Текст книги "Рожденный на гильотине. В свете ночи... (СИ)"

Автор книги: Ирина Литвинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Пролог

Вы знали ласки матерей родных,

А я – не знал, и лишь во сне,

В мечтаньях детских, золотых,

Мать иногда являлась мне.

О, мама, если б ты была жива,

Была б не так горька моя судьба…

Закон запрещал казнить приговорённых после захода солнца до утренней зари, ибо в сумеречные часы луч солнца не указывал душам, только что насильно оторванным от тела, дорогу в Царство Мертвых и они навсегда оставались неприкаянными призраками блуждать по белу свету и мрачными тенями всплывать в памяти живых, пробуждая всю затаившуюся в них злобу, бередя раны, некогда истерзавшие сердце, отравляя их существование… Пусть так! Пусть он никогда больше не будет знать покоя! Эта женщина итак никогда не сгинет из его воспоминаний, химерой являясь в мучительных кошмарах в самый темный час ночи.

Так думал Его Величество великий король Веридора Вейнур Нечестивый, с нетерпением прохаживаясь вдоль речевого балкона, выходящего на внутренний двор замка и то и дело косясь на установленную внизу гильотину. Сначала он хотел казнить леди Сатанэль (и имя то какое подходящее, тьфу!) на Большой площади при всем честном народе, наплевав на ее благородное происхождение и поспешно водруженный на прелестную головку венец «фаворитки Его Величества». Однако желание наконец раздавить эту гадину пересилило, поэтому то Нечестивый король решил устроить казнь в столь неурочный час.

Год назад он впервые столкнулся с прекрасной Сатанэль, уроженкой севера и роковой красавицей, одним взглядом бирюзовых глаз сразившей в самое сердце лорда Шеральда, младшего отпрыска одного из герцогских домов и его лучшего друга. Тот приём был устроен в королевском дворце как раз в честь помолвки лорда Шеральда. Гости поднимали бокалы за здоровье молодых, поздравляли верного друга с такой находкой, желали им скорее сыграть пышную свадьбу и век жить в счастье и согласии, наперебой расхваливали невиданную красота невесты и чуть ли не дрались за право быть свидетелями на бракосочетании. А вот интуиция Вейнура во-военному четко и лаконично докладывала, что появление этой бестии не к добру…

Сначала Вейнур не понимал, что происходит. Вернее, догадывался, но малодушно отодвигал подальше неприятную мысль, что невеста лучшего друга не просто так напросилась погостить в резиденции Его Величества, что ее холодность в общении с Шеральдом отнюдь не следствие девичьей скромности, коей у данной особы отродясь не было, что их постоянные «случайные» встречи, совместные охоты, трапезы, вечера нечто большее, чем невинный флирт без какого-либо будущего. Он ошибся. Фатально ошибся, непростительно для короля и друга. Сатанэль медленно, но верно стравливала их с Шеральдом, нашептывала своему жениху, что король молодил на неё глаз и собирается «опробовать» первым и только потом бросить надкусанный кусок так называемому другу. Расчёт был прост и частично оправдался: Шеральд бросил вызов своему королю в присутствии всего двора. Все затаили дыхание и ждали, когда Его Величество назовёт время и место поединка, где будет его собственной рукой повержен лучший воин Веридора, не считая короля… Конечно, лорд Шеральд искусней всех рыцарей владел двуручником, да и другим оружием, обладал Даром Тени, что делало его практически неуловимым, да и опыт дуэлей имел поболе, чем кто-либо другой из ныне живущих. Но Шеральд был человек, а человеку против высшего демона в равном бою не выстоять.

Однако Вейнур не поспешил избавить Сатанэль от искренне любящего жениха, который и нужен то был ей только как пропуск в королевское окружение. Нечестивый король задавил свою гордость и отказался от поединка, несмотря на возмущённый ропот, что так и трусом прослыть недолго. Он предупредил Сатанэль, чтобы заканчивала эти игры и убиралась подобру-поздорову – такой супруги он не то что близкому другу, злейшему врагу не пожелал бы! Не тут то было…

Ему бы вышвырнуть интриганку из дворца да поговорить с Шеральдом начистоту, но счастливая весть, за сутки облетевшая весь Веридор, заставила его забыть обо всем: Ее Величество королева ожидала дитя! Его милая нежная Сюзетт… Казалось, его сердце остановится, когда он, объезжая границы, услышал зов Дара Жизни, извещающего своего владельца, что тот скоро станет отцом. Вейнур прикрыл глаза и почувствовал, как в нескольких десятках миль от него только-только затеплилась жизнь его ребёнка. Его сердечко ещё не билось, но Нечестивый король уже всей душой обожал это маленькое чудо, которому предстоит стать его гордостью, его первенцем… так он думал.

Немедленно отправив магический вестник во дворец, Вейнур вонзил шпоры под бока гнедому и быстрее ветра помечался к своей дорогой жене.

Он прилетел в столицу на крыльях любви и, не обращая внимания ни на кого и ни на что, устремился в будуар королевы. Сюзетта, его маленькое рыжее солнышко, нежилась в кровати и счастливо жмурилась на пробивающиеся в распахнутое окно лучи. Вейнур едва успел сбросить на пол перевязь и стащить с ног сапоги, прежде чем упасть на белоснежные простыни рядом с женой. А она, как ни странно, ни слова ему не сказала о том, что он в уличном завалился на постель, хотя этого очень не любила и не упускала случая поотчитывать самого великого короля. Впрочем, какие тут нравоучения, после таких-то новостей, так ведь?

Все так же молча жена озорно улыбнулась и гибкой кошечкой скользнула к нему, припала губами у его губам. Сюзетт любила легкие, дразнящие поцелуи, не глубокие, но по-своему страстные и интригующие. Сейчас же королева, прижимаясь к нему всем телом, медленно проводила языком по его губам, чуть надавливая на нижнюю и явно намекая на совсем не целомудренное лобзание. Может, Вейнур и насторожился бы, вот только мозг был окончательно дезориентирован ещё одним маневром жены: она проворно забралась верхом на него, как будто всю жизнь только и делала, что объезжала ретивых жеребцов, хотя на самом деле ни разу не садилась в седло, и принялась целенаправленно расстегивать на нем ремень. Да чтобы Сюзетт, его кроткая стыдливая Сюзетт…

Дошло до Вейнура, что это точно не Сюзетт, только когда из ее горла вырвался громкий, протяжный стон, когда она, запрокинув голову назад, насаживалась на него. Он хотел было отбросить от себя Сатанэль, неведомым образом принявшую обличье его жены, и неслабо приложить ее об изголовье кровати, но тут она посмотрела ему в глаза… и он увидел, как они засверкали огнём Изначальным, совсем как у него. В ней текла кровь Хаоса, его демон ясно почуял это… и не смог причинить боль девушке-сородичу. Сюзетт не была его единственной, Вейнур это прекрасно знал, но даже предположить не мог, что это ему ТАК аукнется. Демон в душе взбесился, желая обладать демоницей, с огнём в крови и полыхающей от страсти так же, как и он. Это был первый и единственный раз, когда Его Величество не совладал со своей второй сущностью…

«Не подвёл» и Дар Жизни, неизменно обеспечивающий последствия после ночи с королем, если только женщина в течение нескольких часов после близости не пила специальную концентрированную настойку. В случае с Сатанэль Вейнур в первую очередь думал о том, как уберечь счастье с любимой супругой и про стопроцентную вероятность дважды стать отцом банально забыл. Как итог вечером того же дня королевский двор провозгласил леди Сатанэль фавориткой Его Величества, уже носящей под сердцем ребёнка, который вполне мог родиться раньше малыша королевы…

Видят Боги, Вейнур простил бы ее. Со временем. Он смягчился бы, взяв на руки их новорожденную кроху, наслушавшись оправдательно-просительных речей друга. Сюзетт тоже после всего произошедшего успокоилась быстро и – добрая душа! – попросила бы о снисхождении к завистнице.

Боги, как же страшна эта частица «бы», ибо порой за ней кроется нечто непоправимое. Прошлой ночью жизнь Вейнура начала стремительно обращаться в пепел: ему доложили, что Сюзетт отравили. Яд отсроченного действия продал тот же знахарь, что достал для Сатанэль артефакты, напитанные магией Изменчивых и позволившие ей чуть больше, чем на час, принять облик королевы. Антидот, конечно, был, но противоядие стало бы ядом для ребёнка, который вот-вот должен был появиться на свет. Услышав об этом, Сюзетт сквозь плотно сжатые зубы процедила, что скорее умрет в муках, чем позволит этой отраве оборвать жизнь ее малыша. Времени у неё оставалось до рассвета…

– Этой твари тоже утренней зари не видать! – ревел Его Величество, отдавая приказ возвести гильотину для Сатанэль. А полчаса спустя ему доложили, что у приговорённой начались схватки…

Церковный закон запрещает казнить беременных женщин, но – видит Небо! – Вейнур попрал бы все заветы и Мрачного, и Единого, но сделал бы все, чтобы эта дрянь сдохла скорее. С мрачным торжеством он смотрел на то, как стражники на руках тащат ее извивающееся тело к гильотине. Она выла, до крови кусая губы, и шарила вокруг лихорадочным взглядом, кажется, от боли и отчаяния уже не понимая, где она и что происходит. Ее швырнули на грубое дерево, к удовольствию короля, не проявляя ни капли милосердия. Правда в итоге она оказалась лежащей на спине и переворачивать ее, судя по всему, никто не спешил.

– Что это значит? – прогремел с балкона Вейнур. – Немедленно привести смертный приговор в исполнение!

Ответил ему сильный голос человека в чёрном, назначенного палачом Сатанэль и уже вставшего рядом с орудием казни, сжав ее руку в знак поддержки.

– Вейнур, – обратился к нему лучший друг, поднимая к балкону потускневшие глаза. – Подожди несколько минут. Прошу тебя, брат… Ты же знаешь, непозволительно казнить беременную женщину.

– Немедленно, – гаркнул Его Величество, сверкая демоническим пламенем в глазах, но собеседник даже ухом не повёл.

– Ты сам назначил меня ее палачом. Так вот, казнь откладывается… по техническим причинам. Или тебе придётся услать меня на гильотину первым и все равно дать Сатанэль эти несколько минут.

– Пусть рожает! – зло выдохнул Нечестивый король, стиснув кулаки до хруста костяшек пальцев.

Сатанэль изгибалась и рыдала, то ли от боли, то ли от вида зависшего у неё над шеей гильотинного лезвия. Вцепившись в руку жениха – единственного сочувствующего ей человека, она не знала, о чем молить Богов: о продолжении мучительных родов или о скором безболезненном обезглавливании. Да и не услышали бы Боги такую, как она… Хотя, не ей жаловаться. Послали же они ей последнее утешение.

– Давай, моя хорошая, – приговаривал Шеральд, незаметно для короля опутывая ее обезболивающими целительскими чарами и плетя что-то странное из непонятных ей потоков. Она почти не понимала, что он говорит, да и не слышала через собственное надрывное дыхание напополам со стонами, но почему-то сейчас, видя, как смерть приготовилась обрушиться на неё, Сатанэль вдруг осознала, что значит любить… – Давай, ты должна выдержать… Я клянусь тебе, я сделаю все для твоего ребёнка… Ну, ещё… Последнее усилие…

– Воистину последнее! – как гром средь ясного неба грянул голос короля. – Палач, делай своё дело! Я хочу, чтобы с первым криком младенца ее голова отлетела от тела!

– Я заверну ребёнка в плащ и завершу казнь, – невозмутимо заявил Шеральд, зажав ее шею между колодками и поднимая окровавленный подол.

«Мда, только роды у гадюк Шед ещё не принимал!» – раздосадовано думал Вейнур, буравя взглядом непокорного палача. Он уже пожалел, что доверил эту почетную миссию ему. Просто короля казалось, что если друг сам не будет участвовать в обезглавливании невесты, так и не сможет до конца смириться, что ее больше нет, и забыть, как дурной сон…

Из мыслей Его Величество выдернул тот самый пресловутый детский крик, заставивший сердце болезненным комком сжаться в груди. Его первенец… не тебя папа так сильно желал увидеть, не так представлял себе твоё рождение…

– Доволен?! – негодуя сам на себя, снова вспылил король. – Теперь приговор!

Шеральд оставил младенца, бережно завернутого в свой перепачканный кровью плащ, лежать на гильотине между ног матери и подошёл к «изголовью».

– Покажи… покажи мне ребёнка! – судорожно зашептала Сатанэль, но навостривший уши демон услышал ее и с такого расстояния.

– Немедленно!!!

– Он здоровый и красивый, – тихо проговорил Шед, наклоняясь якобы чтобы поправить корзину, в которую должна была упасть ее голова. – Это мальчик, Сани… у него твои глаза, бирюзовые, – и уже выпрямляясь и берясь за спусковой механизм, спросил. – Как мне назвать маленького?

– Рагнар…

– Что?!!! – возопил Его Величество, но его голос для Шеда потонул в свисте гильотинного лезвия, за доли секунды прерывающего жизнь прекрасной молодой леди, с которой он всего то месяц назад мечтал о безоблачном совместном будущем.

– Ее последнее слово… Ее ребёнка будут звать Рагнаром, – как можно тверже проговорил Шеральд, беря на руки захныкавшего малютку.

– Это имя первого великого короля!

– Теперь это ещё и имя твоего сына, – стоял на своём Шед. – Позволь мне забрать его, Вейнур, и я клянусь тебе, что воспитаю из него благородного лорда и человека чести. Будь милосерден, брат, и Боги сторицей воздадут тебе за это.

Минуту медлил Нечестивый король, прежде чем, скрепя сердцем, выдавить из себя:

– Рождённый на гильотине… Что ж, пусть живет, только имени твоего славного рода ему не носить. И лордом не быть. Отныне он Рагнар, теодор эль-Гильотин.

Дворцовые часы пробили пять утра, возвещая о начале гредущего дня и приветствуя первый солнечный луч… а вместе с ними разнесся и клич по всему дворцу:

– Королева рожает!

… В полдень Ее Величество, благополучно разрешившаяся от бремени и уде выпившая антидот, несмотря на усталость, лично вынесла на речевой балкон и продемонстрировала столпившимся внизу веридорцам Его Высочество принца Роланда, провозглашённого первенцем и наследником великого короля Веридора Вейнура Нечестивого…

Его Сиятельство Скандал (1)

Листья шепчут твое имя,

Перезвон ручья им вторит.

Сделай так, чтобы другие

Нас оставили в покое.

В алой полосе заката

Раздувает пламя ветер,

В эту ночь я буду рядом

Со своей прекрасной леди!

– Женю!!!

Именно этот яростный вопль в исполнении Его Величества был главным сдерживающим фактором, не позволяющим Его королевскому Высочесву наследному принцу Роланду окончательно распоясаться, но в последний год даже эта самая действенная угроза начала временами давать сбои. И было у Его Величества нехорошее подозрение, что связано это с тем, что сын таки надумал связать себя узами брака. На тот же вывод наталкивало и то, что все последние жалобы благородных и не очень дам были связаны исключительно с экстравагантным чувством юмора наследника, а не непосредственно с увеличением ветвистости рогов на макушках достопочтенных мужей упомянутых леди. Однако что-то подсказывало великому королю Веридора Вейнуру Нечестивому, что кандидатура будущей невестки ему придется не по нраву, особенно учитывая брачный договор пятнадцатилетней давности, скрепленный магией Крови, что означало фатальные последствия для сторон, пренебрегающих своими обязательствами…

– Семсот семьдесят пятая! – в притворном возмущении воскликнула его бедовая кровинушка, встряхнув копной медных волнистых локонов. – Семьсот семьдесят пятую невесту ты сулишь мне, отец!

– Сто семьдесят седьмую, – педантично уточнило другое его солнышко, правда, не растрепанное, как старшее, а аккуратно причесанное, со сплетенным в сложную косу водопадом огненно-рыжих волос.

– Я нетрадиционно ориентированных ослов… тьфу ты, послов! Их я за невест не считаю! – фыркнуло старшее солнце. – Это тебе плевать на пол, возраст и внешний вид того, с кем снош…

– Молчать!!! – зычный глас Его Величества оборвал не самую подобающую для тронного зала речь, тем более исполняемую наследным принцем и раскрывающую ту сторону жизни младшего сына короля, которую лучше бы не обсуждать, во избежание скандалов международного уровня…

Увы, но скандалы, видимо, были неистребимой генетической особенностью, присущую всем без исключения представителям славной правящей династии Веридорских, а уж детишки Вейнура Нечестивого, вдобавок к этой характерной фамильной черте, еще и делали все с воистину королевским размахом!

– Значит так, – переведя дух, более спокойным тоном продолжил Вейнур. – Во-первых, Роланд, ты извинишься перед леди Рангин…

– За что? – не проникся серьезностью отцовского настроя принц. – То, что сия дама в своем дневнике весьма расплывчато описала своего кавалера "прекрасным, как солнца луч, и горячим, как дневное светило" и добавила, что данное сравнение применимо еще и к волосам, и к малой короне выше означенного молодца, вовсе не указывает на меня! Понятия не имею, почему лорд Рангин решил, что кандидатура на соблазнителя его благоверной всего лишь одна – я?!

– Может, из-за малой короны, которую традиционно носит сын короля? – язвительно поинтересовался, собственно, король.

– Так под это описание и Рансеваль подходит!

– Боюсь, брат, у меня есть алиби, сомнениям не подлежащее, – едва сдерживая смех, снова вклинился в их диалог младший отпрыск Его Величества. – В указанное леди Рангин время свидания с ее кавалером я был в соседнем будуаре с лордом Рангин…

– Что, правду говорят, что этот гусь общипанный еще и по мальчикам?!

– Цыц!!!

Нет, Его Величество очень любил своих солнышек… но не когда они проверяли на прочность его нервы и голосовые связки!

– Роланд, ты извинишься, так как лорд Рангин затребовал слишком большой откуп за твое право круглосуточно пользоваться телом его жены по любому назначению, государственная казна себе такого позволить не может…

– Можно же поторговаться… – у Рансеваля аж глаза азартным огнем вспыхнули.

– В таком случае сами будете обосновывать необходимость данной статьи расходов лорду Шеральду, – наслаждаясь собственным коварством, заявил Вейнур, и, увидев, что юношеский энтузиазм (эх, в мирное бы русло этот энтузиазм!) поутих, продолжил. – Второй момент. Сегодня в полдень с официальным визитом прибывает посольство из северных земель, в том числе и семьи дипломатов. Не дай Боги я замечу… даже не так, не дай Боги хоть кто-нибудь просто заподозрит кого-то из вас в том, что вы нецеломудренно дыхнули в непосредственной близости с этими придурочными северянками…

– Женишь? – весело предположил Роланд, еще не осознавая всю степень отцовского негодования.

– Это вряд ли, – не отставал от него Рансеваль. – Зная твои вкусы, брат, можно с уверенностью утверждать, что ты не остановишься на первой партии, пусть даже с девушками в количестве нескольких штук, так что тебе, отец, придется объявить о принятии Веридором восточной веры и допущении многоженства.

– Да нет, детушки, зачем мне портить самому себе нервы, переругиваясь с Отче и сдерживая поток хлынувших в столицу претенденток на ваше сердце и другой орган? – иронично изогнул бровь Его Величество. – Того, кто скомпрометирует королевскую семью, я в срочном порядке прикажу оскопить, как мерина, и послам заявлю, что так и было, а значит, покушения на честь их северной леди реализоваться не могло.

– Мысль ясна: не попадаться, – хмыкнул до сих пор безмолвствующий четвертый участник неофициального семейного собрания.

От неожиданности Нечестивый король даже вздрогнул и неосознанно перевел взгляд на говорящего, правда, встретившись с бирюзовыми глазами, тут же отвернулся.

Высокий статный брюнет с ледяной маской на красивом лице и демоническим огнем, то и дело вспыхивающим в глубине нечеловеческих глаз, более всех из трех стоящих перед троном юношей походил на наследного принца, что немало расстраивало монарха и волновало двор. Вейнур старался как можно реже смотреть на него, но король физически ощущал его присутствие во дворце и всякий раз задавался вопросом: когда же он допустил ошибку? Когда позволил ему родиться на гильотине или минутой позже, когда навсегда отрекся от него?

Его Сиятельство Скандал (2)

За что вы бросили меня, за что?

Где мой очаг? Где мой ночлег?

Не признаете вы со мной родство,

А я – ваш брат, я человек!

Откройте двери, люди, я – ваш брат!

Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват…

Вейнур действительно наивно полагал, что ему удастся выгнать сына Сатанэль из своей жизни. Король даже разрешил лучшему другу на несколько лет отдалиться от двора, чтобы тот мог воспитывать ребенка вдали от столицы. Он запретил Шеду рассказывать кому бы то ни было, в том числе и самому «неучтенному» сыну правду об отце. Мальчик с раннего детства проявлял интерес к военному делу, и Вейнур планировал организовать ему службу на дальней границе… Ха! Рассмешил Богов своими планами!

Когда Веридор шумно справил пятнадцатилетие наследного принца пришло время подыскать Роланду постоянную свиту, а Его Величество, как на зло, не мог присутствовать на отборе из-за незапланированных переговоров с восточным Порсулом (заморский сосед очень не вовремя вознамерился нарушить весьма выгодное Веридору соглашение и променять его на торговый союз с северянами, чего допустить было нельзя ни в коем случае). Поэтому-то сие мероприятие и его проведение было целиком и полностью возложено на Шеда… Уж от кого, от кого, а от друга Вейнур такой подставы не ожидал! И даже его обоснованные уверения, что "так лучше" не успокаивали! Дело в том, что Роланд должен был выбрать себе минимум двоих молодых людей примерно своего возраста как постоянных членов своей свиты, причем это почетное место могли претендовать не только титулованная аристократия или же мелкое дворянство, но и так называемые "теодоры" – приставка к имени незнатного, но зажиточного или потомственно занимающегося каким-либо делом семейства. Они становились его ближайшими соратниками до конца жизни и при желании принца приносили клятву верности на крови. Принимались во внимание не только желания Его Высочества, но и магический аспект: юноши должны были дополнять друга, в "тройке" не могло быть двух сильных щитовиков или же двух целителей. Желательно, чтобы "тройка" при необходимости могла разделить между собой государственные обязанности… Частенько случалось так, что мнения принца и комиссии из государственных мужей, экзаменующих претендентов, не совпадали, потому как Его Высочество выбирал своих друзей без оглядки на их способности. Но именно на этом отборе случилось невероятное! Принц Роланд выбрал двух молодых людей, с одним из которых он никогда прежде не встречался, и их же комиссия признала идеально подходящими для "тройки" наследника! Его Величество хотел было обрадоваться, когда ему доложили столь радостную новость по возвращении во дворец. Но его улыбка увяла, стоило ему зайти в тронный зал и пока только со спины увидеть преклонивших колени юношей… Вейнур почувствовал его в тот момент, когда перешагнул через порог. Сильную яркую демоническую ауру, которая даже в спокойном состоянии давила на окружающих, невозможно было не узнать… Аура, невероятно похожая на его собственную…

Его Величество как в тумане обошел новоиспеченную свиту наследника и встал рядом с Роландом перед ними. По этикету королю полагалось говорить первым, но Вейнур просто не мог… жадный взгляд вцепился в темноволосого юношу, опустившего глаза к полу. Король знал, что они бирюзовые, и не хотел видеть их. Но лицо… Нынешний правитель Веридора был знаменит еще и своей красотой, которую признавали даже монахини, неизменно осенявшие его крестным знамением и бессвязно бормочущие ему вслед что-то вроде "Сгинь, нечистый искуситель!" И вот он видел перед собой практически точную свою копию. Те же соболиные брови с хищным разлетом, высокие скулы, по-мужски крупный нос, внушительный разворот плеч, сложение… Вейнур был уверен, что они даже роста одного!

Может, надо было не смолчать тогда и приказать мальчишке убираться прочь из дворца, а заодно и умнику Шеду. Он бы сумел переубедить в идеальности кандидатуры и сына, и тем более комиссию, да всю страну, в Хаос! Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, но тут юноша вскинул голову и на миг встретился глазами с чернющими очами короля.

"Ты ненавидишь меня?" – услышал он чужой и одновременно такой голос в собственной голове.

И король вдруг понял, что… нет, не ненавидит. В тот самый миг Вейнур осознал, что все эти годы, качая на руках своих рыженьких солнышек, он невзначай оглядывался, ища темную макушку… Он почему-то был уверен, что его первенец брюнет. Что он похож на него как две капли воды. Что в нем проснулась демоническая сущность и один из королевских магических Даров… Король ни разу за все эти годы не отважился спросить у лучшего друга о его воспитаннике и давил на корню все порывы "случайно" проехать мимо поместья Шеда и хоть мельком выцепить взглядом мальчика с чудесными и проклятыми лично для Его Величества бирюзовыми глазами…

А теперь между ними установилась ментальная связь как следствие кровных демонических уз… Это значило, что в душе мальчик признает стоящего перед ним короля отцом, а монарх его – сыном.

"Почему ты не смотришь на меня?"

Что мог ответить на это Вейнур? Он не смог солгать ему.

"У тебя глаза… материнские…"

Он все понял. Его Величество чуть не вздрогнул, почувствовав, как боль и обида кнутом хлестнули его сына. А в следующее мгновение Вейнура обдало холодом, заковавшим в ледяные доспехи горячую душу юноши.

"Глаза не выколю!"

***

Глаза не выколю!

С тех пор эти бесстыжие бирюзовые глаза сверлили короля взглядом, презирая все нормы этикета и пиетет перед царственной особой. Вейнур знал, что сын это делает специально, чтобы безмолвно уколоть и упрекнуть его, своего отца, а заодно и свою рану лишний раз потревожить. У него получалось и то, и другое… Но они не были бы Веридорскими, если бы хоть словом, хоть жестом дали понять, как им обоим тяжело! Шед смотрел на это и только безразлично махал рукой, побурчав что-то вроде: "Упрямые бараны. Оба – два!" Не раз Его Величество и по хорошему просил, и приказывал, и даже угрожал лучшему другу, чтобы приструнил воспитанника, но лорд Шеральд в своих лучших традициях игнорировал монаршею волю и флегматично заявлял:

– Твой сын – тебе его и воспитывать. Я уже сполна выполнил свой опекунский долг и вложил в него все, что мог.

Конечно же, Его Величество так и не поговорил с сыном…

А он в каждым годом взрослел и издевался над королевской гордостью одним своим существованием! Естественно, все видели его сходство с отцом. Придворные даже не поленились припомнить леди с изумительными бирюзовыми глазами и связанные с ней скандалы. Пришлось по вкусу аристократии и звучное прозвище Рожденный на гильотине. А как же мальчишка с гордостью представлялся:

– Рагнар, теодор эль-Гильотин!

И Вейнура подчеркнуто не называл отцом, исключительно Его Величеством, даже когда они собирались семьей. Хотя к принцу свободно обращался, как к брату…