Текст книги "Ванька жуков против гарри поттера и ко"

Автор книги: Ирина Ковальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

– Вот я и вижу, что ничем, – сказала Мария Петровна голосом победителя, разворачивая скомканный лист бумаги.

«Приезжай, милый дедушка, а то меня все колотят и кушать страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, всё плачу...», – прочитала она вслух и, посмотрев на Ваню убийственным взглядом, добавила: – Ты бы лучше самостоятельную работу делал, тогда и скучать было бы некогда.

– Отдайте! Это моё письмо! – закричал Ваня и вскочил со своего места, но Мария Петровна уже шла по направлению к учительскому столу и продолжала:

– «Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... А ещё кланяюсь Алёне, Лёхе Крутому и его специалистам. Остаюсь твой внук Иван Жуков».

– Во Ванька поклоны Лёхе передаёт! – хихикнул Женька у окна.

– И всем его специалистам. Уважает! Не зря они его дрессировали! – добавил кто-то ещё.

– Верните мне моё письмо! – закричал Ваня. Дух у него перехватило, и слова застревали в горле. – К-как, как Вы смеете?

– Ах, как я смею? – опять завелась Мария Петровна. – А ты как смеешь на уроке посторонними вещами заниматься? – крикнула она. – Как, я тебя спрашиваю? Отвечай!

Дальше пошла обычная процедура: положи дневник на стол, я хочу поговорить с твоей мамой, сегодня за урок «два», будешь огрызаться, отведу к завучу и так дальше в том же духе.

Раздавленный Ваня, как побитая собака, выбежал из класса. Он тупо смотрел себе под ноги. Мысли в голове мешались, и слёзы обиды подступали к глазам. Но плакать он не мог – окружение было вражеское. Впереди кто-то стоял. Не поднимая головы, Ваня попробовал обогнуть стоящих, но и они тоже передвинулись в ту же сторону. Столкновение было неизбежно.

– А вот и наш внук Ванятка, – услышал он знакомый до тошноты голос. – Ну, что ж, привет мы твой получили, за что премного благодарны.

Ваня поднял голову и увидел, что не ошибся: перед ним стоял Лёха Крутой в окружении парочки специалистов, а рядом с Лёхой стояла... Алёна! и держала его под руку. Она не сводила с Лёхи глаз, полных восхищения.

– Ладно, горемыка, иди на почту, отправляй письмо, – сказал Лёха, изображая притворное сочувствие. – Только смотри, не забудь адрес написать: «На деревню дедушке».

Первой засмеялась Алёна, а за ней и все специалисты.

Ване хотелось броситься на Лёху и кулаком дать ему по зубам, но он сдержал себя – рядом с его врагом стояла Алёна. Оттолкнув хихикавшего перед ним специалиста, он почти бегом выбежал из школы. Ему нужно было бежать всё равно куда, лишь бы не стоять на месте! Если он остановится, гнев, вскипевший в груди, просто разорвёт его на части.

«Подонок! Мразь! Гадина ползучая! – все плохие слова, которые Ваня когда-либо слышал, выплывали из памяти и попадали в обойму ненависти, как пули, которыми он должен был уничтожить Лёху. – А Алёна-то, Алёна! Вот тебе и «свет очей моих». Змея подколодная! И чего я только в ней нашёл? Почему я раньше никогда не видел в ней этого лицемерия? «А, привет! Как поживаешь?» Вот где ехидна замаскированная! Мальвина перекрашенная!»

Ваня сбавил темп, так как распиравший его гнев затруднял дыхание. Немного отдышавшись, он попробовал собраться с мыслями, но они путались в голове. Он побежал быстрее прежнего, а когда остановился снова, понял, что в нём больше не было ни мыслей, ни чувств, осталась только одна злоба.

«Почему? Почему всё это случилось? За что они меня ненавидят? Или они просто так развлекаются? – Ваня посмотрел на небо, и губы его жарко зашептали: «Господи, я знаю, что ты велел нам терпеть все посылаемые Тобой скорби, но это не справедливо! Я не сделал им ничего плохого! Я ничего им не делал! Да, я ненавидел Лёху, но он первый начал унижать меня! Его мать поставила мою маму на счётчик! За что, Господи? Моя мама хорошая. Она в сто раз лучше Лёхиного красноротого «шкафа»! За что Ты попускаешь им унижать меня и мою маму? За что? Скажи мне, за что?»

Ваня уже добежал до двора своего дома. Бегать по двору и привлекать к себе внимание бабы Люси с компанией не имело смысла, поэтому он бросился к своему подъезду. Баба Люся сидела «на дежурстве».

– Ты чаво нясёсся, как угорелай, Ванька?

– Живот болит, в туалет надо, – соврал он, чтобы шпионка баба Люся ничего не заподозрила.

– А-а, ну бяги, бяги, – с пониманием отнеслась баба Люся к Ваниному вранью. – Съел, видать, чаво-то. Нонче...

Баба Люся не договорила, потому что дверь подъезда уже захлопнулась, и Ваня, не дожидаясь лифта, побежал, перескакивая через ступеньку. С трудом попав ключом в замочную скважину, он открыл дверь и с разбега упал на свою кровать. Ему хотелось плакать, но слёзы не текли. Душа его, казалось, высохла, а перед глазами стояло наглое Лёхино лицо и хихикающая Алёна.

«Я отомщу. Чего бы мне это не стоило, я отомщу!» – твердил Ваня одни и те же слова. У него не было никаких планов относительно грядущей мести. Была только одна уверенность: на этот раз Лёхе так просто это не сойдёт.

Ваня лежал, тупо глядя в потолок, без слёз, без мыслей, без жалости, даже к самому себе. У него не было сил встать и переодеться. Если бы глаза его не видели висящую на потолке люстру, можно было бы подумать, что он умер. Конечно, он был ещё жив, но что-то в нём, действительно, умерло.

Когда пришла мама, он всё ещё лежал на своей кровати, такой же неподвижный и такой же безучастный.

– Сынок, ты заболел? – мама сразу заподозрила что-то неладное.

– Нет, – коротко ответил он.

Мама потрогала лоб сына – температуры не было.

– Что у тебя болит?

– У меня уже ничего не болит, – сказал он одеревеневшими губами.

– У тебя что-то случилось? – осторожно спросила мама.

– Да.

– Ты мне расскажешь, что случилось?

– Нет.

– Тебе нужна моя помощь? – спросила мама очень мягко.

– Нет, – ответил сын.

Тогда мама тихо вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Ваня слышал, как она говорит с кем-то по телефону. Ему было всё равно, что происходит за закрытой дверью. Пусть делают всё, что хотят, только не трогают его. Через какое-то время дверь в комнату отворилась, и в проёме сначала появилось бледное лицо мамы, а потом два человека в белых халатах. Они задавали вопросы, Ваня отвечал коротко «да» или «нет». С него сняли пиджак, рубашку, сделали какие-то уколы и ушли. Свет в комнате погасили, и больше он ничего уже не помнил.

19

На следующий день, когда он проснулся, был уже полдень. На прикроватной тумбочке лежала записка и накрытый салфеткой завтрак. Он приподнял салфетку. Есть не хотелось, но мама приготовила его любимые блинчики с маком, отказаться от которых он просто не мог. В термосе был горячий чай с мятой. Ваня сделал несколько глотков и почувствовал, как его обезвоженное тело наполняется живительной влагой.

Покончив с завтраком, он откинулся на подушку. Сил было так мало, что завтрак забрал почти все имеющиеся в наличии, но на душе стало как-то теплее. Он пытался вспомнить, какой сегодня день, и почему он не в школе. Мысли в голове путались, и у него явно недоставало сил, чтобы собрать их. Раздался телефонный звонок, и он, пошатываясь, подошёл к телефону. Звонила мама.

– Ну, как ты, сынок? – осторожно спросила она.

– Хорошо, – умиротворённо ответил Ваня. – Ма, а сегодня что, выходной?

– Нет, сегодня среда, – ответил встревоженный мамин голос.

– А почему ты меня не разбудила? – удивлённо спросил Ваня, и вдруг всё вспомнил: Алёна, письмо, Мария Петровна, Лёха, баба Люся, бледное лицо мамы, скорая помощь, – всё это пронеслось перед его мысленным взором и обдало всего его горячей волной. Через несколько секунд жар схлынул, и проступила дурнота, покрывшая тело липким холодным потом.

– Я вас всех ненавижу, – процедил он сквозь зубы и положил трубку.

20

В раздевалке после тренировки Ваня шепнул Пашке:

– Слышь, одевайся быстрее, дело есть.

Пашка бросил на друга удивлённый взгляд, но спрашивать ничего не стал. Он быстро оделся и направился к выходу. Ваня уже его ждал. Пашка подметил, что Жуков раньше никогда так быстро не одевался.

– Ну, чё там у тебя стряслось? – спросил он.

– Помнишь, ты меня спрашивал, есть ли у меня враг? –

– Помню, а что? – по голосу друга Пашка понял, что «запахло жаренным».

– Я должен, хоть умереть, но отомстить. Мне нужна помощь. Я не могу сделать это в одиночку: они опять поставят мою маму на счётчик, а я...

– Кто они? – Пашка перебил Ваню на полуслове. – Ты конкретней выражайся, иначе мне тебе трудно будет чем-нибудь помочь.

– Лёха Крутой и его мать, – выдавил из себя Ваня ненавистные имена.

– И тебе он насолил? – воскликнул Пашка с нескрываемой радостью.

– Тебе, что ли, тоже? – удивился Ваня.

– А то нет! Эта дылда корчит из себя чуть ли ни Властелина Колец, – выпалил Пашка, как из пулемёта. – Эх, Ванька, у меня уже руки чешутся! А чё он тебе сделал?

Ваня помолчал немного и рассказал всё: и про случай в буфете с разборками у Олега Петровича, и про счётчик, и про случай на ринге, и про письмо к дедушке.

– Ну и сволочь! – сказал Пашка, когда Ваня закончил, и замолчал.

Какое-то время они шли молча, думая каждый о своём. Потом Пашка спросил:

– А у тебя план есть?

– Да я тут думал-думал. Знаешь, мама рассказывала историю знакомого её дедушки. Когда он, ну, знакомый этот, учился в мединституте, у них по анатомии был очень вредный преподаватель.

– А анатомия это что?

– Анатомия – это медицинская наука, которая изучает кости человека.

– Вот такая наука нам подходит: бабах костью по спине!

– Смотри-ка, догадливый какой! Не перебивай. Так вот. Этот вредный препод на экзаменах любил подбросить в воздухе какую-нибудь маленькую косточку, например, фалангу пальца, и пока она летела вверх и вниз, студент должен был вспомнить её название. Кто не отгадал, тому пересдача.

– Какая ещё пересдача?

– Пересдача – это двойка, то есть приходи опять экзамен пересдавать, чтобы двойку на тройку исправить, понял?

– Ну и гад этот препод был! – Пашка так возбудился, что комментарии насчёт учителей потекли рекой. Ваня несколько раз пытался продолжить мысль, но куда там!

– Слышь, ну и чё там с тем преподом? – вдруг поменял тему Пашка, как будто и не говорил ничего.

– А, ну так вот! – обрадовался Ваня. – Нашлись находчивые ребята, которые после проваленного экзамена, подстерегли этого зануду в тихом месте, набросили ему на голову мешок, и большой берцовой костью, ну, самой большой костью бедра, надавали ему тумаков, приговаривая: «Какая косточка?»

– Вот это прикол! – Пашка залился своим неповторимым смехом. – Вот это я понимаю ребята: «Какая косточка?» – Бамц по спине! – «Какая косточка?» – Бамц по плечу! Бабамц по чём попало! – Пашка так хохотал, что и Ваня не удержался. – Представляю, как этот гад визжал и просился: «Не бейте меня! Я больше не буду! Ой-ой, больно! Отпустите меня! У меня спина больная!»

– Спина у него больная! Да он на голову больной! – включился Ваня.

– Бабамц по голове! – тут же среагировал Пашка. – Ой, моя головка бо-бо! Ой, бо-бо! – Он схватился за голову и запрыгал вокруг Вани то на одной, то на другой ноге, изображая сыплющиеся на него удары. – Простите, помогите! Ой, больше не могу! Ой, помираю!

– Мальчик, что с тобой случилось? Что у тебя болит? – озабоченный голос проходившей мимо тёти привёл заигравшихся друзей в состояние столбняка. – Я сейчас вызову скорую помощь! – сказала тётя и полезла в сумку за мобильником.

– Не надо! – завопил Пашка. – Не надо скорой помощи! Я совершенно здоров! Это я так, просто шутил!

– Это у него просто головка бо-бо, – добавил пришедший в себя Ваня.

– Ну и шуточки у вас, – буркнула рассерженная тётя. – Не дети сейчас, а чистые придурки!

Она запрятала мобильник в сумку и, с недовольным видом, пошла прочь, а Ваня с Пашкой обменялись многозначительными взглядами и одновременно прыснули от распиравшего их смеха.

– Говорил же я тебе, что ты чистый придурок, – еле выговорил Пашка, просто задыхаясь от смеха. – Говорил же тебе, а ты всё нет да нет!

– Сам ты такой! Только ты не чистый придурок, а грязный! Только посмотри на себя!

Пашка, когда прыгал на одной ноге, изображая избиваемого препода, не заметил, как вступил в грязь, и теперь его голубые джинсы были покрыты грязными пятнами.

– Чистый тебе голубой леопард! – хохотал Ваня.

– Придурок грязный, зато леопард чистый! – подхватил Пашка.

Его веселье не смогли омрачить даже испачканные джинсы, за которые ему влетит от тёти Оли.

Друзья так развеселились, что не заметили, как прошли Пашкин двор, и, к своему несчастью, наткнулись на прогуливающуюся с подружкой бабу Люсю.

– Ванька, ты чаво это заливайисся? – скрипучий голос бабы Люси по воздействию можно было приравнять к удару берцовой костью по голове.

– А, чего? Что? – Ваня никак не мог прийти в себя после неожиданного столкновения.

– Чаво, чаво? Чаво ржёте, как кони, говорю? – взвыла баба Люся и приняла боевую позу.

– Так мы ничего, – опомнился Пашка. – Мы просто придурки, только он чистый, а я грязный, – Пашка показал на свои запачканные грязью джинсы и прыснул от смеха.

– Чаво, чаво? – проскрипела баба Люся. – Вот я матяри скажу, как вы со старшими-то разговариваяте!

– А причем тут «матери скажу»? – возмутился Ваня. – Мы что, плохое что-то делали? Шли себе, смеялись, никого не трогали.

– Смяялись они! – голос бабы Люси стал ещё скрипучее. – Кони и то приличняя смяютца! Был бы отец, выдрал бы как слядует!

– Эй, вы в семью нашу не лезьте! Это не Ваше собачье дело! – взорвался Ваня и по-петушиному вскинул голову.

– Клав, ты слышала? – завизжала баба Люся. – Эта безотцовщина мяня, порядочную женщину, собакой называет! Я этого так не оставлю!

Баба Люся визжала, Ваня огрызался в ответ, а хитрый Пашка сразу смекнул, что нужно рвать когти. Он тянул друга за рукав, но Ваня упирался. Он всё норовил накинуться на бабу Люсю. Пашка держал его изо всех сил и тянул за рукав.

– Ванька, пошли! Ты чего, обалдел с бабкой драться? Да пошли отсюда, говорю!

– Я аппарат, что давление измерять, спрячу! Помирать будете – не дам! – не унимался Ваня.

– Вишь, чё говорит! Я матяри всё скажу, как ты со старшими разговариваяшь!

У бабы Люси в горле начало что-то клокотать, как у недорезанной курицы.

– Я тоже ей расскажу, что Вы о ней говорите! Она Вам помогает, а Вы, как змея подколодная, всё норовите её укусить.

– Люди-и-и! – ещё пуще завопила баба Люся. – Он мяня змяёй подколодной назвал! Лю-юди! Караул!

С этими словами она кинулась на Ваню, размахивая руками, но в этот момент Пашке удалось, наконец, оттащить разъярённого друга от визжащей бабки, и, подталкивая его в спину, Пашка поспешил скрыться вместе со своим правдоискателем за углом дома.

– Вот и досмеялись! – сказал погрустневший Пашка, когда страсти немного улеглись.

– Да уж, – тяжело выдохнул Ваня.

– Слышь, а какой сегодня день, не пятница?

– Пятница, – подтвердил Ваня. – А что?

– Говорят же, кто в пятницу смеется, тот и плакать будет.

– Да суеверия всё это.

– Суеверия или нет, а факт – на лицо.

– Да уж, – снова тяжело выдохнул Ваня.

– Эй, ты! Мы с тобой, кажется, конкретное дело обсуждать собирались.

– Да уж! – повторил Ваня, как заевшая пластинка. – Обсудили, что надо: и в скорую помощь чуть не попали, и в бабу Люсю вляпались!

– Кто она такая? – сочувственно спросил Пашка.

– Соседка, пропади она пропадом!

– Не завидую я тебе. Такую соседку врагу не пожелаешь... Кстати, о врагах. Вот бы её на Лёху натравить.

– Хорошо бы было! Да как это сделать? Лёха у нас, сам знаешь, на людях, когда надо вид создать, мальчик вежливый, учтивый. Мечта бабы Люси!

– И не безотцовщина, – добавил Пашка.

– Да, кстати, даже наоборот: из порядочной семьи, точно такой, как баба Люся – «порядочная женщина».

– Точно, – улыбнулся Пашка, но смеяться уже не хотелось.

– Ладно, Пашка, – серьёзным тоном сказал Ваня, – ты подумай, что можно сделать, а при случае, обсудим.

– Ладно, – также серьёзно согласился присмиревший хохотун и хлопнул друга по плечу. – Ладно, давай, созвонимся, – добавил он, развернулся на пятках и медленно пошёл домой.

21

Когда Ваня пришёл домой, мамы ещё не было. Это его обрадовало: не хватало ему ещё всяких разных там вопросов после бабы Люсиных разборок! На душе было тошно. Он переоделся и пошёл на кухню чего-нибудь перекусить. Открыл холодильник, достал колбасу и масло, налил в чайник воды и поставил его на газ. Пока чайник закипал, он успел отправить в рот два бутерброда и уже полез в шкафчик за печеньем, как вдруг раздался телефонный звонок.

– Ванька, у меня мешок есть! – услышал он возбуждённый голос Пашки. – Мы ему мешок на голову натянем, шнур вокруг него обмотаем и на узелок завяжем! А потом «какая косточка?» – Пашка говорил сначала тихо, но потом не сдержался и закричал: – Мы ему: «Какая косточка, какая косточка?»

– Ты чего это, дружище, разбушевался перед сном? – услышал Ваня в трубке голос дяди Саши.

– Да это я тут фильм рассказываю, – находчиво соврал сын.

– Ты уж потише, будь добр, – удаляющийся голос папы уже был еле слышен в Ваниной трубке.

– Слушай, ты чего, дурак, что ли? Разве про секреты так орут? Хорошо хоть врать ты удал!

– Да – а, – протянул Пашка. – Головка точно бо-бо!

– Ладно тебе, а то опять заведёшься. Слышь, мешок мешком, а где мы его на Лёхину голову натянем? Не под школой же?

– Да что, мало мест укромных?

– А как ты его туда заманишь? Он же один никогда не ходит, забыл, что ли?

– Точно забыл. Да! Выходит, задачка наша – не простая?

– И голос должен быть Лёхе незнакомый, иначе мешок не поможет. От Лёхиной мамы ни в каком мешке не спрячешься.

– Значит, нам третий нужен?

– Выходит, нужен.

– А Вовка Иванов, с бокса, парень надёжный и любитель приключений, сам мне рассказывал, – обрадовался Пашка.

– А он согласится?

– Откажется кому-то косточки помять? Не думаю. И чего тут гадать! У тебя телефон его есть?

– Нет.

– Вот облом! У меня тоже нет. Ладно, я подумаю. На крайний случай, нам же не горит?

– Не горит.

– Вот и ладненько. Главное, что мешок есть, – Пашка поставил жирную точку, подытожившую их важный разговор.

– Спасибо тебе, Пашка, – сказал Ваня и тихо добавил: – ты настоящий друг.

На другом конце провода раздался какой-то скрип, и обладатель смирительного мешка тут же повесил трубку.

Как только Ваня положил трубку, раздался звонок в дверь. Он побежал открывать, но на пороге вместо мамы стояла ... баба Люся.

– Мать позови, – сквозь зубы процедила она.

– А её дома нет, – отрезал Ваня и стал закрывать дверь, но не тут-то было: баба Люся ловко подставила ногу так, что дверь закрыть не удалось, и торжествующе сказала:

– Мал, да врать удал! – Голос непрошеной гостьи звучал победоносно. – Мать зови, сказала! Я тут не одна!

– Что, и бабу Клаву притащили? – съязвил Ваня.

– Ну, что я Вам говорила?

На дверь надавили, и в открывшемся проёме появилась фигура участкового.

– Разрешите войти, – вежливо сказал он.

– Мамы дома нет, – растерянно ответил Ваня. – А что я такого сделал? – спохватился он, продолжая закрывать за собой вход в квартиру.

– А вот это мы сейчас и выясним, заодно и маму дождёмся, – сказал участковый и, отодвинув Ваню, вошёл в коридор.

Баба Люся, сопя, вошла вслед за ним.

– Где мы можем поговорить? – спокойно произнёс участковый, оглядываясь по сторонам.

– Проходите на кухню, – Ваня говорил тихо, стараясь скрыть нервную дрожь.

Участковый сел за стол, открыл свою папку, достал блокнот, ручку и стал задавать вопросы. Вопросы были самые обыкновенные: фамилия, имя, отчество, родители, чем занимаются, круг личных интересов, успеваемость в школе, чем занимался сегодня после школы.

Баба Люся, молча сидевшая всё это время, не удержалась и вставила:

– Шатался по улицам и приставал к порядочным людям. Чем ящё он мог заниматься?

– Гражданка Сёмочкина, – прервал её участковый. – Вы пока помолчите. Мне нужно мнения двух сторон выслушать. Ваше мнение мне уже известно.

– Скажите, Иван, – продолжал он. – Вы называли гражданку Сёмочкину, извините, собакой?

– Нет, – сдавленным от волнения голосом ответил Ваня. – Я её спросил, какое её собачье дело.

– Ну, что я Вам говорила! – выпалила баба Люся, изнемогая от вынужденного молчания.

– А чего она нос свой в семью нашу суёт? – вспылил Ваня. – Зачем она без конца в глаза мне тычет, что у меня отца нет?

– А я правду говорю! Шатаются тут всякия..., – баба Люся недоговорила, вспомнив, что перед участковым нужно выглядеть «порядочной жанщиной».

– Успокойтесь, гражданка Сёмочкина, мы сейчас во всём разберёмся, – попытался нормализовать обстановку участковый, но было уже поздно.

– И змяёй подколодной называл, – старушенция придала своему лицу жалостливый вид.

– Она мою маму за глаза оскорбляет, а сама к ней, чуть голова заболит или сердце заколет, тут же за помощью бежит! – Щёки у Вани просто вспыхнули от возмущения. – Да, я сказал ей, что аппарат спрячу! Пусть подыхает, а давление ей измерить нечем будет!

– Вот она безотцовщина! – завопила баба Люся. – Был бы отец, взял бы рямень да всыпал!

– Какое Ваше дело? Вы на себя смотрите, а не в замочные скважины! – Ваня так кричал, что от перенапряжения у него вены на шее вздулись.

Участковый был уже не рад, что попался на удочку бабы Люси, но не знал, как теперь из этой истории выпутаться.

На очередном «сопляке», выпущенном бабой Люсей, в дверном проёме появилась Ванина мама с перепуганным лицом.

– Что здесь происходит? – несвойственным для неё громким голосом спросила она.

– Танюшка, – баба Люся тут же переменила тон. – Ванька твой совсем от рук отбилси.

– Что он сделал? – Ванина мама никак не могла понять, что происходит и переводила взгляд с соседки на участкового.

– Бабу Люсю со змеёй подколодной сравнил за то, что она в глаза к тебе добренькая, а за глаза тебя, как змея, кусает! – выкрикнул Ваня.

– А почему здесь участковый? – не получив объяснений ни от сына, ни от соседки, мама обратилась напрямую к участковому: – Пожалуйста, объясните мне, что здесь происходит.

– Я по жалобе пришёл, разобраться.

– По какой жалобе? Кто заявитель?

– Вот, гражданка Сёмочкина, – участковый движением головы указал на бабу Люсю.

– Людмила Ивановна, это Вы привели участкового?

– Да, это она, – вмешался Ваня. – Лицемерка несчастная!

– Ваня, что ты себе позволяешь? – Мамин голос стал строг.

– А она что себе позволяет? Слышала бы ты, что она о тебе говорит своим подружкам! – Ваня не сдавался, он был полон решимости разоблачить лицемерную бабу Люсю.

– Я, пожалуй, пойду, – воспользовавшись возникшей паузой, участковый, поспешил раскланяться. – Жалоба рассмотрена, заявленные в ней факты не подтвердились.

Он поспешно направился к выходу, заявительница, сопя, засеменила за ним следом, изображая неудовлетворение проведённым рассмотрением.

– Гражданка Сёмочкина, я уже во всём разобрался, у меня других дел по горло! До свидания, – добавил участковый, подойдя к двери, – простите за беспокойство. А вам, Иван, я всё-таки посоветовал бы выбирать выражения. Всего хорошего.

Мама закрыла дверь за непрошеными гостями и, развернувшись лицом к Ване, как бы обессилев от всего происходившего, прислонилась к двери.

– Ваня, что же это у нас с тобой происходит?

Ваня молчал.

– Тебя просто как подменили, – добавила мама, но ответа так и не последовало.

22

– Ванька, – голос Пашки в телефонной трубке звучал, как у настоящего заговорщика, – есть план.

– Ну, – недоверчиво протянул Ваня.

– Лёхин-то дом скоро на снос идёт.

– Ну, и причём тут план?

– Как причём? Это значит, что хоть Лёха и крутой, а мусоропровода у них в доме нет! – Пашкин голос вызвал что-то вроде вибрации в телефонной трубке.

– Ну, нет, так нет, а план тут причём?

– Эх, какой же ты тормоз! Ты как себе думаешь, маменькин сынок Лёха выносит мусор хоть иногда?

– Думаю, выносит. Ну, и что?

– Ну, и то, что делает он это один, без своих специалистов. А это значит, что мы ему не только мешок, но и мусорное ведро на башку надеть сможем!

– Пашка, ты просто гений! – Ваню, наконец-то, прорвало. – Я тут себе все мозги сломал, но ничего придумать не смог. А ты – просто настоящий гений!

Пашка выдержал паузу. В трубке было слышно его довольное посапывание.

– Значит, нам теперь надо сесть в засаду на мусорке? – Нетерпеливо продолжал Ваня.

– Значит, надо, – ответил Пашка тоном стратега крупного масштаба. – Операцию назовем «Мусорка-1».

Ваня прыснул:

– А что, думаешь, будет и «Мусорка-2»?

– А кто его знает? Ты, главное, не расслабляйся. Сегодня заступаешь на дежурство с пяти до восьми.

– А уроки? – Мститель, явно, не был настроен на такое стремительное развитие событий.

– А уроки возьмёшь с собой: одним глазом будешь в книжки смотреть, а другим Лёху выглядывать.

– Пашка, у тебя всё есть. А противогаза у тебя, случайно, нет?

– Это ещё зачем? – попался на крючок генератор идей.

– Там же воняет, и Лёха тогда уж точно не узнает.

– Ты, шутник! Я тебе для маскировки по фингалу под каждым глазом поставлю. Мама родная не узнает, не то, что Лёха! Не расслабляйся, я тебе сказал: мы вышли на тропу войны, а на войне не шутят. Шутки на войне жизни стоят, – очень серьёзно сказал Пашка и добавил: – Так мой папа говорит.

На другом конце провода замолчали. Ваня вдруг понял всю серьёзность затеянной им мести, и его маленькое сердце как-то не по-детски сжалось, но отступать уже было поздно – друг Пашка уже вывел его на тропу войны.

23

Разведка показала, что Лёха, действительно, выносит мусорное ведро, хоть и не регулярно. Ванина жизнь теперь преимущественно проходила на мусорке. Он надевал кепку с большим козырьком, надвигал её почти на нос так, чтобы лица видно не было, но чтобы можно было видеть приходящих сюда людей. В первый день дежурства на мусорке появилась баба Люся. Её появление Ваню не удивило, так как он знал о её слабости прогуляться с мусорным ведром по всем близлежащим помойкам. Ваня еле сдержал в себе желание запустить в скандальную старушенцию чем-нибудь, достойным её характера. Но подшутить над доставшей его бабкой он всё-таки решился.

Когда баба Люся высыпала содержимое своего ведра, тщательно постучав по краю контейнера, чтобы убедиться, что ведро пустое, и уже развернулась, чтобы идти домой, Ваня, закрыв нос пальцами, позвал низким гундосым голосом: «Люся!»

Баба Люся вздрогнула и торопливо оглянулась по сторонам. Никого не увидев, она зачем-то заглянула в своё ведро, как если бы голос мог исходить оттуда, и сделала несколько шагов в сторону своего дома, но тут опять до неё донёсся гундосый зов: «Лю-ю-ся!»

– Свят, свят, свят! – испуганно произнесла скандалистка, оглянулась и торопливо перекрестилась.

Но в этот момент Ваня, уже вошедший в роль, по-волчьи завыл: «Лю-ю-ся!»

От неожиданности старуха бросила ведро и начала бежать. Потом резко остановилась, побежала назад, схватила ведро и газанула прямо с места, куда там иномарке! Она бежала, не оглядываясь, а Ваня выл ей вдогонку, давясь от смеха: «Лю-ю-ся! Лю-ю-ся! Лю-ю-ю-ся!»

Случай с бабой Люсей был хорошим знаком. Теперь дежурство на мусорке стало Ване в удовольствие. Он представлял себе, как будет рассказывать Пашке про «страхование», которое он устроил зловредной соседке на мусорке, а Пашка будет заливаться своим неподражаемым смехом. Ваня так размечтался, что чуть не пропустил появление своего врага.

Было пять часов вечера. Видимо, Лёха выносил мусор перед тем, как отправиться гулять. Он был один, и Ваня чуть было не открыл рот, чтобы пугнуть и Лёху, но во время опомнился: не это было его целью. Да и Лёха – это не баба Люся: в следующий раз он будет выносить ведро в окружении своих специалистов, а вот это-то нужно было Ване меньше всего.

На следующий день Лёха не появился. Вместо него на мусорке появился «красноротый шкаф». Ваниному возмущению не было предела.

«Что же это ты, такая крутая, а сыночка вынести ведро заставить не можешь! – думал он про себя. – Занят он у тебя очень? Ну, конечно, единственный сынок! «Всё, что имела, всё в него вложила!» – вспомнилась реплика в кабинете директора. – Ну, подожди, шкаф, мы твоё «вложение» так отметелим, что не сразу и узнаешь!»

Как Ване хотелось подбежать и дать сзади пинка удаляющемуся «шкафу», воспитавшему такого многоценного сыночка! Но он не мог дать воли своим чувствам. Ему нельзя было открывать себя. С этим врагом в ратном бою драться было невозможно. Методы честного боя здесь были неприменимы. Но Ваниной вины в этом не было: правила боя устанавливала сторона противника. Зато на сегодня дежурство было закончено.

Самый прикол случился на следующий день. На мусорке появилась баба Люся в сопровождении подружки бабы Клавы.

– Слышь, Клав, вот тут это было. Я так спокойнянько вядро вытряхнула и уже идтить хотела, а оно вдруг загробным голосом: «Люся!»

– Помолчи ты, – перебила взволнованную подругу баба Клава. – Давай-ка послушаем.

Две бабки замерли, держа в руках полные мусорные вёдра. Но, как они ни прислушивались, ничего подозрительного не услышали.

– Померещилось тебе это, – сделала своё заключение баба Клава.

– Да я что, сумасшедшая, что ли? – возмутилась баба Люся. – Да если бы это один раз было, а то вдогонку мне всё звало и звало, Люся да Люся, аж кровь в жилах стыла!

– Ну, не знаю, – продолжала баба Клава тоном знатока в таких вопросах, выбрасывая мусор в контейнер. – А я бы тебе всё-таки посоветовала сходить к врачу и рассказать об этих галлюцинациях.

– Галлюци-нациях? Тьфу, язык сломаяшь! Ты чё это, Клава, сярьёзно? Думала ты понять в состоянии, а ты, атеистка безмозглая! – баба Люся разошлась не на шутку.

– Ты чего это себе позволяешь, дура старая, – прорвало и бабу Клаву. – «Верущая» нашлась! Ты когда последний раз в церковь ходила?

– Завтра отчёт тябе принясу! – Баба Люся забыла, что у неё в руках мусорное ведро, и замахнулась на подругу.

Картофельные очистки посыпались из ведра, и какая-то скомканная бумажка упала на бабу Клаву.

– Совсем ненормальная! – закричала она. – Да по тебе точно психушка плачет! Иди, неси своё ведро, полоумная! Голоса она слышит, видите ли. И не удивительно!

– Пошла отсюда, выдры кусок! – Не осталась в долгу и баба Люся. – Иди-иди, а то этот мусор на голову тябе и высыплю! Поди, мозгов прибавится!

– Люди, на помощь! Люська совсем с ума сошла!

С криком «помогите!» баба Клава маленькими шажками из-за больных ног спешила скрыться с поля боя, на котором подруга, вооруженная полным мусорным ведром, имела значительное преимущество.

– Давай-давай отсюдова! – Кричала ей вдогонку разъярённая баба Люся. – Умница нашлась!

Баба Клава скрылась из виду, а довольная победительница подошла к контейнеру, но не успела она и ведро опрокинуть, как вдруг, как из-под земли, послышался гундосый голос:

– Лю-юся, я пришёл за тобой!

Насмерть перепуганная бабка бросила ведро, и мусор, не успевший высыпаться в контейнер, посыпался на неё. Но бедняге было не до этого: сломя голову, бежала она прочь от мусорки с криками о помощи.