Текст книги "Новости конца света (СИ)"

Автор книги: Ирина Ростова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 6 (часть 2), где всем все еще дома не сидится

Воздух был промозглый и влажный, ничуть не лучше воды, и вокруг было невероятно темно, так что даже было непонятно, открыты глаза или закрыты.

– Слово волшебного пони, брат, – сообщил ему неуместно жизнерадостный голос над ухом. – Мы на Первых землях уж точно.

– Как это ты догадался?

– А у меня крылья не растут от ужаса, – расхохотался Пони, и звук его смеха разнесся вокруг словно бы вперед и назад, но в стороны – нет. – Давай уже копытами вставай, тут не глубоко.

– Копыт не имею. Как уважающий себя… – он поискал нужное слово. – Зверь, имею скромные лапки. Поэтому у меня лапки. И поэтому я не могу.

Тем не менее, несмотря на это заявление, он, придерживая себя за Пони, поменял немного расположение в пространстве и в самом деле смог встать в полный рост, почти упираясь головой в склизкий изогнутый почему-то потолок.

– А кроме того, что мы в Первых землях, – Илья, кстати, уже остро почувствовал, что именно там они и есть: где-то там, внизу, в толще воды у него развязался кроссовок, и шнурок его нервировал. На Пороге и дальше никаких шнурков у него не было. – Мы, собственно, где?

– Ответил бы в рифму, брат, да слов нет, – преувеличенно оптимистично отозвался Пони. – Да сейчас разберемся. Труба какая-то. Тут, – раздался плеск. – Уходит куда-то ниже. Ты как с плаванием?

– В море могу, – подумав, резюмировал свои успехи Илья. В общем-то, плавать, в целом, он умел, но чаще всего так, что приходилось себя утешать тем, что, видимо, человек он хороший, поэтому и тонет.

– В море любой дурак может, а ты, э, вроде как попробуй в трубе в подземной реке! – укорил его Дэш. – Э, ладно, брат, выручу нас, сам на разведку сплаваю.

– Не потопни. Я без тебя точно не выберусь, – предупредил его Илья.

– Спасибо за заботу, брат! – Дэш что-то там еще покрутился вокруг своей оси, после чего раздался всплеск, и более сильное, чем было, и в тому же обратное течение ударило в Илью, заставив пошатнуться и сделать неловкий шаг назад. А потом некоторое время было почти болезненно тихо, и Илья только прислушивался к плескам и вздохам воды, пытаясь вреди них поймать отзвуки движений своего приятеля.

Было неуютно, мокро и, в общем-то, страшновато. Илья нащупал в кармане куртки свой телефон, но шансов включить его в воде, наверное, не было вовсе: надо было брать влагозащитный, подумал он было, но тут же себя оборвал. Никакая влагозащита не дает гарантий от таких вот купаний. Тут нужен подводный бокс, а кто же знал? Вероятно, надо было просто брать телефон для экстремалов, и придется так и сделать, если подобные чудеса в его жизни продолжаться.

Отвлекшись на телефонные рассуждения и немного замечтавшись несмотря на неприятную ситуацию, Илья не заметил возвращения Дэша до тех пор, пока тот не хватанул его под водой за руку.

Тут, конечно, Илья оранул, как безумная чайка, дернувшись в воде, стукнув Пони куда попало и породив такое эхо, что и мертвые, оставленные позади, за стражем, наверняка услышали.

– Ну ты псих, брат, – уважительно сказал Дэш, отплевываясь от воды. Он немного дрожал от холода, и это было очевидно, и, кажется, Илья дрожал тоже. По крайней мере, зубы пару раз пытались клацнуть, он заметил это и попытался остановить, но почти бестолку: вокруг была холодная темная вода и темнота, и если бы Илья оказался в такой ситуации даже всего лишь пару дней назад, он бы уже был в панике. Но дело было сейчас, и рядом стучал зубами Пони, утверждающий, что он волшебный, и было не так уж страшно, просто неприятно и холодно.

– Что там, получилось понять?

– Там, брат, труба.

– В смысле что дело труба? Это и так понятно.

– В смысле, что труба там. И решеткой перегорожена. Если получится выломать, скорее всего, пройдем дальше.

– И как ты собираешься выламывать? В этом мире ты не совсем прямо Геракл. Кстати, о мирах. Почему бы нам просто не мигнуть на Порог, или что-то такое?

– А ты видел, что там было на Пороге за тем стражем, э?

– Вода.

– Это тут вода. А там, считай граница и была. Через нее маханули – свалились сюда.

– Мне кажется, или каких-то нюансов я не понимаю?

– Вроде как и да. В общем, брат, Порог, он нависает. И иногда его нет, потому что тут нет Порога, понимаешь?

– Порога нет, потому что его нет? – повторил Илья.

– Да, вроде того, что там разлом, и где разлом, там не перейти.

– А где решетка, там разлома уже нет?

– Вот, ты уже и все понял, – одобрил Пони.

– Может, попробуем в обратную сторону? Там же тоже где-то должен кончится этот твой разлом.

– Не мой, а Порога разлом, – наставительно сказал Дэш, стуча зубами. – Вроде как, кончится, но что там будет, ты понимаешь?

Илья скривился, вспомнив русло из мертвых тел, и, хотя его приятель не мог этого видеть, но явно все понял.

– Вооот, брат, – заключил он. – Поэтому только вперед, только…в трубу.

– “Не вылететь бы в трубу”, – процитировал Илья мрачно.

– Не просочиться бы в канализацию, а так ничего, э, – оптимистично отозвался Пони. – Если какую песенку вспомнишь про спадание оков и отрывание решеток, ты того, попробуй, э?

Про спадание оков в голову лез только Пушкин из школьной программы, а про решётки и вовсе ничего, поэтому Илья только вздохнул.

– Давай ты уже просто выломаешь эту решетку без допингов и излишеств?

Ради разнообразия Дэш пререкаться не стал: набрал в грудь воздуха и ушел под воду почти без плеска, и Илью снова обдало подводным потоком воды и его толчка. Что-то бумкнуло там, в темноте, и Илья до рези вглядывался в окружающий мрак, пытаясь уловить хотя бы точку света, но видно ничего не было. Зато был звук, глухой, смазанный толщей воды, словно кто-то размеренно бился о преграду.

– Надеюсь, ты не головой, – автоматически пошутил Илья. – Это было бы слишком даже для тебя.

Он все еще пытался вспомнить хоть что-то про пробивание стен или снятие оков, но был, наверное, слишком холодно и неприятно, и Пони же сам сказал, что на Порог все равно не пустит?.. Впрочем, кусочек речитатива все-таки нашелся, и Илья попытался попасть словами между клацаний зубов. Этот текст был не из его собственного “парка” мелодий и песен, а вовсе даже родом из детства, когда Илья еще состоял при бабушке, а Св просыпалась к экзаменам под эту бодрую песню. Впрочем, она и сейчас периодически под нее просыпалась, так что архив был не совсем пассивный.

Было донельзя странно пытаться что-то петь или начитывать, стоя по шею в темной, холодной воде в запертом тоннеле, но Илья честно старался, и даже голос и мелодию не упустил.

– Вот стены мы сломать должны и выпустить нас, и на своем стоять должны мы сейчас. И если это нужно нам, дорога не ждет, здесь нам не место, и пойдем мы вперед.

Последний отзвук и полуэхо быстро погасли, потом внизу что-то яростно скрежетнуло и окончательно стихло.

Илья напряженно вслушался, но в тихом плеске вялого течения было не различить ничего особенного, поэтому когда Пони схватился за него под водой прежде, чем вынырнуть, это было очень неожиданно, но на этот раз, хотя бы, Илья чаечкой орать не стал.

– Добро пожаловать туда, э, – сказал Пони, поотплевывавшись. – Ты доплывешь там, или тебе надо помогать? Только честно давай, брат.

– Я ничего не вижу. Так что вряд ли найду, куда двигаться, – практически без запинки признал Илья.

– Тогда не обижайся, вроде как, когда я тебя за шкирман потащу.

– Да не вопрос. Главное, чтобы вытащил, а не просто тащил. Там что за решеткой?

– Вода, – ответил Дэш, помолчав. – Если что, вернемся. Тут воздух никуда не денется, да.

– Надеюсь.

– Заткнись уже, брат, и вдыхай.

Илья послушался. И, стоило ему шумно вдохнуть, как Пони рванул его вниз, под воду, перехватывая его то за шиворот, то за руку, то за шею с волосами вместе. Илья барахтался, как мог, но демисезонная одежда, качественно согревающая своей многослойностью в сухости, оказалась жутко неудобной для плавания, да и тренировки у него не было, наверное, две вечности, поэтому он больше, кажется, мешал Дэшу себя тащить в нужном направлении, чем помогал.

Тот толкал его сначала вниз, потом вперед, пока в кромешном мраке толщи воды Илья не задел спиной за что-то острое, едва не раздирая куртку, и в легких не начало уже гореть от нехватки воздуха, а в голове мутиться. Это и было границей, видимо, той самой решеткой, потому что Пони тут же начал толкать его вверх, но тут уже сквозь резь в глазах и дым в голове Илья и сам разглядел брезжущий свет и активнее заработал всеми конечностями, выплывая на поверхность.

Первый глоток воздуха показался просто райской амброзией, и несколько долгих секунд Илья только отплевывался, дышал, отплевывался снова и ровным счетом ничего не видел вокруг себя, и продолжал не видеть до тех пор, пока не убрал с лица прилипшие волосы, пахнущие тиной и покрытые ряской, как у водяного. А когда стало полегче, то сначала разглядел даже не своего приятеля, бултыхающегося поблизости, а водную гладь небольшого пруда, и небрежно окультуренные берега вокруг, и недоуменные лица немногочисленных прогуливающихся.

– Ильчик! – внезапно донеслось с берега, когда Илья открыл было рот, чтобы поздравить Дэша и себя с успешным всплытием. – Ты чего туда залез?

И после небольшой паузы:

– Холодно же! Ты простудишься! Вылазь немедленно!

Всего один на всем свете человек называл Илью Ильчиком. И, так и есть: повернувшись в направлении источника звука, Илья обнаружил на небольшом парапете, окольцовывающем пруд почти вровень с водой, Нэсти, которая, нагнувшись и упираясь руками в колени, опасно наклонилась вперед. Выше ее, на тропинке на краю склона, нашлась и Маша-Война с двумя надкусанными эскимо в руках. Видимо, Нэсти, увидев Илью, бросилась вниз, сунув недоеденное подруге, и та сейчас переводила взгляд с мороженного на барахтающихся в воде парней и на Нэсти, словно размышляя, продолжать ли ей стоять и держать, чем-то помогать или просто и без затей доесть обе порции.

– Ильчик, я кому сказала! – закричала на него Нэсти, почти переходя на ультразвук. Способность производить такую феерическую звуковую волну дала основания знатокам фольклора окрестить Нэсти в школе бенши: однако, Илья-то знал, кто на самом деле орет громче всех, и это была вовсе не Нэсти, а ее подружка-войнушка. Если особо ничем не примечательная Маша кому и запомнилась, то тем единственным разом, когда она пришла на школьную дискотеку и в попытке с кем-то поговорить перекрывшая музыку даже особо не крича. Если так подумать, отвлеченно обсудил сам с собой Илья. пытаясь прибарахтаться ближе к берегу, то этот достопамятный трубный голос прекрасно подходил именно для Всадника-Войны. Она же должна там какие-то лозунги орать, отправляя в бой народ?..

– Брат, ты каракатица, – сообщил ему Дэш, хватая его за шиворот и таща к берегу. Он делал размеренные, ровные гребки, и даже одежда, кажется, ему не мешала. Хотя, справедливости ради, напялено на нем было поменьше, чем на Илье, который был любитель натянуть три-четыре-пять слоев шмоток.

– А ты – водомерка, – не остался в долгу Илья, когда мог протянуть руку и схватиться за край парапета.

– Тогда лезь первым, э, раз обзываешься, – обиделся Пони.

– Прекратите сейчас же, немедленно вылезайте оба! – снова прикрикнула на них Нэсти. – Вы спятили, что ли, оба? Вода холодная! Заболеете!

– У меня хороший иммунитет, вроде как, – похвалился Пони, впрочем, забывая о своей угрозе в процессе доставания себя из воды. Он взялся обеими руками за парапет, уперся, легко подтянулся, низвергая вместе с собой водопады холодных струй. Закинул ногу и перевалился, перекатившись и без проблем вскакивая на ноги. Зубы у него, впрочем, выбивали дробь не хуже, чем у Ильи. Рационально оценивая перспективы приятеля выбраться самостоятельно, Пони не стал вредничать и, наклонившись, протянул Илье обе руки. Когда тот благодарно ухватился, Дэш уперся ногами и потянул вверх. Нэсти, конечно, тоже в стороне не осталась: неизвестно насколько она помогла, но вымокла тоже основательно, поскольку оба купальщика были мокрые не просто насквозь, а прямо-таки по-русалочьи. Взобравшись на твердую землю, Илья несколько секунд просто лежал на твердом, приходя в себя. На мокрые руки тут же налипла всякая фигня, и, вставая, Илья не нашел ничего лучше, кроме как вытереть ладони о собственную куртку, тоже всю в веточках, мелком мусоре и ряске. Относительно чисто было в карманах, и он засунул руки туда, оставляя там весь налипший мусор.

– Дураки! – Нэсти стукнула Илью мокрым кулаком по мокрой спине. – Недоумки! Вы чего, а? Ну, чего?

– Поспорили, что ли? – спросила Война, наблюдавшая за ними с безопасного расстояния, доедая одно из эскимо. – На слабо?

– На слабо, – покорно согласился Илья, не попадая зубом на зуб. Он плохо себе представлял, куда их, к черту, занесло, как здесь оказалась Нэсти и что вообще теперь делать.

– Мальчики все идиоты, а я что тебе говорила, Нэсть? – прокомментировала Маша, доедая свое мороженное и плотоядно поглядывая на Нэстино. – Так что твой баобаб еще ничего.

– Идиоты, вот уж точно! – закивала Нэсти, явно соображая, что с ними делать. – Вы телефоны и кошельки, конечно, тоже искупали, не пожалели?

– Конечно, а что, на берегу оставлять, что ли, вроде как? – оживился Дэш, приплясывая на месте и растирая руки руками.

– Идиоты, – подтвердила диагноз Война. – Ладно, идем ко мне. Я тут недалеко живу, добежите бегом, согреетесь, а там как-нибудь высушим вас, раз такое дело.

– А это… удобно? В смысле, мы там никому не помешаем?

– Не, – пожала плечами Война. – Но вы осторожней, там мама.

– Такая страшная мама?

– Мама чудесная, – буркнула Нэсти, подталкивая обоих мокрых крыс вверх, к тропинке. – Не наговаривай.

– Чудесная, – согласилась Маша, критически осматривая Илью и потом Дэша. – Но она будет вас кормить, причитать и отчитывать, так что не признавайтесь, что купались тут на слабо. Лучше соврите что-нибудь. Но это я так, предупреждаю. Некстати, второго-то как зовут?

– Это Дэш, девочки, знакомьтесь, – спохватился Илья, которому уже казалось естественным, что Война знает Пони, а Пони знает Войну. Но, вероятно, они официально таки не были представлены. – Он волшебный пони.

– В смысле?

– В смысле, что от работы дохнут кони, ну, а он волшебный пони.

– Что-то мне твоя рожа, волшебный пони, больно знакома, – сморщила лоб Маша, изучая его.

– Так я учусь в Лулумбарии, листовки раздаю тут у метро, вот так вот, – широко улыбнулся Пони, но стучащие зубы сводили на нет все его попытки казаться очаровательным. – Листовочки тебе часто даю, красавица. Ты там замужем уже, э?

– Так, – Маша всучила Нэсти ее мороженое и отсутствующе сунула палочку от своего собственного, вовремя доеденного, в карман пальто. – Бегом, за мной. А то реально к чертям вымерзнете и вымрете, как мамонты.

– Маша, блин, – Нэсти негодующе посмотрела на эскимо, с которым теперь не знала, что и делать, а ее подруга, прижимая полы короткого пальто через карманы, уже посайгачила по тропинке вдоль прудов. Дэш, ничтоже сумняшеся, припустил за ней бодрой рысью, и Илья, погибая под весом мокрой куртки, толстовки, рубашки, майки и всей остальной экипировки, отставая, потрусил следом.

Идти оказалось в самом деле недалеко, хотя они и снискали по дороге не один десяток недоуменных взглядов от мамашек с детьми, пенсионеров с собаками и прочих обитателей тихого и зеленого спального района в дневное время. К финишу, однако, без потерь пришла, разве что, сама Маша-Война. Илья и Дэш оба дрожали, как листья на ветру, с обоих все еще яростно капало, а Нэсти была вся вымазана мороженым, которое попеременно решала до доесть, то донести и доесть потом.

– Вверх! – скомандовала Маша, явно привычно возносясь по лестнице едва ли не одним рывком на полтора этажа, до почтовых ящиков.

– Насколько вверх? – с надеждой уточнил Илья.

– На последний, конечно, – невозмутимо отозвалась Маша. – Возблагодарите небеса или кого-нибудь там еще, что без лифта всего лишь на пятый, а не на двадцать пятый!

– А моя любовь живет на 25-ом этаже, – немузыкально взвыла Нэсти. Илья от этого нервно подпрыгнул и поскакал по лестнице вверх, перешагивая через две ступеньки, пока Дэш, плачась о несправедливости мира к нему, такому “з-замерзшему и устатому”, плелся позади. Нэсти, впрочем, с готовностью его жалела и обещала скорое облегчение, спасение и теплый пледик.

Илья успел подняться достаточно быстро, чтобы увидеть, как Маша отпирает дверь и, приоткрыв ее, сначала всовывает в щель ногу, чтобы профессиональным отточенным движением всех собачников перекрыть кому-то голососитому доступ наружу.

– Мааам, – позвала Маша внутрь. – Забери Процика, я с Нэсти, и еще мы из лужи выловили Илью, помнишь его?

– Какого Илью? – донеслось из-за двери невнятное вперемежку с гулким и утробным собачьим лаем. Не иначе как собака Баскервилей там выражала радость. Впрочем, Илья был не против и собаки Баскервилей, если к ней прилагались сухое полотенце и фен. Маша, наконец, открыла дверь пошире, и, оставляя ее распахнутой, зашла внутрь.

– Ну, вот, Илья же.

– Дратути, – беспомощно обтекая на придверный коврик чистенькой маленькой прихожей, сказал Илья и попытался улыбнуться. Мама Войны показалась ему знакомой, да и пса он смутно вспомнил – кажется, именно этот боевой состав часто наблюдался возле школы после уроков.

– Ну ничего себе, – очень по-машински прокомментировала Машина мама, не отпуская, впрочем, бульдога, которого цепко держала за ошейник и еще коленями для верности. – Ну-ка давай, заходи, и марш в ванную, немедленно. Только разуйся!

– Спасибо, – неловко ответил Илья, наклоняясь, чтобы попытаться распутать мокрые шнурки. – Извините, что … вот так. так вышло. Упали случайно в пруд.

– В пруд? Кто еще упал? Маша?!

– Не, не, не, мам, ты же видишь, я сухая! Это его друг еще упал. Он тоже поднимается.

– Нормальные девочки на улице подбирают котят, – назидательно сказала Машина мама. Как же ее звали? Илья то ли не помнил, то ли не знал. – На худой конец, щенков или воронят. А вы что?

– А мы ненормальные девочки, – подтвердила Маша, ничуть не озабоченная выраженным матерью недовольством. – Ну, мам, ну не оставлять же их там? Оба без телефонов, без денег, проездные вымокли, воспаление легких, смерть, похороны, веночек с черной ленточкой… И все это во цвете лет и в двойном экземпляре!

– Да ладно, ладно, – согласилась ее мама, как раз когда в дверь следом за Нэсти, застенчиво улыбаясь, заглянул мокрый и распространяющий волны холода Дэш.

– Драстути, – не попадая зубом на зуб, повторил он вежливое выступление Ильи и скромненько затер ногой натекшие с себя капли. – Простите, э, милая лэди, мы цветы и тортик-конфеты в следующий раз принесем, можно?

– Если не собираетесь жениться на одной из этих “милых леди”, – с достоинством отозвалась женщина, обводя взглядом свою дочь и Нэсти. – То обойдемся без тортика. Закройте, наконец, дверь, делите ванную как-нибудь сами. Я принесу полотенца.

– Если сопротивление бесполезно, – прокомментировала Маша, ловко ловя на подлете к Илье пса Проца, – Сдавайтесь и сделайте вид, что так и было задумано. Нэсти, кончай пялиться на мальчиков, ради всего святого, и давай мне помоги. А вы там в ванную, сами разбирайтесь, раздевайтесь, или что, кто первый пойдет, решайте сами.

– Полотенца, – вставила мама Маши, выкладывая стопку на табурет возле входа в залу. – Сейчас сообразим с временной одеждой.

– Я первый, – Илья, наконец, спихнул второй мокрый ботинок, и, на ходу стряхивая на пол донельзя мокрую куртку и рубашку, ретировался в ванную.

– Лучше бы котят подобрали, – заключила Маша. – Возни меньше, толку больше.

– А блохи? – деловито уточнила Нэсти.

– А кто сказал, что этих от блох не придется обрабатывать? Фу, фу, фу, Процик, я сказала, фу! Дядя блохастый!

Как ни странно, драться за ванную и теплую воду так и не пришлось. Илья справился быстро, буквально минут за пять, и, завернувшись в одолженный ему чей-то халат, застенчиво выполз наружу, а Дэш, наоборот, отправился отмокать сразу после этого.

– На, поешь, – Маша бацнула на сервировочный стол заставленный поднос, и борщ в тарелке жалобно плеснулся. Илья посмотрел на еду с сомнением и вопросительно поднял бровь. – Я предупреждала! У меня тут мама. Жри, давай. А то она решит, что не вкусно, и тогда тебе кирдык. И мне кирдык.

– Пони тоже будут кормить? – поинтересовался парень, подвигая к себе стол и одергивая халат.

– Будут, будут. Шашлык из него делать будут, – зловеще пообещала девушка и полезла в кладовку зачем-то. – Наська, лови детали! – попросила она подругу и та, примостив собственную принесенную с кухни тарелку на край стола, стала принимать запчасти от вентилятора. На взгляд Ильи, для вентилятора пока что было холодновато, но он счел за благо не высказываться. Правда, помощи в сборке тоже не предложил, но девчонки справились сами, после чего вентиллятор был торжественно направлен на развешанную на стульях мокрую одежду купальщиков.

– Хитро, – похвалил он, не забывая есть суп.

– В моих интересах выпихнуть вас прочь до тех пор, пока папа не пришел, – пояснила Маша.

– Такой страшный папа?

– Папа чудесный, – не согласилась Нэсти, которая, видимо, была о семье подруги самого высокого мнения. – Просто ты в его халате. Он, наверное, тебя убьет.

– Тогда в самом деле удалиться вовремя будет разумно, – покивал Илья, доедая борщ. Кормили тут отменно, сушили тоже неплохо. По крайней мере, одежду. – А что мой телефон? Он в кармане был.

– Телефоны мы сунул в рис, а баблометры разложили под обогревателем, – Маша указала в угол комнаты. – Но я не уверена, что твой телефон включится. У твоего товарища бессмертный кирпич, а вот твое чудо техники может и не выжить.

– Буду надеяться на китайские чудеса, – наморщил нос Илья. – Китайский пром в китайском рисе.

– По моему, это был краснодарский рис, – подумав, сказала Маша.

– Тогда чуда может и не случится, – прыснул Илья. – Да ладно. Мне главное домой добраться, а там уж какая-то запасная трубка найдется.

– Какого черта вы вообще в воду-то полезли? – уточнила Нэсти, переворачивая голубенькую веселую куртку Дэша другой стороной к потоку воздуха.

– Да подрались мы и свалились, – сморщил нос Илья.

– Что, не сошлись во мнениях относительного одного богословского вопроса? – процитировала Маша.

– Да примерно так.

– И опять будете драться?

– Да что мы, придурки, что ли, совсем, э? – не согласился Пони, появляясь в дверном проеме. Он был обмотан тремя или четырьмя большими полотенцами в весьма этническом стиле, вызывая в памяти Камерун, Зимбабве или еще какую-нибудь Африку. Илья, впрочем, в Африках был не силен, поэтому которую именно определить не мог.

– Еда, – тут же злорадно вспомнила Маша. – Надеюсь, ты ешь борщ!

– А кто его не ест, так-то? – не понял Дэш, величественно прошествуя в комнату.

– Я! – отозвалась Маша-Война, убегая на кухню. Вернулась она с очередным обширным подносом с первым, вторым и булочкой.

– У тебя мама на армию, что ли, готовит? – с уважением уточнил Илья.

– Ага. А ты думаешь, почему у меня всю жизнь проблемы с лишним весом?

Илья с сомнением посмотрел на нее, пытаясь вспомнить, была ли Маша-Война хоть когда-нибудь хоть сколько-нибудь круглой, но, видимо, в школе он обращал на нее недостаточно внимания, чтобы что-то такое отложилось в памяти. В любом случае, про девчачий вес и связанные с ним переживания Илья предпочитал тактично молчать, благо как и любой нормальный парень все равно был не способен заметить в знакомых девушках колебаний в плюс-минус пять-семь килограмм.

– Я думаю, будет глупо спрашивать, а что вы там делали? – спросил Илья, выкрадывая из-под руки Дэша булочку и вгрызаясь в нее.

– Гуляли мы, ели мороженое и обсуждали, какие парни дебилы, – отмахнулась Война. – У Наськи проблемы с ее бфом, вот.

– Маша, блин! – возмутилась Нэсти, краснея до кончиков ушей.

– А третья ваша где? – решил не акцентировать “бойфрендные” проблемы Илья. – Вы, вроде, всегда втроем ползали, а тут как не встречу вас – так вы парой.

– Это тебе просто не везет на Сашку, – пожала плечами Маша. – Но она ж вечерник, поэтому если вечером, то мы точно будем тандемом, а не триумвиратом.

– Триумвират! – с удовольствием повторил это слово Пони. – Не тройка, не троица, э! Триумвират! Не “пара”, а “тандем”! Образование из всех слов прет, вроде как и стыдно, что я неуч. Филолог? – с подозрением уточнил он, хотя Илья, уже поднаторевший в его выражениях лица и оттенках речи, сразу понял, что вопрос был задан просто ради вопроса, и ответ Пони уже знает.

– Нет, это Сашка филолог, – отмахнулась Маша, скосив на Пони глаза так, что было точно понятно – она тоже каким-то особым всадниковым чувством обнаружила фальш.

– Маха – сайколог, – хихикнула Нэсти.

– Это что за профессия? – не понял Илья.

– А это Наська в восемнадцать лет впервые открыла для себя английский язык, – закатила глаза к потолку Война. – И представляете, там столько слов!

– Маша, блин! – повторила Нэсти, но скорее довольно, чем рассерженно.

Илья чувствовал себя как-то странно. Это самое “Маша, блин” было очень даже знакомо, на переменах это было одной из привычных нот школьного фона много, много лет. С другой стороны: вот эта самая “Маша, блин” – самый настоящий Всадник Война, и сколько лет она была всадником, пока он иногда пересекался с ней в столовке или на перемене?.. И сколько еще таких людей, на которых он не обращал внимания, хотя видел, а они на самом деле – кто-то особенный? Сейчас, прислушиваясь к себе, в основании своих мыслей, он мог рассылать неумолчный ритм, который пах кровью и железом, прямо, как … перед появлением Шторма.

Напоминание не было приятным, и Илья, поежившись, встал, чтобы проверить свою одежду. С нее, частично отжатой в машинке и уже с полчаса висевшей под вентилятором, уже не капало, но она была, конечно, все еще ощутимо влажной.

– Когда там грозный папа придет? – уточнил Илья, не оборачиваясь.

– Через часика два-три, – с готовностью отозвалась Маша. – Немного еще обсохните и ступайте с миром.

– Почивать не оставите?

– Чего-чего?

– Ну, так как ты, оказывается, легендарная Баба Яга, – уверенно сказал Илья с как можно более серьезным лицом. – В баньке попарила, ужином накормила… теперь, значит, положено дать добрым молодцам поспать, а с утра снабдить в дорогу навигатором и добрым советом.

– Разбежался! – рассмеялась Нэсти.

– В дорогу, – с достоинством ответила Война. – Могу дать вам пинка!

Голос ее, впрочем, звучал совсем не угрожающе, и мимика выдавала едва сдерживаемое веселье.

– Пирожки еще есть! – донеслось из коридора, и Маша, все-таки, заржала.

Ну, и в каком месте она Война? Невольно снова подумал Илья. Обыкновенная же девчонка. Никаких тебе темных вод и омутов.

– Лучше мелочи отсыпь, если есть, – честно попросил он.

– Этот вот тоже вечно мелочь клянчит. Это заразно, что ли? – спросила Маша, тем не менее, оглядываясь в поисках своей сумки. Из кошелька она выгребла несколько десятков монет, которые, видимо, автоматически высыпала туда каждый раз, получая сдачу и никогда не пересчитывала. – Хватит тебе?

– Я, честно, верну, – пообещал Илья, в свою очередь, пересыпая добычу в карман. – Но сейчас все бабки в кошельке отсырели вконец. Только ты мне телефон, что ли, свой напиши, или ты там в соцсети какой-нибудь есть?

– “Вкакой”-нибудь есть, – кивнула Маша.

– Кинь мне заявку? Я там как есть. Настоящие фио, и я, наверное, там один такой. Если не один, так у меня на аватарке кусок нашей гоночной тачки. Нэсти ее знает.

– А? Ага, – кивнула та. – Знаю, ага.

– Хорошо, с компа потом, – согласилась Маша, и Илья, все-таки, счел за благо начать собираться. Сталкиваться с грозным владельцем халата, который был ему велик в три раза, как минимум, он не очень горел желанием.

Пирожков и даже добрый совет им, впрочем, в дорогу выдали – в отличие от пинка, который, несмотря на все угрозы, достался настырному псу Процику, а не Илье или Пони.

– А почему, кстати, Процик? – поинтересовался Илья, завязывая мокрые и теплые от батареи шнурки под беспрестанное нытье обиженного животного, которому не давали броситься и всех обслюнявить.

– А, да это, как сказать… В общем, до конца десятых дела у папы шли неплохо, и деньги обычно были. И его приятель у него выпросил, что называется, “на дело”. Дескать, открою свое дело, разбогатею, все верну с процентами.

– И как, вернул?

– Ну, в целом… процент как раз и вернул. Вон он, Процент-то, – хихикнула девушка, наклоняясь, чтобы почесать пса за ушком. – Он собак собрался разводить. Но порода в моду не вошла, тогда, помнишь, все с йорками бегали.

– Да и сейчас бегают. Только йорк это вроде и не собака. К Св кто-то как-то с йориком приходил, так мой кот решил, что эта крыса. Чуть не пообедал. А коту-то виднее.

– Ну, у тебя, видимо, не кот, а какой-то суперкот, – пожала плечами Маша.

– Точно. Суперкот и есть, – подтвердил Илья, и на этой жизнеутверждающей ноте они с Пони, таки, покинули на удивление гостеприимный дом самого настоящего Всадника Войны.

Весь спуск до первого этажа Илья старательно держал язык за зубами, хотя вопросов у него было больше, чем можно было бы успеть задать даже, наверное, за час, а когда они вышли на улицу, первые промозглые ощущения от прохладной погоды, ветра и недосохшей одежды были такими живописными, что временно отбили охоту разговаривать, заставляя переживать вполне себе экзистенциальный кризис. В результате Илья снова открыл рот уже когда они приблизились к злополучным прудам.

– Думаешь, Шторм все еще ищет нас в Третьих Землях? – спросил он, поражаясь тому, насколько странно звучал этот вопрос в реалиях привычной московской действительности. Он вполне мог себе представить как Пони недоуменно полуборачивается, глядя на него из-за края капюшона, и уточняет “чего-чего, брат?”

Пони в самом деле полуобернулся, но тут же развернул голову обратно и пожал плечами.

– Э, думаю да. Мы, брат, так ловко просквозили обратно, что надо запомнить это место.

– Может, лучше не надо? Не всегда мимо будут проходить сердобольные самаритянки, знаешь ли.

– Так можно, вроде как бы, сделать тут тайничок, чтобы вещи про запас припрятать, если что. Мало ли нам снова от Шторма драпать придется? Или от чего похуже.

– Похуже, – едва не хрюкнул от возмущения Илья. – Я так и не понимаю, почему этот Аилис на меня похож. Вот это точно – кое-что похуже. Да его даже Св со мной попутает!

– Да, брат, но он сюда не пройдет. Помнишь, э, он жаловался? Так что Св твоей ничего не грозит, вроде как.

– Зато галактика в опасности, – с деланным пафосом и очень кислым тоном отозвался Илья.

– Двух штук тебя мир не вынесет, да? – блеснул улыбкой Дэш.