Текст книги "Пираньи в шоколаде"

Автор книги: Ирина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Ее последнее утверждение вызывало у меня некоторые сомнения, но на всякий случай я не стала высказывать их вслух.

* * *

"Харлей" сбросил скорость и свернул на покрытую выбоинами проселочную дорогу. Справа нависала темная громада леса, слева тянулись поля, за которыми бледно светились огни небольшой деревеньки.

Байк скакал по ямам с неуклюжей игривостью резвящегося козла. Вцепившись в талию Жанны, как жертва кораблекрушения в спасательный круг, я гадала, как она ориентируется в такой темноте. Отвлекать подругу вопросом я не решилась и, покорившись судьбе, надеялась, что мы ни во что не врежемся.

Еще с полчаса мы вихляли по проселкам, пока, наконец, впереди не вспыхнули яркие огни горящих костров. Восторженно завизжав, Жанна резко дернулась вверх и назад, и я от неожиданности чуть не вывалилась из седла. "Нежная смерть" встала на дыбы, разве что не заржав, как настоящий конь, и несколько секунд мы двигались на одном колесе. Опустившись на дорогу, переднее колесо немедленно угодило в выбоину. Мотоцикл вильнул в сторону, накренился, и Жанна, опершись о землю ногой, с трудом удержала его от падения.

Не поддавшись порыву придушить подругу, я яростно матюгнулась про себя, твердо решив, что впредь буду держаться как можно дальше от влюбленных девиц.

* * *

Огромная поляна, окруженная лесом, пылала кострами, как Огненная земля, когда ее впервые увидел Магеллан, ведущий корабли через пролив.

Багровые отсветы пламени метались по лицам байкеров, придавая их и без того зловещим чертам нечто дьявольское и первобытное. Увидев их воочию, я поняла, что до отвращения пристойное название "фестиваль байкеров" подходит этому сборищу не больше, чем определение "ежегодный слет дам‑экстрасенсов" разнузданному шабашу ведьм на Лысой горе. Со всех сторон неслись долбящие звуки тяжелого рока, пронзительный женский визг, дикий неандертальский гогот, обрывки непонятных, как египетские письмена, разговоров.

Мелькали татуировки на обнаженных телах. Кто‑то пил, кто‑то плясал, кто‑то блевал или мочился. Не обращая внимания на окружающих, на земле и на седлах мотоциклов самозабвенно занимались любовью парочки, сопровождая это действо воем, улюлюканьем и ревом, имитирующим шум мотоциклетного мотора.

Оставив "Нежную смерть" на обочине дороги, мы лавировали между бесчисленными кострами. Жанна, вертя головой во все стороны, высматривала Аспида, а я, эгоистично позабыв о ее любовных терзаниях, с жадным любопытством впитывала подробности экзотического зрелища, прислушивалась к речи, то вызывающе вульгарной, то расцвеченной незнакомыми мне терминами.

– Именно такую мощность может выдать турбированный двигатель "Хайабуса" в пике характеристики…

– Стиль дрегстер – на него молится вся Америка…

– Настоящему мужчине всегда не хватает риска и женщин. У меня все дыбом встает, когда я мчусь навстречу ветру…

– Представь себе – реактивная "табуретка"[3] на 530 лошадей, 250 кг веса…

– Экстремальный секс – это полный улет. Обычно мы начинаем трахаться на скорости 40 км в час…

– Они сумели гармонизировать дизайн "Феррари", "Мазерати" и "Ламборгини" с функциональностью современного спортбайка…

– Девчонки буквально шалеют от "Харлеев". Притормози рядом с любой телкой, схвати ее за жопу – и она твоя…

– Видел бы ты эти чумоходы: настоящие пираньи в шоколаде. Кастом – высший класс…

– По мне, так лучше помереть от хард‑секса, чем сдохнуть со скуки. Врачи хотели ампутировать ногу, но потом все‑таки спасли. А что, протез – это круто…

– Ты видел когда‑нибудь такой файтер[4]? "Copkiller" – "Убийца полицейских". Спартанское железное седло, раскраска "а ля чужак", "ветвистая" оптика, на заднем колесе – 320 лошадей…

Я с любопытством воззрилась на жутковатый байк с черепашьей головой, хищно изогнутым телом и агрессивно задранной "кормой". Чего только не выдумает сильный пол, лишь бы почувствовать себя "настоящими мужчинами"!

– Мой парень тащится от шрамов. Я даже попросила знакомого хирурга сделать мне дополнительные шрамы на груди и выбритом под ноль лобке, а некоторые для понта украсила татуировкой. Теперь он может заниматься любовью только на мотоцикле – в постели ничего не получается…

– Вылет передней вилки моего "Харлея" большой, и на трассе он стоит, как приклеенный…

– Телкам нужен герой – сильный, бесстрашный, грубый и циничный, – такой, чтоб врывался в них, как налетчик в банк…

Я чувствовала, что тихо шалею от обилия впечатлений. В ноздри бил острый запах пота – вероятно бесстрашные, грубые и циничные герои с презрением относились к мылу и дезодорантам. Жутковатые готические татуировки, бесконечные металлические заклепки, длинные сальные патлы, выбритые под ноль затылки. Было трудновато представить в этой компании элегантного Макса Святоярова. Занятно, какие тайные страсти кипят иногда под дорогими костюмами и хрусткими накрахмаленными сорочками.

– Вот эта телка в черном комбинезоне – Спермовыжималка, – коротышка с низким, как у кроманьонца, лбом, разговаривая с приятелем, ткнул пальцем в сторону соседнего костра. – У нее дома живет настоящий волк по кличке Дьявол. Говорят, она с ним трахается. Нормальных мужиков не признает – только малолеток. Утверждает, что коктейль из четырнадцатилетних мальчиков – это высшее наслаждение.

Заинтересовавшись столь своеобразной дамой, я взглянула в указанном направлении.

– Спермовыжималка, покажи дракона! – дружно начали сканировать собравшиеся вокруг байкерши парни.

Расстегнув молнию комбинезона, женщина сдернула его до пояса, обнажив татуировку – сине‑черного дракона, охватившего хищными лапами ее талию, крыльями – грудь, багровым языком ласкающего упругий живот. Толпа восхищенно завыла, загоготала и заулюлюкала.

– Я – похотливая сука! Спермовыжималка! – торжествующе выкрикнула байкерша, вздымая к ночному небу початую бутылку текилы. – В задницу потасканных мужиков, у которых к тридцати уже толком не стоит. Даешь свежее парное мясо! Да здравствует экстремальный оргазм!

Отвлекшись на крутую любительницу малолеток, я чуть не потеряла из виду Жанну. Оглядевшись, я обнаружила ее у следующего костра и поспешила вдогонку.

По‑жирафьи вытянув шею, подруга напряженно всматривалась вдаль.

– Ну как? По‑прежнему безрезультатно? – привлекая ее внимание, спросила я.

Пальцы Жанны с неожиданной силой вцепились мне в предплечье.

– Это он! Аспид!

– Где?

– У того костра, слева!

Яркое пламя, взметая в воздух снопы искр, освещало профиль стоявшего у огня мужчины. Близорукость не позволяла мне хорошо разглядеть его черты, но затянутая в черную кожу фигура была очень даже ничего. В отличие от других байкеров, заклепок на его куртке не было – все чисто черное.

К плечу Макса льнула яркая блондинка с пиратской повязкой на глазу, в куртке‑косухе, высоких ботфортах и суперкороткой кожаной юбке. Когда она изогнулась, отставляя ягодицы назад, стало очевидно, что белья под юбкой нет.

Запястья одноглазки охватывали широкие кожаные браслеты с крупными металлическими бляшками, на указательном пальце красовался инкрустированный перламутром металлический коготь, с отделанного массивными стальными пластинками пояса свисала цепь со здоровенной связкой ключей и ржавых навесных замков. Из скважин некоторых из них также торчали ключи.

Все это хозяйство весило, как минимум, килограмма два, и при ходьбе должно было весьма чувствительно долбать блондинку по бедру. В очередной раз я восхитилась самоотверженностью женского пола, готового во имя моды таскать на себе неподъемные груды металлолома.

Наличие столь колоритной соперницы привело Жанну в замешательство, и ее решительная целеустремленность сменилась легкой растерянностью.

– Что мне делать? – нервно теребя меня за руку, осведомилась девушка. – Проклятье, я и не подумала, что он приедет сюда не один.

– Вызови разлучницу на дуэль, – посоветовала я. – Пусть Аспид достанется победительнице. Уверена, что байкерам это понравится. Это как раз в их стиле.

– Ты серьезно? – задумчиво посмотрела на меня подруга. – С этой ходячей выставкой скобяных изделий я могу расправиться одной левой.

– Разумеется, я пошутила. Только драки нам здесь не хватало. Наверняка эта девица принадлежит к какой‑нибудь байкерской группировке, и едва ты ее тронешь, на нас набросится целое стадо закованных в металл агрессивных психопатов.

– Нашла время издеваться, – возмутилась Жанна. – Между прочим, ты обещала мне помочь, вот и скажи, как мне быть. Если Аспид и сегодня отвергнет меня, клянусь, я или убью его, или разгоню чертов Бубликов "Харлей" до трехсот пятидесяти километров в час и врежусь в какой‑нибудь коровник.

– Что будет весьма негуманно по отношению к коровам.

– Тогда придумай что‑нибудь, любительница животных!

– Ладно, – я кивнула, покорившись судьбе. – Стой здесь и никуда не уходи.

– Что ты собираешься делать?

– Для начала познакомлюсь с мужчиной твоей мечты.

Оставив изнывающую от любовной тоски Жанну, я решительно двинулась к костру, около которого Макс миловался с увешанной замками блондинкой, не имея ни малейшего представления о том, как начать разговор. Привычный мне стиль беседы в этой среде явно не годился, канать же под байкершу было бессмысленно. Следовало выбрать линию поведения достаточно интригующую и шокирующую, но в то же время не вызывающую враждебности.

– Ты Аспид? – в лоб осведомилась я.

Объект Жанниной страсти с некоторым удивлением осмотрел мой отнюдь не байкерский наряд.

Я, в свою очередь, с любопытством изучала его внешность. Впечатляющий экземпляр. Я начала понимать Жанну. Будь мне девятнадцать лет, может и меня зацепил бы насмешливо‑уверенный взгляд коварных зеленых глаз.

Общее впечатление несколько портил золотой медальон, висевший у Макса на шее. Не то, чтобы он был безвкусным – художественно выполненная экзотическая вещица: изогнувшийся дугой скорпион с готовым к удару жалом. Просто мне казалось, что золотые побрякушки придают женственно‑тщеславный вид даже самому крутому мачо.

– Допустим, я Аспид, – без особой охоты признал Светояров. – И что из этого?

Реакция блондинки оказалась гораздо более агрессивной.

– А ты кто такая? – выпятив грудь и угрожающе нацелив на меня металлический ноготь, осведомилась она.

Мечущееся пламя костра освещало лицо девушки, придавая ему в то же время некоторую гротескность. Губы густо накрашены черной помадой. Черные контуры вокруг глаз толщиной в полсантиметра, брови продлены до середины висков. В ложбинке между грудей гнусно ухмыляется наколотый череп.

Челюсти байкерши мерно двигались, плюща белую пластину жвачки.

"Только бы не вызвать у нее приступ ревности, – с беспокойством подумала я. – В отличие от Жанны, я с подобным экземпляром одной левой не справлюсь."

– Ирина Волкова, лидер движения "Холистические лесбиянки против глобализации экономики", – уверенно отчеканила я. – Хочу взять у Аспида интервью для нашего журнала "Розовые лисички". Тема статьи – "Харлей‑Дэвидсон" – не роскошь, а средство передвижения."

– А, так ты лесбиянка? – тут же ухватила основную суть блондинка.

Она заметно расслабилась.

– Что, разве не видно? – удивилась я. – Кстати, тебе удивительно идет этот макияж. Не представляешь, как заводит меня черный цвет.

– Но‑но, полегче на поворотах, я из натуралов, – опасливо отодвинулась от меня байкерша.

– Жаль, – вздохнула я. – Очень жаль.

Я обратила взор на Аспида.

– Так ты дашь мне интервью?

Макс ухмыльнулся.

– Значит, журнал "Розовые лисички"?

Я кивнула.

– У тебя есть реальный шанс стать кумиром российских лесбиянок.

Ухмылка Святоярова стала еще шире.

– Уговорила. Турбина, подожди меня здесь. Я сейчас вернусь.

– Куда это ты? – снова насторожилась блондинка.

– Жди здесь, я сказал, – в голосе Аспида звякнул металл.

Возмущенно надувшись, Турбина сердито задвигала челюстями и, выдула из жвачки огромный пузырь, лопнувший в нескольких сантиметрах от моего лица.

Макс повернулся и, не оборачиваясь, быстро зашагал в темноту леса. Спотыкаясь о неровности почвы, я последовала за ним.

Аспид остановился так резко, что я не успела затормозить и налетела на него.

– Так что тебе все‑таки от меня надо?

– Значит, ты не купился на версию с интервью?

– По‑твоему, я похож на идиота? Ты такая же лесбиянка, как я – ткачиха‑многостаночница.

– Ладно, – вздохнула я. – Возможно, тебе покажется, что я выражаюсь несколько высокопарно, но речь идет о жизни и смерти.

– А если поконкретней?

– Любовь, – объяснила я. – Надеюсь, ты не допустишь, чтобы молодая красивая девушка покончила с жизнью из‑за неразделенной любви?

– Из‑за любви ко мне? – на всякий случай уточнил Аспид.

Я кивнула.

– Ты не производишь впечатления девушки, погибающей от неудовлетворенной страсти, – заметил Макс.

– Боже упаси! До такого маразма я даже в подростковом возрасте не доходила. Дело в моей подруге. Если ей в срочном порядке не вправить мозги, она разгонится на мотоцикле до трехсот пятидесяти километров в час, а потом врежется в стену коровника. По крайней мере, она обещала это сделать, и я ей верю.

– Из ее байка можно выжать триста пятьдесят километров в час? – заинтересовался Макс.

– Даже больше. У нее кастомизированный "Харлей‑Дэвидсон VRSCA V‑ROD".

– Кастомизированный? – восхищенно присвистнул Аспид. – В чьей аранжировке? Несса или Симса?

– Сирила Хьюза, – с видом знатока заявила я. – Удлиненная рама от "Gambler", выпускные трубы, изогнутые в стиле "Hell bent" и тридцатидевятиградусный наклон вилки. Неужели ты допустишь, чтобы такое чудо техники погибло из‑за неразделенной любви?

– Крутая, должно быть машина, – задумчиво произнес Макс. – Хотел бы я на такой прокатиться. Похоже, твоя подружка знает толк в мотоциклах. Она из байкеров?

– Нет, но вы знакомы, – сказала я. – Наверняка, ты помнишь девушку, которая влезла в драку в ресторане "Мэриотт "Грандъ Отеля". Прием, которым ты бросил ее на пол, настолько впечатлил Жанну, что с тех пор она мается от неразделенной любви.

– Ах, эта! – поморщился Аспид. – Ни за что! Пусть врезается в коровник.

– Почему? – удивилась я. – По‑моему, Жанна очень даже симпатичная.

– Извини, но черепашки‑ниндзя не в моем вкусе.

– Черепашки‑ниндзя?

– Я так ее называю. Честно говоря, агрессивные брюнетки, изображающие из себя крутых мужиков с железными яйцами, не пользуются моей симпатией. В постели они ничего, но слишком уж много от них неприятностей. Держу пари, что твоя подружка жаждет реванша – если не на борцовском ковре, так на любовном фронте. Девицы такого сорта непременно желают сделать мужчину своей собственностью.

– Похоже, ты неплохо знаешь женщин.

– Женщины и байки – моя слабость. Выходит, я прав? Твоя ниндзя желает безраздельно мною завладеть?

– Девочке девятнадцать лет, – пожала плечами я. – Круг ее интересов до сих пор ограничивался крутым мордобоем. Не мудрено, что она живет в мире иллюзий.

– А ты?

– Что – я?

– В каком мире живешь ты?

– В гораздо более реальном. Он плоский и стоит на трех китах, – усмехнулась я. – Давай все‑таки вернемся к вопросу о черепашке‑ниндзя. Я не шучу насчет того, что все это может плохо кончиться. Для Жанны дело пошло на принцип, а психика у нее – как у самурая. Если не добьется своего – может пойти на крайние меры. С нее станется.

– Чего же ты хочешь от меня? Чтобы я на ней женился?

– Зачем идти на такие жертвы? Все гораздо проще. Разочаруй ее. Прикинься, что сходишь по ней с ума, и веди себя так, чтобы она сама тебя бросила. Изобрази из себя кретина, скрягу, грязнулю, извращенца или еще что‑нибудь в этом роде. Это совсем нетрудно.

Аспид усмехнулся.

– Допустим, я соглашусь. И что я с этого буду иметь?

– Моральное удовлетворение от собственного благородства. Роскошное любовное приключение с роковой брюнеткой. Если этого недостаточно – покатаешься на "VRSCA V‑ROD" Многие байкеры палец бы себе оттяпали за такую возможность.

– Э, нет. Так дела не делаются. Услуга за услугу. Раз уж мне придется ублажать твою подругу, ты сделаешь кое‑что для меня.

– Что именно? – настороженно поинтересовалась я.

– Пообщаешься с моим братом.

– В каком смысле – пообщаюсь?

– В самом прямом. Ты сделаешь для него то же, что я для Жанны.

– Ты имеешь в виду, что я должна буду его разочаровать?

Макс ухмыльнулся и покачал головой.

– Разочаровывать его не нужно. Скорее, наоборот.

– Наоборот? И до какой степени?

– Чем больше – тем лучше.

– Он тоже байкер?

Аспид кивнул.

– Боюсь, ничего не выйдет.

– Это почему же?

– К сожалению, гоняющие на мотоциклах мужики с татуировками вдохновляют меня еще меньше, чем тебя черепашки‑ниндзя. Подбери своему братишке какую‑нибудь крутую красотку в "косухе", балдеющую от шрамов и экстремального секса. Я вашим дамам в подметки не гожусь, а с тех пор, как увидела Спермовыжималку с ее драконом, вообще страдаю устойчивым комплексом неполноценности.

– Не мудрено, – усмехнулся Аспид. – Рядом с ней даже великан почувствует себя пигмеем. Не бойся, хард‑секс на движущемся "Харлее" тебе не грозит. Речь идет исключительно о платонических отношениях.

– Твой брат похож на тебя?

– Многие женщины считают его даже более привлекательным. Блондин, голубые глаза, рост и фигура примерно такие же. Он здесь же, на фестивале. Тоже, кстати на "Харлее". У него серебристый "фэт бой".

– Извини, но я не верю, что твоего синеглазого двойника могут интересовать платонические отношения. Он что, гей?

– Нет, он не голубой. Просто Антон боится женщин.

– Боится? Что ты имеешь в виду? Он шарахается от них, как от чумы?

Аспид вздохнул.

– Не до такой степени, но нечто в этом роде.

– А вдруг я еще больше его напугаю?

– Вряд ли. Попробуй изменить его отношение к прекрасному полу. Дело в том, что Антоша немного стеснительный.

– И сколько лет этому Антоше?

– Двадцать восемь.

Я подозрительно посмотрела на Макса.

– По‑моему, ты чего‑то не договариваешь.

– Уверяю тебя, мой братишка – отличный парень. Он тебе понравится.

– А может, обойдемся без этого?

– Не обойдемся, – покачал головой Аспид. – Или ты не хочешь спасти жизнь своей подруге?

– Сейчас я в этом уже не уверена, – грустно вздохнула я.

* * *

– Собака бывает кусачей

Только от жизни собачей,

Только от жизни, от жизни собачей

Собака бывает кусачей,

– дружно выводили мы с Антоном.

Багровые отблески пламени причудливо играли на серебристых боках "фэт боя". Наш костер находился вдали от буйной байкерской тусовки, и муторно‑однообразная долбежка тяжелого рока лишь изредка доносилась сюда вместе с порывами изменяющего направление ветра.

Брат Аспида сидел по другую сторону костра, время от времени подбрасывая в него поленья. Разгораясь, огонь выхватывал из темноты чуть удлиненное лицо с мужественным квадратным подбородком, высокие, красиво очерченные скулы, задумчивые голубые глаза с падающей на них волнистой темно‑русой прядью.

Макс не обманул: внешне Антон был даже привлекательнее его, и, если бы не одно "но", я была бы не прочь посидеть у огня с таким роскошным парнем. Увы, это "но", о котором коварный Аспид упомянул лишь после того, как представил меня брату, сводило на нет все удовольствие от знакомства.

– Извини, мы отойдем на минутку, – сказал Антону и отвел меня на несколько шагов в сторону. – Я должен кое‑о‑чем тебя предупредить. Видишь ли, мой брат отличный парень и я очень его люблю, но…

– Он маньяк, страдающий синдромом "Синей бороды"? – мрачно предположила я.

– Ну что ты, все не так страшно. Антон совершенно не агрессивен. Только небольшая задержка в развитии…

– Задержка? Какая еще задержка? Он что – олигофрен?

– Давай обойдемся без медицинских терминов, – поморщился Макс. – Просто он немного отстал по сравнению с другими людьми. У Антона – мозг одиннадцатилетнего ребенка.

– Ты что же, решил бросить меня на растерзание малолетнему хулигану с телом и инстинктами взрослого мужика? – возмутилась я.

– Да он сам тебя боится! – скрипнул зубами Макс. – Неужели ты этого не замечаешь?

– Здесь слишком темно, чтобы я со своей близорукостью могла различить на его лице столь тонкие оттенки эмоций.

– Он тебя не тронет, за это я ручаюсь. Просто посиди, поговори с ним. К сожалению, женщины, с которыми я, как правило, общаюсь – не слишком подходящая компания для Антона.

– А я, по‑твоему, подходящая?

– Ты – да. Ты же сама просила, чтобы я излечил от любовного недуга твою драчливую подружку. Вот и решай – или мы помогаем друг другу, или мирно расходимся.

– Я согласна, – сказала я.

– Вот и отлично, – ухмыльнулся Аспид. – Ладно, вы тут развлекайтесь, а я отправляюсь разочаровывать "черепашку‑ниндзя".

Я не успела ничего возразить, как Аспид, чмокнув меня в щеку, повернулся и растаял в темноте. Как разыскать Жанну, я ему объяснила.

Тяжело вздохнув, я вернулась к Антону, лихорадочно соображая, на какие темы можно говорить с умственно отсталым байкером. Под впечатлением от "чумового шабаша мотошизанутых" я сделала вывод, что и у нормальных байкеров не все в порядке с головой, а если слабоумие еще и врожденное… страшно подумать!

Ничего путного в голову не так и не пришло, и я, вспомнив случайно услышанную фразу, поинтересовалась, какую мощность может выдать турбированный двигатель "Хайабуса" в пике характеристики.

Антон задумчиво посмотрел на меня, обошел вокруг костра и сел с противоположной от меня стороны. Огонь осветил его лицо, и я заметила, как на щеках парня вспыхнул румянец.

– Не люблю свое имя, – сказал он.

– Как же тебя называть?

Красные пятна стремительно расплывались по лицу байкера. Теперь зарево охватило и уши.

– Громовая нога.

– Мне тоже не нравится мое имя, – сообщила я. – Можешь называть меня Собачий глаз.

– Почему собачий? – удивился Антон. – У индейцев был Соколиный глаз.

– Потому что собачий глаз, в отличие от соколиного, почти ничего не видит. У меня близорукость, а очки носить мне не нравится, так что на Соколиный глаз я никак не тяну.

– Собак я люблю, – мечтательно произнес Громовая нога.

Я с облегчением вздохнула. На тему домашних животных, в отличие от характеристик мотоциклетных моторов, я могла рассуждать бесконечно.

– Я тоже люблю собак, – сказала я. – У меня дома есть черный терьер. Ее зовут Гел‑Мелси‑Блэк‑Стар, для друзей – Мелси.

– Мелси, – повторил Антон. – Красивое имя. А ты знаешь песню про Пегги и ее щенка?

Песню я знала. Мы спели ее, потом про кошку и черный дом, потом про обезьян и попугаев и, наконец, снова вернулись к собачьей тематике.

Собака несчастная очень опасна,

Ведь ей не везет в этой жизни ужасно.

Ужасно, как ей не везет.

Поэтому лает она, как собака.

Поэтому злая она, как собака.

И каждому ясно, что эта собака

Всех без разбора грызет…

Голос у Громовой ноги оказался очень приятным, в отличие от меня, он обладал отменным музыкальным слухом, и наш импровизированный дуэт доставлял мне немалое удовольствие. Все оказалось совсем не так страшно, как я думала.

Песен я знала много, до утра хватит. Продолжим в том же духе до рассвета, а там появится Аспид под ручку с самоутвердившейся и разочаровавшейся в нем Жанночкой, мы сядем на ненавистный Бубликов "Харлей", я уговорю подругу ограничиться сотней километров в час, мы вернемся домой целые и невредимые и, наконец‑то я завалюсь спать…

Прекрасна собака, сидящая в будке.

У ней расцветают в душе незабудки,

В желудке играет кларнет…

Но шутки с бродячей собакой бездомной

Опасны, особенно полночью темной.

Вот самый собачий, вот самый огромный,

Огромный собачий секрет…

Приблизив запястье к огню, я взглянула на циферблат часов. Три часа ночи. К продолжительным ночным гулянкам я была непривычна, и глаза слипались со страшной силой, а зевала я так, что еще немного – и смогла бы посостязаться с крокодилом.

– Хочешь спать? – спросил Антон.

– Еще как! – призналась я. – Может, прикорнем на земле, как индейцы?

– На земле? – озадачился Громовая нога. – А на кровати не хочешь?

– Хочу, только кровати нет.

– Так поедем ко мне. Это рядом. У меня шесть комнат, три собаки, коллекция птичьих яиц и моделей гоночных машин. Кровати тоже есть. Тебе понравятся.

– Рядом – это где?

– Километров восемь отсюда. У нас с братом особняки в Нижних Бодунах.

– Особняки? И много их у вас?

– Только два. Один – Макса, другой – мой. Поехали.

– На мотоцикле? – содрогнулась я, вспомнив свое путешествие с Жанной.

– А на чем же еще? – удивился Громовая нога. – Ты не бойся, я хорошо вожу.

При мысли о мягкой, удобной кровати, я позабыла об инстинкте самосохранения.

– Уговорил, – зевнула я. – Поехали.

* * *

На огороженном глухим кирпичным забором участке братьев Святояровых без труда могла бы разместиться небольшая военная база. Тяжелые железные ворота, натыканные вдоль забора камеры слежения усиливали сходство с военным объектом. Большие матовые плафоны, укрепленные на стояках ворот, заливали подъездную дорожку мягким желтоватым светом.

Вытащив из кармана пульт управления, Антон нажал на кнопку, и металлические створки раздвинулись с величественной неторопливостью.

Из ворот выбежали три здоровенных дога – угольно‑черный, мраморный и серый. Они приветливо махали хвостами.

– А вот и мои собачки, – с гордостью произнес Громовая нога. – Их зовут Харлей, Сузуки и Ямаха.

– Привет, зверюги!

Я слезла с мотоцикла и помахала собакам рукой.

Псы приблизились и принялись с любопытством меня обнюхивать.

– Харлей – мраморный, Ямаха – черная, а Сузуки – серая, – объяснил Антон.

В глубине необъятного участка вырисовывались контуры двух особняков.

– Мой дом слева – тот, что поменьше. Пойдем.

Брат Макса завел мотоцикл во двор, закрыл ворота и двинулся вперед. Собаки потрусили за нами.

На втором этаже большого дома горел свет. Скорее всего, именно там Аспид в данный момент разочаровывал Жанночку. Мне было страшно любопытно узнать, как идут у них дела, но мешать парочке не хотелось, и я решила отложить выяснение этого вопроса до завтра.

Большую часть комнаты, в которую отвел меня Антон, занимал громадный макет железной дороги. Там были холмы, два моста, несколько деревень, сады и даже поля с пасущимися на них буренками.

Макет меня очаровал, но еще более сильные чувства пробудила во мне большая низкая тахта, застеленная черно‑белым меховым пледом, напоминающим шкуру далматина.

– Хочешь, погоняем поезда? – предложил Громовая нога. – В другой комнате у меня есть две армии оловянных солдатиков – с танками, пушками, даже ракетными установками. Можем устроить настоящее сражение.

– С удовольствием, только завтра, – зевнула я. – Перед боем полководцу необходимо выспаться.

– Значит, ты будешь спать? – в голосе Антона слишком явственно звучало разочарование.

– Если ты не возражаешь.

Лицо парня снова вспыхнуло и пошло красными пятнами. Ему явно не хотелось уходить. Не похоже, чтобы я наводила на него страх.

Я посмотрела на Громовую ногу, гадая, каково это – быть ребенком в теле взрослого мужчины, но так и не смогла поставить себя на его место.

– Может, все‑таки, поиграем?

– Завтра. А сейчас – спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Антон повернулся и, цепляя ногу за ногу, неохотно поплелся из комнаты.

Я закрыла за ним дверь и почему‑то обрадовалась, обнаружив на ней щеколду. Громовая нога, конечно, не псих, и агрессивности в нем, вроде бы, не заметно, но за запертой дверью я чувствовала себя спокойнее. Забравшись под мохнатый плед, я блаженно вздохнула и закрыла глаза.

Я полагала, что сразу провалюсь в сон, но ошиблась. Нервная система, возбужденная событиями этой ночи, никак не хотела успокаиваться. Перед закрытыми глазами, сменяя друг друга, вспыхивали яркие, как сновидения, картины: ночной мрак, рассекаемый светом фары мчащегося по шоссе "Харлея"; пламя костров; хищный "Убийца полицейских" с жутковатой черепашьей головой и раскраской "а‑ля чужак"; украшенная драконом Спермовыжималка, поющая хвалу экстремальному оргазму.

Промаявшись с полчасика, я поняла, что меня действительно беспокоит. Сквозь тонкую тюлевую занавеску, как яркая квадратная луна, просвечивало окно соседнего особняка. Что происходит за этим окном?

Я успокаивала себя тем, что все должно быть в порядке, но, зная характер Жанны, поручиться за это не могла. Аспид – далеко не мирная овечка. Он, конечно, умнее, да и опыта у него побольше, но когда сталкиваются два таких колоссальных самолюбия, недалеко и до взрыва.

Откинув покрывало, я решительно встала с кровати. Подсматривать, конечно, нехорошо, но лучше, на всякий случай, проконтролировать, что там у них происходит.

Подойдя к двери, я взялась было за щеколду, но передумала. Нехорошо будет, если Антон услышит в коридоре мои шаги. Придется объяснять ему, почему я не сплю, а то и играть в солдатиков. Проще будет выбраться в окно, тем более, что комната находится на первом этаже.

На дворе меня сразу окружили самозабвенно виляющие хвостами доги. За двадцать минут, что мы провели вместе, их первоначальное дружелюбие успело перерасти в страстную любовь. Прежде, чем отвести меня в комнату с железной дорогой, Громовая нога пригласил меня на кухню, и предложил перекусить, а заодно и угостить чем‑нибудь собак. Огромный холодильник ломился от всевозможных яств, и я, не удержавшись, с разрешения Антона, скормила зверюгам целый батон ветчины и два пакетика крабовых палочек.

Воспоминания о пиршестве еще не потускнели в памяти псов, и доги настойчиво тыкались в меня носом в надежде раскрутить меня на новые деликатесы. Особенно усердствовала Ямаха. Она терлась о мои ноги, как игривая кошечка.

– Хватит. Сидеть, – скомандовала я.

К моему удивлению, доги послушно выполнили команду.

– Молодцы. Вот так и сидите.

Я подошла к дому Макса и потянула за ручку входной двери. Она оказалась запертой. Что ж, придется поупражняться в акробатике.

Освещенное окно выходило на обнесенную металлической оградой террасу. Решетка, сделанная из витых, причудливо изогнутых полос, была явно выполнена на заказ. Чем‑то она неуловимо напоминала модернистские творения Гауди.

Взобраться на террасу оказалось нетрудно. Нижняя часть фасада была облицована грубо отесанными плитами розового гранита, за которые можно было зацепиться. Дело упрощало окно первого этажа. От его подоконника было совсем недалеко до модернистской ограды.

Сидя рядком на дорожке, Харлей, Ямаха и Сузуки с живым интересом наблюдали за моими гимнастическими экзерсисами.

Перебираясь через ограду террасы, я заметила висящий на ней крошечный лоскуток ткани. Чисто автоматически я сняла его и положила себе в карман. Похоже, не одной мне пришло в голову позаниматься альпинизмом.

К счастью для меня, занавески на окне не были задернуты, хотя прикрыть их явно бы не помешало. Некоторое время я ошеломленно наблюдала за развернувшейся в комнате "битвой титанов". Второй раз за эту ночь я терзалась от комплекса неполноценности.

Не то, чтобы я никогда в жизни не испытывала буйной страсти. Влюбчивостью я страдала с трехлетнего возраста, и, вдобавок, с раннего детства питала нездоровую тягу к красавцам, суперменам и агентам спецслужб. Влюбляться было приятно и интересно, но, не имея склонности к мазохизму, страдать из‑за мужчин я категорически не желала. Со свойственной мне склонностью к анализу, я принялась изучать феномен влюбленности, в результате чего совершила весьма неожиданные открытия.