Текст книги "Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Ирина Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Ирина Шевченко
Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая
Глава 1
Леди Пенелопа не стала отчитывать меня за опоздание и вообще предложила отдохнуть от учебы несколько дней. Сухо так предложила, словно сама хотела избавиться от моего присутствия, намекнула, что толку от меня никакого, но жалости во взгляде скрыть не смогла. Не понимания, не участия, а именно жалости – той самой, что унижает…
И я осталась.
Сопровождала наставницу во время обхода, наблюдала, как она ощупывает животы и разговаривает с пациентками и их еще не родившимися детьми. После поприсутствовала на осмотре вновь поступивших. Помогала заполнять истории.
Не так уж сложно, если занять мысли чем-то другим.
После лечебницы – в столовую, из столовой – в главный корпус, наслаждаясь по дороге солнечным весенним днем. Чистое голубое небо. Свежесть в прохладном еще, но уже не морозном и не сыром воздухе. Запах просыпающейся земли… А завтра или послезавтра зарядят затяжные дожди, наползут промозглые утренние туманы, небо затянут тучи. И никуда от этого не деться, только переждать. Пережить… если получится…
Предчувствие непогоды переросло в предчувствие скорой беды, и я поспешила отогнать его, покуда оно еще не укоренилось в душе. Все хорошо: солнце светит, воздух чист, а я иду на встречу с Оливером.
Ректор был занят. Со вчерашнего дня на его столе выросли кипы папок и ровные, похожие на макеты небоскребов стопки экзаменационных листов. Письменный набор отполз на угол столешницы, а в центре разместился толстый журнал, открытый на середине.
– Стипендиаты, – пояснил милорд Райхон. – Мистер Крафт передал списки, но количество студентов не сходится с ведомостями выплат.
– Думаете, еще кто-то пропал? – всполошилась я. Мэйтин ведь говорил о семи…
– Думаю, что господину проректору давно пора на заслуженный отдых, – маг устало потер виски. – Думаю, но вряд ли решусь сказать ему это прямо. Вот и… Не берите в голову, Элизабет. Обычная рутина, разберусь. Хотите чая?
– Нет. Хотите, помогу вам проверить списки?
Потому что толку от меня сейчас не больше, чем от мистера Крафта: изготовление книги, в которой предстоит писать кровью, займет время, нового ничего, к счастью, не произошло, и милорду Райхону, по-хорошему, следовало тут же отослать меня «отдыхать», как это пыталась леди Райс. Но, как и в случае с престарелым проректором, он не решается объявить о моей ненужности. Я это понимала. И он понимал, что я понимаю: хватило нескольких секунд, на которые наши взгляды встретились в повисшей после моего вопроса неуютной тишине…
– Хочу, – улыбнулся Оливер, и предчувствие ненастья и несчастья, начавшее было снова вползать в мою душу, отступило. – Но и от чая не откажусь. Сейчас скажу мистеру Адамсу. И, наверное, попросить еще… пирожных?
Пообедала я более чем плотно, как частенько со мною случалось, в задумчивости проглотив куда больше, чем съела бы в обычной ситуации, и ставший тесным корсет до сих пор навязчиво напоминал об этом. Но на пирожные согласилась. Нельзя игнорировать знаки внимания… Пусть хоть шнуровка лопнет!
Стипендиатов в академии было немало – около тридцати процентов от общей численности студентов, как вскользь заметил ректор, чтобы не пугать меня конкретными цифрами, – а с учетом того, что ведомости были составлены отдельно по каждому курсу каждого факультета, а общие списки – в алфавитном порядке, работа предстояла большая и кропотливая. Я заняла место Оливера и разложила перед собой ведомости ежемесячных выплат. Милорд Райхон со списками, утвержденными проректором, расположился за чайным столиком. Можно было и наоборот, но с начальством не спорят: он сам решил, что за его столом мне будет удобнее. И я была с этим полностью согласна, в отличие от мистера Адамса, через пять минут после того, как мы с Оливером начали сверять имена в перечнях, внесшего в кабинет поднос с чаем и сладостями. Увидев меня, недостойную, на троне владыки, секретарь поморщился как от боли. Будь тут леди Райс, заподозрила бы у несчастного приступ аппендицита или, что более соответствовало ее специализации, внезапно начавшиеся схватки. Но при взгляде на ректора, спазмы бедолагу отпустили. Повинуясь жесту шефа, он оставил поднос на краешке стола и вышел, так и не родив ни слова. Ну до чего же неприятный тип! А я тут, между прочим, его работу делаю! Оливер ведь мог не возиться со списками, а перепоручить это дело секретарю. Я собиралась спросить, почему он этого не сделал, но запнулась, едва открыв рот. Все просто: не хотел, чтобы кто-либо знал о наверняка уже не первой оплошности мистера Крафта, включая самого проректора, отдавшего академии жизнь и по-прежнему чувствующего себя нужным тут.
Мысли враз посветлели а на душе сделалось легко… Почти легко – чертов корсет! Не только от того, что с каждым днем я все лучше узнавала скрывающегося под броней невозмутимой холодности человека – настоящего, живого, порой импульсивного, порой, как вдруг выяснилось, сентиментального – но и от того, что это человек, похоже, на самом деле доверял мне. Он не отдал списки мистеру Адамсу и не высказал претензий пропустившему ошибку проректору, но мне он сказал все сразу, без утайки. Это было приятно. Приятнее даже, чем его спокойная, но искренняя улыбка.
Мы сделали небольшой перерыв на чай. Я самоотверженно съела пирожное. Оливер рассказал о том, что встречался с профессором Гриффитом, и у того уже есть все необходимое для создания «золотой грамоты», а мисс Милс, заходившая незадолго до моего прихода, принесла какие-то книги из собственной библиотеки, но о драконьих ритуалах там до обидного мало.
Со списками закончили чуть больше, чем за час. По очереди называя фамилии, вычислили имена двоих «потерявшихся» стипендиатов. Милорд ректор собственноручно вписал их в общий реестр и довольно потянулся.
– Спасибо, Элизабет. Без вас провозился бы дотемна.
– Не за что, – я с не меньшим удовольствием отодвинула бумаги: от букв уже рябило в глазах.
– Еще чая?
– Ой, нет, – вырвалось у меня при мысли о том, что к чаю обязательно прилагается пирожное.
– Вы куда-то спешите?
Не могла же я сказать ему, что готова просидеть с ним до ночи, а ночью мне тем более спешить некуда?
Если бы он сам предложил остаться. Нашел бы какой-нибудь повод: еще что-то проверить, переписать или поговорить с ним снова о моей пропавшей магии… Но он, казалось, растерялся не меньше моего и просто дожидался, пока я отвечу хоть что-нибудь.
– У меня тренировка с мистером Вульфом, – вспомнила я.
С Саймоном можно было увидеться и завтра, а сегодня согласиться на вторую чашку чая, а там, быть может, и появилась бы причина задержаться подольше.
Но слово, которое не воробей, уже вылетело.
– Вы же зайдете завтра? – спросил ректор, провожая меня до двери. – Надеюсь, что к тому времени ничего не произойдет, но нам все равно нужно поддерживать связь…
Даже кислая физиономия мистера Адамса не заставила меня погасить улыбку.
Тренировочный зал боевого факультета был пуст.
Я подумала, что Саймон не рассчитывал на встречу и уже ушел, когда заметила его в дальнем, плохо освещенном углу помещения. Молодой куратор совмещал ожидание с работой: сидя на полу (благо тренировочный костюм это позволял), разложил перед собой листы с выполненными самостоятельными работами и проверял правильность вычерченных на них схем плетений. В этот раз со справочником не сверялся.
– Добрый вечер, мистер Вульф.
– Добрый, – согласился он. – Одну минутку, сейчас закончу…
Я уселась на пол напротив боевика. Взяла один из листов:
– Новая тема? Не помню, такого.
– Конечно, не помните. Это пятый курс. Ледяной щит. Плетение не то чтобы эффективное, скорее – эффектное. Но и сложное, поскольку оттягивает дополнительную энергию для преобразований. Пар в воду, воду в лед… В зависимости от температуры и степени влажности воздуха сила воздействия колеблется от второго до четвертого уровня, плюс нужно придать щиту форму, а это – элементы телекинеза. Рассчитать соотношение давления и температуры охлаждения и обеспечить достаточную плотность льда. Ну и вплетенный отражатель… – он проверил последнюю схему и собрал листы в стопку. – Хотите покажу?
– Покажите, – воспользовалась я предлогом отложить серьезный разговор.
Боевик убрал проверенные работы в папку, бросил ее на лавочку и поднялся с пола. Вышел в центр зала. Уже не скромный молодой преподаватель, а непобедимый Стальной Волк. В учебной аудитории за кафедрой Саймон чувствовал себя неуютно и смотрелся, соответственно, нелепо, но, выходя на ринг или демонстрируя на практике боевую магию, он попадал в свою стихию и преображался на глазах. Твердая походка, неторопливые, но вместе с тем четкие движения, легкость и кажущаяся небрежность, какую может себе позволить лишь тот, кто на сто процентов уверен в том, что делает.
Он поднял руку, и в этом жесте не было ничего театрального. Все естественно, как и сверкнувшая над его головой молния. В воздухе засеребрился мелкий снежок, повеяло холодом. А в следующий миг крошечные частички льда устремились с немыслимой скоростью к открытой ладони мага и завертелись вокруг нее, складываясь в причудливый узор. Тонкие струйки воды вплетались юркими змейками в кружево рисунка и тут же замерзали.
Красиво. Но чего-то не хватало мне в этой красоте. Наверное, способности видеть по-настоящему, не только лед и воду, но и ту силу, что спаяла их в сверкающий ледяной диск…
– Вот так, – выглянул из-за щита Саймон. На волосах боевика блестел иней, а изо рта шел пар. – Можно сделать быстрее, и перепад температур резче – тогда ветер поднимется, молний будет побольше… Маги древности любили все эти штуки.
– Заклинание исключительно защитное? – деловито поинтересовалась я, подойдя и ощупав острую кромку щита. – А если использовать как метательный диск?
– Не пробовал, если честно, – призадумался мужчина. – Великоват он…
Ледяной диск имел около двух футов в диаметре и весил, должно быть, прилично, хоть Стальной Волк и удерживал его без видимых усилий.
– А давайте попробуем? – с любопытством экспериментатора прищурился Саймон, присматриваясь к обшитой деревом стене. – Если что… скажем, что заклинание сбилось…
Велев мне отойти подальше, маг осторожно взялся за острые края диска обеими руками, раскрутил и метнул в стену. Я представила, как огромный ледяной сюрикэн словно в масло входит в деревянную обшивку… и испуганно взвизгнула, когда щит, долетев до стены и даже не ударившись об нее, полетел в обратном направлении…
– Элизабет, осторожно!
Срикошетив от противоположной стены и слегка изменив угол полета, диск просвистел над моей головой.
– На пол! – Саймон сшиб меня с ног и накрыл собой. Еще бы он весил поменьше…
– Что это с ним? – прошептала я, глядя из-за плеча боевика на мечущийся из стороны в сторону ледяной летающий объект.
– Зеркалка, – процедил маг. – Воспринимает стены как угрозу и отталкивает… отталкивается…
Ясно. Значит, заклинание все-таки исключительно защитное. Но хоть не разобьет тут ничего… Если не доберется до наших голов: судя по тому, что я без проблем к нему прикасалась, живую плоть он как угрозу не воспринимает.
– Сейчас я его сниму, – пообещал Саймон. – Сейчас…
Скатился с меня на спину, завертел головой, поймал ледяной диск в прицел взгляда и, выбрав момент, резко выбросил вверх руку.
Пахнуло жаром. Тепловая волна впечатала щит в потолок и разбила на тысячи осколков, которые на несколько секунд зависли в воздухе, а затем, растаяв, пролились на пол щедрым дождем.
– Скажем, что заклинание сбилось? – спросила я бывшего куратора, поднявшись на ноги и оценив кляксу на потолке и лужи по всему залу.
– Скажем, что нас здесь не было, – решил Вульф. – А к утру все само высохнет.
По независящим от нас причинам (ну, мы же не знали, что так получится) тренировку решено было заменить прогулкой. Я помнила, что за мной наблюдали, и Саймон об этом знал, но ведь нет ничего предосудительного в том, чтобы пройтись перед ужином с преподавателем и тренером, обсудить организационные вопросы. Да и шли мы не под ручку, как приятели, а просто рядом как хорошие, но не слишком близкие знакомые.
– Вы не пришли вчера, – без упрека напомнил Саймон. – Но, наверное, если бы произошло что-то важное, уже сказали бы.
– На самом деле, произошло. Мать вам ничего не говорила?
– Мать?
Мисс Милс, как могла, оберегала сына от любых неприятностей и неприятно удивилась бы, узнай, что он уже «в деле». Равно как и он не обрадовался, узнав, что родительницу привлекли к разбирательству этой истории.
– У мамы проблемы со здоровьем в последнее время, – сказал хмуро. – Я говорил вам: нервы, нарушение сна. Доктор Грин считает это следствием умственного переутомления. Но я понимаю милорда Райхона, в академии действительно нет других специалистов по драконам.
А вот идея с созданием «кровавой» книги Вульфу понравилась. Он на собственном примере убедился в эффективности сделанных мною записей, так что первое предложение Гриффита – использовать пергамент из человеческой кожи – было не лишено смысла.
До общежития Саймон меня не провожал: дойдя до парка рядом со столовой, мы попрощались, условившись встретиться через день, если, конечно, не случится ничего, что требовало бы немедленного обсуждения. Но мне не пришлось остаток пути скучать в одиночестве. Только я свернула с главной аллеи, освещенной газовыми фонарями, на узкую тропку, из кустов ко мне метнулась быстрая тень.
На счастье, в том числе и на счастье «тени», испугаться я не успела.
– Вечерние прогулки полезны для здоровья, – Рысь, не спрашивая согласия, сцапал меня за руку и пошел рядом – как так и было. – Но все зависит от того, с кем гулять. Со мной вот полезно.
– Угу. Если только не встретим Шанну по дороге. Тебе она хвост оторвет, а мне, за неимением хвоста, – сразу голову.
– Шанна сейчас мило общается с мистером Вульфом, чтобы он не передумал и не пошел за тобой. Ну, знаешь, как бывает: встретила куратора, вспомнила о скором зачете…
– Вы за нами следили?! – возмутилась я.
Хотела вырвать у оборотня руку, но он вцепился в нее еще крепче.
– Не следили. Случайно увидели, – прошипел мне в лицо сердито. – Я тебе говорил быть с ним осторожнее?
– Потому что он тебе не нравится? – я все же вырвалась и недовольно уперла руки в боки, требуя ответа.
– Потому что он – странный. Шанна сказала, что он прикрыл их «детективное агентство». Запретил ей и Брюсу совать носы в это дело.
– Правильно, – одобрила я такое решение. – Ты сам хочешь, чтобы твоя подружка в это лезла? Или держишь ее в курсе?
– Нет, естественно, – фыркнул Рысь. – Говорю, что расследование пока не дало результатов, ищем… Но Саймон твой – это другое. Я проверял библиотечные карточки…
– Знаю. Но не от тебя.
– Рассказал бы при встрече, – отмахнулся Норвуд. – Ты тоже не делишься подробностями с заседания комиссии, я же претензий не высказываю? Так вот, слушай. Я все думал, как нам вычислить этого библиотекаря, и появилась одна мыслишка. Если человек работает в определенной секции библиотеки и хочет взять из нее какую-нибудь книгу, он будет отмечаться в формулярах или просто возьмет тихо, а потом так же тихо вернет?
– Наверное, от человека зависит.
– Наверное. Но если верить карточкам и журналам, которые, возможно, не до конца еще изменились, Саймон Вульф ни разу не брал книг в восьмой секции.
– Ты все проверил? – не поверила я. В то, что можно за несколько дней просмотреть формуляры всех хранившихся в восьмой секции книг, не поверила. И в то, что Саймон мог быть библиотекарем – это вообще чушь несусветная. Зачем бы тогда он затевал самостоятельное расследование? Или терпел боль, когда просил меня вырезать на его коже имена пропавших?
– В каждой секции заводят отдельные читательские карточки, – пояснил парень. – Они хранятся в алфавитном каталоге. Найти было несложно. Точнее не найти.
– Если знать, кого искать, – поняла я. – Рысь, ты серьезно копаешь под Саймона?
– Не копаю. Проверяю. Восьмая секция, Элси, сама подумай! История, мифология, мистические существа – общие дисциплины. Он должен был взять хоть что-то. Не в последние годы, так тогда, когда сам учился – разве нет?
– Когда учился? – усмехнулась я, радуясь, что в кои веки оказалась умнее этого хвостатого Шерлока. Или просто осведомлена лучше. – А ты случайно не помнишь, Саймон Милс тоже ни одной книги не брал?
Лицо оборотня в одну секунду отразило все стадии мыслительного процесса: удивление, сомнение, осознание. И признание своего полного поражения.
– Проверяй информацию, прежде чем кого-то обвинять! – высказала я приятелю.
И у самой от сердца отлегло.
– Пообщались? – Шанна появилась как нельзя вовремя. Кивнула мне. – Неважно выглядишь, Аштон. На боевой вернуться не собираешься? А то гляжу, совсем тебя целители замучили.
– Зато ты цветешь, Раскес, – усмехнулась я, но иронии в моем ответе почти не было, выглядела девушка действительно прекрасно. – Только вряд ли это от пробежек по полигону.
Она улыбнулась (почти дружелюбно), проплыла мимо меня и взяла Норвуда под руку.
– Пойдем, котик, а то опоздаем.
Котик, надо же. А при первой встрече, помнится, был кошак.
Глядя вслед удаляющейся парочке, я с сожалением вздохнула. У всех весна, любовь, а у меня…
У меня был единорог.
Утро следующего дня я снова провела с наставницей. Сопровождала на обходе, заполняла истории, выслушивала жалобы, и не только от пациенток. Миссис Томсон накануне телефонировала Грину, сказала, что не может оставить мать, та слегла после смерти мужа, а больница, очевидно, лишится ведущей акушерки. Леди Райс нервничала: она и так замещала коллегу дольше, чем рассчитывала, а срывать учебный план в конце года – совсем не дело. Заведующий обещал в ближайшее время найти миссис Томсон замену, но наставница волновалась, что при той дотошности, с которой он подходит к отбору персонала, «ближайшее время» затянется на полгода и придется…
Что придется, я не узнала: как раз на этом месте явился всуе помянутый заведующий и заявил, что ему я нужнее, чем леди Пенелопе.
– Поторопитесь, мисс Аштон, у нас ровно сорок минут.
Всего сорок минут. Конечно же, я торопилась.
Портал, посольство, леди Каролайн…
Когда она учится, интересно? Как ни придем – она в посольстве. Занимается по индивидуальной программе?
Этот вопрос интересовал меня ровно до того момента, как я оказалась в домике единорога.
– Не спешите, Бет, – в «предбаннике» Грин придержал меня за руку. – Я не объяснил вам суть задания. Сегодня берем образцы.
– Чего?
– Всего. Кроме крови, естественно.
Доходило до меня медленнее, чем до всем известного жирафа.
– Бет, не разочаровывайте меня, – с ехидцей протянул доктор. – Слюна у нас уже есть, хотя, если получится, не помешает собрать еще немного, но я рассчитывал обратить ваше внимание на отходы жизнедеятельности эноре кэллапиа. Да-да, те кучки и лужицы, что можно наблюдать на полу.
И это была не шутка.
– Все, что можно взять у единорога, будь то кровь или навоз, обладает уникальными свойствами, – просветил меня начитавшийся эльфийских справочников целитель. – И раз уж мне представилась такая возможность, я намерен их изучить.
– Хорошо, – пожала плечами я. – Изучайте. Но… С кучками, положим, проблем не будет, а как вы собираетесь брать образцы из лужиц?
– Шприцем, конечно, – невозмутимо ответил Грин. – Только заниматься этим предстоит не мне, а вам.
Это тоже на шутку не походило.
– Во-первых, Бет, в этом нет ничего зазорного, – оставив насмешливый тон, строго выговорил доктор. – Вы сами сказали, что хотите стать целительницей, а наша работа предполагает вещи куда более отвратные. Или надеетесь ограничиться тем, что до конца жизни будете смазывать йодом сбитые коленки? Во-вторых, я не смогу сам взять образцы, потому что для этого придется нарушить личное пространство единорога. Боюсь, он будет недоволен моим вторжением, и я рискую получить копытом в лоб.
– Может, у него и копыта чудотворные? – проворчала я, отводя взгляд.
– Не исключено, – серьезно согласился мужчина. – Предлагаете мне это проверить?
Я покачала головой. Вздохнула.
– Бет, я не могу вас заставить, но сами подумайте…
– Да понимаю я все, – избавила я его от необходимости убеждать меня в важности подобных исследований. – Просто… стыдно. Перед единорогом. Представляете, что он обо мне подумает?
Судя по тому, как удивленно округлились его глаза, доктор не представлял.
– Вы серьезно? – уточнил он подозрительно.
– Серьезнее некуда, – вздохнула я снова. – Вот что бы вы подумали о человеке, ворующем содержимое вашего ночного горшка?
Мой вопрос его озадачил. Но не заставил отказаться от планов.
– Хорошо, – произнес он решительно после нескольких минут раздумий. – Давайте поступим так: вы отвлечете единорога, отведете подальше, а я попробую собрать образцы. Только следите, чтобы он не заметил, а то мне тоже будет неловко… особенно, если все-таки получу копытом в лоб. Но кое-что под силу добыть лишь вам, Бет.
– Что?
– Волос из его гривы. Хотя бы один. Они очень прочные, ни с ножом, ни с ножницами единорог вас к себе не подпустит, поэтому придется грызть. Справитесь?
– Попробую, – улыбнулась я, довольная, что все так решилось. – Я же все-таки мышь.
– Тогда идемте.
Мужчина распахнул дверь в соседнее помещение, мы одновременно перешагнули порог и застыли на месте: прямо перед нами стоял единорог. Одно ухо отведено в сторону, ноздри широко раздуваются, угол верхней губы насмешливо задран. Ни дать ни взять – конь ехидный – классический персонаж женского романтического фэнтези.
– Он нас слышал, – констатировал обреченно Грин.
«Конь ехидный» коротко, но с издевкой проржал.
Затем отступил на несколько шагов и остановился у свежей кучки навоза, кивнул на нее и фыркнул. На случай, если мы не поняли намека, копытом брезгливо пододвинул «отходы жизнедеятельности» в нашу сторону и снова проржал.
– Видимо, это вам, доктор, – я отступила к двери, пропуская Грина вперед. – Презент.
– Как щедро с его стороны, – сконфуженно пробормотал целитель.
Но щедрость эноре кэллапиа навозом не ограничивалась. Перешагнув на чистое пространство, диво дивное, нимало не смущаясь, с шумом напрудило большую пенную лужу и, обернувшись к нам, продемонстрировало крупные белые зубы.
– Издевается, – насупился Грин.
– Все для науки, – перевела я насмешливое фырканье единорога. – Берите ваши образцы, он не возражает.
– А вот и возьму, – обиженно заявил доктор. – И скажите ему, что мне безразлично, что он станет обо мне думать.
Ой ли?
Оставив мужчину за спиной, я пошла к единорогу. Тот все еще скалился, но уже не так злорадно. Наверняка Грин не первый, кто заинтересовался подобными образцами. Оливер ведь говорил, что эльфы позволили сотрудникам академии изучать чудесное существо. Сомневаюсь, что маги из исследовательского корпуса еще не нагребли себе… материала для изучения. Интересно, у них тоже есть штатная девственница? Единорог кивнул, но при этом так пренебрежительно причмокнул губами, что и без слов стало понятно: девственница есть, но со мной ей не сравниться. Я – особенная. Я вижу в его глазах звезды других миров, рассказываю интересные истории, заплетаю гриву в косички и иногда приношу вкусные голубенькие цветочки… Правда ведь, чудо чудное? Правда, хороший мой?
Теплая влажная морда ткнулась мне в висок: правда.
Захотелось обхватить эту морду руками и поцеловать прямо в покрытые мягкими волосками губы – вдруг превратится в прекрасного принца? Потому что никто больше меня тут не любит.
В ухо дыхнули сочувственно. Пригладили волосы языком… Радость моя, кто меня еще пожалеет? Вот точно поцелую!
Единорог с готовностью подставил губы. Но чуда не произошло. Увы.
Любопытно, другие девицы тоже так пробовали?
От мысли, что есть и другие, которые приходят сюда, точно так же обнимают гибкую шею, гладят гриву и трутся носом о шелковистую шерсть, делалось неуютно. Ревность, самая настоящая, выпускала коготки, чтобы царапнуть по сердцу. Вот честно, застукала бы, этим непорочным не поздоровилось бы! Враз сюда дорогу забыли бы!
Единорог тихонько рассмеялся. Не как конь и не как человек, а как единорог: его добродушный смех звучал в моей голове вместе с успокаивающими слово-мыслями, напоминая, что таких как я больше нет. Хотя кто его знает? Может быть, в темных звездных очах каждая по-своему прекрасна и неповторима.
«Не каждая», – диво дивное тряхнуло длинной гривой.
Но встречаются, да?
В ответ – кивок. И тут же – ласковый тычок мордой в лоб: не ревнуй.
Постараюсь. Но вряд ли теперь получится. До сегодня и не думала, а теперь не избавлюсь от навязчивых мыслей. Что за девицы? Кто? Откуда? Как часто приходят? Люди? Эльфийки?
Эльфиек я, кстати, в академии ни разу не видела. Говорили, женщины эльфов крайне редко показываются людям, так что, если в посольстве и жила чья-то жена, сестра или дочь, мне об этом было неизвестно. Я знала лишь леди Каролайн, а та эльфийка только наполовину…
Вот леди Каролайн сюда приходит? С нами она ни разу не заходила. Возможно, уже не может… технически…
Эноре кэллапиа недовольно взбрыкнул. Дыхнул сердито мне в лицо: не смей так о Каре!
О Каре? Ну, тогда ясно. Я обиженно надулась: вот и нарисовалась еще одна особенная. И ей не нужен пропуск в виде доктора Грина, чтобы приходить сюда, когда заблагорассудится.
Единорог печально вздохнул.
Не приходит теперь? Совсем? Так может, она и правда… Ладно-ладно, молчу. Значит, придет. Я бы пришла.
Погладила понурившуюся голову в основании длинного рога, потрепала за гриву… Вспомнила о поручении Грина…
Единорог, отвлекшись от грустных мыслей, смешливо порскнул: давай, грызи, разрешаю.
Я обернулась на доктора. Тот закончил уже со сбором образцов и седел на обычном своем месте, делал какие-то заметки в блокноте, притворяясь, что даже не смотрит в нашу сторону.
Ну, хорошо. Раз уж назвалась мышью…
Два длинных и действительно прочных – чуть зубы о них не сточила – волоска я отдала целителю на выходе. В «прихожей» он запихнул их в чистую пробирку и заткнул пробкой.
– Благодарю, – кивнул коротко. – Надеюсь, это не причинило серьезных неудобств?
– О чем вы? – не поняла я. Да, отгрызать волоски было нелегко, но Грин, похоже, имел в виду что-то другое.
– Я… – мужчина замялся, но ненадолго. Видимо, самому хотелось знать ответ на этот вопрос: – Вы его поцеловали. Я подумал, что это некая плата за то, что…
– Нет, не плата, – рассмеялась я. – Это – исключительно по любви.
Грин озадаченно нахмурился, но ни о чем больше не спрашивал.
На выходе нас встретила леди Каролайн, чтобы, как всегда, проводить до калитки, привычно построить глазки доктору и распрощаться до новой встречи. Но в этот раз я нарушила устоявшийся ритуал. Когда полуэльфийка с вежливым безразличием поинтересовалась, как прошла встреча с эноре кэллапиа, я пересилила ревность и эгоистичное желание промолчать.
– Он скучает по вам.
Леди Каролайн отвела взгляд.
– Он вам сказал?
– Да.
– Передайте ему… в следующий раз передайте, что я сейчас не могу. Но приду, – она посмотрела мне в глаза, будто клятву давала, – обязательно приду.
По лицу Грина, о котором полуэльфийка тут же забыла напрочь, было видно, что вопросов у доктора порядком прибавилось, но единственное, о чем он спросил, когда мы оказались за воротами: куда меня телепортировать.
– Если можно, поближе к столовой, – попросила я. – Хотя нет, к главному корпусу.
А то снова налопаюсь, и пирожные уже не влезут.
Если, конечно, мне их сегодня предложат.
Опасения подтвердились: не предложили.
Ректор принимал посетителей. Когда секретарь доложил ему о моем приходе, милорд Райхон вышел ненадолго в приемную. Справился, все ли у меня хорошо, не замечаю ли каких-нибудь изменений, сказал, что сам с утра сверял воспоминания с моими записями и не уличил себя в новых пробелах в памяти. Затем извинился, что не может уделить мне больше времени, высказал надежду, что завтра удастся пообщаться, и вернулся в кабинет. Все – только по существу, тихо, чтобы навостривший уши мистер Адамс не услышал лишнего, и сдержанно вежливо. Лишь во взгляде… Впрочем, возможно, это снова мои фантазии.
Я сходила в столовую, назло судьбе заказала вместо стандартного обеда пирожные трех видов, с аппетитом умяла их и вернулась в общежитие. Почитала, просмотрела конспекты и расписание, подумала, что неплохо было бы, хоть меня и освободили от обязательного посещения, походить на лекции по общим дисциплинам, только разобраться, с какой группой – со своей бывшей или уже с той, в которой мне предстояло учиться. Из первой меня уже вычеркнули, во вторую пока официально не зачислили… Если бы это было большей из моих проблем!
Но о проблемах, любой степени сложности, я дала себе зарок в этот вечер не думать. Погуляла с подругами перед ужином. После сходили все вместе на репетицию к Сибил. Перед сном достала книгу о драконах… «Эдварду. С теплом и нежностью»… Наверное, нужно разобраться и с этим. Я давно исключила Грина из списка подозреваемых, и все его странности – почти все – объяснились, но… Просто любопытно. А любопытство – не порок.
