Текст книги "Чёрный вдовец (СИ)"
Автор книги: Ирина Успенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)
– В посольство. Быстро.
В приемную Черного Карлика он ворвался, растолкав всех посетителей, и бросил мсье Товилю:
– Один?
– Один, сейчас доложу! – подскочил с места секретарь.
Антуан не стал ждать ни секунды, зашел в кабинет вместе с Товилем, и с порога заявил:
– Он нашел архив и обзавелся бастардом! Я его видел, мальчишка лет девяти, вылитый портрет его величества Гельмута в детстве. Говорят, мать – простолюдинка.
– И тебе доброе утро, де Флер, – начальник госбезопасности Франкии с кряхтением потянулся в своем кресле и кивнул мсье Товилю: – Принеси большую чашку крепчайшего шамьета с ложкой… нет, рюмкой коньяка. И, когда тот вышел, повернулся к Антуану. – А теперь все медленно и по порядку.
– Вы же знаете, что за домом Бастельеро следят все, кому не лень.
– Испалис, Бриттия, русичи… – скривился Черный Карлик. – Дальше.
– Русичи? – Антуан удивленно поднял бровь. – Их я не заметил.
– Не удивительно, русский царь прислал отряд казаков во главе с характерником, их не всякий демон унюхает, – проворчал Карлик. – Так. К делу!
– В девять утра к дому подъехал мобиль кронпринцессы Хаас, но вышла из него старшая маркиза, Анна. Она провела в доме почти час, затем подъехал второй мобиль принцессы, на сей раз с ее высочеством. Через пять минут Анна вылетела из дома в расстроенных чувствах и отправилась в кондитерскую. Я – за ней. Там мы немного пообщались, и Анна рассказала, что некромант нашел старый архив и обзавелся бастардом.
– Так и сказала, что архив всадника?
– Нет, Бастельеро ей не доверяет и ни за что бы не выдал такой информации. Но я уверен, это именно то, что все ищут.
Дверь открылась, впуская секретаря с подносом. Пока тот ставил на стол шамьет, Антуан молчал. Пока Черный Карлик делал первый глоток и протягивал секретарю пачку бумаг для его величества – тоже. Минута затишья и несколько глотков шамьета и ему не помешают, все же он мчался сюда из Астурии, позабыв про обед.
И лишь когда секретарь вышел, Антуан отставил свою чашку. У него был наготове весьма интересный и многообещающий план. Прежде всего самому Антуану обещающий.
– Итак, следующим нашим шагом…
Вот чего ни Антуан, ни его обожаемое начальство не видело, так это выражения лица мсье Товиля после того, как тот плотно притворил за собой дверь кабинета главы франкской госбезопасности. И мыслей его не слышали, все же мсье Товиль был сильным и опытным менталистом, намного сильнее и опытнее, чем подозревало его начальство.
«Отличные новости, сейчас же следует сообщить шефу. Наконец-то!» – думал мсье Товиль, аккуратно прикасаясь мизинцем к неприметному кольцу, покрытому вязью рун.
Глава 20, о глупых курицах и умных драконах
Виен, Астурия. Вилла «Альбатрос»
Рина
Целых три дня Ринка не верила своему счастью. Никаких командировок, спецзаданий, никаких безопасников у них дома – полная тишина и благодать! Людвиг оказался изумительным рассказчиком, Ринка с Фаби заслушивались. К примеру, когда они отправились гулять в центральный столичный парк, он провел целый экскурс в историю Астурии – о каждом из военачальников, королей и героев, запечатленных в бронзе и выставленных в парке, у него нашлась веселая и увлекательная история. Ринка тоже рассказывала о своем мире, понимая, что он постепенно превращается для нее в сказку. Они с Людвигом решили не скрывать от Фаби ее иномирское происхождение: все равно он узнает рано или поздно, так к чему врать и терять доверие ребенка? Тем более что ребенок – дракон.
Разумеется, Людвиг изрядно времени проводил за семейными архивами, которые требовали перевода с французского и расшифровки, а Ринка – в лаборатории. Ей было безумно интересно понять, каким образом Фаби превращается в человека! Впрочем, пока тщетно: приборы либо ничего не замечали, либо в момент превращения сходили с ума. Зато обсуждать исследования с Людвигом и объяснять Фаби, что и зачем она делает, было невероятно интересно!
И просто так разговаривать с мужем – тоже. И даже молчать с ним рядом, наслаждаясь теплом и ощущением заботы и безопасности. Иногда она с удивлением вспоминала свою первую «любовь», с каждым днем тускнеющую и теряющую важность.
А еще она пела. Для Людвига. И даже закинула пробный камешек: не будет ли он против того, чтобы она попробовала себя на сцене?
– Если тебе этого хочется, почему бы и нет? Думаю, половина светских дам с ума сойдет от зависти, ведь они не могут себе этого позволить.
– В смысле?
– В смысле, ни слуха, ни голоса. Зато невероятное количество кудахтанья на тему приличий и «подобающего аристократке поведения». Пфе! Делай то, что можешь себе позволить, и наслаждайся этим.
Сказать, что Ринка удивилась – значит, ничего не сказать. А как же астурийская чопорность? Приличия? Снобизм? Как же обещанная тирания и деспотизм? Великий Ктулху, как же настоящий Людвиг не похож на того мрачного властного типа, что вынудил ее к браку! Если б она тогда только могла предположить!..
Преображение в мрачного и властного типа случалось, лишь когда звонила Анна. Ее опять не устраивали женихи, она жаждала мести, внимания и черт знает чего. Людвиг хмурился, обрывал ее тирады, бросал трубку… и через минуту его хмарь проходила без следа, стоило лишь Ринке его поцеловать. А когда она спрашивала, что он собирается делать с сестрой, все же остаться матерью-одиночкой – не самая лучшая судьба для девушки…
– Одиночкой? Анна?! Рина, любовь моя, у нее уже тридцать два брачных предложения, одно другого лучше. Выбирай – не хочу.
– Тогда почему она до сих пор страдает?
– Потому что вредная глупая курица. Никто ее не достоин, – пожал плечами Людвиг. – Не обращай внимания. Она выйдет замуж за отца своего ребенка, кем бы он ни был. Хватит уже прикрываться семьей и титулом, пора начинать думать мозгами. – Вынув из кармана цепочку с кулоном, подаренную неизвестным ухажером Анне, Людвиг хмыкнул и покачал головой: – Есть у меня одно подозрение. Выйду на службу – проверю.
Ринка тоже пожала плечами. С одной стороны, она в чем-то понимала Анну: фрау Эмма давила всех на своем пути, как суперсовременный асфальтовый каток. Немудрено, что Анна сбежала. А с другой стороны – отдаться незнакомцу, не подумать о последствиях. Как это похоже на большинство знакомых Ринке девиц!
Очередной звонок Анны раздался, когда Ринка занималась с Фаби математикой. Он схватывал все на лету, чуть ли не быстрее, чем Ринка успевала объяснять. Собака, возлежащая на учебнике (для лучшего усвоения материала), на ее удивление только фыркала:
«Фаби – дракон. У него наследственная память, ее достаточно лишь пробудить. Ты когда-нибудь видела глупых драконов из высшей касты?»
Ринка не видела никаких драконов, ни глупых, ни умных. Только скелет тираннозавра в палеонтологическом музее. А вот скелета говорящей кошки там очень не хватало!
«Двуногие!»
Звонок Анны прервал уже ставшую обыденной пикировку. Трубку снял Людвиг: он наблюдал за их занятиями, развалившись в своем кресле и лениво перелистывая какой-то древний фолиант.
– Слушаю… а, опять ты.
– Я знаю, кто он! – раздалось резкое сопрано; Людвиг тут же отодвинул трубку от уха. – Людвиг, ты меня слышишь?
– Я бы услышал тебя даже без фониля. Не обязательно так кричать, Анна. Так кто он?
– Ну… я думаю… Ты поговоришь с ним и выяснишь правду!
– Имя, сестра. Имя!
Ринка тихонько хрюкнула: незабываемая сцена из «Трех мушкетеров» тут же встала перед глазами. Если она доберется до родного мира, обязательно принесет Людвигу несколько фильмов!
– Он франк, аристократ и дипломат… – в голосе Анны послышалось сомнение. – Людвиг, не надо его убивать, пожалуйста! Обещай мне, что просто поговоришь!
– А как же месть, Анна? Помнится, ты жаждала крови.
– Я не какая-то там кровожадная дикарка, как ты можешь так думать о собственной сестре! Я… я следую заветам Единого!
Людвиг невежливо засмеялся, Ринка – вместе с ним.
– Барготовы подштанники, Анна, ты что, влюбилась?
– Нет! – тут же взвизгнула Анна. – Ни за что!.. Просто… Он… ну… он мне нравится.
– А, просто нравится! Это совершенно меняет дело, сестренка. Итак, подробно, с самого начала.
– Ну, мы познакомились на дне рождения наследника и долго не виделись, а позавчера… ну, когда я уехала от тебя… мы столкнулись в кондитерской. Он за мной ухаживает! Он совсем не похож на всех этих престарелых зануд и прыщавых юнцов, которые просят моей руки! Он… он красивый!
– Матушка знает?
– Нет! Не вздумай ей говорить! – теперь в голосе Анны слышалась паника. – Она запретит мне, она всегда запрещает!
– Тихо, пигалица. Если матушка и узнает, то не от меня. Успокойся и скажи мне, наконец, его имя… хотя нет, дай я сам угадаю. Барон де Флер?
– Откуда ты?..
– Это магия, детка, – самодовольно повторил Людвиг раз сто слышанную от Ринки фразу и подмигнул ей.
Ринка тихонько рассмеялась. Конечно, магия! В Виен просто кишмя кишат красивые и неженатые франкские дипломаты!
– Прошу тебя, Людвиг, не говори матушке, она опять все испортит!
– Если ты обещаешь не дурить и делать то, что я скажу.
– Хорошо! Я обещаю! Антуан… он…
– Не волнуйся, пигалица. Будете тебе твой Антуан.
Повесив трубку, Людвиг откинулся на спинку кресла и потянулся с наидовольнейшей улыбкой.
– Чему ты так радуешься?
– Это будет достойная месть! Я давно ждал возможности отплатить де Флеру за его шуточки с газетными статьями.
– А если это не он?
– Он, точно он. Я как раз собирался в понедельник сравнить кулон с отпечатком ауры де Флера, но как видишь, это даже не потребовалось. Он уже попался!
Людвиг состроил грозную физиономию и зарычал, к вящей радости Фаби. Мальчишка заливисто рассмеялся и полез к Людвигу на колени с требованием объяснить ему, почему он называет тетушку Анну то курицей, то пигалицей, и что это за птица такая, пигалица.
Пока Людвиг ему что-то рассказывал, Ринка любовалась своими мужчинами. Трудно было представить, что в детстве Людвиг был таким же белокурым херувимчиком, как сейчас Фаби, но вот улыбки у них были совсем одинаковые. И шаловливый блеск глаз тоже. Надо же, герцог, некромант и настоящий полковник не разучился шкодить! Вот так посмотришь, и понимаешь: под титулом и званием скрывается все тот же непоседливый мальчишка, что и лет пятнадцать назад.
А как они вчера запускали змея! С хохотом, беготней по саду, лазаньем по деревьям! Людвиг самолично учил Фаби, как ловчее забираться на старый вяз, и по большому секрету рассказал, что на растущем у самого кладбища дубе есть настоящий дом, как у древних альвов.
Боже, как же ей повезло с мужем! Когда у них будут свои дети, он станет прекрасным отцом!..
Еще один звонок фониля вырвал Ринку из сладких грез, а Людвига с Фаби отвлек от изучения дробей, которые они выкладывали на столе с помощью карандашей, перьев, оловянных солдатиков и прочей мелочевки.
На сей раз в кабинет заглянула Магда.
– Его высочество звонит его светлости, – она сделала книксен.
– Мне? – удивленно поднял бровь Людвиг.
– Нет, – смутилась Магда. – Его маленькой светлости.
– Мне? Ух ты! Мне еще никто никогда не звонил! – Фаби восторженно засиял глазищами и заерзал у Людвига на коленях. – Папа, можно мне пойти ответить?
Людвиг кивнул, и через секунду из гостиной раздался вопль Фаберже.
– Моя маленькая светлость тебя слушает! Привет, Отто! Ты приедешь?
– Надо сказать Фаби, что орать в трубку не стоит, – улыбнулся Людвиг. – А то такое чувство, что он хочет докричаться до дворца.
– Думаю, через год ему это удастся, если он будет расти такими темпами, как сейчас, – вздохнула Ринка, подходя к Людвигу и запуская пальцы в густые волосы: он очень любил, когда жена делала ему массаж головы.
Фаберже в своем истинном виде за эти дни вымахал до размеров теленка. Хорошего такого теленка. Упитанного. И продолжал расти.
– Меня больше волнует, как он будет учиться летать, – Людвиг зажмурился и почти что замурлыкал под Ринкиными руками. – Все же дракона не спрячешь. Думаю взять отпуск. Поедем на месяц в замок. Втроем… м… как хорошо!..
– Папа! – в дверном проеме возник озадаченный мальчишка. – А король главнее тебя?
– Главнее, – серьезно кивнул Людвиг, удерживая Ринку за руки, чтобы не прекращала его обнимать. – Почему ты спрашиваешь?
– Если король тебе прикажет, ты сделаешь?
– Смотря что прикажет.
– Он приказал, чтобы я учился вместе с Отто. Король сказал, что Отто одному заниматься скучно, а так будет дух со-пер-ни-чест-ва! Вот!
– Король неплохо придумал. Но я бы не хотел, чтобы мой сын учился хуже Отто. Поэтому…
– Я буду стараться! Я ведь не маленький, понимаю, что мне надо многое узнать. А…
– Когда Отто тебя ждет?
– Через час!
– Тогда одевайся. Мне как раз надо встретиться с Гельмутом и графом Энн. А после заедем в магазин, купим тебе одежду, а то негоже пугать ее высочество бабушку костюмом двадцатилетней давности. Милая, ты с нами?
– Нет, нет! – Ринка поморщилась и покачала головой. Хватит с нее Гельмута с его прозрачными намеками. – Я вас буду ждать дома.
– Мама не любит короля, – радостно объяснил Фаби. – Он ей так делал… – он томно улыбнулся и звучно чмокнул ее руку.
– Гельмут делал тебе непристойные намеки? – тут же закаменел плечами Людвиг.
– Не ревнуй, мне не нужны другие мужчины, и особенно – коронованные. – Рина напоследок прошлась пальцами по его голове под волосами и потерлась носом о его макушку. – Ступайте!
– Только возьму записи. Кстати, я закончил перевод для тебя.
Когда ее мужчины (как это звучит!) уехали, Ринка открыла тонкую папку с несколькими листами, заполненными четким, ровным и убористым почерком.
Виен, Астурия
Людвиг
Развалившись на заднем сиденье мобиля, Людвиг с удовлетворением отметил, что ряды шпионов пополнились. Вчера вечером за ним следили представители всего лишь девяти держав, а сегодня – уже десяти. Новенькому досталось неудобное место под опадающим кленом, и весь купол невидимости уже был облеплен разноцветными листьями. Незадачливый шпион, не успевший их стряхнуть до того, как Людвиг появился на улице, теперь пытался делать вид, что он вовсе не шпион, а просто так мимо проходил и листья собирал. Даже от избытка конспиративного усердия снял шляпу, провожая мобиль Людвига печальным взглядом.
Людвигу стало так жаль беднягу, что он коротким заклинанием смел листья и восстановил купол, а шпиону – судя по лихим черным усам, смуглой коже и глазам-маслинам, афинянскому – ободряюще подмигнул.
Разумеется, все десять мобилей последовали за ним. И, разумеется, их шоферы опять ругались на никчемную технику и бракованные заклинания: то у одного, то у другого отказывала маскировка, и добропорядочные жители Виен могли любоваться возникающими ниоткуда частями мобилей.
Первым (после Людвига, разумеется) по обыкновению ехал франк. И это был не барон де Флер, а какой-то невнятный тип со слабеньким стихийным даром. Он был Людвигу совершенно неинтересен. Не того полета птица.
А вот узнать, чем занят де Флер, Людвиг бы не отказался. Продолжает охмурять Анну? Наверняка за счет франкийской госбезопасности, и влетает это соседской казне в изрядные суммы.
Представив, какие отчеты пишет де Флер Черному Карлику, Людвиг хмыкнул. А представив физиономию матушки, когда она узнает, за кого же выйдет замуж ее ненаглядная пигалица, и вовсе принялся довольно насвистывать мотив из популярной романской арии.
Да, это будет достойная месть за едва не случившийся с Людвигом сердечный приступ, когда матушка спросила о Фаби и даре всадника. Ведь Людвиг ей поверил! И чуть не убил на месте за то, что знала – и молчала! Но ее высочество всего лишь блефовала. Хорошо блефовала, не поспоришь. Собрала воедино сплетни, слухи, предложения от иностранных разведок, и сделала выводы, чрезвычайно близкие к реальности. Людвиг даже пожалел, что матушка тратит свою жизнь на светские интриги, а не работает аналитиком в Оранжерее.
Впрочем, тогда бы ему и на службе не было от нее спасения. Упаси Баргот от такой напасти!
А вот на внука она отреагировала на редкость адекватно. Лишь слегка всплакнула, увидев копию маленького Людвига, обняла мальчишку и велела называть себя бабушкой Эммой. Никаких дурацких вопросов «почему не показал раньше» и «почему не показываешь его мать». Ей хватило того, что мать Фаби – аристократка и отдала его Людвигу безо всяких условий.
– Наконец-то у меня есть внук! Привози его ко мне, Людвиг. Мальчику надо учиться выживать в высшем свете и ориентироваться в интригах. От тебя в этом деле толку маловато, ты научишь его всему остальному. Ведь твое проклятие перейдет к Фаби?
– Не все так просто, матушка. Но могу вас обрадовать, это вовсе не проклятие, а боевая трансформация. И я научился с ней ладить.
– Я рада, мой мальчик, – матушка на удивление не стала ни заламывать рук, ни пускать слезу, доказывая, что немыслимо страдает от несправедливости бытия. – Надеюсь, у вас с Риной будут дети, которым ты передашь свой… дар. И прошу тебя, будь осторожен. Я не хочу потерять тебя в какой-нибудь глупой аварии, пьяной драке или еще каком-нибудь совершенно случайном происшествии. Ты, наверное, уже знаешь, что твой отец умер не просто так. Не повтори его судьбы, Людвиг. Прошу тебя.
– Не повторю, матушка. Но почему вы не рассказали мне всего раньше?
Матушка лишь пожала плечами:
– Зачем? Пока ты был маленьким, не имело смысла пугать тебя подозрениями. А потом я не хотела, чтобы ты винил себя в смерти своих жен, и надеялась на то, что Герман защитит тебя.
– Но ведь ты была против моей службы в Оранжерее!
– Разумеется. Если бы я сказала: мальчик мой, иди служить в госбезопасность, разве ты бы пошел?
– Вряд ли.
– Это многое объясняет, не так ли?
Матушка в самом деле объяснила ему очень многое. Не сказать, что после этого разговора он все простил и воспылал к ней горячей сыновьей любовью, но он был ей благодарен. Пусть с ней было тяжело, пусть он половину сознательной жизни был уверен, что он для матушки – позор и обуза. Пусть. Она защищала его, как умела.
– Остерегайся доктора Курта, мой мальчик, а особенно – его помощников. Эти ученые безумны. Я уверена, именно они проводили на тот свет моего брата Клауса с семьей. Но ведь ты и без меня это знаешь.
Нет, он все же не готов простить ей все за единственный разговор по-человечески. Тем более что именно она воспитала Анну капризной дурой, и именно она скинула всякую ответственность за дочь на Людвига, стоило той серьезно оступиться.
– За кого ты собираешься ее выдать? – все же спросил Людвиг перед самым отъездом матушки.
Но та лишь пожала плечами:
– Решай сам. Ты же глава семьи, мой мальчик.
Пока ехали до дворца, Фаби с восторгом глазел по сторонам, но при Мюллере молчал. Людвиг мысленно похвалил мальчишку: тот научился оставлять свои вопросы до подходящего случая, то есть – пока они не окажутся дома, в безопасности от подслушивания.
Подумав о безопасности, Людвиг вспомнил еще кое о чем и поднял голову, оглядывая небо. Ни одного дракона, даже как-то непривычно. Судя по всему, папаша-дракон решил не смущать сына своим появлением. А зря. Людвиг бы с удовольствием задал ему пару десятков вопросов. Ему категорически не нравилось, что их с Риной используют втемную. Он всегда предпочитал знать о планах союзников. Ну, он надеялся, что они с алым союзники, вряд ли бы дракон доверил своего ребенка врагам.
Дворец на Фаби впечатления не произвел: вот что значит, ребенку не объяснили, что такое роскошь и зачем она нужна. Он даже спросил Людвига, зачем король живет в таком неуютном доме, где толпится прорва неприятного народа.
– Работа у него такая, тяжелая и ответственная. Надо показывать подданным, что он силен, богат и могущественен.
– А без этого всего подданные не верят? – Фаби окинул взглядом гулкую помпезную приемную, где они ждали Отто, и разряженных придворных, ожидающих выхода короля. – Люди иногда очень странные.
Людвиг с ним молча согласился. Он и сам считал, что придворные игры – полная бессмыслица. В отличие от большинства присутствующих, то и дело меряющих его и Фаби ревнивыми взглядами.
Но стоило явиться Отто (придворные расступались и почтительно кланялись ему, подчеркнуто не замечая сопровождающего его пожилого наставника), как глаза дракончика разгорелись. Людвигу даже пришлось положить ему руку на плечо, чтобы он с радостным воплем не кинулся приятелю навстречу.
– Помнишь о нашем уговоре? Я заберу тебя через три часа, заодно согласую с наставником твое расписание.
– Я не подведу! Я ведь никогда тебя не подвожу!
– Я горжусь тобой, – шепнул ему Людвиг и почтительно кивнул племяннику: – Доброго дня, ваше высочество. С вашего позволения…
– Рад видеть вас в добром здравии, дядюшка, – благовоспитанно и чопорно кивнул наследник. – Думаю, отец уже ждет вас.
Людвиг чуть не засмеялся, разрушая всю торжественность мероприятия, таким исследовательским любопытством горели глаза Фаби. Ох и нелегко придется герру Эмерику, наставнику принца, когда дракончик вывалит на него всю сотню накопившихся вопросов!
К кабинету Гельмута он явился в точно назначенное время.
– А, кузен! Мы тут с Германом поспорили, кто же такой смелый, что не побоялся связаться с милейшей Анной! – радостно приветствовал его Гельмут. – По-моему, только ленивый еще не сделал ставок, убьешь ты его, превратишь в зомби или придумаешь что-нибудь похлеще.
– И на что поставили ваше величество?
– Разумеется, на что похлеще. Я всегда верил в тебя, братец, – Гельмут сиял, как кумушка, которой удалось первой рассказать самую скандальную сплетню года.
– Так кто же этот безумец? – присоединился к нему Герман.
Мысленно обругав пигалицу, которой не хватило ума не показываться в обществе, где каждый мало-мальски одаренный видит ее интересное положение, Людвиг непринужденно улыбнулся:
– Барон де Флер. Свадьба через неделю, так что ваше величество выиграли. Надеюсь, вы почтите торжество своим присутствием?
– Людвиг, ты злопамятная сволочь, – с хохотом сообщил Гельмут.
– Нет, он не злопамятен, – задумчиво добавил граф Энн. – Людвиг – продуманная мстительная сволочь. Неприлично продуманная. Де Флер – универсал, в сочетании с ментальным даром Хаас результаты могут быть… хм… Однако, Бедный Антуан.
Людвиг усмехнулся: недуг Германа прошел, и он снова видит на метр вглубь. Признаться честно, универсальный дар де Флера тоже был одним из камешков на весах, и не самым маленьким. Ну и всякое по мелочи, вроде «лишить Франкию лучшего агента» и «натянуть нос Черному Карлику».
– Зато если он не сойдет с ума в первый год после свадьбы, я дам ему орден, – Гельмут и не думал сочувствовать де Флеру, слишком довольный избавлением от притязаний кузины. – Два ордена! Я сегодня добр и щедр!
– Барон умрет от счастья, – тоном придворного подхалима прокомментировал Людвиг.
– Ничего, если надо будет, ты его поднимешь, чтобы сестрица Анхен оставалась замужней дамой отныне и во веки веков.
И только когда все трое отсмеялись, Людвиг положил на стол две тонкие папки.
– Ты хотел увидеть архив последнего всадника, Гельмут. Читай. Здесь и сейчас, потому что из этого кабинета его никто не вынесет. Папки самоуничтожатся через двадцать минут.
– Но наши аналитики… – начал Герман.
– Время пошло.
Герман тихо выругался. Кузен же не тратил времени зря и уже читал переведенную и систематизированную Людвигом информацию.
Ровно через двадцать минут сосредоточенного чтения, не прерываемого ни единым словом, обе папки вспыхнули холодным синим пламенем и осыпались на стол прахом.
– Людвиг, какого демона, я не успел! – возмутился Герман, но Людвиг только покачал головой:
– Прочитать в третий раз? Обойдешься. Ты и так все запомнил.
Гельмут побарабанил пальцами по столу и задумчиво произнес:
– Вы ведь понимаете, что это нельзя обнародовать. Но можно использовать во благо короны. Закрытая цивилизация. Высокоразвитая. Мощная. Неуязвимая. И они хотят возобновить контакт с людьми. Людвиг, ты всадник! Не могу в это поверить! Да будет благословенна та наша пра-прабабка, которая согрешила с драконом!
– Итак, что мы имеем, – Герман откинулся на спинке стула и внимательно оглядел Людвига и Гельмута. – Драконов-оборотней, кастовую систему и всадников, которые появляются в результате скрещивания дракона и человека. Эта способность остается в роду и проявляется хаотично, примерно как редкие виды магического дара.
– Драконы-оборотни… – король покачал головой. – Это же меняет… все меняет!
– Оборотни они только до первой тысячи лет, – уточнил Людвиг.
– Интересно, тот алый монстр, который летает над городом, к какой касте принадлежит? – Гельмут просто спросил, не ожидая ответа, потому что хотелось говорить об этом, невозможно было держать неожиданные знания в уме.
– Уж точно не к странникам. Думаю, он неуязвимый. Раз пять пытались его прибить магией и оружием, он легко уходил от любого нападения. – Герман встал и начал мерять кабинет шагами. – Значит, касты… Неуязвимые – элита, еще есть воины, философы и искатели приключений – странники. Именно они с людьми и сотрудничали, и именно они погибли первыми. А теперь нам мстят?..
– Нет. Теперь они хотят вновь сотрудничать, – вздохнул Людвиг. – И это вторая новость…
– Ваше величество, – в кабинет заглянул секретарь. – Наставник его высочества просит принять его.
У Людвига защемило сердце. Неужели что-то с Фаби? Вот уж никогда не думал, что будет так волноваться за кого-то!
– Пусть войдет.
Герр Эмерик Берцель вошел в кабинет, сияя, как свежеотчеканенный золотой. В раскрытую дверь Людвиг заметил мальчишек.
– Ваше величество! – он поклонился.
– Слушаю тебя.
– Как вы велели, я проверил магический дар юного Бастельеро. Он маг-универсал удивительной силы, ваше величество! Редчайшее явление! Я бы сказал, маг такой силы – достояние Короны!
В кабинете повисла тишина. Людвиг оглядел застывших друзей и усмехнулся. Еще бы! Дракон из касты неуязвимых.
– Прекрасная новость, спасибо, герр Эмерик. Сохраните ее в тайне ото всех, это дело государственной важности.
– Конечно, ваше величество, – поклонился старый наставник.
Как только за ним закрылась дверь, Гельмут обернулся к Людвигу.
– Кто его мать?
На мгновение Людвиг замялся. Ему по-прежнему не хотелось выдавать тайну Фаби, но сказавши «а», надо было говорить и «б».
– Понятия не имею, Гельмут. По идее, она должна быть крылатая и чешуйчатая. Но Фаби называет мамой Рину. Кстати, она – слышащая.
– Ах, ты… – пробормотал растерянный король.
– Так было нужно, Гельмут. И это должно остаться только между нами! Герман, если ты хоть полслова обмолвишься Эмилии о том, что Фаби – дракон, я убью вас обоих. И ты знаешь, что я не шучу. Фаби – сын алого дракона, он станет мостиком между нашими цивилизациями.
Несколько секунд в королевском кабинете висела тишина. Гельмут и Герман сверлили взглядами Людвига, видимо, в поисках совести и гражданской ответственности, но так ничего и не нашли.
– Чтоб тебя, – выдохнул Герман, падая в ближайшее к королю кресло. – Клянусь, от меня этого никто не узнает. Даже во сне. Но почему он так похож на вас с Гельмутом?
– Кстати да. Вылитый ты в детстве, – отмер король.
– Фаби видел портрет в моем доме, и ему понравилось лица, – пожал плечами некромант. – Наверное.
– Умно. Так сколько ему, говоришь?
– Ничего я не говорил. Но если тебе интересно, то он вылупился неделю назад.
– Неделю… все демоны преисподней, неделю!..
– Неделю, месяц, неважно, – отмахнулся от него Гельмут. – Драконы могут выйти на связь в любой момент, а мы совершенно не готовы. Благодаря драконам перед нами открываются головокружительные перспективы! Астурия станет лидером на политической арене! Мы должны любой ценой удержать наше преимущество. Итак, Людвиг, что хотят драконы, и что мы можем им предложить?
Домой они смогли уехать только через четыре часа. По пути заехали в магазин, и Людвиг заказал для Фаберже несколько комплектов одежды и обуви.
– Надеюсь, в человеческом виде ты будешь расти с такой же скоростью, как растут люди. – Людвиг потянулся потрепать Фаби по волосам, но тот отклонился. – Что случилось?
«Если вы с мамой расстанетесь, с кем останусь я?» – в мысленном голосе Фаби чувствовалась обида и злость.
– Почему ты решил, что мы разойдемся? – спокойно спросил он.
«Потому что ты с ней по приказу короля! Потому что он велел тебе влюбить в себя иномирянку! Мне Отто рассказал!»
Людвиг нахмурился, припоминая: в самом деле, когда-то очень давно Гельмут орал, брызгал слюной и требовал что-то такое, в основном, чтобы уесть кузена. Но при чем тут?..
– Ерунда все это. Я люблю Рину и тебя. Она моя жена, ты мой сын, и я никогда вас не оставлю. А что там Гельмут наприказывал, не имеет никакого отношения к нашей семье. Видишь ли, король – это не значит всеведущий, мудрый и всемогущий. Короли тоже иногда несут чушь.
«Это нечестно, – упрямо повторил набычившийся драконенок. – Как теперь тебе поверить? Вдруг меня ты тоже любишь по приказу? Отто хочет, чтобы король женился на маме, тогда мы будем братьями. Ты сам сказал, что король важнее тебя, а если он прикажет тебе бросить маму, отдать ее ему, ты тоже его послушаешь?»
– Нет, конечно же. Если Гельмуту попадет вожжа под мантию и он отдаст такой идиотский приказ, я просто возьму вас обоих, и уедем в наш замок. Поверь, малыш, Гельмут не такой дурак, чтобы рисковать нашей дружбой ради женщины, которой не нужен ни он, ни его корона. Так что тебе не о чем волноваться.
«А если она узнает, что ты по приказу? Ты ей рассказывал? Нет! А раз ты ей не рассказал, значит, ты все же не любишь ее».
– Люблю, Фаби. Ты даже не представляешь, как сильно я ее люблю. И я обязательно ей все расскажу, обещаю.
Неприятный разговор прекратился сам собой, когда они подъехали к вилле. У ворот стоял пустой мобиль без верха, рядом с ним замер злющий барон де Флер, а у его ног лежала, опустив морду на лапы, призрачная гончая. Стоило Людвигу выйти из мобиля и приблизиться, она подняла голову и, радостно разинула пасть и завиляла хвостом. Выглядело это, учитывая акульи зубы и просвечивающий сквозь призрачную плоть скелет, совершенно фантасмагорически.
– Какая встреча, – Людвиг поманил гончую и погладил по голове. – Иди, хорошая девочка.
Отпустив гончую и сделав знак Мюллеру отвести Фаби домой пешком, Людвиг пару секунд просто смотрел франку в глаза. И как только Мюллер с Фаби скрылись за деревьями, с наслаждением дал де Флеру в глаз.
Тот покачнулся, но устоял. Ни защищаться, ни закрываться он не стал.
– Вечеринки, значит, любите, герр барон? Прячетесь под маской и соблазняете невинных дев? – второй удар пришелся в живот, третий – в корпус.
Де Флер отшатнулся, но закрываться так и не стал, только недоуменно нахмурился.
– Вечеринки?.. Да успокойся ты!
– Я-то спокоен, а вот ты…
– Виноват, осознал! – поднял руки де Флер. – Может, хватит?
