Текст книги "Самурай. Трилогия"

Автор книги: Ирина Оловянная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 75 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

Глава 64

На следующий день Алекс и Гвидо уезжали в военный лагерь. Я пришел их проводить. Когда Гвидо зачем-то отвернулся, я глазами показал на него Алексу: «Позаботься о ребенке». Тот кивнул и улыбнулся: «Не беспокойся».

За следующую неделю я спокойно сдал оставшиеся два экзамена и убедил ректора университета, что смогу учиться сразу на двух факультетах.

Я так обнаглел, что не все время тратил на математику. Правда, на велосипеде я теперь старался кататься по широким аллеям: даже если свалюсь, то не в кусты. Накаркал! Грохнулся на плитки, и очень неудачно: зацепился ногой за руль и не смог сгруппироваться. Фернан заметил и долго ворчал, обрабатывая мои ссадины. Еще и профу доложил. Тот сказал, что я ему дороже всех роз мира – пусть уж лучше я в них падаю, а Джорджо переживет. Все равно как-то нехорошо получилось, как будто я напрашивался: пожалейте меня.

Утром в субботу я выбрался на свою любимую полянку, чтобы сделать зарядку. Полянка оказалась занята: прямо на проплешине, образовавшейся в результате моих интенсивных занятий, стоял катер. Мечта, а не катер: боевой «Феррари-2978-66» серебрился на утреннем солнышке. Кто это приехал и нахально занял мою полянку? Я прикинул, сколько мне надо угробить корпоративных боссов, чтобы завести себе такой: ох, столько их и нет. По крайней мере, в больших корпорациях. Этот красавец стоит не меньше четверти миллиона. А после капитуляции Трапани больших корпораций осталось только пять, и в одной из них я работаю.

– Нравится? – спросил незаметно подошедший сзади проф.

– Как он может не понравиться? – удивился я. – Чей он? (Вдруг мне дадут попилотировать хоть полчасика?)

– Твой.

Проф прихлопнул снизу мою отвисшую челюсть, подмигнул и ушел в дом. Выслушивать благодарности он любит не больше, чем я – благодарить.

Первое побуждение – полетать в свое удовольствие – я подавил: авиасалоны прямо над городом никем не одобряются. Кто-то пустится меня перехватывать, свои бросятся защищать – зачем мне такая каша? Тем не менее я сел в пилотское кресло и изучил пульт управления. Новый антигравитационный двигатель. Шесть боевых бластеров новейшей модели с гелиевым охлаждением. Энергетическая ПРО и военные экраны, пятнадцать ракет… Хм, у недавно поставленных на вооружение «Сеттер-77» – тридцать шесть. Бортовой компьютер признал меня хозяином и предложил сменить пароль код-ключа. Так, систему автоматического наведения бластеров я перепрограммирую: кое-какие идеи появились у меня еще во время последнего боя. А в мирное время у нас что? Шесть пассажирских кресел в салоне с возможностью перекинуть на них управление бластерами и ракетами; все удобства, включая душ: можно сесть в лесу и несколько дней спокойно жить на природе. Старый катер таких размеров когда-то служил мне домом. «А какой ты маневренный, мы скоро узнаем», – сказал я своему «Феррари», щелкнул его в нос и побежал завтракать – и так уже опоздал. Когда-то давно проф полгода чуть ли не каждый день читал мне нотации, чтобы я никогда никуда не опаздывал.

Проф посмотрел на часы, усмехнулся, но замечаний делать не стал: не при гостях. А в гостях у нас был синьор Мигель собственной персоной.

– А, дважды студент, – приветствовал он меня, – поздравляю!

– Спасибо.

– Теперь не станешь говорить, что не в первый раз?!

Я закатил глаза.

– Когда-то давно, в прошлой жизни, – взвыл я замогильным голосом, – я уже учился в пещерном университете, изучал новейшие методы охоты на мамонтов.

Синьор Мигель улыбнулся. Почему он всегда улыбается как по обязанности?

– Тебе, наверное, нужны каникулы перед грядущим учебным годом?

– Конечно, мне вообще всегда нужны каникулы, на них происходит все самое интересное.

– Отлично, значит, мое предложение тебе понравится.

Синьор Мигель полностью завладел моим вниманием. Заметив это, он продолжил:

– Легенда такая: ты, сын моего учителя, почти что мой племянник, по моему приглашению проводишь каникулы на моем новом конезаводе Тортоли на Ористано.

– Это не там, где кофейные плантации Каникатти?

– Там, только они уже не Каникатти.

– Знаю, сам купил кучу акций в надежде, что вы их оттяпаете.

– Та-ак, – вмешался проф, – и что ты взломал, чтобы это узнать?

Проговорился…

– Бизнес-форум Каникатти-Джела.

Я надулся. Это было давно, и вообще так нечестно!

– Как ты его нашел? – поинтересовался синьор Мигель.

– Сейчас уже не помню, но адрес и способ взлома у меня записаны.

Нет, кажется, проф не сердится: чужие сайты взламывать можно – правила игры с врагами.

– Думаю, синьор Арциньяно с интересом бы почитал эту твою записную книжку.

– Хм, прислать?

– Пришли. Синьор Арциньяно за это неплохо платит.

Раскрылась еще одна тайна – источник опыта и доходов Алекса. И ведь он у синьора Арциньяно не один такой. Дешевая и эффективная разведка плюс кадровый резерв на будущее. А Алекс, наверное, думает, что я самый успешный хакер на службе у СБ, поэтому никогда, в отличие от Ларисы, не удивлялся моим бешеным, по понятиям наших ровесников, расходам.

– Мы отвлеклись, – заметил проф.

– Да, Энрик, ты поедешь с охраной, но без синьора Галларате, он очень нужен здесь.

– Ясно.

– На Ористано единственный племенной конезавод на Этне. На Земле и на других планетах бывают конные скачки – там таких заводов много и специалистов тоже. А у нас пока ничего подобного нет. Весь персонал завода остался старый, а лошади стали болеть и умирать. Можно, конечно, послать туда оперативников СБ с бластерами и пентатолом, но мне не кажется, что это хорошее решение. Других специалистов по лошадям взять неоткуда.

– Понятно.

– Твоя задача: разобраться в причинах этого мора, устранить их и при этом по возможности не восстановить против Кальтаниссетта компанию уникальных специалистов.

– Понятно, – повторил я, – когда я должен ехать?

– Хочешь покатать девочку на катере? – усмехнулся синьор Мигель. – Ну покатай. Поедешь завтра с утра.

– А уже можно покатать? – спросил я. – То есть я имею в виду, что воздушный бой – это здорово, но не в такой компании.

– Можно. Ближе чем в тысяче километров нет никого, кто бы сейчас мог рискнуть напасть на тебя.

– Ого! Есть где порезвиться.

Проф переглянулся с синьором Мигелем:

– Ладно, беги погуляй.

Два старых мудрых циника отпустили меня с богом, чтобы на свободе порешать свои мудреные циничные проблемы. Вот и хорошо.

Я позвонил Ларисе, пригласил ее на свидание, но сюрприза ей не обещал – иначе какой же это сюрприз?!

Катер я оставил на стоянке около нашего любимого парка: мы, как всегда, пойдем погулять, и вдруг… А у нас в кустах «Феррари».

Лариса была потрясена:

– Не может быть!

– Очень даже может. В честь поступления в университет, – пояснил я.

– Здорово! – Вдруг ее улыбка погасла. – А можно…

– Час назад синьор Мигель сказал, что можно.

– А? Понятно.

– Ну, полетели?

– Полетели.

Я сделал пару кругов над заливом, мы полюбовались Палермо, морем и горами.

– Ну что? – спросил я. – Выйдем в космос или высший пилотаж?

– М-мм, а и то и другое не получится?

– Получится, но, может, тебе не понравится крутиться, как горошине в банке?

– Я же еще не пробовала!

– Ну смотри! Пристегнись как следует.

Я помог Ларисе разобраться с ремнями, подогнал ей амортизаторы – и внезапно бросил катер вниз. Ах, она еще и не визжит! Ну, значит, можно покувыркаться. Только взлетим повыше. Сделав пару «бочек» и «мертвых петель», я взглянул на свою спутницу:

– Ну как?

– Отлично.

Она не испугалась, и ее не укачало. Значит, можно еще серпантинчик. Интересно, а такое уже кто-нибудь делал? Я вообразил в небе такую пружину – серпантин – и заставил катер навиваться на нее, дополнительно вращаясь вокруг продольной оси. Может, кто-нибудь подобное уже и делал, но меня этому не учили. Бортовой компьютер показывал нашу траекторию – просто кружева.

Когда мне надоело вертеться, мы уже были в космосе. Я быстро рассчитал нам низкую орбиту – через пару часов мы опять окажемся над Палермо, – установил правильную скорость и направление и выключил двигатели. «Включить гравитатор?» – спросил меня компьютер.

– Как тебе невесомость? Убрать?

– Нет, не надо. – Лариса блаженствовала.

– Можно отстегнуться и полетать по салону, – заметил я.

Так мы и сделали, я только предусмотрительно привязал себя и Ларису на длинные веревочки к креслам: рассказов о дураках, вечно висящих в салонах своих вечно кружащихся по орбитам катеров, я наслушался достаточно. Вранье, конечно – но зачем нам неприятные минуты ожидания спасателей и насмешки.

Через час нам надоело летать, и мы опять устроились в креслах. Когда-то Шекспир писал, Луна покровительствует влюбленным – что тогда говорить об Эрато, да еще наблюдаемой из космоса?

– Энрик, – сказала Лариса между двумя поцелуями, – я хотела тебя спросить, ты ведь не рассердишься?

Я помотал головой.

– Твой профессор ведь не просто так тебя усыновил, ты там что-то делаешь, что-то такое опасное, и что…

Я закрыл ей рот поцелуем.

– Никогда, – внушительно, как только мог, сказал я, – никому, ни при каких обстоятельствах не говори о том, о чем ты догадалась. Иначе мне придется хватать тебя в охапку и увозить куда-нибудь с Этны.

Все-таки женщины вне игры до определенных пределов. Пока они ничего не знают или делают вид, что ничего не знают. Убивать Ларису не будут, но уж синьор Мигель найдет способ заставить ее молчать, и ее интересы будут волновать его при этом в последнюю очередь.

– Да, – сказала Лариса слабым голосом.

– Не пугайся, это не так уж опасно. Но это действительно тайна.

Лариса только кивнула.

– У меня к тебе просьба, – добавил я. – Не спрашивай меня больше, почему я так долго не показываюсь, куда и зачем уезжаю, ладно?

– Ладно.

– Если я смогу – сам расскажу. И кстати, завтра я уезжаю.

– Надолго?

– Не знаю еще. Но на Липари я, наверное, приеду.

Лариса вяло улыбнулась.

– Что, надоела невесомость? Скоро прилетим.

Я повернул катер так, чтобы в иллюминатор на крыше был виден Северный материк. Красотища! Мы полюбовались землей и морем у себя над головами.

Помня о возможных неприятностях в виде вражьих катеров, если мы окажемся слишком далеко от Палермо, вниз я шел почти вертикально.

Я аккуратно посадил катер на то же самое место, с которого взлетел.

– Не вставай, – предупредил я Ларису, – подожди, пока мир перестанет кружиться.

Мы погуляли еще в парке. Предложение «покатать синьориту на карусели» Лариса встретила таким взрывом смеха… – кассир на аттракционах будет удивляться до конца жизни.

Домой я вернулся к тренировке – это незыблемо. Даже когда Феб погаснет, на Этне все равно будут тренироваться: мужчина должен уметь защитить себя и свою женщину.

– Я рад, что ты не опоздал, – сказал проф.

Вот змей ехидный! Не забыл.

Глава 65

Утром выяснилось, что Филиппо, с которым я уже почти сроднился, не сможет сопровождать меня на Ористано, потому что Мария ждет ребенка. Синьор Соргоно, сам многодетный, многоопытный и заботливый отец, в таких случаях говорит, подняв указательный палец к небу: «Дети – это самое главное, так что жену носи на руках и больше, чем на день, не оставляй». Притом он отменяет будущим отцам ночные дежурства и выезды, так что дела у него со словами не расходятся.

Сопровождать меня будут Марио и Фернан, который, как выяснилось, прежде чем получить медицинское образование, успел поработать в охране, а сейчас набирает стаж для поступления в военно-медицинский. Я посмотрел на него с интересом: естественное желание выбиться наверх у охранников не идет, как правило, дальше стремления стать начальником охраны какого-нибудь объекта – но зато выучить сыновей так, чтобы они могли поступить в офицерское училище, или, если попадется благожелательный спонсор, в университет либо в какой-нибудь институт. Синьор Соргоно, например, стал начальником охраны благодаря своей храбрости и компетентности. Его старший сын учится в училище тяжелой техники – будущий офицер-танкист. А второй – в сельскохозяйственном институте (проф убедил синьора Соргоно, что военная карьера не единственно возможная, и оплатил обучение). Сам же синьор Соргоно никогда о высшем образовании не помышлял. Хотя, как показывает мой собственный опыт, ничто не мешает человеку учиться чему угодно при помощи интернет-курсов.

Перед вылетом проф не стал инструктировать охрану, вместо этого дал последнее напутствие мне:

– Энрик! Меня там не будет и вообще никого, кто смог бы тебя остановить, если тебя занесет. Я надеюсь, что ты это осознал и сам будешь себя контролировать. Не лезь на рожон и не влипай во всякие приключения.

– Хорошо, – небрежно обещал я, – постараюсь.

На посадочной площадке рядом с моим «Феррари» стоял уже заслуженный боевой «Сеттер-77», а рядом с ним – майор Барлетта. Все ясно, перелет будет опасным, а привлекать к себе излишнее внимание не стоит.

Я с удовольствием продемонстрировал майору свою новенькую птичку, показал на бортовом компьютере сочиненную мною фигуру и поинтересовался, считается она стандартной или никто еще такого не делал.

– Хм, этакий двойной серпантин? Я такого никогда не видел. Думаю, он просто неприменим в бою, слишком сложно, до автоматизма не отработать. Но я попробую, когда время будет. Показать это на параде самое милое дело – все враги устрашатся. Ладно, давай на борт. Не разучился еще стрелять?

– Э-э, а почему нельзя лететь через космос? Быстрее и безопаснее. Я вчера даже девочку возил покататься вокруг планеты.

Майор Барлетта нахмурил брови:

– Действительно. Здесь выйти наверх безопасно, а там спуститься, пожалуй, тоже. Ористано – большой остров и весь теперь наш. Надо только предупредить диспетчера.

– А что, вы никогда так не летаете?

– Нет, дурные традиции: птички летают в атмосфере.

– Этим вашим традициям лет семьсот, не меньше.

– Ну это ты загнул. Не больше двухсот, и возникли они на Этне. На орбитах висели новосицилийские спутники-автоматы и стреляли во всех, кто там сражается. Потом, лет девяносто назад, семьи окрепли, разбогатели, составили союз и откололись от Новой Сицилии. А спутники взорвали. К тому же реактивные катера требовали слишком много топлива для выхода в космос.

Я переваривал новую информацию: до истории собственно Этны я еще не добрался.

– Значит, в военных училищах изучают историю?

– В нашем изучали. Только военную.

– Понятно.

Вывод: я далеко не первый за последнюю сотню лет посетитель сайта «История Земли и колоний…». Кто-то в нашей корпорации из поколения ББ (сам ББ?) нашел его, скачал, а раскрывать для всех не стал, потому что знающий историю среди тех, кто не знает, подобен зрячему среди слепых. Не обязательно быть великим полководцем, если ты знаешь сотни примеров из мировой истории войн, а твои противники даже не знают, что эти войны были. Можно иметь задатки великого шахматиста, но, если ты ленишься изучать стандартные дебюты и эндшпили, тебя побьет любой, кто не ленится. Просто потому, что для него общее место то, что для тебя великое открытие, а время партии ограничено.

Перелет через космос действительно оказался быстрым и безопасным: мы даже никого не видели. Уже в полете я пожалел, что мы не полетели на моем новеньком пижонском «Феррари», это работало бы на образ – избалованный мальчишка, которому никто ни в чем не отказывает. Хотя… синьор Мигель хотел, чтобы я не только выяснил и устранил причины лошадиных болезней, но и обеспечил лояльность персонала. А этого лучше добиваться в обаятельной ипостаси, что с «избалованным снобом» не согласуется. Просто я слишком рано расстался с новой игрушкой, вот и жалею. Игрушек у меня никогда не было, никаких. «Ну ты еще поплачь!» Меня опять ждет приключение, а это гораздо лучше любой вещи. Получается, что мне в жизни сделали не так уж мало подарков, только я этого не оценил.

Ористано – большой остров, полностью терраформированный. Рассказывают, что последнюю этнийскую травку тут просто руками выщипывали, чтобы не повредить только что насаженную земную растительность. Никаких больших поселений на острове нет. Есть множество ферм и плантаций, где выращивают капризные земные культуры. Кофе, какао, нежные фрукты. И среди этого ботанического великолепия гуляют лошади! Я вспомнил те немногие голографии, которые нашлись на моем (и не только моем) любимом сайте. Красивые животные. В палермском зоопарке их нет.

«Сеттер» приземлился на посадочной площадке соседней с конезаводом фруктовой плантации.

– Лошадей просили не пугать, – пояснил Барлетта. – За вами пришлют транспорт.

Объяснение показалось мне странным: что-то здесь не так. Выясним.

Долго удивляться мне не пришлось, потому что нас уже ждали: эти лошади, вероятно, не такие пугливые, как общая масса. Навстречу нам шел крепкий загорелый мужчина лет тридцати пяти, не больше. И улыбка у него была настоящая – не то что у синьора Мигеля. Странно, в то, что мое, как говорит проф, «прославленное обаяние» действует на таком расстоянии, я не верю.

– Здравствуйте, – поприветствовал нас мужчина, – я директор конезавода Ористано, моя фамилия Кальяри.

– Добрый день, синьор Кальяри, – сдержанно улыбнулся я, – очень рад вас видеть. Энрик Галларате – это я. Позвольте представить вам майора Барлетту, – пилот вежливо наклонил голову, – и моих охранников Марио и Фернана. (О том, что Фернан кое-что смыслит в медицине, мы решили умолчать.)

Уф! Ну и фразочка вышла. Но все точно по правилам хорошего тона.

– Очень рад. – Кальяри пожал протянутые ему руки. Кажется, моя церемонность ему понравилась.

Марио быстро вытащил из катера три наши сумки, а майор собрался сразу же улетать.

– Прошу прощения, – сказал он, – но мне приказано возвращаться сразу же, как только вас встретят.

– Понятно, – пошутил я, – лошади вас не заинтересовали. Вот если бы здесь разводили горынычей…

– Счастливо, птенчик! – ответил Барлетта. – Расскажешь потом, где у них, – кивнул он в сторону лошадок, – пульт управления.

Глава 66

Катер улетел. И я сразу догадался, какой нас ожидает подвох. «Транспорт», – сказал майор. «Транспорт», а не элемобиль. Он просто точно повторил то, что сообщили ему самому – военная привычка. И никакого элемобиля поблизости, только лошади. Боятся они, как же! Головы не подняли, когда катер улетал.

– Ну, – подхватился Кальяри, – поехали на завод.

– На чем? – поинтересовался Марио.

– На лошадях, – ответил я прежде, чем это успел сделать Кальяри. Не дал я ему возможности произвести впечатление.

Лошадей было пять.

– На эту погрузим ваш багаж, – пояснил директор, – а на остальных поедем верхом. По этой дороге элемобиль не пройдет.

– Понятно, – ответил я.

Кальяри рассчитывал, конечно, на больший эффект от своих слов, вплоть до вызова катера обратно и немедленного отъезда. Дожидайся! На лицах Марио и Фернана, уверенных в моей способности договориться с любыми животными, не дрогнул ни один мускул. Отлично.

Я сосредоточился на лошади, на которую Кальяри указал как на вьючную (ночь я потратил на изучение терминологии). В Контакт мы вошли мгновенно. Как она обрадовалась: наконец-то ее кто-то понял. Я спокойно подошел к ней, отвязал уздечку (наверное, это она) от столбика, погладил лошадку по бархатной шее и подвел поближе к Марио, у ног которого лежали наши сумки.

– О! Синьор Энрик, вы умеете обращаться с лошадьми?! – потрясенно воскликнул Кальяри.

– Просто Энрик, без синьора, – ответил я, – сегодня первый раз вижу живую лошадь. Как их навьючивают? Я правильно сказал?

– Правильно, – подтвердил Кальяри и поспешил показать, как это делается.

По-моему, он собирался как следует посмеяться над городскими лохами, но сейчас это желание у него несколько уменьшилось. Продолжим.

Одна из четырех оставшихся лошадей принадлежала Кальяри, и конь своего хозяина боготворил. От этого я не ждал никаких неприятностей. Три коня, предназначенные для нас, напротив, показались мне опасными. Кажется, это называется дурной норов. Справился я с ними так же, как в детстве разобрался со сворой свирепых бродячих псов (первым желанием у тех было разорвать меня на части и пообедать ими). Не вступая в Контакт с каждым в отдельности, я внушил им всем вместе, что я великий и могучий вожак их табуна и меня просто страшно не послушаться. Кони, немного потанцевав около коновязи (нельзя же сдаться просто так), склонили головы, когда я этого потребовал. Вот теперь можно ехать. Жаль, я не предусмотрел эту конную прогулку: взял бы с собой нарезанные яблоки – не пришлось бы прогибать этих красавцев.

Я подошел к лошадям, отвязал их и предложил Марио и Фернану сесть на них верхом.

– Это стремя, – объяснил я, – вдеваешь ногу и садишься так же, как на велосипед.

Когда мы все трое спокойно взгромоздились на лошадей, челюсть у Кальяри отвисла пониже, чем у меня вчера утром, когда проф подарил мне «Феррари». Через пару минут директор справился с удивлением и начал объяснять нам, как надо управлять лошадью.

– Привставайте на стременах и пружиньте в седле в такт, а то вы им холки собьете, – сказал он под конец.

И мы поехали.

– Вы ведь не собирались этого говорить, – заметил я, убедившись, что Марио и Фернан немного отстали и не могут нас слышать. – Я понимаю, вам совершенно не за что хорошо ко мне относиться, но лошади-то в этом не виноваты.

Кальяри опустил голову и покраснел так, что это было видно, несмотря на очень темный загар на его лице. Он несколько раз открывал рот, чтобы что-то сказать, и несколько раз не решался этого сделать.

– Говорите, – разрешил я, – за это вас точно не расстреляют.

– Кто тебе сказал, щенок, – начал он с едва сдерживаемой яростью в голосе, – что я этого боюсь?

– Я и не говорил, что боитесь, – примирительно заметил я, – но мне очень не нравится, когда меня называют щенком.

– И что? Бежишь жаловаться папочке или дядюшке?

– Никогда в жизни никому и ни на кого не жаловался, – ответил я. (Запомни это, храбрец!)

Кальяри посмотрел на меня с интересом:

– Похоже, что ты правду говоришь.

– Угу, хотя, может, просто никто не рискует со мной связываться, – задумчиво проговорил я, – можете проверить свою храбрость.

Кальяри расхохотался:

– Прямо сейчас! Твою!

И как-то ускорил ход своей лошади. Дьявольщина, я этого не умею. Впрочем… Дар Контакта меня не покинул: через минуту я уже бросился вслед за своим собеседником. Конь заверил меня, что мы догоним.

Догнали. Пока мы это делали, конь успел объяснить мне, что я делаю неправильно. Я обещал исправиться и старался изо всех сил. Когда лошади шли уже голова к голове, Кальяри притормозил – или как это называется?

– Слушай, ты уверен, что никогда не сидел в седле раньше?

– Ну помню я себя лет с двух и уверен, что ни с какой лошадиной планеты меня не похищали. – Серьезный ответ на риторический вопрос всегда выглядит очень забавно, а мне надо исправлять свои ошибки. – Я обещал не удаляться от своей охраны, – с сожалением добавил я.

– Ладно, подождем.

– Кстати, как зовут этого красавца? – спросил я, поглаживая гриву своего коня.

– Зовут-то его Вулкан, но прозвище у него Злодей – так все и называют.

Услышав ненавистное прозвище, конь встрепенулся. Я успокоил его, похлопывая рукой по шее.

– Больше тебя не будут так называть! – сказал я вслух и мысленно одновременно.

– Как ты собираешься этого добиться? Пожалуешься папочке? – усмехнулся Кальяри.

– У меня свои методы, – серьезно ответил я.

Что же он собирался сказать? И почему не сказал? Боится? Не верит в мои добрые намерения? Конечно. Считает бессмысленным? Может быть. Но это что-то очень важное. Кальяри обожает лошадей, это видно. Почему он решил рискнуть их здоровьем и благополучием? Ради чего? Поиздеваться надо мной? Убедить себя, что он не боится всесильного нового хозяина? Стал бы я рисковать жизнью Геракла или Диоскуров ради какой-нибудь мелкой мести или каверзы? Ни в коем случае!

Кальяри тоже о чем-то задумался.

Обращенные на меня взоры догнавших нас Марио и Фернана были весьма выразительны: «Придушил бы тебя собственными руками», – но вслух охранники ничего не сказали. Я высокомерно проигнорировал эти взгляды, а Кальяри решил успокоить моих нянек:

– Не беспокойтесь! Этот парень с лошади не свалится.

– Я и не думал, что свалится, – огрызнулся Фернан.

Роли у нас такие: Энрик – демократичный аристократ; Марио – свой парень; Фернан – противный служака. Если такой компании не расскажут все тайны прошлого, настоящего и будущего – значит, тайн просто нет. Из распределения ролей ясно, что талантливый актер среди нас только один – Фернан.

Минут двадцать мы ехали молча. Затем Кальяри решил возобновить прервавшийся разговор:

– Щенок тебе не нравится, птенчик нравится, а рыбка, котенок – как?

– Майор Барлетта – лучший летчик на всей Этне, и к тому же это он научил меня летать. Так что имеет право.

– Хм, ну я лучший коннозаводчик на всей Этне, потому что других нет. Научить тебя ездить верхом?

– Вообще-то я на это надеялся. Это серьезное предложение или шутка?

– Зачем тебе на что-то надеяться? Ты можешь просто приказать.

– Я не так глуп, – заверил я Кальяри. – Есть вещи, которые нельзя получить силой.

– Объясни это своему дядюшке! – сказал директор и сразу же пожалел об этом.

Вот оно! Зацепка! Но больше из него ничего не вытрясти.

– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил я (не буду на него давить).

– А?

– Насчет уроков верховой езды.

– Ты уже и так неплохо ездишь.

– Тем лучше для вас – быстрее от меня избавитесь.

– Завтра в пять утра, на манеже, и не опаздывай!

– Спасибо, – искренне сказал я.

Дорожка повернула направо, и мы выехали из сплошного коридора персиковых деревьев.

Кальяри махнул рукой:

– Вот он, наш – точнее, ваш – завод.

Впереди виднелись низкие бетонные здания с длинными узкими окнами вдоль крыши, ограды, зеленые луга. (Траву, наверное, сеют, сама по себе она такой ровной не вырастет.) И надо всем господствовал белый трехэтажный особняк с небольшим портиком, эркерами и полуколоннами.

– Ваш дворец, синьор Энрик, – с горькой иронией произнес Кальяри.

– Э-э, а разве вы в нем не живете? – наивно спросил я.

– Нет, это бывшая вилла синьора Каникатти, – немного удивленно (вроде парень не дурак) ответил директор.

– Ну и что? – еще более наивно (на Джильо, например, никакого отдельного здания для прислуги и охраны не было) добавил я. – Я не вижу больше ни одного подходящего дома.

– Подходящего для кого?

– Для людей. Все это, наверное, конюшни.

– С той стороны есть перестроенная старая конюшня, там мы все и живем.

Тон у него какой-то странный. Он оскорблен или нет? И кем? От синьора Мигеля приехал эмиссар и выгнал всех из нормального жилья? Зачем?

– Кто все?

– Ну я, ветеринар, тренеры, конюхи, прислуга с виллы, кроме дворецкого.

Нет, кажется, так было всегда. Зачем бы эмиссару Кальтаниссетта делать исключение для дворецкого?

– Понятно, – озадаченно сказал я.

Первое движение души – своей властью переселить всех во «дворец», – я подавил. Сначала надо осмотреться и все обдумать.

До ворот мы доехали в молчании.

* * *

Встречать нас вышло все население поместья (это, пожалуй, самое точное слово). Никто не кричал «ура» и не делал вид, что радуется нашему прибытию. Это скорее хорошо, чем плохо. Люди просто тихо стояли вдоль дорожки, ведущей от ворот к дому. Наверное, они смертельно устали, только от чего? Так у нас в парке выглядим мы все сразу после тяжелых военных учений. Здесь же они не проводятся, и вообще сегодня – воскресенье.

– Манеж вон там, – махнул рукой Кальяри в сторону ограды.

– Понятно.

Перед домом мы спешились. Хм, ноги с непривычки болят. А завтра мне предстоит еще не такое.

Стоящий перед крыльцом старик самого благообразного вида низко мне поклонился. Что это он делает?! Он спятил?! Он легко мог бы сойти за дедушку Большого Босса – того самого, которому принадлежала вилла на Джильо.

– Счастливы приветствовать вас в Тортоли на Ористано, синьор Энрик Галларате.

Черт! Как я должен ему отвечать? Летучие коты покусай этот колониальный этикет!

– Очень рад! – ответил я, слегка запнувшись.

К нам приблизился еще один человек – кажется, Кальяри подал ему какой-то знак.

– Энрик, знакомься, это наш ветеринар, синьор Асколи.

– Очень приятно, – сказал я, пожимая ему руду, – надеюсь увидеть вас обоих за обедом (в таком церемонном месте трапезы наверняка называются по-аристократически, как у всех бездельников).

Кальяри согласно кивнул. В глазах у него зажегся какой-то огонек. Надежда? Упрямство? Просто веселится?

Все-таки не стоит топтать традиции на глазах их главных хранителей, если им больше ста десяти. Дворецкий не умер тут же только потому, что это нарушение приличий: дворецкие умирают в своих постелях, а не на глазах у хозяев.

Знакомиться с дворецким я не стал – а вдруг и вправду умрет от потрясения?! О том, что обедать мы будем втроем, он услышал, остальное его не касается.

– Моя охрана будет жить в доме, – бросил я ему, проходя мимо.

В холле меня встречала красивая девушка в традиционном для горничной наряде. Этим традициям лет тысяча, и на этот раз я не преувеличиваю. Наверное, какой-нибудь древний аристократ легко сориентировался бы, кто есть кто в этом доме.

– Добрый вечер, синьор Энрик, – чуть склонилась девушка.

– Добрый вечер.

– Я покажу вам ваши апартаменты, – сказала девушка, повернулась и пошла вверх по лестнице.

Уж не попал ли я в старую пьесу? Как все точно, и даже лифта в этом доме нет. Мне-то все равно, а старику дворецкому наверняка нет. И не только ему. Я разозлился на этого любителя ретро Каникатти. Чем прислугу дрессировать, лучше бы о комфорте позаботился, и если уж ему наплевать было на то, где и как живут работники конезавода – неужели ему нравилось наблюдать из окон это серое бетонное безобразие? А может, и нравилось? Острее чувствовал свое богатство и благополучие. Негодяй!

Дом мне не понравился – холодный каменный склеп. Отделан под земную старину. Интересно, истории никто не знает, но земная старина из моды не выходит. Я вспомнил милый уютный дом Арциньяно. Старина старине рознь. Мраморные полы и толстые нелепые колонны вдоль стен, тяжелые занавеси и картины в золоченых рамах. Я видел много голографий старых интерьеров разных земных дворцов. Здесь я нашел злобную карикатуру на красоту и изящество. Максимум денег и минимум хорошего вкуса. Дом казался отражением чьей-то заплывшей жиром души.

Наконец горничная привела меня в «мои апартаменты». Ужас! Так выглядел бы будуар маркизы Помпадур, если бы она была начисто лишена чувства прекрасного. В такой постели могут сниться только кошмары.

Пока я оглядывался, лакей внес дорожную сумку и порывался разобрать мои вещи.

– Вещи я разберу сам, – твердо сказал я, – вы оба можете идти, скажите только, когда здесь обедают?

– В восемь часов, – ответила девушка, и меня оставили одного.

Мы прилетели из солнечного воскресного утра сразу в немного печальный воскресный же вечер. Переодеваются здесь к обеду? Наверняка. Нет, это не имеет значения – важно, как оденутся Кальяри и Асколи. Хм, у меня теперь есть своя разведка. Я нажал кнопку на комме.