Текст книги "Медные колокола (СИ)"

Автор книги: Ирина Анненкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Не станет.

К утру моя подушка подозрительно отсырела, а нос и глаза распухли так, что увидавший сию неземную красоту Ванятка не на шутку перепугался, решив, что я опять простудилась. Кое-как успокоив мальчика, я малодушно соврала, что должна срочно сварить для себя целебный эликсир, и под этим предлогом заперлась в хозяйской лаборатории – Дар всё-таки внял моим мольбам и разрешил заниматься зельеварением. Изнывая от безделья, связанная по рукам и ногам обещанием раньше времени никуда не лезть и даже не высовывать носа из-за частокола, за минувшие два дня я перебрала все здешние запасы трав, многое выкинула как пришедшее в негодность, остальное разложила по порядку. Вчера ближе к вечеру я вовсю занималась изготовлением снадобий взамен израсходованных либо похищенных. Тинка уже получила первый жбан общеукрепляющего отвара в рамках подготовки к новым подвигам. Ещё я начала понемногу поколдовывать (без разрешения), так, для тренировки. Выходило неплохо. Можно даже сказать, хорошо.

Ванька было сунулся за мной, но я нейтрализовала его с помощью нескольких увесистых книг из числа хранившихся в темных высоких шкафах. Ребенок с готовностью голодного вурдалака, в чьи лапы попала свежепойманная жертва, поволок свои сокровища в укромный угол, чтобы там без помех употребить «Сто простых способов левитации» и «Занимательные рассказы о необыкновенных животных для юных магов».

И теперь я в гордом одиночестве сидела на придвинутой к окну лавке, уныло рассматривала пустой двор и строго объясняла себе, глупой, что негоже мне, знахарке, лекарке, сопеть по ночам в подушку. Недостойно начинающей чародейке и наследнице легендарной Бабы Яги из Черного Леса вести себя, как селянской девчонке, расшивающей рушники для воздыхателя. Невместно даже думать о подобной ерунде, когда не сегодня-завтра вся Синедолия может рассыпаться в прах.

Всё-таки, самовнушение – великая сила!

Солнце не успело перевалить через полуденную горку, а я уже преисполнилась решимости посвятить себя важным и серьёзным делам, а вовсе не бесплодным раздумьям и переживаниям. Мрачно колупая прозрачную оконную пластину (Дар мне сказал, что такие пластины делаются из стекла, ну прямо как бабушкино зеркало; а варится, оказывается, это стекло из песка, наподобие каши; врет, наверное, но всё равно занятно!), я дала себе обещание сегодня же закончить все необходимые зелья и вообще быть готовой выступить на врага в любой миг.

– Ванька сказал, ты опять расклеилась?

Я чуть с лавки не свалилась.

Нет, ну надо же так подкрадываться! Ни дверь не стукнула, ни половица не скрипнула, а вот он, ночной гуляка собственной персоной, сидит на столе и болтает ногами! Вот что значит иметь опыт мгновенных пространственных перемещений. Я завистливо вздохнула: мне бы так!

– Да нет, со мной уже всё в порядке.

Я мельком взглянула на парня и равнодушно отвернулась к окну, увлеченно изучая частокол. Выглядел Дар неважно: под глазами темные круги, волосы нечесаными лохмами обрамляют покрасневшее лицо, на коленке – дырка. Так, судя по всему, и должен выглядеть человек после ночного загула. Ну и ладно. Мне-то что с того?

– Что-то не похоже. Вид у тебя нездоровый. Дай-ка я, всё-таки, посмотрю.

Сухая ладонь ухватила меня за запястье, развернула на месте, и твердые губы прижались к моему лбу. От неожиданности я застыла на месте. И что в подобной ситуации положено делать?! Может, сразу провалиться сквозь землю? Или сперва пристукнуть наглеца?

– Нет у тебя никакой лихорадки, – тем временем доверительно сообщил Дар, отклеившись от моего лба. И тут я почувствовала хлынувший на меня густой запах браги…

Ффу-у-у! Ко всем прегрешениям минувшей ночи добавим пьянку – и картина грязного дебоша, переходящего в разгульную оргию, предстанет во всей, так сказать, полноте и красоте!

Опомнившись, я обеими руками толкнула парня в грудь, а когда он пошатнулся, с заячьим проворством отскочила и укрылась за широким резным креслом.

– Эй, ты что? – Дар выглядел озадаченным. – Я ведь только хотел проверить, не лихорадит ли тебя!

– Проверил? Не лихорадит! – язвительно ответила я.

– А что ты тогда прыгаешь? – удивился он.

– Так, на всякий случай. Чтобы не окосеть от запаха.

– А-а-а, вот ты о чем! – хмыкнул парень. – Ну, считай это издержками процесса п-познания!

– И что же ты такого ценного п-познал? – противным голосом осведомилась я.

– Истину! – торжественно изрёк он и хихикнул.

Ну, всё! Я пьяных никогда не любила, хотя терпела, а иной раз даже и жалела. Порой даже могла облегчить их утренние страдания, накапав в стаканчик соответствующего зелья. Но помятый, источающий волны хмельных ароматов Дар не вызывал у меня никаких чувств, кроме искреннего негодования. Нашел время пускаться в загул! А я-то, дурёха, еще и переживала, ночь не спала! Одно слово и есть: гусыня!

Если бы я могла, то этому гуляке точно были бы обеспечены самые тяжкие похмельные муки за всю историю употребления человечеством крепких напитков!

Резко повернувшись на пятках, я решительно направилась к выходу. Хватит! Пора собираться в путь!

– Слав, ты куда? А поговорить? – запоздало удивился Дар. Но я больше не собиралась его слушать.

Однако далеко мне уйти не удалось. В полутемных сенях, отделяющих лабораторию от двора, мне навстречу качнулась большая бесформенная тень.

– Ох ты, да тут и лялечка – цыпочка имеется! Оч-чень кстати! Иди-ка сюда, к-к-киска! Т-ты х-х-хто?

Тень громко икнула, исторгнув сильный запах перегара, покачнулась и ухватила меня за локоть. Я не сразу поняла, что передо мной стоит незнакомый молодой мужчина.

Постепенно глаза привыкли к полумраку, и я смогла разглядеть роскошную гриву светлых вьющихся волос, с изысканной небрежностью рассыпавшихся по широким плечам, тонкое породистое лицо, богато расшитый каменьями и золотым позументом плащ, дорогой кружевной ворот светлой рубахи. Если бы не тяжелый взгляд налитых кровью глаз и противная пьяная ухмылка, то можно было бы сказать, что парень красив, как Лель с картинки. И откуда же всё это богатство здесь взялось?!

– Отпусти! – сквозь зубы посоветовала я.

– А?

– Лучше не трогай.

– Кому лучше? – очень удивился незнакомец.

– Тебе.

– Да ну? – с издевкой пропел он, больно смял своими жесткими пальцами мои плечи, наклонился и попытался меня поцеловать своим безвольно расслабленным ртом.

Фу!!.. Меня чуть не стошнило прямо ему на сапоги!

Зря это он так…. Тем более, я и без того уже была готова огнем плеваться! Впрочем, сразу его калечить я не собиралась, решив, что простенького замораживающего заклинания будет вполне достаточно: постоит этот проспиртованный Лель часок-другой в уголке, подумает о вечном, а там, глядишь, и протрезвеет! А не то, может, Дар на своего дружка набредет, расколдует. Ой!

– Ах, ты ещё и колдовать пытаешься?! – оскалил мелкие ровные зубы парень. – Что, ведьма, не получилось? И не мечтай, не получится! Но вот за это ты мне ответишь!

О, боги! Моё заклинание прошло сквозь незнакомца, как нож через струю воды, не оказав на него никакого воздействия! Мне даже на миг показалось, что, как и прежде, магия стала мне неподвластна. Но нет: угол сеней за спиной красавчика начал быстро покрываться прихотливым морозным узором. Значит, этот Лель из пивной бочки просто-напросто пропустил мои чары сквозь себя, ничуть от них не пострадав!

Тем временем, парень перешел к решительным действиям. Хорошенько приложив меня спиной об стену, он плотоядно заворчал и, одной рукой удерживая оба мои запястья, другой попытался рвануть ворот моей полотняной рубашки.

Ситуация, надо сказать, пренеприятная! Колдовство на него почему-то не действует, руками-ногами особо не помашешь. Покусать если только? Впрочем, есть у меня ещё одна идея…

Пока мой противник, увлеченно сопя, возился с непослушной одёжкой, я быстро пробормотала коротенький заговор, покрепче зажмурилась и изо всех сил завизжала в его гладкую физиономию. Эффект, надо сказать, превзошел мои самые смелые ожидания. Усиленная магией звуковая волна отшвырнула охальника к противоположной стене и смачно приложила о некрашеные доски. Парень немножко поскучал стоя, а затем медленно сполз на пол и…захрапел! Висевшая под самым потолком кабанья голова задумчиво покачалась, а потом бесшумно рухнула точнехонько ему на макушку. Звериные шкуры, висевшие перед дверью в зал, дружно обвалились на пол, а сама дверь, обиженно поскрипывая, повисла на одной петле. А в остальном жертв и разрушений и не было!

Очень действенное заклинание! Не знаю, как кому, а мне понравилось: простенько и со вкусом!

– Это что было?! – в сени осторожно заглянул Дар, охватывая цепким взглядом потрепанную меня, потирающую ушибленную спину, Леля с кабаньей головой на плечах и валяющиеся на полу шкуры.

– А это вот пришел добрый молодец, – охотно объяснила я, – увидал красну девицу, да и решил обратить на нее свой молодецкий взор. Весна, вишь, так щепка на щепку лезет! Кто это, не знаешь? Может, дружок твой? Тогда уж не обессудь, что не разделила я его романтических настроений!

Несколько мгновений Дар во все глаза смотрел на Леля, который тихо посапывал а уголке, пристроив кабана вместо подушки, а потом шагнул вперед (на всякий случай я осторожно попятилась), обхватил меня своими длинными руками и крепко прижал к себе.

– Прости, что я привел с собой это недоразумение, – выдохнул он в мои волосы. – Вот ведь знал же, что нельзя было его сюда брать!.. Мне, правда, очень жаль, что так получилось!

Я подняла голову и недоверчиво уставилась на парня. Он был совершенно трезв! Даже запах браги исчез! Вместо этого от него пахло какими-то травками и свежей водой.

– А ты это как?..– я с намеком покрутила носом.

– «Это»? – насмешливо переспросил Дар, смешно наморщив переносицу и засопев. – Это очень легко. Во-первых, чтоб ты знала, когда нужно для дела, я умею пить, не пьянея. А во-вторых, немного заранее подготовленного зелья – и любые последствия чрезмерного употребления браги, пива, медовухи, а также заморских вин исчезают, и даже запаха не остается. Вот так!

– Так ты что, пил с этим индюком вроде как «для пользы дела»? – подозрительно спросила я, всё ещё не до конца веря его словам.

– А ты думала, ради удовольствия? – подколол меня Дар. – Запомни: при сборе информации приходится порой действовать нестандартно! Впрочем, что я тебе объясняю, ты же всё равно гусыня!

Тут пришлось обидеться и обнаружить, что он по-прежнему меня обнимает.

– Эй, эй! Ты что? А ну-ка, пусти! – запоздало возмутилась я. – Тебе что, тоже цветень в голову ударил?

– Да уж лучше цветень, чем твой визг, – с ехидством ответил Дар, неохотно выпуская меня. – Ну, что, займемся твоей жертвой?

Он резко распрямил пальцы рук, и из них светящимся веером вылетели серебристые нити, опутавшие крепко спящего парня полупрозрачным коконом. Взмах рукой – и красавец-мужчина закачался в воздухе, готовый лететь, куда прикажут.

– А как это у тебя получилось? – заинтересовалась я. – На него же, вроде, заклинания не действуют! Кстати, не знаешь, почему?

– А у Молнезара (ага, значит, красавчик Лель носит гордое имя Молнезар!) есть такой амулет, – охотно сообщил Дар. – Но дело в том, что отводит он не любые чары, а только атакующие. Ту магию, которая, в принципе, не должна причинить хозяину особого вреда, амулет пропускает. А потом, я же его сам делал, так что против моих чар он бессилен.

– Так он и в самом деле твой друг?!

– Скажем так: ценный знакомый, который очень много знает, но совсем не умеет пить, – криво усмехнулся чародей, щелчком пальцев открыл дверь и ценный Молнезар величаво выплыл во двор. Там он уверенно подлетел к привязанному у крыльца жилой избы рослому гнедому жеребцу в нарядной сбруе, легко вспорхнул к нему на спину и там повис на манер степной полонянки. Конь, казалось, совсем не удивился, когда его хозяин, вместо того, чтобы лихо вскочить в высокое седло, улегся на него животом. Похоже, ему было не в диковинку возить хозяйское бесчувственное тело. Дар отвязал повод, подхватил гнедка под уздцы, взмахом руки открыл проём в частоколе, обронил: «Сейчас вернусь», и растворился среди елового подроста, оставив меня стоять с открытым от удивления ртом.

Правда, стоять мне пришлось недолго. Прошло меньше времени, чем требуется, чтобы вскипятить котелок воды, как он вернулся. Один.

– А-а-а… этот, как его, Молнезар где? – глупо вытаращилась я. На Дара было совсем не похоже, чтобы тот просто так, за здорово живешь, вышвырнул в кишащий волками и нежитью лес человека, пусть даже и такого несимпатичного. А уж, тем более, коня. Увидав мою вытянувшуюся физиономию, парень хищно ухмыльнулся и открыл было рот, чтобы выдать какую-нибудь берущую за душу историю – ну не пропадать же такому благодарному слушателю! Но потом он, судя по всему, решил, что мне на сегодня уже хватит, и спокойно сказал:

– Не волнуйся, в полусотне саженей отсюда открывается кротовина, связывающая здешний лес и Преславицу. Молнезар уже рядом со своим домом. Его Орешек – конь умный, не чета хозяину, довезет.

Значит, кротовина? И прямиком в Преславицу? Интере-е-есно…

На другой же день эта самая кротовина доставила к нам неожиданного гостя. Вернее, гостью.

После полудня я вывела во двор Тинку. Мне хотелось как следует осмотреть старую кобылу, хорошенько ее вычистить и привести в порядок копыта – словом, убедиться в том, что она готова продолжить наше путешествие. В том, что нам осталось недолго куковать у подножья Синих Гор, я не сомневалась. Тинка шумно прихлебывала укрепляющий отвар трав, а я увлеченно работала сперва волосяной щеткой, а потом и жгутом из сена. Ванятка вертелся поблизости, помогал: приносил свежую воду, солому и сено, разбирал по волоску лошадиный хвост. Было тепло и солнечно, мы лениво переговаривались, и Тинка добродушно подставляла мне бока, прося «почесать ещё вон там».

Вдруг моя лошадка насторожила ушки, прислушалась и сообщила:

– Сюда направляется всадник.

В этот же момент Угрюм, бдительно дремавший у входа в конюшню, приподнял голову, втянул ноздрями воздух, неслышно поднялся и скользнул к частоколу. Там он постоял, принюхиваясь, а затем гулко, как в пустую бочку, гавкнул.

– Эй, Дар! – немедленно раздался оттуда звонкий девичий голосок. – Открой мне ворота и убери свою собаку!

Я поглядела на Ванятку, и мальчик без лишних слов метнулся в избу. Вскоре на пороге показался хозяин дома. Он вопросительно посмотрел на меня. Сообразив, что Ванька не стал вдаваться в подробности, я кивнула на забор, за которым фыркала лошадь.

– Да-ар! Открой же мне немедленно! – уже недовольно позвал голос. Парень удивленно приподнял брови, почему-то покосился на меня, взглядом угомонил забеспокоившегося Угрюма и быстро махнул в сторону частокола рукой. В стене открылся довольно широкий проем, и во двор неторопливо въехала на изящной белой кобыле очень молоденькая девушка.

Не просто девушка. Самая настоящая боярышня. И вполне подходящая на роль дарительницы многозначительных платочков, хмуро подумала я.

Незнакомка была одета в белую атласную шубку, подбитую мехом куницы и расшитую диковинными листьями и цветами. Из-под шубки выглядывал подол лазоревого летника, причудливо изукрашенный узором из речного жемчуга. Маленькая кунья шапочка сверкала камнями, толстая коса, перекинутая на грудь, была искусно перевита шелковой голубой лентой. Девушка сидела на спине лошади боком, поставив ножки в бархатных башмачках с загнутыми носами на резную дощечку. Да уж, в нормальное человеческое седло в таком наряде не усядешься, мстительно порадовалась я, с любопытством поглядывая на нежданную гостью и стараясь не встретиться с нею глазами. Впрочем, мои предосторожности были совершенно напрасны: красавица (а девушка была очень хороша собой) не обратила на меня ни малейшего внимания. Её взоры были прикованы к Дару.

– Ну, здравствуй, мой дорогой! – гостья кокетливо протянула руки, и молодой чародей, чуть насмешливо улыбаясь, обхватил ее за талию и легко снял со смешного седла. При этом руки девушки оказались на его плечах; убрать их оттуда, оказавшись на земле, она и не подумала. Вместо этого красавица привстала на цыпочки и звонко чмокнула парня в щеку.

– Здравствуй, Алгуша! – Дар в ответ тоже слегка прикоснулся губами к румяной щечке. – Ты откуда здесь взялась? И почему ты одна? Куда подевались все мамки-няньки?

– И это всё, что ты можешь мне сказать? – мелодично засмеялась девушка, пропустив мимо ушей провокационный вопрос про мамок-нянек. – А где радость встречи? Где твое гостеприимство? Я устала и хочу пить!

– Где же ты успела устать? Как я понимаю, самая утомительная часть твоего путешествия заключалась в том, чтобы убедить старого Перенега переправить тебя сюда.

– Ну да! – надула губки красавица. – Этот противный старикашка ни в какую не соглашался открыть для меня кротовину! Я, говорит, занят! Я новое чудодейственное зелье для расхворавшегося воеводы Горобоя варю! И зачем только его батюшка держит?

– Вряд ли он «держит» чародея только затем, чтобы тот по твоему первому требованию бросал все свои дела, – усмехнулся молодой маг.

– Вот и я говорю, прогнать его надо! – невпопад отмахнулась девушка.

– Так как же тебе удалось его уговорить? – Дар приподнял левую бровь.

– А никак. Села в его келье и сказала, что не уйду, пока не добьюсь своего! А не то ещё и батюшке нажалуюсь!

– Словом, взяла старика измором! Бедный Перенег! Ты что, Алгуша, разве не знаешь, что чародеев нельзя отвлекать от их занятий, не то рассердятся и в мышку превратят? – слегка натянуто рассмеялся парень. – Скажи, ты хочешь пройти в избу, или принести тебе попить сюда?

– Подожди, да куда же ты торопишься? – лукаво поинтересовалась прелестница. – Раз уж я сюда добралась, то так просто ты от меня не отделаешься! – она игриво покачала перед его носом пальчиком и затарахтела: – Я хочу тут всё как следует осмотреть! Ты ведь мне покажешь? Расскажи, как ты поживаешь, чем занимаешься? И не скучно тебе торчать в этой дыре? Мне тебя так не хватает в Преславице! На прошлой седмице навещала меня Беляна, дочь воеводы Горобоя. Всё о тебе спрашивала… – девушка многозначительно поглядела на своего собеседника.– Да, мою Ласку надо напоить. Эй, холопка! Прими мою лошадь и позаботься о ней. Да смотри, набери свежей воды!

Вот спасибо, наконец-то и меня заметили! Всю жизнь мечтала прислуживать богатой стервочке! Может, сделать вид, что я ее не слышу? Не могу же я просто взять и вышвырнуть ее прочь со двора! Хотя, по правде сказать, очень хочется. Я отвернулась и мрачно принялась натирать Тинкино плечо.

– Только не до дыр, – сочувственно шепнула мне кобыла.

– Ты что, меня не слышишь? – слегка повысила голос девушка. – Я тебе велела немедленно заняться моей лошадью! Дар?!

Да, кстати, а мне тоже интересно, что же скажет Дар? Я подняла голову и в упор посмотрела на парня. Не могу сказать, чтобы он выглядел довольным. Скорее, смущенным…

– Веслава, позволь мне представить Алгею, мою единокровную сестру. Алгуша, это Веслава, моя гостья.

Сестра?! А вот это уже приятная новость!!

– Очень приятно, Алгея, – я слегка наклонила голову в приветствии. – Дар, я рада познакомиться с твоей сестрой.

Теперь я смотрела на девушку с изрядной долей симпатии. Про «холопку» я старалась не вспоминать, как, впрочем, и про ее глупые рассуждения относительно несговорчивого чародея.

И совершенно напрасно.

– Дар? Ты что? – изумилась Алгея. – Ты знакомишь меня с какой-то бродяжкой?! – нежный голосок зазвенел от возмущения. – Ты представляешь меня ей?!!! Какой-то девке?! И она смеет обращаться к тебе и ко мне по имени? Дар, откуда такая снисходительность? Ты же никогда не был сторонником фамильярности!

– Алгуша, не старайся казаться большей стервой, нежели ты есть на самом деле, – ровным голосом посоветовал Дар. Я ожидала негодующего вопля в ответ на его грубость, но сестричка даже не соизволила обратить внимания на слова братца. Ей почему-то не давала покоя именно я.

– Да ты вообще знаешь, холопка, к кому смеешь обращаться? Перед кем имеешь наглость стоять?!!

Я пожала плечами. По моим расчетам, терпения у меня должно было в аккурат хватить на то, чтобы выслушать ещё что-нибудь занимательное.

– Алгея, довольно! Замолчи немедленно! – в голосе Дара лязгнул металл. Но не тут-то было!

– Ты разговариваешь с Светодаром Радомилом Синедолийским, сыном великого князя Синедолии Велимира! – торжественно провозгласила девица. – А я – княжна Алгея Синедолийская! И ты обязана мне повиноваться!

Вот так! Оказывается, я попала в самое что ни на есть высшее общество! Я попыталась проникнуться серьёзностью момента, но у меня ничего не вышло. Мне, конечно, было известно, что Синедолия – это великое княжество, а правит ею великий князь. Однако я довольно смутно представляла себе, что это за великий князь такой. Ну, вроде как сельский голова, заправляющий всеми делами в своей деревеньке! Мне сразу вспомнился староста Запутья, дородный Мирон. На пару с его сыном мы частенько таскали вишню и крыжовник из их же сада. Я хихикнула, представив на месте вихрастого Стеньки Дара, сосредоточенно тянущего через высокий каменный забор (уж княжеский-то сад не может быть огорожен простым плетнем!) увесистый мешок недоспелой сливы, и себя, злобно шипящую на него за то, что из-за его неповоротливости мы не успели обобрать ещё и смородину!

Интересно, а что я про Дара ещё не знаю? Вот уж кто пирожок с начинкой! Причем, на каждый укус – с новой.

Значит, повиноваться я тебе, поганке малолетней, обязана?

– Очень приятно, – сладким голосом промурлыкала я. – А я – Веслава из Чёрного Леса, колдунья. Так чем там тебе услужить-то?

Повинуясь движению моих пальцев, деревянный ушат, стоявший на нижней ступеньке крыльца, весело сорвался с места, лихо нырнул в колодец, через миг вылетел оттуда и, щедро расплескивая воду, плюхнулся перед копытами заплясавшей от неожиданности белой кобылки. Второй ушат старательно повторил все пируэты своего собрата и хлопнулся у ног оторопевшей Алгеи, от всей души плюнув на подол ее летника. Ты, кажется, пить хотела? Так пей! Из избы вылетела большая глиняная кружка и принялась настойчиво тыкаться в лицо девушки. Только тогда к ней вернулся утерянный было дар речи.

– А-а-а! – завизжала она. – Ты только посмотри, что она со мной сделала! Нахалка! Ведьма! Змея подколодная! Дар, да сделай же что-нибудь! Ты что, не видишь, что твою сестру безнаказанно оскорбляют?!

– По-моему, это ты начала знакомство с оскорблений, – спокойно ответил сестрице маг. – Тебе не кажется странным явиться в чужой дом без приглашения и с порога начать там хамить? Это что, демонстрация твоего прекрасного воспитания? Тебе не стыдно, Алгея? Извинись немедленно.

– Так ты что, считаешь, что это я не права?! – брови девчонки изумленно взлетели вверх. – Мне, княжне, и извиняться перед какой-то безродной девкой? Да у меня скорее рога вырастут!

А вот это ты, птичка, уже зря! Не стоит наводить рассерженную ведьму на столь счастливую мысль…

Эх, надо было на нее прежде чары немоты наложить! Почувствовав, как на ее хорошенькой головке проклюнулись, а затем начали споро расти и ветвиться остренькие рожки, Алгея заверещала так, будто ее заживо бросили к голодным упырям! А когда она заметила, что ее руки – как, впрочем, и всё остальное тело – приобрели насыщенный синий цвет (ну, подумаешь, чуть-чуть слова переставила, зато какой эффект! вот так и рождаются на свет новые заклинания), так ее воплям смогла бы позавидовать и взрослая гарпия! Первым не выдержал Дар. Перекрыв сестрице звук, он повернулся ко мне и… улыбнулся.

– Ты сердишься?

Я пожала плечами. Алгея, стоя рядом с братом, продолжала беззвучно открывать и закрывать рот. Однако ее вопли уже возымели эффект хорошего вечевого колокола: на звук собрались даже те, кто прежде не знал о приезде гостьи. На крыльцо избы выглянул дядька Осмол. При виде посиневшей княжны он радостно ухмыльнулся и отвесил ей самый издевательский поклон из всех, что мне довелось когда-либо видеть. Похоже, у старика были свои счеты со взбалмошной сестрицей своего господина. Ванятка, взиравший на нарядную гостью сперва с восхищением, потом с удивлением, а затем с негодованием, удовлетворенно изучал ее обновленную внешность. Степка и Горыныч расположились на заборе и там вполголоса обсуждали, стойкое у меня получилось заклинание или не очень, то есть выцветет со временем Алгея сама по себе, али нет. Тинка фыркала от смеха. Угрюм молча убрался за крыльцо. Только Хитрец–Пилигрим был, как всегда, выше подобной ерунды.

– Сержусь.

– Ну, прости, пожалуйста. Алгушка всегда была взбалмошной и не особо умной, а теперь ещё возомнила себя первой красавицей Синедолии, и с чего-то решила, что высокомерие – это наилучший стиль общения с окружающими. А отец в ней души не чает и слова поперёк не говорит.

– Кстати, об отце, – подколола его я. – Что же ты меня раньше не посвятил в тайну своего высокого происхождения?

Если честно, то мне было всё равно, кто там его папаша; в конце концов, каждый имеет право на свои недостатки. Но не поддразнить парня (а эта тема его явно раздражала!) было просто-таки выше моих сил!

– Да ты, вроде, и не спрашивала, – непринужденно ответил Дар, но я всё-таки уловила в его голосе некоторую напряженность. – Я что, наподобие моей шибко сообразительной сестрицы, должен был встать в позу и поведать тебе о титуле моего родителя? И это разве что-нибудь для тебя меняет?

– Ну, может, я бы стала тогда падать ниц всякий раз, когда ты заговариваешь со мной? – предположила я. – Похоже?

Парень покачал головой.

– По моим наблюдениям, у тебя чинопочитание не развито. Кстати, чародеи, как правило, вообще не уделяют особого внимания этой мишуре. У тебя либо есть способности к магии, либо их нет, и в какой семье ты родился – значения не имеет. Правда, ради справедливости стоит заметить, что не все так считают. Мой отец, к примеру, мигом засадит в темницу любого, кто недостаточно низко ему поклонится.

– И поэтому ты живешь здесь, а не в Преславице? – с любопытством спросила я.

– Я маг, – просто ответил Дар. – К тому же я – Старый Медник, и для меня это гораздо важнее и интереснее дворцовых интриг, сплетен и милостей.

– Зато твоя сестрица, похоже, там очень даже на месте!

При этих словах синюшная Алгея, к этому моменту переставшая беззвучно вопить, умоляюще вцепилась Дару в рукав. Ее серебристо-серые, как у брата, глаза выразительно набухли слезами.

– Ну что, орать больше не будешь? – строго спросил он. Девушка с готовностью замотала головой, и парень что-то буркнул себе под нос.

– Дарушка, а как же это? – тут же пролепетала она, тыча нежно-васильковым пальчиком в ветвистые рожки, украшающие ее голову.

– А вот это уже не ко мне, – с серьёзным видом развел руками добрый братец, – это к Веславе. Ты что, Алгушка, разве не знаешь, что чары должен снимать тот, кто их наложил (врёт, вот врёт! и ведь даже глазом не моргнет!)? Да ещё и такие сложные (да уж прям)! Дура ты, сестрица (а вот это в точку)! Вот кто тебя тянул за язык хамить? А Веслава, между прочим – талантливая чародейка, наследница могущественнейшей колдуньи, тебе, пигалице, не чета! Проси ее теперь, умоляй, укланивай! Уж и не знаю, сумеешь ли? А не то как бы не пришлось в таком виде домой возвращаться…

Губы Алгеи выразительно задрожали.

– Но, братик, может, всё-таки, ты сам?..

– Да вот никак, сестричка, – с мнимым участием в голосе посочувствовал Дар. – Рад бы, да не могу! Раньше тебе надо было думать.

Алгея всхлипнула и несмело подняла на меня влажные глаза. От ее былой надменности не осталось и следа. Молодец, Дар! Нагнал на девчонку страху! Он, ясное дело, мог бы развеять моё колдовство одним взглядом, однако решил, что правильнее будет заставить плохо воспитанную сестру саму договариваться с оскорбленной ею ведьмой.

– Простите меня, пожалуйста, – покаянно произнесла девушка, придав своему испуганному голубенькому личику выражение трогательной покорности. – Я была так не права! Я вовсе не хотела вас обидеть, госпожа колдунья! Просто я сегодня очень устала…

Умничка. Врешь, но складно. И ничего ты не устала, и обидеть хотела от всей души. Но сумела обуздать свою спесь – правда, не без сторонней помощи. Что ж, если к своим годам ты не научилась уважать людей, тут уже ничего не попишешь. Так умей хотя бы держать себя в руках и не демонстрировать другим свой поганый нрав!

– Хорошо, – я сурово нахмурилась, изображая злобную ведьму, – так и быть, на первый раз я тебя расколдую. Но учти: если ты ещё хоть раз позволишь себе так разговаривать, и мне станет об этом известно, то я наложу на тебя неснимаемое заклятье, и у тебя посинеют даже вновь отросшие рога. А, может, и позеленеют, причем навсегда. Тебе ясно?

Девчонка с готовностью закивала. Ей оченьне хотелось возвращаться в Преславицу в таком виде.

Избавленная от рожек и синих переливов, Алгея немедленно засобиралась домой, благополучно забыв про свое желание всё хорошенько рассмотреть и обо всем расспросить.

– Так ты же вроде пить хотела, Алгуша, – с преувеличенной заботливостью напомнил Дар.

– Да что-то уже и расхотелось, братец, – смиренно прошелестела девчонка, не поднимая взора. То есть, если бы она умела убивать взглядом, то я немедленно свалилась бы замертво. Однако, что не дано, то не дано, и Алгея тщательно завесила густыми длинными ресницами глаза, в которых плескалась бессильная ярость. На ее несчастье, это заметила не только я.

«Добрый» Дар не отпускал сестру ещё довольно долго. Ей пришлось выпить сбитня, отведать горяченького пирожка (что-то дед Осмол сегодня расщедрился!), а также, отвечая на многочисленные вопросы братца, подробно рассказать ему обо всем, что в последнее время творилось в стольной Преславице. Ха, можно подумать, он сам не знал! Затем Дар провел бедняжку по всему подворью, начиная с избы и заканчивая курятником, минуя, правда, лабораторию. На пару с братом Алгея осмотрела коз, пересчитала кур, прикинула, как скоро нужно перековывать Пилигрима, и полюбовалась висящим в красном углу избы изображением Молодого Бога, а также резными знаками старых божеств: Матери-Земли, Отца-Небо, Рода, Громовика, Живы… – старый Осмол, подобно большинству жителей Синедолии, привечал всех богов без разбору. Затем брат и сестра подробно обсудили, нельзя ли пересадить на княжий двор несколько голубых елочек, обильно растущих по склонам Синих Гор – правда, княжна ощутимо побледнела, обратив внимание на их цвет. Лишь после этого Дар сжалился, подсадил Алгею в седло и вместе с нею отправился к кротовине, чтобы проводить девушку и открыть для нее канал. Под его строгим взглядом девчонка покорно пробормотала «Да хранят вас боги!», ни к кому, впрочем, не обращаясь лично.