Текст книги "Женщина с той стороны (СИ)"

Автор книги: Ирина Шайлина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

– Пусть его зовут Александром.

Сашей звали мою бабушку. А это её внук, дико, да? Валлиар кивает, подходит к окну. Слуга широко распахивает обе створки.

– Будущему императору, Александру, уже один день, – громко говорит он и поднимает ребёнка выше.

Снаружи раздаётся многоголосый крик толпы. Аглая распоряжается, чтобы катили бочки с вином и несли угощение, в честь рождения моего сына будет устроен праздник прямо на площади. Наконец, все выходят из комнаты, я поворачиваюсь на бок, смотрю на спящего рядом младенца и думаю, неужели это все? И такой вот финал у моей истории?

Десятая глава

Солнце приветливо заглядывало ко мне сквозь открытые окна. Ветер играл занавесками. Нам везло, дворец стоял мало того, что в отдалении от других построек и окруженный стеной, так ещё и в самом чистом районе города. Во многих районах, даже ремесленных, среднего достатка, было не продохнуть, и ставни предпочитали не открывать. А рынки летом я не посещала вовсе, если только выездные ярмарки. Этот мир был щедр и на трескучие морозы с метелями зимой, и на иссушающее пекло летом. Служанка помогла мне одеться, я подошла к окну и привычно выглянула наружу. Скоро осень. Скоро листья подернутся жёлтым, зарядят монотонные дожди, везде поселится постылая сырость. Я поняла – пора. Когда, как не на закате такого чудесного лета? Я вышла из покоев и прошла по коридору в детскую. Во дворце я освоилась совсем и больше не робела, не ждала разрешения на что-либо. Просто делала. Александр сидел на полу и играл в солдатиков. Эта забава никогда ему не надоедала. Он мог часами выстраивать сотни маленьких фигурок в одном ему понятном порядке, и все это, сосредоточенно сопя и молча.

– Саша, – тихонько позвала я.

Он помедлил немного, потом поднял голову. На меня уставились два синих бездонных колодца. Да, его глаза, такие серые поначалу, синели с каждым днём, а сейчас стали такими же, как у отца, только ярче, свежее. Посмотрел, кивнул здороваясь, и вновь склонился к игрушкам. Поначалу я боялась, что его зачатие, сдобренное алкоголем и травами Ханны не прошло даром, и я родила слабоумного императора. Но потом поняла, что эмоции ему чужды. Даже сейчас, в его три годика. Мне хотелось растормошить его, чтобы он смеялся и бегал так же, как и остальные ребятишки, но если я начинала его тискать или щекотать, он обижался. Причём не ревел и тогда, а лишь отстранялся и уходил. Такой вот старичок в теле моего сына. Тогда, три года назад вся женская половина дворца была в шоке, когда я порывалась кормить своего сына грудью.

– Да вы что! – выговаривала мне Аглая. – Вы же не простолюдинка! Я уже давно нашла двух чистых и здоровых кормилиц, выбирайте из них.

Я сдалась и уступила. Вообще, в большинстве случаев проще отступить, это бережет нервы и время. Но теперь я жалела, быть может, если бы он сосал материнскую грудь, то связь между нами была бы крепче? Но кто сейчас может сказать наверняка.

– Как он сегодня? – спросила я у няни.

– Как всегда, – пожала плечами она. – Проснулся в четыре тридцать, позавтракал с господином Валлиаром, потом час играл. Затем приходила Тирена и читала ему. Потом гуляли и полдничали. Сейчас играем.

Мой сын жил по графику. Причём установил его сам. Ему нравилось завтракать с отцом, благо он нуждался в сне так же мало, как и он. Просыпался после четырёх, тихий час с одиннадцати до часу. Отбой в девять. Я не понимала страсти к порядку у такого маленького создания, но Аглая видела в нем маленького Валлиара, а Айя была просто в восторге. Ей казалось, что он самый идеальный ребёнок в мире. Я повернулась к няне.

– Выйдите на минутку. Мне надо поговорить с сыном.

Поговорить с трехлеткой? Да, именно так, у нас маленький Александр воспринимался предельно серьёзно. И говорил он безупречно, чисто, правда, предпочитал отмалчиваться. Няня вышла.

– Александр, Саша! – вновь позвала я.

Он со вздохом отложил солдатика, понимая, что поиграть спокойно ему уже не дадут, и поднялся. Отряхнул штанишки на коленях, поправил рубашку и вновь уставился на меня синими глазищами.

– Сынок, ты ведь любишь меня?

– Да, госпожа, – послушно ответил он, а во взгляде тоска и желание вернуться к игре.

– Обними маму, пожалуйста.

Я присела перед ним на колени и протянула руки навстречу. Он послушно прижался ко мне, мой маленький император. Пах он ребёнком, так же, как и тогда, когда для того, чтобы обнять его, мне не требовалось разрешения. Он вытерпел мою ласку и отодвинулся.

– Я всегда буду любить тебя, – сказала я ему и погладила по волосам. – Иди, играй.

Он опустился на колени и потянулся за оставленным солдатиком. Так он относился абсолютно ко всем, даже к Айе, хотя она и находила это нормальным для маленького императора. Из окружающих он выделял только отца, но тот к нему с нежностями не лез. Они были под стать друг другу, большой и маленький. Я надеялась, что, когда Александр вырастет, он сможет открыть сердце женщине, как его отец Айе. И уж на его век охота за женщиной с той стороны не выпадет.

Я поднялась с колен и вышла из комнаты. Няня вернулась к сыну, но замечал ли он её присутствие? По дороге мне встретилась Тирена. За эти три года она стала взрослой девушкой, украшением дворца. Я боялась, что её рано выдадут замуж, но пока разговоров об этом не велось.

– Смотри, что я нашла. – она показала мне маленького золотого солдатика. – На чердаке рылась в сундуках. Там столько всего интересного. А уж этого солдатика Александр оценит точно.

И проскользнула мимо. У этой девочки находились и время, и силы для всех. Ненадолго я зашла в свою комнату, а потом прошла в покои Айи. Она была занята тем, что вышивала огромный ковёр. Его она собиралась подарить королеве соседней страны, которая этой осенью прибывает к нам с визитом. Абы как не годилось, и Айя с двумя помощницами создавали настоящий шедевр, не жалея качественных ниток, мелкого камня и жемчуга, выверивая каждый стежок. Увидев меня, она оторвалась от своей работы.

– Айя, мы можем поговорить наедине?

– Да, конечно, – отозвалась она и жестом отпустила помощниц. Разогнула спину и потянулась. – Адский труд. Но красиво выходит, не правда ли?

– Очень красиво, – согласилась я и сразу перешла к делу. – Айя, если бы ты родила ребёнка, стала бы ты меньше любить Александра?

– Зоя. Зачем об этом? Во-первых, если уж любишь, то невозможно любить меньше или больше, любовь она либо есть, либо её нет. А Александр истинный император, он плоть от плоти моего мужа, и, наконец, он самый чудесный ребёнок, я видела его рождение, он рос на моих глазах…Нет, глупости ты говоришь.

– А во-вторых?

– Во вторых у меня не будет детей. Быть может, ещё лет пять назад я надеялась, а сейчас уже и не печалюсь по этому поводу. Я сделала все, что могла. И слава богу, страна не осталась без наследника. Так что твой вопрос глуп.

– А если всё-таки родишь?

– Хватит, Зоя. Лучше подай мне вон те нитки золотого цвета.

Я подала. А затем раскрыла свою вторую ладонь и протянула ее Айе.

– Ты знаешь, что это?

Она уставилась на лежащий на ладони камень жизни, как зачарованная. Затем взяла его и понесла к лицу, рассматривая.

– О боги, он настоящий! Где ты его взяла? Я сулила за такой камень золота по весу его принесшего. Бесполезно.

– Карагач дал.

– Ах мерзкий старикашка! – воскликнула в ярости она. – Да чтоб он в могиле перевернулся! Интриган!

Она откинула ковёр, путая нити, и заметалась по комнате. Румянец появился на таких бледных обычно щеках, глаза сверкали. Наконец, приняв решение остановилась напротив меня.

– Я подумала. Нет, Зоя. Этот камень бесценен, я не имею права брать его у тебя. Мало ли, как сложится жизнь? Тем более у нас уже есть Александр.

Камень вернулся на мою ладонь. Я видела, что в глазах Айи блестят слёзы, отказ от мечты дался ей не просто. Я прошла к графину на столике и плеснула в стакан воды. Понесла его Айе и протянула камень.

– Глотай его скорее, глупышка. Ты, главное, обещай, что всегда будешь любить моего Сашку так, как сейчас.

– Ты уходишь? – растерянно спросила она. – Но как же так…Ведь что бы я не говорила, ты стала единственной моей подругой в этом дворце! Я не смогу уже без тебя.

Она вновь оттолкнула камень. Он упал на пол и откатился в сторону. Я рассердилась.

– Либо ты сейчас берёшь и глотаешь этот камень, либо я ухожу, уже с ним. И тогда я просто выкину его в ближайшую лужу, надеюсь у свиньи, его сожравшей, будет хороший приплод. Ты этого хочешь?

Она наклонилась и подняла камень с пола. Вгляделась в его узор. Затем поднесла к губам. Я подала ей стакан воды. Айя послушно выпила. Затем с благоговением прижала руки к своему животу.

– Как тепло внутри….Ты знаешь, что камень полностью растворяется в теле, едва попав внутрь? Один сумасшедший колдун распотрошил женщину, только его проглотившую, и ничего не нашёл. И сейчас, в данную минуту, он тает во мне, распадается на сотни крошечных осколков, которые несутся в моих венах. Наверное к утробе, как считаешь?

Я понесла руку к её лбу, на самом деле, температура её кожи чуть поднялась. А она вдруг вскочила на ноги, бросилась к зеркалу, лихорадочно причесываясь и умываясь.

– Ты куда? – изумилась я.

– Как куда? Искать мужа! Главное, чтобы не уехал куда-нибудь, да все равно найду, Бела, кличь всех, пусть ищут мужа, он нужен мне прямо сейчас! А ты Зоя, никуда не смей пока уходить.

И умчалась. Я вернулась к себе, упаковала свои вещи. Не все, большинство мне будет просто ненужным. Решила, что я вполне заслужила все драгоценности, мне подаренные за эти годы, и их взяла тоже. Кстати, самые первые мои бусы, из брызг солнца всё-таки ко мне вернулись и сейчас готовились вместе со мной покинуть дворец. Вещей получалось много, я хорошо здесь обжилась. Но ко многим я уже прикипела душой и оставить не могла. Придётся покупать тягловую лошадь. В императорских конюшнях, которые стояли чуть в стороне от хозяйственного крыла было сумрачно, крепко пахло потом и навозом. Я даже не поморщилась, обжившись в этом мире, я поняла, что запах свежего навоза естественен, и это далеко не самый страшный аромат. Прошла коридором вдоль десятков лошадиных морд, что тянулись ко мне из своих загонов.

– Анвар! – позвала я.

За эти годы он выбился из мальчика на побегушках до конюшего и страшно этим гордился.

– Да, госпожа? – откликнулся он.

Да, в такой знойный день искать его требовалось именно тут, в прохлад каменной конюшни. Он вышел из стойла, на ходу вытирая промасленные руки о тряпку.

– Анвар, я уезжаю. Помнишь, осенью несколько лет назад, когда мы готовили побег…я побоялась просить тебя меня сопровождать. А сейчас прошу. Поможешь ли ты мне? Айя сохранит за тобой твоё рабочее место.

– Конечно, госпожа, – склонил он голову.

– Брось, – махнула я рукой. – В отличие от тебя, я все еще помню, как мы спали под одним одеялом. Император подарил мне двух лошадей. Победителя, если честно, я боюсь, да и не хочу уводить такое ценное животное из конюшни. А вот свою Звездочку заберу, подготовь её для меня. И пойдём со мной на рынок, я хочу купить тягловую лошадь.

Как бы я не чуралась запахов рынка в летнюю жару, но идти пришлось. Тем более солнце поднимается все выше, мало того, что всех хороших коней разберут, так и вовсе на сиесту разойдутся. С местных жителей станется. Рынок благоухал. Я была к этому готова. Моё лицо закрывал лёгкий платок, во-первых, от запахов, во-вторых, я не хотела излишнего внимания. Анвар торговался, словно за свою жизнь, словно в последний раз. Вскоре за нами шла крепкая серая лошадка для груза, и грязно белого цвета жеребец для Анвара. Они были нагружена припасами в дорогу, их тоже купил Анвар. Лошадки и припасы остались ждать нас в постоялом дворе.

Вечером ко мне ворвалась Айя. Чуть не упала, споткнувшись, и сама испугалась своей поспешности. Жестом отослала служанку и упала на мою постель. Нашла мою руку и прижала её к своему животу.

– Ты представляешь…Здесь уже зреет ребёнок. Я никак не могу в это поверить, – увидела мои сборы и погрустнела. – Ты всё-таки решилась?

– Да. Надеюсь, ты мне поможешь.

– Я уже объявила, что не могу больше переносить эту жару. Поэтому завтра на рассвете забираю Александра и вместе со свитой уезжаю в наше имение, что на холмах у озёра. Спешка уже страшная, все заняты сборами. Те, кто поедет со мной, будут уверены, что ты осталась во дворце. Те, кто во дворце, будет считать, что ты уехала в деревню. Не знаю сколько, но фора у тебя будет. С Валлиаром я поговорю. Не сейчас, позже, когда его гнев утихнет. А вот Аглая будет в бешенстве, для неё ты диковинка, которой можно хвастать перед соседями.

– Я и так оставляю у вас самое дорогое, что у меня есть.

– Я все понимаю. Будь готова ещё до восхода солнца. Твою служанку я заберу, пусть помогает со сборами. Спать точно будет без задних ног. Хорошо, что Анны здесь нет.

Анну я ещё несколько месяцев назад перевела в покои Александра. Она тоже любила его больше жизни, и ей я доверяю. Глаз я не сомкнула. Выждав несколько часов, я поднялась, подхватила свои мешки и сморщилась, тяжело. Толкнула ту самую дверь, что вела в тёмную потайную прихожую. Та дверь, что вела в кабинет Валлиара, была заколочена Аей ещё тогда, когда только стало известно о моей беременности. А вот другая дверь вела вниз, маленькая лесенка, никакой стражи. Через несколько минут я уже подходила к конюшне. Анвар закинул мешки на спину бедной звёздочки, я решила пока идти пешком, чтобы не перегружать её. Посмотрела ещё на дворец. Слёзы закипели на глазах. Я оставляю здесь не только сына. Оставляю годы жизни, людей, которых когда-то ненавидела, а сейчас не знаю, как жить без них дальше. Нет, не Валлиара. Этот непонятный человек до сих пор был мне чужим. Тирену, Айю, Анну, милых поварих, да каждое лицо уже стало знакомым и немножко родным. Я уткнулась лбом в седло на спине Звёздочки. Будь сильнее Зоя, один раз, выбирая между Александром и своей жизнью, ты выбрала его. А сейчас…никто не говорил, что будет легко. Моего плеча коснулось лёгкая рука. Айя. У её ног стоял Александр, такой маленький, такой серьёзный. Я присела перед ним и крепко прижала, не в силах удержаться. Он безропотно стерпел.

– Госпожа, – спросил он у меня, когда я уже обняла рыдающую Айю. – Вы же ещё приедете?

– Обязательно, сынок, – повернулась к императрице и сказала. – Если родится сын, назови Виктором. А если дочка, то Верой. Это прекрасные имена.

Уже на постоялом дворе, когда мы с Анваром перекладывали содержимое наших мешков, стремясь распределить нагрузку на лошадей, я нашла подкинутый Аей мешок с золотыми монетами. Улыбнулась. Мы вышли из города, когда из-за горизонта уже поднималось алое утреннее солнце. Я была одета как можно скромнее, наши лошадки шагали споро, город оставался позади. У первого перекрестка к нам подъехали двое рослых мужчин на крепких конях. Я насторожилась.

– Что вам нужно? – спросила я. Пора уже изгонять из себя повадки августейшей персоны.

– Распоряжение госпожи Айи. Мы будем вас сопровождать.

За моей спиной оставались километры, но, пожалуй, только остановившись на первую ночевку у быстрого придорожного ручья, я посмотрела в ночное небо, полное звёзд, от горизонта до горизонта ничем не ограниченное, и поняла, что я свободна. Осознание факта так шокировало меня, что остаток ночи я не могла уснуть.

Невозможно передать словами все ощущения от конного путешествия в самый жаркий месяц лета. Однако все чаще по утрам трава покрывалась холодной росой, а листья на деревьях уже начали подергиваться золотом. Я поймала один такой лист, ещё зелёный, но уже в золотую крапинку, и подумала, что он такой же, как я. Вроде и самая молодость осталась позади, и первые нити седины уже блестят в волосах, однако оторвалась от такого надежного вроде дерева и лечу, куда ветер несёт. Я не считала дни нашего путешествия. Если честно, я наслаждалась каждым. И спокойным шагом моей Звездочки, и дневным зноем, и ночной прохладой, и неудобством мытья в мутных речушках, и кашей, пахнущей дымом. Все это было прекрасно. Наконец, перед нами выросли горы. Все пути стекались и вели к тому самому тракту, через который я впервые перешла на эту сторону гор. Но мы им не пошли. Пошли вдоль самих гор, дальше на запад. Шли по разбитой дороге или просто по степи, чем южнее заходили, тем больше становилось степей. Теперь, каждое утро, просыпаясь, я видела перед собой величественные снежные шапки, упирающиеся в небеса. О, я ещё помнила, какой жестокой может быть эта красота.

Ещё через энное количество дней горы изогнулись и встали на нашем пути. Здесь они были уже более пологими и не такими грозными, как их северо-восточные собратья. Дорога, по которой мы шли, смело карабкалась на бок одного из холмов, и мы решили довериться ей. Осталась позади небольшая деревушка, в которой мы купили вкуснейший козий сыр и свежие фрукты. Мы старались обходить селения на нашем пути, но эта деревня меня очаровала. По тёплой дорожной пыли носились босоногие дети, сердце сжалось. Нет, пыль дорог не для моего Александра. Этот ребёнок самой судьбой предназначен иной цели. Я все оглядывалась на деревеньку и думала, а смогла бы я жить в такой? Спокойно, в тиши, одна. Завела бы козу, сажала розы перед домом. Покупала бы бумагу и писала истории своего мира. Или заскучала бы?

– Есть ли конец этим горам? – спросила я у Анвара, после очередного подъёма. Несмотря на наличие дороги, идти приходилось пешком, ведя лошадь в поводу.

– Здесь они встречаются с морем. Разбиваются о него и уходят в обе стороны, постепенно сходя на нет. Я плохо знаю эти края, слишком далеко они. Здесь всего один крупный город, до него нам несколько дней пути. От него идёт тракт, но я не хотел бы идти по большой дороге.

Я согласилась. Здесь было спокойнее. На исходе очередного дня я увидела море. Оно протянулось синей полоской на горизонте. Сразу захотелось спешить, идти скорее вперёд, если Анвар не лжет, то это и есть конечная точка моего пути. Несмотря на видимую близость воды, мы шли до неё ещё полтора дня. Наконец, спустились с полого холма к берегу. Прибрежная полоса тянулась в обе стороны и пряталась за скалами. Я скинула туфли и шагнула на песок. Тёплый. Осень ещё не добралась до здешних мест. Волна прибоя добралась до меня и, ласково лизнув пальцы ног, отступила.

– Мы пришли, – сказал Анвар. – Вот они, ваши серые камни.

И указал на ближайшие скалы, которые на самом деле были серыми и дерзко торчали вверх, портя гармонию пологого берега. Я подобрала подол платья и пошла к камням по мокрому песку. Камни были теплыми, солнце нагрело их за день. И бесконечно одинокими. Не пахло дымом, не слышался людской гомон. Лишь в отдалении беспорядочно лежали камни и обгорелые бревна, уже перевитые растениями.

– Раньше здесь был дом Назара. Я привёл вас.

Я подошла к брошенному много лет назад пепелищу и села на один из камней. Да, наверное жить здесь было чудесно. Просыпаться, вдыхая запах моря, видеть солнце встающее из воды. А долгими зимними ночами слушать штормы и прижиматься к плечу любимого мужчины.

Анвар тоже стоял босиком в воде, солдаты нас сопровождающие мялись, не зная, чем себя занять. Наверное, они скучали по дому, от которого их оторвал приказ императрицы.

– Что бы ни было, я пришла. Отпускаю вас, возвращайтесь домой.

– Но, госпожа, здесь же нет никого! – запротестовал Анвар. – Давайте с нами, обратно!

– Не для этого я столько лет из дворца рвалась. Не переживай, сброду и бандитов я здесь не вижу, спокойные края. Время года ещё тёплое, даже дождей нет. Если не найду, где пристать здесь, то перезимую в той деревушке, что встретилась нам по дороге.

Они остались ночевать. Анвар горячо отговаривал меня, забыв о тщательно лелеемой им субординации. Но я стояла на своём. Если Назар жив, то рано или поздно он вернётся к своим камням, я верила. А я буду ждать. На рассвете я проводила своих товарищей в путь и осталась одна. Мне не было страшно, я наслаждалась своим одиночеством, умиротворением, здесь царившим. Прибрежная полоса огибала скалы и горы, спустившиеся к морю, и уходила вдаль. Я решила идти по ней. Шагать было приятно, мои лошадки трусили рядом. После полудня я увидела в море одинокий парус, он двигался туда же, куда и я. Значит иду верно, и какое-то селение на моём пути есть. В сердце закрадывалась тоска, но я была так настроена на позитив, что гнала её прочь. Все будет хорошо, я в это верила, по крайней мере, хотела верить.

Однако ночью, когда я сидела у костра, одна на многие километры, тоска всё-таки навалилась. Я свернулась клубком на своём походном ложе и завыла, кусая кулаки. Рвались горькие слёзы. Столько на это поставила! Где взять сил ждать? Если и так ждёшь который год подряд? Хочу найти источник надежды и напиться из него вдоволь, мои запасы кончаются.

– Возьми себя в руки, тряпка, – строго велела я себе на русском языке. Времени во дворце было вдосталь, я часто говорила на нем сама с собой, а если что-то выговаривала неверно, исправить все равно было некому. – Ты четыре года ждала. И подождешь ещё.

Села, старательно выпрямив спину, засунула в костёр конец длинной палки. Огонь медленно её облизывал, но гореть она не желала, лишь тлела слегка. Я выругалась и отбросила её в сторону. За моей спиной шумело море, над головой висели миллионы звёзд, передо мной будущее, каким бы оно ни было. Что-то засвистело в воздухе, захлопали крылья, я подобрала палку, готовая отбиваться. В этом мире водилось много птиц и животных, которые могли представлять угрозу. Вгляделась в ночное небо. С него камнем упала и вцепилась в моё плечо летучая мышь. Я вскрикнула от неожиданности, трясущимися руками сняла зверька и вгляделась в его непроницаемые глазки.

– Умник? – выдохнула я. – Умник!

Зверек поежился, высвобождая крылья от моих рук, отлетел и сел на камень напротив. Привычно заклекотал что-то, объясняя и сам кивая своим словам. Я вскочила на ноги и огляделась. Лишь темнота.

– Назар! – крикнула я в ночь. А затем ещё громче. – Назар, Назар!

Но услышала лишь отдаленное эхо. Мной овладело безумие.

– Веди же меня скорее, Умник! Куда идти? Наверное, туда же, вперёд!

Я забросила свои мешки на лошадок и побежала в нужном направлении. Не видно было не зги, под ногу попал камень, я упала. Местами вода, ведомая прибоем подбиралась к самым скалам. Лошади недовольно фыркали. Я обернулась. Умник все также сидел у костра и вести меня никуда не собирался.

– Ты так же упрям, как и твой хозяин, – сдалась я и вернулась.

Выделила Умнику несколько полосок вяленого мяса и с умилением смотрела, как он ест. Воистину, никого я ещё не была так рада видеть, как его! Эта ночь была самой длинной из всех мною прожитых. Когда на восходе показались первые солнечные лучи, я готова была от отчаяния рвать на себе волосы.

– Теперь проводишь?

Теперь Умник был согласен. Висел на холке моей Звёздочки. Поначалу она косилась на него недоверчиво, затем привыкла и позволила ему на себе ехать. Я вела лошадей, сама шла пешком, берег был крутым, каменистым. Затем скала спустилась вплотную к воде, перекрыв мне путь. Умник взвился вверх, предлагая облететь преграду, но я виновато покачала головой. Я всего лишь глупый бескрылый человек. Тогда он увел меня от берега, вынуждая меня и моих лошадей чуть не ползком покорять крутой холм. Но зато за ним я увидела вполне наезженную дорогу, со свежими следами колёс и копыт. По этой дороге мы и пошли. Я оседлала лошадку, дело пошло быстрее. По дороге встретила несколько крестьянок с корзинами, они проводили меня любопытными взглядами. И наконец, дорога спустилась в расселину между крутыми скалами, там внизу пряталась деревенька, нет, целый прибрежный городок, который я увидела уже сверху. Лошади почуяли жильё и отдых, пошли скорее. Моё сердце стучало через раз. Мы спустились к городку, прошли его мощеными камнем улицами мимо небольших двух-трех этажных домиков. Они были чистенькими и аккуратными, и радовали взор. Все прохожие смотрели на меня. Я на них. И улыбалась беспричинно. Умник провёл меня через весь городок, к порту. К причалами были привязаны разнокалиберные лодки, стояло два больших настоящих корабля, которые я разглядывала с любопытством. Крепко пахло тиной и свежей рыбой. Куда идти дальше я не знала, Умник довел меня до причала и устроился спать, свесившись с холки Звёздочки и закрывшись крыльями. Я присела на скамью и стала ждать, не обращая внимания на снующих вокруг людей. Солнце палило, я даже вздремнула немного. Недовольный мыш перебрался в тень под лавкой, такие яркие дни он не уважал. Мальчишка за медяк напоил и накормил моих лошадей, принёс мне жареной рыбы, которую я с удовольствием съела. Наконец, с моря потянуло вечерней прохладой. Возвращались груженые рыбой лодки, утыкались в причал. Я высматривала Назара, но его не было. Когда я уже отчаялась, показался парусник. Возможно тот самый, который я видела ещё вчера. Он стремительно рассекал морскую гладь, но к причалу подошёл осторожно, едва коснувшись его бортом. Спрыгнул мальчишка с веревкой, я, рассекая толпу людей, которые несли корзины с рыбой, пошла вперёд. И тогда увидела его. Он уже стоял на причале. Крепко, уверенно. Кожа его загорела почти дочерна, волнистые волосы, как всегда небрежно остриженные, треплет ветром. Простая холщовая рубаха в пятнах пота. Все эти детали я выглядывала на бегу. Казалось, я бегу уже вечность. На его плечо упал Умник, Назар поднял голову, его взгляд встретился с моим. И именно в этот момент я врезалась в его грудь с такой силой, что едва не уронила нас обоих в воду. И все стало неважно. И что смотрят на нас все удивлённо, и что Умник дёргает меня за волосы, требуя внимания, и что мешаем мы, замерев посредине причала. Главное, он здесь. Я уткнулась в его шею, не понимая, солоноватая его кожа от солнца или от моих слез, которыми я обильно её сдобрила? Вдыхала чуть терпковатый запах его тела, и казалось, что это самый прекрасный аромат в мире. Он говорил что-то, а я не слышала, целиком растворившись в своих ощущениях, до конца не веря самой себе. Наконец, стих набат в ушах, я снова могла слышать.

– Я ждал тебя, – улыбается Назар. – Я знал, что ты придёшь.

И целует меня. Боже, как это упоительно! Потом он ведёт меня вверх по улице, здороваясь со всеми встречными и представляя меня, как свою жену, я понимаю, что дальше молчать уже неприлично, но не могу выдавить из себя и слова, будто онемела вновь. Мы останавливаемся на самом верху улицы. Перед нами красивый каменный домик в три этажа. Большие окна, которые можно закрыть на крепкие ставни, пустые ящики для цветов под ними. Назар стучит в дверь, и нам её открывает шустрый мальчишка лет тринадцати.

– Я построил нам дом. Надеюсь, он тебе понравится.

Господи, да с ним я готова не то что в шалаше, вновь в сугробе жить! В дом вхожу с благоговением. Небольшая гостиная с камином, кухня, кладовка, комната, в которой спит мальчик, помощник. Каменная ванная. На втором этаже две спальни, а третий вовсе мансардный, лишь одна комната с зауженным потолком. Наверное, самая тёплая в доме, через неё проходят все каминные трубы. Я думаю, что здесь можно сделать детскую. Когда подрастут разумеется, чтобы ноги на лестнице не переломали. Какие же глупые мысли в голову лезут, не об этом надо думать!

– Скажи что-нибудь, – просит Назар.

Боится, что мне не понравится. Я улыбаюсь и молчу. Первыми звуками, которые смогли вырваться из моего горла были крики страсти той ночью. Но уж тогда голосовых связок я не щадила.

С тех пор прошло много лет. Сотни, тысячи дней, упоительных ночей. Не скажу, что наше счастье всегда было безоблачным. Много волнений ждало меня впереди. Страх за Назара, когда он уходит в море. Волнение и ссоры, когда он, стремясь обеспечить нам должный образ жизни, ввязывается в сомнительные авантюры. Порой и ревность, ибо скажу без скромности, мой мужчина самый красивый и сильный на нашем побережье. А быть может, и во всем этом мире. Настоящая паника, когда у меня в первый раз случилась задержка. Я хотела родить ребёнка. Но я боялась, что беременность будет протекать так же сложно, а волшебные, пусть и скрюченные пальчики Ханны остались за сотни километров позади. Тоска, которую я чувствовала, касаясь набухшего уже живота и думая об Александре, который рос без матери. Много всего было. Но это все перекрывалось счастьем. Первые шаги нашего сына, его курчавая головка у моей груди. Вот он бежит впереди меня на причал, встречать папу. Я страшно боюсь потерять его из виду, но не могу нагнать, в моем животе уже растёт его брат, а многочисленные соседки задерживают меня разговорами. Наши ночи, когда дети спят в детской, о закрытые ставни бьётся зимний шторм, а мы, словно одни в целой вселенной.

Я родила своему мужу двух сыновей и одну красавицу дочь. Все трое здоровые, красивые и, конечно же, кудрявые. Сыновьям дала имена я, Иван и Савва, а дочку Назар назвал Калисой.

Раз в три года я садилась на коня, оставляя Назару и детей, и хозяйство, и трогалась в путь. Сопровождал меня наш мальчишка, сирота, которого муж взял в помощь. И ехала в далекую столицу. Там меня всегда ждала Айя. Там я могла говорить о своём первенце, любоваться им издали, но нарушать его покой не осмеливалась. Айя гордилась успехами Веры, своей дочери. О своих детях мы могли говорить бесконечно. Потом, спустя многое количество лет, я приезжала играть с внуками. Они были такими маленькими, такими родными. Двойня. Маленький и серьёзный, как и все мужчины его рода Леон. И смешливая, кареглазая и кудрявая Ариана. Они не знали, что я их бабушка, но с удовольствием проводили со мной своё время. Однажды, когда маленькая ещё внучка крутилась на моих коленях, а её брат с упоением читал принесённую мной книгу, вошёл Александр. О, как он был красив! Так же, как его отец в молодости, такой же холодной, совершенной красотой. Я замерла, так близко к нему я не была уже много лет. Он посмотрел на меня, на дочку на моих коленях, затем поклонился.

– Госпожа, я рад, что вы все же вернулись.

О, моё сердце оборвалось, я это чувствовала и удивилась, как осталась жива. Очнулась я в крепких мужских объятиях, боже, неужели это он, мой малыш? А в ухо шепнули ласковое 'мама'. Так он не называл меня даже в детстве.

Но как бы не была прекрасна столица, как бы не уговаривали меня Айя и Тирена погостить ещё, я всегда стремилась вернуться в свой домик на берегу моря. Там ждал меня Назар, наши дети, ленивый рыжий кот, спящий на лавке. Там была моя жизнь. А прошлая жизнь в далёком мире? Да полноте, было ли это? А может, это просто старый, почти забытый сон?