Текст книги "В целом мире нет места для тебя (СИ)"
Автор книги: Ирина Лещенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Глава 15
Глава 15.
К приезду мамы мы с котом по-братски поделили фарш, пожарили котлет, поделили уже котлеты и злодейски взбили пюре, едва не забрызгав стены.
А заодно выбросили из моей головы всякие странные невозможные встречи.
Как только мама вошла в квартиру, стало понятно, что какие-то улучшения есть – градус напряжения в ней пошел на спад, и воздух вокруг уже не звенел от сдерживаемой истерики.
– Все нормально? Что сказали? – я остановилась на пороге кухни, вытирая руки полотенцем.
– Получше, вовремя успели. – она принялась распутывать длинный шарф. – Не знаю, сколько там пробудет.
Телевизор вполголоса бормотал какую-то невероятную дичь про подводных инопланетян-русалок, чайник булькал, за окном свистел ветер. Было так уютно, что я расслабилась.
– А помнишь, как ты маленькая ревновала? – мама засунула вымытую тарелку в сушку и усмехнулась. Длинный пенный язык сорвался с руки и упал в раковину. – Придумывала всякое, боялась его…Я все думала, когда перерастешь?
Ледяная рука изнутри ухватила меня за горло. Я втянула воздух, а выдохнуть никак не получалось. Ревновала?!
– Он до сих пор ругается, что ты его папой не зовешь. – зазвенели ложки, ссыпаясь в задвижку. – А я как объясню? Ну никак ты его не подпускаешь, что я сделаю?
Не стоит в этом доме расслабляться. Или ждать, что тебя поймут. Пустые надежды.
– Саш, ну неужели так сложно? – мама с укором посмотрела на меня. – Я тебя просила же уже. Он уже немолодой, порадуешь, он же любит тебя…
Рука наконец разжалась, выпуская из меня воздух. Теперь внутри все звенело, как замороженное, и грозилось рассыпаться от малейшего неловкого движения.
– Я пройдусь немного, ладно? – я увернулась от ее взгляда, как уворачиваются от брошенного камня – глаза в сторону, плечом вперед, и прошмыгнула в коридор.
Ступени мелькали так быстро, что я едва успевала ноги переставлять – казалось, тело просто летит вниз, а ноги просто немного тормозят это свободное падение. На улице мело, белая крупа переливалась в свете фонарей, больно жалила щеки; темное небо казалось серым через призму снегопада.
Вдыхаем воздух, выдыхаем отчаяние. Боль, злость – все к чертям выдыхаем, прозрачными облачками, прямо в мутное небо, к голым веткам тополей.
Завтра же уеду. Завтра же.
– Достаточно далеко, чтобы я почти сутки искал, но недостаточно, чтобы убежать насовсем. – руки прошлись по плечам, стряхивая налипшие снежинки. Я испуганно оглянулась, делая шаг вперед.
– Ты тут как? – вырвалось против воли. Снежинки путались в челке, оседали на бровях, висли на ресницах и изрядно отросшей щетине – почему я вчера ее не заметила?
– Я тут молча. – отозвался Паша, подключив тяжелую артиллерию – улыбку с ямочками. – Я был настроен поговорить. Правда, пока ехал, уже остыл немного.
– Откуда ты вообще узнал, куда ехать? – вопросы задаю, а сама глазам не верю. Ткнула указательным пальцем в нагрудный карман куртки. – Как ты меня нашел?
– Тоже мне, проблема. – фыркнул Паша, глянул на мой палец. – Где варежки? Родной город у тебя в профиле указан, мама в друзьях есть, у нее – адрес на странице… Шифровщик из тебя так себе. Где варежки, спрашиваю?
Я обреченно закрыла глаза. Открыла. Паша никуда не делся.
– Это я тебя днем видела? – я спрятала руки в карманы. Паша неопределенно пожал плечами.
– Ну, я бродил, адрес искал…может, и видела.
– Ты чокнутый совсем. – жалобно пробормотала я. – Я не понимаю, чего от тебя ждать. Все время что-то выкидываешь.
– Я-то чокнутый? – поразился Паша и развернул меня спиной к себе. – Топай в машину, холодно.
В салоне негромко играла музыка. Я по привычке залезла на заднее сиденье. Свет погас, оставив только несколько огоньков на приборной панели. Ледяная крупа с треском врезалась в стекла, отрезая машину от всего остального мира.
Паша влез рядом, впустив кусочек пурги в машину. Белая пелена сунулась было в машину и бессильно осыпалась на сиденья, отрезанная дверцей.
– Будем обниматься на заднем сиденье, как будто нам по шестнадцать, а я машину у отца взял. – объявил Паша и стряхнул снег с волос. Я сначала фыркнула, потом испугалась немного и даже отодвинулась.
– Нам не надо обниматься. – предупредила я. – Забыл? У нас же сложности, недомолвки, разные города и все такое.
– Я много думал. Не смейся. – предупредил он, глаза блеснули в темноте, отразив рассеянный свет фонаря. – Наехал на тебя с требованиями разобраться с собой, а сам с собой не разобрался. Даже если я уеду, это ведь не обязательно конец. Можно будет писать и звонить, пока мы не определимся и не решим…ну просил же не смеяться!
– Извини. – я выдохнула, пытаясь успокоиться, но опять рассеялась. – Писать, звонить, голубей слать. Шестнадцать тебе намного больше идет, чем…сколько там тебе?
– Много. – в темноте почудилась улыбка.
– Вот, шестнадцать намного больше тебе идет, чем много. Ведешь ты себя как раз на этот возраст. И не спрашивай, когда я такая умная стала, сама не знаю. Еще же нет ничего, совершенно, а ты уже испугался, напугал меня, все запретил, полез обниматься, сбежал сам, вернулся, не дал убежать мне…не слишком ли?
– Это я так себя веду? – после некоторой заминки уточнил Паша и съехал на сидении пониже. – Извини.
Улыбка лезла до ушей и выпирала даже за пределы лица. Проверка нужности прошла намного удачнее, чем я могла рассчитывать. Да и чего врать, я просто была рада, что он вот тут, опять рядом. На расстоянии вытянутой руки.
– Знаешь. – я начала, не зная, как подобрать слова. – До того, как мы познакомились, я жила, как умела, вроде радовалась чему-то. Но теперь оглядываюсь и понимаю – я была как чужая. В целом мире не было места для меня, понимаешь? Для всех было, а для меня нет, выбило, и я бродила то тут, то там, но нигде не могла зацепиться. А теперь я вроде как есть. По-настоящему есть, вот – я, вот тут – ты, а вот – мое место. И даже если ты сейчас высадишь меня и уедешь, это уже не изменится. Все равно ты все поменял, и за это стоило тебе спасибо сказать отдельное, и давно, но я только сейчас поняла.
– Ты такие вещи умудряешься иногда говорить, что и неудобно становится, и гордость берет – неужели я и правда такой нужный? – на фоне сине-молочного окна профиль как будто тушью нарисован, наложен поверх. – Стоило сразу понять, куда все это приведет – такие веснушки до добра не наводят, но вот, не понял. Или старался не понять.
Он тихо смеется, а я замираю. Какой-то особый момент, перекресток – вот тут остановимся, подумаем, как дальше, и сделаем выбор, и жизнь изменится, потянувшись за нами по одной из дорог. Что нужно сделать, чтобы повернуть куда нужно? Где указатели?
– Каждый раз думаешь, что все понятно. Нужно сделать так и вот так. – шепчет он, притягивая меня поближе. – Уверен, что надо так; а потом оказывается, что никаких ориентиров нет. Думай сам, решай сам. И отвечай за то, что делаешь…
Слишком близко. Я закрываю глаза и тут же опять открываю, боясь что-то пропустить, но вокруг только темнота, чернильный силуэт заслонил все.
– Никаких ориентиров. – выдыхает он возле самых моих губ.
Спустя секунду я поняла, что вообще никогда ничего не знала – ни о себе, ни о любви. Как мне в голову пришло называть предыдущих людей любимыми?
Не бывает так, чтобы каждое прикосновение прошивало тело от головы до пяток молнией, зажмуришься – разглядишь голубоватый электрический свет; не бывает, чтобы поцелуй продолжался, а весь мир летел в черноту вместе со снегопадом, машиной, фонарями и случайными прохожими, заворачиваясь в спираль.
Оказывается, много чего бывает из того, чего никак не может быть.
Но это я уже потом немного поумнела – глубокой ночью. После того, как выбралась из машины, пообещала не уезжать одна, дошла до квартиры, залезла под одеяло, а ощущение, что мир кружится вокруг меня, до сих пор никак не отпускало. Господи, Саша, это же просто поцелуй, как там, обмен бактериями или что-то вроде того?
Совсем ты дура, осуждающе говорит организм и расплывается теплым желе. Какая разница, что оно такое и как зовется, если теперь вот так? Зачем определения вспоминать, когда и губы горят, и щеки, и даже кончики пальцев раскалились?
Ничего я не знаю – беззвучно смеюсь, закрыв лицо ладонями. Кто бы знал, как это чудесно – узнать, что ты настолько бестолковая.
Наутро мне даже стыдно. Вроде приехала маму поддержать, а сама забыла, что я вообще тут делаю. Но мама тоже была вполне бодра и в хорошем настроении, жарит блины, ехидно косится на припухшие губы – чертова колючая щетина! – но молчит.
Вдруг действительно показалось, что мне едва шестнадцать, и никаких бед и зла вовсе не случалось в моей жизни, ни до, ни после – какие беды могут быть, когда вокруг тебя такой толстенный щит из счастья?
– Вадим дома остался? – внезапно спрашивает мама. Я даже хмурюсь – какой такой Вадим?
Я же до сих пор не сказала…
Как быстро я забыла о том, что все еще замужем. Это характеризует меня как женщину облегченного поведения, показывает невысокое качество наших отношений или просто указывает на склероз?
– Мам, мы разводимся с Вадимом. – со вздохом отвечаю я, сворачивая блин и засовывая его в варенье. – У него случилась внезапная горячая любовь. Я и забыла рассказать.
– Ничего себе! – половник падает обратно в чашку с жидким тестом. – И как ты? И насколько давно эта любовь случилась, раз ты успела забыть?
– Как я? – переспрашиваю и улыбаюсь, откусив разом полблина. – Замечательно. У меня тоже случилась. Поэтому и забыла.
– То есть это вот. – мама неопределенно обводит контур губ пальцем. – Не от Вадима?
Я несколько секунд смотрю на нее, она – на меня. Я не выдерживаю первой и начинаю смеяться, едва не подавившись.
– Нет, ни разу не его. – прожевав, вытираю выступившие слезы. – Вообще все уже не его.
– Ну и черт с ним. – мама воинственно шлепает кусок теста на сковороду, забыв ее покрутить – в середине вспухает толстая оладушка. – Он мне никогда не нравился.
Глава 16
Глава 16.
После обеда я, нагруженная кучей пакетов с провизией, солеными огурцами и какими-то кульками неизвестно с чем, гуськом выбираюсь из подъезда, широко расставив руки, как баба с коромыслом.
– У нас что, голод и магазины позакрывались? – Паша отбирает пакеты, загружая в багажник. – Скажи спасибо маме, теперь зиму точно переживем.
– Это я большую часть тайком назад в холодильник запихнула. – я потираю покрасневшие руки и открываю заднюю дверь.
Паша стремительно перехватывает руку и перетаскивает меня к передней.
– Нееет. – я делаю шаг назад. – Я тут не поеду.
– Поедешь. – дверь открыта, а меня просто скручивают так, что коленки на мгновение мелькают перед глазами, усаживают и надежно фиксируют ремнем. – Во-первых, я обещал. Во-вторых, нам ехать почти четыре часа, и мне тут одному будет скучно. Так что сиди и не возмущайся.
Я для вида подергала ремень, поерзала, устраиваясь поудобнее. Машина мягко тронулась с места, вспугнув стаю голубей.
Стоило покинуть пределы города, как телефон в кармане завибрировал.
– Мама что-то забыла, что ли. – я вытащила трубку, но номер был незнаком. – Алло?
– Добрый день, я по поводу работы, вы заполняли резюме у нас на заводе. – прочирикал звонкий девичий голосок, ввинчиваясь в ухо почище дрели. – Ждем вас в понедельник на собеседование! Вы указывали должности оператора и контроля по качеству, но эти вакансии, к сожалению, заняты. Не хотите ли попробовать на должность начальника лаборатории или старшей по цеху?
– Чего? – переспросила я в полной растерянности. – Какого начальника? У меня же ни образования профильного, ни опыта…
– Ничего страшного. – заверил голос в трубке. – Мы тут, знаете, посовещались и решили, что нужно привлекать к управлению новых людей с нестандартным мышлением.
– А я с нестандартным, значит. – уточнила я.
– Именно. Ждем вас в понедельник, в восемь.
– Работу…предложили. – пробормотала я, остановившимся взглядом глядя в потухший экран.
– Начальником? – Паша ехидно сощурился. – И чем ты недовольна?
– Я довольна. – заверила я. – То есть недовольна. В смысле, что за бред, какой из меня начальник?
– Рыжий. Милый и неуклюжий. Правда, не особо серьезный. – Паша выдернул из моих пальцев телефон и закинул в бардачок. – Какой получится, в общем.
– Да нет, ну это розыгрыш какой-то. С чего бы начальником брали первую попавшуюся девчонку, которая несколько лет проработала за прилавком? – я пожала плечами. – Быть такого не может. Ладно, съезжу в понедельник, узнаю…
– Надо верить в чудеса. Даже такие. – наставительно проговорил Паша. – Без чудес не жизнь, а выживание.
– У меня в основном и так постоянное выживание. – напомнила я. – А чудеса типа стикеров на окне обычно доводят меня до истерики и паранойи. Слушай, я постоянно забываю спросить. То есть я помню, что ты тут по работе, а по какой?
– По железячной. – мрачно отозвался Паша, выруливая на трассу. – Курирую установку оборудования на электростанции. По договору.
– А. Понятно. – растерялась я, пытаясь представить Пашу в грязной спецовке и с гаечным ключом наперевес. Картинка ни в какую не желала складываться. – А потом должен ехать к себе, да?
– Да. по крайней мере, на какое-то время. – неохотно ответил он. – Надо будет со всеми делами разобраться…
– Это мелочи. – отмахнулась я и не удержалась. – Приятно, знаешь ли, когда ты не талдычишь про нельзя и все такое. Разнообразие.
Паша покосился на меня:
– Молчи уж, макаронный начальник.
– И спагетти командир. – подхватила я.
Быстро смеркалось, тяжелые тучи закрыли полнеба. Мимо тянулась бесконечная линия горизонта – белая гладь снега, отделенная от темно-серых кудлатых туч. Пейзаж не менялся, и казалось, что машина просто крутит колесами, стоя на месте.
И все-таки я должна знать.
– Паша. – я засунула руки в карманы и изо всех сил сжала кулаки. – Слушай, а откуда ты знаешь номера моих счетов?
– В смысле – откуда? – не понял тот. – Достал квитанции из ящика, переписал, засунул обратно, оплатил через инет.
– И правда. – пробормотала я. – А ты совершенно случайно не знаешь человека по имени Владимир Ганиев?
– Ни случайно, ни неслучайно не знаю. А в чем дело? – глаза недоумевающие. Не очень-то из меня хороший детектор лжи, но вроде не врет…
– Будем считать вопрос закрытым. – я вздохнула. – Просто меня раз в баре опоил этот мужик чем-то, засунул в машину и повез, а я даже двинуться не могла, и…
Нас резко повело в сторону. Проехавшись почти по краю дорожного полотна, машина съехала одним колесом по насыпи. Зарывшись бампером в сугроб, взревела мотором и затихла. Паша выпустил руль и медленно повернулся ко мне.
– Чего? – тихо, очень тихо переспросил он. Я съежилась, стараясь стать меньше ростом.
– Да все хорошо же. – зачастила я. – У него машина загорелась, я выбралась как-то…дома проснулась. А он умер, тоже загорелся. И я почему-то подумала…
– Что я к этому имею отношение. – странным деревянным тоном продолжил он. – Нет, я его не поджигал, к сожалению.
– Да нет, я… – я окончательно запуталась. – Я не обвиняю тебя, просто подумала, что может, ты как-то увидел и довез меня домой или что-то такое. Совершенно не помню, как добралась…
Несколько минут простояли на обочине – я, раз сто успевшая обозвать себя дурой за начало разговора не в то время и не в том месте; о чем думал Паша, я не знала, но вид был мрачный.
– Раз уж решили выяснять всякие неудобные детали. – наконец заговорил он. Между бровей пролегла вертикальная складка. – С чего ты взяла, что это именно я?
Щеки загорелись. Ладно, честно так честно.
– Влезла в твой телефон, пока ты спал. – пробормотала я едва слышно. – Искала звонок в скорую. Испугалась ужасно, думала, ты меня подслушиваешь или вообще камеры везде, только вот не придумала, зачем тебе это надо. Подумала, может, ты и тогда мне помог, просто я не помню.
Паша в немом изумлении покосился на меня. Складочка пропала.
– Ты вообще в курсе, насколько у нас слышимость хорошая? – переспросил он. – Какая прослушка? Я большую часть вашего разговора с подругой слышал в своей комнате так четко, как будто вы в метре от меня сидели. Блочный дом, тут надо зукоизоляцию делать.
– Волшебно. – пробурчала я – Никаких секретов…Мне надо было знать, что это ты. Прости. Я никуда больше не полезла, если что.
– Можно было просто спросить. – упрямо ответил Паша, заводя машину.
– Я не сказать чтобы сразу верю людям. – пожала я плечами. – Так надежнее показалось.
Подъехали мы уже в полной темноте. Я нервно дернула ремень, успев забыть, как его отстегивать, зашарила рукой по краю сиденья. Паша не глядя нашарил кнопку, отщелкнул ремень и выпустил меня. Я выскочила из машины, торопливо нашаривая ключи.
Что ни говори, нам надо обдумать все происходящее. Особенно ему, с моими-то косяками.
Пакеты заняли свое место в коридоре на полу, к вящему удовольствию кошки. Паша сухо попрощался и выскользнул за дверь. Я перевела дух.
Ну что, можно считать первой ссорой. С почином, так сказать.
В общем и целом, ничего страшного не произошло. До работы еще целый чудесный длинный день, можно будет валяться, смотреть сериалы и ждать, пока паша остынет. Не видела я особой вины за собой, хоть убей. Слишком идеальным выглядит Паша, слишком вовремя, слишком…по-киношному. И я имею полное право сомневаться, с моими-то способностями к влипанию в отношения не вовремя и не с теми, с кем нужно!
Все, надо выбросить его из головы хотя бы на выходной. Заняться своими делами, позвонить маме, подготовиться к собеседованию, надеюсь, к моменту моего появления массовый бзик закончится, и они предложат мне более подъемную должность.
Кошка с урчанием уничтожала одну из маминых котлет. Я привычно долила воды в подснежники – может, это какие-то замаскированные инопланетяне, притаившиеся в моей квартире?
Такое ощущение, что что-то свыше пытается изменить мою судьбу, внезапно пришло мне в голову, и я замерла с пустым бокалом в руках. Вот так неумело, как слон в посудной лавке – нужна работа? Получи ненормальных руководителей завода, которые готовы пустить все коту под хвост, но дать тебе хорошую должность. Не хочется верить в предательство бывшего любимого мужа? На, распишись – муж готов ночевать на лестнице, лишь бы тебя увидеть. Обижал отчим? Сейчас и мы его обидим. Напал маньяк? Все, был маньяк и нету. Хочешь идеального парня-друга? Сейчас выпишем из другого города, ах, дружить надоело? Держи драматичные отношения и возвышенные поступки.
Разве может такое количество событий быть цепью случайностей? В это не очень-то верится. Впрочем, в то, что я внезапно обрела некие силы, влияющие на все, что со мной связано, верилось еще туже.
И даже поговорить об этом не с кем…может, я как ударилась головой возле работы, так до сих пор там и лежу?
Я зябко поежилась, подхватила умывающуюся кошку и влезла с ногами в кресло, пристраивая ее на коленях. Не самая лучшая компания, но наличие хоть кого-то рядом немного успокаивало.
Бесконечно мусолить все происходящее в голове нет никакого смысла, я хожу кругами, ведь никаких новых данных нет.
Кошка, передернувшись, впилась когтями в мои колени и угрожающе зашипела. Я зашипела ничуть не хуже, отдирая ее лапы. на коже остались кровавые отметины.
– Ты чего? – я оторвала наконец животное от своих ног и скинула ее на пол. Кошка дернула хвостом и вздыбилась, как еж, глядя в угол справа от кресла.
Я посмотрела в угол, на кошку, снова в угол.
– Там же нет ничего. – я постаралась придать голосу более-менее уверенные интонации, вылезла из кресла и подошла к углу. – Видишь? Тут никого.
Я помахала рукой перед собой и стукнулась обо что-то ладонью. Кошка взвыла и нырнула под диван.
Расширившимися глазами глядя в пустоту перед собой, я сделала осторожный шаг назад. Потом снова протянула руку, краем глаза видя, как ее трясет.
Пальцы медленно продвигались вперед в поисках неожиданной преграды, пока не уперлись в стену.
– Что за черт. – зачарованно пробормотала я и снова махнула ладонью из стороны с сторону.
Комната поехала, я прокрутилась, как в танце, и влетела спиной в стену. Затылок заныл от удара, пол поехал куда-то вниз, я лихорадочно замолотила ногами, пытаясь достать до него.
– Зря. – тихий шепот прямо в ухо, я чувствую дыхание на щеке. – Зря ты ему веришь.
Я скашиваю глаза вниз, но никого, ничего!.. вдохнув поглубже, я закрываю глаза и начинаю визжать.
Ладонь запечатывает мне рот раньше, чем хоть один звук покидает его. Теперь это осязаемые, жесткие пальцы, я открываю глаза и сразу проваливаюсь в темный, затягивающий и пугающий взгляд.
– Мне придется разбираться с этим. – едва слышно шепчет мужчина, колючая от щетины щека царапает мне скулу. – Не хочется, но придется.
Я пытаюсь его пнуть, попадаю раз, другой; нога ноет, как от удара о стену. Мужчина неожиданно хохочет и выпускает меня, роняя на пол. Я забиваюсь в угол, поджимаю ноги.
Он садится на корточки возле меня, захватывает пальцами подбородок, заставляя поднять глаза. Теперь я узнаю, я видела его.
Не зря я тогда испугалась, бьется в висках.
– Хотелось бы знать, сколько лишнего тебе уже выболтали. – заглядывая мне в глаза, негромко спрашивает темноглазый мужчина. Равнодушный, усталый взгляд настолько тяжело выносить, что я хаотично скольжу по его лицу, глядя то в переносицу, то на лоб.
– Я не знаю, я ничего не знаю, честное слово. – бормочу я, выворачивая голову и пытаясь вырваться из жестких пальцев. В ответ он усмехается и перехватывает шею, больно впиваясь в кожу.
– Совсем ничего? – вкрадчиво уточняет он, наклоняясь еще ближе. Волю парализует, я проваливаюсь в пульсирующую тьму радужки, пытаюсь шевельнуть губами, но не могу.
Он смеется, притягивает меня ближе за волосы, целует в висок, оставляя полосу расцарапанной кожи, и отпускает так резко, что я откидываюсь, заваливаясь ниже. В глазах туман от слез.
Сморгнув слезы, понимаю, что в комнате больше никого нет. Кошка выглядывает из-под дивана и с независимым видом принимается умываться.
Я больше не могу ни думать, ни анализировать, ни беспокоиться, что меня услышат – утыкаюсь носом в коленки и кричу, пока голос не срывается на сиплый шепот.
