Текст книги "Королевская кровь (СИ)"

Автор книги: Ирина Котова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

   – Про старших я мало рассказать могу, мы практически не встречались, они часто с матерью и отчимом участвовали в официальных мероприятиях. Ее высочество Ангелина всегда как рыба в воде с этой официальщиной была. Никогда я ее не видела непричесанной или неопрятно одетой, хоть сейчас посольство принимай. Очень вежливая всегда, холодная, хотя, честно говоря, несколько раз заставала я ее в таких же приступах гнева, которые и ее матери были свойственны. Что поделаешь, наследственность. Говорят, все Рудлоги как пламя – долго горят ровно, но если уж вспыхнут, то сокрушают все на своем пути.

   А вот Василинка наоборот, очень спокойная была и добрая. Она единственная, у кого я только раз видела приступ гнева. Тогда она с матерью сильно поругалась, как они орали друг на друга, как крушили все в комнате! Из-за чего не знаю, вроде как мать запретила ей что-то. А так само спокойствие, и на всех вокруг она как-то умиротворяющее действовала. Жизнь светская и выезды ей очень не нравились, я не раз слыщала, как она мать просила не брать ее с собой. Ей нравилось рисовать что-то, вышивать, расписывать. Любила готовить, часто на кухне я ее встречала. Ирина-Иоанна кривилась, конечно, но молчала. Но Васенька редко оставалась дома, королева собиралась устраивать какой-то межгосударственный брак, поэтому настаивала, что она должна знать все то же, что и старшая принцесса.

   – А вот про младших – сколько угодно. Марина всегда была немного замкнутая, мне казалось даже, что она завидует немного сестрам, что они выезжают уже. Очень любила животных – у нее жил огромный лохматый пес, Боб, абсолютно невоспитанная собака. С лошадьми ладила, постоянно пропадала на конюшне. Ездила верхом лучше всех в семье, даже какое-то призовое место на юниорском чемпионате взяла.

   "Проверить ветеринарные клиники и частные конюшни", – написал лже-Инклер, и ободряюще кивнул старушке.

   – Но при этом девочка была самая чувствительная, застенчивая. Если ругалась с сестрами, то плакала потом сильно. Краснела постоянно. Вроде как была у нее подружка из аристократов, с которыми они вместе гимназию посещали, та часто у нее гостила. Но где она сейчас, не знаю.

   "Евгений Инклер" строчил, забыв, что диктофон включен, и все можно будет потом прослушать и осмыслить.

   – Полечка, четвертая принцесса, вот это настоящий бесенок в юбке. Этикет ей давался очень трудно. Знать-то правила она знала, но сколько энергии в ней было! Ей очень трудно было следовать им, правилам этим. Постоянно носилась по дворцу, что-то ломала, роняла. Очень спортивная – королева рано отдала ее на борьбу, чтобы немного унять энергию. Помимо школы она еще ходила не только на борьбу, но и на фехтование, спортивную стрельбу, и, кажется, скалолазание, но все равно переворачивала дворец вверх дном. И к языкам была способна. Они, конечно, все девочки-умнички, но Поля просто феномен какой-то была...постоянно с ободранным коленками, локтями, с синяками от занятий, но в принципе никогда не унывающая.

   – А вот Алиночка, хоть всего на год младше – полная противоположность ей. Стихи писала, в свои-то семь лет! Представляете? Постоянно читала, как не увижу ее – с книжкой или обучающий фильм какой смотрит. Сочиняла сказки и рассказывала Каролинке, малышка вечером без очередной сказки не засыпала просто. Конечно, в очочках была, посадил ребенок себе зрение постоянным чтением. И глаза, в отличие от всей семьи, зеленющие, непонятно в кого. Может и не от мужа...эээх, это не пишите, пожалуйста...

   Писатель пообещал, что ни намека в книге на предполагаемое отцовство пятой принцессы не появится и вообще, перед тем, как издать, он обязательно пришлет почтенной госпоже текст, чтобы она посмотрела, и что не понравится – вычеркнула. Успокоенная няня продолжала:

   – Я, бывало, выйду с ними гулять, Каролиша в коляске, Маринка к своим лошадям сразу уходит, Полюша бегает вокруг нас кругами, на деревья залазит, по изгородям ходит. Падает и сразу вскакивает, бежит дальше. Я первое время аж за сердце хваталась. Один раз сама слезть с дерева не смогла, так ее двое гвардейцев снимали, а королева только плечами пожала, даже не наругала.

   А Алинка сядет под деревом с книжкой и сидит, читает все. Или рядом идет и рассказывает что-то. Идет и тут: "А знаешь, нянюшка, что у серенитов матриархат и они по два, а то и три мужа иметь могут?" И срам то такой девочке знать, но она будто и не понимает, что такого в этом, просто знаниями делится. Или как она из головастика лягушку выводила и для школы записывала, расскажет. Мерзость, а слушаешь, ребенка надо поощрять ведь, тягу к знаниям...

   Она снова разливает чай, ведь за время разговора все уже выпили, а писатель вон как ее чай нахваливал.

   – А вы не знаете, девочки встречались с кем-нибудь? – спрашивает он, и, видя недоуменный взгляд няни, уточняет: – Читатели любят романтику. Я имею в виду, молодых людей – были какие-то сердечные привязанности?

   – Что вы, – сплескивает руками Дарина Станиславовна, – какое там! Ангелинка вон была с инлядским вторым принцем помолвлена, только он, подлец, помолвку разорвал, как заварушка эта началась. Хотя думаю я, что это просто повод был, наверняка там при дворе себе какую кралю нашел, и к нам ехать не захотел. Они виделись то пару раз всего.

   Люк, точно знавший, что так и было, и что их второй принц действительно воспользовался слухами, чтобы отмазаться от нежелательной женитьбы, скромно промолчал.

   – А вот про Василинку, – неожиданно говорит старушка, – слышала кое-что. Будто за ней пытался какой-то молодой военный с севера ухаживать, что с ним они познакомились во время очередного выезда на север. Но точно ничего не знаю, немного при дворе поговорили об этом, да и затихло все.

   И она с умилением посмотрела на вежливого писателя, который активно записывал все в блокнотик.

   – Про Марину ничего не скажу, но, по-моему, ее по-настоящему только животные интересовали. А остальные очень уж малы были.

   Напоследок журналист спросил:

   -Как вы думаете, где они сейчас?

   – Ой, милый, откуда ж мне знать? В свое время сама голову сломала, куда они могли подеваться. А только я скажу, к лучшему это. Королева нас отослала, близких слуг, а то и нас бы порешили. И девочек, если б не сбежали, тоже поубивали бы. Прячутся где-то ,а где – Тень его знает.

   Люк на прощание поцеловал старушке руку и пообещал обязательно прислать ей в подарок книгу, когда напишет.

   Не все посещения были столь информативны. Через неделю Люк взвыл от нудятины, через месяц – ходил мрачнее тучи, пугая слуг. Он скурил, наверное, годовой запас сигарет, и часто угрюмо напивался вечерами, когда собранная информация в его кабинете никак не выстраивалась в стройную систему. Коньяк ничуть не помогал делу, зато проклятые бумажки переставали мешать ему спать. Часть адресатов за столько лет успела переехать, другая не могла встретиться или переносила встречу, кто-то уже умер. Он представлялся журналистом или писателем, поэтому пришлось немного изменить внешность, чтобы никто не понял, что лорд Люк Кемберитч из светской хроники, которого неоднократно показывали по телевизору, и журналист Евгений Инклер, которым он представлялся – одно и то же лицо. Ежедневный грим раздражал, но он с упорством буйвола пер вперед.

   За это время ему, переехавшему к отцу уже после переворота, стали понятны многие детали месяцев перед переворотом. Следопыт обзавелся знанием о привычках и характере сестер, о поведении королевы и ее мужа, но ни на каплю не продвинулся в их поисках. После двух месяцев встреч и «интервью» оставалось обработать около десятой части списка.

   Здравствуйте, леди Симонова.

   – Добрый день. Чем я могу помочь?

   Стройная молодая женщина, одетая богато и с большим вкусом, знакомая ему по светским раутам, с темным ассиметричным каре, стоит около своего красного автомобиля, в который она только что погрузила покупки. На пакетах – сплошь знаки дорогих магазинов и домов мод.

   – Миледи, простите меня, что я так некорректно подхожу к вам, вместо того, чтобы договориться о встрече по телефону.

   – Да что вам нужно? – Екатерина Симонова, урожденная Спасская, явно не обладает большим терпением.

   – Пожалуйста, уделите мне несколько минут. Я писатель, пишу о царской семье книгу. Чисто биографическую, без политики. Я знаю, что вы были вхожи в семью, дружили с одной из принцесс.

   Она внимательно смотрит на него, и в глазах он видит...что? Страх? Сожаление? Обиду?

   – Мне нечего вам сказать, – она открывает дверь и садится в машину.

   – Миледи, – он наклоняется к ней, – пожалуйста, подумайте. Если вы хорошо относитесь к подруге, у вас есть возможность развеять всю чудовищную ложь, которую вокруг них нагромодили. Бояться уже давно нечего.

   – Отойдите! – почти кричит она, но он все-таки всучивает ей свою, точнее, Евгения Инклера визитку, с просьбой позвонить, если она подумает и решится. Машина со свистом уезжает, как будто за леди гонится демон.

   Через несколько дней он получает сообщение с предложением встретиться вечером в арт-кафе «Империя» в самом центре. Место для томных аристократов, с кабинками для приватных встреч, и умеющими молчать официантами. Молодая женщина ждет его у окна в приват-ложе, курит, она сильно накрашена – бледное лицо, темные глаза, темные волосы, ярко-алые губы. Весь вечер он любуется ею, напоминая себе, что он на задании, а она замужем. Он любит таких, как госпожа Симонова – тонких, ухоженных, дорогих. Но почему-то иногда, пока он ее слушает, в памяти всплывает другое лицо – лицо уставшей, заплаканной женщины, и прозрачные от слез серо-голубые глаза.

   – То, что я вам расскажу, останется между нами, – предупреждает она.

   – Но как же книга? – удивляется "писатель".

   – Плевать, выкрутитесь как-нибудь. Мое имя упоминать запрещаю. Понятно?

   – Понятно, – покорно кивает головой подставной журналист. – Зачем же вы тогда решились на встречу?

   – Я устала жить с этим, – тихо говорит леди, и "Евгений" вдруг со всей очевидностью понимает, что она на грани истерики. – Мне нужно хоть с кем-то поделиться, иначе я сойду с ума.

   Екатерина тушит сигарету, вытаскивает ее из мундштука и тут же закуривает вторую.

   – Мне кажется, что я видела ее после...после того, что случилось, – наконец произносит она, и видно, что она страшно переживает.

   Писатель резко наклоняется к ней, глаза его блестят:

  – Как? Когда?

  – Сначала, – она роется в сумочке, – вы мне поклянетесь на проклятие ,что не причините ей вреда.

   Люк, понятия не имеющий, зачем Тандаджи ищет королевскую семью, с некоторой опаской берет плоский, черный камень с иголочкой посередине.

   – Я, Евгений Инклер, клянусь, что собираю информацию исключительно в познавательных целях и не для причинения вреда королевской семье или ее членам, или тем, кто дает мне информацию, – и он прокалывает указательный камень торчащей иголочкой. Кровь шипит, впитываясь в парные желобки для сбора крови, отходящие крестом от иглы, а запястье его окутывает едва ощутимая невидимая лента клятвы.

   Симонова кивает, клятва ее устраивает, она даже расслабляется немного. "Да уж,– думает Люк, отважная женщина". А если б он оказался из тех, кто давно ищет королевскую семью, чтобы уничтожить? Как она справилась бы с ними?

   – Интересные вещицы у вас во владении, – замечает он, откладывая окровавленную салфетку, которую он прикладывал к ранке, доставая сигарету и закуривая.

   – Наследство от бабульки, – спокойно отзывается Симонова, – она ведьмой была.

   "Инклер" чуть не давится дымом от таких признаний. Ах, да, чего ей бояться, он же клятву закровил, что не причинит ей вреда.

   – Именно поэтому, – говорит она с нажимом, – я прекрасно знаю, что никто из королевской семьи не имел ведьмовства ни на каплю. Ни-че-го черного в них не было.

   Люк уже с некоторой опаской смотрит на молодую аристократку, сидяшую перед ним. Ее суждению можно доверять, черная черную почует издалека. Но как, интересно, им удается скрываться?

   – Мы постоянно принимаем настои, подавляющие агрессию и призывные способности, – объясняет Екатерина, поняв его невысказанный вопрос. – Так что не бойтесь, демонов тут не появится, и кровь вашу я пить не буду. Тем более, что второе – преувеличение. Мы сосем энергию, а не кровь.

   – Но как же, – Люк задумывается, пытаясь сформулировать, – откуда все эти слухи, фотографии?

   – Они все, девочки, имею в виду, обладали какой-то специфической силой, это точно. Но она не черная, я еще раз вам говорю. Значит, кому-то было очень нужно, чтобы их посчитали черными.

   – Даже не знаю, что сказать. Вы меня обескуражили, леди. Расскажите мне, пожалуйста, про королевскую семью. И про то, как и когда вам показалось, что вы видели принцессу Марину.

   Она делает глубокий вдох. Пока она думает, в кабинку, постучавшись, заходит пожилой официант. Он, не здороваясь, ловко расставляет чашечки с кофе, конфеты, мороженное, пирожные, меняет пепельницу и величественно удаляется. Екатерина перехватывает его удивленный взгляд.

   – Я, когда нервничаю, либо курю, либо сладкое ем, – объясняет она, набирая ложечкой мороженное, – успела заказать, пока ждала вас.

   – И как вам удается сохранить такую фигуру?! – восхищается он вполне искренне, а она даже расслабленно как-то смеется и грозит ему облизанной ложечкой.

   – Осторожно, господин Инклер, а то я подумаю, что вы со мной флиртуете.

   – Он наклоняется вперед, позабыв и про бороду, и про дурацкие светлые волосы, и хрипло говорит:

   – А что, если и так?

   И видит ответ в ее расширившихся зрачках.

   Эту ночь они проводят вместе, и их любовь болезненна и остра, как у всех одиноких, случайно пересекшихся людей.

   Наутро, одеваясь и периодически затягиваясь из лежащего на подставке мундштука, Кэти спокойно рассказывает о своем детстве и юности. Люк вытирается после душа и внимательно слушает ее. О том, как придя в первый класс императорской гимназии, где учились дети аристократов, она увидела заплаканную светленькую девочку и с удивлением узнала, что эта плакса – третья принцесса Марина Рудлог. О том, как ей стало жалко всхлипывающую малявку, и она подсела к ней и поделилась шоколадкой. Как ее с родителями, до того бывавшими в дворце только на общих приемах, пригласили в личные королевские покои, где была Марина, хорошенькая, как куколка, в нарядном кружевном платье, и сама королева.

   – Ее Величество приняла нас очень ласково. Маринка рассказала ей, что подружилась с девочкой, которая ее успокоила и поддержала, и Ирина-Иоганна решила поближе познакомиться с семьей такой «великодушной леди».

   Последние слова она произносит с иронией. Она и не думала дружить с плаксой, и как можно назвать человека другом за день? Однако Марина, воспитанная в ограничениях дворца, не имела опыта дружбы, и поэтому стремилась к любому человеку, который был к ней добр. Вот так, благодаря половинке не самой дорогой шоколадки, ее семья стала вхожа в ближайший круг принцессы. Благодаря ей судьба и самой Екатерины, и ее сестер сложилась наилучшим образом, – сама Екатерина, происходящая из не самого родовитого рода, сделала отличную партию, выйдя замуж за герцога, сестры ее тоже не остались без выгоды.

   – Марина всегда очень переживала из-за всего, у нее такой несколько невротический тип характера был, – говорит она. – Плохая оценка, замечание, парень не так посмотрел, – она в слезы. А я всегда была жилеткой.

   Единственное, когда она не плакала – это со своими животными. Как-то Огонек, конь такой у нее был, – поясняет Кэти, – случайно брыкнулся и заехал копытом ей в бедро. Вскользь, но синячище был на пол-ноги, черный. Так она даже не всплакнула, представляете? Зато как ругалась королева, как грозилась не пускать больше к лошадям. У Ее Величества к Маринке всегда было особое отношение, мне даже казалось, что она ее любимица. Во всяком случае за нее она тряслась больше всего. Но вот тогда, когда мать пообещала отобрать Огонька, я первый раз увидела у Марины приступ фамильного гнева, испугалась страшно.

   Она одевает в уши тяжелые серебряные серьги, видимо, тоже непростые, бабушкины. Серьги завораживают, качаются, стелятся по изящной шее.

   – Выпускались тоже вместе, напились тогда, как поросята, – смеется она, – и нас личный водитель вез до дворца, а там уже из рук в руки передавали, чтоб королеву не встретить. Ей потом все рассказали, конечно, и она сама лично нам наутро читала лекцию, как правильно пить. А нам тааак плохо было, это что-то. Правда, моим родителям королева сказала, что все было в порядке, мы вели себя прилично и пришли вовремя. Удивительная женщина, никогда не понимала, что она сделает в следующий момент, как отреагирует. Жаль, что все так потом вышло.

   Леди Симонова вздыхает, подходит к голому Люку, сладко целует его в губы, да так, что ему снова требуется душ, желательно, холодный.

   – Спасибо, что дал мне снова почувствовать себя живой, милый.

   – Кэти, подожди, – он видит, что она собралась уходить. – Когда ты видела Марину?

   Она пожимает плечами.

   – Мне иногда кажется, что это бред какой-то, что я обозналась. А с другой стороны – практически уверена, что это была она. Это было в день свадьбы с Симоновым.

   Фамилию мужа она произносит, немного кривясь, будто на язык попало что-то горькое.

   – Уже шел послесвадебный фуршет, шампанское, официанты, весь свет там. Проходил он в нашем доме, потому что после мы собирались сразу ехать в Симоново, чтоб, – она усмехнулась, – зачать наследника под сенью родового поместья. И тут ко мне, а я трезвая, как стеклышко, чтоб наследник здоровый был, голова болит от голода, потому что платье такое, что не выдохнуть, не то, чтобы съесть что-то. Злая, хочется сбежать от рыл этих, снять платье и выпить обезболивающее. Так вот, тут ко мне подходит одна из официанток, и говорит, что меня какая-то женщина видеть хочет, и что она в зале.

   Я не поняла, выглянула из комнаты и попросила показать эту женщину. Она в уголке стояла, грустная такая. Все на нее косились, потому что выглядела, как неформалка – волосы красные, макияж какой-то ужасный. Я сначала сказала, что не знаю ее, и не пойду, а потом снова посмотрела, и она на меня.

   – И тут, – Екатерина передергивает плечами, – я как будто Маринку увидела. Будто там два человека один на другой наложены были. Дернулась было к ней, но тут охрана подбежала и выпроводила ее, как неприглашенную. Вот и все. Может, это от голода помутилось у меня в голове да от переутомления.

   "А может, – подумал Люк, – это твои ведьминские способности позволили увидеть то, что другие не видели".

   Эта потрясающе красивая и очень одинокая женщина бросает на любовника последний взгляд, подмигивает ему, и выходит за дверь.

   Поздним вечером, после бесплотных посещений очередных адресатов из списка, он сидел, курил на любимой скамейке у ворот, когда вспомнил кое-что важное.

   – Борис, а где отчет о девочках?

   Охранник обескуражено посмотрел на него и наморщил лоб, пытаясь вспомнить.

   – О каких девочках, господин Кемберитч?

   – О тех, у которых машина сломалась, и они ночевали у нас. Я тебе задание давал – разузнать, кто они да откуда. Что, не сделал? – Люк очень удивился.

   Борис глянул на него так, будто хотел покрутить у виска пальцем.

   – Так я ж вам через неделю отчет принес, лично в руки отдал. Вы ж мне еще премию обещали за скорость.

   Люк нахмурился. От уж да. Заработался ты, милый друг. Точно же, приносил, папочка еще желтенькая такая. Куда он ее засунул?

   И он, погруженный в свои мысли, медленно пошел к дому.

   Охранники проводили его взглядами, переглянулись.

   – Опять наш чудит что-то, – сказал второй охранник, сочувственно похлопывая Бориса по плечу.

   – Ну, главное, разрешилось все, – жизнерадостно ответил "проштрафившийся", с облегчением понимая, что все сделал правильно. – А чудит что – так аристократия, они все немного тогось.

   Люк все-таки нашел проклятую папочку. Она издевательски все это время лежала прямо перед его носом, и он, погруженный в расследование, использовал обложку и оборотные, чистые стороны листов, то для черчения каких-то схем, то в виде подставки для кофе и чая. Выглядела в результате она сильно непрезентабельно, с кругами от чашек, измятая. Но главное было внутри. Он, испытывая странный трепет, открыл ее и начал читать.

   Итак, их пять сестер. А принцесс шесть. Даты рождения....он быстро сверился с датами рождения принцесс....отличаются. Его знакомые все младше дочерей королевы, кто на несколько месяцев, кто на пару лет. Гхм, но это ничего не значит. Если они – те, кого я ищу, и они прячутся, то логично, что они поменяли даты рождения. Нелогично, что они не поменяли имена. Точнее, это бред какой-то. И куда тогда делась вторая по старшинству? Ладно, смотрим дальше.

   Фамилия Богуславские. Очень слабая ветвь дворянства, из благородных, но бедных фермеров – сквайров. Мать умерла после рождения младшей дочери. Долгое время жили на севере в местечке Чистые Ручьи (пометка – узнать, точно ли жили там, поспрашивать соседей), в школе там не значились, но это ничего не значит – многие дворяне обучались дома, затем четыре года назад продали там дом и переехали под столицу. Отец нигде не работает, как и старшая сестра. Так, листаем дальше.

   Описание внешности и фотографии тех, кто учится в школе или учился в колледже или университете. Фотографии старшей нет, но по описанию настолько далека от величественной Ангелины, насколько возможно.

   А вот и Марина. Фотография из личного дела медицинского колледжа. Темные волосы, убранные в конский хвост, светлые глаза, тонкие губы и нос. Он открыл общую фотографию царской семьи, начал сличать. Ничего общего, даже если выкрасить ее в светлый, как у принцессы, цвет. Точнее, какое-то неуловимое сходство есть, но он не поклянется, что это не из-за того, что ему очень хочется это сходство найти. Работает в областной поликлинике хирургической медсестрой, в характеристике с места работы описана как хороший, пунктуальный сотрудник, в личных отношениях замкнутый, спокойный, особо близко ни с кем не дружащая.

   Полина, фотография из университетского дела. Поступила два года назад, месяц как на третьем курсе учится. Специализация геология, вулканология. Ну и специальность для девушки, – фыркнул он про себя. С принцессой общего мало! Что-то отдаленное есть, в форме носа, в линии подбородка. Тоже темненькая, короткая стрижка под мальчика, темные, в отличие от сестер, глаза, и даже немножко пухленькая.

   Алина. О, а тут есть общее – она тоже в очках. Но на этом сходство заканчивается. Закончила школу в этом году, балл отличный. Сдает экзамены сразу в несколько университетов, ого, сильна девочка!

   И Каролина. Пухленькая девочка, с тяжелым взглядом темных глаз, с коротким темным каре. Учится в школе, не очень хорошо. Как и следовало ожидать, с фотографией принцессы ничего общего.

   Он потянулся, потер глаза костяшками пальцев, закурил. Все это бесполезно. Девочки живут на виду, носят те же имена. Только идиот стал бы прятать нечто ценное таким образом. Ну, или очень умный человек. И куда делась вторая сестра? Но версию нужно отработать, чтобы потом идти дальше со спокойным сердцем.

   Гадать бессмысленно, если им поменяли внешность, то сделали это качественно. Хотя пригласить посмотреть на них магистра оборота, конечно, надо. Еще остается анализ крови или любого другого материала – волос, обрезков ногтей, кожи. Ни одно заклинание смены личины не может поменять генетику. Достаточно каким-то образом взять у одной из его знакомых материал, и сличить его с имеющимися данными по королевской семье. Ежели таких нет – вся королевская усыпальница к твоим услугам. Но это, конечно, не Борису нужно делать. Завтра обсужу это с Майло, а сейчас поздний ужин и спать.