Текст книги "Новости конца света (СИ)"

Автор книги: Ирина Ростова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5 (часть 1), полная знакомств

Сколько именно это длилось, он не смог понять ни сразу, ни потом: просто было темно, невероятно, непроглядно темно и пусто, а потом он как-то разом понял, что у него просто закрыты глаза.

Крайне недовольный собой и злым миром, Илья приподнял веки и тут же часто заморгал, потому что даже окружающий его скудный свет показался слишком ярким. А еще он не мог толком пошевелиться: вокруг не оказалось никакой основы, никакой опоры не ощущалось ни под ногами, ни под руками, ни под спиной. Илья осторожно повернул голову, промаргиваясь, и обнаружил, что его разведенные в стороны руки оплетают лианы или веревки из чистого света, такое же авангардное украшение обнаружилось поперек груди и живота. При этом ощущения удержания или захвата не было, просто сдвинуться было невозможно, а вокруг распространялся тот самый блеклый свет, позволяя видеть хотя бы себя, если не стены комнаты.

– Добро, магия, счастье, – прокомментировал Илья себе под нос, но воздух словно бы съел звук, как было еще там, в лесу. Вокруг не было ничего, что позволило бы идентифицировать место нахождения или причину попадания в такую подвешенную во всех смыслах ситуацию, но зато воспоминания вернулись полностью, и Илья, наконец, смог примерно восстановить линейку произошедшего. Вот они с Пони идут по подземному коридору, спускаясь все глубже, а потом, видимо, попали в какую-то ловушку, расставленную владелицей неуютного жилья. В результате Илья провалился в иллюзорные миры, созданные магией ведьмы, и Пони, вероятно, тоже – но тогда он должен был вырваться на свободу, как максимум, одновременно с ним … и Маэдисом.

Кстати, Маэдиса поблизости тоже не наблюдалось, но делать выводы было сложно: то ли их разделило при переходе, то ли Маэдис вообще не вышел из иллюзий, то ли, может, и предал своего временного спутника, оставив его на растерзание какому-то светопрядущему пауку.

– Эй, – позвал было Илья в пустоту, когда ему надоело висеть, но тишина ничуть не поколебалась, съев каждый из двух звуков с особым аппетитом. Она явно была голодной, если такое вообще бывает.

– И что, я теперь буду здесь висеть до скончания мира? – сказал Илья, даже немного забавляясь тем, как вместо слов изо рта не вырывается ни звука. Стараясь удержать это ощущение, потому что с ним было проще жить, парень продолжил говорить. – А что сделал бы Суперкот? А ничего бы не сделал, потому что у него лапки. Но, несомненно, посоветовал бы мне не терять присутствия духа и искать возможность освободиться. Плохо, конечно, что я даже не представляю, с чем столкнулся, и где вообще Пони? И вот интересно, как он вызывал своих тенесуперкотов? Мне бы сейчас не повредил натуральный такой суперкот, – Илья говорил и говорил, пытаясь не впадать в панику и сохранить присутствие духа. Одно хорошо: пока не хотелось ни есть, ни в туалет, и, если подумать, так было с момента попадания в эти самые Третьи Земли, хотя он определенно ел рыбу и пил на Аваллоне: а вот чувства голода или жажды не было. Он успел вспомнить все, какие когда-либо недозабыл, стихи и тексты песен, рассказы, анекдоты и просто наборы цифр и случайные факты, когда в отдалении возник небольшой островок света, не имеющего отношения к его световым оковам. Он постепенно приближался, и Илья, невольно нервничая, пытался разглядеть, что это, пока, наконец, не увидел того, над чьей головой вился пушистый шарик света. К нему шел, сохраняя на редкость серьезное выражение на физиономии, он сам: только одетый в другую одежду, наверное, и какой-то… не такой.

Подойдя ближе, второй остановился, позволяя светляку виться вокруг себя и, склонив голову набок, стал изучать Илью.

Илья в ответ изучал его, тоже, полный немого изумления: хотя вот с этим вариантов не было, полог тишины все еще накрывал его и все вокруг, и приподнялся он только когда второй поднял руку и щелкнул пальцами – этот щелчок неожиданно хлестко разнесся вокруг, и звук вернулся.

– Жаль, что нельзя убить тебя сейчас и здесь, – сказал второй, и Илья с отвращением узнал собственный голос, каким он обычно звучал на записях.

– За что бы это меня убивать?

– За то, что ты живешь.

– Многие живут.

– Но ты один живешь вместо меня. И рано или поздно, но ты умрешь и уступишь не свое место.

– Ты, как, мой злой близнец, что ли?

Второй усмехнулся.

– Нет. Это ты – злой близнец. А я – жертва. Но когда-нибудь… все пройдет.

– Как-то так: слезы смоют мрак, – спел Илья, внезапно ловя коннотацию и чувствуя себя от этого счастливым, словно он не был непонятно где в непонятно какой ситуации. – И тогда все пройдет. Я хотел тебе сказать, или просто обещать…

– Замолчи! – почти крикнул второй, судорожно складывая какую-то фигуру, но сбиваясь и не успевая, потому что голос Ильи словно по всему пространству резонировал, колебаясь вместе с тканью реальности.

– Что когда-нибудь, когда-нибудь, все пройдет, – упрямо закончил он. – Страх уйдет. Все пройдет!..

– Что-то произошло? – раздался голос откуда-то из темноты. – Князь? Тебе нужна помощь?

– Нет, – отозвался второй с крайней степенью неохоты на лице. – Я же сказал – вы все можете идти. Я вполне справлюсь сам.

– Царь тебя призывает, светлый князь, – неуверенно сообщили в ответ. – Мы вернулись за тобой.

– Что там случилось? – не отрывая от Ильи неприязненного взгляда, крикнул назад двойник.

– Тот гость, колдун Маэдис, чем-то недоволен. Царь просит тебя прийти, светлый князь.

– Наколдовал, – почти что одними губами сказал двойник, обращаясь к Илье. – Я тебе это припомню.

Илья набрал в рот воздуха и повторил, почти проорал, радуясь тени силы, которую ему это давало:

– Что когда-нибудь, когда-нибудь боль уйдет, страх уйдет. Все пройдет!..

Удивительно, насколько живым и сильным он себя чувствовал, пока второй уходил прочь, словно в самом деле все было по плечу, и словно он не висел, прикованный, неизвестно где, беспомощный и без возможности связаться с кем-то знакомым. Нет, в этот момент не было на свете, наверное, никого более уверенного в своих силах, чем Илья. Он был счастлив, свободен и цел внутри, и болей и страхов, даже привычных и тайных, не существовало.

А потом второй ушел, его светлячок погас, и вместе с ним пригасло и ощущение победы.

– И что же делать, все ж таки? – поинтересовался Илья вслух, радуясь, что хотя бы тишина опять не навалилась – видимо, второй забыл восстановить барьер молчания.

– Освобождаться, – ответили ему. Илья опустил взгляд на звук, и глаза, уже привыкшие к сгустившемуся сумраку, различили три области более плотной темноты впереди, и эти три области посмотрели на него в ответ: он ясно различил слабо отсвечивающие кошачьи глаза.

– Самому, конечно, потому что у вас – лапки? – С юмором уточнил он, еще не растеряв до конца то волшебное ощущение всемогущества. Тени, тем временем, изменили форму и придвинулись ближе, так, что в свете своих оков Илья мог различить сероватые абрисы гибких, невероятно крупных кошачьих тел. – Вы эти, тенекошки? – вспомнил он термин, использованный Пони.

– Да. Я – кошка, которая украла печенье в клеточку, – сказала первая, с явно видимыми тигровыми полосками по серой шубе.

– А я – кошка с плюшевой шерстью, – ответила вторая, в самом деле немного похожая на плюшевую игрушку с круглыми лапками и щеками.

– И я мягкая, сдобная кошка, – представилась третья, с самой светлой и длинной, плотной шерстью.

– Вафля, – перевел Илья. – Плюшка и Булка. Гастрономическое трио.

– Никогда не понимала желания людей упрощать там, где это не требуется, – посетовала вторая кошка.

– Но нам все равно, как ты нас назовешь, – добавила первая.

– Потому что вы все равно отзываться не собираетесь? – все еще веселясь, уточнил Илья.

– Нам не потребуется, – мягко сказала кошка Булка. У нее был самый, в самом-то деле, ласковый голос. – Твой друг велел тебе передать, чтобы ты ждал его и никуда не уходил, потому что искать тебя он замучался.

– Твой друг, – сказала кошка Плюшка, косясь на свою соратницу, – сказал, что добьется твоего освобождения у царя туманов.

– Вероятно, это был другой друг, – предположила кошка Булка.

– Вероятно, совсем другой друг, – согласилась Плюшка.

– Отлично, два сообщения от двух друзей, – резюмировал Илья. – А ты, как, от третьего друга что-то передать должна? – спросил он у кошки Вафли, которая крайне незаинтересованно, но усиленно чесалась.

– Нет, – отозвалась та после паузы и занялась вылизыванием лапы. – Я просто за компанию.

– Ясно, – несколько обескураженно сказал Илья. – Может, вы еще и в курсе, где я вообще нахожусь? И что за фигня, которая меня держит.

– Я не “фигня”, – раздался обиженный голос из темноты. – Что бы там это не значило.

Илья так и вздрогнул: до этого момента он не предполагал, что его светящиеся оковы, кроме общей странности, могут быть еще и живыми.

– Простите, – выдавил парень, пытаясь обернуться. – А вы что?

Оковы, покачувшись, зашевелились и начали разворачивать его, отчего весь мир Ильи зашатался и поехал тоже. Движение было крайне неторопливым, и парень с минут пять молча наблюдал прихорашивающуюся кошку Вафлю и ее с интересом наблюдающих подруг, и не видел толком ничего больше. Потом на краю зрения светящиеся щупальцы-ветки начали сгущаться, сплетаясь, и, наконец, показалась словно сплетенная из них женская фигура. В ней было что-то неуловимо знакомое, словно Илья сталкивался если не с ней, то с чем-то или кем-то похожим не так давно. Или, может, века назад. Ветви, деревья?.. Дриада! Пони разговаривал с девочкой-деревом, правда, Илья ее голоса не слышал.

– Простите, – повторил парень. – Я не сразу понял, что Вы здесь, и что это ваши … детали.

– А чьи еще это могли быть “детали”? – возмутилась дева. – Много кто способен удержать такого, как ты?

– Какого это “такого”?

– Злого двойника из Первых земель. Но я тебя удержу. Сберегу князя Аилиса от тебя, подменить не позволю.

– Я, в общем-то, не за этим пришел, – попробовал объясниться Илья. Конечно, загадочные “друзья” в которых он прозревал Маэдиса и Пони, обещали ему скорое спасение, но ничего не делать было невозможно. – Я попал сюда случайно, и мне очень надо вернуться обратно на … Первые Земли. Чтобы никого не подменять.

Дева посмотрела на него очень долгим и очень недоверчивым взглядом, несколько неживым из-за странной структуры ее полупрозрачного лица, словно свитого из ветвей-щупалец. Илья, несколько раз обдумав формулировку, все ж таки повторил свой вопрос. – А кто, все-таки, Вы, прекрасная дама?

– Лампара, – отозвалась она. – Разве не очевидно?

– Если бы я еще знал, что это такое, – нахмурился Илья, пытаясь вспомнить хоть что-то похожее в ворохе своих невостребованных познаний.

– Это я, – логично пояснила дева, и Илья был готов поклясться, что услышал сзади кошачье фырканье.

– Кажется, переговоры зашли в тупик, – резюмировал он, пытаясь понять, что можно спросить такого, на что “лампара” может дать четкий ответ. – А князь Аилис – это тот парень, который сюда ругаться приходил?

– Да, это был светлый князь, – подтвердила она.

– И кто он такой? Правитель? Герой?

– Он приемный сын царя туманов, короля серебряных рос, правителя меж черных деревьев, властелина мглы и вод забвения, – с огромным почтением перечислила лампара.

Определение кликнуло: про черные деревья, туманы и воды забвения Илья что-то уже знал. Царь Туманов, как говорил Дэш, как раз и правил Черным лесом, куда попадали через Порог неудачники вроде Ильи.

– Ну, хоть что-то выяснил, – заключил Илья. – Только вот, госпожа лампара, я в самом деле не собирался занимать ничье место. На меня напали, я провалился на Порог, а оттуда – в Черный Лес. И с тех пор пытаюсь выбраться. Правда, не очень получается.

– Не очень верю, – с готовностью ответила лампара и стала медленно поворачивать его обратно. Видимо, с тыла Илья ее раздражал меньше. Впрочем, если она хорошо знала этого “князя Аилиса”, это было даже логично: видеть знакомое лицо на чужом и предположительно враждебном человеке было достаточно неприятно. В общем-то, если вдуматься, самому Илье это было тоже было весьма некомфортно: какой-то там непонятный князь Аилис с его, простите, родной физиономией, да еще и обвиняющий его в неизвестно каких грехах. Хотя, надо сказать, какого-то суеверного ужаса или отвращения Илья не чувствовал: наоборот, встреча со злым двойником странным образом придала ему сил и оптимизма, хотя это и было достаточно странно.

А тенекошек, кстати, в унылом сумраке уже не наблюдалось, и это было достаточно прискорбно, “но не очень”, потому что полог молчания так и не опустился, а это значит, что если он сосредоточится, то сможет что-то сделать. Ведь это его оружие, разве нет? Главное, услышать музыку, которая подскажет слова. Илья сосредоточился: в целом вокруг было достаточно тихо, как и должно быть в подземелье, только лампара неясно вздыхала позади, и где-то в ровном ритме срывались и падали капли. Пожалуй, это и было подсказкой: Илья сосредоточился на ритме, словно на звуке метронома, вдохнул на затакт и вступил четко в ритм.

– Отвернусь почти, время уходить, она растает там, в слепой тени. Шорох и полет ветер донесет, только это все не значит ничего.

– Ты что делаешь, что ты делаешь? – закричала лампара. Ее ветви-щупальца пришли в движение, они беспорядочно двигались во все стороны разом, испуганно мечась, пока из них медленно утекал свет. Илья почти видел, как он капает из трещин и разрывов, как срывается вниз и растворяется в темноте. Злорадства он при этом не чувствовал, ему было, скорее, грустно, что приходиться причинять кому-то вред, но иначе было нельзя: он должен был освободиться, должен был сам пойти следом за князем-двойником и встретить его, ответить на обвинения и выдвинуть парочку своих. Просто так было бы правильно. И потом – Св, конечно же, ждала его домой, и никак нельзя было позволять обстоятельствам себя задерживать.

– Ты злой, злой!

– Опусти! – скомандовал он лампаре. Та, помедлив еще несколько долгих секунд, в течении которых Илья ничуть не сомневался в том, что она сдастся, дернула его вниз, позволив коснуться ногами земли и развила во всех стороны свои ветки, стекая ими с тела пленника. – Вот видишь, – прокомментировал Илья, демонстративно отряхиваясь и оборачиваясь на нее. – Как все просто, когда не делаешь того, чего не надо?

– Князь тебя поймает. И накажет, – пообещала она, протягивая было снова щупальца к Илье. Однако, воздух перед ними словно сгустился и щелкнул почти электрическим разрядом, хлопнув по светящимся ветвям. Те спешно отдернулись, и лампара свила их вокруг себя причудливым узором, явно стараясь держать их подальше от оказавшейся совсем не беспомощной жертвы.

– Мы с князем сами разберемся, кто кого будет наказывать, – пообещал Илья, разворачиваясь на выход и осторожно ступая в темноте. Впрочем, это оказалось легче, чем он думал: следы впереди словно сами его звали, прося повторить пройденный путь. Видимо, что-то было в этой двойниковости, что-то особое, что связывало их помимо внешности. И Илья пошел вперед, без особого труда выбирая дорогу: по коридору, по лестнице, через приоткрытую дверь в мягкий приглушенный свет. Тут уже оказалось что-то больше похожее на нормальные казематы: серый камень, какие-то решетки, и даже несколько недоумевающий стражник нашелся: он уставился на Илью, а Илья – на него, изучая его острые “ослиные” уши, выглядывающие из волос, тунику а-ля Линк и кожаные доспехи, богато украшенные золотым и серебряным тиснением. Долго пялиться, впрочем, было явно неблагоприятно для дальнейших свободных перемещений по местным угодьям, поэтому Илья, ведомый все еще не угасшей волной уверенности, нагло заявил:

– Чего встал? Дверь запирай. И защитные чары восстанови, а то еще вырвется.

– Да, светлый князь, – с готовностью ответил стражник, явно чувствуя огромное облегчение от того, что его замешательство развеяли и сказали, что делать. Голос был совсем другой, не тот, что отвлек Аилиса от его пленника, из чего Илья сделал вывод, что торопливый и преждевременный исход своего князя этот несчастный не застал, вероятно, пришел позже, на смену, например. Илья величественно ему кивнул, по крайней мере, он надеялся, что это выглядело именно величественно, а не супер-глупо, и прошествовал мимо, следуя практически зовущим его следам своего двойника. Позвавший Аилиса стражник упоминал “того гостя”, а кошка передала сообщение от Маэдиса как раз по поводу встречи с царем, значит, вероятно, где-то там, впереди, куда ведут следы и куда ушел его двойник, Маэдис пытается добиться для него справедливости: так что не хило бы Илье и самому поприсутствовать. По крайней мере, так он найдет хотя бы одного из своих спутников.

***

Этот выглядел знакомым. Я определенно уже его видел, хотя все бесхвостные кроме моего собственного для меня выглядят очень похожими. У этого другая масть, и поэтому я почти уверен, что сталкивался с ним.

– Ничего себе ты кот, э, – говорит Этот, разглядывая меня с уважительным восторгом в глазах. – Почти как Кошка, которая съела Кошку.

– К делу, – потребовал я сурово, задирая хвост как можно выше и распушаясь во все стороны, чтобы казаться еще крупнее.

– Мы с тобой не знакомы, нет? Ты такой, вроде как, приметный кот, – продолжал изучать меня Этот.

– Вероятно, – согласился я, скромно облизывая лапу. Я, в самом деле, приметный. Вряд ли можно упрекать человека в том, что он так заинтересовался мной, так что я даже снизошел для дальнейшего ответа – Я часто прихожу, когда нужны мы, тенекошки.

– Это вот ты молодец, – похвалил меня Этот и, серьезнея, сказал. – Мне нужен самый сильный из вас для особого задания. Это будешь ты, вроде как?

– Наверняка, – подтвердил я с оттенком опаски. Что там могло быть такого, чтобы Этот счел задание особым? И насколько это все надолго, а то мой бесхвостный будет волноваться?

– Мне нужно, чтобы ты добрался до моего коллеги в Германии, вот как. И я до него дописаться не могу, дозвониться не могу, а он мне, вроде как, нужен. До зарезу.

– Кого искать, – деловито уточнил я. – Кто передать?

Германия, это же не очень далеко? Чуть дальше какого-нибудь Западного Бирюлева, обители зла?

– Найди Зверя Бледа. Коня-Бледа, понимаешь? Он должен ощущаться, как я, только не как я, а как Смерть. И попроси у него монетки для меня. Я – Глад. Он меня знает.

Я важно покивал, хотя мне было не очевидно. Но что той Германии? Небось не больше Южного Бутова.

– Он белый, – продолжил пояснения Этот. – От Порога и дальше, ведь белый. А в настоящем мире – просто бледный. Бледная такая кожа, глаза, если без линз, красноватые, как-то вот так. Найдешь?

– Разберусь, – уверенно сказал я. – Наверняка кто-то его да знает из тамошних котов.

– Непременно, брат-кот. Как же без ваших-то? А вот никак. Не обойтись.

С этим я был полностью согласен. Коты, в конце-концов, предназначены для того, чтобы спасать мир, а уж такие, как я – тенекошки, и вовсе герои среди героев.

– Это срочно? – уточнил я, пытаясь прикинуть, успею ли я вернуться домой, чтобы предупредить Кошку, нежную, как сливки о своем отсутствии и попрощаться с ней.

– Очень, – вздохнул Этот. – Вчера. Позавчера.

Видимо, мне снова предстояло исправлять чужие ошибки. Я картинно зевнул и облизал свой воротник.

– Принято, – помедлив, ответил я, поднялся на все четыре и грациозно отправился в путь, на первом же шаге приподнимаясь выше, в Пограничье, чтобы сквозь его разрозненные лазейки найти путь покороче. Где там эта Германия?..

Я сделал несколько сотен прыжков сквозь знакомые и частично знакомые козьи тропы, явно уходя за пределы Красногорска (знаю я, знаю, где Красногорск! Любой воспитанный кот знает географию своего родного города, Пограничья и Сонных земель. Правда, обычно больше и ничего). Наверняка здесь вполне было уже недалеко до Германии, поэтому я вынырнул: немного неудачно, оказавшись на чьем-то окне и вспугнув голубя. Подтягиваясь на неудобный подоконник – эти люди явно не думали о котах, которым может случиться тут оказаться – я проводил птичку долгим подозрительным взглядом, но это в самом деле было обычное пернатое, а не мефоза.

Ткнулся носом в окно: какой-то бесхвостный подросток, которые все одинаковы во все времена и во всех странах, сидел за компьютером, наяривая в какую-то яркую игру. Я даже залюбовался весело прыгающими и умирающими фигурками таких ядовитых оттенков, что даже специфическое кошачье зрение их различало между собой. Похоже, подросток был в своем роде знатным охотником, только вместо нормальной добычи приносил одни только битые пиксели.

Отвлекаясь от него, я осмотрел стены и все остальное, что могло бы натолкнуть меня на мысль о том, куда я успел добраться, но кругом все было совершенно повально интернациональным. Какие-то латинские названия на плакатах. Мебель как из туалетного каталога. А где еще читать каталоги мебели, щедро присылаемые добрыми шведами по почте?.. Где, кстати, эта Швеция? Дальше Зеленограда, или нет? Явно не очень далеко, раз оттуда шлют и шлют каталоги всем, кого ни спроси? Каталоги, конечно, занимательные, только вот к использованию совершенно негодные: бумага слишком глянцевая, ничего не впитывает. Но я отвлекся.

Мой наблюдаемый, тем временем, продолжал играть, или, как говорит одна из моих бесхвостных, “шпилить”, и я, прижавшись носом к стеклу, бдил.

– Андрей! Андрей, мусор иди вынеси! – раздалось приглушенное из глубины комнаты.

“Андрей” и “мусор вынеси”, это явно была не Германия. Я собрался было уже уходить, но подросток с преувеличенным стоном откинулся на стуле, разбрасывая в стороны руки в неплохой имитации своей игровой смерти.

– Скукота! – возвестил парень. – Мусор, фигусор. Я, может, рожден мир спасать, а не мусор выносить!

– Супергерои тоже выносят мусор, – сообщил я ему сквозь стекло, не удержав свое мнение в себе, просто оно рвалось наружу слишком сильно. – И уж точно помогают маме!

Бесхвостный дернулся было обернуться на звук, но я лихо перемахнул с подоконника на ближайшее дерево, и затаился в голых ветвях, благо, защитный окрас позволял.

– Чья это за новая какашка в моем лоточке? – спросил меня изумленный голос сбоку, пока я, щурясь, наблюдал за перемещениями осчастливленного моим советом бесхвостного.

Обернулся: на ветке чуть повыше меня восседала небольшая кошка в изящном черно-белом фраке.

– А в какой стороне Германия, изволь сообщить?

Кошка озадаченно посмотрела на меня, и я не могу понять, которое это именно “озадаченно”: это “все знают, где Германия, дурак” или “а какого черта кошка должна знать, где Германия”?

– Германия, – ответила она, наконец. – В стороне Германии. А ты сидишь на моем дереве, и я сейчас тебе покажу, почему этого делать не надо!

– Обойдусь, – гордо ответил я и спасся отважным, быстрым бегством, перескочив с ветки на ветку и оттуда в Пограничье. Некоторые кошки, все ж таки, бесполезны и не рождены для подвигов, зря Двекошки думает иначе. Но я ей потом все докажу.

В следующий раз я вынырнул через меньшее расстояние, чем прошел в первый раз, потому что мне все-таки надо было убедиться, что я двигаюсь в направлении Германии, а не какого-нибудь Кот-д’Ивуара. Какое, однако, хорошее название, правда? Хотелось бы когда-нибудь там побывать. Наверняка там любят котов.

***