Текст книги "Я видела детство и юность XX века"

Автор книги: Ирина Эренбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Мать Захара уверена, что они убиты. А я не верю. Больно до крика смотреть на Борину фотографию.

Звонила Аннет. Она очень милая. Надо ехать к Илье. Стали посылать извещения о смерти. Ольга [88]88
  Ольга Моисеева числилась в кордебалете Большого театра, но в основном была занята общественной деятельностью. Человек, никогда не унывающий, энергичный, она поддерживала своих подруг как морально, так и материально. Они с Германом Фрадкиным составляли идеальную супружескую мещанскую пару.


[Закрыть]повезла бригаду на фронт.

Слышен гул самолета. Уголек спрятался под кровать, он еще трусливее меня.

Лаваль [89]89
  Лаваль Пьер (1883–1945) – вице-президент правительства Виши, активно сотрудничал с немцами во время оккупации, расстрелян после освобождения Франции.(Прим. ред.).


[Закрыть], заместитель Петена, у нас. В газетах ничего нет.

18 апреля.

На фронте без перемен. Я всегда любила детей, мы все откладывали: частые отъезды и множество причин, а теперь я осталась одна. Белка [90]90
  Сестра Ильи – Изабелла Эренбург, моя любимая тетя.


[Закрыть]или умерла, или чудовищно мучается. До чего ужасающий век! Поволоцкая принесла мне в конвертах подарочки: бумагу, шоколадку, табак. Очень трогательно. Но меня ничем не проймешь.

19 апреля.

Миновало 7 месяцев. Хорошие стихи Симонова в «Новом мире». У Бальтерманцев выяснение отношений. Делать им нечего!

Американцы бомбили японцев, но не та радость, как если бы бомбили немцев.

Читала воспоминая испанки, страшно, особенно теперь, когда война пришла и к нам.

К одному инженеру на фронте привели молодого пленного. Тот напомнил командиру сына, и он, не отобрав у немца оружия, повернулся, чтобы дать приказ сделать это другому, немец выстрелил в инженера. Того спасли. Позже он узнал, что его сын погиб.

Пишу для французского радио о приемных детях. Очень хочется написать о Зое, но не пропустят, даже если изменить имя.

Давно не бомбят.

Была на совещании усыновителей. Маршак прочитал стихотворение. Вот две строчки из него: «Осиротевшему ребенку вернем семью, уют и дом». Не на очень высоком уровне: да и выступали тоже глупо, но почти всех детей из «муравейника» разобрали, а дети были больные, с травмами, вшивые, покрытые болячками. Особенно меня потрясла Мартьянова: молоденькая, хорошенькая, а взяла грудного ребенка-заморыша. «Кто же вас возьмет в жены?» Она мне ответила: «А я выйду только за хорошего, который полюбит и моего ребенка». Детей берут в основном неинтеллигентные люди. Объяснение: интеллигенты думают, чем кормить, во что одевать…

25 апреля.

День рождения Сережи. Была у мамы, ели серый крендель.

Весь день дождь, как осенью. Мне нравится. С начала войны болезненное отношение к природе, к духам, цветам, запахам, особенно не переношу запах мяса. Псих.

27 апреля.

В магазинах дают водку и многое по карточкам, очереди невероятные. 1-го мая рабочий день. Англичане налетели на Росток. Сдала материал о Зое. Не пишется выступление по радио.

От Ины нежное и грустное письмо. Тоня заплатила за пошивку костюма кофе. Я ей выразила свое возмущение. Написала письмо матери Захара – героизм.

30 апреля.

Вчера приехал Альтман [91]91
  Иоган Альтман, редактор армейской газеты «Уничтожим врага». В октябре 1941 года, когда Москва эвакуировалась на восток, Альтман сформировал газету и поехал с нею на запад. Я долгое время жила в его квартире, так как наша пострадала во время бомбардировок.


[Закрыть], живет в кабинете, ходит через комнату, где я живу. Привез жратву. По его словам – уверен, что сын погиб, а сам не верит. Открыто говорит о ежовщине [92]92
  «Ежовщина» – террор, осуществлявшийся в СССР в 1936–1938 годах при наркоме внутренних дел Ежове Николае Ивановиче (1895–1940).(Прим. ред.).


[Закрыть]. Описывает бытовую жизнь газеты. Война всем тяжела, гораздо тяжелее, чем война 14-го года. По его словам, Крымов в партизанском отряде. Обрадовалась, но не верю. Альтман хороший человек и ортодоксальный коммунист. На 100 процентов.

5 мая.

Уехал Альтман. Три дня был проходной двор. Ночами мы с Альтманом разговаривали. Одну ночь мы говорили о Библии. Он рассказал, что до войны мечтал написать о пророках и мифологию для юношества. С диалектически-марксистской точки зрения, естественно.

7 мая.

Сейчас звонил Илья, сказал, что очень понравились мои выступления по радио. Боря бы обрадовался. А мне-то что? Стало невыносимо одной, позвала кирсановских девочек [93]93
  Рая Кирсанова и ее сестра Нина – жена поэта Роховича.


[Закрыть].

Пришло письмо от Вали [94]94
  Совершенно не знаю, от какой Вали я получила письмо, зато помню свое удивление, что может быть связь с занятым немцами Крымом, словно я соприкоснулась с потусторонним миром.


[Закрыть]из Коктебеля, от 16 октября. Как странно получить письмо от человека, который сейчас находится у немцев!

Илья сейчас читает по радио, мне пришло в голову, что, может быть, Боря это слышит. Идиотка.

Альтман рассказывал, как 16 октября 1941 года он был назначен в армию, которой не существовало. Они приехали и искали. И не они одни искали. Потом эта армия сформировалась. Вот такие у нас дела!

Мама сняла дачу, я рада за них. Аренда на три года – это теперь-то!

Завтра хоронят Зою. Ем колу от неврастении!!!

Вечером было сообщение, что англичане здорово бомбили Голландию. На днях американцы бомбили Токио.

Тоня занята тряпками. Илья увлечен работой. Был трогательно внимателен ко мне [95]95
  Илья был очень скрытен и страдал от этого. Из писем разным людям, из его поступков, которые мне были не известны, поняла, что он меня любил, а я обижалась на его холодное отношение. Поняла, но поздно – его уже не было в живых.


[Закрыть]. Выступала по французскому радио. Черт знает, как перекорежили мой текст. И очень много так портят. Бороться бессмысленно. Кругом тихо. 2 часа 30 минут ночи. Сегодня съела целую банку сгущенного молока.

Ужасно обидно, что Настя сожгла рукопись Бориной книги – это непоправимо [96]96
  Боря был мечтателем. Он убегал от нашей действительности в своих произведениях. Описывал свое пребывание в Индии, где не был, выдавал свои стихи за переводы других поэтов. Рукопись, которую сожгла Настя, – современные сказки – была кульминацией его фантазии. В этих сказках он переносил нашу реальность в волшебный мир и давал ответы на волнующие нас проблемы. Боря закончил свою книгу перед отъездом в Латвию и не успел дать ее перепечатать.


[Закрыть].

8 мая.

Хоронили Зою на Новодевичьем. Убого и героично, как все у нас. Чудесные, совсем юные девушки в военном. Венок от парашютистов-десантников. Мать произнесла стандартную речь. Все это происходило под дождем.

Звонил брат Захара. Я заплакала от схожести голосов.

В городе идиотский оптимизм, основанный на приказе Сталина победить в 1942 году. Все решили, что победим, нужно лишь дожить до конца года. Сняты мешки с витрин.

Впечатление, что вот-вот объявят о прекращении затемнения.

Тоска о Боре беспредельная. Спокойной ночи!

13 мая.

В субботу началось наступление немцев в Крыму. Удачно – 40 километров в день. Керчь. Сейчас как будто остановили. Там применяется новый вид оружия: разрывается на людях кожа. Вчера речь Черчилля: обещает на немцев пустить газы, если те на нас. Второй фронт не хочет давать.

У Мунблита [97]97
  С Георгием, или Гогой, Мунблитом я познакомилась в Гаграх на похоронах забытого теперь писателя Раухнера.


[Закрыть]в больнице – всех интересует только их болезнь.

14 мая.

Продолжается немецкое наступление на Керченский полуостров. Началось наше на Харьков. Дай бог.

Были Лирсановские девочки. «Кто красивей, кто лучше?» Читала по радио о Зое. Умеренно врала. Была у мамы.

16 мая.

Сегодня сведения лучше. Наши приближаются к Харькову. Я уже окрылилась. А может быть, Боря совсем не там. Но чтобы как-то жить, нужны проблески. Спокойной ночи, мой родной.

19 мая (видимо, 18).

Сидела четыре часа Алигер [98]98
  Во время войны я часто виделась с Маргаритой Алигер, она меня расспрашивала о Зое Космодемьянской, после войны с нею подружился и Илья.


[Закрыть]. Она рассказывала о Ленинграде. На стенах приказы и объявления: легкий гроб, там же тележка. Обмен вещей на продукты. Разговор о героизме. Женщины в детдоме носят детей на руках, т. к. детям предписывали движение, а они от истощения не могли двигаться. Сами женщины тоже еле ходили. Мать убила более слабого ребенка, чтобы прокормить второго. Девочка не понимает, почему арестовали мать. Читала свои стихи. Ленинградские. Два хороших. Радуется, что у нее есть дочка. О своем горе говорит уже спокойно, рассудительно. Отболело.

Был Каплер. Много жаловался на руководство кино.

В сводке все еще не объявлено взятие Керчи. Может, еще и нет. На Харьков двигаемся, но ничего крупного не взято.

Была в Облздраве. При мне пара просила мальчика. У них козочка и садик. 14 лет женаты, а детей нет. Женщина, которая занимается распределением детей, предана своему делу, говорит о детях с любовью. Или старая дева, или бездетная. В кабинете ночевали двое из фронтовой редакции. Квартира – проходной двор. Поля [99]99
  Лифтерша в нашем подъезде в Лаврушинском. Лифт тогда не ходил. Она делилась со мной своими заботами, расспрашивала о Боре, искренне сочувствовала мне.


[Закрыть]получила от дочки письмо – в Переяславле учится на зенитчицу. Нас не только не бомбят, но нет даже выстрелов. Непонятно. Москва потрясающе беспечна, как говорит Алигер. Это опасно. В Ленинграде героизм – желание выжить.

19 мая.

Поволоцкая в сумасшедшем состоянии, боится, что Беню не успели эвакуировать из Крыма. Я ее понимаю как никто.

До чего странно ко мне относится мама. Совершенно не доверяет, вообще все перешло на чисто бытовые отношения. Тоня Бальтерманц рассказывала, как она была «чуждым элементом», не могла учиться и с отчаяния вышла замуж. Первого мужа терпеть не могла, он ее бил.

20 мая.

Получила открытку из Ульяновска от Белоконя, он приходил ко мне с Шурой Космодемьянским и еще несколькими ребятами. Значит, матери Зои мало дочери-героини, ей нужно, чтобы сын сгорел в танке! Чудовищно, но Шура едет на фронт танкистом. А ведь и Зоя и Шура любили музыку, книги, любили жизнь. Может быть, Шура не погибнет?

Плохая сводка: немцы начали контрнаступление – Изюм, Барвенково. Вот и кончилась радость нашего наступления на Харьков. Целый день хожу в угнетенном состоянии. Написала плохо для радио о товариществе на фронте. У мамы – сплошной огород. И разговор о картошке.

Встретила Алю [100]100
  Альсгута [Альсгута – дочь Якова Мазе, Главного московского раввина после революции, известного защитника интересов евреев в первые годы советской власти.(Прим. ред.).], она же Аля, жена Овадия Савича [Савич Овадий Герцович (1897–1967) – поэт, писатель, переводчик, ближайший друг И. Г. Эренбурга.(Прим. ред.).]. В нашей семье их называли Савами и кроликами. В начале войны они жили на Арбате, в одной квартире с юристом Семеном Шварцем – мужем покойной сестры Али. Более несхожих людей трудно себе представить. Они не ладили друг с другом, и Аля, «дитя террора», как ее прозвал Боря, вечно жаловалась на своего шурина. Савич был ближайшим другом Ильи, первым читал его рукописи и делал на полях свои замечания. Сава был хорошим стилистом. Он был сверхинтеллигентным и начитанным человеком. В юности он мечтал быть актером, но стал писателем. Недавно наконец переиздали его великолепный роман «Воображаемый собеседник».


[Закрыть]: о Семе.

У Ильи: слухи о нашем наступлении на Можайск. Плохо с Дальним Востоком. Ничего радостного впереди. Люба в хорошем настроении. Купила мне красный плащ.

Миля [101]101
  Эмилия Вульфсон-Грановская – подруга Любы. Она приехала в Москву с детьми-близнецами незадолго до войны. Ее муж (скульптор) оставался в Париже.


[Закрыть]рада, что работает. Сава гордо «не успевает» для радио.

Дома: тоска, плакала, спала. Звонил Эльсберг [102]102
  После смерти Сталина начали выходить писатели из лагерей, и выяснилось, что критик Эльсберг писал на них доносы.


[Закрыть]: матери Захара урезал Храпченко [103]103
  Храпченко занимал какой-то высокий пост в руководстве культурой. Почему он урезал пособие беспомощной Ревекке Хацревиной – не знаю, но от него мы все зависели.


[Закрыть]с тысячи до шестисот. Жалеет.

Написала о конюхе. Намазала пол. Завтра все то же. И еще, может быть, о Керчи. Она давно взята, а у нас пишут, что бои в городе.

Спокойной ночи, мой родной. Что же это такое?

23 мая.

Вчера ездила в детдом в Пушкино. Плохо. Дети страшные, недокормленные. Тянутся к черному хлебу. Очень расстроилась, что нельзя им помочь, и их видом.

Сегодня сводка как будто лучше. Жара. Надоело жить. Мама поехала на три дня в «Заветы».

1 июня.

Да, уже июнь. До чего же страшно. Девятый месяц. А я все жду.

Новости печальные: харьковское наступление попало в окружение. Мы сообщаем о 70 тысячах пропавших без вести, а сколько их в действительности? Еще один Киев. Итак: весна! Керчь и Харьков. Что впереди? А девушки покупают цветы, надели легкие платья. Все продолжают говорить о еде, хотя последние два месяца более сытно.

В харьковском окружении опять пропало немало журналистов. У меня отчаяние.

Приехал Кирсанов. Говорит: «Только мои железные нервы могут выдержать этот ад». Щеголяет перед женой-девочкой своей воинской доблестью.

Настроение унылое. Жара. Масса вшивых в трамваях. Тысяча самолетов налетела на Кёльн. Из Куйбышева письмо: хотят в Москву. От матери Захара письмо. Илья уехал в Сухиничи. Нина принесла пол-литра водки – дам маме на обмен. Не знаю, как обеспечить наших. Они плохо питаются. А, честно говоря, мне наплевать. Я очень устала, и душа стала, как ржавая терка.

3 июня.

Илья уезжал на фронт в Сухиничи. Запоздал на два дня, и я ужасно волновалась.

Была в семье усыновителей – до тошноты положительно. Зачем-то купила веточку сирени – 7 рублей!

Звонили из ЦК комсомола, чтобы писать о Герое Советского Союза Мери. Завтра иду брать интервью. Дико жарко. Очень устаю. Через три дня Борин день рождения. Я бы тебе испекла что-нибудь очень вкусное, баловала бы всячески. Как ты всегда говорил: «Мне сегодня все можно, я рожденник». До чего же больно. А какие-то сволочи живут. Второго человека, как Боря, нет.

Ольга прилетает в Москву на свидание с Темой. Представляю себе их встречу!

Англичане второй раз налетели на Рур. Пять тысяч самолетов. Новый метод войны. Дай бог. Боря, я начинаю забывать тебя зрительно, это ужасно.

5 июня.

Вчера бомбили Бремен.

Видела постепенный расцвет семьи Бальтерманца. Они уже мечтали об автомобиле. Сегодня у них катастрофа. Он снял поверженные английские танки вместо немецких. Его выгнали из редакции. Она ревет.

Интервью с Героем Мери. Красивый мальчик 22 лет. Впечатление маменькиного сынка, хотя он истинный герой.

Вернулся Илья. Обгорелый. Нерадостный. Рассказывает о плохой жратве на фронте. О партизанах. О собаке Джеке [104]104
  Мои родители любили собак, у Ильи было особое выражение лица, когда он смотрел на собаку. Свою глубоко запрятанную нежность он мог наконец излить, ведь собакам важна интонация, а не слова.


[Закрыть], который не отходил от него.

7 июня.

Недоумение: почему немцы не наступают.

Перерегистрация собак. Забрили Уголька. У меня появилась обеденная карточка. Ревекка наконец прописана. Спит на столе. Денег у меня нет.

10 июня.

Ничего не успеваю. Все работа и работа. Надо положить вещи в нафталин. Но это невозможно, все невозможно, и жить невозможно. Как бы чудесно было, если бы мы были вдвоем, даже в окружении. Я уверена, что со мной тебе было бы легче. Да?

Сегодня читала по радио о весенней Москве. Как полагается, привирала, но сейчас это оправдано. Два часа ночи, надо писать о Мери. Но без работы я бы сошла с ума. Мама не звонит, наверное, огород, а я волнуюсь. Целую тебя, мой родной.

Боренька, знаю, что ты должен быть, или мы оба не будем. Завтра в 9 собачья площадка [105]105
  В саду «Эрмитаж» натаскивали собак на миноискателей. Оказалось, деревянные мины аппарат не может обнаружить, а собаки могут. Уголек первым в своей группе находил зарытую в земле мину и садился рядом с нею, как его учили. Я гордилась своим способным пуделем, но когда пришла повестка о его мобилизации, я воспользовалась тем, что мы с ним часто переезжали, и не отправила его на фронт. Уголек стал дезертиром.


[Закрыть].

Ты любишь финики, сейчас они есть. Тебя ждет целая плитка шоколада. Ты будешь мною гордиться – я работаю. Но что толку…

Будем ходить по Армении и поедем на Севан. Будем, обнявшись, сидеть и смотреть в глубокую воду Севана. Я больше не обгорю [106]106
  Внешнее спокойствие Бори было обманчиво. В нем бурлили страсти. Он был одержим желанием путешествовать. Когда я с ним познакомилась, он уже избороздил почти всю страну. Беспредельная любознательность не давала ему сидеть на месте. Стоило ему закончить какую-нибудь книгу, как он тут же уезжал из Москвы. Больше всего он любил Таджикистан, язык которого выучил, когда ездил по Памиру переписчиком населения. Написав «Повесть о стране Памир», он поехал на Чукотку и прожил там в дымной юрте несколько месяцев. Боря подружился с местным художником, который подарил ему клыки моржей с изображением быта чукчей. Эти клыки и фотографии, сделанные Борей (на одной из них кто-то запечатлел Борю с его возлюбленной чукчей – «мне интересно было узнать, как любят на Чукотке. Понимаешь?». Я не понимала), мне попадались в нашей комнате в Последнем переулке.
  Мы с ним были в Узбекистане и, конечно, в Таджикистане потом. Однажды он сказал: «Мне предлагают написать очерки об Армении. Поехали?» Оказалось, что утром он уже съездил в билетную кассу и купил два билета до Ростова-на-Дону, других не было. Это было сказочное путешествие! Правда, в Ростове мы ночевали, сидя в холле гостиницы. Утром мы полюбовались Доном и осмотрели все достопримечательности города. По плану Бориса мы заехали и в Тифлис. Учитывая нашу действительность, мы решили проводить ночи в поезде, а днем осматривать города. Видимо, и с билетами было туговато. Я помню, что мы ехали то в международном, то в плацкартном вагонах. Сейчас вижу, как я спала на багажной полке, подложив под голову берет. В Ереване нас ждал забронированный Союзом писателей роскошный номер в гостинице с видом на Арарат. Мы побывали в степной части Армении, в Степанакерте, в нежилой Шуше – с ее каменными полуразрушенными турками домами, с фонтанчиками во внутренних двориках, в горных районах этой поразительной страны и под конец нашего путешествия поехали на озеро Севан. Дом отдыха писателей был еще закрыт, но Боря уговорил повара покормить нас, и мы ели форель, выловленную из озера. На острове были замечательные деревянные старинные церкви – к ним Боря остался равнодушен, но его привели в восторг какие-то черепки XVI века, валявшиеся на земле. Стоял месяц май, было не жарко, но я обгорела, лицо у меня покрылось волдырями, и мы с трудом уговорили одну из проезжавших машин довезти нас до города – все боялись, что я заразная.


[Закрыть]. Хочу жить пять лет назад.

11 июня.

Сводка: новое наступление немцев на Харьковском направлении. Откуда силы? Не боятся, что у них в тылу огромная наша отрезанная армия.

Читала на радио. Потом, когда ехала в трамвае, увидела, что люди стоят у громкоговорителей, спросила, один старик сказал, «опять договор о дружбе с англичанами заключили». Сказал с понятным раздражением. Другой считал, что с Турцией. Словом, сегодня сообщение о договоре с Америкой. Обещают второй фронт. Посмотрим.

Надо писать о Париже. 14-го годовщина его падения.

Ина перестала писать.

22 июня.

Сегодня год войны. Скоро год, как Боря уехал на фронт. Разбитый Киевский вокзал, и мое полное отчаяние. Второй отъезд я была спокойнее. Вот вам и предчувствие! Вчера выгуливала Уголька, увидела машину, в которой ехали Боря и Илья. Решила – галлюцинация. Оказалось – приехал Илья.

Сегодня взяла еще одну работу – собаки на фронте.

Мама помешалась на огороде. С Ильей трудно – он погружен в себя. Никому нет дела до меня. Меня спасают Рая и Нина. Прилетела Надя Капустина [107]107
  Надя Капустина, балерина Большого театра. В балете «Пламя Парижа» она вызвала у меня восхищение: она красиво, вдохновенно бежала по сцене с французским флагом. Я тогда поняла, что она талантлива. Ее муж погиб в начале воины. Его мать прожила всю жизнь с Надей, очень любила ее и тщетно пыталась выдать ее замуж, Надя называла ее мамулей, и для меня она осталась мамулей, заботливой, доброжелательной, как и Надя.


[Закрыть]хоронить мать.

Габович бросил Таню. У Лели [108]108
  Лев Арнштам. Почему мы называли его этим женским именем – не знаю.


[Закрыть]умер отец. «Погоревал часа два, и все. Такое теперь время».

Броня стоит 6 литров водки [109]109
  Никто из моих знакомых не покупал броню, значит, я услышала эту цену в какой-нибудь очереди.


[Закрыть].

29 июня.

Назначена на ночное дежурство.

Говорят, что сданы Ростов, Новочеркасск.

Софа Славина рассказывает, что у Лёвы [110]110
  Лева – Славин Лев Исаевич (1896–1984) – писатель.(Прим. ред.).


[Закрыть]еженощные кошмары, связанные с Борей. Видела генерала Пти [111]111
  Пти Эрнест (1888–1971) – французский генерал, во время войны представлял генерала де Голля в Москве.(Прим. ред.).


[Закрыть]. В форме, со всеми орденами на планке. Верит во второй фронт. Был Шкловский [112]112
  Шкловский Виктор Борисович (1893–1984) – писатель, литературовед.(Прим. ред.).


[Закрыть], его война не изменила. Говорил о своем сыне Никите, который ушел в ополчение. Рая с Семой ходят в «Арагви». У Семы отпуск до 18-го августа.

Говорят, что мы сильно бомбили Пруссию. Скоро год, как сдан Киев.

Ночь. Гудят самолеты. Надо писать для радио. Хочу умереть.

1 июля.

Масса папирос – одной заботой меньше. Буду читать Гриммов, может быть, очнусь.

Илья счастливо устроен – активен плюс эгоцентризм.

Прощу ли я историю с Борисом? [113]113
  Киев был почти полностью окружен, и я попросила Илью поговорить с редактором «Красной звезды», чтобы тот отозвал Захара и Бориса. Для газеты они стали бесполезны. Почему-то Илья этого не сделал. Может быть, уже поздно?


[Закрыть]

15 июля.

Утром плакала. Сходила за хлебом. И отнесла в гостиницу. Снова плакала.

Ездила в военкомат по поводу пособия, еще нужна справка. Ходила за обедом и на рынок для Эренбургов. Обедала в гостинице. Рассказ об обращении Ильи к евреям – как всё сокращали.

Сегодня поздравительная телеграмма Сталина Жиро [114]114
  Жиро Анри (1879–1949) – французский генерал, в то время командующий французскими вооруженными силами в Африке.(Прим. ред.).


[Закрыть]и де Голлю [115]115
  Де Голль Шарль (1890–1970) – генерал, крупнейший французский военный и политический деятель, президент Франции.(Прим. ред.).


[Закрыть]по случаю 14 июля [116]116
  Национальный праздник Франции.


[Закрыть].

Идет дождь. Хочется писать хорошее, большое.

Мои дела на завтра: дозвониться по делу комнаты Хацревиной, в наркомат авиапромышленности, зарегистрировать стандартную справку, взять справку для военкомата, обед в Литфонде, в 2 часа у мамы, отдать деньги Софе. Кончить записки медсестры.

Тема принес кофе. Ночь. Одна и одна.

20 июля.

У меня все очень плохо. На фронте хорошо. Илья там.

23 июля.

Вчера приехала Ара [117]117
  Жена Иогана Альтмана. Старший их сын – школьник ушел в ополчение и погиб. Ара никогда о нем не говорила. Вообще она была замкнутым человеком, принимавшим все как должное. Но один раз я ее видела растерянной. Взятая ею тринадцатилетняя сирота за то, что Ара не купила ей туфли на каблуках, написала на приемных родителей донос в партком.


[Закрыть]. Грустная и замученная. Живет в кабинете.

Бои в районе Ростова, Цымлянской.

Утром ездила в «Красный богатырь». Взяла материал об усыновлении. Бальтерманц пробует найти управление партизанами, чтобы узнать о Боре.

26 июля.

Сводка: ожесточенные бои. Ростов, Цымлянская, Новочеркасск, Воронеж. Значит – сданы. Приехал Бальтерманц. Его куда-то перебрасывают. «Танковый бой – рыцарский поединок» (как будто он видел такой поединок!). «Поле после Р. С. [118]118
  Р. С. – реактивные термитные снаряды «катюш».(Прим. ред.).


[Закрыть]» – сожженные заживо экипажи. Пехота отступила, но нечаянно оказалась полезной, т. к. бежала туда, где находились немцы. А те решили: «Ну и маневренность!» – и бежали. Операция удалась. Правда, танковый корпус полностью погиб. Танкисты не думают о смерти. Большая часть сгорает.

Плохо на юге. Укрепились на южном берегу Дона.

Введены новые ордена: «Суворова», «Кутузова», «Ал. Невского». Как будто орденами можно победить? Англия молчит, даже бомбят мало.

Были Рая и Нина. Даже они стареют на моих глазах, «не жильцы на этом свете». Устала я. Мне 31 год – богатое прошлое и никакого будущего. В этой чудовищной жизни была хоть большая любовь.

Все высекают огонь по-первобытному.

31 июля.

Хлопоты о карточке Илье.

Бальтерманц уезжает в Воронеж.

На Арбатском рынке: изобилие овощей и цветов. 14 р. стакан ягод, 65 р. картошка, 10 р. гриб, 20 р. молоко и т. д. Много людей покупают, но по маленькому количеству.

У Ильи Савы. Вечером была Овалова. Прожила трудную зиму: арест мужа, в нетопленом доме одна с сыном, пишет почему-то о патриархах, выглядит великолепно, упоена собой. Дура.

Всех иждивенцев берут на лесозаготовки. Люба пошла объясняться насчет трудфронта: извинились, что побеспокоили.

1 августа.

Двигаются на Кавказе.

Была в ЦПКО [119]119
  Парк культуры и отдыха. Мы с Борей в нем часто бывали. В те времена там существовала парашютная вышка. Боря, конечно, любил этот непривычный аттракцион, а я ни разу не прыгнула – боялась.


[Закрыть]. Цветы, желтые дорожки, все убрано, но пусто. Иногда попадаются бойцы и дети. Перекупила мороженое за 5 рублей. Обедала с Савами. Уголек болеет. Нину не берут на лесозаготовки, но взяли мою машинистку. Меня не хотят отпускать с работы, а это был бы выход. Спокойной ночи, мой родной.

Нина Габрилович стрелялась: мимо. Как люди думают о романах! А сколько разводятся: Габович, Катаев, Хейфиц.

2 августа.

Сводка: Сальск и Кунцевская. Продолжаем отступать. О втором фронте ничего.

Илья звонил Боеву насчет Бори – безразличие. Натирала пол в передней… Ездила к приемной матери.

У Ильи – Уманский [120]120
  Уманский часто бывал у Ильи. Он приходил с красивой молодой женщиной, которую любил. Илью, думаю, привлекала европейская манера держаться Константина Александровича, его отличие от советских дипломатов, его, как нам казалось, счастливая судьба, его оптимизм. Нас всех потрясла его трагедия. У него была единственная дочь, в которой он души не чаял. Когда она сказала влюбленному в нее однокласснику, что уезжает с родителями в Америку, он застрелил ее и покончил самоубийством.


[Закрыть], – мрачный.

Стирала. Голова совсем перестала работать.

Завтра еду в Пушкино. Потом к маме, это очень тяжело.

Люба готовится к приему французских генералов: попросила у Али сумочку! Ежемесячное прикрепление хлеба и продкарточек.

Все пишут на тему Сталинского приказа [121]121
  Приказ № 227 гласил: «Ни шагу назад», другими словами – расстреливать отступающих.


[Закрыть]. Одобряют его. А в домах возмущаются жестокостью. Сегодня папа сообщил Илье, что через группком я добилась лесозаготовок, но Илья не хочет и сказал, что все это поломает. А жаль – это бы разрешило часть моих проблем.

Была в Тушино и Заветах. У наших там дача. Неестественная тишина. Собирала землянику для Ильи.

Была тревога. Сидела в подъезде. Потом со свечой лежала дома. Уголек в ногах.

Объяснение в СП [122]122
  Союз писателей.


[Закрыть]– почему Бори нет в списке: это список семей, о которых будет заботиться СП, а о нас – «Красная звезда». Я-то дура, надеялась, что это значит другое.

Сводка прежняя.

Видела женщину с медальоном, на котором еврейская звезда и еврейская надпись. Молодая.

Была на «Красном богатыре».

6 августа.

Сводка: Котельниково. Это обход Сталинграда с юга. Двигаются. Где второй фронт?

Кончилась моя работа на радио. Марти [123]123
  Марти Андрэ (1886–1956) – деятель ФКП и Коминтерна.(Прим. ред.).


[Закрыть]хочет одних французов. Я огорчена. Мне необходима работа и много.

Еду в Пушкино к детям.

В электричке испанские летчики. Лица усталые, но веселые, орут, взрослые дети. Рассматривают фотографии наших самолетов.

Леву [124]124
  Лев Славин.


[Закрыть]отправляют во фронтовую газету. Софа звонила умирающим голосом.

Слухи, что мы наступаем на Северном фронте, будто взяли Ржев, но только слухи. На юге плохо.

8 августа.

Сводка: район Армавира. По слухам, наши наступают на Западном фронте и на юге от Воронежа. Последнее может спасти Юг, по мнению Ильи. Положение серьезное. Была у Софы. Лева как будто остается в «Известиях», демобилизуется.

Таня опять сошлась с мужем – фокусы-мокусы.

Вчера была у Тани Литвиновой [125]125
  Таня Литвинова жила в мрачном доме правительства, в «доме на набережной». Не понимаю, почему я написала «масса очарования в квартире», мне помнится угнетающее впечатление от дома, где большинство квартир пустовало – жителей посадили, от огромных комнат, в которых жили Литвиновы. А Таню я люблю. Она приходила ко мне в Лаврушинский с обеими дочками, которым она поддевала под пальто газеты «для тепла», как она объясняла.


[Закрыть], роскошная запущенная квартира. Масса очарования и в квартире, и в Тане. Привезла мне кофе.

С Марти у меня драма. А надо работать. Сегодня лезла на стенку от внутреннего возмущения.

Завтра иду к зенитчицам для испанского радио.

Стригла Уголька.

Ромка неисправимый оптимист – пишет, что ты жив. А я другого не могу себе представить.

Хотела бы взять ребенка, но куда и кто с ним будет?

В группкоме выдали бумагу, ленту для пишмашинки. И все всё хватают впрок.

Боюсь, что не будет табака.

10 августа.

Сводка: Армавир, на самом деле – Майкоп и Краснодар.

Черчилль в Москве. Слава богу!

Марти таки выпер меня с радио.

У Ильи – Шапиро и Шампенуа [126]126
  Жан Шампенуа всю войну был в СССР корреспондентом какой-то французской газеты. После войны он, как и все инкоры, уехал к себе на родину, но прожил там недолго – или не смог приспособиться к образу жизни Франции, или война его породнила с нами. Во всяком случае, он вскоре вернулся в Москву, поселился в квартире на Сивцевом Вражке, выписывал французские газеты и книги, любил сидеть на скамейке перед домом, поговорить с ветеранами войны. Я его довольно часто навещала, но не решалась спросить, что ему нравилось в Советском Союзе. Думаю, что он не смог бы ответить.


[Закрыть]в смятении.

Англичане посадили Ганди [127]127
  Ганди Махатма (1869–1948) – лидер национально-освободительного движения в Индии.(Прим. ред.).


[Закрыть].

По радио было объявлено, что прибывает поезд из Белоруссии, который везет детей-сирот из освобожденных районов. Говорят, что этот поезд встречали сотни женщин, большая часть работавших на заводе «Красный богатырь». Детей отвезли в приемник, они почти все были усыновлены. По поручению сценарной студии я собрала материал об этих детях. Семилетняя Валя Воротникова рассказала мне: «Мы из Дедовска. Немцы загнали нас в яму, которую до этого мы сами рыли. Нас было: папа, мама, Толя – ему четыре года, Лида – два годика, а еще грудной Валерик. Мама еду взяла, а пеленки забыла. Валерик начал подпревать. Мать послала папу за пеленками. Они у нас на дворе сушились. Только он вышел, пулемет застрелял. Мама бросила мне Валерика и тоже побежала. Потом нашли ее мертвой. А папа лежал убитый на улице. Сидели мы в яме вчетвером. Потом согнали всех в сарай, а оттуда велели идти по большаку. И разделили – одних в сторону леса, других – направо. Мы отстали. На нас никто внимания не обратил. Я ведь Валерика тащить не могла, так я его по снегу на пеленке волочила. Вот мы и пошли все обратно в сарай. Зарыла я Лиду и Валерика в солому, они совсем замерзли, и говорю Толе: ты с ними оставайся, а я пойду к дяде, но он побоялся, и мы пошли вместе. Стучимся, стучимся, нам никто не открывает. Наконец дядя Ваня выглянул. Мы говорим, что нам очень страшно, папа и мама неизвестно где.

Мы их тогда еще не видели. А он ушел в дом и кричит: „Бегите обратно в сарай, а я сейчас приду“. Мы побежали и видим – опять немцы. Идут и кричат „ура!“.

Это были наши. Повезли нас в Москву. Валерик в дороге помер. Толя попал к Зинаиде Садреддиновой. Она татарка. Ей 34 года. У нее две дочери 18 и 12 лет. Старшая от первого брака. Зинаиду выдали замуж насильно, так как она осталась сиротой. Отец девять раз женился. Жили бедно, было много сестер и братьев, она даже не помнит сколько. Зинаида как старшая всех их нянчила. Одна из мачех нашла ей мужа, который бил ее. Он старый был и вскоре умер. Зинаида вышла замуж по любви. Сейчас ее муж на фронте, но уже пять месяцев от него нет вестей. Он даже не знает, что у него приемный сын. Зинаида шестнадцать лет работает на „Красном богатыре“. Стахановка. Муж тоже там работал. Старшая дочь учится на монтера и работает. О ней по радио говорили. Скоро будет получать много денег и просит, чтобы мама тогда перестала работать и занялась хозяйством. Она думает, что на ее деньги можно будет всех прокормить. Младшая дочь учится на курсах кройки и шитья, если осенью откроют школы, вернется в свой класс. Зинаида неграмотная и очень хочет, чтобы дети получили образование. Рассказ Зинаиды: „Сидели мы с Розой и обедали. Обе были выходные. Слышим – по радио говорят, что привезли еще новых детей-сирот из освобожденных мест. Так мне их жалко стало! Я поплакала. Мне давно сына хотелось, да врачи сказали, что рожать не могу. Ведь и дочек я родила через живот. И муж хотел мальчика. Когда выбирали, все смотрели, чтобы светлый был, ведь Толя почти беленький. Он не будет сиротой. Он любит меня и сестер, а папу хоть и не знает, но смотрит на портрет и говорит: „Вот приедет папочка, я его поцелую“. Толя у меня нарядный, соседка за хлеб обшила. Если муж не вернется, то мы сами прокормим Толю, уголочек сделала Толе. Спит он у нас на отдельной кроватке. Ну, его сестренка Лидочка лучше живет. Толя ходит в детский сад, я плачу за него сорок пять рублей, и только в воскресенье мы его кормим сами. Лидочку взяла семья, где муж хорошо зарабатывает и жена дома. У них так чисто. И девочка очень хорошо одета. Но я Толю люблю, и ему у нас не будет плохо“».

12 августа.

Сводка: Армавир, Краснодар, Майкоп, Новочеркасск. На самом деле и Минводы. Продолжают наступать. Плохо с Индией [128]128
  В Индии шла упорная борьба за независимость и одно восстание против англичан сменялось другим.


[Закрыть].

В Институте психологии: тишь да благодать, бюрократизм. Война отсутствует. Левитов [129]129
  Год я работала в Москве по своей специальности – прикладной психологии, пока ее не объявили «лженаукой», о Левитове в среде психологов говорили с уважением.


[Закрыть]занят пользой свежего воздуха. Читает лекции о характере: «Когда влюбляются, меняется характер». А когда ведешь танк на таран?

Приехал Каплер. Сдала детей. Выступала по радио – последний раз. Окончательно отказалась – все Марти [130]130
  Я знала, что Андрэ Марти не любит Илью со времен гражданской войны в Испании, но не думала, что такой крупный политический деятель способен перенести свою вражду с Ильей на меня.


[Закрыть].

У Лепешинской лежит плитка шоколада на тахте!!

Илье в клубе дали полкило масла.

Над Москвой летал французский самолет.

Прилетел де Голль [131]131
  Мы все ликовали, когда генерал де Голль выступил по радио из Лондона со словами: «Я, генерал де Голль…», положив начало формирования движения «Сражающаяся Франция». До сих пор помню его голос. Помню, как горячо его приветствовали москвичи, когда он выступал с балкона Моссовета.


[Закрыть].

13 августа.

Приехал Бальтерманц, привез мед.

Слухи, что у Котельникова лучше. Черчилль прилетел на самолете, который я вчера видела.

Допрос лифтерши насчет Насти – хотят все приписать маме. Идиоты.

Купила Софе зажигалку.

18 августа.

О Черчилле рассказывали фотокорреспонденты. Встречал Молотов. Банкет в Кремле. Все были веселые. Сталин не провожал. Сегодня коммюнике: впечатление холода.

Сводка вечером: Майкоп, сегодня – подход к Прохладной.

Я попросила выпустить Настю – все равно не вернуть рукопись книги Бориса, которую она сожгла. Хитрая дура: ждала немцев, а повесила на видном месте фотографию Пассионарии [132]132
  Пассионария – Долорес Ибаррури (1895–1989) депутат кортесов (испанского парламента), лидер Испанской компартии; получила свое прозвище за страстные выступления в защиту Испанской республики.(Прим. ред.).


[Закрыть]с надписью Илье!

Получила карточки.

Взялась собирать материал о Шостаковиче.

Наташа стала донором.

Я чувствую Борю ежесекундно, но перестала его видеть – ужас!

20 августа.

На фронте как будто немножко лучше. Второго фронта не будет. Вчера англичане сделали маленький десант в Дьеппе. Все мура.

Спала одетая, со светом.

Люба вставила зубы: «Зачем я столько лет мучалась?» Занимается английским языком.

Хейфиц бросил Жеймо [133]133
  Жеймо Янина Болеславовна (1909–1987) – киноактриса.(Прим. ред.).


[Закрыть]. Массовые разводы.

Ищу комнату.

Папа говорит Наташе: «Если будешь так есть, не хватит огорода». Совершенно серьезно!

26 августа.

Сводка: северо-западнее Сталинграда. Говорят – немцы на Эльбрусе.

Девочка Мадлен: «А зимой Уголек станет белым?»

Была в «Заветах». Именины папы. Солнце. На Ленинградском – наше наступление. На юге нехорошо. На душе тоже.

31 августа.

Сводка: никаких новостей, может быть, мы остановили их? Вчера ночевала Софа. Ночью вспоминали: жуткую мы жизнь прожили, но был Боря.

Илья ужасно выглядит. Собирается на фронт.

В парикмахерской надпись: «Приходите со своими бигудями. У нас нет».

10 сентября.

Бои в Сталинграде на улицах. Сколько за год они взяли!

Пока не писала, пал Новороссийск. Приехал из Ленинграда Славин. У меня была Дженни, теперь до нее дошло. Я была в госпитале. Все хотят рассказывать. Очень страшен человек, пробывший год в плену: по-детски радуется, что его не отправили в Сибирь. Сегодня приезжает Альтман. Я должна выехать из этого дома. Бесприютно. Виделась с французским летчиком, знакомым Наташи Столяровой [134]134
  Моя парижская школьная подруга. Она родилась в Швейцарии, но всегда стремилась в Союз. Года два она пробыла в Москве, потом ее арестовали и осудили на 10 лет без права переписки. Потом она прожила пять лет в ссылке. Илья взял ее в секретари. Она прослужила у него до самой его смерти. Энергичная, любознательная и отзывчивая, она была крайне бестолкова, но Илья объяснял мне, почему он с нею мирился: «Всю молодость в лагерях просидела, это накладывает отпечаток. А мне пишут в основном люди обездоленные. Кроме того, она твоего возраста и я не боюсь ей делать замечания».


[Закрыть], рассказывал, что в Лондоне нет сахара – приятно. Все равно им там хорошо.

16 сентября.

Бои в Сталинграде невиданные. Хожу по госпиталям. Смоленский партизан плакал, это страшно. Приехал Рохович: бежали от Ворошиловграда до Сочи. На фронте дела лучше. Мама – огород, снижение цен на овощи. Альтман мрачный – неприятности в газете. Вселяет в кабинет Сливкера [135]135
  Муж Екатерины Александровны Лукашевской, преданной Альтману немолодой женщины. Она ушла на фронт вольнонаемной, работала в газете «Уничтожим врага» секретарем. Альтман и корреспонденты ценили ее безупречную грамотность.


[Закрыть]. От Ины ноющее письмо. Таня была в Поленово: голая загорала на островке – на нее пикировал самолет с черным крестом.

Боренька, боюсь зимы. Не верю, что больше тебя не увижу.

У Бузу [136]136
  Собака Ильи и Любы.


[Закрыть]рак. Илья в лучшем состоянии.

27 сентября.

На фронте лучше. Оперировали Бузу. Каплер показывает фото Таси [137]137
  В Тасю был влюблен Каплер, но она вышла замуж за ленинградского писателя Меггера. Каплер помогал им обоим.


[Закрыть]. Она все время присутствует в разговоре. Забота о Меггере. Любовь причудливая штука.

28 сентября.

Завтра Илья уезжает на фронт. Боюсь за него. Вчера сидели Нина и Рохович. Тема лишен звания и оружия. Очень огорчена за Ольгу. Бузу ходит с раной после операции. Девочки прислали мед, кофе и масло.

29 сентября.

Жизнь на бивуаке. Сегодня уезжает Альтман. Илья на фронте, волнуюсь за него. Славин едет на Южный, Софа сходит с ума, а я бы охотно обменялась с нею. Сегодня плохая сводка о Сталинграде. Ходят слухи, что сдадим. Мне же казалось, что не сдадут… А Ржев у них держится – то как с нечистой силой… Иногда кажется, что так легко их прикончить.

21 октября.

Произошло многое. Сталинград еще держится. Мы сердимся на англичан.

Была резкая передовая против союзников. Илья говорит всю «правду» инкорам. Он ездил на фронт. Второго фронта не будет, это ясно.

Я болела и переехала к нашим в гостиницу. Взялась составлять книгу немецких дневников и писем для Ильи.

Холодно, идет дождь. Занимаюсь по самоучителю стенографией. Люба заказала портнихе платье. Закон об иждивенцах: им не дадут продуктовых карточек.

24 октября.

Тема достал пимы [138]138
  Пимы – валяная обувь.(Прим. ред.).


[Закрыть]. Сводка – без перемен. Холодно, мерзнут кости. Вожусь с книгой документов. Цены на рынке: помидоры – 90 р., молоко – 50 р., масло топленое – 900 р.

29 октября.

Слухи: началось немецкое наступление, началось наше. В Москве туманы. Бальтерманц уехал северо-западнее Сталинграда. Илье дали генеральскую столовую. Мама думает о картошке, папа о сахаре, Наташа об институте.

31 октября.

Полный маразм. Могилевские тянут – еще не переехала. Стенография заброшена. Буду сидеть без денег – почти месяц ничего не делала. На улице солнце? Кому? Не мне. Все уговаривают, что надежды нет, а я тебя жду, жду, когда иду на радио, жду по дороге в гостиницу, когда Илья возвращается из «Красной звезды», ищу в сообщениях о партизанах, в немецких дневниках. А в действительности до конца войны – я ничего не узнаю. Нальчик взят. Сталинград чудом держится.

7 ноября.

Вчера вечером речь Сталина. Илью повезли в Кремль за час до начала. Зачем? Таковы порядки. Мы слушали в гостинице. Говорил 40 минут, но многое не сказал. Тон иной, чем год назад. Победоносный. В Москве сегодня спали, на улице редко попадались прохожие. Вечером, т. е. часов в шесть, появились те, кто шел в театры. Пьяных мало. Настроение не праздничное. Просто выходной. Я на новой квартире. Маме и папе речь понравилась. Они сегодня пекли пирог.

Фрадкин: «Когда я допрашивал нашего атташе в Лондоне…» Разнообразные у меня знакомые! Хорошо бы знать, кто стукач.

8 ноября.

Мне повестка дежурить, лифтерша тут же предложила: «За 15 р. подежурю».

Вчера слухи: крупный американский десант в Северной Африке. Были Таня Литвинова и Слоним [139]139
  Илья Слоним – скульптор, муж Тани Литвиновой. После войны мы с Ильей бывали в его мастерской на Масловке. Он слепил бюст Ильи. Слоним с художником Альтманом – авторы памятника Илье на Новодевичьем кладбище.


[Закрыть].

11 ноября.

Англичане и американцы во Французской Африке. Вся Франция взята немцами.

16 ноября.

За этот период: Дарлан [140]140
  Дарлан Франсуа (1881–1942) – адмирал, во время войны командовал французским военным флотом в Северной Африке.(Прим. ред.).


[Закрыть]сдался американцам. Во Франции цирк: Петен [141]141
  Петен Филипп (1856–1951) – французский маршал. После поражения Франции руководил правительством Виши, сотрудничавшим с немцами. После освобождения Франции был заключен в крепость на о. Йе. (Прим. ред.).


[Закрыть]старается вместе с немцами. Ко мне переехали Савичи.

В Лаврушинском Габор [142]142
  Габор Андор (1884–1953) – венгерский драматург, поэт, сатирик.(Прим. ред.).


[Закрыть]на 9 этаже без лифта, без отопления, воды, электричества. А внизу все квартиры свободны, но ему не дают. На улице потеплело, но лежит снег. Живу без радио и газет. Заключила договор: медработники на войне. Теперь хлопоты, чтобы наконец уехать на фронт. Сегодня: закончить для кино, Волина для «Информбюро», закончить книгу дневников, выкупать Уголька. Была у наших, папа сказал: «Если бы не было партизан, была бы нормальная война». Разве «нормальные войны» бывают?

17 ноября.

Вчера в госпитале: военфельдшер-женщина, у которой расстреляли сына семи лет, – еврей. Гардеробщица удочерила девочку-сироту: все ее родные погибли во время бомбежки.

Дарлан «временно» признал американцев.

У Тани В. свои горести.

24 ноября.

Вчера вечером поразительное сообщение о разгроме немцев под Сталинградом. Всеобщее ликование. Беспрерывно звонят по телефону. У меня сидела соседка по дому – ее это не интересует! А Тонина мать: «Ты меня извини, но я помолилась». Аля дежурила в школе. У меня сидели Нина и Тоня – выпили. Была в военкомате, объявили, что Боря отчислен из Действующей армии.