Текст книги "Новости конца света (СИ)"

Автор книги: Ирина Ростова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

А он общается с духом дерева, неслышно шевеля губами и получая в ответ такие же безмолвные ответы.

– Ну так вот, брат, – вернулся к нему Дэш. – Все правильно нам твоя Св подсказала. В том смысле, что всадник почти наверняка в этой семейке. Шторм здесь постоянно отирается, Морейа сказала, что вон на той типа-башне стоит и зырит. Часто.

Илья непроизвольно поднял голову вверх, оглядываясь на ближайшее здание, в самом деле украшенное боковыми надстройками, похожими на башни замка. В теплом вечернем свете то и дело чудилось, что над ними реют светлые флаги, но это были, конечно же, облака. К счастью, никаких подозрительных фигур в красном там не виднелось, а то это было бы уже слишком.

– А что она, вообще, такое? Морена твоя?

– Ну, Морейа – фаэ, дух дерева, вот этого вот. Если ты, брат, видишь какое-то необычное дерево, ну, вот, например, как тут, шелковица, они не растут тут, на самом деле, значит, такое дерево растет тут в Стране Фаэ, и мы, типа, просто видим его отражение. И, значит, это такое особо дерево, и в нем живет девчонка-дерево. Верняк, короче, вот так.

– Девчонки-деревья не только так живут, – автоматически отозвался Илья, но уточнил на всякий случай. – И как с ними говорить? Как их понимать? У них свой язык?

– Ага. Молчанка называется. Да не дергайся, если она захочет с тобой поговорить, будет, что сказать, поймешь, как миленький.

– И что еще ты сейчас напонимал? Или мне из тебя клещами по слову тянуть?

– Э, не, брат, держи свои грязные мысли при себе! – блеснул белыми зубами Дэш. – Такие дела, вот в общем, что надо нам надо понять, кто тут всадник, и какую колыбельную надо ему спеть. Я-то думаю так, что всадник – дочка, как ее там? Алёнушка. Потому что чаще девушки, чаще одинокие. Если она их таких всяких особенных, кого никто не понимает, то точняк она.

– А как определить-то? На самом деле.

– Ну а ты, брат, от Войны ничего не чуял?

– Ритм, разве что?

– Ну вот, значит, твое.

– То есть, ты “чуешь” иначе?

– Конечно. Я же не ты, – деланно-терпеливо, как дебилу, объяснил Дэш. – Я совсем другой пони.

– Я вовсе не пони, – закатил глаза Илья, следуя за Дэшем по дорожке через сквер. – А ты как ощущаешь?

– Они светятся, – неопределенно махнул рукой тот. – Ну, типа, мерцают так. Немножечко. Но не перепутать, если, конечно, не с пьяных глаз. Тут кто угодно мерцать станет!

– То есть, если ты посмотришь на эту… Алёнку, ты все сразу поймешь?

– А то, – кивнул Дэш. – Только вот ее еще поймать надо. Небось, шастает на работы всякие, нет бы дома сидеть, как приличной!

– Ты шутишь, что ли?

– Ну а что, разве неудобно было бы?

– А под каким соусом ты бы к ним домой завалился?

– Ну, я обычно кошу под разносчика пиццы. Типа, так что, пиццу принес! На ваш адрес доставочка, уже оплачено, забирать будете? Но это если деньги есть. А вообще лучше тебе идти.

– Это еще почему?

– У тебя рожа больше доверия вызывает. В этих широтах.

Илья критически посмотрел на приятеля в его цветастых шмотках, оценил колер, прическу, наглую лыбу и согласился. Конечно, что не очень молодые, судя по возрасту, старшие Порываевы, что средне-возрастная Порываева-младшая скорее откроют дверь ему, чем Дэшу.

– Ладно. Но когда мы будем в Камеруне, звонить в двери будешь ты.

– Заметано, брат, – без проблем согласился Дэш. – А пока вот сейчас твоя очередь, значит.

– Будем сейчас звонить? Надеешься, что кто-то дома?

– А вдруг? – пожал плечами Дэш.

– Тогда надо пиццу заказать?

– Да паспортом обойдешься. Мол, нашел. Узнал, что человек умер, спросил у его соседей, где родственники, тыры-пыры.

– Ладно, – вздохнул Илья, морально готовясь врать. Собираться с духом и крохами актерского мастерства он продолжал вплоть до того момента, как они не вышли из лифта на нужном этаже.

– Ну, я пошел. Два этажа вниз буду, – сказал Дэш, поворачиваясь к лестнице. Илья думал было возмутиться, а потом пришел к мнению, что приятель абсолютно прав. Если дверь и откроют, то одному не опасному на вид мальчику “славянской внешности”, а вовсе не бригаде зверей апокалипсиса.

Дождавшись, пока Дэш закончит громыхать по лестнице, Илья достал злополучный паспорт и, выдохнув, нажал на кнопку звонка, не очень-то надеясь, что в середине дня и середине недели кто-то ответит.

Как ни странно, через некоторое время за дверью отчетливо послышались шаги, мелькнул свет в глазке, и приглушенный женский голос поинтересовался:

– Кто?

– Здравствуйте, – как можно более очаровательно улыбнулся Илья. – Это квартира Порываевых?

– Что Вам надо?

– Мне нужна Алена, или Инга, или Николай Юрьевич. Понимаете, я нашел паспорт Дмитрия Юрьевича, вот, – Илья раскрыл паспорт на третьей странице и показал в глазок.

– Погодите, – щелкнул замок, потом снова наступила тишина. – А откуда Вы наш адрес узнали?

– Я сходил по адресу прописки Дмитрия Юрьевича, но соседи мне сказали, что его давно не было дома. Но соседка мне дала этот адрес. Сказала, что тут живет его брат с семьей, и лучше вам паспорт отдать, чем в полицию, – старательно удерживая милое и немного инфантильное выражение лица и тон голоса, сказал он. – Но если Вы не будете забирать, отнесу в полицию, конечно, – добавил он немного уныло.

– Погодите, – повторили из-за двери, замок щелкнул еще три раза, и дверь приоткрылась. В щель стало видно часть лица женщины в модных дорогих очках и котовью любопытную рожу ближе к полу.

– Ой, привет, – Илья тут же наклонился к котику и протянул руку, но не так, чтобы коснуться, а чтобы животное могло его обнюхать. – А ты тоже Порываев? Порываев-кот?

– Сёма, назад, назад, – женщина тут же наклонилась тоже, просунула руку, оттаскивая котика, взяла его на руки, и, наконец, распахнула дверь шире.

Илья тут же выпрямился, застенчиво улыбаясь, как улыбался всем учительницам в школе, выпрашивая “четверочку”, и протянул ей паспорт, чтоб не подумала ничего плохого. Когда она забирала из его руки документ, он весь превратился в слух внутри себя, пытаясь расслышать запороговый ритм, какой несла с собой Маша-Глаша – Война, и который должен был нести и другой Всадник, тоже.

Женщина была явно Аленой, а не Ингой – даже для тридцати семи она выглядела хорошо, на хорошие такие, моложавые тридцать семь. Лицо у нее было гладкое, без морщин, что называется, “ухоженное”, с правильными чертами, которые немного портила некоторая плосковатость, выдающая близкую примесь азиатской крови. Буряты? Башкиры?..

– Спасибо, – Алена пролистала паспорт, продолжая удерживать в руках кота.

– А с ним все в порядке? Ну, с Дмитрием, – с выражением полнейшей наивности на лице спросил Илья.

Алена немного театрально вздрогнула и подняла на него взгляд.

– Он умер.

– Простите, – тут же изобразил смущение парень. – Я не знал. Это так ужасно! Очень вам сочувствую. Он же Ваш дядя?

– Дядя, – кивнул Алена, поджимая губы. Она явно хотела сказать, что-то еще, но не решалась, и, кажется, пыталась понять, что ей делать дальше. Опасения Илья у нее не вызывал, разве что, легкую паранойю, он хорошо мог это прочитать по ее лицу, поэтому решил немного дожать.

– Примите мои соболезнования, – сказал он грустно. – Знаете, я пока бегал, искал его, столько себе придумал про него, про его семью и все такое. Он был хороший человек?

– О, да, да, – торопливо сказала женщина, оглянулась вокруг, словно в поисках поддержки, и сказала. – Давайте я хотя бы чаем вас угощу в благодарность? Все-таки Вы нас искали, время потратили.

– О, спасибо! – просиял юноша и, проходя внутрь, представился. – Меня зовут Илья. А Вы – Алена.

– Давайте на “ты”? Я еще не такая старая, – одними губами улыбнулась женщина. Глаз или других черт это не затронуло, от чего выражение было скованным, неживым.

– Давай, – легко согласился Илья, стараясь не оглядываться слишком откровенно. Он вежливо разулся в коридоре, и поздоровался с еще двумя котами, выглянувшими на шум. – Здравствуйте, – сказал он им. – Гостей принимаете?

– Принимают, – ответила за них Алена, которая явно не знала, куда деть паспорт и вообще зачем пригласила чужого человека в дом. – Проходи… вот туда, сейчас принесу чашки.

Илья на всякий случай взял на руки первого подвернувшегося кота (проверив предварительно, не будет ли сопротивляться), и, наглаживая его, прошел в указанную комнату и сел так, чтобы его было видно в раскрытую дверь. Вокруг царил советский шик, словно хозяева застряли где-то в далеком прошлом: богатые ковры родом из СССР, серванты и скатерти, и занавески с тяжелыми ламбрекенами. Рядом с балконом на столе стоял ноутбук, на котором явно виднелся открытый аккаунт в “синенькой” социальной сети, и Илья, расслабив глаза и приглядевшись, “срисовал” псевдоним пользователя, чтобы потом глянуть, в случае чего.

– Вот, – Алена поставила перед ним на стол чашку с чаем и вазочку с печеньем, села напротив, ревниво глядя на одного из котов, уверенно пристроившегося на коленях парня.

– Спасибо! – искренне поблагодарил Илья, все еще пытаясь расслышать ритм, или намек на него. Но нет, ничего не было: пустота и тишина. – Ты очень дружила с дядей? Мне, честно, очень неловко, что я вот так… я даже представить себе не мог, что нашел паспорт…уже почившего.

Алена коснулась кончиками пальцев глаз и вздохнула.

– Он был… сложный человек. Противоречивый. Но, конечно, он был мне дорог. Но отцу, без сомнения, сейчас тяжелее. Он у меня… тоже непростой человек, очень больной человек, со слабым сердцем. Ему совсем нельзя волноваться, но тут никак этого не избежать.

– Это грустно, – сочувственно вздохнул Илья, отхлебывая разом пол-чашки чая, и с деланным простодушие добавил. – Я даже не знаю, что сказать. Мне жаль, что я напомнил о таком грустном событии.

– Пустое, – покачала головой Алена. – Ты же не мог знать. А где ты нашел паспорт?

– На Мясницкой, – не моргнув глазом сказал Илья. – На асфальте валялся. Я подобрал, думал, отнесу по адресу прописки. А там никого. Я второй раз пришел, уже в выходные, но никого не было все равно. Хорошо, соседка поднималась там, сказала, чтобы я к вам сюда сходил. Она с ним, с Дмитрием, наверное, общалась.

– Наверное, – согласилась женщина. – А ты студент?

– Ага. Учусь на инженера, – легко рассказал Илья.

– Студенчество – самое чудесное время.

– Это точно, – подтвердил Илья, и чуть не поперхнулся чаем, когда у него внезапно завибрировал телефон. Парень одним глотком опустошил чашку и попытался ответить, но Дэш почему-то уже сбросил вызов. Экономил деньги?.. – Спасибо за чай, – сказал Илья, ссаживая пригревшегося у него на коленях котика на пол. – Меня, кажется, уже потеряли.

– Спасибо, что принес паспорт, – Алена поднялась на ноги одновременно с ним и проводила до дверей. – Это было доброе дело, и оно обязательно вернется чем-то хорошим.

– Да я просто, – неопределенно ответил Илья, пока Алена открывала замки. – До свидания! И котикам. Всего хорошего!..

Дэш не перезванивал, и Илья, начиная пешком спускаться по лестнице, сразу же выкинул из головы свой весьма посредственной полезности визит. Пони должен был ждать его на два пролета ниже, но его там не было, и Илья, прислушиваясь, не услышал нигде шагов. Попробовал позвонить – но звонка тоже в подъезде не раздалось. От этого Илья ощутил смутное беспокойство, хоть и понимал, что Дэш, в общем-то, может сам о себе позаботиться, с его-то талантами по части силы и прыгучести. Поводив жалом в некоторой растерянности, Илья спустился до первого этажа, сунул нос во внутренний двор, но все-таки вышел обратно на улицу Лобанова, оглядываясь.

Запах железа накрыл его раньше, чем черные ветви проросли вокруг сквозь воздух, и, помятуя о том, что такое никогда просто так не случается, Илья на всякий случай тут же упал на дерн и не то ерзнул, не то перекатился в сторону. Не напрасно: перед его носом землю вспорол кончик меча и рванул обратно, заставив Илью дернуться в сторону.

Пожалуй, это все было не очень оптимистично.

Илья перекатился еще пару раз, уходя из-под потенциального удара, прежде, чем собраться и подняться, оборачиваясь, оглядываясь вокруг. Шторм смотрел на него с расстояния в десяток шагов, кончик его меча был направлен в землю, и черные ветви деревьев словно отодвигались от его волос, как будто обжигаемые настоящим пламенем и жаром.

– Какого черта? – переводя дыхание, спросил у него Илья и тут же драпанул в сторону, петляя, как заяц между высоких темных стволов. Шторм двигался следом, молча, неотвратимо, словно привязанный, словно идущая по следу ищейка. Его металлический взгляд был прикован к жертве, и, опережая его, впереди несся ветер, поднимающий в воздух мелкие ветки, листья и труху. Может быть, у ветра и был мотив – но, наверное, слишком тихий, чтобы Илья мог его расслышать за рваным ритмом биения крови у себя в ушах и лихорадочными мыслями о том, что а) Св была права, и средства самообороны надо носить не на дне сумки; и б) куда все-таки провалился Пони?!

Ветер подбирался все ближе, Илья отчетливо ощущал его дыхание ногами, он опутывал, оплетал, затормаживал, заставляя чувствовать себя мухой в паутине. Пожалуй, начинало даже становиться страшно: а еще страшнее стало, когда правая рука внезапно двинулась по своей воле и вцепилась в ближайшее дерево так, что не оторвать. Илья пережил острейший момент липкой паники: он продолжал чувствовать свою руку, кору под пальцами, под ногтями, но совершенно не мог управлять движениями. Все остальное ему, вроде как, подчинялось, а рука – нет, и это было хуже любого экзистенциального кошмара, какой ему довелось испытать, включая кровожадный компостер. Это было немного похоже на онемение от удара или наркоза: Илья чувствовал, что сигнал, команда уходят в руку, но она просто отказывается слушаться.

Шторм, меж тем, приближался неторопливо и пружинисто, не торопясь, словно не собираясь испытывать свою удачу, и под его неподвижным взглядом Илью лихорадило просто до костей, включая непокорную руку. Он схватил себя левой рукой за правое запястье, пытаясь отодрать ладонь от дерева, но та упрямо держалась, впиваясь в кору до боли, до дрожи, до крови – особо удачный рывок едва не помог Илье высвободиться, но рука как-то перехватилась, только из-под одного из кристаллических ногтей проступила черно-маслянистая кровь.

– Да чтоб тебя, – выругался Илья. Продолжая тянуть себя назад, от Шторма, в отчаянном порыве он сунул руку в карман в поисках хоть чего-то, ножа, открывашки? Если ударить по сухожилию острым предметом, возможно, этого хватило бы, чтобы пальцы рефлекторно разжались, но в кармане была только россыпь мелочи и каких-то деталек. Монетки, видимо те, собранные в переходе, просыпались было между пальцев, но одна из них почему-то залипла, и она была дрожащей на ощупь, словно пела беззвучную песню и вибрировала от этого. Илья только и успел подумать, что и тут какая-то проклятая липучесть, как монетка дернула его куда-то вниз, едва не разрывая пополам, потому что рука так и не выпустила ствол дерева, и вокруг была только слепая пустота, а потом падение, по ощущениям, бесконечное и холодное, и Илья приземлился на что-то неудобное, колюче-жесткое, состоящее словно из одних палок и углов.

Помятуя о своем печальном опыте приземления и падения, Илья открыл глаза с большой опаской.

Нам ним были все еще черные ветви деревьев, но вот только они были покрыты серебристой листвой, которая трепетала на ветру, а между кронами тут и там проглядывал бледный купол небес.

– Ни черта себе, – прокомментировал одними губами Илья, не решаясь издать ни звука. Рука!.. вспомнил он и попробовал поднять обе руки к лицу. К счастью, к удивлению, но обе послушались. Только выглядели они так же, как и на Пороге, а не как в нормальном мире: ногти были кристальными, и вокруг одного из ногтей правой руки проступала черная каемка крови. – Грандиозно, – сказал сам себе Илья и попытался приподняться на жестком и угловатом, чтобы более подробно оценить обстановку.

Вокруг был черно-серебряный лес с прозрачным воздухом, почти лишенный подлеска. Он не был таким пустым и одновременно полным, как лес Порога, нет: тут и там слышались птичьи голоса, какие-то шуршания и шорохи.

Сам Илья лежал на чем-то, похожем на огромную берлогу или свернувшегося поспать энта, на какой-то узловатой сфере из черных веток. Соразмерив потенциал свой удачи с ситуацией, Илья счел за благо осторожненько сползти со своего насеста прежде, чем оглядываться дальше. Ему повезло, странное гнездо или берлога не шелохнулись, и обойдя потом его по кругу, Илья так и не нашел ничего похожего на нору или место соединения. Весь ветвистый шар был просто тем, чем казался: ветвистым шаром в человеческий рост высотой. Еще раз оглядевшись, Илья оценил перспективы как бесперспективные: он был один в незнакомом лесу, и даже звать на помощь было несколько стремновато с учетом потенциальной погони Шторма. К тому же собственная правая рука не внушала доверия, а это уже была прямо-таки полнокровная диверсия. И вряд ли Шторм и его непонятные претензии не имели отношения к этой проблеме. В конце-концов, именно во время столкновения с этим малоприятным гражданином все и произошло.

– Вот так и будем жить, – заключил Илья. – Плохо, но недолго.

– Простите, – внезапно обратился к нему кто-то с на редкость культурным голосом. – Это Вы будете Конь-Бел?

Илья судорожно обернулся, в одну сторону, в другую, но говорящего не обнаружил. Тот, тем временем, вежливо откашлялся.

– Ниже. Ниже, – деликатно направил голос свои поиски. Илья опустил, наконец, глаза на землю и удивленно встретился взглядом … с самой обыкновенной серой с цветными подпалинами кошкой. Самая обычная гладкошерстная Мурка или Маська, каких если не сотни, то десятки в каждом населенном пункте.

– Простите, – чувствуя себя полнейшим дебилом, сказал Илья. – Это вы мне?

– Любезнейший, – ответила ему пушистая мадам с оттенком апломба, раздраженно помахивая коротким хвостом. – Вы тут наблюдаете других разумных существ?

– Разумность – понятие относительное, – немного нервно ответил Илья и глупо хихикнул. – И возможно, ко мне не относящееся.

Кошка фыркнула, как это умеют делать одни лишь кошки, и сказала:

– Вас поджидает ваш коллега, – сказала она. – Извольте проследовать за мной.

– Где поджидает? В зале поджидания? – уточнил Илья, продолжая нервно похихикивать.

– Какая глупость, – не выдержала кошка, неодобрительно глядя на него. – Феерическая! Я видела его на самой маленькой поляне, которая с крошкой-дубом. Это не какой-то там зал поджидания.

– Молчу, – пообещал Илья. – До самой маленькой поляны обязуюсь молчать, только, мадам кошка, скажите мне, какой конкретно коллега меня ждет?

– Конь-Черен, – ответила кошка, поворачиваясь на одном месте так, что в один момент на месте двухцветного носа оказался трехцветный хвост с белым кончиком, укоризенно покачиващийся. – Не стойте столбом!

Илья спохватился, зашагал за ней. Наученный опытом общения с хвостатой братией, он даже по сторонам не смотрел, только под ноги: его собственный кот очень уважал процесс неравномерного хождения, когда идешь, идешь перед человеком, а потом резко ап! – и встаешь намертво. К числу результатов таких экзерсисов обычно относились извинения человека перед превосходящим пушистым разумом. Но вообще-то ситуация была на редкость сюрреалистичной. Пусть Илья верил в сугубую разумность котиков и кошечек и кота своего научил невразумительно выговаривать “ням-ням” при выпрашивании вкусняшек, но в самом деле говорящая кошка относилась к категории температурного бреда. Возможно, ему стоило поблагодарить небеса, что хвостатая мадам хотя бы не была наряжена в плащ и сапоги, и не ходила на задних лапах, тыкая в людей маленький острой шпагой.

– Мадам кошка, – позвал Илья по прошествии нескольких задумчивых минут. Та полуобернула к нему голову и, кажется, вопросительно приподняла бровь. – Как вас хоть зовут?

– Кошка, которая просыпала корицу, – сообщила она, явно теряя интерес к своему подопечному. – Мы почти пришли.

– Да? – уточнил Илья и осекся, потому что между деревьев мелькнула прогалина, и кто-то, идущий по ней навстречу им. И этот кто-то выглядел как порождение компьютерной игры и больного воображения геймдева, а вовсе не как нормальный Пони.

***

Что-то нехорошее в мире происходило. Мир страдал, мир волновался, и мы все, конечно, слышали, как он жалуется, недовольный, даже испуганный. Этот, которому снились ужасные и разрушительные сны, продолжал спать, и его грезы тревожили и Реальность, и Пограничье, и даже Сонный мир. Те из нас, кто спускался ниже, говорили, что чем дальше, тем больше тревога. Впрочем, с этих сорвиголов сталось бы преувеличивать просто для того, чтобы привесить себе подвигов. Будучи котом и, следовательно, плутом, другим котам, и, следовательно, плутам я не доверяю ни грош. Если дело не касается, конечно, знатной битвы. Именно в сражении ошибиться трудно: кот кота не подведет, не бросит и сторону не сменит. А вот в остальном можно, пожалуй, довериться только Двекошке, и то не всегда, и, конечно же, Кошке, нежной, как Сливки. Но вот только ей до всех этих разборок как-то недосуг. Я попытался было ей рассказать о том, что происходит, но она лишь зевнула своей безупречной пастью с острыми, как иглы зубами, и сказала:

– Не переживай, кот Рвот. Все образуется.

И вот и все. Мудрость ее была непоколебима.

А вот я места себе не находил, и редкую ночь спокойно спал в своей постели, и ни одного дня не мог мирно отдохнуть в тиши нашего всегда мирного в дневное время дома.

Именно поэтому ни одно событие не могло застать меня врасплох. Я как раз закончил расправу над очередным выводком каких-то мелких, неубедительных мефоз, когда все мое кошачество, все внутреннее ощущение приключения натянуло, как струну, и она зазвенела, перебивая все звуки реального мира: “Вставай, враги, беги, враги! Вставай, лети, беги, враги!”

Я так и подпрыгнул! Выпуская из когтей слабо трепыхающуюся мефозу, потому что она мешала галопировать, вторую изо рта я так и не выпустил, и так, зажевывая, и побежал спасать мир, сквозь слои серого тумана проваливаясь ниже и ниже по серпантину осколков порушенной реальности, ориентируясь на продолжающий звучать внутренний зов.

Я перескочил с одного клочка реальности на другой и влетел куда-то в Пограничье, и в первые мгновения даже понять не мог, что тут вообще происходит, и кто вообще звал. Мимо с мявом пронесся какой-то кот, и я побежал следом, справедливо полагая, что тот, видимо, в курсе. К счастью, мой невольный попутчик в самом деле бежал в правильном направлении, и даже на правильного, на мой взгляд, участника драки набросился.

Нет, не поймите неправильно, все бесхвостные для меня примерно одинаковы. Что у них можно запомнить? У всех два глаза, один нос, один рот, и все примерно на одинаковых местах, поэтому различить их, кроме своего собственного, не так-то просто. И двое человекообразных, решивших подраться, для меня были примерно идентичны, только разных пород. Но я совершенно точно знал, что один из них нас, котов, звал, а второй нет, следовательно, и целью был он. Я отважно вступил в бой, но в последний момент, уже вися когтями на плече общего врага, внезапно обнаружил в зубах забытую мефозу. И плюнуть было жалко, заточпут, сожрут, присвоят победу, и не плюнуть – как-то глупо. Пока я обдумывал свою дилемму, враг встряхнулся, скидывая нас всех, разметав вокруг, и я, обидевшись, поудобнее перехватил зубами свою добычу и снова ринулся в атаку, как и, судя по всему, все остальные мои коллеги и сородичи, тоже расстроенные таким неуважительным отношением. Ведь каждый дурак знает: если на тебе лежит (или висит) кот, прогонять его никак нельзя, это святотатство. А за святотатством следует неизбежная кара, и именно это мы и постарались организовать, снова и снова набрасываясь на врага. О, он был силен. И ловок. И сил у него было предостаточно, но нас было много, да и тот, который нас звал, не зевал, продолжая атаковать, поэтому наш враг, кажется, просто устал. Поняв, что не удается расправиться с нами всеми быстро и эффективно, он, так и не открываясь полностью для нападения, легко соскользнул ниже, в Сонный мир или еще глубже, и я мудро решил не следовать за ним: в конце-концов, мало ли у него там подмога и расстановка сил будет не в мою пользу? Вместо этого я сел, где стоял, выплюнул окончательно придушенную мефозу и начал ею закусывать, более не обращая внимания на окружающее безобразие. Хотя немного, конечно, было интересно, что за тип нас позвал. И что за тип от нас сбежал. Но недостаточно интересно, чтобы бросить на произвол судьбы ценную добычу.

Я уже догрызал последние полуэферемные области мефозы, отфыркивая во все стороны разлетающиеся мелкой сыпучей золой перья, когда рядом со мной на землю капнула огромная капля кетчупа. Я достаточно посмотрел на нее, изучая, потом поднял голову, встречаясь глазами с довольно-таки грустным бесхвостным огромных размеров. Бесхвостный жевал бутерброд из пяти сосисок и двух кусков хлеба, и именно оттуда кетчуп и капнул.

Я сделал укоризненную морду.

– Извини, – покаялся бесхвостный, который, как оказалось, был не настолько туп, чтобы не понять меня с первого раза. – Но капнуло же мимо, не на тебя. А так, да, виноват. Не могу остановиться жрать. Да и вообще что-то себя запустил, и никак не заставлю себя спортом заняться, только и хожу, что на других смотреть, – он печально впился в свой огромный бутерброд, знатно от него откусывая, и начал жевать так, что аж за ушами трещало.

– Начни с пяти минут в день, – фыркнув, посоветовал я. – Задачи должны быть реальными.

И, еще раз брезгливо понюхав кетчуп на асфальте, пошел прочь.

– С пяти минут в день хотя бы начну, – услышал я позади себя. – Вот сейчас и начну.

Все-таки бесхвостные, даже лучшие их представители, на удивление невнимательные и эгоцентричные существа. Просто поразительно: с ними кот разговаривает, а они настолько поглощены своими проблемами, что даже не пытаются осознать это! Нет, их куда больше интересуют свои проблемы, чем чудеса, которыми полон мир. Недаром Двекошки говорит, что они и мефоз от обычных существ своего мира не отличают. Птички и птички, люди и люди: никто и не приглядывается. Только мы, коты, замечаем все, видим все и защищаем мир от бесконечных бед.

***

– Брат, – тем временем радостно позвало чудище. – Ты нашелся!

– Ноооо это не точно, – автоматически отозвался Илья, разглядывая своего предполагаемого приятеля и на всякий случай делая шаг назад.

– Э, ты чего? – спросил Дэш, наклоняя голову с голубовато-белыми, похожими на анемоны волосами. – Кстати, сестра, Коричка, спасибо!

– Зови на помощь, брат-чародей, – ответил голос кошки откуда-то из кустов.

– Ты как-то непривычно одет, – тактично сказал Илья, смутно припоминая, что, кажется, примерно как-то так Дэш выглядел во время приснопамятной драчки со Штормом во время ралли.

– Да ладно, всю жизнь так выгляжу. Ты очки бы носил, брат, да? – хохотнул тот, от чего за его спиной медленно взметнулись и опали волосы, похожие на пучки изогнутых лучей. Их концы постепенно растворялись в воздухе, не имея четкой границы, а глаза Дэша, лишенные зрачков, были сейчас разного цвета: один ярко-синий, а второй – зеленый. – И в зеркало еще на себя самого позырь.

– Как только найду зеркало, – пообещал Илья, бросая короткий взгляд на собственные кристаллические ногти. Вероятно, они были не единственным отклонением от привычной нормы. – Если они тут есть. Кстати, где это, “тут”?

– Это? – Пони махнул рукой. – Это Страна Фаэ. Ну, как-то так, все равно собирался тебе ее показать. Вот и покажу, типа того.

– Я уже насмотрелся, – Илья на всякий случай повернул голову туда и сюда, но вокруг были одни только деревья и деревья, и легкое марево на границе видимости. – Поехали домой.

– Вот с этим как-то не очень, – признал Пони, несколько поскучнев. – То есть, я же вышел один раз обратно, брат. Сбежал сюда от Шторма, он за мной не погнался, я вернулся, чтобы перехватить тебя и сдернуть у него из-под носа, но он как почуял что-то, да? Загнал меня опять сюда, у меня запасная монета была, на крайняк которая, вот да, так что как-то и хватило. А вот обратно как теперь выйти, э? У тебя, случаем, монет от Войны не осталось, брат? Одна-то, видимо, была, раз ты сюда смог провалиться.

– В тар-татары, – буркнул Илья. – У меня куча монет. Но “пела” только одна. Без монеты никак?

– Ну, вообще, да, – печально сказал Дэш.

– Мне нельзя тут залипать. У меня там Св. Ты представляешь, что она сделает, если я потеряюсь? Штурмом эту вашу Страну Фаэ возьмет, вот что сделает. Вам такое маски-шоу не понравится, гарантирую.

– Да что тут сделать, э, – отмахнулся от него Дэш. – Ну, я тенекошек отправил Бледа искать, но это надолго, как-то вот так вот.

– Этот твой Блед может нас вытащить?

Пони пожал плечами, отчего белые световые перья колыхнулись.

– Легенды гласят, брат, что Блед может что угодно.

– Но это не точно? – повторил шутку Илья.

– Точно, что не точно, – важно кивнул Дэш. – Но главное тут не это, а вот то, что тенекошки искать будут, потом пока он монеты добудет, если заначки нет, и все такое прочее. Долго, Шторм успеет нас поймать тут и, как это ты говоришь, брат? Запушить? Запушит.

– И что ты предлагаешь делать?

– Сходить к царю, а чего мелочиться?

– Царю, – осторожно отозвался Илья, критически глядя на приятеля. Светящиеся волосы или нет, под всей мишурой и глюками это был все еще Дэш с его странными, полубезумными местами сентенциями.

– Ну так да, брат. Черный Лес тут вроде пограничья. Суда все с Первой Земли попадают, не куда-то еще, а сюда вот. И царь Черного Леса следит, чтобы всякие попаданцы далеко не ушли. Так думаю я, что вот, есть у него монеты. Хоть одна, но есть.

– И мы вежливо попросим ее отдать?

– Например, вот так, да.

– И что за король-рыбак правит сим дивным краем, и как его найти?

– В общем-то, предлагаю переть напролом через лес, шуметь, орать и ждать, пока нас не прижучит стража, брат, – сверкнул белозубой, совершенно обычной своей улыбкой Дэш.

– Гениальный план, – закатил глаза Илья. – Другие предложения?

– Можем песни петь и танцевать, – рассмеялся Пони. – Но это, брат, давай ты.

– Я тебе не ходячее варьете, – буркнул Илья, копаясь в кармане. Нет, ни одна монетка не отзывалась – но зато он с удивлением понял, что карман изменился, тоже, вместе со штанами, между прочим. Добротные псевдо-американские, сшитые китайцами джинсы заколосились темно-бежевой пижонской замшей. Илья задумчиво потер ее, и обратил внимание на рукава, которые изменились, тоже. Видимо, Порог и этот их самый Черный Лес в самом деле поменяли не только Пони. – А, может, и варьете, – подумав, добавил он.