Текст книги "Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Ирина Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 3

Встреча с ректором состоялась раньше, чем я думала, и не принесла ожидаемой радости: я зашла к леди Пенелопе, чтобы попрощаться и забрать верхнюю одежду, а выходя из кабинета, нос к носу столкнулась с милордом Райхоном. С первого взгляда на него было ясно, что душевное чаепитие нам сегодня не светит.

– Хорошо, что вы здесь, Элизабет, – волнение в его голосе скорее угадывалось, чем слышалось. – Не знаете случайно, где доктор Грин?

– Нет, – солгала я. Не говорить же ему о котятах? – А вы здесь… Что-то случилось?

– Да, – короткий кивок. – Вы все равно узнаете. Произошел пожар в библиотеке, есть пострадавшие. Пострадавший.

Он не добавил ничего больше, но я поняла. По неловкости, которую не получилось скрыть. По промелькнувшему во взгляде сочувствию. По тому, как виновато поникли его плечи.

– Рысь, – прошептала я, чувствуя, как внутри оборвалось что-то – сердце, наверное, – и рухнуло в бездонную пропасть.

Рванулась вперед, сама не зная, куда и зачем, но тут же была остановлена, прижата к широкой груди.

– Он жив. Слышите, Элизабет? Жив. Давайте найдем Грина и…

И что? Толку сейчас от него?

Придурок! Эгоистичный безответственный придурок! О чем он думал, затевая этот свой дурацкий эксперимент? Прямо на рабочем месте, днем, когда он в любую минуту мог понадобиться… Уже понадобился! Самовлюбленный самоуверенный болван! Убью при встрече! Если с Норвудом что-нибудь… Убью!

– Милорд Райхон! – влетела в коридор дежурная сестра. – Доктор Грин просит вас срочно прийти.

– Грин? – Оливер отпустил меня и отступил на шаг. – Где он?

– В приемном покое, – удивилась вопросу женщина. – Осматривает вашего погорельца.

Как он успел? Откуда узнал?

Нет, не то. Какого черта он там делает?! В его нынешнем состоянии… Боже, его же и на пушечный выстрел нельзя к больным подпускать! Ну, есть же в лечебнице другие врачи? Зачем нам именно Грин?

Но паниковала я зря.

То ли котята так подействовали, то ли, ко всем его талантам, у этого человека была способность в случае необходимости проводить мгновенную перезарядку и перезагрузку организма, но встретивший нас с Оливером в приемном покое доктор ничем не напоминал того дерганого типа, который от силы пятнадцать минут назад страдал от наколдованных чувств. Серьезный, собранный. Глаза красноватые, но не безумные. Руки не дрожат.

Дальше я к нему не присматривалась: взгляд скользнул вглубь помещения и остановился на лежащем на смотровом столе парне. Остановился, застыл на свесившейся вниз руке со скрюченными, темными от копоти пальцами. Глаза защипало в преддверии слез, в горле застрял горький ком…

– Мисс Аштон, вас я не звал, – Грин приблизился, заслоняя собой оборотня. – Подождите в коридоре.

– Или что? – спросила я, стиснув зубы – от злости и чтобы не расплакаться.

– Или возьмите себя в руки.

Соображала я плохо, но, видимо, это было разрешение остаться, при условии, что я не закачу истерику.

– Милорд Райхон? – доктор посмотрел на Оливера, затем – на меня, будто уточняя, уверен ли ректор, что мне нужно тут находиться.

– Все нормально, – глава академии мягко опустил руку на мое плечо. – Элизабет нам не помешает.

И мне все равно пришлось бы узнать. Все, в подробностях. Записать, чтобы еще одно происшествие не стерлось из памяти его участников. Иначе он первый выставил бы меня отсюда.

– Вы закончили осмотр, доктор? Что скажете?

– То, что вы и без меня знаете, – уголок рта Грина нервно дернулся. – Целитель ему не поможет.

Перед глазами все смазалось и поплыло, и только пальцы Оливера, вцепившиеся в мое плечо, удержали от падения… или от того, чтобы броситься к распростертому на столе телу…

– Демоны! – выплюнул доктор раздраженно. – Я не то хотел сказать. Бет… Да усадите же вы ее, м-милорд, раз уж привели сюда!

Он сам схватил стул, подтащил ко мне, позволил ректору усадить меня, а после неуважительно отпихнул того в сторону. Наклонился, заглядывая в глаза.

– Дышите ровнее, мисс Аштон. Помните, как я вам говорил? С вашим приятелем все в порядке… будет. Но помощь ему нужна в первую очередь не целительская. Так понятно? – И тут же вызверился на Оливера: – Какого вы вообще притащили его ко мне?! Сами не могли снять?

– Сниму, – хмуро пообещал ректор, в свою очередь отодвигая доктора от моего стула. – Элизабет, простите, я должен был объяснить сразу… От вас, мистер Грин, – бросил на доктора недовольный взгляд, – мне требовалось только подтверждение, что физическое состояние пострадавшего не помешает…

– Не помешает, – буркнул целитель. Прошел к столу, поднял свисавшую руку оборотня, придержал, нащупывая пульс. – Ждете инспектора, я так понимаю? – спросил не оборачиваясь.

– Да. Вы же не станете возражать, если мы сделаем все здесь? После молодому человеку все же понадобятся услуги медиков.

– Понадобятся, – согласился доктор. – Скажу, чтобы подготовили палату и все для перевязки.

Он вышел, оставив нас вдвоем… втроем… А я так ничего и не поняла, кроме того, что с Норвудом все будет хорошо после того, как ему поможет не целитель…

– Элизабет, – Оливер опустился передо мной на корточки. Сжал в ладонях дрожащие пальцы, – простите. Я собирался все объяснить до прихода инспектора, но нужно было сразу, пока Грин не…

– Что с Норвудом? – спросила я тихо, не забывая дышать, как учил добрый доктор: раз, два – вдох, три, четыре – выдох. Это и правда немного помогало. – Проклятие?

Голова работала, как ни странно. Целитель не поможет. Оливер сказал, что снимет «это». Если не проклятие, что тогда?

– Поводок, – ответил ректор. – Одна из разновидностей подчиняющих чар. По действию напоминает проклятие, да. Не совсем то же самое, но я знаю, как от него избавиться. Дождемся мистера Крейга… Это – запрещенная магия, я обязан известить полицию, а те – зафиксировать все. Возможно, удастся снять оттиск начального плетения и по нему найти создававшего его мага.

– Расскажите, что произошло.

Надоело складывать пазлы из обрывков информации. Да и не смогу сейчас. Переход от комедии с идиотскими экспериментами Грина к трагедии оказался для меня слишком резким. Уж не знаю, что я оставлю Элси, но здоровой нервной системы в списке моих подарков точно не будет.

Оливер не стал ходить вокруг да около, рассказал все, что знал. Рысь вместе с двумя младшими сотрудниками полиции с утра находился в библиотеке. Чтобы не парализовать работу восьмой секции, решено было не выносить оттуда читательские карточки и учетные журналы, а разбираться прямо на месте. Полицейским и стажеру выделили стол в подсобке, куда они снесли все документы. Ближе к обеду один из парней вызвался принести из столовой что-нибудь перекусить, а второй остался с Норвудом. Ничто, как говорится, не предвещало… Но через несколько минут Рысь, со слов полицейского, вдруг взбесился, вышвырнул его из каморки и закрылся внутри, придвинув к двери тяжелый шкаф. Пока полицейский гадал что к чему из подсобки потянуло гарью…

– Поводок, – я закусила губу. – Норвуду приказали сжечь архивы и… – голос дрожал, дыхательная гимнастика уже не спасала. – И сгореть самому?

– Сомневаюсь, – сказал Оливер. Он так и не поднялся, и рук моих не отпустил – может быть, поэтому я до сих пор не расплакалась. – Если это сделал тот, кого мы называем библиотекарем – тот, кто, по нашему мнению, был библиотекарем до того, как стать кем-то другим – он вряд ли рассчитывал, что мистер Эррол… Норвуд погибнет в огне. Библиотека защищена от пожаров мощнейшими чарами. Даже если облить все вокруг маслом из ламп, как это сделал ваш друг, охранная магия локализует очаг возгорания и не позволит ему разрастись, а отток воздуха постепенно потушит пламя. Так что, возможно, убийство не входило в планы преступника, достаточно было уничтожить записи.

– Но Рысь… – я все-таки всхлипнула. Попыталась подняться, но ректор не позволил.

– Не смотрите, – он стиснул мои ладони. – Позже. Доктор Грин усыпил его и провел первичное обезболивание. С минуты на минуту появится инспектор, мы снимем поводок, целители обработают ожоги…

Грин усыпил? Когда успел?

В мире магии я была слепым кутенком: ничего не видела и не понимала. Но раз Оливер говорит, так оно и есть.

– Зачем ждать инспектора? – я нетерпеливо заерзала на стуле. – И почему он так долго?

– Если кто-то сможет обнаружить остаточный фон заклинания, то это инспектор Крейг, – объяснил Оливер. – Он осмотрит все в библиотеке и придет. Уже скоро. Уже.

Дверь отворилась, едва он сказал это, и в приемный покой, тяжело дыша, словно проделал путь от библиотеки пешком, а не воспользовался служебным порталом, вошел господин инспектор собственной персоной. Кивнул то ли ректору, то ли мне, то ли обоим сразу и, не останавливаясь, направился к смотровому столу. Обошел по кругу и сокрушенно покачал убеленной сединами головой.

– Вот оно, что делается. Но не диво, не диво. Где одно запрещенное колдовство, там и другое жди. Хорошо, хоть чары в этот раз знакомые, а то ить снова что драконье устроили бы.

– Нашли что-нибудь в библиотеке? – оставив меня, ректор подошел к полицейскому.

– Нет. Где огонь прошелся, сложно след поймать. И на самом поводке вряд ли что заметим.

Может, для того и нужен был пожар? Не убить, а оборвать след?

– Но попробуем, – закончил инспектор. Размял с хрустом пальцы, потер виски. – Эд что сказал, хуже не сделаем? Может, сперва подлечить парнишку?

– Сказал, можно снимать.

– Значит, можно, – без сомнений согласился мистер Крейг. – А там наш мистер Эррол и сам оправится, без целителей. Оно у таких как он быстро. Заживет, затянется, и следа не останется. Снова будет девицам головы кружить… Да, мисс Аштон?

– Да, – улыбнулась я сквозь проступившие снова слезы. Пожилой сыщик ни на что такое не намекал – просто хотел приободрить меня. И, наверное, себя заодно. И Оливера.

Впрочем, для ректора у него нашлись другие слова:

– Давайте, милорд, начинайте, но потихонечку, не загубите мне парня. Перспективный он у меня… поджигатель. После такого начала далеко пойдет.

Далеко. Мэйтин тоже так говорил. Не оставит же он его теперь?

Если только знает о том, что у нас тут стряслось. У него же моими стараниями целый мир, за которым нужно присматривать… А я и молиться не умею…

И верить.

Только надеяться. Если не на бога, так на то, что стоящие над бесчувственным телом моего друга маги сумеют помочь.

Я не смотрела, что они делают, все равно не поняла бы. Уставилась на голую беленую стену, по которой ползла от пола к потолку тонкая извилистая трещинка, и прислушивалась к редким негромким фразам мужчин.

– Хитро, – это инспектор. В простуженном голосе тревога и задумчивость. – Видел такое раньше… видели? На круг некроса похоже.

– Круг некроса, – тихо согласился Оливер. – Ошейник на зомби, полное подчинение… На живых… сами знаете, как действует…

– Паскуда, – прошипел полицейский со злостью, и я поежилась от прошедшего по спине холода, до того не вязалось ни это ругательство, ни неприкрытая ярость с обычным образом добродушного простака Крейга. – Что ж это за тварь такая, а? И нашел же гад, на кого нацепить! На моих ребятах защита, сам проверяю, бляха опять же… А про мальчишку забыл совсем. Дык оно и не положено стажерам вроде как… Не тяните, милорд. Порвете, не распутаю уже.

– А сейчас? Сейчас распутаете?

– След не раскручу, но… Видите вот здесь? Снова некрос?

– Сможете сделать оттиск, чтобы показать профессору Броку?

– Отчего бы не сделать, – я, не глядя, представила, как инспектор прожимает плечами. – Да толку с него…

Глаза заслезились. Может, от того, что долго смотрела в одну точку, не моргая. Может, от того, что, даже не стараясь вникнуть в разговор за моей спиной, все-таки уловила смысл услышанного: след оборван и того, кто надел на Норвуда поводок, по нему не найти.

Но хоть снять-то получилось?

Обернуться я не решалась. Сидела, по-прежнему видя перед собой лишь трещину на стене, пока чья-то рука не коснулась моего плеча. Взглянула, сначала на эту руку с красивыми длинными пальцами, сейчас мелко дрожащими, затем в усталые черные глаза… но спросить не хватило духа…

– Все хорошо, – натужно улыбнулся ректор. – Вам не обязательно было присутствовать, но…

– Если б эта дрянь в парня въелась и стала на ту сторону тянуть, пришлось бы его сюда, к нам перетягивать. А для такого дела лучше, чтобы кто-то свой рядышком был, – разъяснил, подойдя, инспектор. – Мы-то с милордом Райхоном – чужие люди. А вы, мисс, – другое дело. Не первый год ведь дружите? А что сразу не сказали, так это… пугать не хотели лишний раз. Оно и так… эх… – он махнул рукой и поковылял к двери. – Идемте, что ли. Местечко подходящее найдем, поговорим спокойно. Протокол составим.

Полицейский посмотрел на меня. Я – дернувшись, через плечо, на Норвуда, о котором, казалось, все тут же забыли.

– Не волнуйтесь, мисс, – успокоил Крейг. – Им будет кому заняться. Лечебница тут или как? А уж как в палату определят, так и навестите. Только пообщаться сегодня у вас вряд ли получится. Да и завтра, боюсь, ничего интересного он не скажет. Но человека своего я оставлю на всякий случай.

Оливер подал мне руку, чтобы помочь подняться.

– Думаю, протоколы могут подождать, – сказал он инспектору. – Хотя бы до утра.

Заботу я оценила, но от щедрого предложения отказалась:

– Мне все равно придется это записать. Почему не сейчас? Только… мы ведь вернемся сюда? Когда… будет можно?

Можно было и сейчас. Если бы я по-настоящему хотела, никто не помешал бы мне подойти к Норвуду. Коснуться обожженной руки. Посмотреть, что огонь сделал с открытым мальчишеским лицом, которого я не представляла без улыбки, что оставил от густой шевелюры… Но мне не хватило решимости. Это ведь из-за меня все, из-за моей треклятой книжки. Сначала сделала парня бедным стипендиатом в потертой куртке, придумала эти таинственные исчезновения, а потом, уже будучи здесь, лично втравила друга в историю с расследованием.

– Да мы и уходить не будем, – успокоил инспектор. – Тут где приткнемся.

«Приткнулись» в кабинете леди Райс.

Инспектор первым делом подсунул мне уже составленный его людьми отчет о случившемся в библиотеке. Сухие рубленные фразы, но так, наверное, и лучше. После велел перерисовать схему плетения – тот самый поводок, что сняли с Норвуда. Элси схема была незнакома, не та специализация, да и уровень подготовки пока невысок, но один элемент я по ее воспоминаниям опознала: круг некроса, он входил почти во все заклинания мастеров смерти.

– Это еще ни о чем не говорит, – не спешил с выводами Оливер. – Разве что о том, что наш библиотекарь – не менталист, иначе мы могли бы и не увидеть привязки. Тут же имеем довольно простое, по сути, плетение, но… вывернутое, извращенное, использованное не по привычному назначению. И совсем не обязательно его накладывал некромант.

– Но исключать этот вариант не будем, – вставил мистер Крейг.

«Не будем», – записала я, соглашаясь.

– Как близко Рысь должен был находиться от мага, который надел на него поводок? – спросила для протокола и лично для себя.

– Зависит от способа, которым это было сделано, – ответил ректор. – Заклятье могли накладывать не напрямую, а опосредованно, через какую-нибудь вещь, принадлежавшую мистеру Эрролу.

– Носовой платок, к примеру. Лучше, если пользованный, – инспектор повертел в руке свой собственный платок, вздохнул и убрал в карман. – Или рубашка ношеная.

– Волосы, ногти, кровь, – расширила список леди Пенелопа. – Если маг достаточно силен, хватит нескольких строк, написанных жертвой. Стакана, из которого та пила. Зеркала, в которое гляделась.

– Значит, это мог быть кто угодно? Никаких зацепок? – от бессилия хотелось выть.

– Попробуем зацепиться, – утешил полицейский. – Найдем, за что. На поводке парень дня три проходил, а то и меньше. Разузнаем, где бывал, с кем встречался. Сам он теперь вряд ли все вспомнит, но всегда отыщется кто-нибудь…

– Шанна! – осенило меня. – Это его подруга, они в последние дни много времени проводили вместе. Возможно, она что-то заметила, но… нужно, чтобы ей сказал кто-то…

Только не я. Я не смогу.

Оливер понял. Кивнул успокаивающе:

– Думаю, мистер Крейг найдет, кого послать к девушке. А вы… Вы обедали сегодня?

Видимо, всем просто хотелось отвлечься, и неважно на что. Так почему бы не на оголодавшую девицу? Леди Пенелопа ухватилась за этот предлог первой. А если наставница за что бралась, так перепадало всем. Досталось и ректору с инспектором, за то что «совсем девочку задергали, даже поесть некогда», и самой «девочке», от которой, по словам сердобольной целительницы, только кожа да кости остались. Голода я не чувствовала, мысли о еде вызывали отвращение, но заикнуться об этом в таких обстоятельствах было себе дороже. Оставалось лишь поблагодарить за заботу и радоваться, что Оливер не додумался послать за полноценным обедом в несколько блюд: сэндвич я в состоянии была жевать, запивая чаем, в который леди Райс для пущего эффекта плеснула успокоительной настойки. А когда пришла сестра с известием о том, что Норвуда уже устроили в палате, никто не заметил, как я завернула надкушенный бутерброд в салфетку и спрятала в карман.

За окном, занавешенным дешевым тюлем, собирались сумерки, но света в палате не зажигали. Возможно, специально, хотя особого смысла в таких ухищрениях не было: все равно не рассмотреть ничего за бинтами в желтых пятнах целебной мази и розовых – просочившейся крови. Лишь закрытые глаза видны, краешек распухшей губы, подбородок, кончики пальцев…

– Доктор Кленси сказал, что угрозы для жизни нет, – едва слышно, словно опасался разбудить парня, прошептал Оливер. Обнял сзади за плечи, оттащил меня от Норвуда и усадил на пустую кровать. – Все будет хорошо.

– Будет, – повторила я.

Вспомнила вдруг, как мы целовались тогда, в комнате Мартина – совсем не для вида, а по-настоящему, забыв на миг даже о стоящем под дверью полицейском – и, как ни жмурилась, не смогла сдержать слез. Они просто лились из глаз, текли по щекам, капали с подбородка на платье… Откуда-то, показалось, что прямо из воздуха, появился мягкий белый платок, стер с лица влажные дорожки, промокнул припухшие веки. Платок пах ветивером и грейпфрутом, деревом и солнцем… мужчиной, услужливо подставившим плечо, под мою отяжелевшую голову…

– Расскажите.

Он спрашивал уже, раньше, о моих родителях и друзьях, словно и правда верил, что среди маленьких личных тайн отыщется разгадка тому, что происходит со мной сейчас, а мне нечего было ему рассказать, ведь те тайны не были моими. Прежде не было. Слезы размыли грань между моей и чужой памятью, прорвали плотину чувств. Прошлое Элси стало моим прошлым. Я помнила – так, будто это и впрямь происходило со мной, – первый день в академии, общежитие, знакомство с Маргаритой… Форменные платья, которые нам выдала строгая пожилая дама, тогда казавшаяся олицетворением власти в этом новом для нас обеих месте, а на деле бывшая лишь кастеляншей при общежитии. Но мы с Мэг и не подозревали об этом, как и не знали здешних правил, а потому на посвящение вместо своих нарядов надели именно эти платья, решив, что так положено… Летти ушивала мое с вечера, но оно все равно сидело ужасно, и я думала, что ничего кошмарнее, чем выйти в таком на люди, со мной еще не случалось… А сейчас поняла, что если бы не те платья, Рысь к нам никогда не подошел бы. Мы с Мэг были такие… такие обычные в них и ничуть не походили на избалованных аристократок. А то, что какой-то второкурсник взялся устроить нам экскурсию по академии, сочли одним из местных порядков. Ну а то, что парень попался веселый и общительный, так это нам повезло. Шутил, смешил нас. Яблоками угощал… мы же не знали, что он их из сада при земледельческом отделении таскал… А еще мог оборачиваться рысью. И уши разрешал трогать. А Сибил, с ней мы через два дня познакомились, даже прокатил один раз. Она же маленькая, как подросток, в ней весу всего ничего… Хотя Рысь потом сказал, что и меня выдержит, но я отказалась… Потом мы на Грайнвилля набрели, он гербарий у реки собирал… сказал, что гербарий. А Сибил сказала, что прорицатели этими травами помещения перед медитацией окуривают, и Норвуд хмыкнул так знающе… А Мэг себе таких травок попросила: мол, что прорицатели используют, то и целителю пригодится. Грайнвилль ей целый букет подарил…

Я рассказывала и снова плакала. И улыбалась сквозь слезы, вспоминая, как хорошо все было. Как легко. Как… давно…

Неужели все это осталось в стертой реальности, а в этой не будет уже веселых встреч, прогулок, простых и понятных радостей?

– Все вернется, Элизабет. Обязательно вернется.

 
Все вернется, обязательно опять вернется —
и погода, и надежды, и тепло друзей…
 

Тоже вспомнилось.

Дед любил Розенбаума. Не только за песни, но еще и потому, что тот был врачом. Профессиональная солидарность. А эта песня деду особенно нравилась. Я помню.

 
Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:
Лечить – так лечить…
 

Нужно было все-таки в мед поступать. Сглупила. Но ничего, может быть в этой жизни, в этом мире, другая я…

 
Все вернется, а вернется – значит, будем жить!
 

Воспоминания, мои и чужие, смазываются медленными взмахами ресниц, растворяются в аромате грейпфрута и ветивера, тают под ласково гладящими мои волосы пальцами. Мир постепенно гаснет, как экран старого лампового телевизора, и на смену полутемной палате приходит непроглядный мрак терминала.

Ну, здравствуй, боже.

– И тебе не хворать, – Мэйтин посветил мне в лицо карманным фонариком и покачал головой. – Укатали сивку крутые горки, да? Еще и леди Райс с настойкой перестаралась.

– В смысле?

– В смысле, спишь ты. Можно поговорить.