Текст книги "Чёрный вдовец (СИ)"
Автор книги: Ирина Успенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)
– Может, хватит, а может… – Людвиг в последний раз врезал ему под дых и одновременно пнул по голени. Несколько секунд с удовлетворением полюбовавшись на согнувшегося и хватающего воздух ртом барона, похлопал его по плечу. – Ладно, Баргот с тобой.
– Сам ты… – все еще задыхаясь, барон выпрямился. – Я к тебе, как к человеку. К будущему брату, можно сказать, а ты!
– К брату, значит…
Барон на всякий случай отошел на шаг.
– Ну, раз я женюсь на твоей сестре, то мы теперь родня. В некотором роде.
От наглости барона Людвиг на миг опешил, но тут же взорвался:
– Женишься, значит? А не широко ли ты рот разинул, морда шпионская?! Убирайся из Виен, и чтобы духу твоего тут не было! Еще не хватало, выдавать принцессу за какого-то вшивого барона! А попадешься мне на глаза, сделаю из тебя умертвие. У тебя пятнадцать секунд на бегство, де Флер. Время пошло.
– А иди ты!.. – десять секунд из отведенных пятнадцати де Флер пополнял знания Людвига во франкских ругательствах. – Плевал я на твои запреты. Анна моя, и точка. Не хочешь по-человечески, и катись! Без тебя поженимся! Чтобы я, барон в семнадцатом поколении, пресмыкался перед каким-то некромантом! Иди ты!..
Людвиг почти заслушался. Что не помешало ему ровно через пятнадцать секунд врезать де Флеру еще раз – и наткнуться на отличный защитный купол. Зашипев, Людвиг потер разбитые костяшки пальцев. А де Флер с наглой ухмылкой пожал плечами:
– Осторожнее, братец, не ушибись.
– Зря надеешься поправить дела за счет Анны, – мерзопакостно ухмыльнулся Людвиг. – Уши от жабы тебе, а не ее приданое. Интересно, твоего баронства хоть на неделю содержания жены хватит?
– Хватит, не волнуйся. Я уж как-нибудь обеспечу свою жену и своего сына без вашей некроманской милости! А без такой родни Анне будет только лучше!
Людвиг восхищенно покачал головой: к его невероятному удивлению, де Флер не врал ни единым словом.
– То есть ты берешь глупую пигалицу без приданого и без благословения? Я был о тебе лучшего мнения, де Флер.
– Чихать я хотел на твое благословение, Бастельеро. – Де Флер набычился и сжал кулаки. – Я ее люблю, я на ней женюсь. И не смей оскорблять мою невесту!
– Ладно, не буду оскорблять. Но имей в виду, ты сам этого хотел. Братец, – Людвиг подмигнул барону и рассмеялся.
Барон снял защитный купол, расслабил кулаки и тоже улыбнулся.
– Сучий ты потрох, Бастельеро. Все, семейные дела мы выяснили, остальные новости не такие приятные. У нас есть точные сведения, что готовится покушение на твоего кузена.
– Проклятье! – Людвиг с тоской посмотрел в сторону дома, где его ждала Рина. – Накрылся мой отпуск. Поехали в Контору, братец, Баргот тебе в печень.
Глава 21, о конспирации и настоящих мужчинах
Виен, Астурия. Вилла «Альбатрос»
Рина
В ожидании Людвига и Фаби Ринка торчала в Малой столовой, прислушиваясь к звукам на улице и перекладывая с места на место вилки и ложки. Они опаздывали уже на час, и Ринка места себе не находила. Вдруг его величеству взбрело в голову арестовать Людвига за сокрытие дракона? Или забрать у него Фаби? Или еще какая-нибудь гадость? Короли – люди ненадежные, склонные к самодурству, и Гельмут не исключение. Ну где же Людвиг, наконец?!
От нервов Ринка уронила десертную ложечку под стол и едва не расплакалась. Правда, полезть под стол за ложечкой она не успела, потому что дежурившая у окна Магда радостно завопила:
– Они вернулись, мадам, они вернулись!
Ринка тут же помчалась к окну, мимолетно удивившись, что не слышала звука мобиля.
– Вон они, идут! – Магда показала на две фигуры, приближающиеся по подъездной аллее.
– Фаби! – чуть не взвизгнула Ринка, узнав маленького дракончика, и тут же осеклась. – А где Людвиг? Почему Фаби и Мюллер пешком?..
На мгновение зависнув перед окном в тщетной надежде разглядеть третьего, она сорвалась с места и побежала вниз: плевать на поведение, подобающее аристократке, она должна сейчас же, немедленно узнать, что случилось!
Она встретила Фаби на крыльце, обняла, взъерошила ему волосы и вопросительно поглядела на Мюллера.
– Где Людвиг?
– Его светлость остались у ворот, беседовать с бароном де Флером.
– Фаби?
Драконенок передернул плечами и выкрутился из ее объятий.
– Я есть хочу, – буркнул он и убежал в дом.
– Обед в столовой, – крикнула она мальчишке вслед и перевела взгляд на Мюллера, а следом на Рихарда, по обыкновению возникшего словно из ниоткуда.
– Что случилось? И где, наконец, Людвиг?
– Ворота перегородил мобиль барона де Флера, – отчитался Мюллер. – Герр Людвиг остался с ним переговорить, а нам велел идти в дом пешком. Что-то еще, ваша светлость?
– А почему Фаби такой расстроенный?
– Не могу знать, ваша светлость.
– Ладно, иди… Рихард, мне ведь не показалось?
– Что юный Бастельеро вернулся не в духе? Не показалось, ваша светлость. Но не стоит огорчаться, мальчики в таком возрасте не умеют долго молчать, он обязательно все расскажет.
– Надеюсь, они не поссорились с Людвигом. Кстати, где он?
– Сейчас герр Людвиг и барон де Флер садятся в мобили… – в подтверждение его слов от ворот раздалось рычание моторов. – Разворачиваются… Похоже, герр Людвиг направляется в Оранжерею. Сожалею, ваша светлость, но обедать вам придется без него. Уверен, он позвонит вам, как только выдастся свободная минута. Служба герра Людвига весьма непредсказуема, вам остается только с этим смириться.
– Я смирилась, – хмуро соврала Ринка и пошла разыскивать Фаби.
Драконенка она нашла в комнате Магды. Он лежал на кровати, свесив хвост и делая вид, что спит.
– Фаби, что случилось?
Молчание.
– Тебя Отто обидел?
Нервно дернулся хвост, и в голове раздался грустный голос:
«Нет. У меня все хорошо. Наставник Отто сказал, что я маг-универсал. Здорово, правда? Их среди людей почти не бывает».
– Подозреваю, что те, что бывают – это или драконы, или их потомки, – улыбнулась Ринка, села рядом и начала поглаживать дракона по спине между крыльями. – У тебя такая шелковистая чешуя, приятно гладить. Ой, она меняет цвет! И такая горячая.
«Щекотно», – Фаби пошевелил крыльями.
– Ты начал повышать температуру, – заметила Рина. – Растешь. Скоро тебя без перчаток и погладить будет невозможно. – И она пощекотала мурлыкающего дракончика под подбородком.
Фаби захихикал, перевернулся на спину, от чего кровать жалобно скрипнула, и подставил живот, развалив короткие и толстые лапки.
– Не боишься, что защекочу? – Ринка пробежала пальцами по светлому животу.
«Не защекочешь!» – радостно включился в игру дракончик. От его плохого настроения ничего не осталось.
Когда в комнату зашла Магда, она лишь руками смогла всплеснуть.
– Мадам! Да что это такое, да вы же… Да он же мне кровать сломает, теленок этакий! И вообще, обед на столе! Все уже захолодело, а фрау Шлиммахер грозится упасть в обморок, если никто не оценит нежные котлетки по новому рецепту. Вот, слышите?
Ринка прислушалась и в самом деле разобрала доносящийся из кухни шум: звон посуды и обиженные басовитые вопли.
– Слышу, – кивнула Ринка.
– Вот! Обед захолодел, дитенок не кормленный! А он тут развалился, хвостом машет. А как зайдет кто?
– Да кто сюда кроме Мюллера ходит? – отозвался Фаби, при упоминании хвоста тут же сменивший ипостась на человеческую.
И только тут до Ринки дошло…
– Фаби, а как же секретность? Магда же…
– Да я никогда! Никому! Что же вы так-то, мадам! – губы служанки задрожали. – Я же его с яйца нянчила, как же я выдам? Да никому! Даже Мюллеру!
«А она и не сможет, – раздалось у Ринки в голове. – Папа дракон все продумал. Это магия, мама».
Прикинув, сколько уже народу знает тайну Фаби, Ринка закрыла лицо ладонью и покачала головой. Магия или нет, а когда тайна известна дюжине человек – это уже не тайна. Так что если сегодня же обнаружится, что о драконе-оборотне догадалась вся дворня, начиная с Мюллера и заканчивая помощником садовника, Ринка совершенно не удивится.
– Пошли уже обедать, великий комбинатор, – вздохнула она, потрепав мальчишку по вихрам.
– А кто это такой?
– За обедом расскажу.
Под пересказ фильма про Остапа Бендера и сотню самых неожиданных вопросов от Фаби они спасли и захолодевшие котлетки, и нежное суфле из цветной капусты, и супчик из ребрышек со спаржей, и что-то там еще, чем безумно гордилась фрау Шлиммахер. Если не присматриваться, то Фаби казался совершенно обычным – веселым и безмерно любопытным. Но иногда он отводил взгляд, отвечал невпопад и грустнел, на мгновение, не больше, и тут же снова улыбался. На осторожный вопрос Ринки, что же все-таки произошло, он не ответил: сделал вид, что не услышал, и задал очередной вопрос про ужасно странный мир, в котором драгоценности зачем-то прячут в стулья. А когда позвонил Людвиг – сразу после обеда, они еще не успели покинуть столовую – и вовсе отвернулся и буркнул, что пойдет к себе и почитает, ему очень много задали, и тут же сбежал.
От Людвига добиться толку тоже не удалось. Он коротко сообщил, что сегодня не вернется, любит, скучает и непременно придет сразу, как только они решат «небольшую проблему»…
– Ты поссорился с Фаби? – прервала его Ринка, понимая, что через секунду он повесит трубку: на заднем плане слышался нетерпеливый голос Германа, какие-то команды, в общем, типичная рабочая суета.
– Мы не ссорились, любовь моя. Извини, я не могу долго разговаривать, завтра…
Начальственный рык послышался совсем близко, но Ринка не успела разобрать ничего, кроме «пора» в не совсем цензурном варианте, и связь прервалась.
Подозрения Ринки только укрепились. Эти двое поругались, и молчат, как белорусские партизаны! Наверняка из каких-то глупых соображений типа мужской солидарности и заботы об ее спокойствии. Ох уж эти мужчины!
Эту ночь Фаби спал под боком у Ринки, так что ей снились доменные печи, пустыня Сахара и перегревшийся трактор. Наверное, потому что во сне дракончик еще и урчал, а под утро забросил на Ринку хвост, тяжелый, как половина трактора. А когда она проснулась, снова попытался слинять под предлогом «растущему организму надо хорошо питаться». На предложение пойти и позавтракать по-человечески он только фыркнул и потребовал нормального драконьего завтрака, то есть мяса. Много. Сырого. Ринке ничего не оставалось, как только отправить его в лабораторию, подальше от глаз вездесущих слуг, и велеть Магде под благовидным предлогом стащить с кухни кусок парной говядины и накормить малыша.
Сама Ринка пришла в лабораторию, когда дракончик с урчанием и топорщением крылышек доедал свой завтрак.
– Фаби, давай ты все же расскажешь мне, что случилось во дворце, – потребовала Ринка, встав напротив «страшного хищника».
«Не видишь, я ем!»
– Вижу. И знаю, что тебе это никогда не мешало болтать.
«А теперь мешает. И вообще, мне после еды положено спать».
– Фаби!..
Глянув на нее честными-пречестными синими глазищами, дракончик душераздирающе зевнул, облизнулся – и влез на стопку сложенных на полу одеял.
«Я сплю», – заявил он, свернулся калачиком и закрыл глаза.
– Упрямый, как осел, – буркнула Ринка, надеясь, что природная склонность к спорам возьмет верх над нежеланием выдавать военную тайну.
Тщетно. Дракончик только недовольно дернул хвостом, но глаз не открыл и ничего не сказал. Пришлось Ринке заняться привычными измерениями растущего организма и записями в дневнике наблюдений, а затем – изучением добытых у доктора Курта материалов. В них, кстати, не было никаких данных о скорости роста драконов. А скорость эта противоречила всем мыслимым законам природы: то есть если Фаби продолжит в том же духе, то через месяц станет размером со средний грузовик. А значит, не пролезет ни в одну дверь и не сможет дальше прятаться от слуг. Вот если бы они с Людвигом поехали в замок!..
– Кушать подано, ваша светлость, – в разгар ее размышлений о нездоровом контрасте между благими намерениями и суровой реальностью контрразведчика явился Рихард.
Ринка недоуменно посмотрела на часы: время обеда. То есть второго завтрака, потому что обедом тут принято называть ужин. Аристократические заморочки.
Разумеется, первым помчался в столовую Фаби, мгновенно проснувшийся и перекинувшийся в мальчишку. И, разумеется, он никак не мог ничего рассказать Ринке за едой, потому что был страшно занят чтением учебника. Ему же ужасно много задали!
– Фаби, ты не умеешь врать, – покачала головой Ринка.
Честно сказать, ей стало не на шутку обидно. Наверное, потому что прекрасная сказка о любви, понимании и доверии слишком быстро закончилась. Меньше недели, да что там, каких-то несколько дней, и все! У мужа – служба и дела по ночам, у сына – тайны. Даже Магда почему-то сегодня не попадается на глаза, как будто и ей есть что скрывать!
Когда Фаби буркнул что-то неубедительное на счет учебы и сбежал из столовой, Ринка даже не стала его останавливать. Ни к чему. Если он не хочет с ней разговаривать – нет смысла его заставлять. Он упрямее любого осла. А вот Магда… Она хоть и упряма, но держать язык за зубами не умеет. И Мюллер вряд ли сумел удержаться и не рассказать ей все, что услышал по дороге, а может быть и от дворцовых слуг.
Камеристка нашлась на кухне, в дальнем углу под окном. Она что-то шила, и появления хозяйки не заметила. Вот и хорошо!
– Магда! – позвала ее Ринка, подойдя почти вплотную и перегородив пути к отступлению.
– Ой, мадам! – она подпрыгнула, словно ее застали за чем-то ужасно неприличным, покраснела и уколола палец. – Ой…
Магда сунула пораненный палец в рот и забегала глазами, явно ища эти самые пути отступления.
– Пойдем-ка, хорошая моя, посплетничаем.
– А может… ну… потом, а? – она покраснела еще сильнее и попыталась прикрыться шитьем. – Я тут скатерть дошиваю… давайте я после подойду!
– Никаких после. Идем в будуар, – сердито велела Ринка. Ей так и хотелось воскликнуть: это заговор против меня и Франции! Жаль, Магда не смотрела знаменитых фильмов, да и вообще не знает, что такое кинематограф. Вот продолжат Людвиг и Фаби увиливать и держать ее за дурочку, она им покажет! Как изобретет кино, а с ним – рекламные ролики! Вот уж местной цивилизации мало не покажется!
Опасливо косясь на Ринку, Магда нехотя встала, очень аккуратно и медленно сложила скатерть, воткнула иголку в подушечку, поправила юбку и, не глядя на хозяйку, обреченно пошла в будуар.
– Вперед, – приказала Ринка, когда Магда открыла перед ней дверь. Уж слишком крупными буквами на веснушчатой мордашке было написано намерение сбежать сразу же, как хозяйка на секундочку отведет взгляд. – Садись и рассказывай. Все!
– Что все? – округлила глаза рыжая, нервно комкая фартук. – Ничего не знаю!
– И ты, Магда, – укоризненно нахмурилась Ринка.
– Нет, я – нет! – тут же замотала головой камеристка.
– Что тебе Фаби сказал?
– Да ничего он не говорил! Я его сегодня и не видела!
– Магда, ты не умеешь лгать! А Фаби не умеет хранить в себе неприятные мысли, мне он ничего не рассказал, значит, рассказал тебе.
– Да ничего такого, просто всякие мелочи, – рыжая ерзала и пыталась спрятать взгляд.
– Его кто-то обидел во дворце?
Магда на мгновение задумалась, глядя куда-то в сторону, а затем перевела взгляд на Ринку и радостно кивнула.
– Да-да, он с его высочеством немного повздорили, но уже помирились! Мальчишки, они такие, вот мой брат…
– Магда! Я не могу держать рядом с собой врунишку. Или ты говоришь мне правду… – Ринка не стала заканчивать «или ищешь другую работу», но Магда и так все поняла.
– Прошу вас, мадам!.. – глаза Магды же наполнились слезами. – Я не могу, я обещала!
Ринке стало безумно ее жаль. Обещание, данное дракону – это не просто слова, это куда серьезнее. Но оставить все как ей уже было невозможно. Доверие – слишком хрупкая вещь, если позволить ему разбиться, уже никогда не склеишь, как было.
– Мне необходимо знать правду. Иначе я не смогу оставаться здесь.
На этих словах Магда всхлипнула особенно горестно, дернула свой фартук так, что он разорвался, и прошептала:
– Прошу вас, мадам, не надо вам этого знать!
– Надо, Магда. Скажи мне, чем расстроен Фаби?
– Ну, так вдруг вы уйдете от герцога, а его бросите? – всхлипнула Магда.
– Уйду? С чего бы это вдруг?
– Ну, или он вас бросит, – пряча глаза и снова комкая фартук, пробормотала Магда. – Ему король приказал изобразить любовь, чтобы у вас что-то такое разузнать…
– Что за чушь! – неуверенно возразила Ринка, в глубине души уже понимая: никакая это не чушь, а самая настоящая правда. Все сходится.
– Конечно, чушь! – всхлипнула Магда. – Наверняка Отто все придумал! Он наверняка пошутил над Фаби, мада-ам!.. – слезы из глаз рыжей полились ручьем, и она принялась утирать их фартуком. – Просто пошутил!
Пошутил?
Ринке очень хотелось поверить, что маленький принц все придумал и таким образом решил рассорить Ринку с Людвигом, чтобы потом заполучить ее в мачехи. Это вполне в духе королевских особ. Вот только приказать Людвигу влюбить в себя иномирянку, чтобы она выдала все свои тайны – вполне в духе Гельмута. Да что там, это самый простой и логичный способ ей манипулировать! Это она забыла, что Людвиг – аристократ и контрразведчик, и что такие как он не влюбляются в странных девиц без манер и родословной, не говоря уже об отсутствии неземной красоты и обаяния. Забыла, что ему плевать было на смерть своих предыдущих жен. Обо всем забыла, дура!
Теперь же, проматывая в памяти короткую историю их отношений, она видела то, на что не желала обращать внимания. Все несоответствия. Все натяжки. И всю свою глупость. План Гельмута и Людвига увенчался успехом! Она влюбилась без памяти в своего идеального супруга, выложила ему все, что он только захотел узнать, помогла ему заполучить дракона и осталась одна. Дела службы, да? Ну конечно же, теперь у него дела службы будут всегда, особенно когда он убедится, что выполнил вторую часть королевского поручения: сделал жену беременной, чтобы было кому передать фамильный дар.
Ох. Какая же она дура! Как она могла поверить, что великолепный герцог, красавец и богач, королевский кузен и прочая, прочая – влюбился в нее, воплощение обыкновенности?! Ведь еще Петя ей твердил, что таких как она – легион, и что для нее большой удачей была встреча с ним…
Ну да. На самом деле это был доктор Курт, и удача тут ни при чем, но ведь он все равно был прав! В универе на нее никто не обращал внимания. И в школе ее единственная любовь оказалась пшиком. Нет никаких причин, кроме ее иномирского происхождения, для интереса к ней герцога Бастельеро. Он же сразу ей сказал: ему нужна послушная, верная и не отсвечивающая жена, мать для его детей, и когда она родит наследника – может катиться на все четыре стороны. С какой стати она решила, что за какую-то вшивую неделю его намерения изменились?! Ему по-прежнему нужен наследник и содержимое ее головы, а не она сама!
При мысли о наследнике Ринка машинально схватилась за живот и попыталась посчитать дни. Ведь с тех пор как она попала сюда, месячных у нее не было… наверное, пора? Или еще не пора? Что, если она беременна, и Людвиг отберет у нее ребенка, а ее саму выгонит? Сколько подобных историй она слышала… сколько читала… а как ее собственные родители ругались при разводе на тему, кому достанется дочь? Ведь маме пришлось уступить и оставить ее с отцом. Ох! Неужели ее ребенку придется расти без нее?!
– Ваша светлость?.. – раздался где-то далеко знакомый скрипучий голос. – Вам нехорошо, ваша светлость? Магда, что ты сидишь? Быстро воды!
Рядом что-то загрохотало, затопотало и засуетилось, и перед Ринкой возник стакан с водой. Кажется. Потому что перед глазами был туман, и все лицо в слезах, и отпить не получилось – губы дрожали, зубы стучали, в общем, ужас! Разреветься от жалости к себе, какой позор!
– Ох, мадам, как же это так… да что же вы, в самом-то деле! – суетилась вокруг нее Магда, источая водопады сочувствия. – Попейте водички, мадам, полегчает… ох, и зачем я вам сказала-то! Знала же…
– Магда! Отдай стакан и выйди вон! – одернул ее Рихард.
– Да как же я оставлю мадам, бедняжечку, совсем одну! – запричитала рыжая, а на Ринку накатил новый приступ безнадежности: она совсем одна, совсем, никому не нужная, несчастная.
– Вон, – показалось, в комнате повеяло морозом.
Магда осеклась на полуслове, замерла – и выскочила из комнаты. А Ринка внезапно поняла, что без ее причитаний и кудахтанья все как-то не так ужасно и не так несчастно.
– Рихард, – она подняла взгляд на дворецкого и смахнула мешающие слезы невесть откуда очутившимся в руках платочком. – Это правда?
– Что именно, ваша светлость? – невозмутимо переспросил он, поднося ей на подносе бокал с водой.
На этот раз Ринка взяла его сама и даже смогла отпить, не разбив стучащими зубами. Вода была прохладной, свежей и вроде даже прочищала мысли. Ужасные, отвратительные мысли, полные жалости к себе и обиды на несправедливый мир. В точности, как когда ее бросил Влад.
Но ведь Людвиг – не Влад?.. Определенно не Влад. К тому же, Рихард – не совсем человек и, кажется, не способен врать. Значит, он все расскажет как есть, без утайки и без попыток пожалеть ее, бедняжечку.
– Правда ли, что его величество приказал Людвигу изобразить влюбленность и очаровать меня, чтобы получить все, что я знаю?
Рихард на миг замялся, явно не желая отвечать на вопрос, но сопротивляться собственной природе долго не сумел.
– Правда, ваша светлость. Но не вся правда. Герр Людвиг…
– Тихо, Рихард, – Ринка нахмурилась. – Сначала ты ответишь на мои вопросы. Хватит уже держать меня за дурочку! Людвиг уже доложил его величеству, что Фаби – дракон?
– Да, ваша светлость, – так же хмуро ответил Рихард.
– Король приказал ему как можно скорее обзавестись своим ребенком?
– Да, ваша светлость.
– Я уже беременна?
– Нет, ваша светлость.
Ринка сжала кулаки и медленно выдохнула. Что ж, хотя бы так. Ладно.
– Если я не забеременею, каковы будут последствия?
– Герру Людвигу придется озаботиться бастардом мужского пола, чтобы исключить возможность передачи дара некроманта его высочеству Отто. На сегодняшний день именно он, в случае смерти герра Людвига, станет следующим герцогом Бастельеро.
– Черт… именно бастардом? Или герр Людвиг женится еще раз, на ком-то более плодовитом?
– Не думаю, ваша светлость, что герр Людвиг даст вам развод или позволит умереть, даже если таков будет королевский приказ. Герр Людвиг вас любит.
Ринка передернула плечами.
– Ты веришь его словам?
– Не словам, а делам и эмоциям, ваша светлость. Если позволите, мы, немертвые, воспринимаем мир несколько иначе, чем живые.
– Ладно, примем за рабочую гипотезу. А знает ли об этом Людвиг?
– Разумеется, ваша светлость.
– То есть, зная об особенностях твоего восприятия, он может сымитировать нужные эмоции?
– Теоретически – да, но практически…
– Ясно, – оборвала его Ринка. – А если он прикажет тебе поверить в его эмоции, ты?..
– Я должен слушаться воли моего господина, кроме случаев, когда она противоречит воле моего создателя, Маркуса Бастельеро.
– Не увиливай, Рихард. Да или нет?
– Да, ваша светлость. Прошу вас, спросите иначе!..
– Иначе? – Ринка на миг зависла, пытаясь отрешиться от собственных эмоций и взглянуть на ситуацию глазами беспристрастного ученого, и у нее почти получилось…
– Ваша светлость, вас спрашивает доктор Курт! – на пороге будуара показалась Магда, умытая и причесанная, но с красными глазами.
– Курт? – Ринка нахмурилась. – Он здесь?
– На крыльце, мадам.
– Но ведь Людвиг сказал, что на доме защита и никто не сможет войти? – Ринка обернулась к Рихарду.
– Видимо, доктор Курт не заметил защиты над садом и слишком хорошо воспитан, чтобы ломиться в дом без приглашения, – Рихард снова был самой невозмутимостью.
– Вот как, доктор Курт. И что ему нужно, Магда?
– Он сказал, желает поговорить с вами о юном Бастельеро.
– Черт бы его!..
Сжав губы, Ринка напряженно размышляла: послать доктора Курта обниматься с Ктулху или все же поговорить? Да, в архиве написано, что он – глава ордена массенов, и что именно массены уничтожили всадников, но ведь это было три сотни лет назад! Не может быть доктор Курт вселенским злом, он для этого слишком ученый и слишком человек. Ну, какое из Петечки зло? И вообще, вряд ли ей что-то угрожает в доме Бастельеро, если уж даже доктор Курт не может в него войти. А ей надо срочно, немедленно хоть с кем-то поговорить!
– Гнать его в шею? – кровожадно предложила Магда.
– Нет. Рихард, пригласи доктора Курта в гостиную, скажи, я скоро спущусь. И вели подать чай.
Что ж, самый лучший способ взглянуть на ситуацию глазами беспристрастного ученого – это пообщаться с настоящим ученым, отвлечься и вернуться к вопросу на свежую голову. Так что спасибо вам, доктор Курт, за своевременный визит.
Пока Магда, героически сжав губы и не смея даже сочувственно вздохнуть (спасибо тебе, заботливый Рихард!), ее умывала, одевала и причесывала, Ринка размышляла. Конечно, она решилась на разговор с Куртом больше на эмоциях, чем по уму. Но теперь, вспоминая все, что знает о докторе, массенах, драконах и местных интригах, Ринка убеждалась – решение правильное. Разумеется, доктор Курт преследует собственные интересы, но ведь так поступают абсолютно все! Зато он единственный, кто может защитить ее от короля и Людвига.
При мысли о Людвиге Рина поморщилась. Считать его предателем и обманщиком было чертовски больно. И чертовски не хотелось считать себя доверчивой дурой. В конце концов, даже если Людвиг выполнял приказ короля, он все равно ее желал! Искренне желал! Уж это-то даже маг подделать не может!
К щекам прилил жар, в животе потяжелело, и Ринка велела себе прекратить грезить о великолепном любовнике, а подумать о делах насущных. То есть о Петере Курте.
Итак, надо его выслушать, но ни в коем случае ни на что не соглашаться и никуда с ним не ходить. И ничего не подписывать. Все просто, не так ли?
– Мама! – Фаби влетел в будуар одновременно с воплем, врезался в Магду и принялся прыгать вокруг. – Правда, что у нас в гостях настоящий ученый? А Отто сказал, что все ученые – вредные занудные стариканы, которые только и умеют, что бюджет просаживать! А что такое бюджет? А куда его сажают? А можно мне на него посмотреть? Мне очень-очень надо! Ну, мам!
Драконенок сыпал вопросами с такой скоростью, что даже Магда не смогла вставить ни словечка, хоть и была возмущена до глубины души таким бесцеремонным вторжением в священный ритуал причесывания. Она даже почти стукнула мальчишку расческой, но пожалела, только отпихнула подальше, чтобы не мешался.
– Ну ма-ам! – Фаби уже зашел с другой стороны и умильно заглядывал Рине в глаза.
Вот же поганец! То он взрослый, то он маленький, то настоящий аристократ, то шкодливый пацаненок – и не угадаешь, что он отчебучит в следующий момент. Понятно только, что наивным и маленьким он только прикидывается, а своего настоящего интеллекта наверняка ни разу и не показал. Интересно, все дети такие или только драконьи?
– Людвиг запретил принимать гостей без него, – покачала головой Ринка. Не то чтобы она собиралась прогнать Курта, но было ужасно интересно, что на это скажет Фаби.
– Пфе! – драконенок лукаво подмигнул ей. – На доме такая защита, что даже полсотни драконов не прорвется, не то что какой-то ученый! Тебе точно ничего тут не грозит, кроме смерти от скуки. А профессор наверняка скажет что-то важное и интересное! Идем, ну идем же! Ну ма-ам! А то опять все интересное достанется Людвигу, а тебе он ничего не расскажет. Про приказ короля же не рассказал!
Рина поморщилась. Фаби с истинно детской жестокостью наступил ей на больное место, совершенно не подумав, что ей может быть неприятно.
– Фаби, что ты такое говоришь! – вступилась за ее нервы Магда, но драконенок только отскочил подальше, встал напротив Ринки и упер кулаки в бока.
– Ты, конечно, можешь и дальше притворяться глухой и слепой, доверять Людвигу и даже не пытаться ничего выяснить, а я – нет! Я хочу знать правду!
Ринку посетило дежавю. Где-то она уже это видела! Или думала? Не она ли сама только что желала знать правду?
М-да. Интересно, дракон – менталист? Или телепат? Как плохо она на самом деле его знает! А его маскировка под девятилетнего мальчишку уже трещит по всем швам.
– Я тоже хочу знать правду, Фаби, – ответила она, глядя драконенку в глаза.
Разумеется, тот сделал вид, что не ничего не понял. Радостно улыбнулся, подпрыгнул и бросился к ней в объятия. Совсем как ребенок… или она зря придумывает себе черт знает какие сложности? Он же и есть ребенок!.. Ладно, с Фаби можно разобраться попозже, а сейчас – доктор Курт, тайные ордена, интриги и спецслужбы.
– Магда, ты закончила?
– Сейчас, мадам, последняя шпилька! Вот, смотрите, какая вы красивая!
Скептически оглядев свою физиономию в зеркале, Ринка только вздохнула. Несмотря на волшебные примочки от фрау Шлиммахер, покрасневшие веки ее выдавали. Не надо быть магом, чтобы понять: она только что плакала.
И пусть.
И ладно.
Это ее личное, неотъемлемое право – плакать, когда ей вздумается. Вот так-то.
Доктор Курт ждал ее в гостиной и поднялся навстречу из глубокого кресла: как всегда, с приятной улыбкой, в строгом серо-синем сюртуке с белым, элегантно повязанным шейным платком, в руках букет незабудок (осенью!), трость с набалдашником из слоновой кости прислонена к креслу.
– Рина, ты сегодня обворожительна. Надеюсь, не я послужил причиной твоей грусти?
– Что вы, доктор Петер, – приняв букет, Ринка отдала его подбежавшей Магде и присела в кресло напротив. Фаби встал рядом, сложив руки за спиной и с любопытством разглядывая гостя.
Курт тоже сел, ровно на две секунды позже нее, с не меньшим любопытством оглядел Фаби, но тут же перевел взгляд на Ринку и ей улыбнулся.
Интересно, а где были его изысканные манеры и галантность, когда он был Петечкой? Да и черты лица, если присмотреться, отличаются… и голос чуть иной – хотя интонации очень похожи. Спросить или не спросить?..
– Прости, я без приглашения, – тоном, подразумевающим, что извинения – лишь дань этикету, а на самом деле они слишком близки, чтобы обращать внимание на такие мелочи, сказал Курт.
– Вы же знаете, я всегда рада вас видеть, – поддержала игру Ринка и кивнула на драконенка. – Позвольте представить: Петер Фаби Бастельеро, доктор Петер Курт.
Бровь доктора Курта едва заметно приподнялась, а Фаби удивленно глянул на Ринку, но никак не прокомментировал ни сокращение своего второго имени, ни совпадение, слава Барготу и его матери!
Ринка таинственно улыбнулась Курту и тоже ничего не прокомментировала. Честно говоря, ей смертельно надоело играть в неведение, но она сомневалась, что стоит прямо сейчас заявлять, что она все знает. Вдруг – не все?
– Фаби, ты можешь присесть, – она указала на третье кресло. – Мальчик безмерно любознателен, а тут – возможность познакомиться с самим главой Академии Наук!
