Текст книги "Немир - 2"
Автор книги: Ирина Гоба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Не знаю чем забыться, не знаю, в чем забыться, но знаю точно, что ни с кем забыться не смогу до конца своих дней (плавали – знаем).
Я люблю, люблю, люблю...
Девочка моя, будь счастлива, только будь счастлива... ради себя... ради нашего сына....
Как же больно!!! Ох-х, почему же так больно – ведь я уже должен был свыкнуться с этой болью...
Почему же она все еще острая, как бритва? Когда она, наконец, притупится?
Мне кажется, или в комнате кто-то есть? Поднимаю голову с прижатых к моей груди колен, и пытаюсь оторвать свою задницу от ковра.
-Сиди, чел, не вставай.
Супер, мой тесть решил навестить меня, чтобы в полной мере полюбоваться моими страданиями... И зачем ему это понадобилось? Может, он относится к разряду эмоциональных садистов, получающих удовольствие от ощущения чужих душевных страданий?
Я идентифицирую по источнику голоса, местоположение Сергея в комнате, и молча жду, уставившись на это место в пространстве, когда он отключит свой Иллюзор. Но, когда обладатель голоса становится видимым, то он оказывается уже в двух шагах от меня.
-Я присяду?
Отец моей любимой взглядом показывает на пол возле меня. Я приглашаю его жестом, и, вдруг ощущаю, как место моей боли занимает паника:
-Бэмби? Хард?
Он делает неопределенное, но успокаивающее меня, движение головой, и присаживается рядом со мной, затем как-то... непонятно вздыхает и говорит:
-Мы видели в модели будущего Вилена то, что должно произойти здесь уже через две минуты. Я сейчас опять активирую свой Иллюзор, потому что твой брат не должен знать о моем присутствии. И, Рэд... поверь, мне очень жаль... поверь, что я очень хорошо тебя понимаю... и, поэтому, мне очень жаль...
А у меня нет сил съязвить по поводу того, что эти его слова – непонятно кому нужная ложь, и что он всегда подчеркивал свое отрицательное отношение к браку его дочери, и что на самом деле он думает примерно следующее: «как я рад, что у моей дочери, наконец, открылись глаза, и она поняла, что ты ей – не пара».
Когда мой брат входит в комнату, мне все-таки удается переместить свое непослушное ноющее тело в ближайшее кресло.
-Рэд, надо поговорить...
-Говори...
-Только пообещай, что не взорвешься, и дашь мне возможность закончить.
-Не обещаю, потому что это зависит от того, что ты хочешь мне сказать.
Мой брат садится в кресло напротив, и сообщает мне на одном дыхании:
-Бэмби не ушла от тебя.
-Что?
-Рэд, подожди, ты сначала выслушай меня. Когда рабы убирали твою комнату после погрома, они нашли на полу МЦД, и принесли его мне. Это был не мой Дивайс, и я решил, что он принадлежит тебе, но... прежде, чем отдать его тебе, я решил прослушать последнюю запись. Вот – видишь дату и время?...
Голос Бэмби? «Дивайсик, ну хороший мой, ну включись, пожалуйста. Да не будь же ты таким противным и помоги мне сегодня соблазнить собственного мужа... Дивайсик, ну, не жадничай, я же знаю, что в тебе хранится хорошая музыка моего родного века.... Ах, ты так, ну и ладно, обойдусь как-нибудь без этого „чуда“ вражеской техники.... Ой-ой-ой,... почему же так сложно? Ага,... как-то так... Рэд, прикинь, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.... Нет, что за „прикинь“? Почему не сказать просто: Рэд, я тебя люблю, но я очень испугалась, когда решила, что ты ко мне охладел, и поэтому, опять прикинулась немой дурочкой.... Ты же знаешь, этот мой пунктик – чуть что, так сразу закрывать свой рот на замок.... А по поводу того, что случилось прошлой ночью... Причина и следствие все те же – из-за твоего „любимая“, я заплакала от умиления,...а ты так стремительно вскочил, что я растерялась, и из-за этого растеряла все слова, чтобы остановить тебя, и чтобы объяснить тебе причину своих слез. Уже лучше... Ой-ой-ой, а если он скажет, что не любит меня, а что, если он скажет, что так будет лучше для меня, если я буду без него... Ой-ой-ой, а вдруг у него кто-то есть? ... Бэмби, никаких страхов, ясно? Никаких страхов, потому что они – обратная сторона темной силы. Так, теперь садись и законспектируй все то, что ты будешь говорить своему мужу... Рэд, я...»
У меня в голове происходит что-то непонятное. Я же должен сейчас радоваться и прыгать от счастья:
-Вилен, где БЭМБИ? Говори, где она, пока я не размазал тебя по стенке.
-Рэд, слушай дальше...
-Ил-лю-зо-ры А-тклю-чай!
-Вы кто?
-Итак, я вижу, что со зрением у вас все в порядке, а вот со слухом – пока не уверена. Я спросила, кто вы и зачем к нам пожаловали.
-Мы... за тобой.
-Та-а-к-с, больной, зрение, слух и речь у вас – в норме. А вот с головой, боюсь – серьезные проблемы. Но вы не волнуйтесь – я вам сейчас выпишу направление к невропатологу, и он вас обязательно вылечит.
-Или ты идешь с нами, или мы все подождем здесь Прима вместе. Выбор за тобой.
-Ну, спасибо, что даете мне право выбора.
-Арина, отключи свой Кокон, и отдай его нам.
-А мы, оказывается, знакомы?
-Теряешь время... Мы убьем Прима, как только он войдет в эту дверь.
-Арина, Транспорт настроен на тебя?
-Да.
-Веди меня к нему.
-И куда же мы с вами на нем направимся, стесняюсь спросить?
-Ты – на нашем, а я – с ней.
-Да.
-Арина, твой Иллюзор при тебе?
-Да.
-Подойди и дай мне свою руку.
-Слушаюсь и повинуюсь.
-Теперь включай свой Иллюзор, и веди меня к Транспорту.
Моим легким опять не хватает воздуха, но уже по абсолютно другой причине:
-Вилен, когда ты впервые услышал эту запись?
Я встаю. Мой брат взывает к моему разуму:
-Рэд, успокойся, возьми себя в руки, я тебе сейчас все объясню.
-И на хера мне твои объяснения? Моя жена уже несколько месяцев находится неизвестно где... или тебе все-таки известно, куда ее отвезли?...
-Брат, да убери ты свои руки, и выслушай меня, наконец.
-У тебя есть ровно одна минута.
-Ой, только вот давай без этих драматических эффектов.
-Пятьдесят секунд.
Он видит, что я не шучу, и говорит на одном дыхании:
-Я сразу позвонил Никите. Он сказал, что Бэмби не в Мироном. Я спросил его, где она, а он сказал: «Без комментариев»... На все мои вопросы он потом только так и отвечал. В общем, я сел, подумал, и решил ничего тебе не говорить, пока не разберусь во всем сам. Рэд, вот что бы ты сделал? Да кучу глупостей ты бы натворил, но, в результате, ничего бы не добился. Я сопоставил имеющиеся факты, и пришел к выводу, что Бэмби отвезли в Обетованное Королевство. И опять я тебе ничего не сказал. Вот что бы ты тогда предпринял? Ага, ты бы сделал то, что хочешь сделать сию же минуту – собрать армию и вперед... э-ге-ге.... мы же теперь – умные, и знаем, где это Обетованное находится. Только ни к чему хорошему эта война бы не привела. Но ты бы меня не послушал тогда, не будь у меня четкого плана, правильно? А теперь, я придумал. Рэд, не дергайся – Никита каждый раз, когда привозил Харда, говорил мне, что Бэмби жива-здорова. Только, ты пойми, они же сделать ничего не могут. А мы можем, и мы сделаем... Рэд, братишка, да смени ты морду лица... Все хорошо – Бэмби тебя любит и...
Я не выдерживаю, хватаю его за грудки, и рычу ему в его ухмыляющееся лицо:
-Ты соображаешь, что говоришь? Ты сам себя слышишь? Да лучше бы она ушла от меня сама, чем ее ушли из нашего дома против ее воли!
Он пытается отцепить от своей рубашки мои пальцы, и спокойно уговаривает:
-Все-все, я понял, что сморозил глупость. Теперь ты готов выслушать мой план?
Я делаю от него несколько шагов, и тяжело сажусь на пол:
-Валяй, стратег недоделанный.
-Без ложной скромности скажу, что для его составления мне пришлось обработать огромный объем информации...
-Я все понял: «куска не доедала, ночей не досыпала», а теперь – ближе к телу...
-Хм, ну, в общем, в Поднебесном Королевстве, проводятся традиционные ежегодные Игры. Так вот, мы с тобой едем туда, и я продаю тебя в рабство организатору этих Игр.
-Ты что, Вил, с дуба рухнул?
Он не обращает внимания на мою реплику, и продолжает:
-Ты принимаешь участие в Играх, выходишь в финал и... попадаешь в Обетованное Королевство...
-А теперь еще раз по порядку, как для особо одаренных.
И Вил излагает мне свой план...
За братом закрывается дверь, и в ту же секунду мой тесть деактивирует свой Иллюзор.
Я не могу сдержаться, мне не удается сдержаться... Рэд, не дури... Да пошло оно все:
-Как Вы могли? Почему она до сих пор там? Почему Вы бездействуете? Почему Вы не сообщили мне об этом?
Перевожу дух, лишь после того, как исчерпываю список своих вопросов...
Сергей выглядит... замученным и потерянным. Мне становится стыдно за то, что так набросился на него.
Я что, считаю, что мне хуже всех? Да ему же тоже, поди, не сладко...
-Рэд, мне очень жаль...
Не выдерживаю, чтобы не огрызнуться:
-Это я уже слышал.
Он спокойно принимает мой выпад в свой адрес, и устало говорит:
– Мы – не всесильные, пойми. И у наших возможностей есть определенные ограничения. Мира просчитала сотни моделей будущего, и все они показали, что наибольшая вероятность благоприятного исхода будет в том случае, если мы вообще не будем вмешиваться в ход событий.
-То есть, вы мне не поможете?
-Нет.
-Какова вероятность у плана Вилена?
-Наибольшая.
-Какая?
-Рэд...
-Я спрашиваю – какая?
-Почти десять процентов.
Что?
-Пойми, самое сложное заключается именно в просчете будущего отдельно взятого человека. Нам гораздо проще просчитать вероятность победы, к примеру, футбольной команды, чем боксера. Чем меньше факторов, тем больше вероятность отклонений. Ясно?
-Да. А почему бы вам не просчитать будущее Арины?
-Потому что это не работает с Родичами и Носителями. Более того, в тех событиях с людьми, в которых принимают непосредственное участие Родичи, модель не отклонится от нормы, и будет показывать то, что было бы, если бы этого вмешательства не было.
-Почему вам просто не пойти туда?
-Потому что мы не можем предугадать реакцию Всеволода на приближение наших Сил. Мы боимся, что ему окончательно снесет крышу, и он убьет Арину.
-Откуда Никита знает, что Бэмби... жива-здорова?
-Сева разрешает ей звонить маме.
-Почему она не звонит мне?
-Рэд... это сложно... в общем, Арина потребовала, чтобы ты не узнал о том, что с ней случилось на самом деле.
-Почему?
Сергей взрывается (к его чести, он и так слишком долго сдерживал свою натуру в разговоре со мной):
-А ты как думаешь? Да она же боится за тебя, она же понимает, что ты жизнь за нее отдашь. Вот она и решила, что лучше тебе оставаться в безопасности, зная, что она ушла от тебя, чем...
Я киваю головой:
-Можете не продолжать. Бэмби в своем репертуаре.
-Ага... вся в маму...
Глава 7. Сон
-Арина, я могу войти?
-Да.
Адам приветливо мне улыбается:
-Я по поручению Всеволода. Он сказал принести тебе телефон, и подождать, пока ты поговоришь с мамой.
-А где он сам?
-На записи.
Я сразу представляю себе ее результат – Сева (гневный или милосердный, или сочувствующий, или... в общем ровно с тем выражением лица, на которое по его мнению заслуживают сейчас люди), в искусно созданном, огненном, почти футуристическом свечении, кратко говорит заранее продуманные слова. И уже сегодня, во всех храмах Обетованного, появится записанная голограмма проповеди «Всевышнего Бога».
Я не задаю лишних вопросов, с нетерпением выхватываю из протянутой мне руки телефон, и нажимаю на экран.
-Ариночка, здравствуй.
-Привет.
-Как ты?
-Все хорошо, не волнуйся. Мама, как там Хард?
-Лучше всех. Растет, как на дрожжах... и, мне так кажется, что не сегодня-завтра, он сделает свой первый шаг.
У меня спазмом сжимается горло – мой сыночек скоро начнет ходить, а я этого не увижу...
Держись, держись, держись....
Пусть Сила Адама и видит все мои чувства, но он никогда не увидит их проявления – велика честь...
-Ариночка, солнышко мое, как ты себя чувствуешь?
Мама пытается заполнить паузу, понимая, что меня необходимо отвлечь от мыслей о Харде...
-Вчера опять легла сегодня.
-Допоздна читала?
-Ага... Мам, как там папа и... мальчики?
-Все живы-здоровы, а остальное, как говорится, приложится.
Адам жестом показывает мне, что время, отведенное мне для ежедневного разговора с мамой, истекло.
-Мамочка, передавай всем привет, и поцелуй их от меня.
-Да, доченька, обязательно.
-Пока.
-До завтра.
Я возвращаю телефон Адаму, он внимательно смотрит на меня, и аккуратно говорит:
-Арина, мне очень жаль...
Я не даю ему возможности продолжить:
-И каким местом я похожа на человека, которому требуется твое сочувствие? Адам, запомни раз и навсегда, я – не жертва. Понял? Так что засунь себе свою жалость...
Ух ты, а ведь он не привык к подобному обращению:
-Я не давал тебе повода так со мной разговаривать.
-Зато я себе его дала!
-В следующий раз вовремя возьми себя в руки, и промолчи.
-Адам, единственное существо на Земле, которое способно на то, чтобы заткнуть мне рот – это я сама. Причем, я делаю это настолько виртуозно, что тебе и не снилось.
Он подходит ко мне почти вплотную:
-Арина, я так стараюсь заслужить твою дружбу и... благосклонность, но ты постоянно меня отталкиваешь. При этом я прекрасно вижу, что не противен тебе, что я тебе нравлюсь. Почему ты так непоследовательно ведешь себя со мной?
-Потому что никто никогда не получит от меня то, что ты называешь благосклонностью.
-Никогда не говори никогда.
А-а-х, мое тело приятно завибрировало от его, сомкнувшихся за моей спиной, рук, от ощущения тепла его, прижимающейся к моей, груди. Он наклоняет ко мне голову, и тихо говорит, лаская своим дыханием мои губы:
-Вот видишь – совсем нестрашно.
Я умоляю его шепотом, потому что не могу нащупать свой переключатель громкости голоса:
-Отпусти меня... отпусти меня.
Его язык и губы уже исследуют местечко на моей шее возле мочки уха, он отрывается на мгновение, чтобы нежно сказать:
-Расслабься, ни о чем не думай. Тебе будет хорошо, тебе будет очень хорошо.
Как приятно... так и хочется расслабиться, так и хочется ощутить его и на себе, и в себе... Бэмби, Бэмби, возьми себя в руки... разберись со своими гормонами, пока они не разобрались с тобой.
Мой шепот превращается в жалобный писк.
-Нет, пожалуйста...
-Ариночка, не сдерживай свое желание. Не надо сдерживаться.
Он слегка закидывает мне голову, и увлажняет своими поцелуями разгоряченную кожу на моих щеках и шее. Я об этом пожалею... если я сейчас поддамся искушению, то обязательно об этом пожалею...
Пытаюсь протестовать, но лишь громко всхлипываю:
-Н-е-е-е-т... ника-ко-го... же-ла-ния.... н-е-е-е-т.
Его рука нежно мнет мою грудь... Мои голосовые связки предают меня – они не слушаются моих вялых мысленных команд, и из моего горла начинают исходить звуки постанываний, которые означают не «нет», а «да»....
Я потом подумаю о причине, я потом проанализирую то, почему в тот момент, когда его губы нежно и властно обняли мой рот в страстном поцелуе, мои мозги как будто окатило ледяной водой.
Эта воображаемая вода смывает и разрывает все электрические импульсы, поступающие в мой мозг и от моего тела, и от, прижимающегося ко мне, мужского тела...
Этого очищения хватает мне для того, чтобы начать вырываться из рук Адама. Он нехотя отрывает от меня только свой рот, и только для того, чтобы сказать:
-Я же попросил тебя расслабиться.
-А я попросила тебя остановиться.
-Нет.
Я делаю то, чего никогда раньше не делала – сжимаю руку в кулак, и бью им по упрямо опускающимся к моему лицу, губам. Адам вовремя отворачивается, и я промахиваюсь, из-за чего костяшки моих пальчиков жалобно хрустят, в отличие от кости его скулы.
Ай-ай-ай... больно... больно-то как...
Я смотрю на свои пальцы, баюкаю их, и мысленно обещаю им, что боль скоро пройдет.
Позади себя слышу властный жесткий голос:
-Арина, найди кого-то, кто займется твоей рукой.
Сева, Севочка.... И где ты был? ... И далась тебе эта запись...
-Не пойду. Я хочу присутствовать при вашем разговоре.
Адам, ни капли, не смущаясь появления Главы своего Рода, спокойно говорит:
-Всеволод, я сейчас все объясню.
Мои пальцы распухают на глазах, Сева бережно прикасается к ним, и начинает их аккуратно поглаживать:
-Адам, моя сестра поранила себе руку – как ты считаешь, мне нужны твои объяснения?
Я смотрю на свои пальцы – страдальцы, и пытаюсь пошевелить ими, но у меня ничего не получается. Вскидываю голову, услышав какое-то непонятное копошение. Вижу на полу, извивающегося от боли, Адама, и впадаю в панику:
-Сева, Севочка, нет, не надо, пожалуйста.
Мой братец все так же невозмутимо держит мою руку, все так же внимательно рассматривает мои пальцы, и, не поднимая головы, спокойно говорит:
-Ну и где же тут логика, сестренка? Ты же сама хотела присутствовать при нашем с Адамом разговоре. Или ты считала, что мы тут с ним сядем, выпьем по чашечке кофе, выкурим по сигаретке, и что я буду с интересом выслушивать от него интимные подробности того, что здесь произошло?
-Сева, остановись.
Адам расслабляется, но не спешит встать на ноги. Когда-то Никита рассказывал мне о том, что Сила, подвергнувшаяся Силовому нападению, потом еще долго болит, и долго восстанавливается.
Мой брат отдает команду своему Родичу:
-Лед и болеутоляющее – быстро.
-Всеволод, я хочу объяснить. Выслушай, пожалуйста, выслушай – я люблю Арину...
Когда-то давно (да нет, очень давно) я ходила в театр на оперу композитора Арриго Бойто. Этот вид искусства никогда не привлекал меня, никогда не воодушевлял меня, и не оставлял во мне должных, эстетически развитым людям, впечатлений. Эта опера не стала для меня исключением. Но вот смех актера, который исполнял партию главного героя, еще долго преследовал меня в моих снах. Сева сейчас смеется точь-в-точь, как тот оперный певец.
Этот Мефистофельский смех гонит по моей спине табуны мурашек...
– Адам, да ты в своем уме? Это ты кому сейчас говоришь о своих чувствах? Тому, кто умеет их читать лучше всех на Земле? Так вот, я тебе скажу то, о чем ты пока даже не догадываешься – ты не просто влюбился в мою сестру, но еще и Застыл к ней. Твоя Сила в присутствии Арины ведет себя так же, как и Сила моего отца, когда рядом с ним находится моя мама.
-Это – невозможно. Всеволод, я не хотел...
-Лед...
-Да-да.
Кисть моей руки аккуратно завернута вместе со льдом в полотенце.
И когда я, наконец, стану Родичем, и смогу обходиться без лекарств? Болеутоляющее уже начало действовать, но только в отношении боли физической, потому что боль стыда и раскаянья так просто не утолить. Мне надо перестрадать ее в полной мере для того, чтобы эти эмоции навсегда впечатали в мое подсознание предостережение о том, чего мне никогда нельзя позволять себе делать, чтобы избежать этой боли в дальнейшем.
Сева присаживается рядом со мной на диван, обнимает меня за плечи, и я, не стесняясь, капаю ему на рубашку свои слезы.
-Так странно... Ты стыдишься и раскаиваешься в том, в чем нет твоей вины, и в том, что ты даже не сделала... Арина, он воспользовался своей Силой, и передал тебе свое желание на эмоциональном уровне. Так что прекрати себя ругать, пожалуйста.
Я отвечаю, хлюпая и носом, и голосом:
-Как тебе это удается – читать, но не понимать прочитанные тобой чувства, видеть, но самому не переживать их?
-Ты говоришь об отсутствии у меня сострадания и сочувствия?
-Нет, я говорю об отсутствии у тебя чувств вины, стыда, тоски...
-Не продолжай.
Моим следующим в списке названием была «любовь». Сева знает только одну любовь – к маме. Кстати, раз уж зашел такой разговор:
-Зачем ты сделал это со мной?
Сева сразу понимает, что я имею в виду свое похищение, когда мне было два годика.
-Из-за ревности.
-Емко.
Его грудь вздымается под моей щекой, вбирая в себя побольше воздуха:
-Отец не знал, что мама разрешает мне видеться с дедом. Во время этих тайных встреч, дед очень подробно расспрашивал меня о том, что и как у нас дома, о тебе... Он же не был уРодом, и поэтому прекрасно видел то, как я ревную маму к тебе.
-Почему только ко мне?
-Не знаю, возможно, из-за того, что, когда я родился, все те, кого она любила, уже присутствовали в ее жизни. Дед сказал мне, что я должен буду сделать тебе укол, и при каких именно обстоятельствах это должно произойти.
-То есть, ты ничего не знал о его плане, и поэтому модель водителя и няни ничего не показали?
-Да. Ведь никакой угрозы их жизням от того, что я вколол тебе снотворное, не было.
-А дальше?
-Дальше, опять же, по инструкции деда, я сказал няне не дергаться, а водителю – где ему надо остановиться, угрожая им тем, что... убью тебя.
-А ты смог бы?
-Я не думал тогда об этом.
-А сейчас смог бы?
-Не знаю... У деда, как у Родича, было полминуты на то, чтобы успеть вытащить нас из машины, незаметно оставив в ней дистанционно управляемое взрывное устройство. Потом он с угрозами сказал водителю продолжать движение, и сообщить начальнику охраны о похищении детей не раньше, чем через пять минут. Дед наверняка заранее тщательно изучил их поведенческие коды, чтобы быть уверенным в том, что они выполнят его требование. Машина не отъехала от нас и на двадцать метров...
Полминуты, как у Родича.... Ах да, папа же объяснял мне, что модель будущего не покажет смерть человека, если она была вызвана действиями самого Родича. А полминуты – это ровно то время, которое было в распоряжении деда, когда впереди идущая машина уже скрылась за поворотом, а позади идущая – еще не появилась.
-Останки девочки?
-Я, когда узнал о том, что, помимо водителя и няни, были найдены еще и останки девочки, решил, что дед заранее спрятал ее труп в багажнике.
-Ты никогда не жалел о том, что сделал? Никогда не хотел сознаться?
-Да. Нет. Да, потому что, имея способность испытывать все то, что испытывала мама, мучился вместе с ней. Нет, потому что боялся, что мама, узнав об этом моем поступке, разлюбит меня.
-То есть, ты все-таки можешь чувствовать боль... от потери, например, но только в виде суррогата маминых чувств?
-Не совсем. Я чувствую боль, но не понимаю ее. Это, как... знать название своего диагноза, но не понимать при этом ни причину болезни, ни методы ее лечения.
-Мама... ты же чувствовал ее боль, как ты это выдержал?
-Я чуть с ума не сошел. Меня спасло то, что я заставил себя научиться разрывать и соединять эту связь между нами по своему желанию.
-Ты сейчас чувствуешь маму?
-Хочешь узнать, как она там сейчас? Мне подключиться?
-Нет, не надо.
-Сева, зачем отцу нашего папы это было нужно?
-Я узнал гораздо позже о том...
Сила моей мамы не только относится к обеим Родам, но и может трансформировать Силы соРодичей уживаться друг с другом. До маминого появления Родичи разных Родов не могли приблизиться друг к другу даже на сто метров, потому что их Силы не только испытывали жгучую боль, но и сильнейшее отвращение. Мама обладает не только уникальной Силой, но и уникальным для Родича человеколюбием. Она не скрывала, что видит будущее людей по-своему, отлично от Цели обеих Родов. Наш отец Застыл в своей любви к маме, и, как будущий Глава своего Рода, поддерживал ее видение развития Цивилизации. В какой-то момент отец нашего папы узнал о том, что мамина Сила способна корректировать будущее, и это стало последней каплей, которая принудила его к действию. Еще до моего рождения, он решил убить маму руками людей. Он с Главой другого Рода (отцом Саши), подстроили все так, что мама, оказавшись в руках своих мучителей и убийц, не хотела использовать свою Силу ни для самозащиты, ни для корректировки будущего, в котором ее должны были убить. Сева объяснил, что для этого ей внушили, что наш папа... погиб в авиакатастрофе. Этот план Глав Родов провалился. После этого, наш папа возглавил Род, но он, по настоянию мамы, не сделал своего отца уРодом, а лишь отлучил его. Маму избрали Главой другого Рода вместо Сашиного отца. Все это время наш дед искал способ нейтрализовать мамину Силу. Прошло несколько лет после первой неудачной попытки прежде, чем он придумал новый способ того, как это сделать, и добился в нем успеха.
– Я узнал гораздо позже о том, что дед пытался убить нашу маму. Когда мне стало об этом известно, тебя уже лет десять, как не должно было быть в живых. То есть, мне стало понятно то, что ему с моей помощью удалось-таки уничтожить, но не маму, а ее Силу. Мамина Сила погибла вместе с тобой. Если бы я только знал о том неудавшемся покушении на маму, то не стал бы общаться с дедом... и тогда с тобой ничего не случилось бы.
... -Любимая, только не двигайся, пожалуйста, я так хочу сделать это только для тебя.
-Рэд, нет, ну, пожалуйста.
Он возвращает свои губы к моей груди, и я понимаю, что он сделает это именно так, как сказал. Что ж, раз мой муж попросил меня не двигаться, тогда...
-Вот видишь, совсем страшно.
Милый, почему у тебя такой странный голос сегодня? Я делаю попытку спросить это вслух, но Рэд закрывает мне рот своим поцелуем. После быстрого, но искусного «издевательства» над моими губами, он тихо просит:
-Ш-ш-ш, расслабься, ни о чем не думай. Тебе будет хорошо, тебе будет очень хорошо.
Почему он говорит словами Адама? Неужели он узнал? Но как? Мое возбуждение немного спадает из-за этих рассуждений. Рэд видит это, смотрит на меня с пониманием, и говорит:
-Ариночка, не сдерживай свое желание. Не надо сдерживаться.
Почему «Ариночка»? Он же всегда называет меня Бэмби. Его пальцы продолжают ласкать меня между ногами, сильнее, быстрее... его взгляд с любовью и восхищением смотрит на мое, размякшее от крайней степени возбуждения, лицо:
-Я же попросил тебя расслабиться.
И я расслабляюсь, и я отдаюсь ощущениям от его ласк...
Посыпаюсь с сокращающимися от удовольствия мышцами. Мое сознание медленно входит в состояние бодрствования, по телу все еще разлита нега от пережитого во сне и, частично, наяву...
-Проснулась?
Нет, только не это, да что за...
-Арина, успокойся, ничего страшного не произошло.
Я открываю глаза, и гневно выдаю своему брату:
-Тебе здесь обязательно надо было сидеть?
Убираю из-под щеки свои, сложенные лодочкой, ладошки, перекатываюсь с бока на спину, и сажусь.
-А что, было бы лучше, если бы кто-то из Родичей, гуляя по парку, проходил мимо, и увидел то, что ты чувствовала во сне? Что-то мне подсказывает, что любой из них, при виде этого, быстренько высвободил бы тебя из Морфеева плена, чтобы...
-Ясно, не продолжай.
Я смущенно опускаю глаза под внимательным взглядом Севы.
-Смущение... и от чего же?
Что за дурацкий вопрос... Ты думаешь, мне приятно осознавать тот факт, что твоя Сила увидела испытанные мной во сне чувства сексуального томления и удовлетворения?
-Арина, я могу помочь тебе.
И что это значит?
-Чего?
Он не отвечает мне, берет в свои руки мой рисунок, и внимательно изучает его. Я решаю объяснить:
-Это – набросок для дальнейшей вышивки на ткани.
-Очень красиво.
-Ха, мастерство не пропьешь!
Сева есть Сева.... Какая ожидаемая реакция:
-Ты же не по алкоголю.
-Ну, нельзя же все воспринимать так буквально. Это же – шутка, расхожая фраза.
Он опять опускает свой взгляд на мой рисунок:
-Мне нравится это небо. Оно – злое, потому что измучено бурей и дождем. Оно не сдается. Оно показывает, что переживет любое бедствие, чтобы опять ощутить себя спокойным, безоблачным и раскрашенным солнцем...Тебе так хорошо удалось передать стихию... А это, если я не ошибаюсь...
Я утвердительно киваю:
-Да, это – глаза.
-Невероятно... их сразу и не видно. Надо достаточно долго всматриваться в картинку, чтобы рассмотреть то, что разорванные в клочья облака сложились в ... понимающие, что ли, глаза... Они же – понимающие, я прав?
-Не знаю, наверное, это зависит от настроения. Иногда я смотрю на них и вижу обреченность, чаще – надежду, реже – отрешенность и равнодушие...
-Когда сделаешь вышивку, подаришь мне этот рисунок?
-Конечно.
Мне давно хочется спросить, так почему не сейчас?
-Сева, и что дальше?
-Ты всегда будешь жить в Священном городе. Поверь, что у тебя нет ни единого шанса выбраться отсюда. Так что смирись с этим.
-Мой вопрос не относится к моей жизни. Какая у тебя цель? Ты же не дурак, и прекрасно понимаешь, что вывел человеческую цивилизацию на очередной виток, но что, при этом, спираль осталась прежней. Так зачем ты это сделал? Ради чего? Или это – секрет?
-Нет, не секрет. Я хочу найти их.
Какая-то незаконченная фраза... так, а теперь для таких, обделенных интеллектом, как я:
-Кого?
-Ты же знаешь, что Отец отправил наших ПраРодителей жить среди людей с зависимыми от них Силами за то, что они восстали против Его любви к этим созданиям? Но ведь, не все Его дети выступили против Него. Так вот, я хочу найти тех, кто остался с Отцом.
Забавно – аж до дрожи...Я смотрю на Севино серьезное целеустремленное лицо и понимаю, что он искренне верит в то, что в этом есть какой-то смысл, и в то, что эта его цель будет обязательно достигнута.
-З-зачем тебе это?
-Начало у этого решения – очень простое. Нас – мало, Арина, нас – катастрофически мало. Мы, по непонятной причине, уже больше четырех столетий – совершенно бесплодны. По старой привычке, мы все еще таскаем с собой анализаторы ДНК, чтобы выявлять среди выдающихся интеллектом, или другими способностями детей, случайных отпрысков того или иного Родича. Если ты подозреваешь, что он может быть твоим, то делаешь сравнительный анализ на месте, если у тебя нет оснований для подобного предположения, то ты отправляешь полученные данные в Единую Базу обеих Родов...
-И не было ни одного случая?
-Нет. Именно поэтому, я решил запретить своим Родичам жениться.
-Не вижу связи.
-Что же тут непонятного? Ты знаешь, какой процент из Наших принимает решение состариться и умереть вместе со своей избранницей? Нет? Практически все...
-Но запрет на женитьбу не может запретить им влюбляться...
-Я лично составляю поведенческий код каждой из потенциальных жриц. Выбор (глупые людишки думают, что это – жребий) падает исключительно на ограниченных, неумных, эмоционально ущербных...
Я не могу слушать этот бред:
-Сева, да ты себя послушай. Ведь, по-твоему, выходит, что можно искусственно выбирать тех, в кого могут, или не могут влюбиться соРодичи. А тебе известно, что любовь – это единственное чувство, которое нельзя просчитать? А тебе известно, что любовь – это единственное чувство, на которое не может повлиять даже весь твой Род со всеми его Силами?
-Арина, то, что ты мне сейчас говоришь – это теория, а то, что я тем самым добился сохранения нашей численности – это практика.
Я теряюсь, и не знаю, что ему на это ответить. Мой брат встает, чтобы вернуться в дом, мне же перед возвращением еще потребуется некоторое время на то, чтобы собрать разложенное на траве покрывало и, разбросанные по покрывалу, карандаши.
Мои отяжелевшие веки распахиваются с неохотой.
-Госпожа... Богиня Арина... разрешите.
-Да, Элена, входи.
Она заходит, потупив свой взгляд в пол:
-Госпожа, к вам – мужчина.
-Что?
-Простите, но он мне сказал, что вы знаете о нем и ждете его.
