Текст книги "В целом мире нет места для тебя (СИ)"

Автор книги: Ирина Лещенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Вот и все. Вот и все.

Я возвращаюсь на диван, тычусь лицом в свою куртку и перестаю быть.

Глава 3

Глава 3.

Окружающую темноту разбивают кошачьи вопли и звон телефона – я смутно вижу голубой прямоугольник в каких-то сантиметрах от своей руки, но тело не желает меня слушать – дергается, движется не так, как надо, вздрагивает внезапно и сильно. Вокруг плавают, изгибаются светящиеся кольца, как если закрыть глаза и надавить на них; медленный танец завораживает, одновременно намекая, что температура перевалила за 39. Обычно именно после этих цифр меня начинают посещать галлюцинации…

Телефон замолкает, но тут же истеричными руладами взрывается дверной звонок. Я пугаюсь – не так уж часто кто-то ломился в нашу дверь, никаких шансов привыкнуть – и пытаюсь встать.

Вместо надежных ног подо мной кисель, внезапно уползающий в сторону, и я валюсь мешком на прохладный пол. Неожиданно становится чуть легче, и я бреду, опираясь на диван.

В тот момент я совершенно забыла все, что случилось днем, все подернулось дымкой, а я была настолько сосредоточена на попытках добраться до коридора и не умереть по пути, что совершенно естественно решила, что пришел муж. Добредя до источника мерзких звуков, уперлась лбом в прохладную дверь и вспомнила. Уже не муж, бывший муж – как вообще это слово могло появиться в одном контексте с Вадимом? – вряд ли приехал бы уже сегодня…

– Кто там? – хриплю я, не отлипая от восхитительной прохлады металла.

– Скорую вызывали? – визгливый голос показался не очень-то приятнее звонка. Я потянула ускользающий из пальцев рычажок замка и практически выехала наружу вместе с распахнувшейся дверью.

– Не вызывала, но вы вовремя. – Пробормотала я, пытаясь сфокусироваться на двоящихся белых халатах.

Спустя какое-то время – какое время? Кажется, Вадим случайно утащил в одной из своих сумок все мои умения ориентироваться в этом стремительном потоке – я ощутила в себе прилив невероятных сил и наконец заставила череду людей вокруг дивана превратиться в двух усталых женщин.

– А мне муж изменил. – печально поделилась я с общественностью. Общественность продолжала нащелкивать что-то в планшете, покачивая тугими кудряшками.

– И чего, выгнала? – отозвалась одна из женщин.

– Ага. – подтвердила я. – А как жить теперь, не пойму. Вы не знаете?..

– Долго и счастливо. – сурово подвела итог последовательница Гиппократа и вонзила иглу в мое неуправляемое тело. – А то повадились рыдать, вены резать, таблетки глотать – тьфу! Позор женского рода.

– Позор. – покорно согласилась я, наблюдая, как медленно гаснут вокруг светящиеся круги. – Вы же ехали на вызов, а я вас не вызывала, вдруг там кому-то хуже, чем мне?

Я пытаюсь привстать и шлепаюсь обратно.

– К вам мы ехали, адрес верный. – обрубает врач. – Ильенко?

Я киваю.

– Ну вот. – удовлетворенно бормочет она и сует мне в рот какую-то капсулу. – К вам и ехали. Может, соседи вызвали. Сейчас температуру собьем, и сразу новую жизнь начнете…

Я вспоминаю своих соседей через стенку – не просыхающего мужика, его замученную молчаливую жену и неопределенное количество детей разных возрастов, и отрицательно качаю головой. Вряд ли. Только если бы я упала на лестнице, а перешагнуть меня совсем никак нельзя было.

– К врачу сходи завтра, в понедельник, то есть…и пей, не знаю, что есть? Пей от температуры что-нибудь. – женщина в кудряшках уложила свой чемоданчик и засунула планшет подмышку. – И не страдай, делов…

– И правда. Никаких проблем. – вполголоса бормотала я, провожая врачей на выход.

Назад я брела, цепляясь тапками за воображаемые складки на линолеуме, но в голове установился какой-никакой порядок. Точнее, сознание вернулось в меня.

Щелкнула чайником, открыла холодильник, подцепила пальцем пустую упаковку из-под сосисок. Кошка проводила возмущенным взглядом исчезновение вкусно пахнущего пластика в мусорном ведре и возмущенно заорала.

Кое-как отпилив кусок заветревшейся колбасы, роняю скользкий кружок на пол и двигаю кончиком тапка поближе к миске. Кошка обнюхивает подачку и недоуменно косится на меня. Видимо, колбаса ее не впечатлила.

– Сколько ты у меня уже, лет пять? – скриплю я. – А имени до сих пор нету…

Тишина почти невыносима, сдавливает голову почище давления на глубине; впрочем, идея разбавить ее собственным охрипшим голосом и кошачьим мявом оригинальностью не отличается.

Кружка с чаем оказывается ужасно тяжелой, и я решаю пить ее прямо на кухне. Мешаю, громко звякая ложкой, хотя в ушах звук отдается как колокол, заставляя вибрировать что-то внутри, у висков; гоняю по кружке ломтик лимона.

Мысли густею, как крем, который слишком долго взбивали, скоро совсем окаменеют, и я останусь сидеть с пустыми, как у пупса, глазами, и с тонкой струйкой слюны из уголка рта. Может, не такая уж и плохая идея.

Сморгнув картинку, опускаю голову на стол, прижимаясь щекой к клеенке. Как ни крути, мне уже дали единственно возможный и верный совет – жить дальше долго и счастливо. Жалко, инструкцию не дали, так сколько нас таких, на всех не напасешься…

У меня еще куча времени. Аж до вторника. Я успею собрать все осколки, пусть криво и наспех; склею, оставляя дыры и острые срезы, но зато никто не увидит, что от меня так мало осталось. Правда, ходить придется осторожнее, чтобы куски не вываливались у всех на виду, повиснув на ленте скотча. Ничего, никаких проблем. Даже говорить не о чем.

Я нахожу упаковку таблеток, они или от температуры, или для желудка, других в нашем доме отродясь не водилось, набираю в бутылку воды, вытаскиваю из шкафа старую подушку – собственная постель начала вызывать резкую неприязнь, раскладываю все найденные сокровища на диване и ложусь.

Предположим, организм, ощутив, что я вот-вот склею ласты, включил какой-то автопилот, и именно он чудесным образом вызвал скорую, минуя мой мозг. При этом – я заглянула в исходящие – без звонков. Телепатически, надо полагать.

Меня же и разбудил чей-то звонок. Однако телефон опроверг и это воспоминание. Может, будильник какой?

Не стоит забывать, что я и в лучшей форме никак не могу запомнить, какие волшебные цифры призовут ко мне скорую, а какие – пожарников…

Два варианта. Или у меня появился личный ангел-хранитель, который своим волшебным чутьем понял, что подопечная вот-вот окочурится, или, что более вероятно, Вадим все-таки заметил мое странное состояние и позаботился обо мне.

Второй раз я проснулась глубокой ночью – по крайней мере, за окном было совсем темно, и даже машин не было слышно. Вязаное платье промокло насквозь и немилосердно кололось.

Тело казалось огромным, неуклюжим, полусдувшимся воздушным шариком. Нащупав блистер, вытащила таблетку, проглотила. Побрела в ванную.

Из зеркала на меня взирала кикимора с изжелта-бледной кожей, испариной на лбу, воспаленными глазами и растрескавшимися губами. Содрав с себя все вещи, я побросала их на пол и принялась умываться почти кипятком – пар стоял столбом, а лицо все не хотело приходить в норму и ощущало прикосновения как-то не так, как положено, словно через толстый слой какого-то материала.

Растерев щеки, я подняла глаза на запотевшее зеркало. Между двух катящихся капелек был виден блеклый грустный смайлик.

Этот привет из счастливой, нормальной жизни оказался последней соломинкой, которая уничтожила, свела на нет все мои попытки держаться.

Я села на пол, свернувшись комочком, как будто выжимая из себя всю боль, как будто если еще плотнее, то ей не хватит места. Слезы потекли непрерывным потоком, рот кривится, откуда-то исходит глухой вой – это мой? Я так пугаюсь, что замолкаю.

Даже сейчас я боюсь кому-то помешать или привлечь внимание. Нельзя громко плакать, все услышат, поймут, начнут судачить, что в Датском королевстве нынче не то что непорядок – полный развал правления, так-то. Какой толк от всех твоих ужимок? Прогрессивности, открытости, доверия? Личное пространство, которое расслоилось на одиночество, вранье, предательство и недоумение, развалилось на два, прямо скажем, неравных куска? Доигралась в удобную, добереглась того, кто тебя беречь не собирался?

У слез есть неоспоримое качество – они не приглушают боль и не делают ее иной, но они помогают восстановить хоть какую-то ясность в голове и дают возможность жить дальше, отодвинув мрак внутри в уголок.

Помогают начать думать. Например, о том, на что теперь жить.

Нет, что-то мне, безусловно, платят; этого хватит на оплату коммуналки и еду, про одежду пока придется забыть. Либо придется жить крайне экономно, либо искать дополнительные средства к существованию.

– Потом. – бормочу я. – Потом. Не сейчас. Сейчас – не думается.

Зато мне больше не надо бояться. Нечего уже бояться, в общем-то. Не так уж глупы слова о том, что если боишься потерять – потеряй и живи спокойно.

Два дня я просто существовала, и то кое-как – что-то пила, что-то ела, думала какие-то мысли, самые простые, на сложные не хватало концентрации, разговаривала осипшим голосом с кошкой, нашла в интернете чудодейственный способ возвращения голоса при помощи разогретого растительного масла; тряпка, вымоченная в горячем масле, протекла сквозь целлофан и шарф, оставляя чудовищные пятна на диване. Голос, кстати, после ночи в масле действительно вернулся – ругалась я во время оттирания пятен громко, четко и практически без хриплости.

Некоторые части мозга казались накачанными новокаином – вот ты сидишь, думаешь о том, что чай заканчивается, и надо бы собраться с силами, спуститься и купить, а еще лимон, мед и кусок сыра; за лимоном тащится призрак Вадима с «я люблю чай с лимончиком», но как только его образ возникает перед глазами, мыслительный процесс с противным скрипом буксует и останавливается, выдавая что-то вроде «Я люблюуууууу чааааааа…ошибка, ошибка, перезагрузите систему».

Никакого отчаяния я больше не ощущала. Одно беспокоило, как заноза – я опять ошиблась. Две ошибки – это конечно некритично, как ни крути, но время уходит, а желание опять искать кого-то, мучительно встраиваться в его ритм, впускать в свою жизнь, не пихаться по ночам, отвоевывая у захватчика половину кровати, пугаться по утрам – кто это рядом, мамочки! – уходит намного быстрее.

Ошиблась, да. Ошиблась ли? Или все-таки опять слишком несерьезно подошла к выбору? Из одного омута – в другой…

И почему мне теперь кажется, что я ждала такого развития событий? Словно заранее была уверена, что нормального со мной ничего быть не может, к черту нормальность, где там мои страдания? Ждала, когда уже можно будет не обманываться и нырнуть обратно в бездну одиночества, которое, как ни крути, и есть мой лучший друг, семья и смысл жизни?

Голова начинала нехорошо пульсировать, намекая, что философствование – это совсем не мое, и я бросала снова и снова на середине, так и не выудив из недр собственного сознания четкий ответ.

А на третий день я проснулась почти здоровая и охваченная лихорадочной жаждой деятельности.

Само собой, первым делом я ворвалась в Ту Ужасную Комнату, которая на деле была нашей спальней. Содрав постельное белье, я честно раздумывала, выбросить ли его, но – экономия, экономия! – просто засунула в бак. Потом разберемся.

Оглядевшись, поняла, что спать тут все равно не буду. Не буду, и все тут.

Пробежавшись пару раз по квартире, я решила все-таки спуститься в магазин, заодно проветрив болезную голову.

Осенняя куртка нашлась за диваном, испещренная белыми пятнами то ли слез, то ли температурного пота, и тоже отправилась в бак. Искать пуховик было лень, да и магазин в пятидесяти метрах – я содрала с вешалки осеннее темно-зеленое пальто, обмотала шею самым огромным и теплым шарфом, спутанные пряди прикрыла капюшоном и выскочила в подъезд.

Шел снег – не та мелкая пыль, что в прошлый мой выход, а настоящие, пушистые, невесомые как перья хлопья. Я постояла несколько секунд, запрокинув лицо к бесконечному, серому небу, ощущая невесомые ледяные прикосновения всей кожей.

Двор был укрыт толстым слоем, белые шубы скрывали капоты машин, лавочки и обледенелую дорогу. Всего несколько дней, мир вроде бы тот, но совсем другой – уже успел утечь, измениться, как и я. Я тоже все та же Сашка, да только очередная часть меня вылетела в форточку, освободив место для той, что придет на смену. Сплетется из этих вечеров, пустых и одиноких, превращая их в уютные и спокойные; рано или поздно покажется в глубине чайной чашки или в зеркале, когда глаза перестанут искать в отражении знакомые черты.

Не в первый раз, я справилась тогда – я справлюсь и сейчас, я вообще живучая…

Я опустила голову, щурясь от снежинок, склеивших ресницы, и сделала шаг.

В сантиметрах от меня взвизгнули тормоза.

– Да что ж за…! – нервно стукнув дверцей, из машины выскочил все тот же парень, пытавшийся задавить меня буквально на днях. – Опять ты?

– Знаете, – я разглядывала черный капот с проснувшимся интересом. – Мне трудновато будет переехать, может вы начнете какой-то другой дорогой ездить? Два-три дня назад я бы с удовольствием, а теперь мне нельзя, мне жить надо.

– А кому не надо. – буркнул парень и переступил с ноги на ногу. – проблема в том, что я тоже в этом подъезде живу, а вон там паркуюсь.

Он махнул рукой в середину двора.

– Так что другой дорогой вряд ли получится. Хотя я могу ездить кругом вокруг двора. – объявил он и неожиданно улыбнулся. На щеках обозначились ямочки, превращая вполне заурядное лицо в безумно обаятельное, хотя я вообще к ямочкам неравнодушна, могу быть слишком пристрастна.

Я моргнула и сосредоточилась на человеке передо мной, внезапно забыв, зачем, собственно, я стою.

– Все ясно, я так и подумала, что вы где-то рядом живете. – пробормотала я, отступая на шаг. – Я пойду, пожалуй. Хорошего дня.

Стоило отойти на пару метров, как он окликнул меня. По-простецки, громким «Эй»!

Я обернулась – он догонял меня, засунув руки поглубже в карманы. Кожаная куртка наверняка удобна для катаний за рулем большой и красивой машины, но точно не для пробежек в минус пятнадцать.

– После какого наезда мы сможем перейти на «ты»? – деловито уточнил он, остановившись напротив. – Может, второго достаточно, нет?

– Это вы ради этого бежали? – удивилась я. – Мне без разницы, я со всеми на вы, и с вами буду…

– Вообще я хотел спросить, что такого было два-три дня назад, но, пока бежал, понял, что это уж слишком нагло. – обстоятельно объяснил он и поежился.

Я молча пожала плечами и пошла наконец к магазину. Второй раз останавливать меня он не стал.

Глава 4

Глава 4.

Понедельник наступил как-то слишком быстро. Вообще все дни, когда «завтра уже на работу» наступают стремительно. Казалось бы, разве что-то может испортить этот день еще немного сильнее?

Еще как может. На это намекало имя, светившееся на экране. Сначала я решила притвориться, что ничего не слышу, но вещи ему все-таки придется забирать, мне-то они зачем? Раньше начнем, раньше закончим, или как-то так.

В общем, трубку я взяла.

– Алло. – выдохнула я в динамик, и неожиданно накатила такая тоска, что пришлось вцепляться зубами в палец. Возможно, это последний наш разговор, и никакого хода назад уже не будет.

– Привет. – интонация была какая-то…вальяжная? Словно он там на диване валялся, а вокруг всякие темноволосые гурии…

Стоп фантазия, стоп. Не то время, не то место.

Я зажмурилась вдобавок к закушенному пальцу.

– Ты сегодня дома? – продолжала вещать трубка, не подозревая о моих мучениях. – Я ботинки вторые забыл и шарф. Сегодня зайду?

– Да, конечно. – пробормотала я. Даже на мой непритязательный вкус – слишком тихо и жалко. – Заходи. Только после обеда, я…занята.

Мне же к врачу сегодня.

Голос рассыпался дробью гудков.

До больницы было недолго ехать, но долго идти, и все это время в моей голове метались мысли о Вадиме. Что он сейчас думает? Осознал ли, что его измена была ошибкой, или, что скорее всего, понял, что ошибкой был наш брак?

От жалости к себе сводило скулы. Ну да, это я умею просто отлично – жалеть себя…

Пошатывало меня до сих пор весьма внушительно, поэтому очередь из трех человек, сидящих в коридоре, пошептались о чем-то и пропустили меня вперед.

Домой я приехала через несколько часов, скомкав в кармане рецепт до нечитаемого состояния и даже забыв уточнить, как же называется нехорошая болячка, которая так несвоевременно меня подкосила.

Все мои последующие метания нельзя объяснить с точки зрения нормальной человеческой логики. А вот с точки зрения женской и ненормальной очень даже можно.

Сначала я понеслась мыть голову. Пока мочила волосы под краном, облилась вся, содрала одежду и влезла в душ. Минут двадцать мылась всем подряд, старательно отгоняя мысли о том, как же меня скрутит после этой помывки, да на возможную температуру.

Потом сушила рыжие кудряшки феном, мазала синяки под глазами тоналкой, кремом пыталась привести в чувство растрескавшиеся губы…

Я просто не имела никакого морального права показать ему, что мне плохо. Нет. На войне все средства хороши, меня предали, выбрали другую – так пусть не надеется увидеть хоть что-то из разряда «ой, как хорошо, что это чудище больше не моя жена». Хватит культивировать в себе жалость к себе и к нему.

Он не пришел. Конечно.

Я просидела до десяти часов, подкрашенная, старательно тараща подведенные глаза – температура-таки поднялась, веки, казалось, опухали все сильнее и сильнее, одетая в самый симпатичный свой костюм с юбкой. Осознавая, что дело даже не в том, что я стараюсь ради предателя, сколько в том, насколько глупо выглядит то, что я сижу дома в лучшей одежде – совершенно случайно, разумеется.

В десять я выдохнула, смыла макияж, и, повинуясь какому-то до сих пор неведомому желанию, наскоро оделась и спустилась на улицу.

Морозный воздух отрезвил, я остановилась посреди двора, раздумывая, куда бы пройтись, чтобы и голову проветрить, и на неприятности не нарваться. Мало ли кому придет в голову прогуляться одновременно со мной.

В трех остановках от моего дома был новый микрорайон, стоящий на берегу реки – точнее, река образовывала там небольшую заводь, перекрытая длинным островом. На него вели несколько мостов, и, само собой, этот заросший и малопроходимый островок был одним из самых глухих мест в городе. Зато набережная вдоль микрорайона неплохо освещена, заполнена гуляющими…

Туда я и пошла. Снег хрустел под подошвами ботинок, мерцал отраженным светом фонарей и голубоватых неоновых узоров на углах дома. С каждым шагом голова блаженно пустела, кипящая каша из кучи чувств и мыслей медленно растворялась – от разочарования, что он не пришел, до счастья – по той же причине, от ощущения какого-то поруганного ожидания до внезапного полного покоя. Так же я чувствовала себя всего один раз, этим летом.

Мы были на соленом озере, настолько соленом, что губы невыносимо горели даже без прикосновения к этой воде, как будто даже воздух вблизи был насыщен солью. Небо было затянуто плотными тучами, вода почти не ощущалась ни по плотности, ни по температуре, озеро было большим, но мелким – я легла на спину и раскинула руки. Колени тут же всплыли из воды, как два буйка. Я дрейфовала, глядя в серое, бесконечное небо, и казалось, что больше нет ничего – только тучи и ощущение невесомости. Даже меня уже не было там, просто какой-то безмолвный наблюдатель, застрявший между землей и небом.

Сейчас я брела по опустевшим улицам и ощущала то же самое. Как будто Вадим был моим якорем, который держал меня в реальном мире, а теперь веревка перерезана, земля, прощай – и я снова болтаюсь где-то между. Между рассыпавшимся настоящим и несозданным будущим, между сугробами и тьмой наверху, по которой были рассыпаны колкие звезды.

Кончик носа подмерзал, я потерла его шарфом и наконец отвлеклась от созерцания неба.

Прямо перед моим подмороженным носом была вывеска какого-то рестобара. Попытавшись собрать название из непрерывно мерцающих букв, я вытащила из кармана кошелек и пересчитала купюры.

Нет, ну если не слишком шиковать…

Забросив попытки узнать название, я ухватилась за ручку тяжелой двери.

Сразу за порогом начиналась лестница вниз – очень удобно, два шага и покатишься. Темно-коричневые стены. Черные перила.

Мрачненько.

Я осторожно спустилась, надеясь не поскользнуться. Зал тонул в полумраке, над столами горело по одному неяркому светильнику, не разгоняя мрак, а наоборот, подчеркивая; высокие спинки диванов делили весь зал на множество маленьких зон. Отличное место, чтобы лечить разбитое сердце и прочие поврежденные органы…

Я сбросила куртку на диван в самом углу. Вытащила тысячную купюру, спрятала в карман – мало ли, впервые напьюсь до невменяемости, хоть на такси хватит.

Из полумрака выплыл парень с ламинированным меню и коктейльной картой в руках.

– Добрый вечер! – улыбка, как у Чеширского кота.

Я бегло просмотрела цены и максимально незаметно выдохнула – живем. На удивление демократично, можно даже не очень ужиматься.

Завтра выйду на работу, заработаю еще какие-нибудь деньги – временно забудем, что у меня больше никаких нет.

– Можно мне что-нибудь вкусное? – пробормотала я, скользя пальцем по строчкам.

– У нас все вкусное. – Парень уселся напротив меня. Я подняла на него глаза и удивилась – ни фартука, ни белой рубашки, хотя часто ли я по заведениям хожу? Первый поход в бар, вот радость-то. А подсаживаться у них тоже принято?

Парень правильно истолковал мой взгляд и усмехнулся.

– Я владелец. Иногда сам работаю. – коротко пояснил он. – Пользуюсь положением, так сказать. Хотите стейк?

– Хочу. – прислушавшись к своим ощущениям, кивнула я. – И что-нибудь такое, чтобы я не сразу напилась.

Через пару минут передо мной стояло что-то, упоительно пахнущее травами и цитрусом – в высоком бокале кубики льда звонко постукивали, плавая в коричневатой жидкости, на краешке пристроилась долька лайма.

Я ухватила губами трубочку и осторожно глотнула. Вроде не слишком крепко…

Одновременно с появлением на моем столе тарелки с невозможно пахнущим куском мяса возле столика остановился какой-то мужчина.

– Девушка, извините, у вас свободно? – поинтересовался он. Я подняла голову.

Зал был полупустым.

– Тут много столиков. – нейтрально ответила я, невольно напрягаясь. Мужчина вздохнул и присел напротив.

– Извините, я, наверное, слишком навязываюсь. – покаянно начал он. – Вообще не умею с девушками знакомиться. А вы сидите тут одна… я все думал, кого-то ждете, а потом решился.

Я со вздохом отодвинула тарелку и недружелюбно оглядела своего собеседника.

Тяжеловатый подбородок, темные глаза. Немного полноват, кажется, или просто щеки такие, объемистые? Черные волосы немного вились, предавая ему какую-то неаккуратность. В целом парень был похож на плюшевого медведя и вид имел действительно виноватый.

Ой, да чего я теряю. Может, с ним разговаривать интересно…

В конце концов, пора уже начать преодолевать собственные комплексы и детские травмы. Почему бы не начать сейчас?

– Сначала я это съем. – я двинула тарелку обратно.

Парень неистово закивал.

– Конечно, конечно, я тоже тут заказал всякое…а что вы пьете?

– А я не знаю. – я пожала плечами и кивнула на владельца, неспешно что-то переставлявшего на полках за барной стойкой. – У него спросите. Но вкусно.

– Меня Олег зовут. – плюшевый мужчина коротко улыбнулся и неуклюже выбрался из-за стола. – Давайте я вам закажу тоже что-нибудь?

– Саша. На ваш вкус. – после секундной заминки отозвалась я.

Пока он добирался до стойки и заказывал коктейль, я на максимальной скорости уничтожала мясо, заодно думая, зачем мне вообще нужно это навязанное общение. Никакого интереса парень во мне не пробудил, просто поболтать час-полтора и разойтись, поблагодарив за компанию и обменявшись номерами, которые потом оба не вспомним?

Подхватив два бокала на тонких ножках, Олег двинулся в обратный путь. Я спешно дожевала последний кусочек и сделала лицо подружелюбнее.

За спиной Олега маячил владелец и пристально, слишком пристально смотрел на наш столик.

Возле меня плюхнулось что-то слоистое, коричнево-бежевое и густое. Я вопросительно подняла бровь, принюхиваясь.

– Это тоже должно быть вкусно! – объявил Олег и сел немного дальше от меня, закрыв спиной барную стойку. – Итак, Саша. Чем занимаетесь?

Мне уже скучно, мрачно подумала я.

– Ничем особо. Работаю. – так, не стоит хамить человеку только потому, что он подошел не вовремя и, мягко скажем, не очень интересен. – А вы?

– Разным. – неопределенно отозвался Олег, ерзая на сидении. – Телефон в кармане застрял.

Под столом что-то глухо брякнуло, стукнув меня по ноге.

– Ой. – парень смущенно съежился. – Извини, за подклад зацепился и вылетел…

– Ничего. – я наклонилась, заглянула под стол, нашарила засветившийся гаджет.

– Спасибо. – Олег взял телефон из моих рук, задержавшись на секунду; я ощутила тепло его ладоней. – Попробуйте, вдруг бармен соврал и коктейль невкусный.

Я отпила из бокала. Теплая волна прошлась по пищеводу и ухнула в желудок, обдав жаром спину. Олег настороженно следил за моей реакцией.

Милый какой. Так переживает?

– Вкусно. – успокоила я его и отпила еще немного. – Только крепковато для меня.

Лицо парня поехало немного вбок и тут же снова встало на место. Я моргнула.

– Что такое? – голос Олега донесся как сквозь вату.

– Ничего, я просто недавно болела и, наверное, не стоило… – я с ужасом ощутила, что язык почти не слушается. Пока я пыталась разобраться, что со мной такое и как могла такая небольшая доза алкоголя сбить меня с ног, Олег внезапно оказался рядом.

– Я оплатил ваш ужин, пить, наверное, не нужно больше. – торопливо пробормотал он, помогая мне встать. – Давайте я на улицу вас выведу, там легче станет, хорошо?

– Хоррошо… – протянула я, пытаясь попасть в рукава куртки.

Рядом гудел какой-то голос, еще один ему что-то отвечал, но слов я не разобрала.

Наверх, наверх.

Переставляя непослушные ноги и почти повиснув на плече Олега, я выбралась на улицу, вдохнула ледяной воздух. Телу лучше не стало, а вот голова прояснилась.

Настолько прояснилась, что я чуть не упала прямо там, где стояла.

Он мне что-то подмешал. Конечно, я не могла так…когда выронил телефон, я наклонилась. А он что-то налил в бокал, или насыпал, не знаю.

Глаза закрывались. Господи, пожалуйста, пусть он посадит меня на такси. Пусть тормошит и выспрашивает, где я живу. И просто отправит домой. Пожалуйста.

Ноги подогнулись, и Олег молча потащил меня к стоянке.

Я болталась, как кукла, и не могла толком даже сопротивляться. Пикнула сигнализация, и Олег сгрузил меня на заднее сидение машины.

– Сейчас домой тебя отвезу, все будет нормально. – с фальшивым воодушевлением пообещал он, закинул мои ноги в салон и захлопнул дверь.

Вот и настал последний день моей жизни, вяло подумала я и попыталась открыть веки. Как-то глупо все. Надеюсь, Вадим кошку заберет…

Мягко урчал мотор.

Сквозь веки полыхнуло что-то настолько ослепительное, что глазам стало больно. Хорошо, что глаза закрыты, так и ослепнуть можно. Мои медленные мысли прервал дикий крик пополам с матом, и машина ощутимо вильнула.

– Что за хрень?!! – отчаянно орал Олег, срываясь на визг.

Машина рывком остановилась, и меня снесло с сидений. Носом проехавшись по спинке переднего, я завалилась вниз.

Сильно запахло паленым.

Дверца хлопнула. Похоже, в машине я осталась одна.

Несколько томительных минут я пыталась призвать свой организм к порядку. Он куда-то вышел, я смогу убежать, если только ноги-руки снова вернутся под мое управление…

Не вернулись. Я продолжала лежать, как мешок с мукой, и могла шевелить исключительно мозгом, да веки наконец приоткрылись. Губы едва заметно дрогнули, но ни звука не прозвучало.

Паника поднялась изнутри, мешая дышать, сердце заколотилось.

Дверь с щелчком открылась. Потянуло холодом.

Я захлебнулась свежим воздухом в попытке закричать, под веки сочился свет, а потом я потеряла ощущение верха и низа, даже ощущение собственного тела. Свет померк, оставив ощущение полного покоя.