Текст книги "Уайтбол (СИ)"

Автор книги: Ирина Белояр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Стоп, Миша. Ближе не надо, это может быть опасно. Стой, смотри, фотографируй. Думаю, плохо выйдет, но хоть что-то.

Лошади не обратили на нас ни малейшего внимания. Дикие животные так себя не ведут, хотя здесь – кто их знает. А может эти и не дикие.

…В сторону табуна крадется волк. Огромных размеров волк, сам в пол-лошади величиной. Лег. Опустил морду на лапы, одни глаза горят в сгущающемся сумраке.

Я нащупал фонарик, включать не стал – пока еще видно.

Лошади как по команде развернулись головами в сторону хищника. Совершенно равнодушно – ни тени паники или агрессии. Просто развернулись и смотрят…

Зато с волком начало твориться нечто. Он попятился, шерсть на загривке встала дыбом. Глаза сверкнули еще ярче.

Откуда-то ко мне пришло внезапное ощущение – понял, каково сейчас зверю. Он хочет убежать. Он боится повернуться спиной. Он не может сделать больше ни шагу назад.

Кто-то из нас – не ручаюсь, что волк – почувствовал, как зарождается паника, вроде вчерашней, когда я обнаружил себя стоящим на склоне горы.

Я попробовал шагнуть назад – не получилось. Ноги словно вросли в землю…

Волк упал в траву и истошно завыл. Тут же на весь белый свет обрушилась непроглядная тьма.

– Ри! – заорал я, шаря фонариком вокруг себя.

Напарника не оказалось.

– Ри!!!

День пришел так же внезапно, как ночь. Волк исчез. Кони мирно паслись на прежнем месте. Я стоял в двадцати метрах от них, один, бесцельно шаря по округе ненужным уже фонариком. Биофизика не было.

– Дотронься до меня.

Спокойно. Это – уайтбол. Здесь все в порядке вещей. Закон циклопа, блин.

Прямо из воздуха высунулась огромная чешуйчатая лапа, вооруженная клешней. Ни к чему не прикрепленная. Схватила меня за обвязку, потащила куда-то. Я по инерции сделал пару шагов и увидел, как лапа постепенно уходит в пустоту. Исчезает по сантиметрам, вот уже осталась только клешня, дальше – я сам иду… Судорожно нащупал нож. Хрен ведь перережу…

Полоснул собственную обвязку. Клешня какое-то время держалась за обрезанный край стропы и исчезла – так же внезапно, как появилась.

Меня трясло, как при малярии. Нож выпал под ноги и тут же исчез. Впереди паслись абсолютно равнодушные лошади. Над ними в небе показалась птица. Опускалась вниз, прямо к табуну, росла в размерах, пока не стали четко видны перепончатые крылья… птеродактиль, чтоб я сдох.

– Дотронься до меня.

Кони остановились на месте, подняли головы вверх. Еще несколько мгновений ящер летел, потом сложил крылья и камнем полетел вниз. Свалился по центру расступившегося табуна.

Я почувствовал, как шерсть у меня на загривке становится дыбом. Рухнул на четвереньки, попробовал ползти назад – не вышло. Припал к земле и завыл…

Кто-то резко дернул меня за шиворот, ткнул лицом в невесть откуда появившийся сугроб. Я поднял голову. Сверкающая снежная река потекла, ускоряясь, вверх… Над самым ухом раздался громовой голос:

– Закрой глаза!..

Закрыл. Река продолжала течь перед внутренним взглядом. Меня куда-то потащили. Поднялся. Сил сопротивляться не было. Шел вслепую, шел медленно, постоянно оступаясь. Шел целую вечность. В конце вечности услышал шепот:

– Открой глаза.

Ну, нет, блин. Я еще куда-нибудь пойду, только ничего не видеть…

Крик над ухом:

– Стой! Дальше – обрыв!

Я вздрогнул, веки сами собой разошлись…

Вокруг – степь без единого кустика. Оборачиваюсь – никакого табуна, ничего. Пустошь.

Рядом – биофизик.

– Все в порядке?

Пытаюсь ответить – горло плохо слушается:

– Где… обрыв?

– Проехали, – улыбается Ри.

– Что… это было?

– Небольшой перебор. Бывает. Можешь закурить, кстати.

Сигарету в рот воткнуть получилось, а вот зажигалкой щелкать пришлось напарнику – у меня тряслись руки. Затянулся, опустился на землю.

Минут пять Ри меня не беспокоил. Наконец, я воткнулся в смысл сказанного:

– Какой перебор?

– Поле уайтбола (что бы это ни значило) неоднородно. Вокруг живых существ оно интенсивнее, вокруг групп – тем более. А у тебя, похоже, очень высокая восприимчивость. Ты, случайно, наркотиками не балуешься?

– Изредка.

– Миш, предупреждать нужно.

– Извини.

– В принципе – не страшно. Я начал беспокоиться только когда ты обрезал страховочный шнур.

Гляжу себе на грудь. Обвязка цела, а шнур действительно перерезан… вот оно как, значит. Глючил не по-детски.

– Табун, он… разумен?

– Затрудняюсь ответить. Одно ясно: эти лошади думают в унисон. Не как группа, а как единый организм. Получается общая концентрированная мысль. У циклопов то же самое бывает. А разум… разум подразумевает наличие абстрактного мышления. Недостаточно информации, чтобы предположить у этих животных переход на новый интеллектуальный уровень.

– Птеродактиль был на самом деле?

– Какой птеродактиль?

Я рассказал.

Ри покачал головой:

– Мне виделась огромная стрекоза. Размером с орла. А все остальное – как ты говоришь: сложила крылья и – кувырком вниз.

Я вздохнул:

– Да… Спасибо за помощь. Похоже, я все-таки не смогу здесь работать.

– Почему не сможешь? Ты уже в порядке. Дело привычки, в общем-то. Главная твоя ошибка – поддался панике. Две вещи, которые нужно категорически исключить, когда идешь сюда: паника и эйфория. Наблюдать, но оставаться недоступным. Вот и все. Это не так трудно, как тебе сейчас кажется. Просто необходимо придавить эмоции в самом зачатке. Если понесло – уже сложнее. Пойдем домой, хватит на сегодня.

– Ри… а что из нынешних происшествий – реальность?

Биофизик пожал плечами:

– Все.

Чужой, блин, чего с него взять…

«Белый мяч возвращается»

На выходе с КПП меня заарканил дежурный врач и погнал в медпункт. Там надо мной издевались больше часа: измеряли пульс, давление и вообще все, что можно было измерить, поверяли реакции и уж не знаю, чего только не проверяли. Отпустили, в конце концов. Когда я уже надеяться перестал.

По пути домой полез в карман за сигаретами и снова наткнулся на пакет с травой. Чертов пакет таинственным образом перекочевал из комбинезона в куртку. Фигня какая-то. Может, это очередной сувенир уайтбола? Дома проверил, лежит ли «исходник» в ящике стола. Исходника не было.

– Сувениры уайтбола ведут себя иначе, – заметил Вик, когда я рассказал ему о странных миграциях пакета. – Греши на свой автопилот, дорогой. И… слушай, выкинь наркоту. Здесь и без этого добра проблем хватает.

– Ни хера себе автопилот. Я даже краем глаза не зафиксировал: как брал, как в робу перекладывал, как обратно переложил… Все помню, а это – нет. Не бывает таких автопилотов. Во всяком случае, на трезвую голову.

– Бывают. Послушай: год назад меня в маршруте скрутила язва. В кармане обнаружил таблетки. Абсолютно точно не брал: я после развода с дражайшей своей про эти приступы почти забыл, и вот – на тебе.

– А еще у кого-нибудь случалось такое?

Он кивнул:

– Володя солнцезащитные очки разбил, когда мы с ним по леднику ползали. В комбинезоне оказались запасные.

– Нет, не подходит. Вы оба взяли с собой вещи, которые в последствии пригодились. Предчувствие. Верю. А я?

– Это меня и беспокоит. Не как взял, а зачем.

– Вот именно. Зачем мне было брать то, что по любому не пригодится?

Вик пожал плечами:

– А нам? Я, например, не думал, что приступы вернутся. Если честно – не хотел об этом думать… А Володька вряд ли настраивался получить серьезную травму. Очки-то он попутно разбил… Ну и зачем нам было «брать то, что не пригодится»?

Я обозлился:

– Ты не понимаешь, чего я говорю, или не хочешь понимать?

– Я понимаю все гораздо лучше, чем тебе кажется. Проецировать наружу собственное альтер эго – излюбленная человеческая привычка. Все, чего ты не желаешь принимать – это как бы не твое. Это – обстоятельства, враги-недоброжелатели, проклятие, судьба, нечистая сила… Не пытайся открыть Америку, Миш.

– Тебя послушать – так и уайтбол ни при чем, – буркнул я.

– Еще как при чем. Представляешь, насколько возрастает неприятие в нашей обстановке?.. Одно сплошное неприятие: «Абсурд! Не хочу! Не понимаю! Не верю! Этого не может быть, потому что не может быть никогда!..» Смотри: сегодня твое альтер эго запаслось наркотой в маршрут, а в следующий раз оно надумает ей воспользоваться. И застрелишься потом объяснять – мол, ни сном, ни духом, мол, не должно было пригодиться, диверсанты в карман подложили, и курил вообще не ты, а папа римский… Не тупи, Мишка. Тебе нужно раздвоение личности? Или еще какой психоз? Нет? Тогда выкинь эту дурь. От греха. Хватит нам тут уже… жертв научного поиска.

Вик закончил свою тираду, выдохнул. Уселся на табуретку, помотал головой, наморщил лоб:

– Башка, собака, болит и не проходит… Про автопилот Саше расскажи, ей это все по работе нужно. И про остальное тоже… Как тебе понравилось «в гостях»?

– Чувствую себя полным идиотом, – честно признался я.

– Хорошо. Проникся, значит, – улыбнулся Вик. – Ну что, поддержим традиции американского кино: «Хочешь поговорить об этом?»

– Да нет… пока – нет. Лучше расскажи чего-нибудь.

– Например?

– Например – что произошло в нормальном мире, пока мы приключениями занимались.

– В мире-то… А, вот: произошло. Девушка к нам на территорию упала.

– Откуда упала?

– С неба, – улыбнулся Вик и пояснил:

– Парашютистка. Лагерь есть в полусотне километров отсюда. Вот их девчонка свалилась к нам на базу. Сама офигела, глазами хлопает, не понимает ни черта: прыгала-то у себя, над аэродромом. А оказалась у нас.

– Круто. И чего?

– Да ничего, – он нахмурился:

– Соседи наши до нее домотались, увели к себе в поселок – поговорить. Дальше не знаю. Будем надеяться, что отпустили.

Помолчал и продолжил:

– Есть еще одна новость. Пополнение штата у нас ожидается.

– В чьем лице?

– Геолог. Я-то думал: с чего это шеф зачастил с японцами переписываться? Вот, нынче порадовал: мол, послезавтра с утра собирайся в Среднеросск, и к вечеру изволь привезть.

– Японец?

– Русский. С китайским подданством, – Вик усмехнулся:

– Суровая такая этническая принадлежность. А с японцами он работал по контракту. Вокруг Курил плавали, чего-то там изучали… Короче, вчера наш новый сотрудник в Москву прилетел, завтра в Среднеросск отбывает.

– А Серж-то нынче смотал удочки.

– Я знаю. Новый – самодостаточен, ему психологический довесок без надобности.

Меня взяло зло:

– Значит, Серж давно стал не нужен. Но ему даже не потрудились это объяснить. Пустили все на самотек, дождались, пока сам откажется.

– Ты что, Венского не знаешь? «Отстал – погиб, а здесь не богадельня».

– Хер с Венским. С ним давно уже все ясно. Ты должен был поговорить с Сержем.

Вик резко встал. Хлипкая табуретка отлетела в сторону.

– Если еще раз скажешь, что я кому-то здесь должен – можешь ко мне больше не обращаться. Ни с какими вопросами. Ясно?..

Я смешался:

– Да нет… то есть, извини, не хотел тебя обидеть. Но, согласись – так ведь тоже нельзя.

Поздно пить боржом: бывшего однокурсника уже прорвало.

– Так тоже нельзя!.. И эдак тоже нельзя!.. Никак нельзя, а я должен отвечать за все человечество. Старпер будет укатывать людей в асфальт – я должен вытаскивать их оттуда. Он будет ломать – я должен строить. Заимело меня это, Миша. Знаешь, насколько заимело? Хочется взять топор, пойти в начальственный корпус и поиграть в Раскольникова. А потом собрать монатки и валить отсюда на хрен.

Он вернул табуретку на место, сел, потер лоб.

– Тьфу, черт… Извини, Мишка. Ты – после маршрута, тебе нервничать вредно, а я… сил нет.

– Ты извини. Чего-то меня не в ту степь понесло.

– Ладно, проехали. Расслабиться хочешь?

– В смысле?

Вик достал из тумбочки початую бутылку коньяка:

– Специально для таких целей держу.

– А можно?

– Почему нет? Это же не наркота, – он взял с сушки два стакана, плеснул в оба по чуть-чуть, протянул один мне. Закрыл бутылку. Не глядя, поставил ее на стол…

– Лови! – крикнул я.

Он обернулся – но поздно: бутылка не удержалась на краю, кувырнулась, грохнулась на пол.

– Вот зараза, – сокрушенно произнес Вик, – изучая растекающуюся лужицу. – Все сегодня не слава богу… ладно, что ж делать. Послезавтра в Среднеросске куплю. Будем здоровы, – вздохнул он, поднимая свой стакан.

– Будем…

Что-то не давало мне покоя – не разлитый коньяк, нет – сама бутылка. Она разбилась очень специфично, на две части. Горлышко откололось. Аккуратно, будто его надрезали.

– Вик?

– Да?

– Где я это мог видеть?

– Что именно?

– Именно так разбитую бутылку.

– Любопытно разбилась. А где мог видеть – откуда ж я знаю.

– Причем совсем недавно.

– Это – важно?

– Это беспокоит. Очень яркое дежа вю, и опять не могу идентифицировать.

– Дежа вю – твоя слабость. Спиши все на уайтбол и остынь.

Я покачал головой:

– Нужно вспомнить, обязательно. Не понимаю, почему.

– Потому что ты после маршрута. Акценты смещены, значимость событий преувеличена. Это в порядке вещей.

– Думаешь? Ну, ладно. Хрен с ним со всем, – я, наконец, проглотил свой коньяк и вернулся к прежней теме:

– Что он хоть из себя представляет? Геолог этот новый.

– А, ну да. Легендарная личность, между прочим. У мужика очень мало печатных работ, зато экспедиционный опыт – на десять жизней хватит. Старый бродяга, авантюрист, пробу ставить негде. Протеже Ри. Участвовал в первой экспедиции «Ганимеда». После завербовался в Антарктику. К тому моменту он уже китайцем стал… Позже работал в Гималаях, потом немного в Андах. Недавно вот с японцами вокруг Курил плавал.

– Сколько ж лет этому дедушке?

– За шестьдесят. А сколько, по-твоему, Ри? Он тоже участник первой ганимедской.

– Офигеть. Забыл про этот чертов спутниковый фактор. А я к нему – на «ты»…

– Не страшно. У них на станциях – полная демократия, все ко всем на «ты»… Что-то голова не проходит. И выпить нечего… Пойдем в буфет, хоть пива возьмем…

* * *

Разбудил меня телефонный звонок. Резко так, будто кувалдой по уху. Я подскочил, протер глаза. Попробовал сообразить, где нахожусь.

Звякнуло снова. Потянулся за мобильником.

– Привет, – сказала трубка. – Уже не спишь.

За эти дни я успел привыкнуть, что добрая половина Сашкиных вопросов звучит как утверждение. Чего с этими контактерами в Городах происходит, почему люди теряют дар нормальной речи? Ри вот старается, чтобы интонации соответствовали содержанию реплик, и все равно выходит искусственно… А Сашка вообще шпарит, как попало.

– Уже не сплю, – подтвердил я.

– Поговорить нужно.

– Подходи через полчасика… или как тебе удобнее?

– Я подойду.

Точность – вежливость королей: ровно через полчаса в дверь постучали. Я успел только принять душ и вскипятить чайник.

– Хозяева дома?

– Заходи, гостем будешь… А чего это за прикид у тебя?

Мокрый купальник, мокрые волосы, вокруг бедер – необъятное махровое полотенце.

Пахнуло океанским ветром…

– Сегодня так модно, – отозвалась Саша и пояснила:

– На восточном краю базы из-под ограждения кусок моря торчит. Я залезла, не удержалась.

Охренеть. Я позавчера одно яблочко сорвал, и то чуть не свихнулся. Да еще и нагоняй получил… Чужие – они и есть Чужие, блин. Они как-то иначе устроены. Им все можно. «Хозяин» явно потакает, и Венский, судя по всему, тоже.

– Там акул нет?

– Маленькая бухта, откуда там акулы. Только мидии. Прямо на столбах забора растут.

– Понятно… Кофе хочешь, чудо морское?

– Хочу.

Гостья заняла единственную табуретку (вторую мы с Виком намедни все-таки доломали и выбросили). Вела себя деликатно: комнату не осматривала, меня в упор не изучала. Изучала чайник и чашки. Получила свой кофе и потребовала:

– Рассказывай.

– Не умею рассказывать, – я включил копьютер. – Сейчас открою тебе свой журнал наблюдений, прочитай сама. Только там сбивчиво, ночью писал. А потом спрашивай, чего хочешь.

– Как тебе удобнее.

Пока Саша читала мои файлы, я разглядывал ее – совершенно неделикатно.

Спутниковые жители зря времени не теряют: за последние дни звездная леди из бледной чахотки превратилась в бронзовокожую туземку. Королева Полинезии, только волосы светлее, чем надо… хотя так даже эффектнее.

Махровое полотенце, как русалочий хвост, болталось до пола. Прятало все, что ниже пояса. Зато тонюсенькие полупрозрачные лоскутки на груди почти ничего не скрывали. Вот эти ничего не скрывающие лоскутки я совершенно точно когда-то видел. Правда, раньше они, кажется, были сиреневые, а теперь почему-то зеленые… Да и без лоскутков я все это видел, и не только видел…

…А она говорит, что даже незнакомы.

Сашка читала мой журнал, а меня беспокоило все на свете. В какой-то момент стало неловко за эту ночную писанину – ведь даже не удосужился утром проверить, чего там с дурной головой накарябал.

Кофе закончился, я налил еще. Саша взяла чашку машинально, не обернувшись в мою сторону. Меня это задело: могла бы и оглянуться. И вообще – долго читает. По складам, что ли?..

Наконец, плоды моего творчества подошли к концу.

– У вас тут можно курить, – констатировала гостья.

– Тебе все можно.

Она поняла разрешение буквально: больше не обременяя себя вежливостью, вытащила из моей пачки сигарету. Чиркнула зажигалкой и сообщила:

– Я редко курю. На станции этот процесс – роскошь.

Из-за «чужих» интонаций жалоба превратилась в откровение.

– С ума сойти, – улыбнулся я. – Как же вы живете?

– Так и живем. Можно, я эти файлы себе скопирую?

– Валяй.

Саша вышла в сеть, закинула мой журнал на свой компьютер. Обернулась:

– У тебя получился очень толковый отчет. Другие, когда рассказывают, упирают на события, а ты – на состояния. Прямо как для меня писал.

– Для тебя и писал.

– Тогда еще картинку для меня нарисуй.

– Я не умею.

– Там нечего уметь. Полотно Эль Греко не требуется, – она быстро установила какую-то программку, слезла с табуретки.

– Иди сюда, садись. Внизу – панель инструментов. Здесь – заливка цветом. Нужно набрать такую композицию, которая отражала бы твое отношение к происходящему в зоне уайтбол. Задача ясна. Выбирай подходящие фигуры и цвета, таскай их мышкой в рисунок.

Пока она стояла рядом, мне совсем не мешало дежа вю. И «чужая» мимика тоже совершенно не мешала. Единственное, что раздражало – дурацкое полотенце, в которое было замотано пол-Сашки… Но тут доктор сбежала в сторону. Пришлось отрешиться от личного и вникнуть в инструментарий картинки.

На нижней панели – огромный набор геометрических фигур: квадраты, треугольники, круги, овалы, линии, черт-те чего бесформенное. Минуты две я таскал все это мышью туда-сюда, потом сообщил:

– Инструментов не хватает.

– Чего именно не хватает.

– Нужен большой круг. Здоровый. По центру.

– А, извини. Размер увеличивается вот так. Такой круг. Еще больше?

– Чуть-чуть побольше… нет, поменьше… – я обнял доктора за талию, – А теперь – подвинуть…

– Сам.

Опять сбежала.

Я добросовестно помудрил с картинкой еще пару минут.

– Вот, кажется – так.

Оценил свое творение – офигел: на рисунке, в прямом соответствии с общеизвестной фрейдистской символикой, сплошь длинные овалы. Ей-богу, не нарочно. Ну и фиг с ними. Сама виновата, что я в ее присутствии одни эти рисую. Вот пусть теперь думает, как их привязать к впечатлениям от уайтбола.

Сашу мои многочисленные фаллосы не заинтересовали. Она ткнула мышью в центральный зеленый круг.

– Что это?

– Лошади. Наверно…

– Почему зеленые.

– Паслись в зеленой траве.

– Почему круг такой большой и по центру.

– Они и были центром. Не знаю, как объяснить. Они были единственные нормальные посреди всего этого безумия, которое включало в себя и нас двоих тоже.

– Самодовлеющая такая нормальность.

– Да. Они как бы царили над всем.

– Хорошо. Это я тоже забираю себе на комп… Отчет, говоришь, ночью писал.

– Ночью. Уснул, потом проснулся, начал нервничать, сел писать отчет.

– Нервничал из-за чего-то, или необоснованная тревога?

– Боялся до утра растерять впечатления полностью. Когда все зафиксировал – успокоился и заснул снова. Что-то не так?

– Абсолютно все так. Заметь, твой отчет предельно последователен и логичен. А картинка – немножко сумасшедшая.

– Естественно – рисовал в присутствии красивой женщины.

Ни тени ответной улыбки, блин.

– Возможно. Но вероятнее другое. Ночью ты был растерян, дезориентирован, изо всех сил пытался сохранить контроль. Сейчас пришел в норму, расслабился, и рисуешь то, что действительно чувствуешь.

Это точно. Особенно немереное количество фаллических символов.

– А после возвращения, вечером, были какие-нибудь непривычные ощущения?

– Они все непривычные. Не получалось собраться в кучку. Чувствовал себя разбитым, как та бутылка.

– Как что?

– Кстати, о необычном… Было странное дежа вю. Вик намедни уронил коньяк. Откололось горлышко. Так вот, где-то совсем недавно видел такой же формы бутылку, именно так расколотую, и тоже на полу валялась… очень четко видел, а вспомнить не могу.

– У тебя часто случаются дежа вю.

– Случаются. Но обычно они связаны с давними событиями. Мы с тобой точно раньше не виделись?

– Я же сказала: не виделись.

Врет – не врет? Не может человек быть настолько уверен в непогрешимости собственной памяти. Или думает, что опять заигрываю?

– Ладно, Миш. Спасибо за помощь. Если что-нибудь понадобится – обращайся.

– Уже уходишь?

– Да. Пора.

– Не спеши, – я схватил ее за руку. – Посидим, кофе попьем… еще чего-нибудь навру. Или нарисую.

– Я в группе наблюдения. Ребята вот-вот отправятся до мячика. А мне домой заскочить надо, переодеться. До встречи.

Убежала и оставила меня в растрепанных чувствах.

Почти без всякой надежды я залез в интернет и набрал поиск: «Александра Лунева». Вряд ли, конечно, найду что-нибудь кроме научных программ Леты, и все-таки…

Научными программами дальнего космоса наша земная сеть тоже не слишком богата. Мне отыскали штук десять самых разных Луневых, целую кучу Александр, и немереное количество Александров. Через двадцать или тридцать ссылок мне надоело это бездарное занятие. Еще через десять проснулся спортивный интерес – неужели не найду совсем ничего?

Бегал по виртуальному пространству часа полтора. Наконец, повезло.

«…Александра Лунева… психологический факультет МГУ… выпуск 2075 года». Вот оно. Это – точно Саша, чтоб я сдох.

Открылась фотография: человек пятнадцать, в основном – девчонки. Мелкий снимок, лиц не разглядеть. Ниже – подпись: перечисление всех присутствующих, слева направо. Александра Лунева – предпоследняя в списке. За ней – еще одно имя: Алевтина Лунева.

Я выделил правый край, увеличил кадр. Качество изображения – так себе, но это, безусловно, она. Саша.

В двух экземплярах.

Две Саши стоят в обнимку, в одинаковых джинсах, с одинаковыми стрижками. Чтоб мне провалиться…

Алевтина, значит. Аля.

Откуда-то из памяти всплыло другое имя – Элли Джонсон.

…И вдруг – перед глазами картинка: гостиничный номер в Среднеросске, вид из окна. Через улицу – одноэтажный табачный павильон, обшитый каким-то пластиком. Нижний край пластика отошел от стены и каждый раз хлопает, когда поднимается ветер… Смотрю на дверь павильона. Жду кого-то…

Звонок телефона спугнул видение. Я машинально закрыл страницу – словно меня поймали на чем-то недозволенном.

Взял трубку.

– Добрый день. Михаил Александрович? Это следователь Савицкий. Нам необходимо повидаться.

– Извините, по телефону поговорить – никак?

– К сожалению, никак.

– Черт. У меня сейчас плотный график.

– Постарайтесь выкроить день. Жду вашего звонка.

Отбой.

Если б доктор Лунева находилась рядом – к ее услугам был бы полный спектр моих необычных ощущений. Сначала я даже не понял, из-за чего психую. Закурил, присел на кровать, попытался разобраться…

Вызывают зачем-то. Ехать, разумеется, в лом. Но это всего лишь один день, потраченный на ерунду. Всего лишь. А меня колотит, будто я рецидивист в розыске… Нет, тут что-то другое.

Вот еще: нашел фотографию в интернете. Нашел некую Алевтину, которая двойняшка Саши. Это? Нет, непохоже…

…Дежа вю. Как вчера с разбитой бутылкой. Совсем недавно я беседовал по телефону со следователем и жаловался на плотный график. Совсем недавно… или – не я?

А кто?..

Следствие ведется по делу о террористическом акте. Кто-то там бросил гранату в салон супермаркета… какая, к чертовой матери, граната? Какой супермаркет? Крыша кабака нам на голову чуть не рухнула.

И тут до меня дошло. Твою мать…

Бросился к столу, начал лихорадочно рыться в ящиках. Руки дрожали, ящики норовили заклинить, все сыпалось к едреням на пол. Где этот чертов диск, я ж не отдавал никому. Собирался вернуть, но так и забыл…

…Вик, наверно, подумал, что у его бывшего подчиненного после вчерашнего маршрута съехала крыша. Я бы именно это подумал, если бы меня без всяких объяснений выдернули со смотровой площадки, заставили вернуться домой и смотреть набивший оскомину художественный фильм «Уайт бол»…

С самого начала я запускать не стал. Прокрутил титры и пролог, потом – дальше: вот, где-то здесь герой начинает видеть сны в руку… Остановился на эпизоде с терактом: какой-то отморозок кинул гранату в салон супермаркета… Пояснил:

– А у нас пару недель назад рухнул кабак.

– Ну и что?

– Смотри дальше.

Через несколько кадров, крупным планом – машина с разбитым бампером. То есть, так: сначала герою снится поцеловавшийся автомобиль, а потом точно такой же встречается наяву.

– Эту сцену я видел вчера перед выходом в зону аномалии. Ты, наверно, тоже видел.

– Ну, и…?

– Поехали дальше. Вечером ты уронил бутылку. Откололось горлышко. Теперь смотри.

– Все, я понял.

Меж тем – следующий кадр: приятели устраивают драку в комнате… крупным планом – бутылка на полу, горлышко отлетело в сторону.

Дальше: разговор героя с полицейским инспектором, по поводу теракта. Герой жалуется на цейтнот.

– Только что мне звонил Савицкий. Требовал к себе. А я, так же как Дин, ссылался на плотный график работы.

– Савицкий вызывает тебя в Среднеросск?

– Да черт с ним, с Савицким. Ты понимаешь, что я тебе пытаюсь показать?

– Понимаю. Закономерность – налицо. Нужно думать, Миша. Возможно, даже обсудить расширенным составом.

– Расширенным – это как?

– Позовем вечером в гости наших Чужих. Попьем чайку, заодно устроим мозговой штурм. Чего-то устал я уже в одиночку пургу гнать… – Вик выключил фильм, уселся на койку. – Извини, хватит пока. Идея ясна, детали – потом. Сейчас пойду обратно, работать… Как же голова болит, мать ее. А завтра в пять утра выезжать. В двенадцать подобрать этого Стрельцова на вокзале, и тут же – назад… весь день в автобусе.

– Хочешь, я за тебя нынче додежурю. Ложись спать.

– Да ну.

– Нет, правда. Я в порядке. И меня уже сегодня ничем не проймешь.

– Опять Сашу клеить будешь? – саркастически поинтересовался Вик.

– Это она тебе сказала?

– А то я сам слепой.

Никуда на деревне не скроешься…

– И что будем делать? В этой связи, – спросил я после паузы.

– Что тут поделаешь. Мой поезд, судя по всему, ушел семь лет назад… но все равно ты – скотина. Ладно. Я иду на работу, а ты, – Вик обернулся с порога, – подумай. Есть о чем.

– В смысле?

– Чем закончился в фильме визит Дина в полицию, помнишь?

– Ну, знаешь… У них против меня ничего нет и быть не может.

– И что, будем проверять уайтбол на вшивость? Дин тоже не преступник. Ему просто повезло оказаться в неподходящем месте в неподходящее время. А у нас не Америка, под залог не отпустят. Так что – думай. Папе Венскому позвони, пусть тоже подумает о собственных сотрудниках, в кои-то веки.

– Что я скажу Венскому? Нужно объяснять про фильм, про закономерности, про…

– Мишка, не тупи. Если ты о чем-то догадался сейчас – значит, Венский уже год как в курсе. Все, я ушел. Удачи.

Дверь закрылась.

* * *

Вик появился дома через три часа, усталый, но собранный.

– Как дела? – спросил я.

– Так себе. Геофизики вернулись, ничего экстраординарного нынче не было. Только Сережка, похоже, кисть сломал… Про вечеринку – ну, мы давеча с тобой говорили – народ в курсе, в течение часа подтянется. Ты обедал?

– Перекусил слегка.

– Ладно, я тогда тоже кофием отойду. У тебя что нового?

– Ну, что нового… Позвонил Венскому. Венский велел ехать в Среднеросск завтра утром, с тобой. Не тянуть время.

– Хм. Значит, у него уже есть в запасе ход конем.

– Может быть. Я еще раз посмотрел этот кусок фильма. До похода к следователю – как минимум два сюжетообразующих события. Если они сегодня не произойдут, а завтра меня арестуют – сценарий будет не соблюден.

– То есть, ты едешь завтра к следователю вне сценария.

– Ну да. Либо поездка провалится, либо меня отпустят обратно, – я поставил чайник, достал бутерброды. – А потом, когда необходимое по сюжету состоится, за мной пришлют, должно быть, человечка с ордером на арест.

– Давай решать проблемы по мере поступления. Едем – значит, едем. С этим пока все. На сейчас я вызвал Сашу, Ри и Володю. Больше решил никого не беспокоить. Геофизики – после маршрута, их лучше не трогать, пусть отдыхают. Остальных сотрудников я знаю хуже.

– Может, этнографа пригласим? Свежий, нетрадиционный взгляд и все такое.

– Нет, – отрезал Вик.

– Почему?

– Потому. Ты поселочек неподалеку от нас видел? Они не только там обитают. Кое-кто здесь обитает. В частности, на счет доктора Ружевски у меня есть серьезные подозрения. Свежий взгляд – дело хорошее, а недремлющее око-то зачем? В наших сугубо теоретических беседах. Не будем мутить симпозиум, ограничимся дружескими посиделками… Слушай, а где у нас вторая табуретка?

– Привет! Мы ж ее выбросили вчера.

– Куда выбросили?

– На помойку. Она сломалась.

– Сегодня днем было две табуретки.

– Вик, ты перетрудился, у тебя глюки.

– Да? Ладно, пусть так.

Я поднялся, взял бумажник:

– Пойду в буфет, к чаю куплю чего-нибудь. Ну, раз посиделки.

– Нет там ни хрена, скорее всего, но – сходи. Прогуляйся. Подыши отравленным аномальным воздухом.

– Ты не в духе сегодня.

– А с чего мне быть в духе?..

…Во дворе я все-таки заглянул в мусорный контейнер. Сломанной табуретки там не оказалось. И рядом с контейнером ее не оказалось тоже… Ничего не значит, конечно. Мало ли, кто подобрал и зачем.

* * *

Коллективный просмотр надоевшего всем фильма выявил еще несколько совпадений.

На любимой сцене с разбитой бутылкой Ри тормознул показ:

– Стоп. Проскочили целый эпизод. Я забыл, из-за чего они подрались?

– Их общий знакомый сильно покалечился. Стив обвиняет Дина. Он давно заметил, что вокруг Дина творится неладное.

– Хватит пересказывать, – дернула меня Саша. – Лучше отмотай. И вообще. Давайте смотреть подряд, вдруг еще чего накопаем.

Я вернул предыдущую сцену: спортивный самолет входит в штопор, крыло отламывается…

– Миша, птеродактиль вчера похоже падал?

– Что-то есть.

– А на базу в это время свалилась парашютистка. Тройная получается параллель…

Проскочили телефонный разговор с инспектором. Следующая сцена: Стив отправляется в больницу к тому покалеченному парню. На ограде больницы сидит ворон. Стив запускает в него камнем: ему представляется вместо ворона Дин. Птица взлетает, исчезает в небе…

– Такое тоже было, – сообщил Володя. – Полчаса назад. Я Сережку с Настей в медпункт провожал. На дороге сидела ворона. Сережке приглючилось что-то – он вообще от маршрута долго отходит, как от наркоза. Отстегнул от ремня компас и этим компасом – в ворону.