту я знала, что чем дольше ты в сказке, тем больнее от нее отрываться. Поэтому я безжалостно выгнала себя из воды, жестко растерлась полотенцем и вышла из волшебной комнаты обратно в спальню.

   Еще не было и шести, и чем мне было заняться? Есть не хотелось, воды я напилась из стоявшего у кровати кувшина, книги навевали скуку. Хоть в окно посмотреть, что ли. Я подошла к тяжелым шторам, занимавшим всю правую от кровати стену и спускавшимся до самого пола, и с силой дернула их. И замерла, медленно отодвигая их до краев, сначала одну к стене, потом другую.

   Моя спальня находилась на первом этаже, а шторы закрывали огромное окно во всю стену.

   А за окном в полный рост колосилась пшеница мне по грудь, расцвеченная затесавшимися среди колосьев фиолетовыми вьюнками и голубыми колокольчиками. В розовом и красном сиянии из-за пшеничного поля вставало солнце, и лучи его пробивались через утреннюю дымку, освещая мне лицо. Вдалеке виднелся какой-то лес. Слева вставали горы, судя по характерным красным пикам, граничные Милокардеры.

   – О Боги, – прошептала я , потрясенная. Я была права, в таком доме мне вряд ли еще придется побывать. Рука сама потянулась к едва различимой двери в прозрачной стене.

   Я вышла за дверь. Прямо от нее через поле уходила узкая тропиночка. Было уже жарко, как и всегда на юге. Пели полевые птицы, вьющие гнезда прямо в пшенице. Стрекотали цикады. Мир был полон покоя и счастья. Я не собиралась уходить от дома далеко, но тут вдруг побежала навстречу солнцу, крича от восторга, чувствуя, как давно забытое и зарубцевавшееся раскрывается новой надеждой, будто я сейчас смогу взлететь, полная этого чувства. Не смогла, упала. И впервые за семь лет заплакала. Слезы пошли тяжелые, густые, будто из души изливался гной, прятавшийся все это время под старой раной, они липкими каплями падали на майку, протекали сквозь пальцы, прижатые к лицу, и никак не хотели останавливаться. Я лежала, скорчившись на боку в майке и трусиках посреди прекрасного, освещенного восходящим солнцем поля, и тихонько, безудержно выла, чувствуя, как судорожно царапает горло, как что-то сжимает сердце, как подкатывает к горлу тошнота, будто слез не хватало, чтобы извергнуть из себя все накопившееся. Так я лежала достаточно долго, пока не кончились слезы. А с ними и мое самоуважение. Семь лет я клялась себе, что не пророню ни слезинки после того, что случилось. Надо было быть сильной ради отца, ради сестер. И вот хватило нескольких часов привета из прошлого, чтобы я расклеилась, а то, что так хорошо держалось, вышло нарушу.

   – Простудитесь.

   Нет, только не это.

   Не глядя на него, я встала и пошла к дому. Он хромал следом. С этой стороны дом был одноэтажным, с полностью стеклянной стеной. Судя по отдернутым шторам в соседней комнате, этой ночью мы были соседями.

   Перед входом в дом я обернулась и постаралась, чтобы мой голос звучал уверенно. Насколько вообще может звучать уверенно голос у девицы, одетой в тапочки, майку и трусики, измазанной с одного бока землей, с опухшим лицом и красными глазами.

   – Спасибо вам за гостеприимство и помощь, лорд Кемберитч. Мы в течение часа уедем. Прошу вас, не провожайте нас. Достаточно мы причинили вам хлопот.

   Он покачал головой, но ничего не сказал. В глазах его я увидела понимание. Ситуация была неловка нам обоим.

   – До свидания, – сказала я и, закрыв дверь, задернула шторы.

   Мы приехали в Орешник к одиннадцати утра. Я была молчалива, сестры же наперебой обсуждали наше «приключение». В других обстоятельствах и я бы к ним присоединилась, но только не сейчас. Я еще глубоко переживала и свои слезы с отчаянием, и неловкую ситуацию в поле за домом, и страх быть узнанными, и ожидание унижения. Были и хорошие стороны – бак был полон и его хватит надолго, продукты не испортились, так как их передержали в холодильнике. Кемберитч так и не вышел нас провожать, а слуги очень вежливо нас накормили, собрали и отправили. Усатый охранник, прощаясь, даже подмигнул нам.

   Папа работал в огороде. Наша мама умерла, а отцу надо было чем-то заниматься, чтобы мы не умерли с голоду. Работать по понятным причинам он не мог – кто же возьмет его на работу? А вот свое хозяйство как-то вдруг пошло. Правда, резать курам головы и доить коз он так и не мог, поэтому душегубством и доением занималась наша старшая, Ангелина. Ей было уже под тридцать, и она фактически заменила нам мать, насколько ее можно было заменить.

   А вот и она, машет из окна, приглашает скорее зайти в дом. Ветер и правда пронизывающий. Крупная Ангелина с раскрасневшимся лицом, с закатанными рукавами пекла пирожки. Мы дотащили пакеты и стали рассортировывать продукты – что в холодильник, что в чулан, что в погреб, семена отцу на стол.