Текст книги "Петр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты"
Автор книги: Ирина Райкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Приходит раз Василий, а жена Петра говорит:
– Покажи Василию мою брошку (а она золотая, большая, с бриллиантами) – пусть он оценит.
Они как раз в ту пору обедали. Петр взял брошку, подозвал Василия:
– Василий, оцени Катину брошку, сколько она приблизительно стоит.
Василий поглядел брошку, взял хлеба с полфунта:
– Вот этот кусочек хлеба стоит, а то и вряд.
Екатерина приподнялась из-за стола и ушла. Она обиделась, что она царица и носит такие дешевые брошки. А Петр сказал Василию и моргнул на жену:
– Неправильно ты оценил.
А Василий говорит:
– Нет, правильно, Петр Алексеевич, я вот живу девятый десяток без золота, а если не дать вам три дня хлеба, и вы эту брошку за него отдадите. Вы люди зажиточные, ничему не верите, а мы люди бедные, всему верим, ведь может так случиться. Вот, например, вы богатый царь и можете обеднеть, ничего не иметь и умереть без куска хлеба.
73. Петр Первый и Фаддей Блаженный в церкви
Петр I был у литургии в Петропавловской церкви. По окончании службы, выходя из храма, Петр заметил стоящего у порога старца Фаддея и обратился к нему с такими словами:
– Здравствуй, Фаддей! Как много сегодня народу в церкви!
Народ густой толпой валил из церкви за царем.
– Народу! Нет, царь! Мало сегодня народу.
– Как мало?
– Да всего полтора человека было. Я был, да ты, царь, до пол-обедни, а потом и твои мысли по Сионским горам ходили.
Царь ничего не возразил на слова Фаддея, но только признал его за истинного проницателя.
74. Предсказание кончины Петра Первого
В последний раз Петр Первый имел разъезд на заводы. Уезжает и говорит на прощанье:
– Прощай, Фаддей, в молитвах поминай и на путь благослови.
Фаддей отвечал:
– Господь Бог благословит вхождение и исхождение твое отныне и до века.
Сам плачет и слезы ронит:
– Не бывать, – скаже, – не бывать, надежа-государь, не бывать в живых.
Царь заметил последнее слово и велел арестовать юродивого.
На другой год, как пришла к нему смертная немощь, он вспомнил о блаженном Фаддее. Послал гонца на Петровские заводы, приказал освободить от ареста и производить ему до смерти пенсион.
На иной год умер и сам блаженный Фаддей.
VI раздел
Вот такое ремесло…
Петр Первый и воры, пьяницы, преступники
«За признание – прощение, за утайку нет помилования. Лучше грех явный, нежели тайный».
«Неблагодарный есть человек без совести, ему верить не должно. Лучше явный враг, нежели подлый льстец, и лицемер; такой безобразит человечество».
Рассказы Нартова о Петре Великом
«Когда государь повинуется закону, то да не дерзнет никто противиться оному».
Я. Штелин. «Подлинные анекдоты о Петре Великом»
«Знаю я, что меня называют жестоким и мучителем, однако, по счастию, те только чужестранцы, кои ничего не знают об обстоятельствах, в коих я сначала многие годы находился, и сколь многие из моих подданных препятствовали мне ужаснейшим образом в наилучших моих намерениях для отечества, и принудили меня поступить с ними со всякою строгостью, но не жестоко, а менее еще мучительски».
И. И. Голиков. «Деяния Петра Великого»
75. Петр наказывает ябедников
Колико юриспруденция в государстве нужна, тому не требуется доказательств. Но «юриспрудент без знания совершенного наук касательно до сей части есть невежа в науках, а мудрец в ябедах», – говорит славный Ришелье. Таковых-то ябедников великий государь ненавидя, издал закон: кто на правого бьет челом и то сыщется, то поступить с челобитчиком так, как следовало бы с ответчиком, ежели бы оказался он виновным. Бессовестнейшие же из ябедников еще строжайше чего были наказываемы от него.
Один московский купец бил челом на соседа, что корова его, ворвавшись к нему в огород, поела его капусту и причинила ему убытку на 300 рублей. И просит убыток сей взыскать с него. Так как его высочество в сие время находился в Москве, то и не сокрылась от него таковая ябеда. Он приказал суду свидетельствовать в огороде его, сколько поедено капусты и причинено ему убытку. И поскольку не могло уже быть пристрастное свидетельство, то найдено, что капусты поедено (в чем и весь убыток тот состоял) не больше как рубля на три. Донесено о сем государю, и монарх повелел с бессовестного сего просителя взыскать триста рублей и отдать оные ответчику, соседу его.
А сверх того взыскать с него же в казну 3000 рублей и употребить оные на построение мундиров солдатам Преображенского полка.
А дабы коварный проситель и все московское купечество такового решения не забыли, повелел впредь писаться ему Капустиным.
76. Никола-угодник и убийца
Князь Федор Юрьевич Ромодановский, известный под названием Князя-Кесаря, заведывал Преображенским приказом. При своей страшной жестокости, изумлявшей самого Петра, этот человек был набожен и почитал Николая-угодника. Раз, накануне Николина дня, один колодник, содержавшийся в приказе за убийство, объявил, что имеет сообщить князю нечто очень важное. Ромодановский велел привести к себе арестанта. Тот бросился в ноги и стал просить, чтобы его отпустили в деревню к родным – провести с ними последний раз праздник и проститься, так как, вероятно, его скоро казнят. Кесарь был озадачен такою неслыханною дерзостью.
– Да как ты смеешь просить об этом, злодей! – закричал наконец князь, придя в себя от изумления.
– Помилуй, отец мой! Святой Никола-чудотворец воздаст тебе за это сторицею.
– Кто же будет за тебя порукою? – спросил, уже смягчившись, князь Ромодановский.
– Сам святой угодник. Он не попустит мне солгать.
Начальник приказа задумался, потом заставил разбойника поклясться в том, что он непременно вернется, и затем отпустил его в деревню, которая находилась где-то недалеко от Москвы.
Враги князя тотчас же донесли об этом государю. Петр приехал к его кесарскому величеству и спрашивает:
– Правда ли, что ты отпустил разбойника?
– Отпустил, но только на пять дней, чтобы он простился с родными.
– Да как же ты мог это сделать и поверить злодею, что он вернется?
– Он дал мне в том порукою великого угодника Божия, который не попустит ему солгать.
– Но когда он мог убить человека, то что стоит ему солгать святому, и тем более, что он уличен в убийстве и знает, что будет казнен.
Но князь стоял на своем.
– Ну, дядя, смотри, чтоб не отвечать за него тебе, если он не будет в срок, – сказал государь.
В назначенный день преступник явился в приказ, благодарил князя и сказал, что теперь готов с радостью принять заслуженную казнь.
Обрадованный князь поехал к государю и доложил об этом. Петр удивился и потребовал к себе арестанта.
– Знаешь ли ты, что за убийство, совершенное тобою, ты должен быть казнен?
– Ведаю, надежа-царь.
– Как же, ведая, возвратился ты на верную смерть?
– Я дал в том порукою св. чудотворца Николая. К тому же я заслужил смертную казнь и приготовился к ней покаянием. Да если б я и вздумал сбежать, то св. Николай не попустил бы мне того, я рано или поздно был бы пойман и еще большую потерпел бы муку.
Петр всегда оказывал снисхождение, когда видел чистосердечное раскаяние, и прощал всех, кроме убийц; но на этот раз он так был тронут, что приказал заменить смертную казнь для этого преступника солдатскою службою в одном из сибирских полков.
77. Пьяница в раю
Проходит царь по Москве и увидал мужика пьяного, лежит он в грязи. Он приказал взять его, раздеть плохую одежду, одеть в хорошую, положить в царскую спальню и одному служителю одеться в белые одеяния.
А мужик спал. И проснулся, и видит необыкновенное сияние, зеркала… Он испугался и обрадовался и думает:
«Где же я теперь?» И крикнул: «Ой, ой, где я теперь?»
Прибегает служитель и говорит ему:
– Ты, брат, теперь у Бога.
– А ты кто ж такой?
– Ангел.
А мужик спрашивает (голова у него болит с похмелья):
– Дает Бог водку?
– Пойду, спрошу у Бога.
Приходит к Петру служитель и говорит:
– Просит мужик водки.
– Дай ему две рюмки и пирога.
А мужику этого мало, хочет еще:
– Ангел, спроси у Бога, даст ли он еще водки?
Петр приказал:
– Дать ему графин водки и пирог целый!
Подали. Мужик напился, наелся и говорит:
– Слава тебе, Господи, что меня Господь принял в царство этакое. Тут буду жить до веку!
Выпил еще, закусил и лег спать. Царь приказал его опять одеть в скудную одежду и положить в ту же грязь, откуда его взяли. Мужик еще спал, а Петр подослал служителя подслушать, что этот мужик будет говорить. Мужик проснулся и, глаз не открывая, зовет:
– Ангел!
А глаз не открывает. Потом второй и третий раз. Потом открыл глаза, посмотрел: лежит он в грязи. Он тогда и подумал:
«Господи, прости ты меня, что я, когда был в царстве твоем, согрешил, за то ты меня из царства прогнал. Я еще водки попросил, а было б с меня и двух рюмок. Я уж теперь остался на земле».
78. Царь и вор
Царь хочет узнать, кто у него воровал. Оделся он в шутовское платье и в рынке стал ходить, посоиваться[10] меж людей. Ходит царь, посоивается, и вор посоивается. Друг дружку заметили ворами. Вор у царя спрашивает:
– Воровать не пошли?
– Можно воровать.
– А к кому пойдем?
Царь отвечает:
– К царю.
Вор царя по косице[11] и хлесть!
– Ах ты, так твою мать! Давно ли воруешь, а уж к царю идти хочешь. Я веки ворую, да на царя-то никогда не думал воровать.
– А к кому тогда пойдем воровать? – спрашивает царь.
– А к боярам, у их деньги-то даровые!
Пошли воровать к боярам. Пришли к чердаку, а в верхних этажах огонь – собранье. Вор железны храпы[12] вынул, на руки – на ноги наложил, полез по стене. А там советуются, как царя кончить. Придумали позвать его к себе да поднести чару. Чару выпьет – дак сам помрет. Слез вор со стены, дал царю когти, велел кверху лезть, самому послушать. Царь залез, послушал, отозвал оттуль вора. Отошли они подале, царь снял с себя шутовское платье и оказался в крестах и эполетах. Вор на коленки пал, извиняется, что царя по косице ударил. Царь его простил. Повел царь вора во дворец.
– Когда бояре меня позовут к себе, то я тебя назову иностранным купцом и возьму с собой. И будут мне подавать чару, я и спрошу: «У вас как: который наливает, тот вперед выпивает, или которому подают?» Ты и ответишь: «Который наливает, тот вперед выпивает».
Позвали бояре царя, пошел царь с вором, вор наряжен иностранным купцом. Стали царю подавать чарку; царь спрашивает:
– Как в ваших местах: тот выпивает, кто наливает, или как?
Купец отвечает:
– Который наливает, тот первый и выпивает.
Царь приказал подносчику вперед выпить. Выпил подносчик чару, да тут и помер; схватили всех, сколько тут было бояр, каких расстреляли, каких на воротах повесили. А вора царь себе думным доспел.
79. Государь и вор (вариант)
Ходил Государь Петр Великий по Москве по городу в ночи один, и встретился с ним вор. Государь спросил его, что он за человек, и этот вор сказал, что он вор. И вор Государя спросил: «А ты что за человек?» Государь сказал: «Я такой же вор, как и ты». И государь с тем вором побратался крестами, и вор назвался большим братом, и Государь меньшим. И стал тот вор Государя звать воровать, и Государь сказал: «Разве идти воровать во дворец?» И за то вор Государя бил дубиною и говорил Государю: «Пойдем воровать лучше к Сенатору».
И пошли к тому Сенатору, и, по приходе, вор влез на окно и слушал, что говорят, и услышал, что тот Сенатор говорит: «Завтра надобно мне звать Государя к себе в гости и отравить до смерти». И вор кликнул Государя, чтобы он те слова услышал. Государь влез на окно, услышал те же слова. Подошли они в кладовую Палату и покрали денег, сколько им надобно было. Стали на пути, и вор Государю говорит, чтоб те деньги между собою разделить. А государь сказал: «Неси ты деньги домой, а я завтра их возьму, потому что теперь мне домой принести их нельзя». А вор Государю говорит: «Ты меня завтра где найдешь?» А Государь ему: «Как Государь в Кремле пойдет к обедне и все люди станут на колени, а ты на колени не вставай, и потому я тебя и узнаю». И поутру так тот вор и сделал, и взят был тот вор.
80. Вор Борма (вариант)
В одной деревне жил вор Борма. Один раз он ходил в город, но ничего не мог украсть. Идет домой, а дорогой ехал архирей. Борма лег на дорогу и обернул экипаж.
Архирей взял плеть и давай водить[13] Борму. А Борма приговаривает: «Ты сколь меня накажешь, я втрое отплачу». Вот архирей остановился ночевать. Борма обул когти и влез на стену и говорит: «Архирей, архирей, вставай! Ты угоден Богу. Я пришел за тобой». Посадил его в суму и унес к собору в город и подписал, что кто пойдет в церковь, должен колотнуть два раза. Вот начали архирея наказывать, а когда развязали суму, он еле жив сидит.
Архирей дал знать царю. Царь узнал, начал делать преследование, как бы поймать Борму. Раз ночью царь нарядился вором и пошел по улице. Ему, понятно, встречу Борма. Царь говорит: «Ты кто?» – «Я вор Борма». – «Пойдем тогда вместе воровать!» – «А куда пойдем?» Царь говорит: «Пойдем к царю». Вор Борма как задаст ему: «Я, – говорит, – за царску денежку сам удавлюся. Пойдем лучше к господам». И пошли.
Приходят. Стоит дом четыре етажа. Вор Борма обул когти и полез по стене. А тут держат совет окормить царя. Слез Борма со стены и говорит: «Эх, земляк, там хочут царя погубить. Как бы его спасти?.. Давай поменяемся фуражками, а завтра я свою узнаю, и ты свою. А ночью подумаем».
На другой день приходят в собор. А когда вышли из церкви, царь обернулся к Борме и говорит: «На пир меня звали». Вот они сели в экипаж и поехали. А дорогой Борма и говорит: «Когда будут подносить вина, ты говори, что я боле тебя чином. А я знаю, что сделать».
Приезжают. Царь, понятно, сказал, что «Борма выше меня чином». А вор Борма и говорит, что «в наших местах хозяева началуют»[14]. Хозяин выпил и упал мертвый. Тогда Борма говорит: «Поедем домой, здесь одна смерть».
Приехали домой. Царь и говорит: «Чем тебя наградить?» – «А мне ничего не надо. Дай только такой указ, чтобы канфорова[15] посуда одна была». Тогда господа всю золотую и серебряную посуду продали и держат одну канфорову. А вор Борма день торгует, а ночь ворует ту же посуду, которую днем продал. И до того догнал всех господ, что оставил без гроша. Наконец и наездился.
81. Король-вор (вариант)
Едет король. Заинтересовался одним мужиком. Тот рожь сеет. Сеет-посеет. Остановится. То посеет, то остановится. И все тихо так…
Король подъезжает. Спрашивает:
– Что ты делаешь? Почему останавливаешься?
– Я знаю, в какую минуту сеять.
Король засмеялся и сказал:
– Ты, наверное, знаешь, и когда ты умрешь?
А крестьянин:
– На второй день пасхи.
– А когда я умру?
– На второй день рождества.
Заинтересовался.
– Ты знаешь, когда ты умрешь и когда я умру. А от смерти избавиться можно?
Говорит:
– Вам можно, а мне нельзя.
Король и говорит:
– А как мне избавиться?
– Воровать надо идти. Да!
Теперь улыбнулся король и поехал. А все-таки занятно!
Во второй день пасхи он присылает посыльного, узнать, правда ли старик умер или нет. Приезжает посыльный – действительно старик умер. Докладывает королю.
Король задумался.
«Значит, он не путает!» Король стал все более и более задумываться. «Такое ремесло, что и в мыслях не было».
Переоделся в простую одежду и идет по Фонтанке, на толкучку, на Александровский рынок. Видит – идут два оборванца. Он к ним:
– Друзья! Вот дельце есть…
– Мы это и ждем!
– Я нездешний, а здесь дельце есть. А пойдем министра обворовывать!
А король бывал в гостях – это его первый друг был, знает, где буфет, где несгораемый шкап. Объясняет:
– Там вот буфет…
– Ты знаешь, ты и полезай!
Король полез по водосточной трубе. А там заседание. Собрались все министры. И друг речь говорит:
– На второй день рождества я сделаю бал и приглашу короля. Всем налью серебряный кубок, а королю – золотой. В золотой кубок насыплю яду. Мы и избавимся от этого короля!
Король так и подумал:
«Вот где смерть-погибель моя! Теперь уж не проведут!»
Дождались, когда разбрелось собрание. И более от злости пошел он громить. Очистил все дочиста. Теперь все выгрузили, стали делить. Он ничего не взял.
– Это вам, а я пойду своей чередой. Что надо – во дворец идите. Спросите только Ивана I (или там Ивана II), и вам скажут: «Бросьте это грязное дело, пойдемте на хорошее!»
Уже те пропили, проели. Пришли к нему. Он объявил, что он король, оставил их на службе и сделал своими телохранителями.
А на второй день рождества – бал. Пригласили его на бал. И вот налили королю золотой кубок, но король знает, что там отрава есть. Он отказывается:
– Я тебе так доверяю, что выпей мой золотой, а я серебряный, – говорит, – вас выше себя ставлю! Вы – мой, я – ваш.
Министр отказывается, но уже нельзя. Он принудил его выпить:
– Или тебе могила!
Тому только и осталось выпить. Он и отравился. С тех пор царь стал верить некоторым деревенским приметам.
VII раздел
Все жены одинаковы
Петр Первый и женщины; сыновья Петра Первого
«Забывать службу ради женщины непростительно. Быть пленником любовницы хуже, нежели быть пленником на войне: у неприятеля скорая может быть свобода, а у женщины оковы долговременны».
Рассказы Нартова о Петре Великом.
«Великий знаток и устроитель своего государства, Петр плохо знал один уголок его – свой собственный дом, свою семью, где он бывал гостем. Он не ужился с первой женой, имел причины жаловаться на вторую и совсем не поладил с сыном, не уберег его от вражеских влияний, что привело к гибели царевича и подвергло опасности самое существование династии».
В. О. Ключевский. «Петр Великий, его наружность, привычки, образ жизни и мыслей, характер»
82. Петр Великий в Стекольном[16]
Государь и его ближние люди были за морем; ходил он по немецким землям и был в Стекольном – в то время Стекольное царство в немецкой земле держала девица.
Невзлюбила она нашего государя, стала ругаться над ним: ставила его на горячую сковороду, а сняв со сковороды, велела бросить его в темницу.
А как девица была именинница, князья и бояре ее стали просить:
– Пожалуй, государыня, ради такого своего дня выпусти его, государя!
И она им сказала:
– Подите и посмотрите, буде он валяется. Ради вашего прошения выпущу его.
И князья и бояре, посмотрев его, сказали:
– Томен, государыня.
И она им сказала:
– Коли томен, так вы его выньте.
И они, вынув его, отпустили.
И как пришел он к нашим боярам, они сделали бочку и набили гвоздей, и в ту бочку хотели его положить.
А про то проведал стрелец, прибежал к государевой постели и говорит:
– Царь-государь, изволь встать и выйти! Ничего ты не ведаешь, что над тобою учинится.
И он, государь, встал и вышел, и тот стрелец на постелю лег на его место. И бояре пришли, и, с постели схватя, положили в ту бочку и бросили в море.
83. Петр Первый убивает своего сына
…Выходит великий государь на корабельное строение и сыну приказ отдает:
– Теши брус без нитки прямо!
Сын тесал-тесал и припортил. Великий государь с конца посмотрел в отвес: брус во многих местах спорчен. Сердце его не могло стерпеть. Рассердился, взял аньшпук[17] на корабельном строении, на Васильевском этом острове, ударил сына по плечам.
Мог сын после этого удару только трои сутки жить и кончился. Государь великий, Петр Алексеевич, написал своей рукой: «Отцу только и наказание за сына – на трои сутки на овес на воду».
84. Петр Великий и три солдата
Было ето дело в Петербурге. Однажды шли по Петербургской по мостовой улице три солдатика. А Петр Великий любитель был в штатской одежде похаживать. И шел за этими солдатами, позади их. А они были как раз подвыпивши. И занимаются там разговором разным, так, между собою.
Как раз неизвестный купчик едет в коляске. Один из солдат и говорит: «Ой, кака прекрасная коляска! Так бы и прокатился на такой коляске!» А второй и говорит: «Что это на такой коляске? Вот я бы на государственной коляске, вот бы прокатился!» Третий: «Это, – говорит, – что! Нет, вот я бы с вельможами посидел в кругу». – «Что, ето ничтожное дело! Вот я бы Екатерину Его… (взял бы замуж)».
Этот Петр Великий все ето выслушал. Подходит к ним: «Позвольте вас, солдатики, пригласить в ресторан, угостить! Я, – говорит, – вообще солдат уважаю». – «Конечно, хто как понимает: которые уважают нашего брата, а которые и пренебрегают». Он одно настаивает, что «я солдат уважаю». Согласились и зашли.
Он потребовал дюжину пива. Выпили, вторую. Хорошо. И начал спрашивать: «Вы в котором взводе служите?» Первого спросил, сказал; второго спросил и третьего. «Хорошо, я к вам побываю на праздники, в свободное время, погуляю с вами в казармском буфете: я до страсти люблю солдат». Когда вышли из ресторана, уже сделались они очень пьяные, эти солдаты. «Извозчик, отвези их в казармы». Рассчитался с извозчиком и отправил.
Они приехали, расхвастались: «Вот какой нам человек попал, запоил нас в ресторане! Вот приедет он к нам в праздник, посмотрите: денег-то у него сколько, страсть!» Легли спать.
Заутро от Государя Императора приходит денщик, докладывает дежурному по роте, что «такие такие-то солдаты; таких-то рот здесь?» Дежурный взял записку: «Эти лица здесь». – «Пущай немедленно сейчас они собираются к Государю Императору налицо».
Живо они почистили амуницию свою, собрались и пошли.
Когда пришли, он выходит. «Здравствуйте, братцы!» – «Здравия желаем, Ваше Императорское Величество!» – «А что, вы были или нет вчера в городе?» – «Да, были». Подумали они: «Неужели мы ему – вчера шли пьяные – да честь не отдали?» – «Виноваты, Ваше Императорское Величество, потому что мы были очень пьяные». – «Ничего, ничего! Но только шли тогда, так какую речь вели между собою?» – «И право, мы не можем запомнить, выпивши были». – «Нет, когда вы ешо были в веселом виде, тогда что говорили? Быть может, про меня?»
Один сознался: «Виноват, Ваше Императорское Величество, я вот что говорил: вот бы в Вашей коляске прокатиться». – «Хорошо! Идите, – лакеям скричал: – Прокатите его!» Он сел и проехал улицу. «Ну, как? Хорошо ли в коляске кататься?» – «Очень даже приятно». – «Изволь целковый, ступай опохмеляйся!»
Второй: «Я говорил, с важными вельможами посидеть бы в середине». – «Хорошо». Скричал вельмож. «Сиди!» Сел, сидит, немного посидел и стал. Государь и спрашивает: «Ну как, хорошо?» – «Так точно, Ваше Императорское Величество!» – «Изволь целковый».
Речь дошла до третьего. Тот туда-сюда… «Ничего, ничего, говори!» – «Я вот что говорил, Ваше Императорское Величество…» Велел налить ему Государь три бокала водки-сивухи: золотой, серебряный и медный. Тот выпил. «Ну, что, водка какая – разная или одинаковая?» – «Одинаковая, – говорит, – сивуха!» – «Так, – царь говорит, – и жена одинаковая: что моя, то и крестьянская!»
85. Царь Петр и хитрая жена
Был-жил царь Петр Первый; был он хитрый, мудрый, собрал он себе бояр на думу.
– Что же вы, мои думные бояре, думаете? Я хочу непосеяно поле пожать – можете ли отгадать?
– Не знаем, Ваше царское величество.
– Ну, отгадайте, а не то голова с плеч.
– Дай нам сроку трое суток.
Ну вот, они пошли по улице думу думать эту; шли по улице поперечной поворотилися, пошли по продольной, увидали старый дом, широкий, большой и двери худые, рассыпались, не заложены; зашли они в этот дом, в .доме девица полы моет. Сначала от них за печку, одела верхнюю рубашку, выходит:
– Не дай Господи тупой глаз и безухо окно.
Домыла она полы, вынесла на улицу грязную воду, вымыла руки и села на лавку.
– Куда же вы, господа министры, направилися?
– А вот царь накинул службу – заганул загадку; можем гадать: хочет непосеяно поле пожать.
– Вы это-то уж не знаете? Подьте скажите царю: Вы будете начинать, а мы Вам будем помогать.
– Что ж, матушка, мы чего-то поесть хотим.
– А вы чего хотите: плеваного или лизаного?
– А поставь нам, матушка, лизаного.
Она поставила им ушки чистой и рыбки белой на стол. Сели и поели, вышли, Богу помолились.
– Что же, матушка, плевано, а что лизано?
– Да вы уж и этого-то не знаете?
– Не знаем, матушка.
– Понапрасну на того царя хлеб едите, даром: вы бы спросили у меня плеваного – я бы поставила вам ушки ершовой, вы бы ели да плевалися, а вы просили у меня лизаного – я поставила вам ушки чистой, вы рыбку съели и блюдья облизали.
Министры от ей и вон пошли. Приходят к царю и говорят:
– Ваше царско величество, вы будете начинать, а мы будем вам помогать.
– А кто же вам сказал это?
– Есть в этакой улице прекрасная девица.
– Нате снесите девице этой золотник шелку, пусть она мне соткет ширинку.
Министры снесли девице и отдали.
– Велит царь соткать ширинку.
Дала им девица красного дерева с шитню иголку:
– Доспеет царь мне чивчу да бердо – я ему сотку.
Министры пришли к царю и отдают ему в руки.
– Велит вам доспеть чивчо да бердо.
Царь в руки взял и головой покачал.
– Подьте, министры, сватайтесь к этой девице.
Не пиво варить, не вино курить – веселым пирком и скорой свадебкой. Приезжает царь на карете, берет девицу, и поехали в божью церковь венчаться.
Живет царь с молодой женой, и, чтобы он ни подумал своим умом сделать, жена все его опередит. Собрал царь опять своих думных.
– Что же вы, мои думные, главные, думаете? Жена хочет хитрее меня быть – как я буду с ей жить? Хочу ее за это казнить. Я удаляюсь в иностранные земли на три года, возьму под собой жеребца-иноходца, а у царицы останется в доме кобыла – может ли она, чтобы ей кобыла родила такого жеребца, как подо мной? И теперича: она остается от меня не беременна – сможет ли она родить такого сына, как я есть, царь? И еще: оставлю у ей порожний чемодан под двенадцатью замками, а ключи увезу с собой – может ли она накласть злата-серебра, да чтобы ни один замок ни повредить?
Соорудил корабль и удалился в иностранну землю. И царица через немного времени соорудила корабль, берет с собой чемодан порожен, злато-серебро кладет в мешок, берет с собой кобылу и удалилась в ту же землю. Пристала она в том же городе, доведалася царя и выспрашивает:
– Где царь на фатере?
– А супротив принцева дворца.
Попросилася она к принцу на постой. Заводит кобылу в белокаменны конюшни, подстригла свои волосы по-мужски, назвалася принцем и наблюдает, куда ходит царь. Ушел царь в трактир, увидел карты хороши:
– А в эдаки карты поиграть бы!
«Принц» подхватился.
– Что даром карты мять? Положить какой-нибудь залог – дак и играть можно. Положим так: если я проигрался, с меня сто рублей за дурак, а ты проиграешь – двенадцать ключей мне-ка на ночь подержать.
И пошли они на фатеру, и проигрался царь, и отдал свои двенадцать ключей принцу на ночь. Царица принесла ключи, развернула чемодан, наполнила златом и серебром дополна, поутру ключи назад – и опять наблюдать: куда царь пошел, и она принцем за ним. Зашел царь в трактир, увидел хороши карты.
– Эдакими бы картами поиграть!
А принц подхватил:
– Чем даром карты мять, положим залог: я проиграю – с меня 200 рублей за дурак, ты – жеребца-иноходца мне-ка на ночь подержать.
И проиграл царь жеребца-иноходца принцу на ночь, и пошли они с игрища домой. Запустили жеребца в белокаменны конюшни, вязали его ко столбу, а кобыла ходит проста. Жеребец томился, да оборвался, скочил на кобылу, она и обходилася. Поутру жеребца домой. Опять наблюдает принц царя. Ушел царь в трактир – принц за ним. Опять карты хороши увидал царь, говорит:
– Ах, в эти бы карты поиграть!
А принц опять говорит:
– Что даром карты мять? Давай положим залог: если ты проиграешься, я с тебя 300 рублей за дурак, а я проиграюсь – даю женщину тебе на ночь.
Начали играть в карты, проигрался принц. И говорит царю:
– Приходи ко мне во втором часу ночи.
Сдела царица свое мужско платье, надела женско, волосы подвила и ходит, на столы яства готовит. Бежит царь во втором часу ночи, у дверей колотится. Услышала, вышла и запустила его. Сажала за стол, потчевала водочкой из рюмочки, и того, и сего просит его закусить, а он просит скорей на кровать повалиться. А она говорит:
– Молчи, еще ночи довольно.
Наконец, повалилися спать и опочин держать[18]. Поутру встали, простилися, царица склалась в корабль и отправилась в свою землю.
Прошло времени три года. Срежает царь свой корабль и отправляется домой. Приехал, встречают его сенаторы на пристани корабельной. Выходит царь на гору; жена идет и на руках сына несет. Поздоровались, вошел в свой дом, хватил свой чемодан, разомкнул, видит – наложено злата-серебра дополна. Взглянул в зеленый сад и видит: кобыла в садике, а под нею такой же жеребчик, как и под ним. Призвал министра и допрашивает: «Как же могла она доспеть?»
Взял сына на руки, подошел к зеркалу.
– Таков же, как и я.
Царь говорит:
– Я хочу ее за это казнить. Как вы думаете?
Министры говорят:
– Нельзя безвинного человека казнить.
Жена и говорит:
– Ваше царско величество! Ты в иностранной земле ходил в трактиры и шанки?
– Ходил.
– Играл с принцем в карты?
– Играл.
– Проиграл жеребца на ночь?
– Проиграл.
– Ты ведь мне проиграл. Я жеребца увела да до своей кобылы и допустила. А на ночь ключи проиграл?
– Проиграл.
– Ты ведь и ключи мне проиграл. Играл ты в третий раз?
– Играл.
– Выиграл у принца женщину себе на ночь?
– Выиграл.
– Ты ведь с меня выиграл и ночку со мной на кровати играл: вот твой сын на тебя и походит.
86. Про дочь Меншикова и Петра I
У Меншикова дочь красавица была. И был садовник при доме, уже пожилой человек. Меншиков просил его присмотреть за Лидой, когда она на прогулку выходит. Этот проходил Петроградом, встречается с Петром I, императором.
– А, постой-ка, приятель! Ты где служишь, каким солдатом?
– Служу у графа Меншикова, ваше императорское величество.
– А, постой-ка, друг, я давно встречи ждал с тобой: расскажи, как Лида у Меншикова, куда ходит на балы? Как бы мне свидеться с ней, поиметь знакомство?
– Не знаю как, ваше императорское величество. – Строго блюстят родители ее, и я приставлен смотреть, как она по саду прогуливается.
– А ты мне помоги – я тебя награжу, могу на свободу тебя отпустить.
– Не знаю ваше императорское величество.
– Не знаешь ты, когда Лида ходит гулять?
– А на закате она ходит купаться в бассейн.
– А как она там: затворяется на крючок или так, просто?
– А не знаю, ваше императорское величество.
– Завтра можно будет ее увидеть?
– Вы следите сзаду сада; я калиточку не запру, а чтобы мне не наделать шуму, я удалюсь. А вы там заходите и делайте, как вам надо.
– Ладно, – говорит, – я тебя награжу.
Ну, тогда Петр день, два караулил. Лида купалась, а все у ей бассейн был заложен на крючке. И только на третий день она очень разгорелась; гуляла по саду, забегает в бассейн – и забыла запереть. Только разделась, как он – хлоп к ней! Дверь на крючок. Она скрестила руки и говорит:
– Что вы, император, делаете?
– Я ничего не делаю.
– Да разве можно такое похабство над девушкой?
– Ну что, тут ничего такого нет.
