Текст книги "Самурай. Трилогия"

Автор книги: Ирина Оловянная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 75 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

Глава 31

«Буси-до – Путь воина – означает смерть. Когда для выбора имеется два пути, выбирай тот, который ведет к смерти. Не рассуждай! Направь мысль на путь, который ты предпочел, и иди!..» («Сокрытое в листве» [42]). Как, интересно, такие традиции могли существовать веками? Почему они не вымерли? Красота и утонченная культура этого мира завораживали. Немыслимая жестокость и такая же тонкость восприятия. Стихи сочиняются параллельно с отбиванием смертельных ударов. Пейзажная лирика обязана своим существованием многочисленным самоубийцам. Я должен это понять, я хочу это понять.

Ночь кончилась слишком быстро.

За завтраком проф заметил, что отправлять меня плавать просто опасно: засну и утону. Я смиренно выслушал длинную нотацию и отправился спать. И пусть проф не делает вид, что не догадывался, к чему приведет его подарок. То, что я буду читать ночь напролет, было очевидно с самого начала.

– Не слишком ли много у тебя увлечений? – спросил проф за ужином.

– Не-а, всего-то: история, математика, физика, компьютерный взлом и теперь еще будет фехтование, – перечислил я.

– Я рад, что в этот список не вошла охота на горынычей.

– А? Это я просто забыл назвать.

– Помнишь, мы с тобой говорили о твоем образовании? Надеюсь, ты не передумал сдать экзамены за среднюю школу?

– Конечно нет. Но для стопроцентного результата надо к ним подготовиться.

– А потом? Какое образование ты хочешь получить?

Сложный вопрос. Хочу все вместе. Но на Этне нет ни одного исторического факультета. И вообще, я быстрее по книгам научусь всему, чему сам захочу.

– Не знаю еще. Надо посмотреть программы курсов математического и физического факультетов, кое-что я уже знаю. А что, вы предлагаете мне официально учиться в университете?

– Может быть. Тебе это не нравится?

– Потеря времени. Самостоятельно быстрее.

– Ну смотри, дело твое. Если передумаешь – мое предложение остается в силе.

Надо и впрямь готовиться к экзаменам – но лень. Начну этим заниматься, когда вернемся в Палермо. А здесь мы проведем еще пару недель, так что я успею понаслаждаться японской поэзией пополам с римской стратегией. И историей любимого мною кемпо, кстати, тоже. Вот откуда оно пошло. Ниндзя понравились мне даже больше самураев – коллеги. И выдумщики. Кое-какие шутки можно попробовать повторить. А хокку Басё написаны про меня. Про меня прежнего:

 
Зимние дни в одиночестве.
Снова спиной прислонюсь
К столбу посредине хижины. [43]
 

* * *

Так, понятно, изучение истории Европы приводит в Рим, а истории Японии – в Китай. Когда я, интересно, буду все это читать? У меня действительно слишком много увлечений. А, ладно. Все равно отказаться от чего-то невозможно. Нечего и мучиться по этому поводу.

Чего только нет в интернете? Этну колонизировали лет триста назад с Новой Сицилии. Тогда уже весьма развитой и богатой. Поэтому сеть здесь сделали сразу и сразу загрузили в нее несколько совершенно замечательных баз данных. Правда, ими по большей части никто не пользовался уже много лет. Впрочем, несколько серьезных исследований техник различных школ ниндзя я нашел без труда. И трактат Сунь Цзы[44] тоже нашел – чтение на ближайшую ночь, если проф не заметит.

Глава 32

– Эту ночь ты будешь спать, – заявил проф безапелляционно, – и не вздумай протестовать, а то я уберу твой комп.

– У-у! – взвыл я, – А когда же мне читать? И вообще мне уже немного больше пяти лет…

– Да? Ведешь ты себя не слишком разумно. И так сегодняшний день псу под хвост. Так убирать комп?

– Не надо, – вздохнул я, – А в джунгли мы так и не сходим?

– Еще не нагулялся?

– Так ночью же ничего не видно! Днем бы сходить. Обещаю не дергать горынычей за хвосты.

– Поинтересуйся с утра у синьора Альгеро: найдется в охране любитель бродить по джунглям – тогда сходим. А без проводника не пойдем.

– Как это, интересно, и вы, и я выбрались оттуда живыми, да еще и ночью?

– Я – совершенно спокойно, а ты – чудом. Чудеса случаются не слишком часто, – невозмутимо ответил проф.

Наутро я сразу побежал советоваться к начальнику охраны.

– А, чертенок! – приветствовал он меня.

Точно, Филиппо я не просто отомщу, я страшно отомщу.

Любитель погулять по джунглям нашелся, и оказался им тот самый начальник караула, который встречал меня и профа в ту ночь. Звали его Доменико, и он был очень смущен, что не сумел сохранить в тайне мой поход в джунгли:

– Тебе как, не слишком влетело? Своему-то начальнику я обязан доложить, как все было. Кто ж знал, что он расскажет это синьору Галларате?

– Не переживай – ничего страшного. Да и голова горыныча стоит пары синяков. Как бы я иначе ее заполучил?

– Да, конечно. – Он расстелил передо мной карту Джильо. – Вот, смотри: мы можем сходить на этот мыс. Здесь небольшая хвойная рощица, родник, отличный пляж. Туда ведет вот эта тропа, правда, по большей части через болото, но ведь тебя оно и интересует. В одну сторону идти часов шесть. Так что лучше всего выйти с утра, дойти до места, провести там ночь, а на следующий день вернуться. Мы так с ребятами обычно делаем. Или можно вызвать туда катер, тогда уже в тот же вечер вернемся.

– Лучше, конечно, с ночевкой.

– Согласен. Ну что? Завтра с утра? Только снаряжение надо подобрать вечером.

– Хорошо, профессор не против, надо только его предупредить.

– Слушай, Энрик, а как ты цветы на клумбе покрасил? Все остальное, что Фил наговорил, мы общими усилиями поняли, как ты сделал. Или это брехня?

– Не-а, но все было еще смешнее. Был какой-то спор о моральных проблемах, кто-то очень торжественно произнес, что белое всегда остается белым. Ну, я и устроил. Только там была не клумба, а четыре садовых вазы с болотными лилиями. Я их поздно вечером полил разведенными чернилами от принтера. Каждую вазу другим цветом. Синим, красным, желтым и фиолетовым. Зрелище было очень красочное. Эти лилии же в основном ночью воду тянут.

– И что, действительно была тревога?

– Не-е, если к нам прилетят зеленые человечки, наш начальник охраны скажет, что не его забота, как там Энрик хулиганит.

Мы посмеялись.

– Понятно.

– Ладно, побегу я опять плавать, а то профессор скажет: «никаких джунглей».

В поход мы отправились целой толпой, потому что Марио и Филиппо заявили, что им велено сопровождать меня все время, а они и так уже один раз лопухнулись. Я ехидно заметил, что, если бы они не препятствовали моим начинаниям, я бы с удовольствием ходил повсюду вместе с ними. И не пытался бы никуда без них удрать. Согласиться с моими доводами охранникам помешали грозные взгляды, которые бросал на них проф.

Вот как, оказывается, надо ходить в джунгли. Высокие ботинки, наглухо застегнутые комбинезоны, боевые бластеры, комм-браслеты. А воду все равно пришлось тащить на себе. В болоте ее сколько угодно. Но уж больно грязная, без крайней необходимости ее лучше не пить.

– Главная опасность в джунглях не горынычи, тем более, что днем они спят. А вот травы и деревья встречаются ядовитые, да еще и с шипами. Так что поосторожнее, – наставлял нас Доменико на дорожку.

Профа он попросил идти замыкающим. Лица Филиппо и Марио вытянулись: они же здесь охраняют! Ха, проф в этом не нуждается – сам кого хочешь сохранит. Где, интересно, он этому научился?

И мы тронулись в путь. Через пару часов мне надоело глазеть по сторонам: растут здесь папоротники и хвощи, под ногами болотный мох. Цветов нет. На Этне вообще нет своих цветов, только те, что привезены с других планет. Всякое зверье, если и обитало где-то рядом, пряталось при виде нашей кавалькады. А мне для хорошего Контакта с кем-нибудь незнакомым необходимо его видеть. Одно счастье: насекомых на Этне тоже нет. Я читал, сколько беспокойства они доставляют людям.

Доменико остановился так внезапно, что я еле успел затормозить. Нашу тропу пересекала другая дорожка, и тот, кто ее проделал, о сохранении флоры явно не заботился: по краям лежали целые валы из древовидных папоротников. Эти валы пересекали нашу тропу, и нам предстояло через них перебираться.

– Кто это тут прошел? – спросил я шепотом.

– Маракан, – пояснил Доменико. – Они травоядные, но горынычи на них нападать не рискуют, разве что на детенышей. Есть желающие полюбоваться?

– Да, – ответил я.

– Нет, – ответил проф.

Я проиграл еще до начала дискуссии.

– Тогда полезли на ту сторону, – предложил Доменико, – шуметь нельзя, а то приманим маракана. Не шуметь тоже нельзя: дорожка глубокая, как речка, и кто-нибудь кусачий в ней обязательно найдется.

Все взоры обратились на меня. Я даже возгордился – главный спец по безвыходным положениям.

– А эти кусачие, они как добычу ищут?

– Ну если кто-нибудь мелкий в воду свалится, они туда и плывут стаей, а если кто-нибудь очень крупный – не рискнут.

– Приманить сюда маракана, пристрелить и по нему на другую сторону перебраться.

– А серьезно?

– Серьезно…

Я отломил лист папоротника и забрался на вал. Брошенный в воду лист оказался в центре маленького шторма.

– Зубастики, – кивнул Доменико.

– Кто?

– Не знаю я, как они на самом деле называются! Но просто так прыгать в воду не советую.

Вал состоял из пропитанных водой стволов папоротника – поверху он слишком хлипкий, чтобы закрепить веревку и сделать переправу, а сами стволы тонут в воде и очень хрупкие – мост из них не получится. Кидать в воду стволы, чтобы распугать зубастиков, не стоит – так можно приманить маракана. Значит, надо отодвинуть зубастых куда-нибудь в сторону, тогда мы сможем спокойно пройти. Я достал запасную зарядку для бластера.

– Маленький заводик по производству кислорода. Куда их лучше переманить?

– Туда, – махнул рукой Доменико.

Я обнажил контакты батареи и бросил ее, куда было велено. Через несколько секунд из-под воды показались первые пузырьки. Еще через минуту вода в том месте забурлила. Вспышка. Кто-то уже всплывал кверху брюхом, кто-то рвался его поскорее съесть.

– А теперь быстро, – скомандовал проф.

«Речка» оказалась мне по грудь.

– Ничего себе след. Какого же он роста, этот маракан? – спросил я, когда мы оказались на другой стороне.

– Метров десять, и в длину не меньше тридцати, – ответил Доменико. – На такого, случалось, по два полных заряда бластера уходило, а он все идет и идет. Мозг маленький, не попасть, а в грудь стрелять – так пока дыру прожжешь, запаришься.

– А ты хотел на нем прокатиться, – поддел меня проф.

– Да-а, – протянул я, – серьезное существо. А папоротники он хвостом крушит?

– И хвостом, и лапами – какая ему разница.

Еще два часа под ногами у нас непрерывно хлюпала вода. Нам пришлось обходить заросли какого-то колючего и ядовитого растения, выбросившего свои побеги на тропу. Так что от нас осталась просека не хуже, чем от маракана, только не такая глубокая. Поработав лазерным резаком, я оценил мощь животного, на которого хотел полюбоваться: он-то просто мимоходом мял эти стволы, как люди мнут невысокую травку.

После пяти часов непрерывной ходьбы мы наконец выбрались на сухое место.

– Ну вот, – сказал Доменико, – еще два часа, и мы выйдем к морю. Можно немного отдохнуть и что-нибудь съесть.

Предлагать дважды ему не пришлось. Лично я уже по крайней мере час ждал привала.

– А здесь крупные животные обитают? – спросил я. – Или только на болоте?

– Здесь? – Доменико оглядел окружающий нас хвойный лес. – Да, в общем, нет. Так, всякая мелочь: белки, лесные мыши. Видел как-то зверя вроде зайца, но он слишком быстро убежал.

– На всю эту мелочь наверняка кто-то охотится, – заметил проф.

– Не знаю, я ни разу не видел, – ответил Доменико.

Филиппо и Марио почти расслабились, а проф, наоборот, стал чаще оглядывать окрестности. Он, наверное, прав. Неизвестная опасность хуже известной. Лучше быть живым параноиком, чем мертвым беспечным лопухом. Я передвинул бластер на плече так, чтобы можно было сразу начать стрелять…

…И выстрелил прежде, чем успел осознать, что произошло. Этна-сосна за спиной Марио переломилась пополам, ее верхушка завалилась назад и загорелась.

– Ты что, с ума сошел?! – заорал Марио.

– Тихо! – приказал проф.

– Там была большая змея, – сказал я, стараясь выглядеть спокойным и уверенным.

Все вскочили и бросились гасить упавшее дерево, а заодно искать останки моей мишени. Останки нашлись, я вздохнул с облегчением – еще не хватало, чтобы мне мерещились опасности, которых нет.

– Она неядовита, – заметил Доменико после осмотра того, что осталось от змеи.

– Ты молодец, Энрик, – сказал проф, – лучше лишний раз пристрелить не слишком опасную змею, чем нести домой покойника.

Мы погасили пламя и отправились в путь – желающих поотдыхать здесь еще немного не нашлось.

Через пару часов наша компания выбралась на берег моря и направилась к мысу, на котором предполагалось остановиться на ночь.

Когда мы подошли к старому кострищу, у которого собирались разбивать лагерь, до заката оставалось меньше двух часов. Маракан и та ядовитая дрянь здорово нас задержали.

Мы поставили палатку, разожгли костер, потом все, кроме несчастного Марио (он был признан лучшим поваром в нашей команде) отправились купаться.

После ужина проф распределил ночные вахты – меня обошел, даже глазом не моргнул. На мое возмущение он почти не отреагировал, заметив только, что любой сержант уже съел бы меня с потрохами за попытку оспаривать приказы.

– А я и не собирался записываться в новобранцы!

– Энрик, а что бы ты делал тогда в Липари, если бы ребята тебя не слушались?

– Не знаю, но тогда был бой, никому и в голову не приходило устраивать анархию.

– Вот именно! Мы находимся на планете, семьдесят процентов которой еще не терраформировано. По болоту в пятнадцати километрах отсюда бродят звери, охотиться на которых следует на тяжелом танке. А кто бродит здесь рядом, – проф бросил недовольный взгляд на Доменико, – как выяснилось, никто не знает. Выводы сам сделаешь?

– Сделаю, – вздохнул я, – и все-таки почему без меня? Стреляю я не хуже других, и тревогу поднять сумею так же.

– Это очень просто: ты сделал больше шагов, а значит, больше устал.

Все ясно. Но зато я смогу поговорить с профом во время его вахты: у меня к нему накопились сложные вопросы, а ночной лес, костер и опасность, притаившаяся где-то во тьме, способствуют откровенности гораздо больше, чем комфорт и яркий свет.

Глава 33

Вскоре все улеглись спать. Я просыпался только, чтобы посмотреть, кто уходит на очередную вахту. Проф, разумеется, выбрал себе «собаку»[45]. Я подождал минут десять и осторожно выбрался из палатки следом за ним.

Где же он устроился? Море на Этне практически безопасно, почему-то там нет никаких крупных рыб и совсем нет млекопитающих и пресмыкающихся. Значит, охранять надо перешеек, соединяющий мыс с остальной частью острова. Я осторожно пошел в ту сторону. Вот он сидит, почти незаметный в темноте, только свет Эрато отражается в прицеле бластера.

– Ты зачем здесь бродишь? – спросил проф не оборачиваясь.

Как он меня обнаружил? Я правильно двигался и правильно дышал. Я подошел к нему и сел рядом.

– Как вы меня услышали?

– Ты пришел, чтобы это спросить?

– Нет, но это я тоже хочу узнать.

– Энрик хочет знать все, – усмехнулся проф. – Ты двинул рукой, и рукав комбинезона потерся о твой бок.

– Понятно, а как вы догадались, что это я?

– Ну кому еще может понадобиться поговорить со мной ночью? Кстати, мог бы заметить, что я не назвал тебя по имени, так что, если бы это был кто-нибудь другой, мне все равно не пришлось бы извиняться.

Мы помолчали. Самый главный вопрос надо задавать сразу, а то потом приходится долго набираться храбрости.

– Что случилось тогда, после того, как я убил Джела?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну вы тогда сильно переменились… Когда вы меня назвали сыном, помните?

– Помню. Это было так заметно? Да, наверное, ты имеешь право это знать. Это все синьор Кальтаниссетта… Когда мы с тобой ездили к нему обедать… Он сказал тогда, что ты совсем как его Мигель в детстве… Ну и я понял, что имя, которое я тебе дал – это не формальность для муниципалитета. Как много ты для меня значишь. Как сильно ты мне нужен.

Я осторожно прислонился к его плечу, он так же осторожно прижал меня к себе.

– А ты все время как будто стремишься умереть. Я даже обрадовался, когда ты утратил способность к Контакту.

– Я заметил.

– Да? Тогда я бы мог снять тебя с крючка. Я тебя сам на него насадил, а теперь не могу снять.

– Я не могу от этого отказаться, это все равно что отказаться от зрения.

– Я понимаю.

– Будем считать, что работа в Контакте – это расплата за все художества с сигнализацией, охраной и закрытыми сайтами, – ухмыльнулся я.

– Да уж, за такие вещи надо расплачиваться. Но лучше бы ты этого больше не делал.

– Ладно, я постараюсь.

Последовало долгое молчание.

– У меня еще несколько простых вопросов, – сказал я наконец.

– Так в чем же дело? Спрашивай.

– Когда у вас день рождения?

– Седьмого декабря. Но мне уже столько лет, что вряд ли это можно считать праздником.

– Это я уже где-то слышал: «Первый шаг младенца – его первый шаг к смерти». Ну и что? Страдать из-за этого всю жизнь – так и жить будет некогда. И не так уж вам много лет, – рассудил я.

Проф только усмехнулся:

– Ты-то откуда знаешь?

– Я и не знаю, это логический вывод. Вам не больше сорока пяти и не меньше сорока двух.

– В точку. Сорок четыре.

– Значит, в следующий раз будем отмечать юбилей.

– Иди-ка ты спать, умник, а то завтра ухнешь в болото своим любопытным носом. А там нет ничего интересного.

– Это вы так думаете?

– Считай, что последнее слово осталось за тобой, и катись спать.

Ночь прошла спокойно, то есть на нас никто не напал и не попытался съесть.

Глава 34

– Мы можем вернуться по берегу моря, если гулять по болоту надоело, – заметил Доменико.

Я сразу же ухватился за это предложение. Проф внимательно изучил карту и согласился.

– Да, так немного дольше, но зато путь попроще. Так что к вечеру мы все равно вернемся назад.

Он связался с охраной на вилле и предупредил их об изменении наших планов.

Довольно долго мы шли по галечному пляжу, и я жалел только, что с рюкзаком за плечами неудобно выуживать из полосы прибоя красивые раковины и окатанные морем кусочки яшмы. Тем не менее через два часа я стал обладателем внушительной коллекции. Рюкзак заметно потяжелел, и я с сожалением отказался от идеи «принести домой весь пляж», как ехидно выразился проф.

Внезапно низкий берег кончился. Дальше была скальная стенка, которую нам предстояло одолеть.

– Привал, – скомандовал проф. – А ты переложи свой рюкзак и обуйся, – обратился он ко мне.

Вообще-то, сам знаю, – но огрызаться я не стал. Пока я сушился и обувался, Филиппо, лучший среди нас альпинист, оглядел стенку и наметил маршрут. Он предложил мне оставить внизу мои драгоценные камешки, взять веревку, забраться на верх пирамиды, составленной из Марио и Доменико, вбить крюк в какую-нибудь подходящую щель и так далее. Объяснял он это мне так, словно мозгов у меня как у маракана. Такого я уже не стерпел. За кого он меня принимает? В итоге мне удалось соорудить удобную дорожку из шести крючьев и продернутой через них веревки. Я, конечно, теоретически знал как это делается, но никогда не пробовал на практике. Жаль, что я никогда не ездил в детские военные лагеря, там такие стенки – обычное дело. С другой стороны, проф мне никогда ничего подобного не предлагал. Все равно я не сорвался.

Мы забрались наверх, надели рюкзаки и потащились вперед по жуткой жаре, потому что спрятаться от нее было некуда, разве что залечь под стенкой и ждать заката, но тогда пришлось бы лазать по скалам в темноте – не самое разумное занятие.

Около двух часов дня нам крупно повезло, потому что в двухстах метрах от берега оказалась небольшая хвойная рощица. Там мы и остановились, чтобы переждать самое пекло. Я с удовольствием подманивал к нам лесных мышей и белок, в изобилии водившихся в роще, и кормил их крошками от галет. Такого замечательного, как мой Мыш, среди них не оказалось.

– Хочешь поймать? – спросил меня Доменико.

– Нет, им здесь будет лучше, – ответил я.

Зря я это затеял: все равно Мыш незаменим. Никем.

Хорошо, что проф все время начеку. Внезапно он вздернул меня на ноги, скомандовал всем: «За мной!» – и побежал куда-то в сторону, перпендикулярно дороге к морю. Мы остановились только метров через триста. Через рощицу, распугивая белок и лесных мышей, пробегало какое-то стадо. Разглядеть, кто это, не представлялось возможным: слишком много пыли подняли беглецы. Их преследователь появился, когда мы уже были готовы встретить любую опасность, и оказался им примитивный горыныч, правда большой. Что-то разбудило его в середине дня. Стадо стремительно приближалось к обрыву. Чей-то громкий отчаянный крик – стадо повернуло в сторону и направилось между нами и морем. Мы для них тоже страшны, но все ж не так, как горыныч. Горыныч, решив срезать угол, тоже наддал, но уже прямо на нас. Наши выстрелы буквально порвали его в куски. Да, боевой бластер это не игрушка вроде той, с которой я осмелился ночью потащиться на болото. Но проф тоже ходил с игрушкой. Правда, в отличие от меня, он не уходил далеко от ограды, а там, наверное, горынычи не рискуют показываться.

В рощице остатки нашего обеда были растоптаны, а распуганные белки и мыши сидели на верхушках деревьев, дрожа от страха.

– Больше никаких привалов, – сказал проф, – что-то мы к себе приманиваем разную нечисть.

Он вопросительно посмотрел на меня. Я только покачал головой: с этими безмозглыми меня ничто не связывает, буквально. Разве что их со мной – но мне об этом ничего не известно.

Рюкзак на плечи – и вперед. До ограды виллы мы добрались уже в темноте.

– Энрик, – сказал проф за ужином, – ты не должен больше ходить по джунглям, разве что не будет другого выхода.

– Вы думаете, я приманиваю ящеров?

– Думаю, да. Я не могу понять физическую природу того сигнала, что ты посылаешь, но это не значит, что его нет. Сам говоришь, что, если вокруг металл, ты чувствуешь эхо. Допустим, животные, которые тебя слышат, воспринимают твой сигнал так: «Здесь что-то хорошее». Для высокоорганизованных птиц и млекопитающих это может означать что-то вроде «интересно» или «можно поиграть», а для безмозглых горынычей «хорошее» означает «много еды» и все. Какой-то фоновый сигнал от тебя идет всегда. А когда ты вдобавок решил пообщаться с мышами и белками, твой сигнал разбудил горыныча и даже заставил его покинуть болото.

– Понятно. В джунгли только в стальном шлеме.

– Если, конечно, ты сможешь не снимать его достаточно долго. Я в этом сомневаюсь.

Наутро я методом кнута (страшно отомщу, как обещал) и пряника (так и быть, не буду мстить), убедил Филиппо поучить меня лазать по скалам. Скал тут всего три, к сожалению. Через неделю я мог бы забраться на любую из них с закрытыми глазами.

Что бы такое еще придумать? Изготовить поплавочки вроде тех, на которых ниндзя бегали по воде? Хм, глупо использовать тростник, когда в моем распоряжении вся химия этого мира. Пенопласт гораздо лучше. Ох, предупреждали же меня, что бегать по воде – это настоящая акробатика. За целый день ни разу не смог пробежать больше двух метров. На следующий день увлечение стало повальным. К вечеру новинку опробовали все, кроме Марио. Через три дня маленькие, не описанные в исследованиях, хитрости были переоткрыты, и все желающие спокойно скользили по воде бухты.

Вечером, накануне нашего отъезда, был устроен торжественный парад водобегающих привидений. Когда мы приедем сюда в следующий раз, тут уже будет целый водный балет!