Текст книги "Самурай. Трилогия"

Автор книги: Ирина Оловянная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 75 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

– Лучше сначала поесть. Если, конечно, вы не собираетесь оставить меня без ужина, – саркастически добавил я (в жизни проф ничего подобного не делал).

– Нет, не собираюсь. Иди, молодой растущий организм.

– Угу, спокойной ночи.

– Спокойной, говоришь?

Глава 58

Четверг тянулся, как зубная боль. За завтраком проф мрачно молчал, а потом куда-то уехал, в отрывистых выражениях приказав мне пройти трассу с Гераклом. Габриелла меня накануне не искала, поэтому не сердилась, но общее напряжение уловила:

– Что это ты вчера учинил?

– Хм, я и профессору не сказал, и тебе не скажу.

Медсестра посмотрела на меня с жалостью:

– Все ясно. И когда ты повзрослеешь?

Хорошая идея: пусть все это будет просто небезопасная детская шалость. Я поудобнее устроился в кресле, позволил Габриелле налепить на себя датчики и вместе с Гераклом отправился на трассу. Умный у меня котяра: если бы не он, мы бы ее вообще не прошли, потому что от меня толку было мало.

«Что это с тобой?» – поинтересовался Геракл. «Неприятности», – ответил я. «М-мур, хочешь, вечером я возьму тебя с собой погулять? Тут такие кошечки…»

«Спасибо, Геракл, но вечером у меня будут другие проблемы».

«Ну как хочешь», – фыркнул Геракл, но не обиделся.

Рыжий меня, конечно, развеселил, но ненадолго. Пройдя трассу, я забился к себе в комнату. Надо чем-нибудь себя занять, иначе начну дрожать и бояться, а я же запретил себе это делать. Впрочем, мануфактурный период в истории Европы кого угодно заинтересует, Кстати, мне еще надо повторять математику к экзаменам в университете, на которые я напросился, но сейчас на ней не сосредоточишься.

На скалолазание меня доставили, как беглого каторжника: привезли прямо к входу, а после тренировки сразу же забрали. Синьор Лекко удивился, но ничего не сказал. Почему я вчера пропустил тренировку, он тоже не спросил. Я еще и завтра пропущу, это уж как пить дать.

На кемпо все охранники – даже те, у которых вчера был выходной, и они меня не искали, – явно демонстрировали, как все на меня сердиты. Сенсей это заметил и спарринговал со мной сам. Спасибо ему, а то эти злые типы мне бы что-нибудь сломали: рожи у них были зверские.

Проф вернулся вечером, и по его невозмутимому виду понять хоть что-нибудь было невозможно. Летучие коты! Скорее бы все кончилось. Ужин тянется, как война за испанское наследство[59]. И не похоже, что он кончится мирным договором.

– Зачем ты угнал катер? – отрывисто спросил проф, когда за нами закрылась дверь кабинета.

Я покачал головой:

– Я вчера не сказал и сегодня не скажу.

Отлично, проф почти ничего не выяснил! Но как он на меня посмотрел! Если бы взгляды убивали… Вчера он был готов отнестись к происшедшему с юмором, сегодня – нет. Я лихорадочно вспоминал такие полезные гекзаметры: сейчас они мне пригодятся.

Больше не было сказано ни слова: и так все ясно. Давно меня так не пороли. Проф остановился, когда я уже думал, что не смогу больше молчать, а все гомеровские строчки вылетели из головы.

К себе я возвращался через дворик: не хотелось, чтобы меня сейчас кто-нибудь видел.

Холодный душ слегка облегчил мои страдания. Я улегся в постель и только после этого связался с Гвидо:

– Привет!

– Привет! – прошептал Гвидо хриплым голосом.

– Тебе никогда еще так не доставалось?

– Угу.

– Ясно. Тебя завтра в школу отправят?

– Э-э, не знаю, – всхлипнул он.

– Утром лежи и не просыпайся, даже когда будут будить. В таких случаях надо отлежаться. Сумеешь?

– Ага. Делишься опытом? – слегка повеселел он.

– Почти. Если сильно влетело, меня сразу оставляют в покое.

– А ты как? – спохватился Гвидо.

– Ничего, профессор узнал, что я угнал чужой катер, соответственно…

– У-у, понятно.

– Спокойной ночи.

– Пока.

Я бросил комм на стол и отключился.

* * *

Поторопился я похвастать, что меня оставят в покое: как бы не так. Проф заявился ко мне утром почти так же, как в тот день, когда я заболел. Только завтрак не принес.

– Поднимайся!

Я удивился и даже не рискнул огрызаться. Уголовное преступление, между прочим. Сколько-то там месяцев на селенитовой шахте. Но вроде я пока маленький?

– Везет, как утопленнику. Что, опять заложников освобождать?

– Нет, типун тебе на язык.

– А что тогда?

– Вообще-то ты можешь отказаться, но я не думаю, что ты это сделаешь.

Проф – не тот человек, которому можно сказать «ну!», поэтому я терпеливо ждал продолжения. И оно последовало:

– Тебя ждут в героическом третьем полку истребительной авиации клана Кальтаниссетта. Не для того чтобы публично спустить с тебя шкуру, а для того чтобы поздравить со славной победой, проэкзаменовать и выдать пилотские права, если ты, конечно, не провалишься.

У меня пересохло в горле.

– Это такой способ от меня избавиться? Уже научился?

– Нет, хотя тебя следовало бы отстранить от полетов.

– Тогда зачем?

– В признание своих талантов ты не веришь?

Я передернулся.

– Хм, сейчас это довольно трудно.

Что это я отпихиваюсь от такой чести? Здорово, конечно, – но вставать, идти куда-то, садиться в пилотское кресло, перегрузки… У-у!

– Тебе обязательно нужно объяснение?

– М-мм, желательно.

– Во-первых, ты действительно научился. Приглашение приходить полетать не аннулируется, не волнуйся. И не радуйся прежде времени, тебе еще придется экзаменоваться.

– А во-вторых?

– Во-вторых, тебе просто повезло. Этот инцидент с катерами Кремоны очень понравился руководству.

– Понятно, а зачем такая спешка, нельзя было подождать до понедельника?

Проф хмыкнул.

– И хочется и колется? Так тебе и надо! Считай это испытанием на прочность. Ну ты встаешь?

– Встаю, – вздохнул я, – у меня еще один вопрос. Почему вы не возражаете против всего этого?

– Из чувства самосохранения. Если у тебя будут права, то в следующий раз ты возьмешь катер напрокат. Кстати, у кого ты его угнал?

– Понятия не имею! А какая разница?

– Если ты вернул его неповрежденным, то никакой.

Проф, кажется, все понял, но искать владельца катера не будет. Отлично, еще не хватало, чтобы Гвидо влетело во второй раз.

– Катер цел. В меня ни разу не попали. Кстати, логично еще научиться водить элемобиль. Тоже будут права – тоже буду брать напрокат.

– Видал я наглецов, но таких!.. Элемобиль во всей Галактике водят с четырнадцати лет, понял? А на катера и глайдеры ограничения нет. По недостатку воображения, надо полагать, ты в этом мире не предусмотрен.

– Ну-у до четырнадцати лет мне всего каких-нибудь девять месяцев осталось.

– Достаточно, чтобы ты успел перевернуть ось вращения Этны. Ты вставать-то будешь?

* * *

Надо все проанализировать, как встарь. Если я отказываюсь отвечать на вопросы, то и спрашивать не могу. Похоже, проф признал: есть вещи, о которых лучше не знать – даже ему. Что я угнал катер не просто так и что я знаю, чей он, – проф наверняка догадался. Но копать не будет – вот и хорошо. Но почему?.. Вечно мне не хватает времени, чтобы все обдумать: мир вокруг вертится слишком быстро.

После душа посмотрел на себя в зеркало: физиономия у меня бледная и напряженная, как у покойника в стадии окоченения. Зато больше никто не злится.

На аэродром меня вез Филиппо, почему-то один. Когда мы оказались в элемобиле, он посмотрел на меня вопросительно. Я только помотал головой:

– Завтра.

– Хорошо. Но про бой-то расскажи.

Мы так увлеклись, что чуть не попали в аварию. И потом хохотали по этому поводу до самого аэродрома героического третьего истребительного.

Встречали меня без торжеств, но никаких упреков я не услышал. Сам полковник сообщил мне условия экзамена, я прошел тестирование по теоретическим вопросам (главным образом предполетная подготовка машины) и полетел плести небесные кружева. Лучше не скажешь – летчики поэтичны, почти как древние скандинавские скальды[60].

Хорошо, что с утра я не успел испугаться – слишком быстро все произошло. Экзамен оказался отнюдь не формальностью. Я, наверное, «патентованный отличник», или, как выражаются ребята с оттенком презрения: «зубрила» (что это значит?). Но здесь сделал пару ошибок – впрочем, это допускается, так что свои права я получу.

Майор Барлетта помог мне выбраться из катера: ноги так дрожали, что сам бы я не сумел.

– Таким учеником можно гордиться, – кивнул он, – только не угоняй больше ничего, ладно?

– Ладно, не буду. Да больше и не придется. Вы же мне дадите напрокат, если понадобится?

Я поклонился ему так, как принято кланяться на кемпо сенсею. Он ухмыльнулся, поклонился в ответ, потом хлопнул меня по плечу:

– Пошли, сделаем тебе красивый документ.

Никакого торжественного акта не было, но меня и Барлетту поздравляли все, кто оказывался поблизости – некоторые, по моим наблюдениям, даже не один раз, и по этому поводу майор рассказал анекдот про молодожена-склеротика.

Гостеприимный третий истребительный я покидал уже ближе к вечеру.

Корабль на Новую Британию по расписанию уже улетел, к тому же Филиппо и так догадался, что угон катера связан со спасением Бутса, так что при нем вполне можно было позвонить ребятам. Я так и сделал. Сначала Гвидо – он пострадал больше всех и, в отличие от меня, не получил никакой награды. Это несправедливо. Надо что-то сделать по этому поводу.

– Гвидо, привет.

– Привет.

Голос у него гораздо живее, чем вчера.

– Как дела?

– Ничего, в школу не ходил, так что нормально. Э-э, Энрик, – робко произнес он, – мне очень надо с тобой поговорить.

– Хорошо, давай встретимся и погуляем. Завтра или послезавтра, когда хочешь.

– Лучше завтра и пораньше.

Эк его припекло. Я был уверен, что он предпочтет еще денек поваляться дома.

– Ладно, я тебе перезвоню попозже: надо, чтобы меня отпустили.

– Угу. Ну, пока.

– До завтра.

Следующий звонок – Ларисе. Надо же дать ей убедиться, что я не умираю, а сама она обещала не спрашивать. Разговор оказался почти деловым и довольно грустным. Лариса сказала, что от нашей компании откололись Мария и Пьетро. Честно говоря, я не очень удивился: Пьетро интересовался Ларисой, а она не обращала на него внимания. А тихая, молчаливая Мария – я едва мог вспомнить ее голос – так на меня смотрела, что я чувствовал себя пловцом, потерявшим плавки, под лучом прожектора береговой охраны. Оба убедились, что им ничего не светит, и ушли.

Хвастать своими успехами в такой обстановке не хотелось. Хотя, возможно, «все к лучшему в этом лучшем из миров»[61] – отношения между оставшимися избавятся от некоторой напряженности: не так сказал, не так повернулся. Разговаривать мы закончили, когда элемобиль уже подъезжал к воротам Лабораторного парка.

Все, остаток дня я проведу в горизонтальном положении, и горе тому, кто попытается мне помешать. Только надо узнать: можно ли мне завтра пойти погулять (можно), улетел ли корабль (улетел), и еще – перезвонить Гвидо (тот был просто счастлив). У-уф!

Глава 59

Я встретился с Гвидо в воротах Центрального парка. «Мне здорово влетело», – было написано у него на лбу крупными буквами, поэтому я постарался поскорее увести его в какую-нибудь пустынную аллею. Гвидо молчал, не решаясь начать серьезный разговор, ради которого он вытащил меня из дому.

– Пойдем полежим на травке, – предложил я, когда мы с ним подошли к одной уединенной полянке со столетним английским газоном.

– Угу, – согласился Гвидо, – м-м, Энрик, ты ведь не кричишь и не плачешь, когда тебя порют?

Я покачал головой.

– Поделиться опытом, как это делается?

– Ну-у да! Поделись.

И как же я этому научился? Просто решил – и все. И было мне семь лет. И наказывать меня тогда было просто некому. Правда, меня один раз поймали и опять переломали едва сросшиеся ребра, но это не то. Гвидо все это не поможет.

– Мне казалось, – осторожно начал я, – что ты теперь много тренируешься на кемпо. Вид у тебя такой… Уверенный.

– Угу, какое это имеет отношение?

– Самое прямое. Там же ты не рыдаешь, получив боккэном.

– Сравнил!

– Вот именно. Разницы никакой, считай, что это тренировка терпения. А ты, наверное, обижаешься?

– Конечно.

– А ты не обижайся. Если ты сам принял решение что-то сделать, то и отвечать за него придется. И это тоже твое решение. Я так понимаю, что оценок «D», «Е» и далее по алфавиту ты не получаешь?

– Нет, – развеселился Гвидо.

– Ну вот. Значит, все именно так, как я сказал.

– Понятно, – немного разочарованно потянул Гвидо.

– Есть еще одна маленькая хитрость. Я тебе пришлю файл: две длинные древние поэмы. Почитай – не пожалеешь. И выучи пару кусочков строк по пятьдесят. Поэмы написаны гекзаметром – это такой сложный стихотворный размер. Попытка повторить их хотя бы про себя и не сбиться требует полной отдачи. Как спарринг с сильнейшим партнером. Ты просто не заметишь, что тебя еще и лупят в это время.

– Здорово.

– М-мм, на самом деле, не совсем. Не будешь орать – тебе будет сильнее доставаться.

– Ну и пусть, – решительно прошептал Гвидо.

У Гвидо нет старшего брата, а он ему очень нужен. Ну что ж, против такого младшего братишки я не возражаю.

– Пойдем, – сказал я, – угощу тебя мороженым, надо же как-то подсластить нашу жизнь. И убери такое страдальческое выражение с физиономии, а то вся Этна зальется слезами от жалости к тебе, и будет всемирный потоп.

Гвидо улыбнулся:

– А какое ты любишь мороженое?

Я посмотрел на него с подозрением:

– А какое ты?

– Я первый спросил!

– А будешь все время кому-нибудь подражать, хотя бы даже и мне, я тебя сам отлуплю, и никакие гекзаметры не помогут. Понял?

– Нет!

– Ты не понимаешь, зачем человеку собственная личность?

Я подставился, но Гвидо не воспользовался ситуацией – сам я на его месте ехидно спросил бы «зачем?» и посмотрел, как мой собеседник выкручивается. Это необъяснимо, ты просто чувствуешь это или не чувствуешь. Гвидо, кажется, уже что-то почувствовал, иначе не сказал бы «нет».

– Угу, я понял, – сказал он после долгого молчания.

– И какое ты любишь мороженое?

– Не такое, какое ты!

– Плохо ты понял. Повторяю вопрос: какое ты любишь мороженое?

– Шоколадное.

– Вот! Видишь, как просто? А то я сказал бы из вредности, что не люблю только фисташковое, и лопал бы ты соленое мороженое[62], сладкоежка.

Глава 60

Проф позвал меня к себе в кабинет, как только я вернулся из парка.

– Для тебя есть работа, – немного ехидно сообщил он, – тебе понравится, а то ты поиздержался.

От кого я хотел скрыть свою бурную спасательную деятельность? От профессионального контрразведчика, который к тому же имеет право контролировать состояние моего счета. Просто раньше он этого не делал. Но раз я молчу как рыба, сам бог велел провести такое маленькое расследование. Я стал лихорадочно вспоминать, все ли необходимые меры предосторожности принял. Кажется, да.

– Кстати, мои поздравления, – добавил проф, – я не смог узнать, куда и кому ушли такие большие деньги. У меня только один вопрос, и я надеюсь, что на него ты ответишь.

Я промолчал, поэтому он продолжил:

– Ты не попал в какую-нибудь беду? Тебя не шантажируют?

– Нет на оба вопроса.

Проф вздохнул с облегчением. Все-таки приятно, когда есть кому о тебе позаботиться.

– Тогда к делу. Ты очень благодарен тому деятелю, который пытался нас угробить, когда мы возвращались с Джильо?

– Сложный вопрос. Если бы не он, я бы не научился летать. А что? Надо угробить его в ответ?

– Угадал.

– Ладно, в знак признательности я закажу венок на его могилу.

– Цинизм тебе не идет.

– Убивать людей циничнее, чем говорить об этом. Наша жизнь – это просто опасная игра. Почти никаких правил. И убить могут любого.

– Хм, согласен. Тогда не говори «гоп»… Способ сам придумаешь или тебе подсказать?

– Сам.

– Отлично, бери. – Проф протянул мне компакт-диск с разведданными.

Я его забрал и пошел к себе изучать. Суббота не для человека[63]. Она принадлежит смерти так же, как остальные дни недели.

Синьор Трапани, которого мне предстояло ликвидировать, не имел особых пороков, не посещал квартал красных фонарей – впрочем, девочек к нему могли привозить на дом. Единственным его хобби были гонки на элемобилях, он и сам любил проехаться с ветерком по хорошей дороге. Поэтому каждое воскресенье он катался взад-вперед по пустынному шоссе, ведущему от Палермо к центру материка. Строили его, чтобы соединить Палермо с одним многообещающим шахтерским городом, но месторождение тетрасиликона оказалось бедным, город опустел, шоссе так и не достроили, и катались по нему только такие любители скорости, как синьор Трапани. И когда там разъезжал синьор Трапани, его охрана больше никого туда не пускала. Первое правило: «никаких случайных жертв» – будет несложно соблюсти. Единственное, что мне надо сделать – это испортить ему тормоза в ночь с субботы на воскресенье.

Я нашел в интернете чертеж тормозной системы «Ламборджини-45F» (именно такая машина у клиента). Ничего хитрого, но чтобы испортить ее, надо забраться внутрь. Интересно, он закрывает окна, когда ставит элемобиль в гараж? Хм, вряд ли, иначе придется всю ночь гонять кондиционер или утром садиться в салон, насквозь пропахший освежителем.

На всякий случай я сходил к нам в гараж: окна всех стоящих там элемобилей были открыты.

Работать надо с кем-нибудь из Диоскуров. Гараж в полуподвале, окна зарешечены, защита от мини-роботов мышке не помеха: ну буквально ни одной микросхемы, а блок питания работает на фруктах и пирожных. В гараже постоянно дежурит охранник, а кондиционера нет: не может быть, чтобы не нашлось открытого окошка. Душит жаба синьора Трапани и задушит окончательно.

С этим прекрасным в своей простоте планом я и отправился к профессору. План был одобрен в целом, но проф предложил отложить его реализацию на неделю. Я отказался: в будущий уик-энд я намеревался пойти с ребятами в поход с ночевкой, если, конечно, девочки «согласят» на это мам.

– Лучше бы твоему плану вылежаться недельку. Тогда его слабые стороны станут видны, и их можно будет исправить, – заметил проф.

– Тогда пусть вылежится две недельки.

– Нет. Так долго тянуть нельзя.

Видя мое огорчение, проф смягчился:

– Ну хорошо, попробуй сегодня. Если возникнут сложности, вернешься с полдороги и тогда уже сделаешь все через неделю. Только обещай, что вернешься, если сложности действительно возникнут.

– Ладно, обещаю, – серьезно сказал я.

Странно, что проф так волнуется. Это не самое опасное приключение в моей жизни, а обещания вернуться, не сделав дело, он с меня еще никогда не брал. Впрочем, от этого вопроса я легко отмахнулся: есть дела поважнее, и первое из них – уговорить одного из мышей на неприятную процедуру напыления стали на зубы и когти (пригодится). Кто из них согласится, с тем и пойду.

Диоскуры согласились оба, их даже особо уговаривать не пришлось: приключение! «А почему это он, а не я?» Возьму обоих.

* * *

Прежде чем пойти в лабораторию, я заглянул к себе и отправил Гвидо обещанные ему «Илиаду» и «Одиссею». Обещал, а ведь я могу и не вернуться. Фу ты, какие мысли в голову лезут.

Когда я, спокойный и решительный, как старый ронин[64], сел в свое рабочее кресло, близнецы уже сверкали стальными зубами, как персонажи фильма ужасов. Недовольны были страшно. Пришлось подсластить им жизнь яблоками. Любовь к агам они от Храброго Парня не унаследовали.

Проф сказал свое традиционное: «Все, пошел». Мышек осторожно взяли на руки и понесли к элемобилю: бежать пешком до резиденции Трапани – вся ночь пройдет. Я расслабился: в ближайшие полчаса моя главная задача – не заснуть. С этими типами, пожалуй, заснешь! Всю дорогу я вспоминал великие подвиги их деда и перекодировал свои воспоминания в понятный мышам формат.

Пару кварталов все же придется пройти пешком, и это едва ли не самая опасная часть работы: лесные мыши не бегают по улицам. Хорошо хоть сектор Трапани плохо освещается (опять синьора жаба душит).

А вот и ограда резиденции, и вокруг нее – ну очень широкая дорога, а по ней большое движение. Первая сложность, результат моей поспешности. Преодолеем. Канализация-то в этом дворце есть. Я отстучал на подлокотнике запрос: «Главный туннель в резиденцию». Через пять минут получил ответ и осторожно, вдоль стен, повел мышей к нужному нам подвалу. А люки в Палермо делаются: «берегите ваши каблучки» – не очень-то частая решетка, мышь как раз пролезет. Знакомое место. Берегитесь, крысы: мы теперь втроем. Крысы побереглись – ни одной не встретилось.

Нет, в дом мы не полезем, там на входе наверняка полно сюрпризов. Но дренаж-то в парке есть, поливают же его; и дожди хоть и редки, но уж если зарядят… Вот и колодец, сквозь закрывающую его решетку видны звезды. Стенки, правда, вертикальные, но для стальных когтей этот бетон довольно мягок. Полезли. Ох, все-таки вверх – это не вниз, нам с Храбрым Парнем как-то ни разу не пришлось так карабкаться. Забрались. Я приободрил Диоскуров, объяснив им, что такие подвиги даже их дедушка не совершал. Дух перевели, пора браться за дело. Несколько раз мы попадали в луч сканера, но охоты за нами не открывали: мало ли в парке зверюшек? От земли, да еще и в темноте обзор, конечно, никакой. Так что я никак не мог сориентироваться, и мы немного поплутали, пока Полидевк не почувствовал запах машинного масла. Отлично, это или гараж, или площадка для катеров, а она во дворце Трапани расположена на крыше. На крышу мы не забирались? Нет! Мыши развеселились. Значит, это гараж. Ох, сколько здесь сканеров и бластеров, но просто так они не палят – застрелишь еще ненароком хозяйскую кошечку. Так что к самой стенке гаража мы подошли без проблем. Мертвая зона. Я перевел дух.

Мы трижды обошли все окна подвала: закрыты. Мои расчеты не оправдались. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. А это что такое? Кухня, запах изумительный. И окошко открыто. Быстро, быстро – понесут же охраннику ужин, небось голодным не оставят. Диоскуры вместе забились в щель за кухонным шкафом: еще не хватало, чтобы нас увидели и пустили какую-нибудь кошку ловить мышей. Ждем. Долго. Наконец дверь открылась, и чьи-то изящные ножки покатили маленькие колесики вон из кухни: развозят ужин внутренней охране. Кастору чуть не прищемили хвост, а в остальном все прошло отлично, теперь главное не попасться на глаза девушке, а то визгу будет…

Красотка пококетничала на центральном посту охраны, у черного хода, у пожарного выхода и только после этого направилась в гараж. Что ей там сказали! Да если бы кто-нибудь из наших охранников сказал какой-нибудь девушке из обслуги хоть что-нибудь отдаленно похожее, проф немедленно закатал бы его в болотистые джунгли травить ядовитых змей. И даже заледенелый ужин не послужил бы оправданием. Не важно, манеры охранников клана Трапани – не моя забота.

Плохо другое: недовольный ужином охранник не ел, а не сводил глаз с «Ламборджини». Дьявольщина. Окно открыто, все замечательно, а этот уставился. Что ему там надо? Внезапно он встал (Кастор даже испугался, что нас заметили), подошел к элемобилю, открыл дверцу и начал копаться внутри машины. Через пару минут он выбрался оттуда с бутылкой в руках: покопался в баре большого босса, решил подсластить себе жизнь. Да-а! Зачем было огород городить? Я мог просто сам прийти сюда, на глазах этого обалдуя вскрыть машину и сделать с ней что угодно, не затронув только запас спиртного. За него парень дрался бы не на жизнь, а на смерть.

Даже в окно лезть не пришлось: дверца осталась полуоткрытой.

Пока Полидевк придерживал откинутый кожух, Кастор осторожно подгрыз пару проводов «жесткого» тормоза: в городе это приспособление не нужно, но когда Трапани поедет кататься, ему же придется разворачиваться на маленьком пятачке. Третьего или четвертого поворота эта система теперь не выдержит. Годится. Общими усилиями мыши привели пол элемобиля в порядок – я порадовался, что взял обоих. В четыре лапы отлично получилось.

«А как мы отсюда выберемся?»

«Ну это просто, – объяснил я мышкам, – вернется же девушка за подносом».

Девушка вернулась, надо полагать, опять пококетничав на всех постах. Во время завтрака, обеда или ужина эту резиденцию можно тихо взять штурмом, и никто ничего не заметит. Надо будет поделиться этой мыслью с профом.

Вслед за девушкой – она не даст нам заблудиться – Диоскуры вернулись на кухню. Чтобы выгнать их оттуда на улицу, мне понадобились все силы: вот это действительно сложность, из-за которой я обещал вернуться, но мы уже и так возвращаемся. Угрозами и посулами удалось-таки оторвать мышей от соблазнительных запахов. Мы вернулись к люку в парке (проф азбукой Морзе командовал: «направо», «налево» – так действительно очень удобно), спустились вниз, дальше обратный путь был уже известен.

В элемобиле я читал мышам мораль, приводя в качестве отрицательного примера нерадивого охранника и объясняя им всю опасность непослушания. Если бы проф меня слышал, он бы умер от хохота. Диоскуры поняли меня неправильно, мышиная логика:

«Это же хорошо, что человек оказался таким… как ты сказал?»

«Нерадивым», – мысленно прорычал я.

«Вот-вот, именно таким».

Неправильное я им имя дал: братцы Диоскуры как раз и были главными мифическими хулиганами, а теперь и мои такие же – вот и буду с ними мучиться.

Перед тем как я прервал Контакт, мыши успели сказать мне, что готовы съесть кота, если их немедленно не накормят! Я так и передал, добавив от себя, что каннибализм больше не кажется мне преступлением.