Текст книги "Уайтбол (СИ)"

Автор книги: Ирина Белояр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Ирина Белояр
Уайтбол

Саше Купченко, с любовью и благодарностью за помощь

Вместо вступления

РЕЗУЛЬТАТЫ ПОИСКА:

Уайтбол – природный феномен неизвестного происхождения. Зарегистрирован в 2080 г. в районе пос. Зеленцы (Среднеросская обл.). В зоне уайтбол наблюдается искривление векторов пространства-времени.

Журнал «Образованный читатель», № 8, 2084 г.

Уайтбол – незначительная по площади аномалия земной коры. Характеризуется спонтанными проявлениями тектонической и сейсмической активности.

Большая Российская энциклопедия, 2087 г.

Уайтбол – коллективный психоз с весьма своеобразной симптоматикой.

Докл. д-ра А.Джонсон, Эсален, Калифорния, 2088 г.

Уайт бол – самая известная картина гениального режиссера Д.Миллса, премия «Оскар» 2075 г. (подробнее см. «Миллс, Дэвид»).

Энциклопедия искусств, 2095 г.

Уайтбол – ситуация в спортивном матче.

Большая международная энциклопедия, 2258 г. от Рождества Христова.

1. На подступах

У нас недостало бы мочи вынести жизнь, если бы большую ее часть мы не теряли по дороге.

Карел Чапек «Человек, который не мог спать»

Июль 2085 г., Земля

Вертикальная река

Пламя вытянулось, из кучки рыжего тряпья превратилось в бурную реку, текущую вверх. Неважно, что огонь и вода – вещи непохожие и несовместимые. В конце концов, это мы выстраиваем реальность и даем ей имена.

И самих себя выстраиваем тоже мы. Если ты рвешься на части между безденежьем и неудовлетворенным тщеславием – значит, таков твой выбор. Если зажрался и гниешь при жизни – тоже твой выбор. Каждый сидит в клетке, которую сам себе любовно выстроил. Если решетки не видать – значит, клетка просторна, или ее обитатель близорук… Не говорите мне о свободе. Свободы не существует.

Не знаю, во что выродилась бы моя жизнь, если б вещи время от времени не сходили с ума. Очень просто: смотришь на пламя или на воду, на шевелящуюся крону дерева или на снег – все это течет вверх, и все это – реки. Они бегут – ты стоишь на месте, единственная неподвижная вещь во Вселенной. Чувства обостряются до предела. Потом – за предел. Невидимое становится видимым, неслышное – слышным, неразличимое – различимым. Всплывают откуда-то – невесть откуда – чужие, не твои мысли. А тебя нет. И не надо.

В стране, как водится, махровой нежитью процветает наркоторговля, но мне вся эта химия ни к чему. Нужное растет прямо под ногами – если знаешь, что собирать. Я знаю.

…В реке оранжевой, бегущей вверх, трепыхается что-то. Темное, плывет против течения. Живое, похоже на птицу. Или на рыбу.

Существо горит. Существо – или дух, из тех, которые невидимы обычным глазом?.. Может, настоящая птица свалилась в костер? Надо ведь что-то делать… наверно.

Однако ясно: ничего не сделаю. Это в том, игрушечном мире я сижу у костра. Здесь река далеко, жизни не хватит дойти.

У горящей птицы человеческие глаза…

Ком подкатил к горлу, я отшатнулся. Показалось, что отшатнулся. На самом деле, должно быть, упал на угли: правая половина морды разболелась со страшной силой. Но я это позже заметил, когда уже болтался на берегу. Как туда попал – не помню. Вообще ни фига не помню. Слава богу, глаза не сжег. Про горелую бороду можно сочинить Шурику что-нибудь убедительное, хотя он и не поверит.

Догадывается Шурик про вертикальные реки или нет? Хрен его знает. Я не рассказываю, потому как запилит. Шурик не пьет даже водку, принципиально. А когда остается один, слушает ненавистную мне классическую музыку, которую из сети накачал. Бывший уголовник, сын слесаря и продавщицы, слушает классическую музыку. Все смешалось в нынешнем мире, спасибо сети.

Как я оказался у обычной реки, которая из воды состоит и течет горизонтально, как разделся и залез в воду – фиг меня знает. Помню себя на берегу. Трясет с такой силой, что невозможно ногой в штанину попасть.

Пока бродил, огонь погас. А может, я сам его погасил, перед тем, как уйти. На пепелище – обгорелые остатки куртки, которую вешал над костром сушить. Да хер бы с ней. Все сегодня через задницу. Заболел Шурик. Пропала связь. Нелегкая понесла меня в маршрут – занесла в грозу. В результате сгорели куртка и борода, голова тяжелая, в душе неприятный осадок. Птица эта еще, которая рыба, с глазами, мать ее…

Бывает – все летит к чертям собачьим, а потом что-то происходит, иногда – судьбоносное. Но в моей жизни давно уже ничего не происходит. Судьбоносного, по крайней мере. Кажется, никогда и не было другого, только лес и дом.

…А раньше – это не со мной. Столица, универ, увлечение Чужими, отчаянная попытка попасть на Ганимед. Не до претензий – согласился бы на лаборантскую должность, на что еще рассчитывать сопливому выпускнику. На лаборантскую, откровенно говоря, тоже можно было не рассчитывать: экспедиции Ганимеда ведущие специалисты мира спят и видят. Но сопливого выпускника все-таки зачислили в исследовательскую группу. Догадываюсь, благодаря кому. Ненавистный старый козел, проф с кафедры теоретической физики, словечко замолвил. Только его словечка могло хватить, чтобы меня туда взяли.

Не судьба была тому парню лететь к Чужим. Тот парень попал вместо экспедиции в аварию. Попал, короче. В банальное ДТП. Результат – амнезия. Университетский курс – лишь часть того, что не удалось восстановить.

Вот. Только все это не про меня.

Дом с небольшим энергоблоком, огородом и маленькой баней, притулившейся у забора – полевая база экологической станции, а если человеческим языком – лесничье жилище. Так было всегда. Остальное – морок. Забыли.

– Что у тебя с мордой, шеф? – поинтересовался Шурик вместо приветствия.

– Пожар гасил.

– Какой пожар?

– Лесной.

Хреновая такая отмазка. Но Шурка углубляться в тему не стал:

– Все у тебя не как у людей. В грозу положено мокнуть, а ты горишь.

– Как твое пузо?

– Порядок. Разве не заметно?

– Да ты – что больной, что здоровый, все едино болотного цвета.

– Нормально, Миха. Говорю ж – не инфекция. Откуда у нас тут инфекция? Вот травануться – запросто. С твоими кулинарными экспериментами.

– Я тебе в глотку не заталкивал. Не хочешь экспериментов – жри сублиматы одни.

– Там, к слову, сублиматерный суп горячий еще. Будешь жрать, или как?

– Буду. Ты точно в порядке?

– Век воли… знаешь, Миха, что бог не делает – все к лучшему.

– Это ты о чем?

– Слава богу, связь давеча пропала. Попасть в больницу гораздо проще, чем выбраться из нее. Особливо с подозрением на инфекцию.

– А что со связью?

– Сетка еще утром появилась, после твоего ухода. А телефона до сих пор нету.

– Ты им написал?

– Угу. У них там авария, спутниковая аппаратура отказала. На резервные каналы сейчас всех переводят, – напарник достал сигарету и добавил:

– Директор нашей станции злой, как собака.

– Он всегда злой. Независимо от телефонов.

– Ага. А тебе письмо пришло, – сообщил Шурик без всякого перехода. – Интересное, с аграмадным аттачем.

– От кого?

– Увидишь. Я открыл, оно было на адрес базы. Извини.

Послание действительно интересное, так же как привкус у сублиматерного супа. Последнее меня не удивило – после дури вкусовые и всякие прочие ощущения несколько отличаются от привычных. Продукты, естественно, не меняются, меняешься ты сам.

– Че это за отправитель такой – nig_RAN_aSV?

– Там внутри все написано.

Я открыл письмо.

«Уважаемый Михаил Александрович!

Научно-исследовательская группа РАН под руководством академика С.Н.Венского, занимающаяся изучением феномена, называемого «Уайтбол», приглашает Вас на работу в качестве технического консультанта.

В прилагаемых файлах содержится копия договора, а также видеозапись, касающаяся феномена «Уайтбол», которая, возможно, будет Вам интересна.

В случае согласия Вам следует прибыть в Среднеросск не позднее 20 июля 2085 г., где Вас встретит представитель группы.

Независимо от Вашего решения будем благодарны, если Вы свяжетесь с нами по адресу, с которого пришло это письмо.

С уважением, исполнительный директор проекта «Уайтбол», ст.н.с. Виктор Малов».

Перечитал послание трижды. То ли я еще от оранжевых рек не отошел, то ли…

– Херня какая-то.

– Чего ж – херня? На работу тебя зовут, однако.

– Ага… техническим консультантом. Спецы по откупориванию бутылок напрочь перевелись, оставшихся с руками отрывают.

– И сколько стоит такой спец?

– В договоре должно быть написано. Шур, ты будешь смеяться, но Венского я только сегодня вспоминал. По дороге домой. Нашло что-то, ностальжи, что ли.

– А тут и он сам. Это не просто так, Миха. Перст божий, не иначе. Не хочешь файлы-то открыть?

– Ты их смотрел?

– Нет, конечно. Твои ж файлы.

– А то, может, объяснил бы, что такое этот уайтбол.

– Ааа… я в сетку залез давеча, поискать. Любопытно стало.

– И как?

– В сетке есть только Уайт бол, американская киношка десятилетней давности. А феномена никакого нету.

– Ясно.

…Когда-то очень давно, больше десяти лет назад, в прежней жизни, которая не про меня, был замечательный человек и великий ученый, тогда еще членкор, Сергей Николаевич Венский. Личность непредсказуемая и эксцентричная: говорят, когда люди встретили Чужих, тогдашний научный руководитель проекта «Ганимед» (!) Сергей Венский шокировал администрацию проекта, изъявив желание оставить пост и лететь в экспедицию в составе контактной группы.

Не пустили, конечно, какое там. А наверно жаль. Это была бы революция, масштабы которой представить невозможно. Сейчас мы, по сути, иждивенцы, делающие робкие попытки проникнуть во внешний космос силами и средствами партнеров-доброхотов, про которых толком до сих пор ничего не знаем… А могли бы уже разобраться, как эти самые Чужие путешествуют во внешнем космосе, а может – и научиться, если бы Венский… ладно, господь с ним. Не исключено, что я его переоцениваю.

Во всяком случае, он постарался допинать меня до Ганимеда. На который сам не попал. Спасибо ему за это. За несостоявшийся триумф прежней жизни.

Я просматривал извлеченную из аттача запись прошлогоднего интервью Венского по поводу непонятного мне уайтбола. Смотрел – и откуда-то знал: вопреки здравому смыслу поеду в Среднеросск. Все брошу и поеду. Даже если это окажется недоразумением (собственно, ничем другим оно оказаться не может).

– …Прежде чем поблагодарить вас за беседу, позволю себе еще один вопрос. Вы нам рассказали про удивительные и разнообразные проявления феномена «Уайтбол», сделали интересные и – чего уж греха таить – шокирующие прогнозы, поделились секретами научного поиска. Но, боюсь, нашим читателям так и осталась непонятна суть явления. Что же это все-таки такое – уайтбол?

Пффф… ну, сморозила. Расслабилась к концу интервью. Так осторожно задавала вопросы, и вот – пенка под конец… ну, ща он ей выдаст.

– Боюсь, если вашим образованным читателям непонятно то, что излагает ученый популярным языком, то им придется обратиться за разъяснениями в редакцию какой-нибудь желтой прессы.

Вот тебе. Это называется – легко отделалась.

Я успел забыть, что смотрю не прямую передачу, а запись годичной давности. Он так узнаваем, этот «старый кретин», кажется – десятилетнего интервала и не было вовсе… Бог ты мой, как же мы его ненавидели. Как я его ненавидел – за этот вот сарказм, нонконформизм, тотальную бесцеремонность и абсолютное хамство. Самое невинное, что можно было от него услышать – «козел!» Козлами по определению являлись все, от студента до ректора, и сам проф тоже – когда совершал какую-нибудь оплошность. В применении к себе любимому к характеристике «козел» добавлялся почетный эпитет «старый».

Старый – не то слово. Древний. Никто не помнил, сколько ему стукнуло. Не удивлюсь, если он сам этого не помнил. И вот, пожалуйста – еще десять лет прошло, а он все тот же. Ничуть не изменился, даже внешне.

Я изменился. И не только внешне. Стал туп, сентиментален, заполучил наркотическую зависимость и внушаю себе, что так было всегда. Что так должно быть…

Журналистка попыталась отшутиться:

– Желтая пресса еще нескоро заинтересуется нашей темой. Это ведь не перспектива вторжения Чужих на Землю.

Старик отреагировал серьезно и желчно:

– Чужим насрать на нашу Землю. А уайтбол – реальная опасность. И если человечество до сих пор не научилось использовать способности к абстрактному мышлению – п…ц человечеству.

Глушилка сработала, но поздно. На печати это наверняка вырезали, а вот кто смотрел прямой эфир – имели счастье выслушать легендарную личность, тыкскыть, во всей красе… Прелесть он, все-таки.

Дама мужественно сохраняла профессиональное самообладание, но моральная усталость сквозила из нее во все дыры. Ничего, ничего. Такой разговор стоит выстрадать. Чудо, что старик вообще снизошел до общения с популярным журналом.

– Хотелось бы все-таки узнать: как вы сами классифицируете феномен? Вы во время нашего диалога неоднократно оговорились: «с точки зрения физики». Значит ли это, что физическая природа феномена не первична, а ее проявления – лишь побочные эффекты какого-то другого процесса?

– Я изложил свои взгляды на процесс. И не собираюсь отвечать за коллег из других областей науки. Если вам известна притча о трех слепых, которые ощупывали слона – будьте любезны сами пересказать ее читателям.

Пересказывать притчу дама не стала, по крайней мере – по телевизору. То ли время вышло, то ли не поняла, о чем речь. Она с вымученной улыбкой поблагодарила легендарную личность за интервью, за сим пленка кончилась.

– Понял чего-нибудь? – пробурчал у меня за спиной Шурик.

– Понял: проф сам не втыкается, что это за хрень такая, однако же любому кретину должно быть ясно как дважды два: уайтбол – усраться до чего серьезно.

– Ну… видишь, как у него получается. Вроде эта хрень меняет время, сознание и мало ли чего. К тому же размножается, как грибы. Если все правда, и даже академики не втыкаются что к чему – может, оно и впрямь серьезно и опасно.

– Во-первых, ни фига она пока не размножается, это только предположение. Во-вторых, непонятно чего она там на самом деле меняет. В-третьих, старик нарочно драматизирует, чтоб я сдох. Капает людям на мозги, чтобы выдавить из бюрократов и спонсоров денежки на комплексную экспедицию. Он же ясно сказал: для изучения феномена необходима группа специалистов из разных областей.

– Темное это дело.

– Ага. И темнее прочего – что такое уайтбол, и причем тут страдающий амнезией бывший студент профессора Венского…

Примерно так я и сформулировал свое недоумение в адрес группы «Уайтбол».

Ответ пришел меньше, чем через двадцать минут, на сей раз – неофициальный:

«Миша, здравствуй. Это Вик Малов. Ты, возможно, меня помнишь: мы учились в одной группе и стажировались вместе на кафедре Венского.

Никакого недоразумения. Проф в курсе твоих проблем и нынешней профессии. Можешь не сомневаться – он каждую кандидатуру тщательно обдумал и все возможные справки навел.

У нас здесь вообще много странного. В частности, очень разношерстная исследовательская группа. Каких специальностей только нет… К примеру, сейчас мы приглашаем сюда психолога. Вроде бы обоснованно: уайтбол – та еще штучка, ты ведь посмотрел интервью. В зоне уайтбол наблюдаются весьма любопытные трансформации сознания у людей, сам попробовал, как-нибудь потом расскажу. Но:

– мы не просто психолога приглашаем. Мы приглашаем психолога с Леты. Специалиста по Чужим.

– а еще ждем биофизика с Ганимеда. Читай – ксенобиолога.

Похоже, проф серьезно уверовал в желтую гипотезу о причастности космических соседей к нашему земному феномену… кто-то из нас – дурак. Объективности ради – наверно, все-таки, я. Старик по факту всегда оказывается прав, хотя в текущий момент создается впечатление, что у него проблемы с головой.

Слухай дальше. У нас в качестве гостя уже третий месяц живет режиссер из Голливуда. Проф пригласил. И еще некоторое количество совершенно сомнительного назначения людей. Ты с твоей утраченной квалификацией – всего лишь дополнительная загадка непостижимого мышления академика Венского, извиняй. К нему самому впору ксенопсихолога приставить.

Надеюсь, я достаточно тебя заинтриговал. Если не посмотрел размер своей зарплаты – загляни: заинтригуешься еще больше.

Твой Вик.

P.S. «В качестве технического консультанта» – не бери в голову. Это просто зарезервированная вакансия, а чем нужно заниматься – старик тебе на месте объяснит».

Утративший от любопытства стыдливость Шурик уже перевесил башку через мое плечо:

– Шеф! Чего ты теряешь? У тебя же несколько отпусков накопилось. И ехать-то всего пятьсот верст. Я бы, твою мать, поехал, только меня не зовут…

Я бы уже и сам, твою мать, поехал…

– А ты?

– Со мной – порядок.

– Тогда нужно студента какого-нибудь сюда выписывать.

– Да их сейчас на станции туева хуча пасется. Не зима ведь.

– Ага, и начальник там – злой, как собака, из-за телефонов и по жизни…

Помимо любопытства у Шурика имеется свой шкурный интерес сплавить меня хоть на месяц: и.о. начальника партии – чуть ли не единственная махонькая возможность для мужика с отсидкой продвинуться по служебной лестнице. Так оно иногда бывает: все давно быльем поросло – кроме предубеждения. И я, конечно, сволочь буду, если заныкаю этот его шанс…

Надо же. Всего-то пару-тройку часов назад я сетовал, что в жизни ни черта не происходит. Вымаливал у судьбы хоть ломаный грошик. И вот она от щедрот своих отваливает отнюдь не грошик… а не пойми чего. И как-то уж слишком назойливо отваливает.

Я написал Вику короткое отчаянное письмо:

«Ты можешь хотя бы предположить, чем я там буду заниматься?..»

Ответ пришел не менее отчаянный:

«Мишка, елки-палки. Не делай из меня большего идиота, чем я есть. В ответ на глупые вопросы старпер посылает ты прекрасно знаешь куда. Глупым считается любой вопрос, демонстрирующий неспособность вопрошающего читать мысли старого козла.

Вас тут пять штук приглашенных, которых я должен собрать в Среднеросске, посадить в автобус и отвезти на место. За каждого недоставленного мне оторвут башку. А у меня только одна башка.

Миша! В случае крайней неудачи (читай – холостого пробега) транспортные расходы я тебе сам погашу, платят мне достаточно, можно не экономить на таблетках от головной боли…

Будь человеком, решайся, да?..»

Может, это и впрямь – судьба, что бы оно не значило… Я решился. Отправил начальству заявление о месячном отпуске и запрос на сезонного рабочего.

Была еще надежда, что откажут.

Ответ пришел утром: «Не возражаю».

Через три часа небо заворчало, и на поляну опустился маленький станционный стрекозел. На землю пружинисто соскочили второй пилот Серега и незнакомая голенастая девчонка в камуфляже. Девчонка ловко поймала брошенную сверху коробку, подошла к нам и коротко, по-простецки, представилась:

– Наташа.

Я освободил новобранку от коробки, улыбнулся и сказал вполголоса:

– Поздравляю, Шур. У начальства нынче хорошее настроение.

– Ты, шеф, главное – не забудь, куда собирался, – так же вполголоса ответил Шурик, и, не теряя ни секунды, двинул за Наташей разгружать ящики.

Через двадцать минут, полюбовавшись в окошко на две уменьшающиеся фигурки на поляне, я наклонился к Сереге и, перекрывая стрекозлиный визг, спросил:

– Студентки на станции есть еще?

– Есть, – кивнул он, помолчал и съехидничал:

– Только самая красивая Шурке досталась.

– Некрасивых женщин не бывает.

Парень закатил глаза к потолку:

– Тогда – Нина Александровна.

Представилась кадровичка Нина Александровна: с меня ростом и с голосом, по тембру напоминающим иерихонскую трубу…

– Один-ноль. Это – без меня, пожалуй.

– Тоже хочу в отпуск, – сообщил пилот. – Но у меня – нескоро. Планы есть?

– Есть.

– На море? В столицу?

– В третью столицу.

– Это неинтересно.

– Посмотрим.

…Зеленое море шевелилось внизу. Зеленое море казалось пойманным в силок. Казалось – хочется ему вытянуться в реку и течь вверх. Куда-то к нам, а потом – выше… Я потрогал в кармане шуршащий пакет. Зря я это взял, на самом деле. Придется воздержаться, по крайней мере – первое время. Посмотреть, что день грядущий… Смалодушничал, вообще не нужно было брать. Приспичит – на месте найду, небось, не на северный полюс отправляюсь… ладно, чего теперь.

Когда ж я выбирался отсюда? Дальше станции уж лет семь не вылезал, и на станцию последний раз – три года назад. Тогда не до травы было и не до девчонок…

«– …Ты не виноват.

– Знаю».

Но я еще одно знаю: хоть застрелись – не убедишь себя в том, что ты не господь-бог. И не провидец.

Молния попала в сарай. А в сарае возился Илюшка – сезонник, студент. Антенну какую-то навороченную собирал, Кулибин доморощенный…

В тот день было как вчера: я промок в лесу, развел костер. В пылающей реке барахталась птица с человеческими глазами. А когда вернулся – на поляне орущий стрекозел, носилки и Шурик зеленее травы.

Потом – станционная клиника и идиотская двухчасовая надежда на чудо.

«– …Миша, завтра родители парня приедут. Но тебе необязательно…

– Обязательно».

Три года мы с Шуркой не заводили речь про сезонных рабочих. И вот вчера опять гроза, птица в огненной реке, а сегодня – студентка эта… к черту. Я улетаю и беду с собой уношу…

– Шур, как слышно?

– Плохо. Чего тебе?

– Ты… пригляди там за барышней.

– Что?

– Повнимательней с новой сотрудницей.

– Шеф, кого ты лечишь?..

– До связи.

– Отдыхай спокойно. Все будет в порядке.

Отбой.

Внизу показались игрушечные постройки станции.