Текст книги "Петр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты"
Автор книги: Ирина Райкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Что, сестры-рыбки, вы тута?
– Тута.
– Пойдем с нами!
Опять бряк, одна стена вон. Рыбы скинулись девушками и пошли. Опять повар стал готовить кушанье на рыбном месте, как вчера. Рыболов, продавши эту рыбу, опять отправился в амшарину рыбу ловить. Подносит опять повар царю кушанье на рыбном месте сладкое. Государь опять спрашивает:
– Где ты научился этакие кушанья готовить из рыб? (Он знал, что давал деньги на рыбу.)
Повар говорит:
– Позвольте сказать, свет-великий государь. Я беру рыбу у знакомого бедного рыболова, да только вам, государь, ни разу той рыбки кушать не достается. Я рыболову, даю за три рыбы девять червонцев, а готовлю кушанья на рыбном месте за свой капитал.
– А куда ж эта рыбка девается? – говорит государь. – Ты мне об этом не толковал.
Он отвечает:
– А придите сами, свет-великий государь: вы увидите, куда она девается.
– Ну, – говорит государь, – иди к тому рыболову, сторгуй у него три рыбки и, денег не платя, приведи его сюда с рыбкою.
Повар пошел на рынок и встретил того рыболова с тремя рыбками.
– Что, рыболов, продаешь рыбку?
– Да, конечно, не покупаю, вы сами знаете про мою нужду!
– Ну, – говорит повар, – неси за мною рыбку на кухню, там тебе заплотят, а при мне тут денег нету.
Привел его на кухню, взял у него рыбку и давай обчищевать, как ставить на плиту. Пошел тотчас, доложил царю:
– Свет-великий государь, пойдите посмотрите, как я вам рыбку готовлю!
Царь пришел на кухню и говорит:
– Рыболов, ты мне рыбку продаешь, а я ее не кушаю!
Рыболов этот не знает ничего, говорит:
– Свет-великий государь! Я продаю, а не знаю, куда ж вы ее деваете?
– А поглядим теперь вместе, куда она девается.
Повар поставил эту рыбу при них на плиту.
Тотчас идут три девушки:
– Рыбы-сестры, вы тут?
– Тут.
– Пойдем с нами!
Брык! Стена одна вон вывалилась, три рыбки скинулись девушками и пошли с первыми. (Они три раза выходили из кухни, и стена три раза вываливалась и снова становилась на свое место.)
Рыболов говорит:
– Свет-великий государь, я сам не знаю, почему это все делается.
– Расскажи, рыболов, – говорит государь, – где это ты ловишь рыбу?
– Вот, великий государь, ловлю я в таком-то месте, у такой-то амшарины.
– Скажи ты мне, кто тебе ту амшарину показал? (У той амшарины из веку провалился город Петра I).
Рыболов рассказал, как и что было.
– Ну, – говорит царь, – вот тебе за рыбу три червонца, а завтра поезжай с сетью в ту амшарину как можно раньше и затяни сеть, но не вытягивай, пока я не приеду.
Рыболов так и сделал: закинул сеть у амшарины и стал дожидаться царя. Государь раненько встал, взял свой острый меч и пошел к рыболову. Стал он искать рыболова, бился целый день, не нашел и заблудился у той амшарины. Пробыл дотемна, уже запалили огни. Он заметил посреди амшарины огонек, подходит к нему – стоит дом огромнейший, царские палаты. Входит он в палаты – там нет никого, сидит только Петра I сын: наполовину мраморный камень, наполовину человек. Государь поклонился ему, а тот только кивнул головой. Государь говорит:
– Как так можно: я тебе так низко кланяюсь, а ты мне не можешь поклониться?
Петра I сын отвечает:
– Эка, великий государь, разве вы не видите, как я изуродован: половина из мраморного камня, половина человеческая?
Государь и спрашивает:
– Кто это тебя так изуродовал, что ты страдаешь?
– Свет-великий государь! Моя жена меня так изуродовала: она знается с никаянным духом и угождает ему. Если хотите посмотреть, как она надо мной ругается, то извольте схорониться в шкаф и смотреть оттуда. Она мне каждые сутки по сто лозанов дает и как сто лозанов ввалит, то на мне суконную рубашку переодевает. А кормит одной воловью жилой.
Царь спрашивает:
– А где она теперь?
А она великая волшебница и теперь где-то летает по русскому царству, скоро должна прилететь.
Царь взял и за шкаф спрятался. Она прилетает с полету, мужу сто лозанов ввалила, суконную рубаху переменила и дала ему в рот воловью жилу жевать. Царь смотрел из шкафа, как она его наказывала. Потом она подошла к сундуку, где лежал никаянный дух, ее возлюбленный, и начала его упрашивать. (Она его чем-то разгневала.) Потом она. улетела. Царь вышел из шкафа и говорит сыну Петра I:
– Как бы тебя спасти отсюда, как сделать город городом, а человека человеком? (Ведьма в угоду возлюбленному обратила людей в рыбу, а город – в озеро.)
Петра I сын говорит:
– Вот возьмите и перерубите никаянного духа своим острым мечом крест-накрест, не больше; спрячьте его под пол, а сами ляжьте в сундук. Когда она опять прилетит, мне сто лозанов ввалит, суконную рубаху переоденет, то, думая, что в сундуке никаянный дух, будет упрашивать вас…
Царь никаянного духа крест-накрест пересек, а тот закричал:
– Прибавь, великий государь, еще раз!
А царь говорит:
– Будет с тебя и этого!
Его из сундука выкинул, под пол спрятал, а сам в сундук лег. Ведьма прилетела с полету, дает по хребту мужу сто лозанов, переменяет суконную рубашку, дает в рот воловью жилу, а сама идет к сундуку упрашивать никаянного духа. Говорит:
– Что ты на меня сердишься, что ты мне не отвечаешь, сколько времени я спрашиваю?
Царь говорит:
– Что же я тебе буду отвечать: какое я от тебя вижу удовольствие?
– Как какое? Я все, что ты приказываешь, выполняю.
Царь говорит:
– На что ты своего мужа сделала наполовину из мраморного камня? Это нам не нужно. И город ты сделала озером, а людей рыбами. А вот ты мне сделай удовольствие: мужа своего – как был он в 35 лет, таким, город сделай городом, людей – людьми! Пойдет тогда по нашему городу торговля, вот это и будет мне в удовольствие – а то сидим мы тут, как в остроге, и свету не видим.
Она думала, что это говорит с нею никаянный, отвечает:
– Я сама знаю, что мы сейчас живем не в удовольствие, но я делала, как ты мне приказывал.
Сразу же с радостью побежала все переделывать. Сделала, как ей царь сказал, прибежала и говорит:
– Ну, все сделала, как ты мне приказывал, – выйди, погляди!
Царь и говорит:
– Ну, бери меня за левую руку: я залежался и сам не встану!
Она взяла его за левую руку, а он ей как секанул мечом, так голова и покатилась. Потом с сыном Петра I обнялись и поцеловались. Сын Петра I и говорит:
– Благодарю, что избавил меня. Ну, теперь руби ее на мелкие кусочки.
Взяли они и порубили ее с никаянным духом на мелкие кусочки, вывезли их на поле, костер сложили и их спалили. Пепел размяли и по ветру пустили. Кто того смраду набрался, навек ведьмаком остался.
Сами пошли по тем палатам расхаживать и все разглядывать, все ли так стало, как прежде. Только идут в зал свой, видят: сидит в зале рыболов, что царю рыбу продавал, сидит около стены, обтянувшись сетью. Сын Петра I спрашивает у царя:
– Свет-великий государь, кто же это?
– Молчи, брат, это он тебя отсюда и вывел. Ну, собирай, рыболов, сети, пойдем отсюда! Благодарю тебя, что ты указал мне это место: мы тут спасли город, царя и народ, плененных никаянным духом.
Стали они тогда пить да гулять, добро наживать. Рыболова поставили первой гильдии купцом, детям его повек положили жалование. Посеял мужик овса, а басня моя вся.
VIII раздел
Глубока ли Земля?
Петр Первый и мудрые отгадчики
«Я почитаю заслугами своими отечеству доставших себе знатность и уважаю их потомков, каковы, например, Репнины и им подобное; но тот, однако же, из потомков знатных родов заслуживает презрение мое, которого поведение не соответствует предкам их; и дурак сноснее в моих глазах из низкого роду, нежели из знатного».
Я. Штелин «Подлинные анекдоты о Петре Великом»
«Я велел губернаторам собирать монстры (уродов). Прикажи заготовить шкафы. Если бы я хотел присылать монстры человеческие не по виду телес, а по уродливым нравам, места бы у тебя было для них мало. Пускай шатаются они во всенародной кунсткамере; между людьми они приметны».
«Монастырские с деревень доходы употреблять надлежит на богоугодные дела и в пользу государства, а не для тунеядцев. Старцу потребно пропитание и одежда, а архиерею – довольное содержание, чтоб сану его было прилично. Наши монахи зажирели. Врата к небеси – вера, пост и молитва. Я очищу им путь к раю хлебом и водой, а не стерлядями и вином. Да не даст пастырь Богу ответа, что худо за заблудившими овцами смотрел!»
Рассказы Нартова о Петре Первом.
89. Царь, старик и бояра
Ехал государь с боярами, увидел старичка белобородого – борода больша, седой.
– Здравствуй, дедушко!
– Здравствуй, свет, великая надежа государь!
– Как же ты, дедушка, поздно стал?
– А я рано стал, да подопнулся.
– А ты бы и в другиж.
– А я и в другиж стал, да подопнулся.
– А ты бы и в третьиж.
– А я и в третьиж стал, да опять подопнулся.
– Дедушко, давно ли на горах снеги забелели?
– Двадцать лет.
– Давно ли с гор ручьи побежали?
– Пятнадцать лет.
– Дедушко, прилетят сюды гуси, можешь ли их теребить?
– А сколько могу, потереблю.
– Дедушко, тереби горазне, не жалей.
Распростился царь с дедом, поехали. Приехал царь домой, стал у бояр спрашивать:
– Чего мы с дедушкой говорили?
Бояре стали сроку просить. Выпросили сроки, с царем распростились, разошлись, сели на коней и поехали к дедушку. Приехали, поздоровались.
– Дедушко, чего вы с государем говорили?
– Нет, нельзя сказать.
– Дедушко, дадим по сту рублей.
– Нет, нельзя.
– Дедушко, дадим по двести рублей.
– Нет, нельзя.
– Дедушко, дадим по триста.
– Ну, когда по триста, скажу. Спросил у меня царь: «Почто поздно женился?» Я сказал: «Рано женился, да жена померла». – «А ты бы, – говорит, – и в другиж женился». – «Я и другиж женился, и другая померла». – «А ты бы и третьиж женился». – «Я и третьиж, и третья померла». Спросил царь: «Давно ли волосы на голове заседели?» – «Двадцать лет». – «Давно ли слезы из глаз побежали?» – «Пятнадцать лет».
– А про гусей каких говорил? – спрашивают бояра.
– А вот вас самих теребить и велел!
Поехали бояра к государю и передали все, что узнали.
Другой раз поехал государь, увидел дедушка, спрашивает:
– Были ли у тебя гуси?
– Были.
– Ну, каково же ты потеребил?
– А сколько мог, теребил, свет, великая надежа государь.
– А плохо теребил, ты бы так теребил, чтобы перышки все у их ощипал.
90. Мужик и царь
Мужичок пашенку пашет, без шапочки. Волоса сивые на голове, а волоса на бороде – русые, и сивины нет еще. Удивило государя, подзывает мужичка.
– Что это, – говорит, – почему это разнообразные волосы у тебя?
– Ваше императорское величество, позвольте сказать?
– Можешь.
– Я, – говорит, – родился с волосами, на голове были, а до двадцать первого году у меня здесь (на подбородке) не было ни одного волосу.
– Умный мужичок! За твой ответ я тебя награжу. Приди завтра во дворец.
Мужичок наутро приехал в город – и к царскому дворцу, показывает бумажку, говорит, что к государю. Освободил государь его от поставок и наградил его деньгами. И стал богато жить мужичок.
91. Петр I и старик
Едет царь Петр. Старик едет впереди него, дров большой воз. У старика очень хорошая лошадь. Царь спрашивает у старика:
– Как у вас хлеба растут?
– Хлеба, – говорит, – растут хорошо, но первый корень черви едят.
– А где такую лошадь взял? Купил или дома вырастил?
– И не купил, и дома не вырастил, а за торбой с нивы вслед пришла.
– А где, – говорит, – такой топор взял, купил или в кузнице сделал?
– И не купил, и в кузнице не сделал, а в речке купался и к ноге пристал.
Едет за стариком следом. Старик заезжает во двор, распрягает лошадь, а царь быстро вбежал в избу. Старик коня распряг, приходит в избу – а в избе царь. Он испугался, чуть не упал. Извиняется:
– Извините, императорское величество, я нехорошо с тобой разговаривал.
Царь говорит:
– Ничего не бойся, ничего. Разденься и расскажи все по-хорошему.
Старик разделся.
– Как ты сказал про хлеба?
– А я сказал так, потому что пять дней работы пропадает зря на боярина, а себе только шестой день остается.
– А как про лошадь ответил?
– Вот, – говорит, – императорское величество, лошадь я не купил и дома не вырастил, а женился, пришла к жене мать и привела эту лошадь.
– А как ты сказал про топор?
– Вот, императорское величество, топор я не сделал и не купил: вот в этом ручейке купался и ногой за него зацепился.
– Молодец старик, сумел ответить. А вот, – говорит, – старик, так как у тебя лошадь хорошая, не сможешь ли доставить меня в Москву к заутрене?
– Могу, императорское величество! Ложись спокойно спать, отдыхай.
Ложится царь спать, и старик ложится. Царю не спится. Немного поспал и будит старика:
– Поедем, – говорит, – дедушка!
– А рано еще, императорское величество, ночью приедем в Москву.
Царь опять ложится спать ненадолго, но не спится ему. Прошло немного времени, будит старика:
– Давай, – говорит, – поедем сейчас.
Дедушка встал и начал с кряхтеньем наматывать на ноги шерстяные портянки, потом лапти надевать. Вышел во двор и не возвращается. Царь Петр ждет, пошел во двор, а он чугунные болванки в дровни накладывает. Царь Петр спрашивает:
– Что делаешь, дедушка?
– Вот, – говорит, – императорское величество, если я не положу болванок, то нас перевернет.
Потом запрягает лошадь, укладывает царя, одеялом накрывает, веревками привязывает, и поехали. Приехали в Москву, как раз к заутрене зазвонили. Он направил лошадь прямо в царские ворота. Часовые подскочили:
– Зачем, старина, заехал в царские ворота?
– Дайте, – говорит, – хоть глаза прочистить, ничего не вижу.
А сам веревки развязывает. Царь вскочил на ноги, а часовые кто куда удирать. Царь берет старика с собой в свои комнаты. Кормит, поит старика.
– Что надо, – говорит, – дедушка, тебе в награду?
– Мне больше ничего не надо, только освободи меня от крепостного права, чтобы был я вольным гражданином.
Взял написал золотыми буквами, что «больше ты не крепостной, а вольный гражданин». Да еще дал пятачок на чай.
92. Иван-охвотник
Вот в некотором царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живем, жил-был досюль старик со старухой, и оба были старые. Один раз старик справился в лес. Дело было зимой, выпавши снег на землю. Надел старик шубу, на шубу натянул балахонишко, клал за кушак топор и отправился за дровами. Рубит дрова старик, нарубил их, только бы наваливать, вдруг явился человек – весь в снегу, винтовка на плече, котомка сзади, патроны кругом. Подходит к старику.
– Здравствуй, дедушка, – говорит дедушке незнакомый человек. Росту он был большого, охвотник-то, и эдак вооруженный. Спугался старик и подумал: «Не на разбойника ли я нарвался какого-нибудь?»
И говорит ему охвотник:
– Дедушка, ты меня не убойся, садись да покурим.
Сел старик беседовать с им, деться некуды, слушает команду. Охвотник стоит, курит цигару и подает ему цигару. Старик обрадовался, что на такой нарвался подарок.
– Дак, – говорит охвотник, – вот что, дедушка, вези ты меня в Ленинград, а я тебе уплачу полностью. Будь уверенный, дедушка.
Уверился старик и посулился везти, только и говорит ему:
– Послушай-ка охвотник, я ведь здесь, – говорит, – на дровнях.
– Да мне тое-то и нужно. Кинешь шишечку сена, да вперед поедем.
Так и сделали. Но не знал старик, что тут такой охвотник, совершенно. И домой старик не заехал, наказал старухе, что я уезжаю в подводу. Так дальше, и поехали.
Вот ночуют они на ночлегах.
– Как тебе, – говорит, – имя, дорогой товарищ?
Отвечает он ему:
– Иван-охвотник.
Лошаденка-то была худая, едут тихохонько, он лошаденку ту хлыщет, ругает ее самосильно, что она не идет. Только усмехается, сидит да удивляется на его наряд. На станциях старика кормит, поит, чего старик и не видал век.
Проехали несколько места, потом до Петрограда последняя станция, ночевали. Сходил Иван-охвотник на почту и подал заявку в Ленинград, что едет Петр I в Ленинград. Можете ожидать в такие-то часы встретить его. А старик все не знает, что это не охвотник. Все спрашивает, если что надо: «Иван-охвотник, Иван-охвотник».
Когда приехали в Ленинград, у охвотника сумка за плечами, винтовка на плече, стоит на дровнях на коленках. А старик бьется с лошадью; по городу надо было ехать кручее, а лошаденка идет тихо. И спрашивает Ивана-охвотника:
– Куда дорога-то, еще дальше?
– Туда, туда, – говорит, – поезжай, дедушка.
Едет дедка впереди, хлопает лошаденку погонялкой, ругает. Вдруг об эту же дорогу стоят полки солдат – и с ружьями, а середка дороги пуста. Сказал старик:
– Иван-охвотник, да это солдатами дорога оставлена, по ту сторону стоят да по другу. Куда ехать?
Сказал Иван-охвотник:
– Дуй, дедушка, прямо!
Старик заехал, и кричат все:
– Ура! С приездом царя нашему! Ура! Ура! Ура!
– Что это солдаты рычат, тебя царем называют? – говорит дед.
– А что же, нас поздравляют!
Догадался старик, что привез на дровнях царя, и выпали у старика с рук вожжи, выпала погонялка с рук, и сказал:
– Да вы же, – говорит, – царь, а сказали, что Иван-охвотник. Простите меня, пожалуйста, ваше царское величество, что я дорогой, старина старый, безобразил, лошадь возил я матом, не чаял, что вы есть царское величество.
– Дедушка, – сказал царь, – не пугайся, не теряйся, попадай в эти ворота.
На двор заехали, на дворе остановил свою лошадку.
– Станови свою лошадку; накормлена будет она, и напоена, и прибрана, и пойдем со мной ко мне, в мою белокаменну палату.
И заходил в палату на квартеру, и разделся старик на одну рубаху синюю, досюльную. И не стал бояться ничего.
Царь за все ему простил и сказал:
– Не расстраивайся, дедушка.
И вот сели есть с царем; мало царь ест, а кушаньев приготовлено было! Вон они сидят, обедают, бойко старик ест, а царь маленько.
– Вот, – гыт, – дедушка, ты еще долго проживешь.
– А что же, ваше царское величество?
– А ты еще много ешь напротив меня.
– Послушай, ваше царское величество, я много ем из-за того, что ваши кушанья садятся на брюхо, как вода меж каменья, вечный век я на таком уедище не бывал. Уеди ваши мне понравились.
И вот так они кончили. Спать старика положили на кровать, на матрасы на пуховые; как пал старик на кровать, так одной бороды оттуль видать, и все сумляется об лошади. Сказал ему Петр Первый:
– Ты об лошади и не думай, все там дело наладится, значит.
Встал поутру старик, попил, поел, ну, отправляется домой. Царь и говорит:
– Да скажи, пожалуйста, сколько мы с тобой ехали? Сколько денег надо?
– Ваше царское величество, денег хоть сколько давайте, а хоть ничего не даете – я твоей почестской доволен.
– Нет, – говорит, – вот тебе триста рублей.
– Ой, да что ты!
Спугался, не берет денег старик. Вот, значит, он ему деньги сунул за пазуху и сказал:
– Сними эту свиту, привези домой к старухе на дровнях, а сам купи новую всю и старухе подарок какой-ни. И, гляди, пиши мне письмо на поправку дому. Каков у тебя дом?
– Ну, хорошо, ваше царское величество.
Приказал на дорогу дать ему хлеба, лошади паек до дому и сказал:
– Вот что. Я тебе напишу, когда у меня будет бал, ты зайди в город, купи горшков, приедь ко мне на двор и доложи мне. Смешно будет моим вельможам, а я прикажу, чтобы как бы ни была вельможа, шла да горшок несла ко мне в подарок. А ты знай, как продавать.
Вот распростились с царем, и царь вышел во двор, проводил старика. Так что старик переменил себе лошадей, вожжишки переменил и гужишки, поехал к старухе барином.
Приезжает он к старухе, дак старуха перепугалась, из окна в окно забросалась:
– Будто старик мой да лошадь наша, а все переменилось, как переродилось.
Приехал домой, стали со старухой жить богато.
Полгода прошло времени – царь его требует:
– Пожалуй, дедушка, приедь сюда.
Так и сделал старик, направился. Заехал в город, купил воз горшков и заезжает смело к царю на двор. Его не пущают к царю слуги:
– Куда тя леший несет.
Не спрашивает дедка, едет прямо, подает записку: Снесите-ко царю.
Царь взял записку, прочитал и сказал:
– Ведите старика сюды.
Как пришел старик, царь ему подвинул стул к столику, подносят ему всякие кушанья. И сказал:
– Вот, дедушка, поешь-поешь, расклади горшки и торгуй ими на дворе, а у меня приказано, чтобы без поновки без горшочной никто не явился.
Вдруг дедка выходит на двор, глядит, около короба стоит людей множество, дожидают старика. Открыл старик короб, подават горшки в очередь:
– Сколько, дедушка, горшок стоит?
– Рубль.
– О, дорого, за пятачок купить можно.
– Ну, дорого, так идите вперед.
Она обойдет, вельможа-то, да назад воротится.
– Дедушка, почем горшок даваешь?
– Два рубли.
– Ой, дедушка, дорого. Давечь за рубль отдавал.
– Час новый – и торг новый, да не тот горшок тебе попадает.
Тот счастлив, кто нараз горшок брал, а то другие платили по три рубля за горшок. И так что все с поновками к царю явилися, разобрали все горшки у старика. Ну и, значит, пошел почестный пир.
Призвал он этого дедушка и посадил за этот же стол. И спрашивает у старика:
– Что, дедушка, каково с моих гусей перо брал?
– На одном, ваше величество, шерсть поехала.
Ухмылил царь, щелнул старика по плечу и похвалил:
– Молодец, дедушка!
Ну, вот так, значит, пир прошел. Назавтра второй. Вот он и говорит:
– Ты много знаешь?
– Ой, како я знаю, темный человек.
– А вот что, скажи-ко мне, что на свете жирнее есть? Можешь ли ты мне ответить или не можешь?
– Отвечу, ваше царское величество, – сказал старик.
– А что, дедушка, жирнее на свете?
– Я признаю, что жирнее земли ничего нет.
– А какова в земле глубина?
– А отец послан в землю двадцать лет назад и все не может узнать.
– А какова высота?
– А высота и глаз не хватает.
Ударил царь старика по плечу и сказал:
– Вот, дедушка, завтра будет пир, ты на пир не являйся, а я эти задачи задам всем вельможам. Отгонет кто? А кто не отгонет, я к тебе пошлю.
Перешел старик в другую комнату. Собралось собрание полностью. И вот все напились и наелись. Подходит царь и говорит им:
– Слушайте, мои подданные, что, – гыт, – на свете жирнее есть? Отгадайте.
Вот ены и задумались. Один скажет, у меня свиная жирная, один, что у меня корова, кто – что.
Царь спрашивает, глубока ли земля и высоко ли небо. Никто не может никак отгонуть.
Он сказал:
– Идите и спросите у дедушки.
Вот у дедка и спрашивают:
– Скажи, дедушка.
– Я, – гыт, – задаром не скажу, буде дадите по десятке.
Как кто сходит к деду, тот и знает.
Ну, царь знат и больше не спрашиват, а другому пересказывать не велит.
И все выходили, у дедка выспрашивали, и таким путем он всем рассказал. Жирнее земли нету. И этим они закончили. Призвал царь старика и сказал:
– Что, дедушка, каково ты моих гусей стрелял?
– Хорошо стрелял – одни перья летели. А у иного и пух выехал.
– Молодец, дедушка, – сказал ему царь.
И вот как от царя он нажился, по его указанию до смерти очень хорошо жил, как от царя приехал. А после царь выезжал к ему на беседу и он к ему. До смерти оны помнили друг друга. Тем все и кончилось.
93. Как матрос гуся делил
Шел моряк по Петербургу, а сам был вдрезину пьяный. Позади едет император Петр Великий. Моряку надо будет честь отдать, становясь во фронт, и боится он пасть с ног. Прислонился моряк к забору, встал во фронт и отдает подъехавшему императору честь.
Император заметил, что моряк пьяный и чуть на ногах держится, и говорит:
– Эй, моряк, на мель не попали.
Моряк, недолго думавши, отвечает:
– Никак нет, ваше императорское величество! Большого валу миновал, на мель не попаду.
Петр Великий заинтересовался ответом моряка, спросил, как его фамилия.
– Большаков, ваше императорское величество.
– В завтрашний день явись ко мне в двенадцать часов дня во дворец.
– Слушаюсь, ваше императорское величество.
Император уехал, а моряк пошел домой. Явился в свою часть и докладывает по начальству:
– Видел его императорское величество, под замечание попал, велел завтра явиться в двенадцать часов во дворец.
– Ах, подлец ты этакий, весь флот наш загадил. Сейчас посадить его под арест!
Посадили моряка на вахту, где он и просидел ночь. На другой день выпустили его из-под ареста и под конвоем отправили к императору во дворец.
– Большакова привели, – докладывает конвоир императору.
– А вам кто приказал его привести?
– Начальство.
Император издал приказ: «Вы арестованы все – ваше начальство, как Большаков. А ты, Большаков, проходи в комнату».
Заходит Большаков к императору в комнату, а в комнате на столе приготовлен гусь жареный и весы тут же стоят.
– Вот, Большаков, мы сядем обедать: я, царица, четверо наших детей. Разрежь гуся на шесть частей и чтобы каждая часть была равна. Если не равны будут части, то тебе голову долой.
– Могу, ваше императорское величество, разделить на части, и ровные будут, только при всем сенате.
Император созывает сенат. Сенат явился к императору.
– Давай, Большаков, дели.
– Ваше императорское величество, дайте мне слово.
– Давай, говори.
– Сенат поучился восемнадцать-двадцать лет. Теперь они полные генералы, майоры, лейтенанты. Прежде пущай они разделят гуся. А если не сумеют – я разделю.
Император признал, что Большаков говорит правильно, и обратился к сенату:
– Вот вы сумейте разделить гуся на шесть частей, чтобы каждая часть была равна. Если не сумеете – головы долой.
Сенат отказался:
– Не сумеем, ваше императорское величество.
Они боялись, как бы император не снял с них голов.
– Тогда распишитесь в этом, – сказал император.
Сенат расписался все до единого.
Император тогда сказал:
– Ну, теперь приступай, Большаков, дели.
Сели за стол император с государыней, четверо их детей – два сына и две дочери. А министрам Большаков приказал садиться и соблюдать за правилами.
Большаков взял гуся, отрезывает голову, подает ее императору и говорит:
– Вот ты царь, голова всему – кушай голову.
Царице отрезает ошивца[24]:
– Вот ты помощница царю, тебе ошивца кушать.
А сынам отрезает по ляшке:
– Вы, сыны, скороходки, в школе учитесь, чтобы вам поскорее было ходить.
А дочерям отрезает крылышки:
– Вы, дочери, до восемнадцати – двадцати лет будете у отца с матерью, а потом замуж выйдете. Так вам полегче чтобы было улетать.
– А я моряк-сиротка, так мне вся гусиная середка.
И придвинул остальную часть гуся к себе.
Сенат догадался, что перед императором все дураками остались. Рассмеялся император находчивости моряка и сказал:
– Правильно, Большаков, разделил гуся. А вот сенат дураки. Будь ты, Большаков, полным генералом.
Большакова обмундировали: в генеральскую форму одели, брюки с лампасами и дали несколько дивизий командовать ими.
Большакова солдаты любили, за отца родного почитали, ом с ними ласков и вежлив был.
94. Разуму – хоть продать
Петр I имел обычай ночью ходить, со своим помощником, конечно, шляться, как говорится. И где были умные парни, умные солдаты, он их сейчас же брал, учил и производил. Даже до генералов.
И шел со своим адъютантом. Да. И с одного шинка одного солдата рядового, вышвырнули его. И он стоит, бедный, немножечко был хмельной, и говорит:
– Разуму – продать, а за что выпить – нет.
Тогда этот самый царь Петр – был одетый в цивильном, в гражданском – и сказал своему адъютанту:
– Бери! С нами его!
Он его взял.
– Ну, солдат, идем! Мы тебя угостим.
Зашли в шинок. А шинкарь его опять выгоняет:
– Подавайся, сукин сын, тебе нет за что пить!
А этот самый говорит:
– Ничего, мы его угостим!
– Ну, если вы угостите, хорошо.
Стали они все трое:
– Давай по столбушке водки!
Дали. Царь сейчас дал там рубль золотой.
– Ну, пей, рядовой!
– Здравия желаем!
Выпили.
– Ну, знаешь что, рядовой, ты сказал одно слово – нам это слово чудное.
– Какое я слово сказал?
– А сказал, что у тебя разуму – хоть продать.
– Ну, допустим. Спрашивайте, я вам отвечу.
– Ну, скажи, рядовой, откуда Россия начинается?
– От дурак (на царя!)! – отвечает. – Ну, откуда – от Востока, от восхода.
– Ну, хорошо, хорошо. Ну, за то давай еще ряд.
Дал еще ряд.
– Ну, а где же она, Россия, кончается?
– Ну, вот дурак! Там, где заходит солнце. Давай еще ряд.
– Ну, хорошо. А ты знаешь высоту неба?
– А, большое дело! Вот гремит – а тут стучит. И только. А не веришь – померь.
– Хорошо. А глубина земли какая? Большая? Глубокая?
– Да вот тут дело, – отвечает рядовой. – Мой отец уже двадцать пять лет сошел в нее и еще не вернулся.
95. Отеребил ли рябчиков?
Это бывальщина, это на самом деле было.
Один человек служил при Петре Великом 15 лет, при службе был царским поваром, на царя готовил пищу. Выслужил срок своей службы, пришел домой – в село, собрал угощение, родных и соседей созвал. Подвыпили тут, другие порядочно выпили, вот и говорят ему некоторые:
– А что, ты в глаза царя видал ли?
– Нет, – говорит, – я для самого царя готовил пищу, а в глаза не видал его.
Они стали с укором:
– Эх, – говорит, – за пятнадцать лет да ни разу не видал!
Он на это им ответил:
– Не видал, так нарочно пойду смотреть.
Утром рано встал и пошел, приходит в Петербург на другой-то день; пришел в девять часов – аккурат – Петр Великий занимается учебой, учит солдат. Выстроил всех во фронт, командует: «Направо… налево!..» Ну, потом остановился, промежуток времени минут в пять с солдатами покурил.
Петр Великий простую одежу носил всегда, не имел никакой отлички – все одно что простой солдат. Ну, вот он в эго время подходит, – Петр Великий спросил:
– Что ты за человек, зачем ты пришел сюды?
Он ему сказал:
– Я пришел царя посмотреть, служил пятнадцать лет при царе и в глаза не видал.
– Если не видал – смотри. – Он на его и посмотрел. – Ну что, теперь убедился?
– Да, убедился.
– Вечером приходи ко мне.
Ну, Петр Великий призвал на квартиру, сразу и сказал:
– Вот я тебе загану загадьи; перва: широка ли земля?
Он ему сказал:
– Солнце кругом земли обходит в двадцать четыре часа, должно быть, земля не очень узка.
Ну, вот он втору загадку заганул:
– А высоко ли небо от земли?
Солдат, недолго времени думая, ему:
– На небе стукнет – сюды на землю слышно, так, должно быть, не порато высоко небо от земли.
Он третью загадку ему заганул:
– А глубока ли земля?
Мужичок, немного думая, опять:
– Был у меня дед девяносто лет, в землю ушел – сейчас его нет, дак уж, верно, не мелка.
Ну, а Петр Великий еще спросил его:
– Когда ты служил в Петрограде – какую службу правил?
– Я был на кухне поваром.
Петр Великий на это ему:
– Умеешь теребить рябчиков?
– Еще бы, – говорит, – как не уметь.
Ну, Петр Великий вынимает ему 50 рублей:
– Поди в город – недельку времени погуляй, через неделю приходи ко мне, – на неделю отправил его.
Вот он призвал к себе три генерала, заганул он три загадьи им, те же самы, – они не могли ему ответить. Вот и говорят:
– Петр Великий, дай нам сроку – по книгам справиться, посмотреть в книгах, тогда, может быть, вам и ответим мы.
Вот неделя времени прошла, через неделю пришел Иван, он взял да его в тюрьму посадил. Вечером посадил – утром он посадил рядом с им трех генералов. Вот они и стали спрашивать у него:
